Текст книги "На грани счастья (СИ)"

Автор книги: Miss Spring

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

– И что?

– Есть один шанс из десяти, что она всё-таки сможет ходить. – донёс свою мысль Ростислав Робертович.

– Что нужно? Деньги, лекарства, оборудование? Что? – тут же оживился Игорь.

– Хирург вам нужен. Тот, что чудеса творит. – отозвался врач.

– Кто?

– У нас есть только один такой – мой учитель, Куликов Владлен Натанович. Он ученик профессора, последователя самого Бурденко. Тоже работал военным врачом, сам очень талантливый хирург. И не таких на ноги ставил. – поделился Гурьев.

– Где его найти? – с чисто деловой хваткой, поинтересовался бизнесмен.

– В том-то и проблема… Он не оперирует уже несколько лет. У него на столе во время операции умер собственный внук. Не спрашивайте, как допустили сам факт операции родственника, да и Владлен Натанович ни у кого не спрашивал, но так вышло. Мальчика спасти не удалось, после этого он отошёл от практической медицины. Преподаёт в университете, иногда консультирует.

– Я спросил всего лишь, где его найти. – с самым невозмутимым видом заметил Истомин.

– Ближайшие два дня в Берлине будет проходить медицинский конгресс. Куликов будет там, а после этого намерен остаться на месяц, чтобы отчитать курс лекций в берлинском университете. – ответил на поставленный вопрос Ростислав Робертович.

– Я уговорю его. – увереннно заявил Игорь. – Спасибо вам.

– Удачи. – протянул хирург, в который раз оценив то огромное чувство любви, которое испытывал этот мужчина к Лере.

*Негатоскоп – устройство, предназначенное для просмотра на просвет сухих и мокрых чёрно-белых радиографических снимков (рентгенограмм, томограмм и т. д.) в медицине и технике. Представляет собой устройство со светящимся экраном, на который накладывается радиографический снимок. Яркость экрана достаточно высока и позволяет просветить снимки с большой оптической плотностью.

Глава 23

Ноябрь в Берлине не особо радовал погодой. Ничуть не лучше, чем в Москве. Столица Германии встретила Истомина дождем и сыростью.

Взяв такси и приехав в нужный ему отель, Игорь подошёл к организаторам конгресса и взял для себя пропуск и бейдж участника. Для его знакомых не было ничего невозможного, поэтому зарегистрироваться на конгресс как заместителю директора фармацевтической компании ему помогли.

После того, как организационные вопросы были решены, мужчина внимательно изучил брошюры с программой конгресса и увидел, что профессор Куликов будет выступать с докладом завтра, в первый же день. Удовлетворившись тем, что так удачно нашёл повод, чтобы заговорить с врачом, он отправился на прогулку по городу. Надо было как-то скоротать время до наступления следующего дня.

Динамичный, современный Берлин не особо нравился Игорю. Он бывал в нём и раньше, но души в этом городе не обнаружил.

Берлин немного походил на лоскутное одеяло. Там можно увидеть достопримечательности разных исторических периодов: от нескольких сохранившихся средневековых зданий недалеко от Александерплатц до ультрасовременных металлических конструкций на Потсдамской площади. Немецкий город чем-то напоминал бизнесмену Нью-Йорк, который тоже всегда казался бездушным. Правда, в Берлине было больше зелени, больше музеев и больше красивых зданий, а не бетонных коробок – небоскрёбов.

Бродя по осеннему городу без цели, он думал о Лере. Мыслями Истомин был с ней, в палате и бесконечно держал за руку. Ради неё он готов был не то что в Берлин, – за Полярный круг полететь!

Игорь не знал что и как он будет говорить хирургу, которого тяжёлая личная трагедия вынудила оставить медицину, но он точно знал, что добьётся от него согласия на операцию.

На следующий день, мужчина, собранный, решительно настроенный, сидел на конгрессе и с умным лицом делал вид, что внимательно слушает доклад Куликова. Он действительно слушал внимательно, но не доклад. Истомин прислушивался к своей интуиции, к внутреннему голосу. Старался подмечать мельчайшие детали поведения почтенного хирурга, его жесты, его взгляд. Старался разгадать его душу, чтобы провести успешный диалог.

Когда выступление Куликова было окончено, а следом за ним ещё два, – объявили перерыв с кофе-брейком. Игорю удалось первым оказаться в фойе, где был организован кейтеринг и он стал терпеливо выжидать профессора.

