Текст книги "Алфавит Бейкер-стрит (ЛП)"

Автор книги: mydogwatson

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Прикрыв на мгновение глаза, он занялся кексом, отламывая кусочки и скармливая их Джону, который настоял, чтобы и Шерлок съел несколько.

Когда и с кексом, и с чаем было покончено, Джон отодвинул край одеяла.

– Возвращайся в постель. Я хочу провести утро с тобой.

Шерлок снял халат и растянулся рядом с Джоном, притягивая его ближе.

– Счастливого дня рождения, – повторил он.

Джон улыбнулся Шерлоку в шею и прошептал:

– Он такой и есть.

– И будет много ещё.

После этих слов Шерлок крепче обнял Джона.

– Мой безумец, – сказал Джон.

Остаток утра прошёл в уютной тишине.

Комментарий к История 17-я. “С – о Старости в тихом доме в Сассексе”

Иллюстрация – https://s8.hostingkartinok.com/uploads/images/2017/06/b6be69c49fa2d49f4124b2cb95d85f1e.jpg

========== История 18-я. “Т – о Туристах” ==========

…И знамя его – любовь.

– Песнь Песней Соломона

Восхитительный солнечный свет, льющийся через стеклянную балконную дверь, это совершенно определённо греческий солнечный свет, не лондонский. Лондон никогда и не видел такого золотистого оттенка. Я просыпаюсь слишком рано, учитывая количество вина, что мы употребили за ужином прошлым вечером, и поздний час, когда мы наконец утомились от любовных ласк.

Несколько мгновений я размышляю об этом. В течение многих лет своей жизни, всех лет до появления Джона, сама мысль о Шерлоке Холмсе, утомлённом любовными ласками, являлась абсурдной концепцией. Теперь я улыбаюсь, вспоминая множество раз, когда это происходило: очень приятная усталость, лёгкое раздражение кожи в неожиданных местах, апатичное настроение, что при любых других обстоятельствах я бы счёл весьма раздражающим.

Слегка потянувшись, я наслаждаюсь усталостью, раздражением кожи, и даже апатией.

Сейчас это моя жизнь.

Джон всё ещё крепко спит, и это радует меня гораздо больше, чем следовало бы, исходя из наших отношений.

В то время как я сам не очень люблю спать (существует множество других, более важных, чем сон, вещей), я чрезвычайно люблю наблюдать за тем, как спит Джон. На самом деле, это одно из самых моих любимых времяпрепровождений.

//На ложе моём ночью ищу я любимого души моей.// (Здесь и далее до конца главы выделены через // // цитаты из Песни Песней Соломона, п.п.)

Я не утверждаю, что понимаю идею Душ. Наоборот, я глумлюсь над подобными представлениями. Но всё же… всё же. Я не дурак (часто), а только дурак стал бы игнорировать доказательство, что находится прямо у него под носом. Если такая вещь существует, и она у меня есть, тогда совершенно ясно, что душа моя лежит рядом со мною.

Это путешествие – подарок Джону на день рождения. Сегодня ему шестьдесят, и это просто необходимо как-то по-особенному отметить. К этой ситуации я отношусь двояко. Да, я хочу отпраздновать этот очень важный день. Что, если бы он никогда не родился? Смог ли бы я каким-либо образом узнать, что части меня всегда недоставало? Может быть, я ощущал эту нехватку даже раньше, чем встретил его, и именно поэтому я был потерян столько лет. Однако, празднуя этот день, в то же время я не могу удержаться от мысли, что года мчатся слишком быстро.

Эту мысль я немедленно отбрасываю.

Не могу удержаться и тянусь, чтобы провести пальцами по его волосам. Луч солнца позволяет заметить несколько золотистых прядей, всё ещё сохранившихся в седине. Нет ничего столь же знакомого и родного, как ощущение его волос под подушечками моих пальцев. Я склоняю голову вперёд, ровно настолько, чтобы мои губы могли прижаться к задней части его шеи.

//Шея твоя словно башня из слоновой кости.//

Когда-то я верил, что любовь скучна и абсолютно ненужна, костыль для слабых и жалких. Это не имело никакого отношения к Шерлоку Холмсу.

