Текст книги "На грани счастья (СИ)"

Автор книги: Miss Spring

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

Спустя несколько дней, уже в Москве, Калерия приняла твёрдое решение, которое далось ей не легко, но уже никто и ничто не смог бы отговорить её от этого шага.

– Нет, нет и ещё раз нет! – кричал Леднёв, тряся в воздухе пальцем. – Ты с ума сошла?

– Не сошла. – спокойно держала оборону девушка, которая морально подготовилась к беседе с учителем. – Просто помогите мне, пожалуйста. Я же знаю, вы можете. В эту организацию не так просто попасть, особенно без опыта работы. А у вас есть знакомые.

– Лера, какие врачи без границ? Ты кардиохирург! Принять тебя к нам, да пожалуйста, с распростёртыми объятиями! Работай, оперируй, я помогу, подскажу, посоветую, научу! Но туда?! – продолжал бурно высказывать эмоции профессор.

– Да, туда. Мне надо, поймите! – стояла на своём Лаврова.

– Ты, девочка, думаешь, что я своими руками тебя в этот ад отправлю? – подойдя ближе и посмотрев в глаза ученицы, переспросил он.

– Если вы не отправите, отправят другие. Я упёртая, вы же знаете. Я добьюсь.

– Ты мне не угрожай! Ты вообще понимаешь, куда просишься? Это не женское дело! Там война, там адовая работа, тяжёлая, мужчинам иной раз не под силу!

– Я знаю. Меня это не пугает. Я точно уверена, что мне нужно туда. – заупрямилась Калерия.

– Я не понимаю. Почему ты так упорно ищешь смерти, девочка? – с грустью глядя на неё, спросил Леднёв.

– Наоборот, хочу спасать жизни. Там люди нуждаются в помощи.

– Нет, моя хорошая. Нет там жизни. И это ты поймёшь сама, только поздно будет. А я, просто знаю всё наперёд и, признаться, не хочу потерять тебя. Ты моя лучшая ученица. Пожалуй, самая лучшая.

– Помогите мне, я сама себя теряю. – жалобно попросила Лера.

– Хорошо. – сдался профессор, хоть ему было нестерпимо тяжело соглашаться с ней.

Прошло время. Калерия ожидала своего рейса в аэропорту. Начинался новый этап её жизни. Опасный, интересный, этап, который должен был помочь забыть старую жизнь, забыть себя прежнюю, помочь перестать самой себе сыпать соль на раны. Пользуясь покровительством Леднёва, она сразу же попросилась в самое жерло, туда, где было страшнее и тяжелее всего. Чтобы наверняка.

Рейс уже объявили и девушка с неохотой пошла к своему двадцать седьмому выходу.

– Лера! – раздался на весь зал ожидания родной голос.

Она обернулась: Игорь. И как только он здесь очутился? Здесь, куда никого не пускали?

Калерия растерялась. С одной стороны, хотелось со всех ног бежать скорее к выходу и спрятаться от него в самолёте, с другой, было глупо делать вид, что они незнакомы. В итоге, Лаврова подошла к нему.

– Что ты здесь делаешь? – спокойно, без эмоций, спросила она.

– Лер, не делай того, о чём потом будешь жалеть! Не надо! Ну какие врачи без границ? – спросил мужчина, взяв её за плечи, совсем так, как Леднёв.

– Откуда ты знаешь? – процедила Лера.

– Мы развелись, но я никуда не исчез из твоей жизни, как бы тебе этого не хотелось. Я продолжаю наблюдать за тобой. – ответил он. – Зная, сколько ты дров можешь наломать со своим характером… И я хочу просто уберечь тебя от ошибки, поэтому я здесь.

– Послушай, чужой муж, – с горечью в голосе подчеркнула девушка. – отстань от меня, а? Я взрослая девочка и сама справлюсь со своей жизнью! – слегка ожесточённо произнесла она и сбросила его руки с плеч.

– О Пете ты подумала? – в который раз за последнее время, задал вопрос Истомин.

– У него двое родителей. А я буду прилетать. – ответила Калерия и ушла к выходу, предъявлять билет.

Игорь понимал, что не остановит её.

* Пиррова победа – выражение, обозначающее ситуацию парадокса, когда победа достаётся слишком высокой ценой; либо даже когда победа, в итоге, ведёт к общему поражению.** Пандора – в греческой мифологии – источник бед, несчастий.

Глава 20

Прошло два с половиной года. За это время, Калерия привыкла больше не принадлежать себе. Она объездила с миссией достаточно много стран, побывав в самых разных условиях: начиная от работы «в полях», заканчивая хорошо оборудованными европейскими клиниками, где они оказывали медицинскую помощь мигрантам. В её личном списке значились: Испания, Либерия, Дарфур, Эфиопия, Мьянма, Греция, Италия, Ливан, Индия. Во всех этих странах задачи были разными, но цель всегда одна – помогать людям.

Лавровой, порой, казалось, что она прожила уже целую жизнь, пройдя, как говорится, и Крым, и Рым, и медные трубы!

Насколько это было возможно часто, девушка прилетала в Дижон к сыну. Порой вместо отдыха, вместо сна. Хоть на сутки, но срывалась. Мальчику нравилось учиться там и он совершенно прекрасно адаптировался к новым условиям, по истечению полутора лет – выучил французский и свободно на нём говорил, а ещё, стал рисовать вдвое лучше, чем раньше и постоянно писал мамины портреты.

– Ты уедешь, а портрет останется. Я буду постоянно на тебя смотреть! – с восторгом рассказывал Пётр, до слёз умиляя этим Леру.

В Дижоне было хорошо, спокойно, но она уже не могла там находиться долго. Казалось, что спокойствие это – мнимое, что вот-вот и случится беда. Отголоски профессии, беспокойной жизни врача без границ!

Конечно, новое дело не спасло её от тех самых навязчивых мыслей об Игоре, от воспоминаний. Где бы она не была, всё время возвращалась назад, в прошлое. Да и Петя частенько в их разговорах упоминал отца. Когда папа приезжал, где они были, что делали, что и с какой интонацией Истомин говорил и многое, многое другое. И снова Калерия понимала неминуемость того, что прошлое будет продолжать её преследовать, так или иначе.

И вот, после двух с половиной лет работы в разных странах, она оказалась на ближнем востоке, в одном из государств, где началась ожесточённая и кровопролитная война. Даже особо много повидавшие врачи, имеющие большой опыт работы, признавали, что эта война была особенно тяжёлой и жестокой из всех ими увиденных.

А в полевом госпитале, куда направили работать Леру, её ждал ещё один сюрприз, любящей напакостить, судьбы.

Там её коллегами внезапно оказались Артём и Лиза, которые только вступили в миссию и проходили, так сказать, боевое крещение.

Лаврова усиленно избегала бывших подругу и возлюбленного, хотя в тех условиях это было трудно, ведь им постоянно приходилось вместе оперировать.

Елизавета старалась тщательно оберегать свою «территорию», всячески демонстрируя, что Артём только её и ничей больше, чему Калерия усмехалась про себя. «Знала бы ты, подруга, кто нынче герой всех моих снов, не опасалась бы так сильно за свой брак» – думалось ей.

Истомин, действительно, приходил во снах, как и в воспоминаниях, с поразительной частотой, не давая бывшей жене покоя, ни днём, ни ночью. Отвлекаться от навязчивых мыслей она могла лишь на операции, поэтому почти не отдыхала, стараясь зарыться в работу. Благо, там, где они находились теперь, её хватало с лихвой.

Лера чувствовала, как его руки, нежно прижимают её за талию, к себе. Игорь смотрел на девушку своими потрясающими тигрино-коньячными глазами, которые сводили с ума и улыбался. Они кружились в танце и всё вокруг расплывалось, становилось незначительным. Чьи-то голоса, какие-то люди… Только они и эта мелодия. Удивительно красивая, потрясающе глубокая.

Калерия ощутила аромат его одеколона. Тот, которым он так часто пользовался – Dior «Homme», сильный, влекущий, опьяняющий… И она прижалась ближе, к плечу мужчины, чтобы побыть с ним рядом, одним целым и вдохнуть, ещё вдохнуть этот аромат – его запах.

– Лера… – ласково произнёс он. Его голос будто обдал волной тепла. – Лера. – стал более требовательным и Лаврова подняла глаза, непонимающе посмотрев на лицо бизнесмена. – Лера! – голос превратился уже в жёсткий, буквально приказной и кто-то тронул её за плечо.

Девушка не понимала, что происходит. Идиллия, заключившаяся в танце, начинала стремительно разрушаться. Она оглядывалась по сторонам, а голос всё настойчивее и настойчивее повторял: «Лера!».

– Лаврова, проснись наконец! – услышала она совсем близко и тяжело приоткрыла глаза.

Перед ней стоял, чуть нагнувшись, начальник их госпиталя – Закир Тигранович, тряся её за плечо.

– Простите, я просто крепко заснула… – пролепетала Калерия, тут же опустив ноги с кушетки и потирая лицо. Посмотрела на стену: поспать удалось целых полтора часа, после долгой ночной операции. Неслыханный успех по военным меркам!

– Я всё понимаю и не стал бы будить, но у нас опять аврал. Был тяжёлый бой, раненых очень много. В том числе и мирных жителей. Везут и везут, мы просто не справляемся. Слышишь, грохочет? – поинтересовался мужчина.

Она слышала. За эти годы, Лера научилась определять по звуку даже тип орудия, из которого совершались выстрелы. Слышала, когда засыпала, как раздавались залпы из тяжёлого орудия, а потом настолько погрузилась в прекрасный сон, где танцевала с Игорем и ощущала себя такой счастливой, какой давно уже не была.

– Я буду через три минуты. – ответила Лаврова.

Наскоро умывшись, она полезла в сумку за расчёской, чтобы быстренько соорудить на голове привычный пучок, и вдруг, её рука случайно скользнув в потайной карман, нащупала что-то твердое. Девушка нахмурилась и извлекла на свет божий то, что нашла.

Кольцо. Это кольцо Игорь подарил ей на день Рождения, который они отмечали незадолго до поездки в Карелию. Красивое, необычное украшение ручной работы. Элегантный аметист в центре, по которому проходила змейкой полоска белого золота, из чего само кольцо и было сделано. А по бокам от фиолетового аметиста, глубокого, благородного цвета, были расположены два более мелких, аккуратных сапфира отдававшие мягким и нежным фиалковым оттенком.

Она несколько секунд смотрела на кольцо, а потом разозлилась и тут же засунула его подальше. Хотя, это не помогло. Запах парфюма бывшего мужа, который она вдыхала во сне, ощущался так явственно, будто им пропитали ординаторскую. Лера решительно поднялась и быстро покинула помещение, спеша спастись любимой работой.

Прямо на входе, в приёмном, около нескольких каталок с ранеными, стоял Закир Тигранович.

– Лер, хорошо, что ты пришла! Сейчас… – мужчина оглянулся и в этот момент, санитары занесли на носилках ещё одного раненого. – Вот, займись этим мальчиком! – принял решение начальник.

За прошедшее время, Калерия ко многому привыкла. Привыкла видеть тяжело и безнадежно раненых, умирающих; привыкла к чужой смерти, ровно как и к тому, что всё время ждала свою, отдавая себе отчёт, что никакие протоколы безопасности, которые они подписывали, не спасут и не помогут в случае реальной угрозы; привыкла к стонам, крикам, крови и чужим слезам; привыкла к бешеной усталости и что от стола, порой, было не отойти больше двадцати часов – при огромном наплыве раненых, одного пациента убирали, а второго тут же клали. Однако, к одному она привыкнуть не могла: к смерти детей, к тому, что привозили маленькие, искалеченные тела. Многие, несмотря на то, что выживали, – оставались инвалидами на всю жизнь.

Не медля ни минуты, Лаврова взялась за операцию пострадавшего мальчика.

Прошло четыре часа, когда она, наконец, смогла закончить. Ребёнка она спасла, но дальше его жизнь зависела от того, насколько крепким окажется организм: переживёт ночь – хорошо, можно говорить о выздоровлении, а если не переживёт…

Лера устало опустилась на стул в коридоре и сняла шапочку. Она вновь вернулась мыслями в спокойное и счастливое прошлое, просто вспоминая о том, какая бывает она, мирная жизнь.

Из приёмного послышался какой-то шум. Девушка поднялась и пошла туда.

– И много? – уточнял что-то у Александра Романовича Иконникова– старшего спасателя, возглавлявшего спецгруппу по вывозу раненых, Закир Тигранович.

– Много, очень много. Поэтому мне нужно несколько врачей, оказать помощь сразу там, на месте. – разъяснял спасатель.

– Ну, возьмите… Кого же вам отдать… Шатров, Сергиенко на операции… Чёрт! У нас рук и так не хватает! – посетовал хирург.

– Закир Тигранович, я поеду. – вмешалась Лаврова.

– Да сейчас! – саркастически усмехнулся Александр. – Я тебя не возьму, даже не проси!

– Да, Лера, ты остаёшься в госпитале. Это не обсуждается. – поддержал его врач.

– Александр Романович, ну пожалуйста! – начала упрашивать Калерия, которой лишь несколько раз удавалось выезжать к раненым.

– Нет, Лаврова, нет! – замотал головой мужчина. – Я не буду так рисковать! Там опасно! Ты не поедешь!

– Ну ведь других вариантов нет! Все на операциях! – парировала она.

– Лера, я тобой рисковать не буду! Там место такое, на горе, оно простреливается со всех сторон, особенно с воздуха!

– Значит надо действовать как можно скорее, ведь раненых там и так много! – настаивала на своём упрямая девушка.

– Ладно, Саш, возьми уже её и езжайте! Действительно, людей ведь надо вывозить. Если кто освободится, я пришлю тут же. – принял решение Закир Тигранович.

– Я быстро! – и Лаврова тут же исчезла в ординаторской.

Она переоделась в спецформу для выездов, пересобрала волосы и уже собиралась уходить, как вдруг, резко остановилась и вернувшись к своей сумке, достала кольцо, подаренное Игорем и взяла с собой. Чёрт знает, зачем она это сделала – и сама не понимала. Внезапный порыв, ничем не продиктованный. Просто захотелось.

Уже перед самым выездом, когда они с Иконниковым садились в машину, их нагнала Елизавета, покинувшая госпиталь. Она была в такой же, как и Лера, спецформе.

– Подождите, я поеду с вами! – окликнула их девушка.

– Ещё одна! – всплеснул руками Александр. – Вы сговорились что-ли? Неужели у нас настолько дефицит мужиков?

– Александр Романович, меня попросило об этом начальство! – слегка раздражённо ответила Толкачева.

– Ладно, что с вами делать… Садитесь, поехали! – удручённо махнул рукой спасатель, а Калерия смерила бывшую подругу холодным взглядом.

Они прибыли на место через час и тут же занялись помощью и эвакуацией раненых. Лиза с Лерой синхронно, не сговариваясь, распределили обязанности и больных. Похоже, из-за конфликта между этими двумя девушками, они уже просто понимали друг друга с полуслова и так филигранно обходили нужду в диалоге, что улавливали даже молча чужие мысли.

Вскоре, работа была окончена и все раненые погружены и отправлены в госпиталь. Вся команда во главе с Иконниковым, расселись по машинам и поехали обратно. Их машина была последней, которая следовала, замыкая цепь.

Однако, когда они, наконец, спустились с горы, немного отстав от предыдущего транспорта, то в какой-то момент, автомобиль резко затормозил.

– Что случилось, Вань? – грозно спросил, обращаясь к водителю, Александр Романович. Но тот не успел ничего ответить. Прозвучал выстрел.

Лера с Лизой беспокойно оглянулись по сторонам. В эту же секунду, дверь машины открылась и они увидели тщательно экипированных боевиков, с оружием в руках.

– Приплыли… – не удержался Иконников.

Боевики же, громко и отчётливо отдавая приказания, потребовали покинуть машину и следовать за ними.

Когда все трое вышли, они связали им руки и повели за собой. А через какое-то время, завязали глаза и ни руководитель отряда, ни девушки ничего не видели.

Они оказались в темном, плохо проветриваемом помещении, где не было ничего, кроме четырёх стен и маленького, крохотного оконца сверху.

Руки им так и не развязали, лишь открыли глаза.

– Я так понимаю, мы в заложниках. – высказала общую мысль Калерия.

– Так и есть. – грустно констатировал мужчина.

– Но разве они могут захватывать врачей без границ?

– У нас же нет дипломатической неприкосновенности. – пожал плечами он. – Да и к тому же, черти эти, могут всё. Девчонки… Не хотел вас брать! Как чувствовал!

– Вы ни в чём не виноваты. – поспешила успокоить его Лера.

– Да, мы ведь и сами понимали, куда едем. – вмешалась Елизавета.

– Молодые, всё рвётесь куда-то, опасности не ощущаете… – продолжал сетовать Александр. – Дай вам волю, так вы бы, наверное, и в бой пошли наравне со всеми!

– Мы же сюда не убивать, а спасать людей приехали. – возразила ему Лаврова.

– Да, только теперь могут убить нас.

– Нас убьют? – наконец, дошло до сознания Толкачёвой, всё произошедшее с ними.

– Нет, подарками одарят и на банкет пригласят! – нервно отреагировала на, как ей показалось, глупые слова подруги Калерия.

– Так, прекращайте. Пока не убили, есть надежда. – пресёк их диалог Иконников.

– Ключевое слово «пока», как я понимаю? – поинтересовалась неуёмная Лера.

– Ключевое слово «надежда», Лаврова. Она всегда умирает последней. – ответил спасатель.

Игорь сидел в своём кабинете, как обычно перебирая бумаги и сосредоточенно работая.

Последние два с половиной года, после нежеланной женитьбы на Анне и рождения дочери, он почти всё время проводил либо в офисе, либо в кабинете, не появляясь в других комнатах дома. Бизнесмен там буквально жил. Лишь изредка заглядывал в детскую к дочке, которую, несмотря ни на что, любил. Спал тоже, зачастую, в кабинете, чтобы не приходить к нелюбимой женщине и не находиться с ней в одном пространстве.

В эту свою, уже практически, «потайную» комнату, он не пускал никого, даже Веру Харитоновну. Если разговаривал с кем из членов семьи, то в столовой или в гостиной. Кабинет же, стал его укрытием и личным пространством из которого он выбирался настолько редко, что, порой, с удивлением обнаруживал старые детали в интерьере особняка, которые на контрасте резко бросались в глаза и казались незнакомыми.

Прошло всего два с половиной года с момента их расставания с Лерой в аэропорту, а Истомин не переставал о ней думать и полюбил вдвойне сильнее. Её носило по всему миру, и каждый раз, узнавая, куда она направляется с очередной миссией спасти всех и вся, он сходил с ума от переживаний.

Петя часто докладывал, что у мамы всё хорошо, когда приезжала, что рассказывала и показывал портреты. С них на мужчину смотрели родные серые глаза, которые были неизменно усталыми и печальными, а в его душе от этого, разливалась тоска, подстрекаемая бескрайней любовью, сердце сжималось от осознания того, что она не рядом, а бесконечно далека. И дело было совсем не в километрах, разделявших их.

Её фотографии стояли на столе в кабинете, одна находилась в портмоне и всегда была под рукой. Игорь с безнадежностью смотрел на любимую нежную улыбку и словно пытался говорить с девушкой через эти запечатлённые моменты памяти.

Этот вечер был одним из многих рядовых. Он снова скрылся в кабинете, лишь немного поиграв с дочерью – его полной копией, которая напоминала собой куколку.

Внезапно, отвлекая его от документов, раздался настойчивый стук в дверь. Такой, какого Игорь не слышал уже давно. Он, поднявшись, подошёл ближе, и, будто скрывающийся преступник, спросил:

– Кто?

– Игорь, немедленно открой, это я! – потребовала командирским голосом мать.

– Мам, я занят сейчас. Давай позже. Я сам к тебе подойду. – решил пресечь попытки вторжения в своё сугубо личное пространство, мужчина.

– Нет, ты откроешь мне дверь! – совсем уж не тактично поставила его перед фактом Екатерина Дмитриевна.

Оставалось, лишь вздохнув, повиноваться. В конце концов, было похоже на то, что у неё действительно что-то срочное. Иначе, Истомина не стала бы таким варварским образом ломиться в кабинет.

– Мама, если это не пожар и не чрезвычайная ситуация, я никогда больше не буду вестись на подобные угрозы. – спокойно оповестил бизнесмен, таки впустив самую родную женщину жизни к себе.

