Текст книги "На грани счастья (СИ)"
Автор книги: Miss Spring
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)
– Хочется, чтобы вокруг бегало продолжение нашей любви. Маленькие девочки и мальчики с твоими глазами. – откровенно признался мужчина.
– Нет уж, глаза у них будут твои. – с нежностью возразила Лаврова. – Но пока, нам надо, как минимум, с одним разобраться.
– А что тут разбираться то? Самостоятельный парень у нас растёт! Был мужской разговор и он хочет ехать в Дижон.
– Ты серьёзно? Он согласился? – удивлённо-разочарованно спросила она.
– Не расстраивайся. Да, согласился. Ну это же не навсегда! – убедил её муж.
– Всё, теперь я точно хочу домой! Надо наслаждаться тем временем, пока Петька с нами.
– Кстати, у нас есть ещё один повод стремиться домой. – вспомнил Истомин.
– Какой?
– На следующей неделе будет праздник – двадцатилетие нашей компании. По этому случаю будет организован приём с кучей важных гостей. Так что, будешь пробовать новую для себя роль-хозяйки этого торжества.
– Надеюсь, хозяин мне поможет. – с улыбкой ответила она.
Приём, который так тщательно подготавливался компанией Истомина, проходил прекрасно. Калерия с радостью встречала многих, уже знакомых ей гостей, доброжелательно общалась с ними, уделяя внимание каждому. В середине вечера, она танцевала с одним из знакомых Игоря, параллельно беседуя с мужчиной и задорно смеясь.
– Тебя не беспокоит, что какой-то тип танцует с нашей Лерой? – спросил Герман, подойдя к брату.
Бизнесмен окинул его взглядом, и, усмехнувшись, сказал:
– Гер, пора признать, что партия сыграна, причём в мою пользу. Так что не с нашей Лерой, а с моей. И за свою жену, я смогу постоять, если это потребуется. – Истомин-младший сверкнул взглядом, полным недовольства.
– Ладно, пойду, удовлетворюсь хотя бы танцем с твоей – он намеренно подчеркнул слово «твоей» – женой. Это не воспрещается?
– Сколько угодно. – пожал плечами Игорь.
Когда Герман подошёл к Калерии, уже закончившей танцевать и предложил новый танец, то она отказалась:
– Пойдём, лучше, подышим воздухом? Я так устала. – попросила девушка.
Он кивнул, соглашаясь, и они вышли на улицу.
– Как же хорошо… Обожаю весну. А то меня слегка утомили танцы, беседы… – проговорила Лаврова, глядя на весеннее, чистое небо, усыпанное звёздами.
– Да, мне даже кажется, что тебя вот-вот могут увести. – усмехнулся Герман.
– Я что, похожа на кроткую лошадку? – пошутила она.
– Нет, ты похожа на очень ценный бриллиант. В связи с этим, я хочу сделать тебе предложение. – ошарашил он новостью следом и опустился на одно колено, быстрым движением достав откуда то коробочку с очень красивым кольцом из белого золота. – Калерия Александровна, выходи за меня замуж.
Глава 19
– Ну вы и шутники, братья Истомины. – придя в себя от лёгкого шока, охватившего её, невелируя ситуацию, улыбаясь, произнесла Калерия. – Что Игорь, любит пошутить, разыграть, что ты, видимо.
– Я не шучу, Лер. – убедительно произнёс парень.
– Ну здрасте, забор покрасьте! – не удержалась от сарказма она, всплеснув руками. Всё произошедшее уже не казалось забавным.
– Выслушай меня! – взмолился, меж тем, Герман. – Я полюбил тебя сразу же, как только увидел. Ты не такая, как все девушки, другая. Я никогда таких не встречал. Я абсолютно серьёзно предлагаю тебе стать моей женой. Уедем в Лондон, я куплю дом на побережье Ла-Манша, устрою тебя в лучший госпиталь, ты будешь стажироваться в Германии, потом, если захочешь, я куплю тебе клинику, которую ты возглавишь. У тебя будет своя клиника кардиохирургии. – уговаривал девушку он.
– Мамочки родные, что же ты себе напридумывал там… – прошептала Лаврова, отведя взгляд в сторону, будучи растерянной от такого неожиданного поворота. – Встань, пожалуйста! – попросила она, потом вздохнула и сказала: – Я должна ответить тебе соответствующим образом.