Сейчас я не могу представить себе, как вообще кто-то может жить без неё. Но, разумеется, я в особом положении, которое я никогда не воспринимал как должное, поскольку я люблю и любим Джоном Уотсоном. Если бы жалость была свойственна моей натуре, я бы жалел всех остальных в мире, потому что этот человек не любит их.

Само собой, вещи такого рода я никогда не говорю вслух.

//Руки его – золотые кольца (стержень, на котором висит дверь, кольцо, п.п.), наполненные топазами, живот его – изделие из слоновой кости, покрытое сапфирами.//

Джон, буквально, сияет в лучах греческого солнца.

Я аккуратно скручиваюсь вокруг него, по-прежнему изумляясь тому, насколько идеально наши тела подходят друг другу. Уверен, именно для этого мы и были рождены. Он бы назвал это судьбой, я же просто благодарен за это.

//Ноги его – мраморные столбы, поставленные на золотых основаниях.//

Эти ноги пробежали бессчётное количество миль рядом со мной. Даже когда одна из них подводила его, он никогда не подводил меня.

Мои ноги переплетаются с его.

Я думаю о подарке, что подарю ему этим утром, и надеюсь, что он будет дорожить им, и поймёт, с какой любовью он создан. Знаю, что так и будет, потому что это Джон.

//Уста его сладкие, и всё в нём желанно.//

Шепчу его имя снова и снова; это единственная настоящая молитва, что я когда-либо произносил.

Джон потихоньку начинает шевелиться.

У него разные способы пробуждения ото сна.

Раздражающий сигнал будильника, в те дни, когда он по-прежнему ходит в клинику, вяло приводит его в сознание. Работа стала чем-то вроде бремени, хотя теперь он только замещает других врачей в случае нужды, а я пытаюсь убедить его бросить это.

Всё совсем иначе, когда он просыпается от моего крика “Джон! Дело!”. Его глаза распахиваются, кровь бурлит от волнения, он ухмыляется, и тогда снова выглядит молодым.

Мои любимые пробуждения именно такие, как сейчас (даже без греческого солнца и запаха средиземноморского воздуха), когда я обнимаю его целиком, и оставляю мягкие поцелуи на каждом участке кожи, до которого могу дотянуться. В такие дни он просыпается медленно, с неохотой открывая глаза, слабый румянец появляется на его лице. Неспешно улыбнувшись, произносит моё имя вместе с выдохом, слетающим с его губ.

Именно так Джон просыпается сейчас.

//Покрой меня поцелуями уст твоих.//

Мы просто смотрим друг на друга пару мгновений, потом легко целуемся.

– Ты знаешь, – тихо говорит он, – когда я буду умирать, я был бы рад ощущать твои губы на своих.

Сантименты прекрасны, да, не спорю. Но всё равно хмурюсь, поскольку это не то, о чём я хочу думать. Он понимает это, конечно же, и целует меня снова в своего рода извинении.

– Счастливого дня рождения, – говорю я.

– Спасибо. И за это путешествие тоже спасибо.

Медленно текут минуты, приятные, томные. Некуда торопиться. Мы никуда не собираемся идти. Спустя некоторое время я кладу голову на его грудь, и он проводит пальцами по моим волосам.

– О, – вдруг произношу я. – Твой подарок.

– Я думал, путешествие было моим подарком.

– Частью его.

Я скатываюсь с него, затем с кровати, чтобы взять футляр со скрипкой. Он спрашивал, зачем я взял её в отпуск, ведь раньше я так никогда не делал.

– Я могу заскучать, – тогда ответил я с улыбкой.

– Ты ведь будешь на красивом греческом острове со своим прекрасным мужем. Как ты сможешь заскучать? – он ухмыльнулся.

Отвлёкшись от упаковки багажа, я посмотрел на него.

– Мне никогда не бывает скучно с моим прекрасным мужем. А вот остров может наскучить.

Сейчас я достаю свою скрипку Страдивари и встаю напротив балконной двери. Он бросает на меня долгий и откровенно оценивающий взгляд. Возможно, стоило надеть хотя бы нижнее бельё, но уже поздно.

– Ты собираешься сыграть для меня? – Он обожает, когда я это делаю, всегда.

– Да. – Я прочищаю горло, совершенно неожиданно начиная нелепо нервничать. – Я написал композицию. Для тебя.

– Правда? – тихо спрашивает он, затем усаживается в центре огромной кровати, скрестив ноги. – Хорошо.

Я проверяю настройки скрипки, затем вновь смотрю на него.

– Это соната, написанная в классической форме. – Он кивает. – Ты, разумеется, заметишь отсутствие клавишного аккомпанемента, но…

– Я не замечу, – мягко обрывает меня Джон.

Это правда, конечно же. Познания Джона в музыке остаются на элементарном уровне, в лучше случае. Но он ценит мою игру.

– Что ж, хорошо. Это Размышление О Джоне. – Просто на всякий случай я добавляю: – Это название.

Он вновь кивает.

Я надеюсь, что ему понравится. Подняв скрипку, начинаю.

Аллегро открывает тему наших отношений. Оно напоминает о встрече двух детей, годах одиночества, неожиданной новой встрече.

Я могу чувствовать Джона, даже не видя его, ускользая в музыку. Он смотрит на меня с такой нежностью, что я едва не теряю концентрацию.

Закрыв глаза, я избегаю этого, позволяя нотам, чувствам окружить меня.

Продвигаясь к анданте, я ощущаю вновь те ужасные дни, что привели к моему падению, ужасные, но всё равно с подспудным надёжным присутствием Джона, он всегда рядом, всегда верен. Месяцы врозь. Достигаю момента, когда он пришёл к моей постели и простил меня.

Всё моё тело движется в такт с музыкой.

Через аллегро я стараюсь передать то, что значат для меня годы вместе, с самого начала и до этого момента в номере греческого отеля, и это то же самое, как если я бы сказал “Всё”.

Закончив играть, я замираю неподвижно, глаза всё ещё закрыты. Иногда непокорным чувствам удаётся раскрыть меня.

Наконец, я делаю глубокий вдох, успокаиваюсь и открываю глаза.

Джон по-прежнему сидит на постели. Он улыбается, но слёзы катятся по его лицу. Аккуратно убрав инструмент в футляр, иду к нему.

– Спасибо, это великолепно, – шепчет он.

– Этого недостаточно. Ничего никогда не будет достаточно.

Он обхватывает меня руками, и мы вместе заваливаемся обратно в кровать. Мы купаемся в солнечном свете, и единственный звук в комнате это наш шёпот друг другу.

//Возлюбленный мой мне принадлежит, а я ему.//

Комментарий к История 18-я. “Т – о Туристах”

Иллюстрации:

https://hostingkartinok.com/show-image.php?id=257f41a1864ea1044392c133b8a677e0

https://hostingkartinok.com/show-image.php?id=1df074f1f3b37c889233367b194b1380

========== История 19-я. “У – об Узах доверия” ==========

Если двое и могут быть одним целым,

то это, несомненно, мы…

– Энн Брэдстрит

Что ж, это весьма типично, разве нет?

Чем бы “это” ни оказалось, разумеется.

//Думай, Джон, попытайся реконструировать события.//

Спасибо тебе, Шерлок, за этот совет.

Что ж… Значит, реконструировать.

Я был в клинике, первый день после возвращения из двухнедельного отпуска.

Нет, это был не обычный отпуск.

Медовый месяц.

И это до сих пор заставляет меня слегка хихикать.

//Сосредоточься, Джон.//

По-прежнему не сентиментален, да?

//Сейчас действительно подходящее время для обсуждения моих недостатков?//

Вероятно, нет. Хорошо, хорошо. Но улучить момент и предаться приятным воспоминаниям это ведь не преступление? Ты найдёшь меня, верно?

//Да.//

О!

//Что-то вспомнил, Джон?//

Преступление.

Но сначала клиника. Очередь пациентов с простудой. И парочка с ЗППП.

//Неважно.//

Любая деталь может оказаться важной, Шерлок. Ты учил меня этому.

//Да, Джон, учил. И научил.//

Спасибо.

Моя смена кончилась. Я пожелал спокойной ночи Диане, девушке с ресепшена. Сара выглянула, чтобы попрощаться.

//Ха.//

Просто друг, Шерлок.

//Ты такой наивный, Джон. Она бы вернула тебя себе в один момент, стоит исключить меня из картины.//

Шерлок, если тебя “исключить из картины”, никто не захочет то, что от меня останется.

// //

А теперь, если ты не возражаешь?..

//Мои извинения. Продолжай.//

Ты ищешь меня? Нет, не бери в голову; это была глупость.

