Текст книги "Найди пару (ЛП)"

Автор книги: morriganmercy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

Тизер к главе: https://drive.google.com/file/d/1RMCWIod48u-y-1wg3siMTtWzf0lwg-g9/view?usp=drivesdk 💔

========== 10. Теперь ты знаешь ==========

Гермиона рухнула в кресло. Она устала. Устала вспоминать тот разговор. Устала прокручивать в голове, как Малфой оттолкнул её. Устала гадать, почему он не появлялся уже несколько недель.

– Я уже не знаю, как тебе ещё объяснить, – раздражённо сказала Шеннон, наклонившись через кухонный стол. Каждое следующее слово она сопроводила хлопком в ладоши: – Он. Хочет. Тебя. Трахнуть.

Гермиона резко отодвинулась, стулом заскрежетав по полу.

– Это ещё хуже! Разве ты не понимаешь? – Она вскочила на ноги и принялась расхаживать перед столешницей, с несчастным видом глядя на подругу.

Конечно, Шеннон хотела как лучше. Она никак не могла знать, что своими словами лишь усугубила худшие опасения Гермионы. Напряжение между ней и Малфоем было невозможно больше отрицать – оно возросло до такой степени, что стало заметно даже другим. Но когда Гермиона потянулась к нему – когда она нуждалась в нём, – он отверг её.

Если его влекло к ней, то существовала только одна причина, способная объяснить, почему он остановил её, стоило им сблизиться. Только одно объяснение, почему он может хотеть чего-то физического, но без эмоциональной связи. Как бы трудно Гермионе ни было это осознать, объяснить это Шеннон оказалось ещё труднее.

– Даже если это правда, то дело не во мне, – Гермиона с трудом подбирала правильные слова. – Это… увлечение. Любопытство. Разрушение ожиданий, бунт против родителей и, возможно, желание очернить Золотую девочку, – закончила она, поморщившись.

Гермиона уставилась прямо на Шеннон, когда ей на ум наконец пришло подходящее сравнение:

– Купание в грязи.

Шеннон недоверчиво покачала головой.

– Ты издеваешься. В каком мире секс с тобой считается грязью?

– В его мире. – Гермиона вздохнула и снова села за стол. – В мире, в котором мы ходили в школу. Его семья там очень важна. Высшее общество, браки по расчёту, политические союзы – всё это. И они смотрят свысока на таких людей, как я.

– Откуда ты знаешь?

– Он так сказал мне! – Гермиона почувствовала, как на глаза навернулись слезы, и сердито смахнула их.

Она глубоко вздохнула, зная, что, как только произнесёт следующие слова, уже не сможет забрать их.

– Он травил меня.

Эти слова произвели на Шеннон именно то впечатление, о котором Гермиона и подозревала. В глазах подруги она увидела тот самый момент осознания. Голос Шеннон стал тихим, серьёзным:

– За что?

– Ни за что. За всё. – Гермиона обхватила голову руками. – За мои волосы, мои зубы, моих друзей, моих родителей, мой характер, мои оценки. – Она снова встретилась с Шеннон взглядом. – Он называл меня грязной.

– Почему ты не сказала мне? – теперь в голосе подруги ясно слышалась обида.

Гермиона с мольбой посмотрела на Шеннон и потянулась через стол, чтобы взять её за руку.

– Как я могла после всего того, через что прошла ты? Это не идёт ни в какое сравнение. Я не имела права жаловаться.

Шеннон грубо отдёрнула руку.

– Конечно идёт! Ты имела полное право жаловаться, потому что мы были лучшими друзьями, а это то, что делают друзья. Неужели ты думаешь, будто я не хотела знать, что была не одна? Что над тобой тоже издевались? Думаешь, будто я не хотела знать, что ты понимаешь, каково это?

Гермиона быстро заморгала, но не смогла сдержать слёз.

– Шеннон, прости меня. Я просто хотела быть рядом.

– Ты была, но… – Шеннон откинулась на спинку стула, отдалившись от Гермионы. Её руки крепко сжались на коленях. – Никогда до конца.

Гермиона почувствовала физическую боль от возникшей между ними пропасти.

– Ты вечно что-то скрывала, – продолжила Шеннон. – Я и тогда это понимала, но рядом с Драко всё стало гораздо очевиднее. – Она опустила голову. – Он – часть чего-то в твоей жизни, что гораздо глубже, чем школа-интернат.