Истомин-младший кивнул, тут же подскочил с колена и начал приближаться к ней, но девушка его отстранила.
– Подожди, я же попросила! – она снова вздохнула и начала. – Дорогой мой, Герман. Я очень признательна за такое внимание ко мне и польщена твоим предложением. Да и домик у Ла-Манша, вместе с собственной клиникой-просто убойный аргумент. – Лера нервно рассмеялась.
– И ты мне отвечаешь…
– Герман, ты хороший, ты умный, весёлый… Господи, что я несу? Ты замечательный друг. По-моему, я шикарно отказала сейчас. – со смехом, выдохнула она.
– Отказала? – с отчаянием переспросил парень.
– Ну, конечно. – Лаврова захлопнула коробочку, которую он всё ещё держал открытой на протянутой ладони. – Гер, я люблю своего мужа. – искренне произнесла Калерия. – Я очень люблю Игоря и мне странно слышать от тебя такое предложение, правда. Я никогда не воспринимала всерьёз твоих слов и попыток стать ближе… Не обижайся, прости.
В этот момент, на пороге ресторана появился Истомин, и увидев жену с братом, подошёл к ним.
– Куда это вы запропастились?
– Да так, захотелось воздухом подышать, а Герман меня сопроводил. – с любовью взглянув на мужа, ответила Лера.
– Я уже забеспокоился, где ты, всё ли хорошо. – с такой же улыбкой пояснил Игорь и обнял её. – Пойдём?
– Да, конечно. – согласилась она.
– Гер, ты идёшь? – спросил бизнесмен у брата.
– Сейчас вернусь. – не слишком приветливо, с завистью осматривая их обоих, ответил тот.
Было около двух часов ночи, когда все трое вернулись домой.
– Что-то мне совсем не хочется спать. – весело заметила Калерия.
– О, да ты разгулялась, жёнушка моя! – усмехнулся Истомин.
– Может чаю выпьем, если на то пошло? – предложил вдруг Герман. – Посидим, поговорим…
– А давайте! – поддержала девушка.
– Я сделаю. – ответил Истомин-младший и ушёл на кухню.
– Мне так понравился сегодняшний вечер! – восхитилась она, сев за стол. – Так всё хорошо прошло, как мне кажется. И гости остались довольны. А ты сказал очень красивую речь. – заметила Лера, обратившись к мужу.
– Это всё потому, что ты была рядом. – Игорь взял её за руку.
– А вот и чай! – в столовой появился Герман с подносом и разрушил их идиллию.
Они начали пить чай, обсуждая детали приёма и, внезапно, Истомин-младший, улыбнувшись, произнёс:
– Кстати, Игорь, у тебя сегодня вдвойне хороший день.
– Почему? – поинтересовалась Калерия.
– А мой брат сегодня с блеском выиграл пари, по которому ему переходят мои 20 % в компании. – весело проговорил парень. – Когда будем подписывать документы, братец?
– Может потом это обсудим? – резко став серьёзным, спросил Истомин.
– Нет, ну ты что, ты выиграл, сегодня это подтвердилось. Надо, как говорится, не отходя от кассы…
– А что было предметом вашего спора? – с неподдельным интересом, вмешалась Лаврова.
– Не что, а кто, Лерочка. – решил раскрыть карты Герман. – Ты.
– Что? – слегка нахмурив брови и пытаясь понять, правильно ли расслышала, переспросила она.
– Мы спорили на то, кто первым сможем развести такую ледышку, как ты, на человеческие чувства. Игорёк, вот, вообще не верил, что ты умеешь любить. Мы и поспорили, что тому, кто быстрее всего добьётся от тебя ответных чувств, достаётся вся компания целиком. Игорь очень не хотел, чтобы она перешла в мои руки и выиграл это пари.
– Лер… Я тебе сейчас всё объясню. – тут же произнёс Игорь, посмотрев на жену. Она сидела, уставившись в одну точку. На её глазах навернулись слёзы.
– Что? Герман всё доходчиво объяснил уже. Говоришь, полюбил сразу, после свадьбы? – метнув на него пристальный взгляд спросила она.
