Текст книги "Кукла 5 (СИ)"

Автор книги: Мир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

Глава 30

– Сестрёнка… – заговорили стены дома с Линой голосом брата, выводя её из состоянии оцепенения, вызванного тоской и хандрой.

– Братик… – очнулась девочка, и попыталась подняться, но саднящая грудь, сломанные ребра, аритмия и общая слабость из-за проблем с кровотоком и дыханием, не позволили её сделать это так просто.

Да и отлежать своё тельце в неудобной позе она тоже уже успела суметь. Но все же поднялась, и… сделав пол шага к центру комнаты. Вернулась обратно к двери, к стене подле неё, прижавшись к ней спиной, чтобы хоть так почувствовать ЕГО тепло и присутствие. Закрыла глаза, представляя, что он тут, в этой комнате. Рядом. А не говорит с ней при помощи стен, находясь где-то чертовски далеко.

– Лин… я похоже тут застрял, – сказал он страшные слова, и она вздрогнула, но тут же постаралась взять себя в руки, не выдавая чувств, слез, истерики и всего прочего, что так и просилось наружу от одного осознания, что его нет рядом, и не будет еще долго. – Плащей невидимок нет, наши простыни слишком некачественные, чтобы ехать под ними на поезде – их даже на улице можно заметить! Что там говорить о закрытом пространстве, – братик продолжал говорить, объясняя ситуацию, говоря логичные вещи, а её маленькое больно сердце, продолжало судорожно сжиматься.

Он не придет. Не через час, не через два! Его придется ждать… день? Два? Да даже двенадцать часов! Как она будет жить одна без него⁈ Эти… ужасные двенадцать часов! ПОЧЕМУ⁈

– … да и не ходят поезда почему-то… тут вообще какой-то кавардак начался с транспортом в нашу сторону непонятно из-за чего. Да и не только в нашу…

Лине безумно захотелось что-нибудь разрушить! Кого-нибудь убить, разорвать на части, пытать… и биться головой об стенку. Почему все так⁈ Почему… братик⁈ ПОЧЕМУ⁈

Даже потеря отца по ней не ударила столь сильно, как эта короткая разлука с братом. Там, была одномоментная вспышка ярости и безумная тоска от осознания потери, а потом долгая и ноющая боль, не отпускающая её по сей день, и, наверное, будущая с ней теперь всегда – отец мертв, он не придет.

Но эту потери можно сравнить с потерей руки или ноги, конечности нет, не будет, и придется как-то жить без неё! Тяжело, больно, берет злость и печаль от утраты. Но… ничего не поделать и нужно как-то жить дальше. И выживать без отца.

Отсутствия же брата всего несколько часов рядом, делало Лину практически беспомощной. По ощущениям, она словно бы лишилась всех конечностей разом! Но не физически, а просто из-за действия некой химии, давшей анемии, потери контроля и чувствительности.

Это просто временно, лишь эффект препарата, это пройдет – брат вернется и все будет хорошо! Но пока… пока его нет… она чувствует себя обрубком, лежащим на земле. Обрубком, которым нужно продержатся в таком виде всего несколько часов, но… как же это тяжело!

– Прокалывать пространство обратно я точно не стану, – продолжал брат говорить с ней, хотя часть его речи прошла мимо её сознания из-за страданий и неумолимой тоски, – Тут и так трещина от моего перехода расползлась куда-то неизвестно куда, уйдя сильно далеко за пределы города, куда-то в сторону гор, за грань моего восприятия. И я не знаю, какие будут от этого последствия! Так что… буду искать какою-нибудь ненужную стену, железку, мусорный бак, или заброшенную трансформаторную будку, и пробовать её зачаровать на переход. Возможно получится. Ну а нет… Лина, ты меня вообще слушаешь?

– Да братик, я тебя слушаю! – тут же отозвалась девочка, утирая выступившие слезы, – Надеюсь у тебя получится с баком. Я жду… возвращайся поскорее! – не удержала она поток слез и заревела, упав на пол, на колени.

– Ну, не убивайся ты так сестричка, все же хорошо.

– Да… – пропищала она, роняя слезки в ладошки.

– Я жив, здоров, скоро буду.

– Дааа…

– Целительница меня хорошо подлатала, убрав все повреждения, взамен на двурушник орков, тот, с черепами. Правда… хех, просила не появляться у неё ближайшею неделю «с такими травмами», чтобы она могла восстановится – иссушил я бедняжку!

– Ага…

– Сестричка… не плачь. – сказал он, одновременно и утешая, и повиливая, и девочка постаралась остановить поток соленой жидкости, льющийся из неё как из фонтана.

Получилось… с трудом, и вытирать пришлось еще и натекшие от обиды сопли, так что моська у девочки стала не только заплаканной, но и сопливой.

– Не скучай, сестренка. Я скоро буду. – сказал он, и замолчал.

И Лина погрузилась в гнетущею тишину. И словно бы в пустоту. И Лина чуть было вновь не заревела – нет! Только не опять! Она словно бы вновь очутилась там, в тайнике, одна, без него… нет!