Гермиона подавила всхлип.

– Мне так жаль. Пожалуйста, поверь мне. Я бы хотела рассказать тебе.

– Но ты не можешь.

Это не было вопросом, но Гермиона всё равно покачала головой. За все эти годы она, конечно, не раз замечала, как сомнение или озадаченность омрачали черты лица Шеннон, когда Гермиона была вынуждена пускаться в туманные объяснения какого-то нового этапа своей жизни. Почему ей нужно было пойти в школу-интернат в Шотландии. Почему каждое лето она возвращалась оттуда с гораздо бóльшим количеством шрамов, чем обычно накапливается у школьников. Почему её родители находились под наблюдением специалиста в Сиднее после автомобильной аварии, которая повредила мозг обоим.

Гермиона сказала себе, что сможет восполнить недомолвки и ложь, если будет самой верной подругой. Если всегда будет уступать Шеннон. Если заполнит пробелы своей преданностью.

Но услышать, как Шеннон озвучивает это откровение после стольких лет… как выражает словами, что всегда знала о той части Гермионы, до которой нельзя дотянуться, – всё равно что упасть в пропасть. Оставалось только надеяться, что это не станет последней каплей. Что самая давняя подруга продержится ещё немного и доверится ей.

Шеннон молчала почти минуту, прежде чем покорно кивнула.

– Я не буду притворяться, будто понимаю, почему он обращался так с тобой в школе. Ты лучше других знаешь, как я отношусь к задирам, и я понимаю, почему до сих пор ты молчала. Он мой друг, и мне больно это слышать.

Гермиона печально покачала головой.

– Но я точно знаю, каково это – чувствовать себя грязной. Каждый раз, когда ко мне подходил цисгендерный мужчина, я боялась, что стала просто предметом любопытства, пунктиком, который нужно вычеркнуть из списка. Или, что ещё хуже, фетишем. Я знаю, каково это – когда кому-то нужно твоё тело, а не душа, и я бы никогда не пожелала этого тебе, Гермиона.

– Я знаю, – тихо ответила она.

– Возможно, я никогда не узнаю вашу полную историю, но, судя по тому, что я видела, это далеко не то, что он к тебе чувствует, – пока Шеннон говорила, её взгляд становился расфокусированным. Она сидела очень неподвижно, как будто наблюдала за какой-то разыгрывающейся перед собой сценой. – В нём есть тьма, это правда, но она не направлена на тебя. Она совпадает с тем, что я вижу в тебе. Я думаю, что для него это всё серьёзно.

Гермиона была совершенно сбита с толку и не могла оторвать от подруги глаз.

Когда стало ясно, что Гермиона не собирается отвечать, Шеннон спросила:

– Как думаешь, ты когда-нибудь сможешь в это поверить?

Гермиона посмотрела вниз на чары, скрывающие шрам на её руке. Буквы можно было различить, если знать, что искать.

– Я не знаю, честно.

***

– Если мы не собираемся тащиться в Азкабан, почему должны встречаться в Норидже?

– Да ладно тебе, Пэнс, – Блейз наклонился к ней, – это наше место.

Она сделала скромный глоток пинты.

– Даже если и так, это место терпимо только в сравнении с той адской дырой.

– А у меня прекрасная идея, – выпалил Драко. – Что, если ты перестанешь ныть хотя бы на пять секунд?

– К тому же, – встрял Тео, как будто Драко ничего не говорил, – мы не могли рисковать нашей Дивой Драко. Окажись мы ближе к городу, он стал бы жертвой фанатов.

Драко нахмурился.

– Правда так хочешь ввалиться в «Дырявый котёл» и посмотреть, как в меня плюют?

– Это было год назад, дорогуша, – застонала Пэнси. – Но ты, конечно, можешь продолжать думать, что кому-то ещё не наплевать на тебя.

– Пошла ты, Паркинсон.

– Прекратите, вы двое, – Блейз поиграл бровями, – вы меня заводите.

Драко хотел было ответить, но, услышав своё имя, тут же закрыл рот.

– Драко!

Он заглянул за плечо Блейза и почувствовал, как краска отхлынула от лица. Сквозь толпу, направляясь к их столику, пробиралась Джанель.

– Ёбаное дерьмо, – выдохнул Драко, начав лихорадочно соображать. Она слишком близко – он никак не мог убежать.