– Лер, нет. Не сразу. Я вообще не думал, что полюблю тебя, но…
– Ты сыграл прекрасную партию. Как прирождённый бизнесмен. – прервала его Калерия. – Конечно, потерять триста тысяч евро из чувства благотворительности, но при этом заполучить компанию целиком… Оно того стоило, не правда ли? Расчёт был предательски точен. – срывающимся голосом добавила она и подскочила с места.
– Лерочка, родная… – мужчина подорвался следом и догнал её, схватив за руку.
– Родная? – с болью переспросила девушка. – Отпусти меня, Истомин, мне больно! – он понимал, что речь идёт не о руке, за которую Игорь крепко удерживал жену.
– Лера, выслушай меня, пожалуйста! – взмолился бизнесмен.
– Я уже достаточно услышала. Как же просто обмануться! – выкрикнула она и вырвав руку, побежала наверх.
Истомин, разъярённый донельзя, развернулся и посмотрел на брата.
– Ну и какого чёрта ты это сделал? – закричал он.
– Поступил по принципу «Так не доставайся же ты никому». – нахально улыбаясь, ответил Герман.
– Я не понимаю, ты настолько не можешь перенести поражение, что обязательно надо нагадить другим? – взорвался мужчина.
– Не привык проигрывать. Да и решил быть до конца честным с Лерой. А то что она, как дурочка, в самом деле. Идеализирует тебя, верит в то, что ты прекрасен со всех сторон! Самый благородный мужчина из тех, кого она знала! – процитировал девушку Истомин-младший. – Аж тошно от этой идиллии!
– Я и не знал, что мой брат, может быть таким подонком. – произнёс Игорь и ушёл наверх.
Герман слышал, как он колотил в дверь спальни, наплевав на соблюдение тишины в доме и требовал, чтобы Калерия открыла дверь и впустила его.
В конце концов, это всё привело к тому, что проснулась Екатерина Дмитриевна.
– Игорь! Немедленно прекрати так кричать! – возмутилась женщина. – Что у вас здесь происходит?
– Мам, иди спать.
– Знаешь, не очень то удобно спать, когда из коридора доносится сумасшедший стук и крики! Вы ещё Вилена разбудите! Ему завтра рано на работу, консилиум важный! А Петя? Вы о нём подумали? – отчитывала сына она.
В этот момент, дверь спальни открылась и оттуда вышла Лаврова с чемоданом в руке.
– Лерочка, ты куда? – поразилась свекровь.
– Лер, подожди, ну куда ты собралась? Пожалуйста, не руби с плеча, давай поговорим! – Игорь попытался её остановить, но у него не вышло.
Девушка стремительно спустилась с лестницы, волоча следом свою ношу.
– Ох, да тут разворачивается настоящая шекспировская трагедия! – оценил обстановку Герман, тоном балагура. – Лер, если что, моё предложение пока в силе!
– Лерочка, постой! Я уверена, что любую проблему возникшую в ваших отношениях можно решить с помощью психолога, как минимум! – спешила следом Истомина, стараясь хоть как-то помочь детям, но при этом, ничего не понимая.
– Лера, Лер, я прошу тебя! – бизнесмен оказался рядом с женой и пытался из последних сил её удержать.
– Истомин, я тебя ненавижу! – с трудом сдерживая слёзы, процедила она. – Я устала, я не хочу ничего слышать, видеть и выяснять! Ты выиграл! Радуйся! Ликуй! Развёл меня на человеческие чувства. Как видишь, и такой ледышке, как я, они не чужды. Мне сейчас так больно, что это с лихвой компенсирует всё остальное. Слава победителю! – и девушка зааплодировала.
Екатерина Дмитриевна в недоумении смотрела на обоих сыновей, Герман самодовольно улыбался.
– Если это и можно назвать победой, то она Пиррова*. – обречённо отметил Игорь. – Я прошу тебя, не совершай глупость, останься.
В эту минуту раздался звонок домофона.
– Кто это? Ночью то? – обеспокоилась Истомина.
– Это сюрприз. – спокойно ответил младший сын. – Пойду, открою.
– Ещё один сюрприз… – недовольно заметил старший.
Лаврова собиралась, было, уйти, но столкнулась в дверях с девушкой, лицо которой показалось ей знакомым. Сумев напрячь память, которая никогда ей не изменяла, она вспомнила, что видела её на фотографиях, тех, что так давно показывал ей Герман, пытаясь скомпрометировать брата.