Конечно, ты ищешь.

//Конечно, я ищу.//

Далее я направился к станции метро.

//Если бы ты только воспользовался кэбом.//

Я не сделан из денег, даже если и женился на человеке с внушительным трастовым фондом.

Я позвонил тебе, чтобы сообщить, что уже в пути. Чтобы ты не волновался. Но ты бы и не стал.

//Спасибо за звонок.//

Спасибо тебе за подробный рассказ о том, что ты конкретно собираешься со мной сделать, как только я переступлю порог.

//Кстати, я этого до сих пор жду.//

Прости за это. Не моя вина.

Решил срезать через переулок. Наверное, не лучшая идея, но я знал, что ждёт меня дома.

И вот тогда я наткнулся на убийство.

//Убийство, Джон? Только сейчас ты упомянул убийство?//

Ну, извини. Я ведь был связан, и с кляпом во рту засунут в этот багажник…

//Какого чёрта?!//

О, я разве не сказал? Извини. Да, меня связали как… ну, что там обычно связывают, и запихнули в грязный багажник автомобиля, который сейчас куда-то едет.

Что в последнее время на меня весьма похоже, да?

//ДЖОН!//

Вернёмся к убийству.

//Меня это мало заботит.//

Возможно, это поможет найти меня. Подсказки и всё в таком духе, ты знаешь.

//Да. Прости. Я сейчас нахожусь под давлением стресса. Что ж, подсказки. Расскажи мне.//

Невысокий, полный, шикарно одетый козёл в дорогом костюме. Двое мужчин в чёрном перерезали ему глотку. Очень грязно. Они не знали, что я был там, пока не стало слишком поздно.

//Почему ты не убежал?//

Я был слишком ошеломлён, а потом, когда попытался, было уже поздно. Полагаю, мне повезло, что они не перерезали шею и мне тоже.

// //

Прости, любимый. Не тот образ, который ты хотел бы представить, уверен.

//А ты?//

Боже, нет.

Один из них схватил меня и ударил чём-то по затылку, и всё вокруг почернело. А зачем я очнулся здесь. Ожидая тебя.

//Джон.//

Вот и вся история. Теперь не помешал бы герой. И не говори, что их не бывает, или что ты не один из них. Потому что это практически моя единственная надежда.

О.

//Что?//

Машина остановилась. Интересно, что это значит. Думаю, ничего хорошего.

//Проклятье. Джон.//

Всё нормально. Ты найдёшь меня.

Мне слышно голоса, громкие, как будто они ругаются, но невозможно разобрать слов.

Также, если тебе интересно, я заметил, что в багажник просачивается кровь. Теория: толстяк с перерезанной глоткой, должно быть, лежит на заднем сиденьи. Стоит порадоваться, что нас не засунули сюда обоих.

//Я найду тебя.//

О, я знаю. Ты просто хочешь остаться верным своей драматичности. Это твоя специализация – спасать в последний момент.

//Джон…//

Прости, Шерлок. Полагаю, мне стоило взять такси. Не знаю, как долго я здесь пробыл, но, думаю, ты начал паниковать. Полагаю, люди Майкрофта уже отсматривают записи с камер наблюдения. От него есть польза, от твоего брата.

С трудом верится, что всего лишь несколько дней назад мы были в том чудесном отеле в Венеции. Самая огромная кровать из тех, что я видел. Я любил ту постель.

//Я тоже.//

Да. Ну, это хорошее воспоминание, не так ли? Ты его сохранишь? Не удаляй его.

// //

Извини… Ты бы никогда не удалил его. Я буду хранить его так долго, как смогу, Шерлок.

//Ты пообещал не оставлять меня.//

Я не намеревался. Я не хочу этого.

О боже. Я слышу грохот цепей и шум оборудования.

Помню, однажды, когда мне было где-то лет десять, дедушка взял меня на автомобильную свалку. Там помещали машины в огромный пресс.

Не знаю, почему это сейчас пришло мне в голову.

Забудь, что я сказал.

//Джон.//

Ш-ш-ш. Всё хорошо. Я знаю, что ты стараешься.

Проклятье. Машина начала подниматься.

//О, Джон…//

Это был выстрел? Прозвучал близко.

Теперь машина опускается. Шерлок, если это всё, не вини себя. Я люблю тебя.