Его друзья оглянулись, чтобы посмотреть кто к ним присоединился. Драко поднялся на ноги, чтобы поприветствовать её, но в последнюю секунду опомнился.

– Она магл, – прошипел он.

– Давно не виделись, – сказала Джанель, когда Драко обнял её и поцеловал в щеку.

– Я тоже рад тебя видеть, – ответил он. – Что ты здесь делаешь?

– Виделась с бабушкой, – улыбнулась она. – А ты?

– Просто выпиваю со старыми школьными друзьями.

Джанель оглядела компанию слизеринцев, приподняв брови.

– Это что, какая-то спецшкола для красивых людей? Потому что, если честно, это уже не смешно.

Драко рассмеялся, по очереди указав на друзей:

– Это Блейз, Пэнси и Тео. Это Джанель.

– Привет, – поздоровалась Джанель. – Приятно познакомиться с другими друзьями Драко.

– Очень приятно, – хором ответили слизеринцы. Драко закатил глаза.

– Значит, вы и Гермиону знаете, – весело сказала Джанель.

Драко замер. Блядьблядьблядь. Он самый глупый и бесполезный болван в истории человечества. Он мог бы сказать, что знает их откуда угодно, но он сказал про школу. Естественно, Джанель уловила связь.

Три пары глаз устремились на него, но заговорила только Пэнси:

– Грейнджер?

– А, точно, – усмехнулась Джанель. – Я могла бы уже привыкнуть, Драко постоянно называет Гермиону по фамилии, но всё равно звучит странно.

Он закрыл глаза. Это было похоже на падение метлы в замедленной съёмке. Земля стремительно приближалась, но он не мог остановиться.

– Действительно, – ухмыльнулся Блейз. – Да, мы знаем Гермиону.

Глаза Драко распахнулись. Нужно покончить с этим сейчас же.

– На самом деле, Джанель, нам уже пора, – торопливо произнёс он.

Слизеринцы опустили взгляды на полные кружки.

К счастью, Джанель, кажется, ничего не заметила.

– Мне тоже, вообще-то. Я заметила тебя, когда уже выходила.

– Какая жалость, – Тео расплылся в улыбке. – Нужно как-нибудь обязательно пересечься.

Драко сердито посмотрел на него, а Джанель покраснела и кивнула. Прежде чем повернуться и уйти, она взяла Драко за руку и с укоризненным взглядом сказала:

– Не пропадай.

Он почувствовал укол вины в животе, выдавив из себя слабую улыбку.

Драко проследил, как Джанель вышла из паба, а затем опустился обратно за стол. Он уронил лицо в ладони и стал ждать неизбежного.

– Грейнджер? – спросили Блейз и Пэнси одновременно.

– Ты встречаешься с Грейнджер? – не упустил своего Тео.

Драко провел руками по лицу и осушил половину пинты.

– Да.

Пэнси посмотрела на него так, словно Ханука наступила раньше времени.

– Но не в этом смысле, – быстро продолжил он. – Мы друзья.

– Чушь собачья, – вновь хором произнесла троица.

– Друзья, – возразил Драко. – Официально. У нас соглашение.

– Соглашение? – фыркнул Блейз.

– Ты что, пират? – пошутила Пэнси.

Драко стиснул челюсти.

– Жаль тебя огорчать, приятель, но если ты теперь пялишься на Грейнджер через магловский бар, а не через Большой зал, это не значит, что ты с ней дружишь, – Тео похлопал его по плечу.

– Ты о чём? – озадаченно спросил Драко.

– О, какая прелесть, – воскликнула Пэнси, сцепив руки перед грудью.

Блейз протянул ладонь через стол.

– Хэй, Малфой, мы твои лучшие друзья, и у нас есть глаза. Приятно познакомиться.

Драко шлёпнул его по руке.

– Будет здорово, если кто-нибудь объяснит, что за хрень вы несёте.

Тео полностью развернулся к нему лицом.

– Драко, дорогой, это же ты охотился за горячей задницей Грейнджер бóльшую часть десятилетия или нет?

Драко почувствовал, как покраснело его лицо. Он бросил тревожный взгляд на Пэнси. Она сочувственно надула губы.

– О, милый, между нами всё в прошлом.

Он безнадёжно посмотрел на Блейза и Тео.

– Неужели это так очевидно?

