Текст книги "Алфавит Бейкер-стрит (ЛП)"

Прошло чуть более двух часов, и тогда он ощутил, как последний вздох покидает тело Джона. Шерлок так и не пошевелился.

Он знал, что совсем скоро придёт миссис Хоуи, как она делает каждый день, чтобы приготовить им обед и немного прибраться. Очевидно, сегодня ничего из этого не требуется.

Но нужно сделать некоторые вещи, позвонить кое-куда.

До тех пор Шерлок будет пребывать в точно таком же положении, держа Джона, обнимая своё сердце и свою душу, ибо что от него останется, если их забрать?

========== История 26-я. “Я – Я не промедлю тоже” ==========

Комментарий к История 26-я. “Я – Я не промедлю тоже”

!!! Предупреждение !!!

В последних двух главах имеет место смерть персонажей. В ворнингах ко всему фанфику я не стала этого указывать, т.к. обычно под этим подразумевают другое. Здесь же случился хеппи енд, они прожили счастливо вместе примерно 60 лет, и в возрасте глубоко за 90 умерли. Фанфик необычный, он состоит из отдельных законченных рассказов о Джоне и Шерлоке, поэтому остаётся цельной историей и без двух финальных глав. История 25-я – о смерти Джона, 26-я – о скорбящем и готовящемся уйти следом Шерлоке. Они очень грустные, поэтому те, что не любит такое – лучше не читайте.

После того, как я любил тебя так сильно,

смогу ли за вечность забыть тебя,

и есть ли у меня выбор?

– Роберт Лоуэлл

1

Наконец-то все ушли, и он остался в благословенном одиночестве. Хотя, с одной стороны, он и ценил проявленную доброту (особенно потому, что она была проявлена в память о Джоне, а не для него), он был рад увидеть, как последняя машина исчезает за горизонтом. К тому моменту, как дом затих, Шерлок чувствовал, что он бы не смог оставаться вежливым больше ни одной секунды. Было настоящей удачей, что после стольких лет он сумел приобрести какое-то подобие совести. Он почти мог слышать голос:

//Пожми руки, Шерлок. Скажи спасибо. Не упоминай его неверную жену.//

Сами похороны были относительно скромными. Все те люди, которых они действительно знали, были давно мертвы. Миссис Хадсон. Лестрейд. Майкрофт. Молли. Все ушли много лет назад. Немного забавно, что два человека, выбравшие самую опасную жизнь, с наименьшими шансами на безопасность, оказались теми, кто продержался дольше всех. Он указал на это нескольким людям в разговоре, но никто, кажется, не оценил юмора.

Джон бы захихикал.

Удивительно, Скотланд Ярд прислал представителя, так же как и издатель Джона. Медицинская ассоциация, с которой он поддерживал связь, тоже прислала доктора. Даже 5-й Стрелковый Нортумберлендский полк ради приличия тоже прислал представителя. Внучка Молли со своей семьёй. Что самое поразительное, прибыл даже один весьма незначительный представитель королевской семьи, чтобы передать соболезования Короля.

Остальные скорбящие были из местных, с которыми они (в основном Джон, разумеется) долгие годы поддерживали связь. Миссис Роджерс из хосписа. Пчеловод с женой.

Шерлок полагал, что всё прошло хорошо, насколько хорошими вообще могут быть вещи подобного рода. Он не раз ловил себя на том, что делает небольшие дедукции о присутствующих. Всё это было довольно скучно, конечно, поскольку рядом не было никого, с кем можно поделиться своей гениальностью. Эта мысль заставила его несколько раз сморгнуть, но никто не заметил, как обычно. Казалось, все ждут, что он скажет несколько слов, так что он вздохнул и медленно двинулся в начало комнаты, встал рядом с гробом. Он вдруг осознал, что Джон чувствовал много лет назад в похожих обстоятельствах, и опустил руку на красное дерево, молчаливо прося прощения ещё раз.

Шерлок обвёл взглядом лица людей, ожидающих его речи.