Она стиснула зубы и взяла себя в руки – нет! Так не пойдет! Я не должна себя так вести! Я была много раз одна дома, пока брат уходил в Хаос! Много-много-много раз! Брат был там НЕДЕЛЯМИ! А я была тут… одна… и было все нормально! Так почему сейчас… сейчас так одиноко? Что изменилось⁈

Расстояние? Да в Хаосе он был куда глубже и дальше чем здесь и сейчас! Материальность мира их отделяющего? Нет, это… не то! Наверное, это смерть отца так на неё повлияла – она не хочет больше никого терять! Не хочет никого от себя отпускать! Особенно Брата! Ни на шаг!

Но по факту, не отец виной её состояния, а состояние Лари. И даже не этот раз, с пулями, а тот, где она несла на руках уже почти мертвую тушку брата к целителю, в надежде на чудо. Чудо свершилось, и она поклялась сама себе, никогда от него не отступать, всегда быть рядом и всегда защищать, но… не сдержала своих слов. Опять.

К тому же тогда, когда брат был почти мертвым, и когда его вылечили, она поняла, насколько близко к нему была смерть, и насколько близко он был к этой грани. Насколько была она близка к тому, чтобы его потерять! Его! Брата! Её создателя! Что… тоже смертен! И может однажды… просто исчезнуть!

Травмы, ранения, боль… это все фигня! Но если брата не станет – она просто не знает, что будет делать без него! Совсем не представляет даже! Ведь весь смысл её существования, быть рядом с ним! Иного нет! И она это знает! И что ей, магической кукле, делать без своего предначертанного смысла⁈ Без своего хозяина⁈ Без брата…

Брат шутит «Будешь властвовать, получив мою силу». Шутит грустно, будто уже переживал что-то подобное. Но Лина готова в такие моменты кинутся на него в драку! Лишь бы он не произносил таких страшных слов!

Какая власть? Какая сила? Плевать на это все! В чем смысл её жизни без него⁈

Лина поднялась с пола, и утерла вновь выступившие слезы, размазывая еще больше грязи по лицу. Вышла из комнаты в коридор, дошла до спальни, где мать перебирала белье, посмотрела на неё, молча рассматривая медитативные действия родительницы и думая, что маме тоже тяжело – она потеряла мужа! Свою любовь и половинку! Но держится, крепится, стараясь не показывать на лице своего горя, скрывая его от детей где-то глубоко в душе. Держит маску, делает дело…

Насколько же сильна духом эта женщина⁈ Что несмотря на ТАКУЮ потею, остается… собой. И Лине тоже, надо быть как мать! И держать себя в руках, и не раскисать из-за ерунды, ведь её горе – ни что, на фоне горя её матери! И ей, как и маме, нужно срочно чем-то себя занять, чтобы не сойти с ума.

– Мам… – произнесла девчонка, привлекая к себе внимание.

– М? – обернулась к дочке Маргарет, стараясь не показывать своей печали дочке.

– Помоешь меня? – слабо улыбнулась Лина, говоря это словно бы сама не веря в то, что произносить такие слова.

– Конечно. – без проблем согласилась мать странной девочки, не видя препятствий и проблем выполнить такую маленькую просьбу столь маленькой крохи.

Что может быть проще, и что может быть более обычным? Тем более что девочка даже на вид далека от чистоты, и вся перепачкана чем-то непонятным. Особенно лицо, волосы, и основание шеи, виднеющаяся из-под кофточки.

Вот только сказав, что помоет, и сделав шаг к дочке, Маргарет заподозрила подвох и неладное – а где Лари? Это он её всегда мыл! Это… их… маленькая общая церемония! Мыть друг дружку и не пускать к себе никого! А сейчас… пред ней стоит одинокая Лина, что никогда не разлучалась с братом! Грустная, печальная, какая-то зареванная вся, и – одна!

Сердце женщины сжалось, предчувствуя беду.

– А где Лари⁈ – подскочила она к девчонке, но не решилась хватать за плечи охотницу пяти звезд, как того велело её материнское сердце, – Что с ним⁈

– Он… – опустила Лина глаза в пол, не смотря на родительницу, – занят. Будет часов через десять, двенадцать. Я… – из её глаза потекли слезы, и она начала реветь, опустив голову, скрывая лицо за волосами, – Одна… дома. Без него!

– Что с ним⁈ – все же схватила дочку мать, и слегка опешила от собственных действий.

Пятый ранг может порвать человека на клочки просто дунув! Она это знает! Не в пустоте живет, и не за печкой! Знает за мир, за охотников! И вообще – за одной из них, что условно равна детям по силе, когда-то очень пристально следила, и была в числе поклонниц.

Маргарет… не воспринимала детей «вот такими вот», «такими вот», равными тем, «небожителям». Но… прошедший недавно бой в квартире, где от штурмующих их жилище людей с автоматами не осталось даже крови или ошметков, только их автоматы с очень дорогими патронами, заставил её сильно пересмотреть свои взгляды на собственных детей.

Патроны в автоматах… она узнает их маркировку! У неё хорошая память на цифры! И она может с легкостью держать в голове кучу разных номенклатур товара, несмотря на их сложные цифробуквенные коды.

И пусть, её работа не была связана с оружейным делом, а тем более оружейной магией, она этого все равно так или иначе касалась, и может прочесть маркировку чисто потому, что знает принципы маркирования. Отличать, где номер пули, где её дата выпуска, а где тип боеприпаса. И знает, что последние буковки-цифорки значат.

И пули в автоматах тех людей, что пришли к ним в дом, были очень дорогими, ценными, и мощными. Они должны были прошивать стены их дома как картон! Как фанеру! Но… почему-то в них лишь застревали. А дети… а что дети? Они Пятый Ранг! Они… Но всё равно, она не может стоять и смотреть, как её маленькая девочка, её дочка! Молча роняет слезы на пол. А её брат… где её брат⁈

– Что с Лари? – подняла Маргарет лицо Лины к себе верх за подбородок, заглядывая ей в глаза, и радуясь тому, что её маленький ершистый и порой излишне самостоятельный пятый ранг не сопротивляется, – Он в порядке? Не ранен? Что случилось? – продолжала она сыпать вопросами глядя в глаза, ожидая увидеть в них отклик, но видела в них только бездонный омут, не выражающий эмоций, удерживая чувства целиком где-то в себе, в самой глубине.

– Все в порядке, – замотала девочка головой, легко, но ненавязчиво, высвобождая подбородок из хватки взрослой женщины, – Просто он маленько занят, и будет только завтра. – вновь опустила девочка глаза, словно бы что-то скрывая, но на этот раз не начиная реветь. – А я одна… и мне одиноко без него одной.

– Ясно. – хмура проговорила женщина, пытаясь разобраться в эмоциях этой маленькой пятерки, являющейся ей родной дочкой, но ничегошеньки при этом не понимая, как ни глянь на ситуацию.

Они поссорились? Это конечно… но с другой стороны – а почему нет? Дети часто сорятся! И пусть, это, наверное, первый или второй раз на её памяти со времен как эти дети вылезли из пеленок, но… а почему нет⁈ И… это даже хорошо! Ведь они… слишком сблизились! Прям до ужаса, что… стали появляться вопросы к этой… близости, и тому, к чему она в будущем может привести. Может быть дети сейчас еще сами этого не понимают, но…

– Помоешь меня, мам? – подняла к матери свою заплаканную мордаху девочка, и мать улыбнулась, и погладила её по волосам.

И тут же слегка порезала палец об какой-то осколок, застрявший где-то в густых, пусть и коротких, волосах своей дочки. Нагнула голову девочки к себе, начав изучаться содержимое её шевелюры, и нашла еще несколько разно размерных осколков от пуль.

Боже, да что это⁈ – пронеслось в её голове, глядя на эту шрапнель, и захотелось начать орать, кричать, требовать, но… она сдержалась. Лина явно итак расстроенная из-за ссоры с братом, а если её еще и добить ворчанием… неизвестно чем это может кончится, в случае когда охотник с пятью звездами войдет в неуравновешенное состояние. Луше до такого не доводить.

– Пошли… почищу твою голову от всякого… мусора. – сказала женщина, улыбнувшись, старательно подбирая слова.

И Лина кивнув, отправилась в ванну. Включила воду, включила душ, разделась, не став снимать свою броню, залезла в чашу ванной, сев на дно, поджав к себе ноги, прижимая их руками, пряча тем самым от глаз матери расползающийся по груди огромный синяк размером со всю грудную клетку разом.

Пусть мать помоет мне голову и спину! – подумала Лина, когда ванную зашла её мать, – А остальное… остальное я как-то сама. Да и без брони это надо бы делать, путь и броню тоже, следовало бы помыть.

И мать не стала возражать против того, чтобы помыть сначала голову девочки, тем более что оно реально стоило того, и стоило бы надеть перчатки из кевлара для этих целей! Её дочку эти осколки в волосах явно совсем не трогают – Маргарет даже специально аккуратно чикнула по коже острым краем, проведя по ней как пальцем по стеклу! Но вот самой Маргарет эти осколки могут легко нанести существенный вред несмотря на малые размеры – иглы тоже маленькие, а кожу протыкают! И эти осколки, частенько тоже, столь же остры! Явно непростой свинец и латунь, и при неосторожности, могут не кожу порезать, а весь палец целиком отсечь.

И женщина старалась не ворчать и не взбрыкивать, находя в волосах дочери очередной осколок. Мыть старательно и аккуратно, прочесывать каждую прядь расческой, и вообще – проявляла всякую заботу и нежность, на которую она только была способна. А способна она на многое – она же ведь мать! А это её дочка! Любимая долгожданная! Первая дочка! Ребенок, которого они с мужем обожали и долго ждали! Ребенок, что не может не умилять!

Дочечка, что вызывает слезы радости одним своим видом! И… слезы горя, напоминая о муже, пусть и робкая надежда, что он на самом деле еще жив, и дети наврали ей, еще живет где-то глубоко в душе любящей женщины. Заставляя её ежеминутно спрашивать саму себя – а правда ли он погиб? Может… дети ошиблись? Не так поняли? И Майкл… жив? Просто… где-то задерживается? