Текст книги "На грани счастья (СИ)"
Автор книги: Miss Spring
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)
Глава 22
– Что случилось? – им навстречу вышел Шатров.
– Быстро позови Закира Тиграновича! – обходя вниманием его вопрос, рявкнул бледный, как стена Игорь.
Калерия лежала на носилках, которые держали спасатели.
– Все на операциях, я вот только освободился… Закир тоже оперирует. – озадаченно произнёс Артём и бросился к Лере. – Что с ней?
– Её ранили. В спину. Неужели нет кого-то поопытней? – закричал у него над ухом Истомин.
– Никого. Я и выдернуть никого не могу… – растерялся парень. – Давайте, я её осмотрю. Для начала надо понять характер ранения и…
– Не прикасайся к ней! – взревел бизнесмен и чуть ли не силой оттащил его от носилок.
– Послушайте, Игорь Максимович, – теряя терпение, начал пояснять Артём. – у меня есть своя жена, а Лере необходимо…
– Лере необходимо, чтобы ты не появлялся в её жизни! Я сам сейчас же пойду и вытяну всех врачей с операций! – ругался мужчина, у которого, похоже, сносило крышу от страха за любимую женщину. – И вообще, надо срочно организовать вертолёт и переправить Калерию в Москву или Питер! – продолжал громыхать он.
– Игорь Максимович, скорее всего, Леру вообще нельзя сейчас никуда отправлять! Она может не перенести транспортировку! Первичную операцию надо делать здесь! – пытался достучаться до разума Игоря, молодой врач.
– Её будешь делать не ты! – горячился Истомин.
– А вы видите кого-то ещё?! Мы будем идти на поводу у дурацких принципов, или побеспокоимся о спасении её жизни? – вспылил в ответ Шатров.
– Ладно. – сдался бизнесмен, потухшим от пережитых эмоций голосом.
– Игорь Максимович, я сделаю всё, что смогу, обещаю. Она мне тоже очень дорога.
– Если ей будет хуже, или не дай Бог, случится непоправимое, – снова заискрил мужчина, схватив бывшего соперника за грудки. – я тебя убью! Мне терять нечего! – тряс он парня.
– Игорь Максимович, держите себя в руках! Иначе скоро, Калерию спасать будет некому! – напомнил ему тот и Игорь отпустил врача, сам понимая, что перебарщивает.
Операция тянулась нестерпимо долго. Истомин ожидал её окончания, нервно ходя из угла в угол, как тигр в клетке. Впервые в жизни ему было настолько страшно. Именно страшно. Страшно потерять свою девочку, страшно, что ей будет хуже. Он корил себя в том, что не уберёг её, в том, что это по его вине всё произошло. Если бы не дурацкий спор с братом, она бы эти почти три года и сейчас, не собой рисковала в разных странах, в ужасных условиях, а была бы с ним и он хранил её от всего…
Мужчина, изнывая от неизвестности и тревоги, то садился, то вставал, постоянно шептал слова всех молитв, которые только помнил и смотрел на часы. В таком состоянии, его и застал начальник госпиталя, только вышедший с очередной операции. Игорь всё ему рассказал.
– Тут главное не паниковать. – начал свою миссию психолога-утешителя, Закир Тигранович.
– Как не паниковать? – взорвался едва успокоившийся бизнесмен. – Если это не экстренный случай, то я не знаю какой тогда экстренный! Почему, почему нельзя сразу вызвать вертолёт и организовать транспортировку! – сетовал он.
– Ну тебе же Артём объяснил. И объяснил всё правильно. Её нельзя было транспортировать в таком состоянии! – занял позицию убеждающего врач.
– Ну почему всё сваливается именно на неё?! Почему нельзя как-то поделить неприятности? Половину мне, половину… Не знаю… Ещё кому-то! – продолжал нервничать Истомин. – Да я бы всё забрал, лишь бы с ней всё было в порядке!
– Игорь, такими вот настроениями, ты делу не поможешь. Успокойся. Артём достаточно способный и талантливый хирург, чтобы сделать всё правильно. Несмотря на свой возраст.