– Игорь, это касается Леры! – поспешно выпалила самая родная женщина, мгновенно заполучив ответный интерес.

– Что? В смысле Леры?

– В том смысле, что только что по новостям передали: она пропала без вести. Она и её подруга, Лиза, кажется, да? Они обе поехали помогать с ранеными и пропали! – всплеснула руками Екатерина Дмитриевна.

Игорь почувствовал, как по спине пробежали мурашки, а внутри всё похолодело. Сердце, кажется, перестало стучать вовсе.

– Мам, ты уверена, что это точно Лера? – едва дыша, решил перепроверить достоверность информации Истомин.

– Если у меня ещё нет маразма, то Калерия Александровна Лаврова– это наша Лера! – театрально доказывая свою состоятельность в передаче столь важных фактов, подчеркнула она. – К тому же, там показали её фотографию!

Мужчина молчал, не зная, что сказать. Самые страшные опасения сбывались.

– Мам, спасибо, сейчас оставь меня пожалуйста. – подавленным голосом попросил он. Мать всё поняла и тут же самоустранилась из кабинета.

Игорь сидел за столом, обняв голову руками и лишь одна мысль пульсировала в висках «Хоть бы она была жива». Он резким движением схватил телефон и начал обзванивать тех знакомых, кто мог бы хоть как-то помочь, разузнать информацию.

Сведения были неутешительными. Истомину чётко описали ситуацию, объяснив, что пропали трое: руководитель группы по вывозу раненых и двое врачей – Лиза и Лера. Такое случалось достаточно часто. Скорее всего, они были взяты в заложники боевиками. Поисковые группы были направлены, но это не дало результатов.

Калерия с Елизаветой проснулись от какого-то громкого крика во дворе, просочившегося через то самое, маленькое оконце. Было что-то около девяти утра.

– Как думаешь нас сегодня покормят? – уныло спросила Толкачёва.

– Не знаю. У них на этот счёт, своё, какое-то особое расписание… – тоже не слишком весело ответила Лера.

Их кормили не часто, без какой-то единой системы, как будто, когда только вспоминали об этом. Еду опускали вниз на верёвке, в ведре, через то самое небольшое окошко.

– Ты всё равно не ешь ничего. Хотя знаешь, что это неправильно. Врач же. – добавила Калерия, посмотрев на бывшую подругу.

Им, волей не волей, приходилось общаться, хотя бы обрывками фраз.

– Ты тоже врач. И могла бы догадаться, что у меня токсикоз. – внезапно, призналась Лиза.

– Что? Ты беременна? – выпалила Лаврова, чуть приподнявшись и окончательно проснувшись.

– Да.

– И когда ты узнала?

– Две недели назад.

– Значит, за неделю до нашего похищения. Ты вообще, нормальная? – наехала на неё Калерия. – Ты должна была тут же пойти к Закиру и попросить отослать тебя отсюда подальше!

– Оставить Артёма? Нет. – замотала головой бывшая подруга.

– Да, только теперь твоя глупость привела тебя к тому, что ты можешь погибнуть вместе с ребёнком. Шатров хоть знает?

– Нет. Не успела сказать. А про погибнуть… Я не знаю, что тебе ответить. Иконников, вон, не возвращается уже второй день, как они его забрали. Как думаешь, жив? – с надеждой спросила Елизавета.

– Будем надеяться. Как он говорил, надежда умирает последней. Понимать бы, сколько мы тут будем сидеть и зачем мы им… – успокоившись, тяжело вздохнув, ответила Лаврова.

В тот же день, ближе к вечеру, к ним пришли двое боевиков с оружием в руках, обратившись к девушкам.

– Лер, что они говорят? – ошарашенно спросила Лиза.

– Говорят, что лекции иностранного надо было не с Пашами и Костями под ручку прогуливать, а слушать внимательно и учить. – съязвила Калерия.

– Я серьёзно! – прошептала бывшая подруга.

– Они хотят, чтобы я пошла к их… главному. Поговорить, вообщем.

– Лер, не ходи! Иконников уже ходил! Два раза избитым возвращали, а на третий вовсе не вернулся! – испуганно уговаривала Толкачёва.

– Они не спрашивают, согласна я или нет. – и девушка подойдя к боевикам молча кивнула на дверь.

Её ввели в какую-то комнату, где на кровати лежал раненый мужчина, а вокруг него несколько других боевиков. Один из них встал, подошёл к Лере и пристально посмотрев в глаза, жёстко объяснил их требования. Как оказалось, их главарю и ещё нескольким мужчинам нужна была операция. Для этого, они и взяли в плен всех троих. Иконников отказался помогать им и теперь было принято решение привести девушек.

Калерия, подумав несколько минут, тоже отказалась оказывать медицинскую помощь боевикам. Как только она облачила свой отказ в слова, то получила хлёсткий удар по лицу наотмашь. Он сбил её с ног, пройдя волной боли. После этого, боевик, говоривший с ней, поднял её, схватив за волосы и снова спросил, не передумала ли она. Лера вновь ответила отказом и снова последовал удар, от которого потемнело в глазах. Так продолжалось несколько раз, пока, после очередного удара она не потеряла сознание.

– Лера, Лер, очнись… – услышала девушка, а потом, почувствовала живительную влагу на губах. Вода.

Она открыла глаза. Всё тело, а особенно лицо, сильно болело. Лиза склонилась над ней, роняя слёзы.

– Лиза… Всё нормально. – с трудом просипела Лаврова.

– Да где ж нормально то? – убивалась та, продолжая плакать. Понятно, усугубившаяся ситуация становилась в её глазах ещё мрачнее из-за нестабильности гормонального фона.

– Прекрати, тебе нельзя волноваться. – Лера, превозмогая боль, приподнялась на локтях и осторожно села.

– Что они хотели? – всхлипывая, поинтересовалась Толкачёва.

– Чтобы я прооперировала их людей. Там ранены несколько боевиков и их главарь.

– И ты…

– Я отказалась.

– Лера… Зачем? – возмутилась бывшая подруга.

– Как это зачем? Лиз, они, считай, террористы! Мало того, что войну развязали, так ещё и нас похитили! Своих врачей у них нет? Что за беспредел? Я не буду участвовать в их спасении! – не менее возмущённо объяснила свой отказ Калерия.

– Лер, они нас убьют! А до этого, ещё и изнасилуют! Ты такого исхода хочешь? И вообще, мы врачи. Мы клятву давали! Для нас пациенты все равны!

– Да? А если они Иконникова убили? Да и кроме него жертв предостаточно! А я должна их спасать?

– Да нам себя спасти надо, Лер!

– Что действительно надо, так бежать отсюда. – прошептала Лаврова. – И, желательно, побыстрее.

– Ты как была сумасшедшей, Лерка, так и осталась! – махнула рукой Елизавета. – Какой бежать? Дверь открывается только снаружи, а в это крохотное оконце даже собака вряд ли пролезет…

– Не утрируй. Ребёнок пролезть сможет. Мы худые обе, ну, по крайней мере, пока что, – вспомнив о беременности подруги, усмехнулась Лера. – поэтому пролезть, при желании, тоже сумеем.

– При желании? Как ты добираться до него собралась? У нас нет ни табуретки, ни ведра… Ничего нет, чтобы дотянуться! Даже если ты на меня заберёшься или я на тебя, ничего не выйдет. Здесь верёвка нужна, но у нас её тоже нет. Да и снаружи, явно, охрана выставлена. Они же не дураки. – рассуждала девушка.

– Меня когда вели туда, в дом, глаза не завязали. Я успела осмотреться, насколько могла. Из охраны увидела одного бойца на весь двор. И знаешь, он совсем молодой парень, лет шестнадцати. Мы с ним столкнулись взглядами. Так мне его лицо показалось знакомо… Не могу припомнить. Он явно меня узнал и кивнул мне.

– Лер, не выдавай желаемое за действительное. Тебе показалось. Не верю я, что какой-то парень знаком с тобой, да ещё и поможет нам чем-то, как ты предполагаешь. Верно я поняла?

– Верно поняла. – подтвердила Калерия. – Только вспомнила я сейчас этого парня. Я его месяца два назад оперировала. Не знаю, как он у этих уродов оказался вообще, но он, кажется, меня узнал.