– Здравствуй, Игорь! – произнесла блондинка с кукольным личиком.
А когда она оказалась на свету, то все присутствующие явственно разглядели округлившийся живот.
– Это ты тоже собирался объяснить? – с горечью спросила Лера.
– Что тебе здесь нужно? – обращаясь к блондинке, начал выходить из себя Истомин.
– Я долго искала с тобой встречи, но ты ведь не хотел увидеться. Спасибо Герману, что он помог мне в этом. Я беременна от тебя. Вот. Срок восемнадцать недель. – и она протянула ему снимок УЗИ.
Игорь, быстро глянув на него, тут же перевёл взгляд на Калерию. На её лице было написано столько горести, отчаяния, тоски, что ему стало не по себе.
– Лер…
– Счастливо оставаться. – хриплым, перегоревшим из боли в пепел, голосом, роняя слёзы, произнесла Лаврова. Затем она сняла обручальное кольцо, швырнула его на пол и схватив чемодан, бросилась прочь из особняка.
– Чёрт! – выругался Истомин и кинулся за ней, пытаясь догнать, но не успел. Она села в такси, видимо, вызванное заблаговременно, и машина рванула с места прям перед его носом.
Лера прислонилась лбом к стеклу, смотря на проносящиеся мимо огни зданий. Всё расплывалось из-за слёз, без устали лившихся из глаз. В памяти, как назло, всплывали моменты недолгого счастья и было так больно, что проще повеситься.
«Девочка моя, как же долго я тебя ждал. Всю жизнь» – звучал рефреном в голове его голос. Она стала пытаться дышать используя всю силу лёгких, ощущая накатывающую волнами тошноту. Порой казалось, что невозможно вдохнуть и глотка. Девушка открыла нараспашку окно, высунув туда голову. «Дышать. Дышать, как можешь, как умеешь» – мысленно отдавала себе команду, тут же понимая, что почти не может.
«Это просто надо пережить. Минуты, часы, секунды… Раз, два, три…» – продолжала она убеждать себя. Как это трудно порой, – убедить себя. «Пережить!» – следовал приказ, посылаемый остатками сознания, логики. «Пережить? А такое вообще переживают?» – тут же всплыла мысль. «Реально не сдохнуть от боли, которая железным крюком раздирает всю изнутри, и остаться живой? Остаться человеком, который способен чувствовать хоть что-то кроме пустоты?».
Она задавала себе безответные вопросы и сердце разрывалось на осколки от обиды. В душе подрывались мины. Калерия крепко зажала рот двумя руками и бесшумно, беспомощно выла раненой волчицей от боли и безысходности, так, чтобы её не было слышно.
«Ты-ты-ты-ты – пробуй думать о другом,
Бог-мой-дай-сил – обезуметь не совсем!» – всплыли, почему то, строки Киплинга. Она зачитывалась им в юности, открыв для себя прекрасного поэта, а не автора «Книги джунглей».
«Обезуметь не совсем…» – он знал, о чём пишет. О другом думать не получалось.
А такси мчало вперёд, унося её подальше от той жизни. Жизни, окрашенной счастьем.
Истомин нервно ходил из угла в угол кабинета, набирая ушедшую из дома жену. Ответом был сброс вызова, но он набирал вновь и вновь знакомый номер, расчитывая на удачу. Хоть раз за эту ночь ему могла улыбнуться удача?
В конце концов, он обессиленно опустился на диван.
Предательство брата было ударом под дых. Да, он понимал, что Герман всерьёз настроен выиграть, понимал, что ему нравится Лера, но не мог ни на секунду предположить, что младший брат, этот мальчишка, которого он знает задолго до рождения, с которым провёл почти всю свою жизнь, его родной по крови, вот так поступит!
И ладно бы просто рассказал Калерии о споре, так он ещё и умудрился пригласить Анну! Только сейчас в голове Игоря всё встало на свои места. Не случайно, ой, не случайно, появилась эта Пандора** в их компании и познакомилась с ним! Как же тонко, как красиво всё подстроено! Комар носа не подточит!
Но, с большим ужасом, Игорь осознавал другое – ребёнок и вправду мог быть от него. Аня с лёгкостью согласилась сделать ДНК прямо завтра, в любой из лабораторий. Эта её уверенность и бесстрашие пугали и заставляли думать о том, что, похоже, весь кошмар в его жизни, только начинается.
