Текст книги "Горький вкус любви (СИ)"
Автор книги: Miss Spring
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)
– Нет. Случайно увидел, как она смотрела билеты на поезд. А я не имею права её удерживать. – Дмитрий погрустнел.
– Удерживать не имеешь, а вот сделать так, чтобы она не захотела уезжать, можешь.
– Даже не уговаривай меня признаваться ей в любви. Она столько пережила за эту зиму, что только моих признаний не хватало. Не хочу я её пугать таким напором.
– Да ну кто говорит о признаниях, дружище? – весело спросил Эдуард, которому было забавно наблюдать за влюблённым другом. – Ты подумай, что её кроме любви заставило бы остаться в Москве?
– Профессия. Но она вроде не закончила журфак, бросила… Не говорила почему, но мне кажется из-за Тимура.
– Так она тоже училась на журфаке? Прям как моя Алиска. Тогда надо подумать… Может ты поможешь ей работу какую-то найти… Ну вот, помнишь, говорил тебе, что Алиса на радио устроилась.
– Можно попробовать, хотя радио это… – тут же начал думать Воронцов.
– Погоди, помнишь, ты пару лет назад защищал ресторатора? Ну тот, скандальный случай?
– Помню, конечно.
– У него же жена занимает пост программного директора радио «Весна». Помнишь, как они были благодарны тебе за выигранное дело? Обратись к ней, явно что-то получится. Она не последний человек в их профессиональных кругах, может помочь! – осенило Титова.
– Точно. Хорошо, что ты о них вспомнил. Спасибо, в который раз выручаешь советом. – поблагодарил сообразительного друга Дмитрий Михайлович.
В конце недели, когда он очередной раз приехал домой и они сели ужинать, Маша сказала:
– Дмитрий Михайлович, я решила послезавтра ехать домой, в Выборг.
– Уже? – насторожился мужчина.
– Да, чего тянуть. Мой отъезд был делом времени и отложился только из-за горя, которое случилось… – она поковыряла вилкой салат. – А теперь, меня здесь ничего не держит, да и вашим гостеприимством я уже откровенно злоупотребляю. – по её лицу скользнула грустная улыбка. – В Москве мне делать нечего, она меня не приняла. Поэтому, поеду к тёте, работу мне она обещала найти.
– А если я предложу тебе остаться? – с надеждой в голосе спросил Воронцов.
– Это очень мило с вашей стороны, но… – Северцева хотела было возразить, как адвокат перебил её.
– Я тебе предлагаю остаться и работать в Москве.
– Работать? – уныние сменилось удивлением. – Кем?
– Насколько я знаю, у тебя неоконченное высшее, журфак. Так ведь?
– Да.
– Одна моя знакомая, работает программным директором на радиостанции «Весна». Так вот, я с ней сегодня разговаривал и она готова принять тебя в штат. Они вводят рубрику «Философия жизни», им нужна ведущая. Моя знакомая хочет предложить эту должность тебе. Если ты хорошо проявишь себя, то она поможет тебе восстановиться в ВУЗе, потому что в журналистике не последний человек. Будешь работать на радио и учиться дальше. Жить будешь у меня, я слишком привык к твоим кулинарным шедеврам, и, кажется, не смогу без них больше. Как тебе такой вариант? – Маша слушала слова Дмитрия как сказку и не могла поверить, что это реальность. Он предложил ей то, о чём девушка уже и мечтать не смела!
– Вы волшебник…? – скорее утверждая, чем спрашивая, произнесла Мария.
– Нет, только учусь. – усмехнулся в ответ адвокат. Мария не выдержав, вскочила, оббежала стол и подбежав к Воронцову, обняла его.
– Спасибо вам! – едва её девичьи пальчики успели коснуться его, как Дмитрий, вздрогнул, точно от удара током и почувствовал озноб, во рту у него моментально пересохло. «Господи, что же такое со мной творится, если совсем невинное касание вызывает подобную реакцию? Можно представить, в каком жалком состоянии я окажусь, если решусь поцеловать ее» – пронеслось в голове у адвоката.
Маше было невдомёк, что творилось с мужчиной, пока она обнимала его, но ей самой не хотелось размыкать объятий, хоть в конце концов и пришлось.
– Машенька, я давно попросить хотел… Говори мне «ты», меня твое «вы» как-то деморализует, я чувствую себя почти дряхлым старцем… – усмехнувшись, сказал он.
– Я попробую, только перестроиться надо. – смущённо улыбнулась Северцева. – Ты чай будешь? – тут же спросила она.
– У тебя неплохо получается перестраиваться. Буду.
Мария убрала со стола посуду, отправив её в посудомойку и начала заваривать чай.
Воронцов, подперев подбородок рукой сидел за столом и в который раз наблюдал за ней, укравшей его сердце. Непреодолимо сильно хотелось тихо подойти к любимой женщине сзади и, просто обняв, молчаливо мерить свое счастье ее дыханием, знать, что она только его, одна в целом свете… Ничего больше было не нужно! Только этот дом и она-надёжный тыл. Возвращаться, спешить с работы сюда и чувствовать неземную благодать.
Северцева обернулась, поставила чашки и сказала:
– Дмитрий Ми… – тут же осеклась.
– Дима. – поправил он её, а девушка смущённо заулыбавшись, исправилась:
– Дим, а завтра же выписывают Ирину Константиновну? Правильно?
– Да. Завтра, если ты не против, мы её встретим из больницы в 3 часа, завезём домой, а потом поедем к Кагарлицкой на радио. Ну, той самой знакомой. – объяснил мужчина.
– Ну как я могу быть против? Я сама хотела это предложить.
Глава 11
На следующий день, после того как они забрали Ирину Константиновну, уже достаточно хорошо себя чувствующую и счастливую, от того, что Маша и Дмитрий вновь приехали вместе, направились на радиостанцию.
Джип Воронцова остановился около высокого здания, где находился офис «Весны». Дмитрий Михайлович вышел, подал Марии руку и на мгновение, как бы нечаянно, прижал её к себе, отчего у нее все внутри задрожало.
– Мы не опаздываем? – спросила она, стараясь «нивелировать» ситуацию.
– Нет, всё хорошо. Идём. – он взял её за руку и они направились к зданию.
Лариса Станиславовна Кагарлицкая была миловидной, миниатюрной женщиной средних лет. Её золотые волосы, собранные в причёску поражали красотой и пышностью, а фигура-хрупкостью. При этом, стоило ей только заговорить, как подчинённые, так некстати вошедшие в кабинет во время её беседы с Машей, бледнели и «вылетали» оттуда со скоростью света.
– Никаких правил этикета… – сетовала она, снова став милой и приветливой. Северцева сразу поняла, что для её начальницы, такт и воспитание являются одними из самых главных критериев. – Маша, Дмитрий Михайлович мне в общих чертах обрисовал ситуацию. – при этих словах, девушка пожалела о том, что Воронцов оставил их беседовать одних и удалился в коридор. Она волновалась и его поддержка сейчас не помешала бы. – Но, всё-таки, хоть я и не хочу расспрашивать вас детально, ворошить прошлое, ответьте мне, это ваша вина, что вас отчислили из ВУЗа?
– Моя. – честно признала Мария. – Я, к сожалению, наделала много глупостей и в том числе, умудрилась довести ситуацию в университете до критической.
– Что же, хорошо, что вы искренни со мной… Просто мне необходимо точно знать ситуацию, прежде чем пытаться её исправить. – задумчиво произнесла Кагарлицкая. – Мы с вами поступим так: поработаете у меня, я научу вас всем тонкостям работы на радио, это не трудно. А ближе к сентябрю, я думаю, смогу договориться, чтобы вас приняли обратно. Не обещаю, но может быть даже на 3 курс.
– Спасибо вам большое! – с сияющими от радости глазами ответила Маша.
– Пока не за что. – улыбнулась Лариса Станиславовна. – Маш, мы хотим открыть новую промежуточную рубрику в нашем эфире, которую планируем назвать «Философия жизни». Но пока думаем над форматом. Основная идея была в том, что хотелось бы как-то несложно, но при этом глубоко преподносить какие-то рассуждения о жизни, судьбе, любви… Что-то такое, заставляющее задуматься. Понимаете? В этом смысл. – попыталась объяснить программный директор. – Но пока формат не определён, поэтому, я думаю, вы приступите к работе недели через две-три.
– Извините пожалуйста, – робко произнесла Северцева. – а может быть преподносить всё это в виде историй? Ну, знаете, выделять определённую тему, идею, а потом на основании её, находить истории из жизни людей известных или неизвестных, которые будут в чём-то подтверждать эту идею, а может опровергать… Ну, не знаю как более доступно объяснить…
– Подождите, я кажется, понимаю вас. Много ведь историй берущих за душу, и эти истории со смыслом… А что, это мысль!
– Да, и из этих вот историй и будет складываться философия жизни. Она будет вполне реальна. Это будет философия всех людей: их опыт, их ошибки, разочарования, радость. – дополнила свою идею девушка.
– Машенька, мне уже нравится то, что вы будете нашим сотрудником. Нам как раз не хватает свежего взгляда. – с улыбкой произнесла Лариса Станиславовна. – Тогда… Может быть вы и будете формировать каждую из программ? Или доверите это нашей редакции? – Маша растерянно пожала плечами.
– Давайте я попробую. Я просто никогда не делала этого.
– Тем интереснее будет посмотреть, что у вас получится. Давайте так, вы подумаете, определите тему первого эфира, напи́шите мне, а я передам это в редакционный отдел. Они подготовят свой текст, вы свой, я сравню и определимся. Хорошо? – предложила выход Кагарлицкая.
– Да, я поняла. – кивнула Северцева.
– Ну и заодно ознакомлю всех с предложенным форматом, составим программу, подумаем над деталями… Всё равно недели две у вас точно есть свободных, Машенька. Тогда созвонимся потом.
Мария вышла из кабинета программного директора в смешанных чувствах. Ей было и страшно, и радостно от предвкушения нового жизненного этапа.
– Ну что, Марусь, всё хорошо? – Воронцов, всё это время ожидающий девушку за дверью, поднялся со стула.
– Да, у меня есть две недели свободы и первое задание. – ответила она.
– Что-то ты не рада этому. – пытаясь понять, что она испытывает и внимательно смотря ей в глаза, заметил адвокат.
– Нет, я очень рада, но мне страшно. – призналась Маша.
– Вот это новости… Чего же тебе страшно, хорошая моя? – ласково и с улыбкой спросил Дмитрий.
– Боюсь, что не справлюсь, что это всё закончится, что… Что это всё слишком хорошо, чтобы быть правдой.
– Машенька, – он взял её за руку. – теперь у тебя всегда всё будет хорошо. Поверь мне и ничего не бойся. Я рядом.
– Я не устану тебя благодарить за всё. – с улыбкой произнесла девушка. Спасибо тебе. Ты не представляешь, что делаешь для меня. – она с восторгом посмотрела на мужчину.
– Ну тогда и ты сделай мне сегодня маленькое одолжение. – лукаво взглянув в её глаза, сказал Воронцов.
– Какое?
– Согласись, пожалуйста, поужинать со мной в одном прекрасном ресторане.
– Я же планировала запечь индейку с сухофруктами… – растерялась Маша.
– Ну, давай будем надеяться, что она не улетит из нашего холодильника. – усмехнулся адвокат. – Поехали!
Дмитрий привёз её в небольшой, но очень уютный грузинский ресторан и увидев, что Мария замешкалась, смотря на бесчисленные названия грузинских блюд в меню, всё заказал сам.
– Хозяин этого ресторана, прямо-таки, настоящий джигит. Прекрасный человек, мы когда-то с ним познакомились случайно и с тех пор меня всегда рады видеть в его заведении. – рассказал девушке Воронцов. – Здесь и правда очень вкусно всё, голову потерять можно.
– Только не говори, что этого джигита ты тоже когда-то защищал. – усмехнулась Северцева, оглядываясь по сторонам и рассматривая интерьер ресторана.
– Нет, я защищал его друга, а он безумно переживал за него и присутствовал на заседании суда. Волновался ну прямо как герой Фрунзика Мкртчяна за героя Вахтанга Кикабидзе в фильме «Мимино». – пояснил с улыбкой адвокат. – А после того, как дело было выиграно и его друг оправдан, они настойчиво приглашали меня отметить победу здесь, как я теперь понимаю, но тогда я отказался. Не этично это, как по мне.
– А потом?
– А потом я пришёл сюда со знакомыми через какое-то время после процесса. Уже и думать забыл о друге своего подзащитного, но он увидел меня мельком в зале, подошёл, горячо поприветствовал и угостил от себя нас таким божественным ужином… Приглашал заходить ещё, и, разумеется, я уже не смог отказаться-так вкусно здесь готовят. Прихожу периодически, хотя ярым фанатом грузинской кухни никогда не был.
