Текст книги "Горький вкус любви (СИ)"
Автор книги: Miss Spring
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)
Глава 4
Он снова решил встретиться с Титовым.
– Ну что, как там твоя упрямая подзащитная? – спросил Эдуард.
– Моя упрямая подзащитная, продолжает упрямиться, несмотря на наличие фактов, подтверждающих её невиновность, хоть пока и не полностью. – ответил Воронцов.
– Таки нашёл что-то?
– Конечно. Есть одно несоответствие. – Титов вопросительно кивнул. – Пальчики.
– Не её?
– Её. Но, в отличие от фигурки, на которой всё в порядке, пальчики с полки и с подсвечника, которым ударили коллекционера-крайне идентичны и все с одной руки. А такого не может быть. – поделился Дмитрий.
– И правда, не может… А Мария твоя, что говорит?
– Да ничего она не говорит внятного! Упёрлась, что мол она украла игрушки эти коллекционные и всю тут!
– Игрушки… – протянул майор. – Ничего ты, Воронцов, в дорогих вещицах не смыслишь…
– Судьба этой девочки сейчас дорогая вещица! А не слоны эти, носороги… Будь они неладны! – вспыхнул адвокат.
– Ну и? Дальше то что?
– Отказывается от защиты, говорит, что её вытащат и без меня. Пока неофициально, видимо не знает, что можно «отделаться» от адвоката, написав заявление.
– И кто ж её вытащит? – с иронией в голосе спросил Титов.
– Хотел бы я знать, Эдя. Говорит, что любимый человек.
– А кто у нас любимый человек? Ты пробил его?
– Да нет… Муж, наверное.
– Воронцов, ау! Чего сидим? – привычки Эдуарда Владимировича были давно знакомы Дмитрию. Если он нападал на след, если проявлялись какие-то ниточки в деле, то всё. Титов становился крайне энергичен и неуправляем.
– Да подожди ты! – отмахнулся Воронцов. – Я вот что думаю, если пальчики на полке и подсвечнике идентичны, то это может быть и подстава…
– Разумеется, Шерлок ты мой! И подстава очень тонкая. Нужно подключить хорошего спеца с техникой, чтоб перенести пальчики с предмета, допустим, на другой. Это реально, хотя некоторые юристы пытаются опровергать.
– Я вообще впервые с таким сталкиваюсь… – задумчиво произнёс Дмитрий Михайлович.
– Не впервые. Ты всего Конан Дойла перечитал первым из наших. Там подобное дело было, сейчас уж не припомню название рассказа.
– Ну, то Конан Дойл, а это реальность!
– Голь на выдумки хитра, а преступники тем более. Вспомни, как нам говорил Иванюк, что преступления в 18 веке было раскрывать гораздо проще. А то преступники с каждым годом становятся всё хитрее и опаснее, и преступления извращённей. – напомнил Титов рассуждения их преподавателя.
– Так, теперь надо…
– Теперь надо узнать побольше о её близком окружении и прежде всего об этом чудесном и заботливом супруге!
– Сейчас, я позвоню. – и Воронцов было достал телефон, чтобы сделать звонок, но друг его прервал:
– Воронцов, пока ты позвонишь… Я сам! На меня быстрее среагируют. – через пол часа информация из самых разных источников была у друзей.
– Нет, с ума сойти просто! – Титов был возмущён до глубины души. – Это же тот Фигаро, который по многим кражам коллекционных ценностей у нас проходит, а всегда чистеньким остаётся! Наши ребята его лет 10 засадить не могут!
– Да уж, мерзость ещё та… – Дмитрий Михайлович отбросил в сторону документы, которые они распечатали.
– О, смотри! А Фигаро-то наш развёлся с Северцевой ещё когда она в КПЗ находилась.
– Как это возможно?
– Возможно, если захотеть. Для таких как он вообще многое возможно. – ответил Эдуард, просматривая остальные бумаги. – А самое интересное узнать хочешь, Дим? – с видом торжествующей справедливости спросил друг.