*

Шерлок наблюдал за тем, как автомобиль медленно опустился обратно на землю. Один из работников заглянул на заднее сиденье.

– Здесь тело, – сообщил он. – Много крови.

– С дороги! – крича на ходу, Шерлок помчался к машине, бесцеремонно расталкивая людей на своём пути. Добравшись, окинул взглядом тело.

– Откройте багажник, – приказал он хриплым голосом.

Кто-то взял лом, и с его помощью удалось вскрыть багажник. Джон Уотсон, моргая, смотрел на них. Шерлок вытащил у него изо рта кляп.

– Знал, что ты появишься, – слабо сказал он.

На мгновение прикрыв глаза, Шерлок потянулся к Джону, чтобы распутать верёвки.

– Джон, – тихо произнсёс он.

Джон пытался улыбнуться, пока Шерлок помогал ему выбраться наружу. Ноги едва держали его, и если бы не сильные руки, поддерживающие его, он бы рухнул.

Они прильнули друг к другу, не разговаривая, не обращая никакого внимания на шум и суету вокруг. Спустя несколько мгновений их дыхание и сердцебиение совпало в едином ритме.

Лестрейд стоял в стороне и ждал.

Комментарий к История 19-я. “У – об Узах доверия”

Иллюстрация:

https://hostingkartinok.com/show-image.php?id=3f6837645f0ff584ef37b0f5ee181579

========== История 20-я. “Ф – Формула пробуждения” ==========

Ты проснёшься, и вспомнишь,

и поймёшь.

– Роберт Браунинг

1

Расследование оказалось несколько более интересным, чем ожидалось. С делами такое случается. По крайней мере, если кое-кто находил преследование поздней ночью через закрытый рынок, падение с погрузочного дока, и/или опасение в течение нескольких мгновений, что друг/блоггер/сосед этого кое-кого получил некое, возможно, смертельное ранение, “интересным”. (1)

К счастью, они оба так думали. Хотя Джон, возможно, мог бы обойтись без встревания в смертельно опасные переделки. И, если честно, Шерлок тоже мог бы обойтись без этого, потому что ему не особенно нравилось чувство паники и ужаса, которые лишали его способности двигаться и, что ещё хуже, думать, пока не раздавался знакомый голос, кричащий ему: “Я в порядке, Шерлок!”

Даже после этого, прошло неприемлемо много времени (двадцать три секунды), пока его дыхание восстановилось, и он переключился обратно на злодея.

Как только это случилось, единственный настоящий ущерб был причинён только металлическому знаку “Горячие роллы из бекона”, за которым Джон успел спрятаться в последнюю секунду (к несчастью, этот знак был слишком близко к краю дока, что объясняет падение).

После этого всё произошло быстро. Наконец прибыл Лестрейд вместе с остальной бесполезной толпой, и самой сложной задачей стало объяснить, каким образом заключённый, уже прикованный наручниками к столбу (только по его словам, в любом случае), в итоге оказался со сломанным носом. Сквозь кровь он пытался заявлять, что “этот долбаный длинный и тощий ублюдок приковал меня, а затем ударил стулом”. В свою очередь, Джон утверждал, что он находился в нижней части дока и ничего не видел. Длинный тощий ублюдок просто затянул свой шарф и объявил, что забирает Джона домой, потому что тот повредил лодыжку.

Откровенно говоря, у грабителя, целью которого были старушки, защитников среди полиции не нашлось (у большинства из них были бабушки), так что всё было нормально, пусть они и действовали не совсем в рамках правил.

Никто не возражал, когда Шерлок удалился в поисках кэба, медленнее, чем обычно, из-за хромающего следом доктора.

Когда они вернулись домой, Джон надёжно забинтовал свою лодыжку, пока Шерлок критиковал его метод бинтования и ждал чая.

В конце концов, они кое-как умостились на диване, чтобы выпить чудесно приготовленного чая, которого пришлось ждать чуть дольше, чем обычно, по причине, собственно, хромоты. Что странно, Джон совсем не возражал.

Было уже поздно, они оба устали, и вскоре уже крепко спали.

Джон проснулся первым, и был немного смущён обнаружить себя запутавшимся в длинных конечностях детектива. Или, может, это длинные конечности запутались вокруг него. Никакой разницы, пожалуй, да и неважно это.