– Тут, в общем, нечего говорить. Джон умер мирно, рядом со мной, и он никогда не надеялся на что-либо иное. Доктор Джон Хэмиш Уотсон значил для меня разное: удобный сосед, отважный коллега, любимый муж. Но важнее всего то, что он был мне замечательным добрым другом. Мы смеялись вместе, и плакали вместе; мы проживали вместе каждый день, который у нас был. Он был лучшим человеком, что я когда-либо знал. – Коснувшись гроба ещё один раз, он отступил к своему креслу, но остановился и тихо добавил: – Я очень скучаю по нему.

Сами похороны на небольшом местном кладбище прошли гладко, и после них осталось лишь соблюсти общественные приличия. Сочувствие. Уверения всем вокруг, что один он будет в полном порядке. Почему они думали иначе? Он раньше уже жил один, и к делу совсем не относится тот факт, что это было до того, как многие из этих людей появились на свет. Несколько раз он соглашался, что да, это была долгая хорошая жизнь. (Тогда почему ему казалось, что она словно промчалась за мгновение?)

Но наконец-то, наконец-то, последняя машина уехала, и он остался один.

Один.

За исключением того, что он не был одинок, не совсем, и никогда не был в течение очень долгого времени. Даже во времена своего отсутствия, а он тогда действительно был очень одинок, Шерлок постоянно ощущал присутствие другого человека глубоко в сердце. Джон всегда был с ним.

Сейчас он ощущал то же самое присутствие.

Как и каждый вечер, Шерлок не спеша прошёлся по дому, закрывая окна, запирая входную дверь, выключая лишние светильники. Охрана крепости, как Джон с мягкой улыбкой всегда называл это.

Каждая комната была наполнена воспоминаниями.

– А ты помнишь, Джон, когда я… – в какой-то момент начал он.

А затем вспомнил.

Замерев у окна, сквозь которое виднелись едва различимые в слабом лунном свете ульи, Шерлок прислонил лоб к холодному стеклу.

– Джон, – прошептал он, – я не знаю, как не разговаривать с тобой.

Затем он выпрямился.

– Конечно же, ты помнишь тот день, когда я поджёг эти занавески. Ты был так зол. – Он издал звук, который был, хоть и не совсем, похож на смех. – Заняло почти двадцать минут, чтобы утащить тебя в постель и извиниться как следует.

С лёгкой тенью улыбки на губах Шерлок задвинул занавески на окне.

Несколько секунд спустя он прошаркал на кухню сделать себе чашку чая, что заставило его немного улыбнуться. В конце концов, он всего лишь обычный англичанин.

– Хотя, ты бы засмеялся над словом «обычный», не так ли, Джон? – сказал он, добавляя сахар в напиток. – Ты всегда думал, что я необычный. С самого начала ты думал, что я удивительный.

Он вынес крепкую чашку на задний двор, идя осторожно. Не очень хорошо будет упасть и сломать бедро, прежде чем он сделает все, что нужно. Костёр горел, любезно разведённый одним из местных мальчишек, который также вынес картонную коробку и оставил её рядом со стулом. Достав из кармана платок, он осторожно протёр очки.

Затем он просто сидел, попивая чай и глядя в ночное небо. Это была ясная ночь после прекрасного солнечного дня, что, по его мнению, было правильно. Джон это заслужил. Шерлок смотрел на звёзды с лёгкой улыбкой. Давным-давно он знал очень мало о звёздах и планетах, но Джон был полон решимости научить его.

– Ты всегда знал, что меня мало интересовало то, чему ты меня учил? – спросил он. – Но я наслаждался уроками.

Ещё несколько минут спустя он вздохнул и снял крышку с коробки, просматривая содержимое. Когда его не станет, не останется никого, кому были бы дороги эти вещи, все эти кусочки его жизни с Джоном. Всё это окажется на местной свалке. Или, единственная возможная альтернатива, в руках какого-нибудь воришки, который будет рад продать на аукционе вещи, когда-то принадлежавшие знаменитому Шерлоку Холмсу.

Нет. Он не позволит такому случиться. От одной мысли, что кто-то посторонний дотронется до этих вещей, ему сделалось дурно.

Уж лучше пусть всё это сгорит в огне.

Он достал пачку открыток. Десятилетия дней рождения и дней Святого Валентина, открытки, что он дарил Джону, и те, что Джон дарил ему, некоторые вовсе без повода. На миг его охватил соблазн просмотреть их все, прочитать каждое рукописное послание, но он покачал головой.