– Ну? – Воронцов раскурил трубку. Он любил курить и исключительно трубку. Эта привычка, которая завелась совершенно случайно, придавала его виду ещё больше аристократичности. Когда мужчина нервничал, он вообще не выпускал трубки из рук. Вот и сейчас, узнавая одну горькую правду, за другой, адвокат совсем разволновался.
– Он женился неделю назад, на некой Илоне Зотовой.
– Чего-чего? – Дмитрий выхватил из рук майора бумаги и быстро глянув возмутился. – Но Маша уверенно заявляет, что он её вытащит! Значит она ничего не знает? То есть, девчонка там сидит, верит этому мерзавцу, а он женился?
– Получается, что так. – согласился Титов.
– Ты думаешь о том же, о чём и я?
– Конечно, Воронцов! Всё ясно как белый день. Его подстава, мужа! А она, дурочка, видно сильно любит его…
– И верит. Слушай, так может он её заставил так говорить? Знал, что её осудят, если она на процессе последним словом, поперёк адвокату, скажет, что виновна. А потом с него взятки гладки. «Извини, дорогая! Не получилось тебя вытащить. Сиди смирно, авось УДО дождёшься»? – предположил Воронцов.
– Слушай, а так и есть. Пазл сошёлся.
– Вот тварь… – внутри у адвоката всё клокотало. – Никогда никого не бил, а ему бы врезал и не церемонился…
– Так, спокойно! – попытался уравновесить порывы друга Эдуард. – Есть только один выход, чтобы открыть Маше глаза на её мужа и заставить изменить решение.
– Какой?
– Рассказать о том, что он женился.
– Ты с ума сошёл? Знаешь, я долго не мог понять, что её заставляет не падать духом, улыбаться, надеяться даже в СИЗО. Что за неведомая сила? Как будто стержень какой-то внутри, который не даёт сломаться, потухнуть огоньку в её глазах. И вот сейчас я понял-любовь. Любовь к этому подонку. Когда она говорила, что её вытащит любимый человек, это звучало как Бог! Понимаешь? А видел бы ты при этом её взгляд… Будто ангела увидела, не иначе. Я не смогу. Это её убьёт. – покачал головой Воронцов.
– Ты пойми, это единственный реальный способ её спасти! Если ты хочешь, конечно, ей помочь. А то она так и будет верить в смелого и сильного спасителя Тимура!
– Я то хочу, очень хочу… Необыкновенная эта девочка, не такая, как все.
– Опять я это слышу. Ты никак влюбился, брат? – с прищуром посмотрел на друга Титов.
– Да ну что ты, в самом деле! Просто очень хорошая девочка. Я её адвокат, хочу её защитить. И вообще влюбляться в подзащитных нельзя. Законом не положено. – усмехнулся Дмитрий.
– «Наука знает очень много гитик, одна любовь не знает ничего»… – процитировал в ответ майор. – Нет для любви никаких законов, мой друг, нет.
– Так ладно, ты лучше скажи, что думаешь, как поймать этого Фигаро? – перевёл тему Воронцов.
– Этот вопрос мучает наших оперов уже давно. Я думаю, время пришло и его надо взять, как говорится «на живца». Ждать пока наш Фигаро попытается сбыть слоников на чёрном рынке, можно, конечно, долго. Хотя и эту версию проработаем и поставим своих людей. Знать бы, где именно он обычно сбывает. А вот у меня есть более интересный способ. Знаком я с одним старичком… Антикваром. Он скупает всякую вот эту ерунду коллекционную. Можно через него попробовать. Надо ребятам сказать, пусть наш антиквар выйдет на Тимура. Если всё сделаем правильно, при продаже слонов его и повяжем. А ты у Маши попытайся узнать на каких рынках он обычно сбывает краденное. Если она вообще в курсе происходящего. – разложил всё по полочкам Эдуард.
– То есть ты возьмёшься?
– Да, это я беру на себя. А ты сделай то, что я тебе сказал. Скажи Северцевой правду. Обязательно! – настоятельно порекомендовал Титов, уходя.