Затем проснулся и сам детектив.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга, затем две пары глаз моргнули.

Кое-как высвободившись, Джон поднялся.

– Душ, – сказал он твёрдо и похромал прочь.

Детектив смотрел ему вслед.

2

Джон решил, что где-то, вероятно в Центральных Графствах, работала фабрика, производящая неудобные пластиковые стулья, которые, похоже, используются исключительно обеспокоенными людьми, ожидающими рядом с больничными койками. Ожидающими, чтобы кто-то начал дышать сам, или перестал страдать от боли, или открыл глаза.

Весьма удивительно, что кто-то вообще мог заснуть, сидя в одном из этих треклятых стульев. Тем не менее, практика творит чудеса, и, к этому моменту, паре незадачливых авантюристов (слова Майкрофта, когда он снизошёл навестить брата) куски оранжевого пластика были почти удобны.

Поэтому, когда Шерлок стал дышать самостоятельно, Джон заснул.

Просыпался он медленно, потягиваясь одной частью тела, затем другой, а когда его память вернулась, взгляд устремился к кровати. Шерлок по-прежнему спал. Операция прошла лучше, чем они могли надеяться, пуля была извлечена из живота, не оставив необратимых повреждений. Удача состояла и в том, что Джон обошёлся лишь лёгким обморожением пальцев.

Всё могло быть куда хуже, и одна только мысль об этом вызывала боль в груди.

Поднявшись со стула, он встал рядом с кроватью. Потянулся одной рукой, чтобы убрать непослушный локон со лба Шерлока. От прикосновения глаза открылись.

– Привет, – сказал Джон с улыбкой.

Шерлок просто смотрел на него.

– Я в порядке, – ответил Джон на вопрос, который больше никто не увидел бы в серо-зелёных глазах. – И ты тоже. Мы оба в порядке. Что за способ отпраздновать годовщину соседства, а? Мы смешны.

Уголок рта Шерлока дёрнулся, но глаза всё ещё не были довольны. Джон вздохнул и поднял руку. Два пальца были перебинтованы. – Это всё. Я в порядке.

“Хорошо”, – губы Шерлока изобразили это слово, но ни звука с них не слетело.

– Поспи ещё. Я буду здесь, когда ты проснёшься.

Шерлок кивнул.

“Знаю”, – беззвучно сказали его губы, а затем он снова уснул.

Джон вернулся на стул.

3

Джон просыпался очень неспешно, как бы нехотя. Он уставился в потолок, сбитый с толку, потому что это был не его потолок, не его спальня. В конце концов, он понял, где находится. Накануне ночью он приполз в постель Шерлока, обложил себя подушками и уснул, вдыхая его запахи.

Что за странный поступок, лениво думал он, сжимая подушку в руках. Я ведь не сплю в шерлоковой кровати. Может, это сон. Ну, стоит взглянуть правде в глаза: это был бы не первый сон, в котором он оказывается в постели Шерлока. Хотя в тех, других снах Шерлок обычно тоже был в постели. Но Шерлока здесь не было, только запах шампуня и его пота, и его самого.

И наконец, Джон вспомнил.

Этот момент ощущался как пробуждение на следующий день после конца света.

4

Очень полный мужчина, от которого пахло грязными носками, был прижат к Шерлоку, когда тот проснулся. Вагон оказался забит людьми ещё сильнее, чем тогда, когда он наконец смог уснуть. Одним из новых пассажиров был мужчина, от которого несло, как от сточной канавы.

Почему-то, после всех этих пробуждений, что имели место за прошедшие два месяца, проснуться здесь, в шумном албанском поезде, прижатым к этому отвратительному человеку, казалось почти самым худшим. Что просто смешно, конечно же. Он умер, типа того. Он убивал, жестоко. Он вынужден был уехать от всего, что имело для него значение. От всех, кто имел значение. Однако, тем не менее, это было ужасно.

Закрыв глаза, он вспомнил пробуждение на Бейкер-стрит, на диване, весь перепутанный с Джоном Уотсоном, от которого пахло “Эрл Грэем”, и шерстяными свитерами, и мятным кремом для бритья.

Огромная фигура рядом с ним пукнула.

Шерлок отказывался давать свободу влаге, что защипала под веками, хотя ему хотелось этого больше, чем когда-либо. Он не заплачет.