Медики стали по очереди покидать зал, попутно общаясь между собой.

Владлен Натанович вышел как раз ведя беседу с коллегой, что-то терпеливо объясняя ей на английском. Истомин приблизился, сокращая дистанцию и готовый в любой момент оказаться рядом с врачом.

Ждать пришлось долго, потому что Куликов оказался необычайно популярной фигурой. От него не успевал отойти один коллега, как подходил тут же следующий, вмешиваясь в диалог и нарушая все правила этикета. Однако, профессора это нисколько не раздражало – он был настолько увлечён общением, что ему было не до этикета.

Совсем заждавшись, и поняв, что с таким подходом, можно остаться ни с чем, улучив момент, Игорь предстал перед врачом.

– Владлен Натанович, добрый день! – поздоровался он.

– Чем обязан представителю фармацевтической промышленности? – присмотревшись к бейджу на его груди, абсолютно профессорским тоном осведомился собеседник.

– Ничем. Я никак не связан с фармацевтической промышленностью и никак не отношусь к медицине. – ответил Истомин.

– В таком случае, что вам нужно, молодой человек? – эти слова заставили бизнесмена улыбнуться. Ну да, с высоты лет хирурга, он ещё мог претендовать на статус «молодого человека».

– Мне нужно с вами поговорить об одном очень важном деле. Это касается вашей деятельности. – завуалированно объяснил Игорь.

– Все вопросы к моему ассистенту и секретарю. Они определят для вас дни, в которые я не буду занят и смогу принять. – отрывисто обозначил свою позицию доктор и собирался уйти, но Истомин его остановил.

– Владлен Натанович, это дело не терпит отлагательств. А ждать годами приёма я не могу. Очень прошу, если вам не безразлична жизнь молодой девушки, вашей коллеги, которая тоже была военным врачом, а теперь прикована к инвалидному креслу, позвоните мне сегодня, как только будете свободны. – и бизнесмен протянул Куликову визитку со своим международным номером. Тот посмотрел на него, как на сумасшедшего, но взял.

Вечером, ближе к семи часам, раздался долгожданный звонок телефона. Игорь моментально поднял трубку.

– Игорь Максимович Истомин? – осведомился профессор.

– Да, добрый вечер, Владлен Натанович. Я очень ждал вашего звонка.

– Я свободен этим вечером, если есть желание, приходите в ресторан «Capt'n Schillow», что на берегу Ландвер-канала. Я буду там с восьми до десяти. – проинформировал Куликов.

– Буду. До встречи. – тут же отреагировал бизнесмен.

Они встретились в ресторане, который был расположен на старом корабле. Хирург занял столик у окна, мимо проплывали речные трамвайчики. В зале было многолюдно.

– Спасибо большое, что согласились встретиться и выслушать меня. – начал Игорь.

– Обычно, я не разговариваю с сумасшедшими, но в вашей настойчивости было что-то убедительное. – пошутил врач.

– Я не сумасшедший. Я искал с вами встречи потому, что только вы можете мне помочь.

– Вы говорили о какой-то девушке.

– Да. Эта девушка-самый дорогой для меня человек на всём белом свете. – и Истомин в подробностях рассказал хирургу историю ранения Калерии, перенесённые операции, диагноз, рекомендацию Гурьева.

– Ну, Ростик… – с улыбкой покачал головой Куликов. – Один из лучших моих учеников, кстати. Прибью, своими же руками, когда увижу! За раздачу ложных надежд таким вот мужчинам, как вы… – он перестал улыбаться. – То, что вы прилетели в Берлин только ради спасения любимой женщины, достойно уважения. Но я действительно не оперирую уже несколько лет. И исключений не делаю даже для своих знакомых. Увы, ничем не смогу вам помочь.

– Владлен Натанович, у меня есть единственная надежда. И эта надежда-вы. – убедительно произнёс в ответ бизнесмен.

– Ну почему я? Найдите хорошего хирурга в Германии, в Израиле… Там их много!

– Мне не нужен хороший. Мне нужен тот, который творит чудеса, а это– вы. Вами была спасена не одна жизнь, спасите ещё одну!

– Игорь Максимович, я закончился как хирург в тот момент, когда на столе передо мной перестало биться сердце моего внука. Бесполезно меня просить или убеждать в чём-то. Не спасу я больше жизней. Не спасу. – отнекивался хирург.