– Нет, Джон, – сказал он. – Шерлок Холмс может быть кем угодно, но уж точно не мазохистом.

Больше не медля, он бросил всю пачку в огонь и смотрел, как она горит. Дым поднялся в воздух, и его взгляд проследовал за ним, к звёздам.

2

Это была неожиданно тёплая весенняя ночь, и небо над Корнуоллом было покрыто звёздами. Дело было раскрыто совсем чуть-чуть позже, чем уходил последний поезд в Лондон, так что они остались в гостинице ещё на одну ночь.

После ужина в пабе Джон решил, что они должны прогуляться перед тем, как возвращаться в номер. Откровенно говоря, Шерлок бы предпочёл вернуться к большой постели и провести ленивый вечер вместе. Но, так как официально они ещё считались молодожёнами, он решил, что будет неплохо потакать прихотям мужа. В конце концов, через час постель никуда не денется, и он знал, что в предвкушении тоже есть своё удовольствие.

Почему-то, прежде чем они отправились, Джон взял у владельца гостиницы бинокль. Они шли всего несколько минут, прежде чем Джон направился вверх по небольшому склону и, как только они оказались наверху, сел на траву. Он лег на спину и направил бинокль в небо.

– На что ты смотришь? – спросил Шерлок. Честно говоря, ему было не очень интересно, пока его пальцы скользили по откинутой назад шее Джона.

– На Кассиопею. Гляди. – Он передал бинокль Шерлоку и указал ему правильное направление. – Видишь?

– Ну, я определенно что-то вижу.

Спустя пару секунд Джон изменил направление, в которое смотрел Шерлок.

– Это – Лев.

Шерлок уже был озадачен.

– Хорошо, – сказал он.

Джон сделал еще одну поправку.

– Близнецы.

Шерлок всё ещё не был уверен, на что он смотрел, но Джон хорошо проводил время, и он постоянно дотрагивался до Шерлока, чтобы заставить его смотреть в нужном направлении, так что всё было отлично.

– Близнецы, – послушно повторил он.

– А посередине – Рак.

– Очень мило, – сказал Шерлок.

Через мгновение Джон снова устроился на траве.

– Однажды ночью, пока тебя… не было, – тихо сказал он, – я вышел на крышу и смотрел на звёзды. Притворялся, что ты тоже где-то смотришь на них.

Шерлок ничего не ответил. Редко было что ответить, когда Джон говорил о тех днях. И он не думал, что его мужу хотелось бы услышать о хижине в Сибири, в которой он чуть не умер.

Джон, кажется, решил, что на сегодня Шерлок узнал достаточно, так что он отложил бинокль в сторону. Он широко улыбнулся Шерлоку, и у детектива не осталось выбора кроме как обхватить Джона обеими руками и притянуть его ближе.

Наблюдение за звёздами – достаточно скромное развлечение, но заниматься любовью под звёздами очень даже неплохо.

3

Шерлок провёл рукой по лицу.

– Посмотри, во что ты меня превратил, Джон. В сентиментального старого дурака.

Он вернулся к коробке. Коллекция фотографий из их путешествий. Он быстро пролистал их. Джон у Эйфелевой башни. Джон притворяется, что держит Пизанскую башню. Иногда они просили проходящих мимо сфотографировать их вместе, как фотография, на которой они оба сидят на Испанской лестнице.

Отдельно лежали фотографии, которые никто не видел, когда Джон (это всегда был Джон) гордо показывал фотографии с отпуска. Его любимой из них была та, на которой он умудрился запечатлеть их обоих, обнаженными и широко улыбающимися, втиснувшимися на койку на Восточном Экспрессе в их медовый месяц.

Все фотографии, кроме двух, отправились в огонь.

Предсказания из печенек с их первой ночи.

Поминальная речь, которую Джон написал для него и так и не произнёс.

Вырезки из газет.

– А, твоё любимое, Джон. “Убеждённый холостяк Джон Уотсон”, – усмехнулся Шерлок.

Всё это тоже сгорело.

Он немного поколебался над прядью бледно-коричневых/светлых волос, и в итоге положил ее в конверт.

Побитый металлический термос для чая не сгорел, конечно же, но Шерлок наблюдал, как он превращался в почерневший, неузнаваемый кусок металла.

Он не выбросил пожелтевший хрупкий рисунок маленького мальчика. Вместо этого он убрал его в конверт, к пряди волос. Достав из кармана ручку, аккуратными печатными буквами он написал на конверте:

ПОХОРОНИТЬ ВМЕСТЕ С ШЕРЛОКОМ ХОЛМСОМ

Это напомнило ему о том, что он собирался упомянуть раньше. Он чуть засмеялся.

– О, Джон, а ты видел выражения их лиц, когда они узнали, что моя скрипка будет похоронена с тобой?

В основном это были шок и ужас.

– Но, мистер Холмс, – сказал один из скорбящих, – разве правильно лишать мир такого сокровища?

Шерлок лишь холодно посмотрел на него, приподняв бровь.

– Разве я когда-либо хоть чем-то дал повод думать, что меня волнует мир?

Он мог бы сказать и больше. Мог бы сказать, что больше никогда не будет играть, разве только если бы смог как-то сыграть для Джона. Или что он эгоистично не хотел, чтобы кто-то ещё играл на этой скрипке. Или чтобы кто-то ещё её слушал. Джон отлично заботился о его скрипке раньше, и он продолжит это делать.

Это всё было так глупо, он это прекрасно знал. Глупо и сентиментально. Особенно для человека, который когда-то думал, что смерть значит всего лишь то, что тебя забирают в комнату чтобы сжечь, и это в общем-то всё.

– Это всё твоя вина, Джон, – пробормотал он.

Он допил остывший чай и снова посмотрел вверх.

4

В свою последнюю ночь в Сибири он смотрел сквозь разбитое окно на звёзды, думая о Джоне. Он свернулся калачиком в отдельно стоящей деревянной хижине, отлично зная, что если спасательная группа, отправленная Майкрофтом, не прибудет очень скоро, пневмония победит, и всё, что они привезут в Лондон, это его тело.

Он был так близок к тому, чтобы завершить миссию, положить конец организации Мориарти, вернуться домой. Но сейчас в его теле бушевала лихорадка, лёгкие едва функционировали. Он умирал, и в его смерти не будет никакого триумфа. Никакого смысла.

Во время последнего телефонного разговора, прежде чем батарея разрядилась, он умолял Майкрофта никому не говорить правды. Позволить миру думать, позволить Джону думать, что он правда умер тогда на тротуаре. Джону было бы слишком больно, узнай он, что это не так.

Глядя в окно, он размышлял, отличается ли это небо от того, на которое мог бы сейчас смотреть Джон. Он не знал, но надеялся, что нет.

Внезапный приступ кашля охватил его, когда он попытался сильнее закутать своё дрожащее, вспотевшее тело в кучу грязных одеял.

Единственным утешением было то, что Майкрофт будет чувствовать вину, когда получит его труп.

Шерлок не думал, что сможет продержаться дольше. Если бы не очень слабая надежда увидеть Джона снова, он вряд ли бы даже стал пытаться.

5

Теперь коробка была пуста.

Из всех своих сокровищ он решил сохранить лишь четыре – рисунок, прядь волос Джона и его любимую фотографию с их свадьбы. И, после недолгих размышлений, фотографию с Восточного Экспресса.

Эти вещи уйдут вместе с ним.

Было непросто смотреть, как горит его жизнь, но это было правильно. Он рассказал Джону о своём плане, и тот дал добро.

Уже было очень поздно, и он сильно устал. Но он всё равно потратил ещё немного времени, чтобы снова посмотреть на звёзды. Ему совсем не нравилась идея возвращаться в их дом. Внутри коттеджа всё будет напоминать ему о том, что Джона больше нет. Здесь же он почти мог притвориться, что Джон дожидается его в их постели.

– О, Джон, – произнёс он. – Это намного сложнее, чем я ожидал. А я знал, что это будет абсолютно ужасно.

Теперь он был ещё больше убеждён, что не сможет так долго продержаться. Он подумывал ускорить процесс. Было бы несложно, со всеми теми химикатами, которые всё ещё у него имелись. Джон бы не стал его винить.