Его последние слёзы были пролиты на крыше Бартса. Те слёзы были по его другу. По тем страданиям, которые, он знал, ожидают Джона в дальнейшем.

Слёзы, которые собирались пролиться сейчас, были только по нему самому, и он их не заслуживал.

5

Это пробуждение не было лёгким.

Джон, казалось, словно бы пытался вытащить себя со дна очень глубокой ямы, сквозь слои густого сиропа. Он пробивался наверх, к едва заметному свету, гадая, стоило ли вообще стараться. Легче, наверное, просто утонуть и позволить сиропу поглотить его.

Но спустя очень долгое, как ему казалось, время, ему удалось сделать глубокий вдох и открыть глаза. Он обнаружил себя лежащим на кровати, окружённой пикающей и щёлкающей медицинской техникой.

Первое, что он увидел – человек, сидящий на стуле рядом с кроватью.

Нет, не просто какой-то человек.

Шерлок.

Хотя у него, казалось, болело везде, он нахмурился не из-за себя, а из-за своего мужа. Шерлок был бледен (не своего обычного фарфорового оттенка, а будто из него высосали все жизненные соки), и его одежда была помята, а волосы выглядели грязными, под закрытыми глазами – мешки. Впервые за всё время Шерлок выглядел много старше своего возраста.

Джон пытался припомнить, что же произошло, но вначале была лишь пустота. Затем, медленно проявилось неопределённое бесформенное воспоминание. Улица, шум, крики, что-то большое и ярко-зелёное неслось на него. Мгновение, не больше, ужасной боли, и затем чернота.

До настоящего момента.

Пока он рассматривал его, Шерлок пошевелился, будто ощутив внимательный взгляд. Моргнув дважды, он улыбнулся.

– Джон, – пробормотал он, – ты наконец проснулся. Они сказали, что ты просыпаешься, но это было несколько часов назад.

– Прости, – едва слышно произнёс Джон.

Шерлок поднялся со стула и встал рядом с кроватью.

– Я… волновался, – сказал он, бережно касаясь руки Джона. – Было похоже, будто ты собираешься нарушить обещание никогда не покидать меня.

Джон хотел покачать головой, но даже подумать об этом было больно.

Шерлок нагнулся и оставил лёгкий поцелуй на щеке Джона, а затем опустил голову на подушку рядом с ним и вздохнул.

Джон заснул снова.

6

Звук дождя, бьющего по стеклу, разбудил Шерлока, но на этот раз он не был против. Ему было даже приятно, поскольку, не имея в данный момент дела, просто идеально было бы провести безмятежный день в квартире, сухой и тёплой.

Окончательно проснувшись, он аккуратно откатился, чтобы взглянуть в лицо человека, спящего рядом с ним.

Джон снова был похож сам на себя, спустя восемь месяцев после жуткой аварии, почти убившей его. Он всё ещё довольно быстро уставал, хотя и отказываться признавать это, и снова хромал, но ничто из этого не имело никакого значения. Он был жив.

Шерлок провёл пальцами по щеке Джона.

– Ты проснулся?

– Ну, теперь уже да, – ответил Джон с притворным возмущением.

– Доброе утро. Хотя, кажется, на улице льёт как из ведра.

– Отлично. – Джон открыл глаза и улыбнулся. – Думаю, мы просто останемся дома на весь день.

– В точности мои мысли.

– И каким же, позволь поинтересоваться, образом мы проведём день после празднования нашей десять-лет-и-восемь-месяцев годовщины?

Шерлок скривился.

– Празднование немного запоздало.

– Но ожидание того стоило, – Джон хихикнул. – Ужин в зале с мумиями Британского Музея? Ты чёртов гений.

– Ну, это показалось мне подходящим. Там, где всё это началось. – Шерлок широко улыбнулся и обвил всеми своими конечностями Джона.

– Это было чудесно. Самый великолепный ужин по случаю годовщины в истории. – Наклонив голову, он прошептал Шерлоку на ухо: – Спасибо, Лок.

Губы Шерлока прижались к коже Джона.

– Спасибо, Джаун, – ответил он.

Спустя какое-то время они снова погрузились в сон, в основном ради удовольствия ещё раз проснуться в объятиях друг друга.