– Заинтриговал. – улыбнулась Северцева. – Здесь атмосферно. – в этот момент им принесли часть блюд.
Официант, поставив кувшинчик с вином, следом ловко выставил на стол тарелки с пхали – закуской из овощей, грецких орехов и большого количества прянностей; бариджани – рулетиков из баклажана с пикантной сырной начинкой; надуги – закуской из свежего творога, завёрнутого в тонкий сыр сулугуни; двумя хачапури по-аджарски в виде лодочек из теста с сырной начинкой и сырым яйцом внутри и оригинальной закуской джонджоли – маринованными цветами странного растения «клекачки колхидской».
– Дим, ты с ума сошёл? Столько закусок! – поразилась девушка, когда официант ушёл.
– Ты всё должна попробовать! Это правда безумно вкусно! Грузинских блюд много не бывает! Ешь, потом будет шашлык! – настойчиво порекомендовал Воронцов.
– Ты меня закормишь и я не смогу выйти из этого ресторана, потому что не влезу в двери. – засмеялась она.
Все принесённые блюда были действительно очень вкусными, как и вино.
Пока они ужинали, Мария сказала:
– Знаешь, я хотела с тобой поговорить. Подумала тут, что мне надо всё же съездить и навестить тётю Гелю. Пока есть возможность и время, отпущенное Кагарлицкой. А то я планировала приехать, один раз отменилось, второй раз сорвалось… Как-то неудобно получается.
– Я сам хотел об этом поговорить с тобой и предложить поехать, пока ты не начала работать. Действительно, тётя скучает, наверное. Да и после болезни человек. А если я попрошусь поехать с тобой? – внезапно спросил мужчина.
– Ты? В Выборг? – удивилась она.
– А что, в Выборг пускают только тех, кто там родился? – усмехнулся он.
– Нет, я просто удивилась…
– Покажешь мне свой родной город?
– Покажу. – улыбнулась Северцева. – Уж я покажу так, как ни один экскурсовод.
– Ну и отлично! Давно мечтал там побывать. Заодно и с твоей прекрасной тётей познакомлюсь.
– А как же твоя работа? Ты же трудоголик!
– Маруся, я хоть и трудоголик, но сто лет уже не был в отпуске. Ну, ту паузу после смерти отца, я не учитываю, конечно. Поэтому, я взял отпуск на 3 недели. Старые дела все закрыты, новых ещё не брал.
– А, то есть ты заранее всё просчитал? – снова улыбнулась Мария.
– Конечно. Ты не могла бы не согласиться. – улыбнувшись в ответ сказал Воронцов. – Тогда сейчас вернёмся домой, соберём вещи, а завтра с утра выедем. Завтра же будем в Питере, переночуем, а потом уже и до Выборга доберёмся. – быстро разложил по полочкам весь план действий адвокат.
– На машине поедем? – снова удивилась Маша.
– А что? Ты против? В этом есть своя романтика.
– Да нет, я не против, просто никогда не ездила в дальние путешествия на машине.
– О, значит для тебя будет новый опыт. Но можешь не переживать, я вожу осторожно и внимательно. Доедем в целости и сохранности.
– В этом я не сомневаюсь. С тобой мне вообще не страшно даже во Владивосток на машине. – усмехнулась Мария, а Дмитрий с нежностью посмотрел на неё. Было приятно, что он заслужил её безграничное доверие, раз она готова с ним уехать даже на другой край России.
Ранним утром следующего дня, они выехали из Москвы, направившись в Санкт-Петербург. Маша быстро уснула рядом с Ворнцовым, так как мало спала ночью, да и когда они покидали столицу, было ещё темно.
Он заботливо накинул на неё плед, захваченный с собой и выключил музыку, чтобы не мешать сну девушки.
Проснулась Северцева, когда уже было около 11 утра из-за того, что какая-то машина на трассе, проезжая мимо них, громко засигналила.
– Где мы? – сонно спросила она, озираясь по сторонам.
– Всё ещё на пути к Питеру. Разбудил тебя этот идиот, да? – расстроенно спросил Дмитрий.
– Мне всё равно уже надо просыпаться, а то ты за рулём, а я нагло сплю. А ведь пассажир должен разговаривать с водителем, приободрять его.