Однако, для него оставалось главным одно – найти Леру. «Куда же ты могла пойти?» – вопрошал мужчина у стоящего перед глазами образа любимой. Перебрав в голове все возможные варианты, он, беспокоясь, понял, что жена может вовсе уехать из города.
«Конечно, зная её характер, за это время она может найти тысячу способов и улететь на Марс!» – промелькнуло в голове. И Истомин стал молить лишь об одном: чтобы в кассах закончились билеты. Что было, априори, невозможным.
Калерия не знала, куда ей идти или ехать. Что в Москве, что в Питере, она была своя и, при этом, одинаково чужая. Как пилигрим, который всегда находится в движении. Голова отказывалась думать от слова «совсем». Мозг так же упрямо открещивался от подбора каких-нибудь вариантов. Поэтому, в итоге, девушка приехала на полупустой Московский вокзал.
Прогромыхав чемоданом по каменной кладке полов, она подошла к кассе.
– Доброй ночи! Подскажите пожалуйста, когда ближайший поезд до Москвы? – звенящим от безнадежности голосом, поинтересовалась Лаврова.
– Через час будет первый Сапсан. Билет брать будете? – холодно спросила кассирша.
– Буду. Один.
– Может сразу и обратный возьмёте?
– Нет, мне только в один конец. – тоскливо констатировала Лера.
«С чем приехала, с тем и уезжаешь» – подумалось ей. Разорванное в клочья сердце, чемодан вещей и билет в один конец, в неизвестность. Как она будет жить дальше, что делать – Калерия не знала и пока не могла придумать.
В Сапсане было немноголюдно. «Конечно, вряд ли, кому без острой нужды приспичит в пять утра бежать из Питера» – заключила лерина логика.
Она села у окна и уныло смотрела на улицу. Мозг начинал постепенно осознавать непоправимость произошедшего: то, что долго отказывался делать. К боли, беснующейся внутри, она, кажется, привыкла. По крайней мере, девушке удавалось остаться более ли менее спокойной, принимая её, как данность, и даже умудряясь, всё-таки, дышать.
Это была совсем иная боль. Она отличалась от той, что Лаврова ощущала после смерти родителей, от той, которая плескалась внутри после расставания с Артёмом и отъезда из столицы. Она была другой и, пришлось признать, – была хуже. В тысячу раз хуже.
«Надо же, как мало мы, врачи, задумываемся о том, что в принципе неизлечимо. Как много и как мало мы можем!» – начался неминуемый анализ в голове. Девушка закрыла глаза и тут же увидела лицо Игоря. Из-под опущенных век, снова потекли слёзы. Она понимала, что и это неминуемо. Забыть его, равно умереть. Просто надо пережить. Как-то. Стиснув зубы. Пе-ре-жить.
Через три с половиной часа, поезд прибыл в Москву. Оповещение об этом, вырвало Калерию из беспамятства, куда она провалилась от усталости, и, которое с трудом можно было назвать сном.
Она сошла на перрон Ленинградского вокзала, очередной раз горько усмехнувшись иронии судьбы. В Питере Московский, в Москве – Ленинградский. Тогда, она увозила в Питер свою любовь к столице, теперь наоборот, приехала в чужую ей Москву, с душой, бесконечно рвущейся в город на Неве.
В больнице было как всегда суматошно, шумно. Лера оставила чемодан внизу, у охраны и следовала по коридору отделения прямо к Леднёву. Больше идти было некуда.
– Лаврова? – раздался внезапно бойкий, отрезвляющий голос. Девушка обернулась. Ну конечно, старшая медсестра Забелова. Кто ж ещё?
– Жанна Арсеньевна, доброе утро! – вздохнула Калерия.
– Что-то не очень оно у тебя доброе. – пристально посмотрев на бывшую подопечную, оценила её внешний вид медработник.
– Не выспалась. Сергей Ильич у себя?
– У себя. А ты как, в гости пришла или…?
– Или. Я к нему. – отрезала Лаврова, которая была не в состоянии объяснять всем и каждому, почему она появилась в Москве.
Леднёв принял её радушно, как только мог принять родной человек. А потом, заставил рассказать ему причины её грусти и уныния, которые читались невооружённым взглядом. Калерия о многом умолчала, но большую часть всё равно открыла учителю.