Впрочем, сейчас ещё оставались некоторые вещи, о которых нужно позаботиться, так что была причина подождать. Что самое важное, издатель хотел, чтобы он написал вступление к новым изданиям всех книг Джона об их расследованиях и жизни. Шерлок очень хотел это сделать, как свою личную дань уважения Джону. Он начнёт утром.

И всё же, одиночество. Он не знал, как долго сможет справляться с этим.

– Ладно, Джон, – наконец сказал он. – Я пойду спать.

Но прежде чем он отвёл взгляд от неба, был удивлён сверкнувшей в ночи падающей звездой.

Шерлок почувствовал искреннюю улыбку на своём лице, впервые с того дня, как Джон умер.

– Спасибо, любимый, – прошептал он.

Он всё ещё улыбался, думая о той падающей звезде, пока раздевался и забирался в кровать, которая теперь была слишком большой. Очень в стиле Джона, сделать для него что-то такое. Это настолько дурацкая мысль, что ему даже стало немного стыдно. Может, он совсем выжил из ума и просто об этом не знал.

Но через мгновение он решил, что это неважно.

Он закутался в одеяло, всё ещё пахнущее как его муж, и устроился для (скорее всего не) сна.

– Спокойной ночи, Джон, – сказал он по привычке.

Ответа не последовало.

Шерлок закрыл глаза и стал вспоминать.

Меня зовут Джаун. Будешь моим другом?

О, приключения, которые у нас должны были быть.

Ирак или Афганистан?

Это… удивительно.

Ты одинок, прямо как я. Хорошо.

Я считаю себя женатым на своей работе.

Ты идиот.

Это когда двое людей, которые друг другу нравятся, хорошо проводят время.

Шерлок, беги!

Никому не хочется, чтобы твой запас смехотворно облегающих роскошных рубашек уменьшался.

Нет другого места, где я хотел бы быть.

В крайнем случае, мы уйдём вместе, хорошо?

Я всегда слышу “ударь меня”, когда ты говоришь, но обычно это подтекст.

У меня нет друзей. Есть лишь один.

Я не могу удержаться от того, чтобы представить другой мир, лучшую реальность, в которой я смогу разделить мою любовь, мою жизнь, моё всё с тобой.

Никто не может быть таким умным.

Ты можешь.

Не забывай меня. Я вернусь домой.

Позже ты объяснишь мне всё, и я разозлюсь, и ты будешь извиняться, и я прощу тебя.

Полгода назад в этот день мертвец невероятным образом вернулся, желая вновь стать частью твоей жизни. Удивительно – ты не отверг его.

Ты спас меня.

Нет. Я спас себя.

Джон, я думаю, нам стоит пожениться.

Мы выйдем друг за друга, и всё будет чудесно.

Ты разбил мне сердце, Шерлок.

ПРАВИЛА СЧАСТЛИВОГО БРАКА

Бедняга Хэмиш любит глупого рыцаря просто невообразимо.

Я был счастлив, храня тебя в своём сердце и сражаясь изо всех сил ради возможности вернуться, чтобы наконец сказать, как сильно я тебя любил.

Если ты умрёшь, то и я тоже.

Когда я буду умирать, я был бы рад ощущать твои губы на своих.

Как он и ожидал, Шерлок совсем не спал. Вместо этого он просто вспоминал. Он лежал в темноте и думал о прошлом, о Джоне, понимая, что это – то, как он проведёт остаток своих дней. Этих дней будет не так уж много, он знал, и это заставляло его улыбаться.

Он уткнулся в одеяло и вдохнул запах Джона, задержав дыхание так надолго, как только мог.

Значит, вот как человек науки, человек логики, человек, который поклонялся знанию и загадкам больше всего, ждал конца своей жизни? Становясь сентиментальным из-за куска камня, падавшего из космоса? Предаваясь даже самым обычным воспоминаниям, словно они были бесценными подарками? Ожидая воссоединения со своим лучшим другом в какой-то едва ли существующей загробной жизни, где он снова будет играть на скрипке, а Джон – слушать?

Шерлок Холмс усмехнулся. Что ж, видимо да, именно так подобный человек закончит свои дни. По крайней мере, если ему очень, очень повезёт.

Любовь, что движет Солнце и светила…

– Данте