– Да, а вы знаете, что ваш Артём… – заорал было мужчина, но Закир Тигранович знаком пожурил его за такой повышенный тон и тот стал говорить тише: – Ваш Артём-это бывший парень Леры! Они встречались, потом она бросила его, отказавшись от его предложения и вышла замуж за меня!
– Ну и? Ты думаешь, он станет мстить? Нет. Он профессионал и я уверен в нём на все сто процентов. А ты не накручивай себя почём зря, ради Бога!
– Закир Тигранович, ради всего святого, прошу вас, посмотрите, как там дела! – взмолился Игорь. – Вы же начальник госпиталя, можете.
– Хорошо. – вздохнул тот в ответ и скрылся за дверями, где располагались операционные.
В это же время, Истомин, взяв себя в руки, сделал несколько звонков: отчиму, которого посвятил в сложившуюся ситуацию и спросил, куда именно лучше организовать транспортировку Калерии. Бизнесмен рассматривал только Питер, но Ростовцев, с минуту подумав сказал:
– Если и перевозить, то только в Златоглавую. Есть там несколько клиник, а в одной из них работает очень хороший врач, хирург, мой знакомый. Сейчас пришлю координаты.
Затем, мужчина выяснил про то, как и где можно нанять вертолёт для транспортировки раненых.
Вскоре, к нему вышли оба: Закир Тигранович и Артём.
– Как прошла операция? – с тревогой кинулся к ним Игорь.
– Прошла. – не особо весело ответил Шатров. – Пулю я вытащил. Из хорошего: она прошла рядом, не задев спинной мозг. Из плохого: я не знаю, задеты ли отростки позвоночника и у Леры, ко всему прочему, ещё и серьёзное ранение живота. С ним тоже справился, но вот позвоночник… Я даже никогда не сталкивался. Нужны специалисты. Состояние очень тяжёлое, близко к критическому. – сообщил он.
– Я уже нашёл клинику, в которую организую транспортировку Леры. – глухо сообщил Истомин, у которого внутри всё переворачивалось от того, что сообщил ему парень.
– К сожалению, вертолёт прилетит лишь через два дня. – с горечью произнёс Закир Тигранович.
– Я найму другой. – отрезал бизнесмен, понимая, что Калерию надо спасать немедленно. – Она скоро придёт в себя?
– Не думаю. Пока без сознания, но это и хорошо. Ту боль, которую она будет чувствовать, когда очнётся, лучше как можно дольше не знать. – ответил Артём, а Игоря ещё сильнее сжалось сердце от жалости за его девочку. Он бы всё отдал в тот миг, чтобы поменяться с ней местами и забрать всё плохое себе и только. Лишь бы с ней всё было в порядке.
Дальше предстояли очень сложные сутки: прилетевший вертолёт, дорога в Москву, в клинику, где их уже ждал профессор Гурьев и вот, Калерию, после обследования, увезли на новую операцию. Увидеться им не дали, отчего Истомину, и так измотанному до предела, было ещё хуже. И снова потянулись долгие, монотонные часы ожидания, прерываемые лишь звонками родных и Анны, которая случайно услышав о том, что муж возвратился из «командировки», – именно так бизнесмен обозначил цель своего отъезда на неопределённый срок, чтобы не давать ей повода для истерик и ненужных выяснений отношений, – интересовалась, почему он не возвращается домой.
И, неожиданно для него самого, как провидение, в клинике появился Ростовцев.
– Вилен Андреевич, вы что тут делаете? – опешил Игорь, поднявшись со стула в коридоре.
– Прилетел тебя поддержать, да и выяснить про состояние Лерочки. Операция ещё идёт? – поинтересовался отчим.
– Идёт. Уже шестой час… Я не знаю кому и как молиться, чтобы с ней всё было хорошо. – признался Истомин, который сильно осунулся и был бледен.
– Игорь, – они присели обратно и Вилен Андреевич положил руку на плечо пасынка. – я думаю, что она чувствует, что ты рядом и что ты с ней. Знаешь, сколько уже случаев в медицине было, доказывающих, что есть сильная, неразрывная и устойчивая связь между любящими друг друга людьми? Она всё слышит, хоть вас и разделяют двери, стены… И там, – он взглядом показал на потолок. – тебя тоже слышат. Молитвы любящих людей невозможно не услышать.