– То есть ты решила уехать? А как же Петя? – спросил мужчина.
– Не знаю, Сергей Ильич. Надо откуда-то силы взять, чтобы обсудить условия развода с Игорем. Пока что, я не могу. Я вообще ничего не могу сейчас.
– Понимаю… Что ж мне с тобой делать, Лаврова? У нас, кардиохирургов, странная профессия. Болезни сердца и сосудов вылечить можем, а сердце, которое болит от любви-нет. Мог бы я тебе помочь-с радостью делал всё, что возможно. – рассуждал мудрый профессор. – А знаешь, мы попробуем кое-что сделать. Для начала тебе надо передохну́ть недельку. Сейчас пойдём ко мне домой, я же не далеко живу, возьмём ключи и я отвезу тебя к себе на дачу.
– На дачу? – удивилась девушка.
– Да. Посёлок небольшой, уединённый. Дачный сезон ещё не в разгаре, соседей мало. Да и беспокоить они тебя не станут. В доме всё необходимое есть. А главное, там перебои со связью и интернетом. Лесок рядом, речка даже. Природа, воздух-сумасшедшие! Сейчас это то, что надо тебе. Побудешь там неделю, наберёшься сил, а я, пока, решу вопрос с твоей аттестацией. Ты же, как я понимаю, скоро должна была её сдавать и окончить интернатуру?
– Да. Не успела, вот. Я и забыла, как-то, об аттестации.
– Я поговорю, посмотрим что к чему.
– Спасибо вам большое, Сергей Ильич. – грустно улыбнулась Калерия, с благодарностью принимая заботу учителя.
– Ты же мне как дочка, Лер. Я до сих пор помню, как ты пришла сдавать вступительные экзамены. Уверенней всех держалась и буквально горела от желания быть врачом! – вспомнил Леднёв. – Ничего, девочка. Всё бывает. – добавил, успокаивающим тоном он.
Всю неделю на даче у Леднёва, Лера боролась с самой собой, воспоминаниями, бесконечно мешающими нормально дышать и болью. Ни на секунду не удавалось отключить, наконец, голову, не думать о произошедшем, не анализировать, не задавать вопросов. Начало лета за окном ничуть не радовало. Для неё это лето стало ещё одним, самым плохим летом в жизни.
Лаврова с тоской вспомнила о том, что через две недели у них могла бы быть годовщина свадьбы и вновь, как впервые, вспомнила тот день, их первый поцелуй, её пьяную выходку… «Да уж, как ты могла подумать, что история, которая началась вот так, может закончиться чем-то хорошим? Дура!» – мысленно упрекнула себя она.
Измученная навязчивыми мыслями, Калерия часами маялась, бродя по дому, будто бы пятый угол спокойствия искала, выпивала литры чаю, хотя, как она сама себе признавалась, хотелось чего-то покрепче. Заливала им странные видения-размышления, тысячу раз пытаясь отвлечься, начать готовиться к экзамену, все время тряся головой, хмуря брови после мысленного приказа сосредоточиться. Не помогало. Пыталась смотреть какие-то фильмы, но при этом, забывала вникнуть в суть мелькающих на экране изображений, лиц, фигур. Играла сама с собой в обманку и, понимала это, уговаривала себя забыть, как навязчивый, пугающий и истязающий сознание сон, все недосказанное, неслучившееся, предполагаемое.
И снова не получалось. Лера сидела в кресле-качалке на втором этаже уютного дома, стараясь не вслушиваться в звенящую пустоту, и смотрела в окно на играющее красками лето, но не видела ничего. Чёрно-белый пейзаж. Как будто, её зрение, стало монохромным, как у некоторых животных.
Сон был переменчив и обманчив. То приходил, то нет. Когда приходил, девушка радовалась – хоть на время удавалось забыться, как под наркозом. Когда нет – было вдвойне страшнее. Вдвойне труднее переживать ночь, и понимать, что дневная пытка не прекратится ни на секунду.
На седьмой день, телефон вдруг заявил о себе. Откуда взялась какая-никакая связь, в этом чудном для забытья месте, одному Богу было известно. Незнакомый номер.
– Я слушаю. – своим полумёртвым голосом ответила Калерия.