– И из тысячи больных, ты вспомнила именно его? – скептически скривившись переспросила Толкачёва, всё ещё не верящая в подобные чудеса.

– Он очень тяжело отходил от наркоза и мне пришлось провести рядом с ним какое-то время. А потом, он держал меня за руку, не отпуская и запел какую-то грустную песню на их языке. Я его, пожалев, погладила по голове и сказала, что всё будет хорошо. А он в ответ, что-то на своём. Вообщем, не рядовой пациент. – пояснила Лера.

– Ну, хорошо. И как ты с ним общаться будешь? Жестами?

– Я думаю, он сам решит, как с нами общаться. По крайней мере, когда мы увидели друг друга и он мне кивнул, у меня появилась надежда. – устало ответила Лаврова и поняла, что у неё нестерпимо сильно начала болеть голова.

Ближе к ночи, когда девушки почти уснули, они, внезапно, услышали тихий шёпот. Обе встрепенулись и переглянулись, не видя лиц в темноте. Потом они, синхронно, подняли головы и вдруг, сверху на них из того самого окошечка, опустилось ведро.

Лиза поймала его. Внутри оказалась еда. Калерия успела лишь краем глаза заметить, что её опустил тот самый парень, которого она видела во дворе. Она было что-то крикнула ему, но увидела, что он, освещаемый светом луны, поднёс палец к губам, приказывая молчать. Девушка понимающе кивнула.

Елизавета достала содержимое ведёрка и он осторожно, почти бесшумно, поднял его обратно.

– Вот видишь, я же говорила, что он меня узнал. – победно прошептала Лера.

– Да, только что-то спасать он нас не спешит. Только покормить решил. – остудила её радость Толкачёва.

– Может он не знает ещё, как это сделать. И на этом спасибо. Еду он всё же покалорийней принёс, чем нам дают. Да и сегодня вообще не кормили и неизвестно, сколько ещё планируют не кормить, после моего отказа. Так что, ешь давай. Тебе сейчас питаться надо нормально.

– Только с тобой. Одна я не буду. – упёрлась девушка.

Парень принёс им орехи, сухофрукты, пару больших кукурузных лепёшек, имеющих широкое распространение в тех краях, кусочек вяленого мяса и воду.

Еда заглушила голод, к которому они уже начинали привыкать и девушки смогли заснуть быстрее.

– Игорь, ты уверен, что хочешь так поступить? – допытывался у Истомина его давний знакомый-Максим Андреевич Захаров: полковник ГРУ. Они с Игорем были знакомы не первый год, но встречались крайне редко. Мешала беспокойная служба Захарова, да и бизнесмен вечно был в делах-заботах. Но в таком важном вопросе ему мог помочь только Максим со своими связями и должностью.

– Хочу, Макс, хочу! Мне нужно там быть, понимаешь? – с жаром ответил Истомин, посмотрев на друга, которого занесло в Питер неизвестно каким ветром и всего на несколько дней.

– То есть бросишь бизнес, семью, дочь свою? А о вашем с Лерой сынишке ты подумал? Что с ним будет, если и с тобой что-то случится?

– Послушай, Макс! Со мной ничего не случится! Я всё равно там буду как белая ворона, которая ничего не умеет. Но, хотя бы, окажусь на месте! Может присоединюсь к поисково-спасательным группам, может поспрашиваю о ней что… А вдруг Лера найдётся? Вдруг мне удастся помочь её найти?

– Ты сам себя слышишь? – слегка насмешливо поинтересовался Захаров, глядя на воинственно настроенного бизнесмена. – Сам сказал: мало что умеешь! И в этом вся соль! От тебя там будет ни холодно, ни жарко! Найдёт он! Не понимаешь, что говоришь, хотя вроде умный мужик.

– Просто помоги мне туда улететь. Хотя бы на месяц-два. – настаивал Истомин.

– Ладно, ладно! Куда тебя денешь? Единственное, что я смогу сделать-это пристроить тебя туда финансовым координатором. Ты же не врач. – развёл руками полковник.

– Я твой должник. – улыбнувшись, ответил Игорь.

Семье он ничего не сказал. Точнее, сказал, что летит в длительную командировку. Таким образом, через два дня, Истомин был в госпитале из которого больше недели назад уехала Калерия.