– Ужасно, – ответил Блейз.

– Катастрофически, – добавил Тео.

– Блестяще, – с горечью сказал Драко. Он опрокинул остатки пинты.

– Что возвращает нас к началу, – подытожил Блейз.

– Вы с Грейнджер не дружите, – продолжил Тео. – Вы просто не трахаетесь.

– Пока что, – вмешалась Пэнси.

– Нет, – отрезал Драко.

– Разумеется, – ухмыльнулся Блейз.

Драко показал ему средний палец.

– И ты её избегаешь? – спросил Тео.

– Я бы не советовала этого делать, дорогуша, – сказала Пэнси. – Игра в недотрогу не сильно помогла тебе в школе.

Он оскалился, когда все трое засмеялись.

– Нет, – процедил Драко сквозь стиснутые зубы.

– Ну, по словам Джанель, ты уже давно не появляешься, – заметил Тео.

– В этом причина нашей импровизированной встречи? – догадался Блейз. – Соскучился без своей маленькой группы друзей-маглов?

Пэнси ахнула:

– Это обидно, Драко. Правда обидно.

– Нет, – вздохнул он. – Ну, да… то есть нет. Не… немного.

– Ну, это всё объясняет, – невозмутимо заявил Блейз.

– Что случилось с Грейнджер? – спросила Пэнси.

– Ничего, – быстро ответил Драко. – В смысле ничего такого, что вас касается. Я просто… я подумал, что ей, возможно, нужно немного пространства.

Друзья посмотрели на него тремя парами одинаково прищуренных глаз.

– И вы не трахались? – уточнил Тео.

– Нет! Никто не трахает Грейнджер! – почти закричал Драко.

– Но кто-то мог бы, – справедливо заметил Блейз.

– Она хорошенькая ведьмочка, – кивнул Тео.

– Гриффиндорская Золотая девочка и всё такое. Она определённо пользуется спросом, – подхватила Пэнси.

Драко уставился на них с раскрытым ртом.

– Ты не подумал об этом, да? – хмыкнула она.

– Так сколько ты там ей пространства дал? – спросил Блейз.

Тео ответил за него:

– Похоже, достаточно, чтобы какой-то другой парень всунул свой…

– Нет, – решительно заявил Драко. – Никого нет. Я бы знал.

– Мм, – протянула Пэнси. – Никого, прям как тогда, когда ты убеждал нас в том, что у тебя никого нет?

– Нет, – Драко был непреклонен. – На самом деле никого. – Он провел рукой по волосам. Когда успело стать так жарко?

– Ну, если ты так уверен… – непринуждённо протянул Тео.

– Тогда, наверное, всё в порядке, – закончил Блейз.

Драко переводил взгляд с одного на другого, борясь с желанием ослабить галстук. Конечно, он уверен. Не может быть никого другого. Кто ещё мог бы понять, через что она прошла? Кто ещё знал бы, что делать во время её приступов? Она пыталась поцеловать его, ради Мерлина!

И он остановил её. Отверг её. А потом избегал. Он сорвал с себя галстук. Почему в этом проклятом пабе так чертовски жарко?

Пэнси наблюдала за ним, подперев подбородок сцепленными пальцами.

– Передумал, дорогуша?

Драко схватил кружку Блейза и сделал большой глоток.

– Может, я переборщил с пространством, – выдохнул он.

Тео положил руку на плечи Драко и одарил его хитрой ухмылкой.

– Ну, знаешь, как говорят маглы, держи друзей близко, а врагов ещё ближе.

========== 11. Идеальный день ==========

Стук молотка – зал суда медленно начинает пустеть. Судебный пристав поднимает его на ноги, и кандалы громко звенят в тихой комнате. Слёзы скользят по щекам матери, она ладонями прикрывает рот, и то, как она теряет самообладание на публике, пробирает сильнее, чем ледяное железо на запястьях. Он пытается изобразить смелость. Он будет сильным ради неё. Это всего лишь год. Могло быть и хуже. Могло быть намного хуже. Он должен чувствовать облегчение, но год – это всё ещё довольно долгий срок.

Тяжелая дверь зловеще скрипит, распахиваясь перед ним, и он находит это крайне нелепым. Как будто какая-то сцена из магловского фильма ужасов. Это слишком мелодраматично, слишком выверенно, какое-то чёртово клише. Но затем поток холодного воздуха врезается в него, и колени подкашиваются. Охранники тянут вперёд, но ноги не двигаются. Его практически тащат, и босые пальцы скользят по сырому камню. Лучше было бы идти самому. Почему он не может идти? Потому что даже один шаг в это место противоречит всякому инстинкту самосохранения, и он недостаточно силён, чтобы противостоять многовековой магии. Он вообще не силён.

Они кидают его в угол камеры. Матери тут нет, поэтому он избавляется от напускной смелости и дрожит так сильно, что зубы вот-вот сломаются, а гортанные, мучительные всхлипы пробиваются наружу. Железная дверь захлопывается, и он кричит в темноту. Год – слишком долго, чтобы выдержать этот холод.

Драко резко проснулся. Грудная клетка болезненно сжималась, и звук закрывающейся двери громким стуком раздавался в ушах. Он откинул одеяло и поднёс руку к горлу, как будто таким образом возможно хоть как-то облегчить дыхание. Холодный пот покрывал всё тело.

Дотянувшись до палочки, он зажёг свет во всей комнате и заставил себя сесть, чтобы осмотреться. Ковёр, а не камень. Бежевые стены, а не сланец. Тёплая кровать, а не ледяной пол. Дверь не заперта.

Дыхание плавно выровнялось, и Драко взглянул на часы на прикроватной тумбочке. Потрясающе. Солнце ещё даже не встало, а день уже полностью безвозвратно испорчен.

Он заставил себя подойти к шкафу, выбрал костюм, без которого спокойно обошёлся бы ещё месяц, и направился в душ.

***

День выдался вызывающе тёплым, и Драко нахмурился, всмотревшись в голубое небо и яркое солнце, прежде чем войти в кафе. Звук задорно рычащего капучинатора и приятный аромат свежесваренного кофе и выпечки только сильнее испортили настроение. Какой отвратительно идеальный день.

Однако стоило его взгляду наткнуться на Шеннон, вся ненависть вмиг испарилась. Конечно, она заслужила идеальный день.

Она заметила его у двери и сверкнула нахальной улыбкой.

– Так, было бы хорошо, если бы этот гонец был не с плохими вестями.

– С плохими вестями… и подарками, – ответил Драко, театрально доставая из-за спины свёрток в упаковочной бумаге.

Улыбка Шеннон стала ещё шире, и она наклонилась над прилавком, подставляя щёку.

– С днём рождения, – сказал он, протягивая подарок.

– Спасибо, дорогой. Но знаешь эту старую поговорку о том, что главный подарок – это ты?

Он тяжело вздохнул.

– Извини. Я бы очень сильно хотел прийти, но у меня…

– Семейные обязательства, – мягко закончила Шеннон. – Знаю. Я всего лишь дразню. Мы будем скучать без тебя, – многозначительно добавила она, отвернувшись, чтобы приготовить его обычный кофе.

– Поверь, скучать буду я, – пробормотал он, потирая глаза.

– Ну, если что-то поменяется, ты знаешь, где нас найти, и мы будем гулять допоздна, – сказала она, вручив ему бумажный стакан.

Драко ненавидел это полное надежды выражение лица. Ненавидел разочаровывать её, особенно из-за этого.

– Повеселись сегодня, – подмигнул он, положив пятидесятифунтовую банкноту в банку с чаевыми. – Ты это заслужила.

***

Драко весь день не знал, куда себя деть. Он бродил вокруг поместья, делал вид, что читает в библиотеке, наблюдал, как мать обрезает кусты роз. В Азкабане не было никаких особых часов посещения, можно было прийти в любое время, но без назначенной с друзьями встречи, которая заставляла придерживаться хоть какого-то графика, обнаружилось, что он в высшей степени не заинтересован в этом путешествии. Теперь Драко жалел, что сказал им не приходить. Хотя они виделись всего лишь на прошлой неделе, сейчас, когда наступил день визита, идея столкнуться с этим в одиночку пугала сильнее, чем он мог ожидать.

– Что тебя тревожит, дорогой? – голос матери прорвался сквозь его мысли. – Ты переживаешь о том, что скажет отец?

– Нет, – честно ответил Драко. – Просто сложно… возвращаться туда.

Нарцисса отложила ножницы и присела на скамейку, взяв его за руки.