– Калерия Александровна, добрый день! Это Антон Артурович, юрист компании Истомина. – поздоровался парень.
– Зачем вы мне звоните? – поинтересовалась она.
– Игорь Максимович мне поручил найти вас, потому что сам дозвониться не смог.
Конечно, не смог. В тот день, точнее ночь, девушка выключила телефон, поняв, что Игорь окончательно изведёт оператора, упорно набирая её номер каждую минуту. И потом ещё четыре дня даже не включала. Боялась. Боялась, что не выдержит и ответит. А там – его голос. И это был бы выстрел в висок.
– Я жива. Этого Игорю Максимовичу будет достаточно? – холодно оповестила юриста Лера.
– Боюсь, что нет. Он хочет с вами встретиться и поговорить.
– Слишком много хочет. – начала кипятиться она. – Я, например, и через вас могу передать, что требую развода.
– Ну, – Антон явно смутился. – для этого же тоже нужно встретиться и обсудить условия…
– Никаких условий, кроме одного: наш сын будет жить со мной. Больше ничего не надо. Надеюсь, эту информацию вы способны запомнить и передать? Если нет, запишите. Как только всё будет готово к разводу, я приеду. – и Калерия бросила трубку.
А потом опять накрыло. До этого казалось, что слёз уже нет, а вышло, как с гнойной раной, которую неправильно залечили. Только коснёшься и понимаешь, что снова надо промывать и пытаться исцелять. Она зарыдала, завыла, отбросив телефон в сторону и понимала, что любое упоминание об Игоре, жжёт покруче раскалённого железа.
Через пару дней приехал Леднёв, увёз обратно в город, заставил в кратчайшие сроки подготовиться к аттестации и самолично проконтролировал, чтобы она с этим справилась, сдала экзамены, не убежала, не растерялась.
Калерия и опомниться не успела, как зашла в кабинет, а вышла оттуда уже врачом. Полноценным врачом, кардиохирургом. Мечта сбылась. Только непроглядная горечь и тоска на душе мешала радоваться этой победе.
А потом, вечером, в тот же день, снова позвонил юрист Истомина, сообщив, что заседание суда по делу их развода назначено через два дня. По всё той же, злой иронии судьбы, это был день их свадьбы. И Лере пришлось соскрести остатки сил, непонятно откуда взявшихся и вновь приехать в Санкт-Петербург, понимая, что там придётся хлебнуть новую порцию боли.
Она вышла из задания суда, пытаясь не расплакаться на улице. Игорь был бледен, осунулся, сильно похудел за это время и смотрел на неё таким же тоскливым взглядом, молящим о прощении. Девушка же, не могла на него смотреть в зале суда, всё время отводя глаза в сторону, но в то же время, каждый раз её тянуло вновь взглянуть на бывшего мужа.
Процесс прошёл довольно спокойно, мирно. Что Лера, что Игорь, были молчаливы и безынициативны. Словно это адвокатам, а не им, нужен развод. Оба походили внешним видом на живых трупов. Судья, даже, в какой-то момент, засомневалась, глядя на супругов, и уточнила: точно ли они хотят развестись.
Их развели. Петя остался с Калерией. Она знала, что мальчик рядом, в ближайшем кафе ждёт окончания бракоразводного процесса вместе с Екатериной Дмитриевной, и ей не терпелось поскорее обнять единственного родного человека.
– Лера! – Истомин догнал её, сбежав со ступеней и взял за руку.
– Что? – безжизненно ответила она, посмотрев на бизнесмена.
– Хоть сейчас, дай мне всё объяснить.
– Бессмысленно. Теперь это уже не имеет значения, как и всё, что было между нами.
– Зачем ты так жестока?
– Я? – с отчаянием в голосе произнесла Калерия, чуть не задохнувшись.
– Мы просто могли поговорить и всё встало бы на свои места. А теперь что? Что дальше? – спросил мужчина.
– Дальше-жизнь. Обычная жизнь. Такая, какой она была до нашей встречи.
– У меня не будет. – глухо отозвался он. – А Петя? О нём ты подумала?
– Подумала. Чтобы было меньше стресса, я отвезу и определю его в ту самую школу, в Дижон. Ты, как и я, сможешь навещать его когда захочешь. Так, он не поймёт даже, что произошло. Послезавтра у нас рейс в Париж.