Комментарий к История 20-я. “Ф – Формула пробуждения”

(1) – речь идёт не о доке возле реки, а о погрузочном доке в складской зоне возле рынка, который может выглядеть примерно вот так:

https://pp.userapi.com/c637430/v637430099/4f44f/tHD-KdMYfww.jpg

https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/thumb/8/82/LoadingBay2.jpg/1280px-LoadingBay2.jpg

Иллюстрация к главе:

https://hostingkartinok.com/show-image.php?id=0b1211d34fbb21f5b5bacadda6759dc8

========== История 21-я. “Ч – о Чае и поездах” ==========

Что бы делал мир без чая?

Как бы он существовал?

Я рад тому, что не был рождён раньше чая!

– Сидни Смит

1

Как правило, Джону Уотсону нравилось ездить в поездах. Если повезёт, то во время путешествия на поезде можно даже отдохнуть, просто откинувшись на сидении и наблюдая за проплывающими мимо пейзажами. Никакой суеты, никакого беспокойства, никаких заградительных жёлтых лент. Просто путь из пункта А в пункт Б.

Однако это, как и многое другое в его жизни, кардинально изменилось с появлением Шерлока Холмса.

Во время их самого первого путешествия на поезде, из Лондона в Сэнт-Айвз для расследования, он осознал, что поездки, раньше приносившие ему радость, теперь можно было назвать ещё одним кругом холмсовского ада. Частично в его страданиях была виновата полиция (то бишь Лестрейд), которая отказалась, с немалым возмущением, профинансировать поездку первым классом, так что они ехали в общем вагоне вместе с другими людьми. Джон думал, что Лестрейд должен был предвидеть – ничего хорошего из этой затеи не выйдет.

Единственным крохотным плюсом во всём этом являлось то, что поезд не был переполнен, так что в их распоряжении имелся стол и четыре сидения. Не хотелось даже думать о том, что было бы в ином случае.

Не стоило удивляться тому, что развлечением в долгом железнодорожном путешествии Шерлок выбрал дедуцирование о каждом человеке в пределах видимости, причём не самым тихим голосом.

– Нет, ну чему она удивляется, Джон? Раз уж она спала со своим шурином десять лет, какой реакции от сестры она ожидала?

Полная женщина в фиолетовом одеянии сбежала из вагона, её лицо опасно покраснело. Алый оттенок, который не гармонировал с ярко-фиолетовым.

– Замолчи, Шерлок, – тихо проговорил Джон. – Ты хочешь, чтобы нас вышвырнули на рельсы?

Шерлок фыркнул.

Отчаянно пытаясь изобрести способ отвлечь Шерлока, Джон смог додуматься лишь до надёжного, насквозь британского метода.

– Пойду возьму нам чая, ладно?

Да, это хорошая идея.

– Я туда и обратно, только схожу в вагон-ресторан. Уверен, это займёт всего пару минут. Ты просто оставайся здесь и… – Джон вперился в него неподвижным взглядом. – …не дедуцируй.

Шерлок в ответ поднял брови.

– То же самое, как если бы ты сказал мне не дышать.

– Как вариант, – ответил Джон, направляясь к вагону-ресторану.

Когда он вернулся спустя десять минут (там оказалась очередь, другая отличительная британская черта), вагон был заметно разбалансирован, с Шерлоком, который по-прежнему сидел на своём месте, на одной стороне, и всеми остальными, столпившимися на другой, и с обоих сторон доносилось отчётливо слышное бормотание.

Джон поставил два картонных стаканчика с чаем на стол, рядом положил упаковку шоколадного печенья.

– Смотрю, ты их всех очаровал, – сказал он, не поддаваясь желанию засмеяться, что требовало реальных усилий.

Самодовольно взглянув на него, Шерлок сделал глоток чая. На его лице появилось выражение чистого ужаса.

– Боже мой! – он почти закричал. – Отвратительно! Это вообще чай? Джон, как ты мог принести мне такое? – он говорил так, будто его глубоко лично оскорбили.

Пожав плечами, Джон открыл упаковку печенья.

– В поезде можно получить лишь это, Шерлок.

– Но ты всегда приносишь мне хороший чай. Мне нравится твой чай.

Это смешно, но Джон ощутил неясное тепло от этой нежданной похвалы.

– Спасибо.

Шерлок печально покачал головой.