На следующий день, Воронцов вновь отправился к подзащитной. Но как только она вошла в камеру, адвокат забыл, что хотел сказать. На лице и руках Маши были синяки, ссадины, царапины.
– Что с вами? – забеспокоился Дмитрий.
– Ничего страшного, с сокамерницами не сошлись во мнении… – произнесла девушка и присела на стул.
– Вас бьют? Вы говорили дежурному?
– Дежурный сам всё увидел и меня перевели в карцер на 7 суток. – она закашлялась.
– Вы простыли. – заметил Дмитрий Михайлович. Что-то у него внутри щёлкнуло, будто сердце защемило, когда он узнал как плохо Северцевой сейчас.
– В карцере не тропики. – грустно усмехнулась Мария. – Ну ничего, я справлюсь. Главное, что я знаю, что меня вытащат.
– Я обещаю, разберусь с тем, что происходит и добьюсь вашего перевода в одиночную камеру. – пообещал Воронцов. – А теперь, давайте поговорим о деле. Маш, а может можно, я к вам «на ты» буду обращаться? – внезапно спросил он. Девушка пожала плечами.
– Как вам удобно.
– Маш, скажи, ты знала, что твой муж вор? Если да, может знаешь каналы по которым он сбывает краденное?
– Дмитрий Михайлович, да, мой муж вор. И я его уже 4 года прикрываю, потому что безумно люблю! И ни за что не буду свидетельствовать против него, никогда! Я ничего вам не скажу! Пусть лучше я сяду в тюрьму, но он будет на воле! – Маша опять закашлялась.
– Надень что-нибудь потеплее потом, когда вернёшься в камеру. – посоветовал адвокат, видя, что девушка который раз приходит к нему беседовать в футболке.
– У меня нет тёплых вещей. – ответила Северцева.
– А что ж твой муж их не привёз и не передал тебе?
– Он занят. Можно я пойду?
– Иди. – Воронцов вздохнул. Тяжело спасать человека, который спасаться не хочет.
В тот же день он попал на приём к начальнице колонии и настоял на том, чтобы Северцевой отменили наказание в виде карцера и перевели в одиночную камеру для дальнейшего содержания.
А на следующий день, он передал ей посылку в которой были тёплый свитер, джинсы, перцовые пластыри и таблетки от кашля, разрешённые в СИЗО.
Ещё через день он вновь встретился с Титовым.
– Ну, как там твоя просто очень хорошая девочка? – с иронией спросил друг, придя на встречу.
– Эд, мне сейчас не до шуток.
– О… Воронцов! Последний раз тебе было не до шуток, когда Нонна Борисовна тебя охомутала своей мифической беременностью… – усмехнулся майор. – Ты, мне помнится, тогда сказал, что хоть ребёнок ещё не родился, ты его очень любишь.
– Титов, хоть я никогда и никого не бил, предполагаю, что рука у меня тяжёлая!
– Ладно, ладно! Всё. Не буду больше. Ты ей рассказал правду?
– Нет. Не смог я. Начал было издалека разговор об этом суженом, ряженном… Маша пресекла все попытки, сказав, что пусть лучше она сядет, но этот будет на свободе! – видно было, что Дмитрий злился, хоть он старался это не показывать. Спустя паузу он произнёс: – Понимаешь, она так искренне говорила об этом, что я просто не смог ничего сказать. Каково ей сейчас будет узнать, что человек, ради которого она готова отдать свободу, её предал?
– Воронцов… – протянул Эдуард. – Ну что мне с тобой делать? Самому пойти, что-ли, к ней и всё рассказать?
– Не вздумай! Ты это сделаешь так неосторожно, что ранишь её сильнее, чем возможно. Я сам скажу.
– Когда? Чем дольше ты молчишь, тем больше вероятность, что она сядет, Дима!
– Послезавтра. Я планировал снова к ней пойти, заодно узнаю как там дела, всё ли в порядке. В последний раз вот, обнаружил, что её избили сокамерницы, а дежурный за это ещё и в карцер поместил.
– Вот уроды, когда же они начнут разбираться в беспорядках, а не тупо брать как виновного первого, кто под руку попадётся… – посетовал Титов.
Через день, Воронцов вновь пришёл в СИЗО, однако, ему отказали во встрече с подзащитной. Он вновь оказался в стенах кабинета начальницы изолятора-Юрцевой Галины Кирилловны.
– Галина Кирилловна, в чём дело? Почему мне отказано в свидании с подзащитной? Насколько я знаю, количество встреч адвоката и подзащитного никак не регламентируется. – высказался Дмитрий Михайлович, который был крайне недоволен отказом.
– Дмитрий Михайлович, Северцева, минувшей ночью, пыталась повеситься в своей камере. Сейчас она находится в сан.части. – адвокат побледнел.
– Её удалось спасти? Она в сознании?
– Слава Богу да! – выдохнув, сказала Галина Кирилловна. – Всё это произошло, после визита её подруги. Лучше бы не пускали! Только проблемы одни от этих подруг…
– Что за подруга к ней приходила? – спросил Воронцов.
– Медникова Любовь Сергеевна. – посмотрев где-то, ответила Юрцева.
– Галина Кирилловна, вы же меня не первый день знаете. Разрешите мне поговорить с Северцевой. Я, кажется, понимаю в чём дело. – Дмитрий совсем не понимал в чём дело, но очень хотел увидеть Машу.
– Ну, только из уважения к вам, Дмитрий Михайлович! Вы ведь все дела выигрываете, стольким людям помогли уже.
– Ну, не преувеличивайте моих достоинств, я далеко не все дела выигрываю. Было несколько дел, которые я проиграл, особенно в юности. Но, хорошо, что их было всего лишь несколько за мою 25-тилетнюю практику. – улыбнулся Воронцов.
Вскоре, он оказался у машиной кровати. Она была мертвенно-бледной, на шее виднелся небольшой след.
– Здравствуй, Маша. – адвокат присел на стул рядом. – Ну и зачем ты это сделала? Что случилось? – обеспокоенно спросил он.
– Вы знали? – тихо задала вопрос девушка, даже не поворачивая головы и не смотря на него.
– О чём?
– Вы знали о том, что Тимур развёлся со мной и женился на другой? – по её щекам потекли слёзы.
– Тебе подруга сказала?
– Вы знали и ничего мне не сказали! – наконец сев в кровати и повернувшись к нему, закричала Мария.
– Я не мог тебе сказать, Маша. Ты слишком его любишь. Я знал, что это убьет тебя. – попытался оправдаться Дмитрий Михайлович.
– Я жить теперь не хочу, понимаете? – отчаянно произнесла Северцева глядя в его серо-голубые глаза.
В её взгляде теперь было столько боли, разочарования и пустоты, что Воронцову впервые в жизни захотелось убить, а не спасти человека: её бывшего мужа. Пожалуй, впервые за свою адвокатскую практику, он так близко к сердцу принял историю подзащитной, хоть и сам не понимал почему.
Внезапно, машины тихие слёзы переросли в рыдание. Она всхлипывала, дрожа всем телом и закрыв лицо руками. Дмитрий не выдержал: он подсел ближе и обнял девушку, желая хоть как-то её успокоить.
– Ну что ты такое говоришь, девочка. Ты же красавица, умница… Никогда не поздно начать жизнь с чистого листа. Маруся, он не достоин ни тебя, ни твоих слёз. Слышишь? – он гладил её по спине, прижав к себе, и больше всего на свете желал, чтобы она не плакала. Вскоре Северцева затихла.
Его голос, который она слышала сквозь пелену боли, окутавшую её сознание в тот момент, был спокойным, удивительно бархатным. Но несмотря на это, в нём явно прослушивались металлические, типично мужские нотки. И всё же, это был какой-то удивительный, очень красивый голос.
– Я готова вам всё рассказать. – произнесла она, высвободившись из его рук. – Спасибо вам, Дмитрий Михайлович.
– Подожди, рано меня благодарить. Рассказывай всё в подробностях, я запишу. – Дмитрий Михайлович выслушал всю историю со слониками, и в его голове выстроилась чёткая картина произошедшего.
– Маша, – он взял подзащитную за руку. – я обещаю, он будет наказан. Слышишь? А ты пообещай мне, что больше никогда не будешь пытаться сделать такую глупость. Жизнь-это подарок.
– Обещаю. – и она слабо улыбнулась.
На следущий же день Тимура взяли. Он повёлся на уловку, которую придумал Эдуард, с участием старого антиквара.
Машу отпустили.
Когда она вышла из ворот «Матросской тишины», вдохнула воздух и печальным взглядом окинула всё вокруг, то увидела Дмитрия Михайловича Воронцова собственной персоной, который стоял около чёрного джипа.
– Дмитрий Михайлович, спасибо вам огромное! – девушка пошла к нему, неся в руках чемодан, с которым её взяли на вокзале.
– Это моя работа. Куда ты теперь, Маш? – спросил мужчина.
– На вокзал, наверное… Я возвращаюсь в Выборг. – тут она снова начала кашлять, но Воронцов заметил, что характер кашля изменился. Из более поверхностного он перешёл в глубокий грудной.
– Погоди… – он дотронулся ладонью до её лба. – У тебя явно температура и достаточно высокая, Маш. Ты говорила о том, что простужена в сан.части?
– Нет, им как-то не до моих жалоб было. Да и врач пришёл всего один раз, когда меня только перенесли туда из камеры.
– Бардак какой-то. Ну, ты никуда не едешь. Нельзя тебе в таком состоянии сейчас ехать в поезде. – безапеляционно сказал Дмитрий.
– Но… Мне нужно домой. У тёти инфаркт, Люба рассказала. – попыталась воспротивиться девушка.
– За ней есть кому поухаживать кроме тебя?
– Да, за ней ухаживает подруга.
– Ну вот видишь. К тому же, я не думаю, что тебя, насквозь больную, пустят в кардиологию к человеку в постинфарктном состоянии. Так что, пока тётя обойдётся без тебя, это точно, за ней там в больнице явно надлежащий уход, а ты…
– А я поеду… – прервала его Мария.
– Ко мне. – закончил он за неё. Маша удивлённо взглянула на него и потом замотала головой:
– Нет, это неудобно. Я сейчас позвоню Любе…
– Люба уехала в командировку. Я с ней говорил два дня назад, чтобы кое-что прояснить. Так что поедем. Поживёшь немного у меня, а потом, я лично посажу тебя на поезд до Выборга. – и Воронцов открыл перед ней дверь своего джипа.
Видно было, что девушка сомневалась и замешкалась, но потом она, всё-таки, села в машину.
Они добирались больше 3 часов с учётом знаменитых московских пробок.
Наконец, джип въехал в раскрытые Дмитрием ворота и перед Машей предстал великолепный двухэтажный дом, который выглядел очень большим, окружённый красивым садом, с достаточно широкой прилегающей к нему территорией.
– Ну вот, Маш. Это моя отрада и моё холостяцкое жилище. – сказал мужчина, когда они выбрались из машины. Она огляделась по сторонам и усмехнулась:
– Всем бы такое жилище! У вас очень красиво. Прямо дом мечты, не иначе.
– Я его и строил как дом своей мечты. Пойдём занесём вещи, а потом я обязательно тебе всё покажу.
– Устроите экскурсию?
– Да. Только вот на свежем воздухе не долго, потому что тебе сейчас лучше находиться в тепле. – заботливо заметил Воронцов и они пошли в дом.
Как только они вошли в большую и просторную гостиную, куда попадали гости после прихожей, откуда не возмись, опрометью выбежала собака и кинулась к адвокату.
– Баффи, ну привет, привет, мой дорогой! – он потрепал животное по голове. Собака была достаточно большой, имела красивый, смешанный окрас белый с тёмными и рыжими пятнами, и очень добрые, грустные глаза. – Вот, познакомься Маш. Это Баффи. Мой самый верный и преданный друг.
– Какой красавец! А что за порода?