– Я полечу с вами.
– Лети отдельным. – попросила девушка.
– Лера, Лерочка, – сорвался Игорь, пытаясь притянуть её к себе ближе, обнять. – я прошу тебя, ну давай поговорим, давай попробуем просто поговорить, ведь это не сложно. Девочка моя, я люблю тебя, и ты это знаешь и…
– Игорь! – Лаврова вырвалась из его крепких рук, так и не дав себя прижать к груди. Она с рвущейся наружу болью посмотрела на него. – Пожалуйста, если ты хоть немного меня… жалеешь, отпусти! Ну отпусти, пожалуйста, не добивай! – закричала Лера.
– Прости. – с горечью произнёс Истомин. – Кирилл отвезёт тебя к Пете. Мы с ним уже попрощались. – добавил он.
Екатерина Дмитриевна пыталась уговорить её выслушать Игоря, перестать бегать от него и ещё много-много, наверное, мудрых слов. Но Калерия её не слышала, да и не хотела. Сдержанно попрощавшись и поблагодарив за всё, она взяла Петю за руку и ушла.
Истомин сидел на берегу Невы, куда ушёл от здания суда и смотрел в даль. Было тошно, муторно на душе. Лера не хотела слушать его. Он чувствовал её боль, которая искрила во все стороны, едва посмотришь девушке в глаза, но, в то же время, желал объясниться, использовать хоть последний шанс! Однако, чуда не произошло.
Теперь ничего не мешало Анне, требовать от него заключения официального брака. Тест ДНК подтвердил, что ребёнок его. Ребёнок, который ни в чём не виноват.
Бизнесмен бесконечно винил сам себя во всём случившимся. Он кругом был виноват. Перед Калерией виноват ужасно. Сделал больно, разрушил их едва начавшееся счастье с этой удивительной девочкой, которая готова была за него отдать жизнь.
Он, приложив ладони к лицу, потёр переносицу. Было неизвестно, как жить дальше. Дальше без неё? Разве это возможно?
В Дижоне было солнечно. Он оказался небольшим, французским городком, уютную атмосферу которого, формировали уникальные фахверковые дома, готические соборы и улочки, будто не изменившиеся со средневековых времён. В отличии от многих небольших европейских городков, там кипела жизнь и встречалось довольно много кафе, магазинов и музеев. Старинные архитектурные сооружения представляли собой незабываемые страницы истории.
Город сохранил особое очарование, хвастаясь ухоженными особняками, имеющими изящные фронтоны, обвитые душистыми кистями цветов и обладающими яркими крышами, выполненными из керамической плитки. Что ни дом, то, казалось, – картинка.
Они гуляли с Петей, готовясь к расставанию перед лериным рейсом.
– Мам, – окликнул её сын, выдернув из паутины мыслей. Они сидели в кафе. – а вы с папой теперь не вместе? – положив в рот ложечку мороженого, в упор спросил мальчик.
«И как только ты это понял? Ведь никто ничего не говорил, скрывали, уводили подальше при разговорах… Почувствовал что-ли?» – пронеслось у Леры в голове.
– Так получилось, сынок. Но мы тебя оба очень сильно любим и это неизменно. Мы будем прилетать к тебе по очереди, общаться. Для тебя ничего не изменится, Петь. – откровенно ответила девушка, попытавшись убедить его в стабильности ситуации.
– Мне тебя жалко. – как-то просто, буднично, констатировал сын.
– Почему? – удивилась она, с нежностью взглянув на ребёнка.
– Ты с папой другая была, не такая, как сейчас. Тебе с ним было хорошо, а сейчас плохо. – Петр, с каждым словом, поражал своими проницательными выводами всё больше и больше.
– С чего ты взял?
– У тебя с ним даже глаза другие были. – вздохнул мальчик.
– А какие у меня с ним были глаза? – осторожно поинтересовалась Лаврова.
– Счастливые. – снова ответил он, в перерыве между очередной порцией клубничного мороженого.
Не в бровь, а в глаз. Счастливые. Вот, что значит художник, пусть даже и юный.
– Кушай, выдумщик мой! – улыбнулась Лера и, наклонившись к сыну, поцеловала его в макушку, понимая, что от того, чтобы сорваться в пропасть, её, пожалуй, удерживает лишь он один.