– Не знаю, как выразить, насколько я ценю то, через что ты проходишь ради этого. Как много это значит для меня.

Драко попытался изобразить успокаивающую улыбку, но получилось больше похоже на гримасу.

– Сегодня мне приснился день суда.

Он почувствовал, как после этих слов её ладони сжались.

– Драко…

– Зачем мы это делаем, мама? – прервал он. – Ты правда хочешь, чтобы он вышел? Ты действительно думаешь, что он заслуживает того, чтобы выйти? Неужели мне действительно придётся снова и снова терпеть это место в течение следующих двадцати лет в надежде вытащить его?

Внутренности Драко сжались от собственных слов. Прошло всего несколько месяцев посещений. Он никогда в полной мере не задумывался о том, что впереди ещё двадцать лет.

Это казалось непостижимым.

– Конечно, я хочу, чтобы он вышел, любовь моя, – мягко сказала Нарцисса, не обращая внимания на его выпад. – Моё сердце разрывается каждую секунду, когда его нет рядом. Так же, как это было с тобой.

Драко поставил локти на колени и уронил голову в руки.

– Как ты можешь простить его? Как ты можешь простить то, что он сделал?

Он почувствовал, как тёплая ладонь опустилась между лопатками.

– Потому что он – моя жизнь, и у меня не было другого выбора.

***

– О! Забыла вам рассказать. На прошлой неделе я встретила в Норидже парочку друзей Драко.

Гермиона замерла, так и не докрасив ноготь на ноге.

– Серьёзно?

– Угу, – кивнула в ответ Джанель, обернув прядь волос вокруг плойки.

– Из школы? – уточнила Шеннон, махнув щёточкой для туши перед зеркалом.

– Ага.

– Кого? – спросила Гермиона.

– Честно говоря, я была под таким впечатлением, что не расслышала их имена, – рассмеялась Джанель. – Один парень – ходячая пара скул, девушка как будто прямо с обложки Vogue, и ещё один – ну просто мечта – высокий, темноволосый и невероятно красивый. В смысле, его глаза… Я никогда раньше не видела такого синего цвета.

– Вероятно это Блейз, Пэнси и Тео, – усмехнулась Гермиона.

Джанель щёлкнула пальцами.

– Именно они. – Она вернулась к своим волосам, но через мгновение добавила: – Они как будто удивились, когда я упомянула тебя.

Гермиона от шока прошлась лаком по всему мизинцу.

– Меня? – переспросила она. – Ты упомянула меня?

– Да, и похоже они не ожидали, что Драко с тобой общается.

Гермиона нервно сглотнула. Джанель повернулась в кресле, чтобы посмотреть на неё.

– Вы и правда не особо дружили в школе?

Шеннон встретилась с ней глазами в зеркале и одарила Гермиону понимающим взглядом.

– Нет, – ответила она, смывая лишний лак. – Мы и правда не дружили.

– Жаль, что он не может прийти сегодня, – продолжила Джанель, повернувшись обратно к своему отражению.

– Да, – грустно согласилась Шеннон. – Но ты же знаешь, каждый раз, когда у него появляются «семейные обязательства», он пребывает не в лучшем настроении.

Гермиона почувствовала, как лёгкий холодок пробирается по спине после слов Шеннон. Малфой никогда при ней не упоминал о каких-либо «семейных обязательствах», но она могла представить себе только одну причину, которая была бы достаточным основанием, чтобы он не смог присоединиться к ним.

Желудок горел от смеси вины и стыда. Когда Шеннон сказала, что он не придёт на её день рождения, Гермиона почувствовала облегчение. Стали они друзьями или нет, она всё ещё старалась быть осторожной рядом с ним, и ночь, когда можно расслабиться, точно не помешает.

Особенно если учитывать те три нереально откровенных наряда, которые девушки приобрели специально для этого вечера.

Гермионе нравилось своё тело и нравилось его демонстрировать. Мужчины (как, впрочем, и женщины) никогда не обделяли её вниманием, не заставляли как-то усомниться в себе.

Так, как делал это он.

Ей потребовалось немало лет для осознания, что любая девочка-подросток сталкивается с мучительной неуверенностью в себе. Зацикливаться на чертах, которые Гермионе в себе не нравились, было абсолютно нормальным. Но что было ненормально и что она никогда не могла до конца объяснить, так это то, что какой-то мальчик-подросток издевался над ней из-за тех самых ненавистных черт. Тем более, когда это был мальчик, в которого она по какой-то таинственной причине была окончательно, бесповоротно, невероятно влюблена.