– Я всё равно не отступлюсь. Я стану вашей тенью. Буду часами ждать вас с лекций, с конференций, буду дежурить у окон вашего дома, буду караулить у подъезда, у магазина. Мне придётся оставить размеренный ход жизни бизнесмена и стать маньяком для того, чтобы спасти Леру. – спокойно глядя ему прямо в глаза, сказал Игорь.

– Неужели существует ещё такая любовь? – усмехнувшись с поразительного напора, спросил Куликов, сняв очки и посмотрев в окно.

– Это значит «да»? – уточнил бизнесмен.

– Это значит, что вы сумасшедший. Вы пришли к убийце собственного внука и готовы доверить ему жизнь единственно-родной женщины. Отдаёте себе в этом отчёт?

– Отдаю. Сократ считал, что есть три профессии от Бога: учитель, судья и врач. Учитель, почти как Бог, формирует и рождает личность; судья, как Бог, выносит приговоры и распоряжается судьбами людей; а врач, как и Бог, может отнять жизнь, а может даровать и воскресить. Я готов доверить жизнь Леры вам, потому, что уверен, что только вы и сумеете её воскресить. Лера не сможет выдержать такого испытания-стать инвалидом. Она всю жизнь мечтала быть кардиохирургом и у неё это получается. Она очень талантлива. Это сейчас не слова любящего мужчины, это объективное мнение, прежде всего, её учителя-профессора Леднёва. Вашему внуку, к сожалению, уже не помочь. Помогите Лере. Подарите ей шанс тоже спасать других людей. – терпеливо стоял на своём Истомин.

– Хорошо. – вздохнул Владлен Натанович, сердце которого не выдерживало такого натиска со стороны самоуверенного собеседника. – Один конгресс в своей жизни, я могу и пропустить. Завтра мы можем вылететь к моей коллеге?

– Конечно! – обрадовался Игорь. – Вот ваш билет. Бизнес-класс, время рейса-не позднее утро, чтобы вы смогли выспаться перед перелётом. В аэропорту нас будет ждать автомобиль. Гурьева я уже предупредил.

– Подождите, а если бы я не согласился? – поразился такой прыткости профессор.

– Я бы с места не сдвинулся, и вам не позволил, пока вы не дали бы согласие. – улыбаясь, ответил бизнесмен.

– Вы террорист, господин Истомин. – улыбнулся в ответ врач. – Но вашей Лере очень повезло. Для неё вы– ангел-хранитель, не иначе.

На следующий день, Игорь с Куликовым были в больнице. Владлен Натанович, вместе со своим учеником и ещё несколькими врачами, осмотрели Калерию, ещё раз ознакомились с результатами всех анализов, обследования и организовали консилиум, по итогам которого было решено провести третью операцию, не откладывая в долгий ящик.

– Калерия Александровна, мы с вами коллеги и я думаю, вы поймёте меня. – обратился к пациентке Куликов. – Мы, врачи– не Боги. Несмотря на то, что согласно Сократу, наша профессия считается божественной. – при этих словах, он, едва заметно улыбнувшись, взглянул на Истомина, стоящего рядом. – И я не могу вам обещать, что после проведённой операции вы встанете и побежите. Исход может быть абсолютно непредсказуемым. Даже если нам удастся вернуть чувствительность нижних конечностей, вы должны отдавать отчёт в том, что кошмар на этом не закончится. Боль не уйдёт, а скорее всего будет ещё сильнее. Боль всегда признак жизни-мне ли вам объяснять! Кроме того, вас будет ждать долгий и достаточно мучительный реабилитационный период, в который вам до пяти месяцев нельзя будет сидеть, наклоняться, выполнять многие движения. А те, что можно будет, вы будете выполнять строго по инструкции, как машина-автомат, а не как человек. Будут особые правила практически на всё, даже на то, как надо спать, ходить в туалет, есть. Разве только дышать сможете как раньше. Вы готовы? – задал решающий вопрос хирург.

– Лучше дышать по расписанию, чем быть манекеном, пожизненно прикреплённым к этой кровати. – слабо улыбнувшись, ответила измученная болью девушка. – Страшнее чем сейчас, уже не будет.

– Тогда завтра проведём операцию. Нечего откладывать и тянуть. Надеюсь, вы не растеряете своей храбрости за ночь. – по-доброму подмигнув ей, ответил Владлен Натанович.