– Спасибо вам. – и бизнесмен, расчувствовавшись окончательно, обнял отчима, вспомнив, как переживал первое время, когда у них с матерью только начинался роман.
Игорь узнал об их отношениях не сразу. Точнее, поначалу, просто не придавал значения тому, что происходит. Ну приходит какой-то врач к его маме в больнице, ну навещает, ну цветы приносит. Подумаешь… Больничный флирт. Екатерина Дмитриевна не была ещё очень уж старой, и несмотря на всё произошедшее в жизни до этого: арест и заключение сына, смерть мужа, – выглядела прекрасно. Бывшая театральная актриса, женщина тщательно следила за собой, что бы не случалось.
Когда маму выписали, Истомин принялся её усиленно опекать, но как выяснилось, ей это было не особо нужно. Мать постоянно сбегала из дома под разными благовидными предлогами, чего раньше за ней не наблюдалось. Игорь понимал, что это неспроста, но учтиво молчал. Молчала и Екатерина Дмитриевна, не торопясь что-либо объяснять взрослому сыну, а ещё усердней скрывая что-то.
И вот, через несколько месяцев, ситуация разрешилась совершенно необыкновенным образом: однажды вечером, раздался звонок в дверь их квартиры, бизнесмен пошёл открывать и увидел на пороге того самого врача, завотделением, больничный роман матери с которым сильно недооценил.
Ростовцев с военной выправкой, которая осталась после службы военврачом, проследовал в гостиную, куда его пригласил Игорь, держа в руках невообразимо красивый букет любимых жёлтых тюльпанов матери, и там сообщил о том, что намерен жениться на ней. Вот так просто: пришёл и сказал, что любит. Мама мягким, выжидающим взглядом смотрела на сына и молчала.
Истомину тогда, в считанные секунды пришлось оценивать ситуацию. Быстро посмотрев на обоих, он понял, что у них всё серьёзно. Екатерина Дмитриевна одаривала избранника такими счастливыми глазами, что это было ответом на все вопросы.
Конечно, Вилену Андреевичу пришлось стоически выдержать не одну проверку, хитро продуманную Игорем, чтобы тот убедился, что мужчина, появившейся рядом с его самым родным человеком, действительно хороший и честный.
Но время всё расставило на свои места и, как-то незаметно, Ростовцев стал удивительно дорог и самому Игорю. Не заменил отца, но стал очень близким. И главное, отогрел сердце мамы, которая расцвела рядом с новым мужем.
Вместе с Виленом Андреевичем ждать оказалось проще. Он, как будто, взял половину тяжести, сжимавшей душу Истомина, на себя. Почти всё время молчал, но слов было не нужно. Хватало просто его присутствия.
В конце концов, Гурьев вышел из операционной. Уставший, вымотанный, он подошёл к ним.
– Ростислав Робертович, – бизнесмен тут же поднялся к нему навстречу. – как операция? Как Лера? – в его голосе по-прежнему отчётливо слышалась тревога, но она же смешивалась с надеждой.
– Операция прошла нормально. А дальше будем смотреть. Позвоночник-это очень непредсказуемо. Непонятно, как себя поведёт. Можно что-то недооценить, но потом за это что-то придётся расплачиваться. Не хочу вас пугать, но именно этот вид боевой патологии, ранения, отличается тяжелым клиническим течением, высокими показателями летальности во все периоды, длительными сроками лечения и стойкой глубокой инвалидизацией большинства выживших раненых. – откровенно произнёс хирург.
– Лера останется инвалидом? – дрогнувшим голосом уточнил Игорь.
– Сейчас я не могу вам точно ответить на этот вопрос. Будем смотреть. Вероятность есть и я не могу от вас этого скрывать.
– Я могу пройти к ней?
– Она в реанимации, пока нельзя. Езжайте домой. До завтрашнего утра, Калерия точно не придёт в себя, а то и дольше. – уверил его Гурьев.
Лера неслась по каким-то тёмным лабиринтам, будто засасывающим в себя, влекущим и манящим. Тьма окутывала её нитями, мешая двигаться, а девушка увлечённо перебирала их, дёргала и всё крутилась вокруг своей оси, пытаясь понять, где находится. А эта чернота уводила её всё дальше и дальше… И только одно казалось неправильным, неподходящим под это всё: девушка ощущала знакомый запах, какой-то удивительный, глубокий, волнующий запах, но никак не могла вспомнить откуда этот прекрасный, древесно-муксусный аромат.
Однако, вскоре, он почти исчез, отдалился, пока Калерия продолжала нестись вперёд, буквально утопая в этих нитях и тьме. Она почувствовала, что не может больше двигаться совсем, не может бороться и теперь эти нити тьмы её просто душили. А она была безвольна, поддавалась, проваливаясь в чёрную пропасть.
И вдруг, она ясно увидела появившееся в темноте коньячные глаза, которые молча звали её к себе. Звали, своим мягким свечением, приказывали бороться. И девушка резко очнувшись, начала пробираться обратно. Нити связывали её по рукам и ногам и не было сил воевать с проклятыми, но глаза не исчезали. Звали её, тянули к себе и Лера шла. Упрямо шла, будто знала, что так правильно. Они отдавали приказ за приказом оттуда, из жизни, уже практически отпустившей её. Калерия разрывала ненавистные нити, чтобы пробраться к этим самым родным на свете глазам, к которым её притягивало, как магнитом. Это притяжение было сильнее тьмы, пытающейся закутать в своё покрывало.
А потом, нити и тьма резко исчезли, будто по щелчку и началась боль.
Лаврова медленно открыла глаза. Веки были тяжёлыми, упрямо не хотели подниматься. И сразу, как выстрел в висок, тело окатило волной дикой боли. Такой, какой она никогда не знала и не ощущала. Девушка застонала, не в силах справиться с этим.
Откуда не возьмись, рядом возникло лицо мужчины. На голове была надета шапочка, сам он был в халате.
– С днём рождения! – улыбнувшись, произнёс он.
– Вы шутите или май наступил так быстро? – просипела Лера.
– Нет, сейчас не май. Но теперь, у вас два дня рождения. – всё так же радушно сообщил хирург, а потом уже более печально добавил: – Сегодня у вас была остановка сердца. Как вы себя чувствуете?
– Как прибитый бетонной плитой строитель. – почти прошептала Калерия, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не закричать. – Очень больно.
– Вы перенесли две не самых лёгких операции, поэтому это объяснимо. Должны понимать как врач.
– Что со мной?
– Вы не помните? – от простого вопроса мужчины, Лаврова растерялась на доли секунд, а потом начала вспоминать, что происходило.
В голове одно за другим, цепочкой всплывали события прошедших дней: плен, побег, смерть Лизы, её отчаяние, тяжёлый путь к штабу, Игорь…
– Я помню только как пришла в штаб, наконец, и потом за мной приехали из госпиталя, чтобы увезти, начинался бой… А потом я не помню уже ничего. – говорить о своём мираже в виде Истомина, девушка не решилась. Врач наверняка не знает кто это, к чему лишняя, ненужная информация?
– Калерия Александровна, вам выстрелили в спину. Задет позвоночник и сильная травма живота. – с сожалением в голосе сообщил хирург.
– Как вас зовут? – прохрипела она.
– Ростислав Робертович Гурьев. – представился мужчина.
– Я буду ходить? – тут же последовал вопрос в упор от пациентки.
– Будем надеяться. Операция прошла хорошо, но вы же понимаете…
– Понимаю. Шансы не велики. Когда вы меня осмотрите?
– Сейчас. – принял решение Гурьев.
Осмотр дал неутешительный результат: у Леры отсутствовала чувствительность ног.
Вся ночь прошла совершенно беспокойно для Истомина. Вилен Андреевич, очевидно, окончательно вымотавшись, крепко заснул в своём люксе по соседству, а Игорю долго не спалось. Хотелось туда, в больницу, к ней, к Лере. К единственной на свете женщине, которую он чуть не потерял.
Когда сон, наконец, одолел, почти к утру, бизнесмен забылся им, пребывал будто в дурмане. Сколько проспал, он не знал, но проснулся резко. Очень резко сел в кровати, будто на нём только что опробовали электрошокер. Сердце отбивало нервный такт, а внутри вдруг снова всё сжалось от дикого страха за Леру. Почему это состояние наступило так внезапно, объяснить мужчина не мог. Но тревога, которая им овладела, была даже сильнее, чем раньше. Душу раздирало ощущение, что что-то случилось, а он не знает – не информирован.