Ещё менее нормальным было то, что этот мальчик остался с ней во взрослой жизни и, словно гигантское зеркало, постоянно напоминал обо всех сомнениях и тревогах, которые должны были остаться в далёком прошлом.

То, что она до сих пор отчаянно нуждалась в его одобрении, не вызывало ничего, кроме жалости. Поэтому одна ночь, чтобы спокойно потрясти задницей без его осуждения, – это не так уж и много.

– Он заглянул сегодня утром в кафе, чтобы поздравить меня с днём рождения и подарить подарок.

Гермиона снова перевела взгляд на Шеннон.

– Мило. И что там?

– Не знаю, – пожала плечами Шеннон. – Я ещё не открывала.

– Ну, так давайте посмотрим, – воодушевилась Джанель.

Шеннон подошла к столу и достала коробку. Она разорвала упаковочную бумагу, и Гермиона почувствовала укол беспричинной ревности, когда увидела, что Малфой подарил Шеннон книгу. Однако это чувство мгновенно испарилось, стоило ей увидеть лицо подруги.

– Боже мой, – выдохнула она, аккуратно проведя пальцами по обложке.

– Что там? – спросила Джанель, вставая рядом.

Гермиона подошла ближе и затаила дыхание, когда Шеннон пролистала несколько страниц.

Это был фотоальбом, наполненный потрясающими фотографиями пейзажей реки Шеннон.{?}[Прим. перев.: самая длинная река в Ирландии. ]

Красивый мост, растянувшийся над кристально-голубой поверхностью воды, золотые берега, сияющие всеми оттенками опавших листьев на осеннем закате, покрытые снегом деревья, отражающиеся в ледяной глади, словно в зеркале.

Гермиона подняла взгляд на мокрые ресницы Шеннон и почувствовала, как слёзы обжигают глаза. Она знала, как много эта река значила для подруги: её название стало именем, которое Шеннон выбрала сама.

– Надо было открыть это до того, как я накрасилась, – всхлипнула Шеннон.

Они улыбнулись, крепко обнимая её.

– Как он узнал? – мгновение спустя спросила Джанель.

Шеннон взглянула на Гермиону, но она лишь пожала плечами.

– Понятия не имею, – мягко ответила Шеннон.

Джанель прикусила губу, слегка покачав головой.

– Чёрт, а он и правда хорош.

Шеннон закрыла альбом и крепко прижала его к груди.

– Да, – сказала она, снова встретившись взглядом с Гермионой. – Он чертовски хорош.

***

– Хватит капризничать, Драко, – пробормотал Люциус.

– Ну так ответь прямо хоть раз!

– О чём ты спросил?

Драко зарычал в отчаянии и встал, замеряя шагами маленькую комнату.

– Я знаю, что ты на самом деле не боишься маглов.

Люциус промолчал.

Драко трижды прошёлся мимо стола и остановился.

– Ну?

– Я всё ещё не слышу вопроса.

Драко раздражённо покачал головой.

– Ты тут целыми днями просто сидишь и придумываешь, как бы стать ещё более невыносимым?

– О, Драко, – протянул Люциус, поднеся руку к груди, – а ты бы любил меня, будь я не тем, кем являюсь?

– Да, чёртов ты псих! – закричал Драко. – Я бы любил тебя, будь ты кем угодно, кроме себя. Нормальным человеком как минимум!

Люциус закатил глаза и аккуратно скрестил руки на металлическом столе.

– Знаешь, мне кажется, немного благодарности не помешало бы.

– Благодарности? – усмехнулся Драко. – За что? За мою безэмоциональность и искажённое мировоззрение? Нет? Хорошо, может, за моё ПТСР? Тоже нет? О, я знаю, за эту грёбаную татуировку? – он резко засучил рукав, демонстрируя Метку.

– Знаешь, подумываю немного подправить её, а то краска меркнет, – продолжил Драко, положив руку на спинку стула Люциуса и наклонившись к нему. – Маглы без ума от неё, – закончил он с насмешкой.

Люциус какое-то время молча смотрел на Метку.

– Считаешь себя самым умным, – тихо сказал он, встречаясь с Драко взглядом. – Но однажды ты поймёшь, что всё необходимое в этой жизни досталось тебе на блюдечке с голубой каёмочкой.