Когда врачи вышли из палаты, Игорь снова опустился на стул рядом с бывшей женой и ласковым движением взял её тонкую кисть в свою ладонь.

– Как ты вообще уговорил его? – спросила Калерия, со слезами на глазах глядя на мужчину. – В наших кругах ходили слухи, что он не оперирует из-за личной трагедии.

– У меня есть особые методы воздействия. – улыбнувшись, ответил он.

– Угрожал ему, как и мне тогда, когда заставлял выйти за тебя замуж? – усмехнулась Лаврова.

– Конечно, я же… Как там, ты говорила… Изверг. Тиран. Умею убеждать, вообщем.

– Я ошибалась. – прошептала она, с нежностью глядя на бывшего мужа.

– Главное, что он здесь и готов провести операцию. Я же говорил, что всё будет хорошо. Я сделаю всё для того, чтобы ты могла снова ходить. Мы справимся. – погладив её по голове, сказал Истомин.

– Игорь… Ты самый лучший, но… Как же твоя семья… Это неправильно. Тебе нужно быть с ними. – с отчаянием произнесла Лера.

– Девочка моя, сейчас мне нужно быть с тобой. С остальным будем разбираться позже. – намеренно отодвигая такую болезненную для них обоих тему, уверенно ответил он и поцеловал её в лоб, вновь вытирая скатившиеся из серых глаз слезинки.

Следующий день тянулся для Игоря нестерпимо долго. Операция началась в полдень, продлилась почти восемь часов. Всё это время он не сдвинулся с места, сидя в больничном коридоре. Не ходил из угла в угол, не метался. Сидел и смотрел в одну точку на стене, мысленно моля Бога о том, чтобы всё прошло хорошо. Лишь только заговорил с Леднёвым, который приезжал в надежде, что застанет окончание операции, но так и не дождался, уехал, обещая завтра быть непременно, и, кроме того, говорил с родителями, которые тоже с ума сходили от неизвестности, но в Питере.

Когда за окнами уже было темно, к нему вышел порядком утомлённый Куликов.

– Владлен Натанович! – бизнесмен тут же подскочил и посмотрел на хирурга взглядом, полным тревоги.

– Операция прошла хорошо. Чувствительность должна вернуться. – успокоил его тот, похлопав по плечу. – Калерии повезло, что пуля прошла не задев спинно-мозговой канал. Если она сама не объявит забастовку, то у неё есть все шансы вновь вести полноценную жизнь. С некоторыми ограничениями, но всё же.

– Спасибо вам! Спасибо вам огромное! – искренне, чуть ли не со слезами на глазах, произнёс Игорь.

– Благодарить будете, когда она на своих двоих с вами под ручку будет гулять по парку. – пошутил профессор.

– Этого мы добьёмся. – радостно улыбнулся в ответ Истомин.

– Пока что, подыщите хороший реабилитационный центр. У нас в Подмосковье несколько таких. – посоветовал Владлен Натанович.

Исход операции действительно был положительным. Чувствительность вернулась, правда, как и обещал врач, обёрнутая в тяжёлый слой боли.

Восстановление проходило тяжело. Морально, порой, тяжелее, чем физически. Жёсткие ограничения в плане движений, еды, сна, постоянные приступы боли, которые Лера с горем пополам научилась контролировать, но всё равно не могла предугадывать постоянно, а так же, не самые лёгкие упражнения и процедуры, которые приходилось переносить, иной раз, стиснув зубы и раздирая губы в кровь.

Но всё это перекрывалось одним единственным фактом – Игорь всё время был рядом. Он почти что поселился около любимой и поддерживал её в самые трудные минуты: когда Калерия плакала и говорила, что больше не выдержит, желая опустить руки; когда она злилась и кричала, срываясь на врачей; когда упрямилась и не хотела выполнять предписаний; когда кричала от невозможной боли, ставшей теперь её вечным спутником. Мужчина держал её за руку, обнимал, прижимая к себе и из раза в раз твердил, как мантру, что всё будет хорошо. И это всё магическим образом успокаивало и истерики Лавровой, и устраняло её нежелание жить. С ним она умолкала, успокаивалась и затихала, с ним брала себя в руки и продолжала идти вперёд во что бы то не стало.

Конечно, Истомину приходилось тоже нелегко. Он который месяц разрывался между Питером и Москвой, буквально утопал в рабочих вопросах, которые решал подспудно и во время приёмов пищи, и во время перелётов, и в машине и где угодно, когда была возможность. Ведь, ради Леры, пришлось задвинуть немного свой бизнес.

Отношения в семье обострялись. В те короткие промежутки времени, когда Игорь появлялся дома, Анна закатывала ему скандалы один за другим, не стесняясь предъявлять обвинения всех сортов: от того, что по ее мнению, он завёл любовницу до чуть ли не государственной измены. Для бизнесмена, это стало уже неизменной традицией – ругаться с нелюбимой женой.

Мама и Вилен Андреевич с пониманием относились ко всему происходящему, но Екатерина Дмитриевна, в силу беспокойства о судьбе сына, осторожно интересовалась, что же он планирует делать дальше. На что Игорь никогда не давал однозначного ответа.

Кроме того, из Лондона снова нагрянул Герман, который уехал к туманному Альбиону почти сразу, после повторной женитьбы брата на красавице-блондинке, которую он же ему и подсунул. «Лондонский денди» ничуть не изменился и даже не обзавёлся семьёй за прошедшие почти три года. Они с Игорем успешно делали вид, будто ничего не произошло, но так близки как раньше, уже не были. Обходились редкими встречами за семейным столом. Истомин-старший не простил и не собирался прощать брату то, что по его воле произошли такие роковые события, резко повернувшие его жизнь на триста шестьдесят пять градусов.

С момента операции прошло четыре месяца. В тот день, Игорь снова был рядом с Лерой, в уютном реабилитационном центре ближнего Подмосковья, по уровню ничуть не уступавшему своим европейским собратьям.

Девушка без опоры сделала первые, за столь долгое время, шаги. И, конечно, бизнесмен присутствовал при столь важном этапе её восстановления, с радостью и любовью смотря на Лаврову.

– Игорь… – пролепетала она, сделав три шага. – Получается… – у неё на глазах навернулись слёзы.

– Конечно, получается. – улыбнулся в ответ мужчина. – Не бойся. Мы долго этого ждали. – приободрил её он и Калерия начала делать шаги ещё уверенней.

Однако, в какой-то момент, оступилась, не так поставив ногу и начала падать, но Истомин быстрее врача, находившегося с ними, подхватил бывшую жену, создавая для неё опору.

– Пожалуй, я слишком самоуверенна. – испуганно глянув ему в глаза, произнесла она.

– Для первого раза вполне достаточно. – вмешался врач. – Будем тренироваться.

После этого, когда он ушёл, Лера с Игорем смогли немного погулять на улице, где стоял морозный февраль. С разрешения врача, девушка могла недолгое время ездить на коляске, чтобы иметь возможность покидать стены больницы. Хотя сидеть подолгу ей всё ещё запрещалось.

– Какая же красивая зима в этом году… – Лаврова вдохнула свежий, чистый, как стёклышко воздух и зажмурила глаза. На её ресницы упали несколько маленьких, искристых снежинок.

Бизнесмен улыбнулся и опустившись рядом с коляской на корточки, нежно погладил её по лицу.

– С тобой я начинаю замечать красоту природы. – констатировал он.

– Я сама её начала замечать в полной мере только сейчас. Пока с тобой не случится какая-то неприятность, не ценишь особо того, что вокруг.

– А помнишь, как мы гуляли вот точно так же, в феврале, в лесу на лыжах и Петька тогда первый раз заговорил?

– Помню. – улыбнулась она. – Такое счастье было… И была такая же красивая зима.

Игорю очень хотелось в этот момент добавить: «И ты была моей женой», но он сдержался.

– Зато теперь наш Петька болтает, как птица говорун. – усмехнулся мужчина.

– Я так по нему соскучилась, сил нет. Разговоры по скайпу, всё же не то… Обнять бы его. – грустно заметила Калерия.

– Лер, ну надо потерпеть. Ты же понимаешь…

– Понимаю. Только долго терпеть. Коллеги мои, вон, говорят, что в ближайшие три месяца о перелётах можно и не думать. Самолёты для меня-закрытый вопрос и опасны по всем фронтам. Я Петушка уже пол года не видела. – сетовала она.

– Зато он всё понимает. Передаёт тебе рисунки свои… В последний раз, вот, очень детально расспрашивал как ты, как лечение. Он у нас очень умный. – старался успокоить лерино вечно неспокойное материнское сердце Истомин.

– Да, я знаю. Надо просто пережить. – грустно улыбнулась она.

Прошло три дня. Был полдень, когда к Калерии в палату постучали.

– Да, входите! – ответила девушка, оторвав взгляд от книги, которую читала.

Дверь открылась и через секунду к её кровати бежал Петя.

– Мама! – он тут же кинулся к ней и обнял Лаврову, которая не могла прийти в себя от неожиданности.

– Петя? Ты что тут делаешь? – поцеловав сына, с любовью спросила она.

– Приехал навестить маму. – раздалось сбоку и Лера, подняв взгляд, увидела Игоря. На её глазах навернулись слёзы. Сын, прижавшись к ней, что-то взахлёб рассказывал, а девушка смотрела на бывшего мужа с благодарностью и прошептала губами, безмолвно: «Спасибо».

Когда Петя отвлёкся на поиск нужного рисунка, который хотел показать маме, Калерия, улучив момент, с восторгом спросила Истомина:

– Как ты это сделал? Он же учится!

– Объяснил всё его мастеру, тот отпустил Петю на денёк. Вечером полетим обратно. Просто не мог спокойно смотреть, как ты тоскуешь по нему. – с улыбкой объяснил мужчина.

– Ты волшебник. – тоже улыбнувшись, констатировала Лера.

– Нет, только учусь. – усмехнулся он в ответ.

Этот день, который они провели втроём, был наполнен счастьем и радостью для всех. И Игорь с Калерией радовались даже чуточку больше, чем Петька, втайне мечтавший о том, чтобы родители, наконец, помирились.

Спустя ещё два месяца, курс реабилитации был окончен и врачи порадовали выводом, что он пройден успешно. Гурьев, к которому Лера приехала на осмотр, это подтвердил.

После этого, девушка отправилась к Леднёву, который принял её на работу. Правда, учитель поставил условие, что она не должна перегружаться и на длительные операции не пойдёт. Калерии ничего не оставалось делать, как согласиться.

Были выходные, когда к ней снова приехал Игорь. Они гуляли по Москве, беседовали обо всём подряд, когда мужчина, вдруг, проронил фразу:

– Я приеду через несколько дней и тогда…

– Подожди. – оборвала его Калерия. – Игорь, – она взяла бывшего мужа за руку. – я очень признательна тебе за всё, что ты сделал для меня, за то, что теперь могу ходить, могу работать, могу нормально жить, но… Это ведь не отменило нашего развода. Мы всего лишь бывшие супруги. Теперь, благодаря тебе, я не инвалид и ты больше не привязан ко мне своим обещанием поставить на ноги.

– Ты сама то слышишь, что говоришь? – слегка обиженным тоном произнёс Истомин. – Я тебя люблю. И ездил к тебе не из-за обещания, а потому, что не позволил бы оставить тебя в таком состоянии одну. Ты мне дорога, понимаешь? И я буду к тебе приезжать, потому что хочу тебя видеть, хочу говорить с тобой, хочу быть рядом!

– Игорь, судьба сыграла не в нашу пользу. Ты теперь навсегда чужой муж. – пожала плечами девушка.

– Лер, – он взял её лицо в свои руки. – я совершил ужасную, нелепую ошибку. Но только я один знаю, какую цену я за неё заплатил. Прости меня и давай будем вместе. Тебе плохо, мне плохо… Так зачем мучаться?

– И как мы будем жить? Как преступники, скрываясь и прячась? В ожидании свиданий и встреч назначенных на определённый день и час? Будем играть в любовь по расписанию? – спросила Лаврова, выбравшись из его объятий. – У тебя там всё… Жена, семья… Маленькая дочка.

– Я разведусь.

– Уже развёлся. Зачем калечить ещё одну детскую жизнь? Не надо. Игорь, мы своё уже получили. Вся история с нашим браком… Это был сон. Просто сон. – с печалью в голосе ответила Калерия. – Не надо нам видеться, потому что мы сделаем несчастными и себя, и других. А так быть не должно. – заключила она. – Прости. – и слегка дотронувшись щеки бизнесмена, одёрнула руку, а потом быстро зашагала прочь по весенней аллее.

Вечером, в квартире Леры раздался звонок. Лаврова отложила медицинский журнал, в котором читала статью про новую методику операций на сердце и пошла посмотреть, кого принесло в такое позднее время. Распахнув дверь, она увидела Германа, который стоял на пороге.