Он схватил телефон и набрал Гурьева – тот не отвечал. Позвонил на пост, где должна была сидеть медсестра, но там тоже никто не взял трубку.
Растревоженный тяжёлыми мыслями, Игорь встал и намеревался немедленно ехать в больницу, но у выхода его остановил Ростовцев, который настоял на том, чтобы пасынок позавтракал и категорически не отпускал его ни под какими предлогами. Пришлось смириться и не чувствуя вкуса еды, быстро, – мыслями полностью находясь там, с Калерией, – поесть.
В коридоре больницы, Истомин сразу же столкнулся с хирургом.
– Ростислав Робертович, доброе утро! – поздоровался он.
– Доброе, Игорь Максимович, доброе. – не особо радостно ответил тот.
– Как Лера? Она пришла в себя? – тут же перешёл к делу бизнесмен.
– Лера пришла в себя, правда, при не самых лучших обстоятельствах.
– Что вы имеете ввиду? – насторожился он.
– Рано утром у неё была остановка сердца. Чуть не умерла. Мы с трудом её вытащили. – признался врач, а Игорь стал белее стен, которые их окружали.
– Как она?
– Сильный болевой синдром, купировать который полностью, не удаётся. Но хуже всего то, что при осмотре мы выявили отсутствие чувствительности ног. Полное. – скрепя сердце сообщил Гурьев.
– Это значит…
– Это значит, что если в ближайшие двое суток эта чувствительность не вернётся, можно говорить о неблагоприятном исходе операции и как следствие– инвалидности.
– Почему двое суток? – с трудом уточнил мужчина.
– Потому что сейчас так может отыгрывать нервная система. Эта потеря чувствительности может быть разновидностью защитной реакции. А может и нет. Спино-мозговой канал не был задет и это хорошо, но могли быть задеты отростки, перебито нервное окончание и тогда ситуация более плачевная.
– Пропустите меня к ней, я должен быть рядом. – опустошённым голосом попросил Истомин.
– Она в палате интенсивной терапии, но я вас пропущу. Главное, постарайтесь не ухудшать её моральное состояние. Она и так уже на себе поставила крест. – ответил врач.
Игорь вошёл в палату, где лежала Калерия. Он тут же столкнулся с её бледным, почти безжизненным лицом, повёрнутым налево. Девушка лежала на животе, что явно осложняло и без того нелёгкую ситуацию и в упор смотрела на стену.
Бизнесмен взял стул, поднёс его к кровати и сел рядом, осторожно взяв её за руку, на которой был прикреплён датчик и катетер для капельницы.
– Привет. – начал он, не зная, как вообще заводить разговор. Видеть её оказалось очень тяжело, хоть и безумно хотелось.
– Откуда ты здесь? – глухим, упавшим голосом спросила Лера.
– Ну уж, не с неба свалился. – грустно усмехнулся мужчина.
– Значит, там, на Ближнем Востоке и правда был ты… – сделала выводы она.
– Правда я. Узнал, что ты пропала и приехал. Хотелось помочь найти тебя.
– Нашёл? Теперь можешь быть спокоен. Я жива. – полумёртвым голосом заметила Лаврова.
– Лер, зачем ты так? Я же всё равно не уйду и буду рядом.
– Не надо подвигов, Истомин. У тебя семья. В суде, при разводе, тебя не обязывали под подпись брать ответственность, за жизнь и дальнейшую судьбу бывшей жены.
– Да ты моя семья! – не выдержал Игорь. – Ты! Всегда была и будешь. А ответственность за тебя, я взял ещё когда сам этого не знал, – познакомившись с Сашей. Потому что, ты моя судьба. И она теперь у нас одна на двоих.
– Истомин, – простонала девушка. – слишком много пафоса. Сбавь обороты. У нас ничего не получилось. Только, как в той песне: «Мы странно встретились и странно разойдёмся».
– Лер, зачем ты сейчас пытаешься быть грубой? – пытался достучаться до неё бизнесмен.