– Нет, – вскипел Драко, оттолкнувшись от стула. – Это ты однажды поймёшь, что на блюдечке с голубой каёмочкой мне досталось всё то, что я должен был заработать. А вот ради того, что мне было необходимо, ты заставил меня трудиться – сражаться. Ради того, что должно было быть безусловным: твоя поддержка, твоё принятие, твоё одобрение, – Драко сглотнул подступающую желчь. – Твоя любовь.

Люциус сжал губы в плотную линию, и, не дождавшись ответа, Драко отвернулся. Он глубоко вздохнул и вернулся на своё место, почувствовав, как голос начинает дрожать.

Он проклял своего отца. Назвал его психопатом. Сказал слово любовь. Дважды. Драко сжал кулаки, осознав, что они тоже трясутся. Азкабан всегда вносил хаос в его эмоциональную стабильность, но он никогда не терял её настолько. Понимание, что отец не может ответить, не может наказать или догнать, если он уйдёт, вселяло уверенность. Даже если Люциусу всё равно на мнение Драко, выговориться было приятно. И он решил сказать кое-что ещё:

– Слава богу, для этого у меня была мама.

Люциус нахмурился от отвращения к магловской фразе, но Драко лишь покачал головой.

– Она заслуживает лучшего.

Люциус поднял брови.

– И в этом, сын мой, мы сходимся.

Драко усмехнулся.

– Не могу поверить, что я трачу своё время здесь, – сказал он, скорее даже самому себе. – Ты в курсе, что есть люди, которым есть до меня дело? Которые хотели провести этот вечер со мной? Люди, которые знают меня, принимают и не промывают мне мозги!

– Принимают? – спросил Люциус, перегнувшись через стол. – И они знают тебя, Драко?

Он открыл рот, чтобы ответить, но тут же закрыл его.

– Они действительно знают тебя?

Драко нервно сглотнул, но промолчал.

– Видишь ли, – продолжил Люциус. – Я не представляю, как это вообще возможно, если ты говоришь о своих маглах.

Ладони Драко начали потеть. Отец смотрел ему прямо в глаза, и было предельно ясно, к чему всё идёт. Его загнали в угол.

– Смею предположить, что ты не настолько глуп, чтобы рассказывать этим маглам действительно важные вещи о себе.

– Они знают, какой я сейчас, – ответил Драко, стараясь звучать уверенно. – Это всё, что имеет значение.

Люциус посмотрел на него с сожалением.

– Нет, сын мой, боюсь, ты ошибаешься. Как они могут принять тебя, если знают только одну главу твоей истории?

– Речь не только о них, – отчаянно возразил Драко. – Есть… другие.

Перед глазами сразу вспыхнули янтарные глаза и каштановые локоны.

– О, другие, значит? – не унимался Люциус. – Кто-то, кто заботится о тебе? Кто-то, кто знает всё, что ты сделал, и принимает тебя, несмотря ни на что? Кто-то, кто… быть может, заслуживает лучшего?

У Драко перехватило дыхание. Он прав. Они не знают. Она не знает. Она заслуживает лучшего. Кровь стучала в ушах. У тебя никого нет. Ты никого не заслуживаешь. Ты останешься один навсегда.

Спасительный стук в дверь выдернул его из водоворота мыслей. Это лишь влияние Азкабана, напомнил он себе, попятившись к выходу. Это остаточная магия. Он отвернулся и, не говоря ни слова, выскочил за дверь. Нужно немедленно выбираться отсюда. Ещё немного, и это место сведёт его с ума.

Он помчался по коридору. Со всех сторон медленно наступала темнота, вытаскивая из сознания самые худшие воспоминания.

Крики Грейнджер эхом разносились в голове. Драко, спаси меня.

– Нет! – прокричал он, завернув за угол. Нужны счастливые воспоминания. Шеннон улыбается, принимая подарок на день рождения. Раскрасневшийся Томас проклинает мишень для дартса. Грейнджер смеётся, пока мыльные пузыри лопаются на её лице. Блейз, Пэнси и Тео ухмыляются в стаканы.

Драко снова и снова проигрывал в голове эти картинки, ожидая, когда ему наконец отдадут палочку. Как только она оказалась в руке, он пронёсся через главные двери и побежал к причалу.