– Каракачанская овчарка. Её ещё называют болгарской овчаркой. Не особо распространённая, но очень красивая. И окрас видишь, разноцветный такой, необычный.
– Можно погладить? – спросила девушка.
– Только осторожно. Баффи у нас мальчик своенравный, чужих не любит, часто не принимает. – предупредил Воронцов. Мария присела на корточки и позвала пса, который всё это время не отходил от хозяина:
– Баффи… – животное обернулось, как будто только обнаружило машино присутствие. Начало обнюхивать гостью и, в итоге, лизать в щёку. – Хороший мальчик… – заулыбалась Северцева и погладила Баффи по голове. Тот радостно завилял хвостом.
– Надо же, такое я вижу впервые. Он даже, на тот момент, жену мою не сразу воспринял, когда мне его подарили друзья ещё щенком. А к тебе чуть ли не с первой минуты, да ещё и с поцелуями. – удивлённо произнёс Дмитрий.
– Я очень люблю собак. – поднявшись с корточек сказала Маша. – У нас в Выборге, во дворе, когда я маленькая была, жила собака Динка. Я её очень любила, играла с ней, как и все дети с нашего двора. А потом её кто-то отравил и она умерла. Я тогда так плакала… Упрекала тётю. Я часто просила забрать её домой, а она отказывалась. Ну я и винила её в смерти Динки. Мол, если бы она согласилась, этого бы не произошло. Всё детство мечтала о собаке, но так и не дождалась.
– А я вот и не мечтал особо. Даже не задумывался. Но однажды друзья принесли это чудо. Теперь не знаю, как жил без него раньше. Знаешь, придёшь домой и не так уж тебе одиноко в такой огромной холостятской берлоге. – усмехнулся Воронцов.
Они положили вещи и он стал показывать гостье дом. Сначала снаружи: большой сад, пруд, беседку, мангал, рассказывая о том, как всё это задумывал и воплощал, а затем уже внутри. Первый этаж на котором располагалась большая гостиная с камином, достаточно просторная кухня, библиотека, служебные помещения, кладовая и несколько санузлов и второй, который заняли три спальни (хозяев и две гостевые), санузлы, гардеробная, зимний сад и кабинет.
Затем, Дмитрий угостил девушку вкусным обедом.
– У вас очень красивый дом. Даже не верится, что это всё вы сами продумывали, Дмитрий Михайлович. – высказала восторг Маша.
– Почему? – с улыбкой взглянув на неё, спросил мужчина.
– Ну как-то… Обычно этим женщины занимаются… Редко встретишь мужчин, которые прям горят идеей обустройства семейного очага.
– Нет, я горю. – снова улыбнулся он. – Я ещё в юности это задумал и пообещал себе, что у меня будет дом. Такой, каким я его видел в мечтах. Я ещё там, на заднем дворе хочу баню построить. Настоящую такую, русскую баню! У меня бабушка в деревне жила, в Брянской области. Я туда каждое лето ездил к ней. И вот у неё была баня по-чёрному. Я невероятно любил это дело! Это знаешь такой… Лучший антистресс! Когда напаришься так, что сил уже ни на что нет, но в душе хорошо, легко… И потом, обязательно, во время отдыха после парений-травяной чай с липовым мёдом.
– Вы так красиво описали, что мне захотелось уже в баню! – засмеялась Северцева. – Я только в сауне была.
– О, ты много упустила.
– Верю. Ну ничего, может выпадет ещё случай. Вы вкусно готовите. – заметила она, потому что тот факт, что у мужчины-холостяка на редкость вкусная и домашняя еда, её удивил.
– Ну, это не я готовил. Скрывать не буду. Это мама. Родители были накануне в гостях и конечно, мама не могла удержаться, чтоб снабдить сына разнообразной едой.
– Здорово. Мамина еда, наверно, самая вкусная в мире. – улыбнулась девушка.
– Это точно. А я готовить тоже умею, но мои блюда гораздо проще, конечно. – сказал Воронцов.
– А где вы научились?
– Ещё в университете. Да и жизнь вообще многому заставила научиться.