– Имею право. Мне больно, я лежу на этой дурацкой кровати и ничего не могу сделать самостоятельно, даже в туалет сходить. Я могу только пялиться на эту стенку, потому что меня так положили! Мне не хочется жить. Поэтому я имею право на всё, ясно? – срывающимся голосом, с отчаянием, ответила Калерия.
– Лера… – начал было он, но Лаврова сорвалась на крик и перебила его:
– Уходи! Не надо меня жалеть! Уходи! – она заплакала и всё кричала, выгоняя бывшего мужа, а Истомин, будто оцепенел.
Не мог ничего ей сказать, потому что и любовь, и боль за неё душили горло. Через несколько минут, в палате появился Ростислав Робертович и вытолкал его, будто обезволенного в коридор.
– Игорь Максимович, – процедил хирург. – я же просил без ущерба моральному состоянию! У неё и так все признаки начинающейся депрессии!
– Простите… – помотав головой и избавляясь от навязчивых воспоминаний, пробормотал Игорь. – Я просто пытался её поддержать, но…
– Но она не хочет, чтобы её жалели. – продолжил за него врач.
– Да.
– Я это слышу так часто, что могу заранее предсказать почти весь ход разговора таких вот пациентов с их родственниками. И пусть говорят, что мужчины гораздо острее реагируют на подобное, потому что чувствуют свою уязвимость… Пусть. Я скажу, что женщины реагируют не менее остро. Им неудобно, что мужчины видят их такими, что они уже непривлекательны… Невероятно тяжело с подобными пациентами. И нам, врачам, и их родным. – вздохнул Гурьев.
– И что теперь делать? – озадаченно спросил бизнесмен, как будто очутился перед древнегреческим оракулом, знающим ответ на все вопросы.
– Не знаю. – пожал плечами хирург. – Кто-то упорно ходит к своим родным-любимым, доказывает им свою любовь и верность, терпит все их истерики, заставляет верить в чудо, либо привыкать к новой реальности, а кто-то просто оставляет человека одного, чтобы не нарываться. Приходят через время, когда тот сам свыкнется с мыслью о собственной беспомощности.
– Вы меня пустите, если я буду приходить? – тут же спросил Истомин.
– Пущу. Главное, чтобы Лера, наконец, поняла, что вы ей не враг.
Игорь горько усмехнулся. Всё было очень непросто. Она то и до этого бегала от него, от себя, все эти два с половиной года. А теперь? Он знал, что Калерия имеет гордость. Именно эта гордость не позволила ей остаться после его предательства, именно она сейчас заставляет её выгонять бывшего мужа из палаты.
На следующий день, Истомин вновь пришёл к Лере. Пришёл, будто ни в чём не бывало сел к её кровати и спросил:
– Как ты сегодня?
Девушка смерила его каким-то непонятным взглядом.
Когда Игорь появился в её палате первый раз, Калерия думала, что сумеет превратить этот раз в единственный. Ей было очень плохо. Она лежала тогда, думая о том, что лучше бы её тоже убили вместе с Лизой. А так, судьба уготовила ей гораздо более мучительные испытания.
Боль которую не удавалось до конца обуздать сильными препаратами, разливалась по телу. Врач приободрял, замечая, что на самом деле это далеко не полный объем боли, в основном, она убирается анальгетиками, но это не особо утешало. Страшно было представить, какой силы была бы та боль, которую она не ощущала. Лаврова впервые слишком хорошо поняла все чувства обездвиженных людей и удивлялась, как вообще они могут жить дальше. Убеждать себя расхожими фразами: «Хорошо что вообще жива», «У других бывает похуже» – не получалось. Да и она не стала. Жить не хотелось. Хотелось упросить врачей вколоть ей слишком большую дозу какого-нибудь препарата, от которой она бы не проснулась и всё.
И в этот самый момент, пришёл он – Игорь. Игорь, которого она сильно хотела увидеть, глаза которого вытащили её во время остановки сердца там, за гранью реальности, человек, которого она любила. Её душу обдало теплом, но когда Лера поймала его взгляд, то тут же осеклась.
Ему было трудно видеть её такой: распластанной по кровати, бледной, почти безжизненной. Трудно – это было заметно в коньячных глазах. Трудно и жалко. И девушка осознала, как никчемно она выглядит в его глазах. Не хотелось этого допускать. И когда он сел, взял её за руку и заговорил, Калерия спешно включила жёсткость, холодность, а потом просто сорвалась на истерику, прогнав его.
Истомин ушёл. Точнее, его вывел из палаты врач, спешно прибежали перепуганные медсестрички, которые укололи ей лошадиную дозу успокоительного и Лера почти моментально забылась одурманивающим сном. Затем проснулась и поняла, что ей в два раза хуже, чем до того, как её посетил бывший муж. Только теперь, кроме спины, болела ещё и душа. Хоть и было сложно, но она осознала, что Игорь больше не придёт.
И вот, наступившее утро, подбрасывает новый сюрприз: он снова появился в её палате. Сел, как будто ничего вчера не слышал и снова берёт её за руку, держа кисть в своей большой и тёплой ладони.
Мучительно сильно хочется, чтобы он был рядом, но девушка с грустью констатировала, что не имеет на это право. Привязывать его к себе, такой, жалостью. Не имеет.
– Игорь, ты давно проходил чекап организма? – ответила она вопросом на вопрос.
– Недавно, а что? – нахмурился он, не понимая, о чём Лера ведёт речь.
– Лор никаких осложнений не замечал? – ехидно поинтересовалась она следом. Мужчина покачал головой. – Странно, я думала у тебя плохо со слухом, раз ты снова здесь оказался. Я вчера ясно сказала тебе всё.
– Что бы ты не сказала, я буду рядом. – не отступал от своего Истомин.
– Кто тебе сказал, что ты мне вообще нужен тут, рядом? – гневно стрельнув глазами, спросила девушка. Она решила во что бы то не стало заставить его покинуть её навсегда.
– Я знаю это. Ты можешь прогонять меня сколько угодно, но я не уйду. – раздалось в ответ.
Калерия выбрала другую тактику: упрямо молчать. Он сидел рядом, она молчала в надежде извести его таким поведением. Через несколько часов девушка не выдержала:
– Ты зачем вообще сидишь здесь? Хочешь упрекнуть? Ты ведь останавливал меня, ещё когда я только вступила в миссию, говорил, что это может быть опасно, а я-дура безмозглая, поехала! И получила по заслугам, да? И вот ты, весь такой правильный и всё знающий, пришёл сюда, чтобы упрекать меня? Сидеть, смотреть и упрекать, да? В собственной дурости? – сорвалась Лаврова.
– Нет, я пришёл сюда, чтобы поддержать тебя, чтобы ты знала, что не одна. – спокойно отвечал бывший супруг, как будто находился под успокоительными и его попросту не задевало ни одно из её слов.
– Поддержать? – продолжала беситься Лера, у которой никак не получалось выгнать его из палаты. – За что ты меня хочешь поддержать? За руку, за ногу? – язвила она. – Держи, я сейчас всё равно половину туловища не чувствую вообще! Так что мне это за ненадобностью!
В этот момент, в палату вошёл Леднёв, который, узнав о том, что произошло с его любимой ученицей, приехал её навестить.
– Сергей Ильич… – простонала, удивившись, Калерия, в конец вымотанная трудным делом изгнания любимого человека из своей жизни.
– Лерочка, дорогая моя, я узнал о случившимся и вот, вырвался к тебе. – с печалью в голосе сообщил профессор.
– Так, я не буду мешать. – решил ретироваться Игорь, понимая, что этим двоим есть о чём поговорить. – Я приду позже.
– Можешь вообще не приходить! – яростно бросила Лаврова.
– Вы приходите, лучше, завтра. – понизив голос, сказал её учитель. – Я намерен сегодня провести с ней много времени, а вы отдохнёте. – чуткости Сергею Ильичу было не занимать. Он быстро понял всю ситуацию.
– Хорошо, спасибо. – кивнул бизнесмен и ушёл.
Леднёв занял его место на стуле и посмотрел на девушку.
– Знаю, Сергей Ильич. – «прочитала» она его взгляд. – Знаю. Вы предупреждали, а я не послушала. Сама во всём виновата. Вы были правы: там жизни нет. – грустно произнесла Лера.
– Ничего, моя хорошая, всё будет в порядке, я уверен. – успокаивающе погладил её по голове он.
– Мне бы вашу уверенность…
– А ты верь. Всегда надо верить. Тем более, вон какая у тебя опора есть. Я так понимаю, вы снова вместе с мужем? – осторожно поинтересовался Леднёв.
– Мы не вместе. Он узнал о том, что я пропала и каким-то невероятным образом попал к нам в госпиталь, на работу. Искал меня. Приехал встречать, когда я дошла до штаба и у него на глазах меня ранили в спину. А теперь приходит сюда каждый день и из чувства жалости сидит рядом. А я не могу его выгнать. Не хочу, чтобы он меня жалел. – устав держать всё в себе, пожаловалась Калерия.
– А с чего ты решила, что он сидит здесь из чувства жалости?
– А чего же ещё?
– Любит он тебя, вот и сидит.
– С чего вы взяли?
– А тут не надо быть семи пядей во лбу. – усмехнулся врач. – Достаточно один раз увидеть, как он смотрит на тебя.
– Это ситуацию не меняет… – упёрлась Лера. – Я не хочу его привязывать к себе. Нужна я ему… Такая.
– Ты его любишь? – в упор спросил Леднёв.
– Люблю. – тихо призналась она, будучи не в силах спорить, да и зачем?
– Если бы с ним такое случилось, ты бы его бросила? Не нужен бы он был тебе таким? – задал следующий вопрос учитель.
– Никогда. Была бы рядом несмотря ни на что. – снова пришлось признать Лавровой.
– Ну вот ты и сама ответила на все сомнения и вопросы, девочка. – посмотрев на неё мудрым, тёплым взглядом, подытожил Сергей Ильич.
Они ещё долго беседовали о многом, до самого вечера. Лера была бесконечно признательна Леднёву за то, что он приехал. Рядом с ним, мудрым, добрым и таким родным, становилось легче. Боль меньше чувствовалась и, кажется, немножко хотелось жить.
Следующий день принёс новые разочарования. Во время утреннего осмотра, Гурьев обнаружил, что чувствительность так и не вернулась. Этим неприятным открытием он и поделился с Игорем, который вновь приехал к Калерии. Однако, договорить мужчины не успели, потому как Ростислава Робертовича позвали на операцию.
– Привет! – бизнесмен вошёл в палату к бывшей жене. – Как дела? Как ты себя чувствуешь?
– Издеваешься? – снова начала ершиться она.
– Ничуть. Чего мне издеваться над тобой?
– Как я могу себя чувствовать, Игорь? Сегодня подтвердилось то, что я инвалид! И это навсегда! Этого не изменить! Как я могу себя чувствовать? – сорвалась Лера. – И зачем ты приходишь?
– Я прихожу затем, чтобы быть с тобой.
– Не надо, Игорь! Я теперь не женщина, а просто неполноценный человек. Езжай к Анне, которая может быть для тебя нормальной женой, любовницей… А я инвалид. Зачем я тебе такая нужна? – она расплакалась в подушку. Предательские, горячие слёзы потекли в самый неподходящий момент.
– Девочка моя, – Истомин осторожно подсел ближе, погладил её по голове, взял за руку. – ты мне нужна любая, слышишь? Я люблю тебя и ничто этого не изменит. И никакая Анна не сможет заменить мне тебя. Никогда. А ты не инвалид. Я сделаю всё, чтобы тебе помочь. – он наклонился и поцеловал её в висок, продолжая нежно гладить по волосам.
– Ничем не поможешь тут… Это навсегда. – с трудом выговорила девушка всё ещё плача.
– Нет. Я буду делать всё возможное и мы справимся. Ты будешь ходить. – пообещал бизнесмен, вытирая слёзы с её щеки.
– Спасибо тебе. – стараясь успокоиться, произнесла она.
Освободившись с операции, Гурьев позвал Игоря к себе. На негатоскопе* было прикреплено множество рентгеновских снимков.
– Ростислав Робертович, я хочу знать, как-нибудь можно исправить эту ситуацию? У Леры есть шансы на то, что она будет ходить? – сурово поинтересовался Истомин.
– Вот её снимки, взгляните. – доктор рукой указал на негатоскоп.
– Я в этом ничего не понимаю. – признался бизнесмен.
– На рентгене видно, что никакие отростки позвоночника не задеты. Спинной мозг, как я и говорил ранее не задет тоже.