– Я не из тех, кто заснёт за рулём и потеряет контроль, Маруся. Тем более у меня слишком ценный груз. – улыбнувшись, ответил он. – Хотел, чтобы ты как можно дольше поспала.
– Да я выспалась, всё в порядке.
– Тогда вот, возьми кофе. Мы не так давно проезжали заправку, я захватил один на всякий случай. Не прогадал. Он даже остыть не успел.
– Спасибо большое! – Маша с удовольствием отпила глоток бодрящего напитка из стаканчика.
– Так, ну если с водителем положено разговаривать, то давай говорить.
– Давай. О чём?
– Может расскажешь о себе побольше? – спросил Воронцов. – Ты обо мне вон уже сколько узнала и от друзей, и от мамы, а я о тебе, скажем, совсем мало.
– Только из моего дела, которое читал и всё. – озвучила за него девушка.
– Да. Я, конечно, не настаиваю, но мне было бы интересно.
– Имеешь право. В конце концов, у тебя живёт какая-то дамочка, о которой почти ничего неизвестно, это как минимум странно. – мужчина засмеялся.
– Машенька, я не это имел ввиду.
– Я знаю, шучу просто. Тебе прям с самого детства рассказывать?
– Да как захочешь. – пожал плечами он.
– Я родилась в обычной семье. Моя мама Евгения Георгиевна, была учителем начальных классов; папа Матвей Викторович работал инженером холодильного оборудования на заводе. Из того что я помню в детстве, мы жили хорошо, спокойно и очень счастливо. Родители никогда на моей памяти не ссорились, папа вообще был очень спокойным человеком, которого трудно вывести из себя. Мама, наоборот, импульсивная, активная, заводная. Не знаю, как они совпали, такие разные, но смотрелись вместе гармонично и считались довольно крепкой парой.
Папа рассказывал, что влюбился сразу же, как только впервые увидел маму. Он возвращался с работы, в городе только прошёл дождь, было множество луж, а она шла по ним босиком, неся в руках босоножки, в её мокрых волосах отблескивало закатное солнце и она улыбалась всем прохожим. Просто в тот день мама сдала последний экзамен перед выпуском из университета и была безумно счастлива. Вот такой папа увидел её, оказавшись одним из прохожих, кому она улыбнулась, и влюбился.
Мама говорила, что он увязался за ней и проводил до дома. Она, конечно, не полюбила его с первого взгляда, но папа был терпелив, ухаживал за ней, поддерживал, когда она только начинала работать в школе и ей, молодой, неопытной студентке было очень страшно… Вобщем покорил своей преданностью и готовностью быть рядом.
Я родилась через 4 года после свадьбы и была желанным ребёнком, хотя папа хотел мальчика, как практически все мужчины. Но он смирился и я стала его любимицей. Баловал меня, мы часто дурачились с ним, было много своих шуток, приколов каких-то, которые понимали только я и он.
Но, в мои 8 лет сказка о крепкой семье закончилась. Я тогда мало что понимала, просто в какой-то момент, папа ушёл из дома, сказав, что поживёт у друга, а потом через время мама стала собирать свои вещи. Они ругались с тётей Гелей, спорили, та ей говорила, что мама совершает ошибку… Всё оказалось просто и сложно одновременно. Мама полюбила другого. Он был иностранец, датчанин и забирал её к себе. Но только её, без ребёнка. Поэтому она оставляла меня с отцом и тётей, её сестрой.
– Подожди, как оставляла? – не выдержал Дмитрий. – Она смогла бросить тебя маленькую?
– Любовь оказалась для мамы важнее. Я до сих пор помню день её отъезда. Такси ждало внизу, мы вышли проводить. Ну как, вышли… Провожать шла тётя Геля, а я не захотела остаться в квартире. Мама обняла сестру, затем меня и плакала, говоря, что обязательно заберёт и мы будем жить в большом и красивом доме. В итоге, тётя не выдержала, сказала, что хватит мучить ребёнка, что она и так стыд потеряла и мама вытирая слёзы села в машину. Мне тогда было очень обидно, такси начало ехать, я вырвалась из рук тёти Гели, которая меня обнимала за плечи, побежала вслед за машиной, кричала маме, чтобы она взяла меня с собой, что я не хочу долго ждать… В итоге упала, тётя меня подхватила, повела в квартиру… Мама уехала.
– Тебе, наверно, больно об этом вспоминать? – адвокат чувствовал вину за то, что попросил девушку рассказать о себе и этим самым потревожил её воспоминания.
– Сейчас нет. Это вообще стало таким далёким и недосягаемым для меня, будто произошло в прошлой жизни и вовсе не со мной. А тогда было больно. Я около года каждый день ждала у окна, что вернётся мама. Вернётся и заберёт в свой большой дом… Да даже если бы не в дом, хоть в сарай-мне было безразлично, только с ней быть. Но мама не вернулась. Я больше её никогда не видела и даже не знаю, как она сейчас живёт и жива ли вообще. Первое время она присылала письма, иногда звонила, а потом пропала с концами.
– А отец?
– Отец оказался однолюбом, но слабым человеком. Не мне его судить, я сама хороша в СИЗО была, но… Он начал пить, быстро не стало того Матвея Северцева. Ему уже была безразлична я, он даже на работу наплевал. Спился и погиб от рук собутыльников в пьяной драке. Так мы с тётей остались совсем одни.
– Сколько же ей лет было? – поинтересовался Воронцов.
– Она на 4 года младше мамы, ей было 31. Сейчас ей 48. У неё тогда намечалась свадьба, она наконец встретила человека, с которым ей было хорошо, она была счастлива и влюблена. Но, мама поломала жизнь не только отцу и мне, своим отъездом, но и своей сестре. Жених тёти Гели испугался трудностей с ребёнком, который почти был на грани переходного возраста и сбежал, отменив свадьбу. Тётя так замуж ни за кого и не вышла. С тех пор она боялась довериться мужчинам, боялась, что они не примут меня или же я не смогу смириться с тем, что её внимание не будет доставаться лишь мне, безраздельно. Свою жизнь она отдала любимой племяннице. – заключила, вздохнув, Маша.
Дмитрий вздохнул, он не мог найти никаких подходящих слов, чтобы хоть как-то выразить свои мысли. Ему было бесконечно жаль Северцеву, оставшуюся так рано без самых близких и родных людей: родителей. Он не мог понять ма́шину маму, как не старался.
– А как ты с Тимуром познакомилась?
– Достаточно смешно, на свою беду… – усмехнулась девушка. Затем она в подробностях рассказала адвокату про их знакомство со Звонарёвым, про то, как всё изменилось после свадьбы, как он пренебрежительно к ней относился, как она узнала о том, что он вор, про отчисление из университета и про ребёнка.
– Когда я пришла в себя, врач сказал мне, что во время операции возникли осложнения и… – ма́шины глаза наполнились слезами. – И что вероятней всего, больше детей у меня быть не может. – продолжила она, пару раз глубоко втянув воздух, и заплакала.
Воронцов снова молчал, но в этот раз потому, что очень злился. Он снова хотел изничтожить Тимура, который так обошёлся с Машей, его Машей. На языке адвоката вертелись одни бранные слова. – Останови, пожалуйста, машину. – услышал он тихую просьбу. Джип мягко затормозил, съехав на обочину и девушка тут же выскочила из него. Дмитрий вышел следом, не желая оставлять её одну в таком состоянии.
Мария стояла спиной к дороге, закрыв лицо руками, но то и дело вдыхая воздух и пытаясь успокоиться.
– Машенька, – мужчина подошёл к ней сзади и приобнял за плечи – прости меня. Я зря стал расспрашивать тебя о прошлом. – она развернулась к нему лицом и уткнулась носом в его крепкое плечо, ничего не отвечая. Воронцов всё понял и крепко обнял её, прижав к себе. – Маруся, солнышко, врачи иногда тоже ошибаются. Надо верить. – прошептал он ей на ухо, гладя по спине. Дмитрий чувствовал, насколько девушке больно и плохо, понимал, что все слова будут казаться нелепыми и неверными сейчас.
– Прости, я… больше не буду. – Северцева подняла на него взгляд. Он ласково вытер слёзы с её лица.
– Если бы я мог, я бы сделал всё, чтобы тогда в парке ты упала в мои руки и ничего бы этого не произошло. – искренне произнёс адвокат, глядя в ей глаза. Ему очень хотелось поцеловать её в этот миг, но приходилось сдерживаться.
– Если бы да кабы… – грустно улыбнувшись, ответила Северцева. – Всё нормально, это жизнь и у каждого она своя. – Воронцов опустил руки и Маша направилась к машине.
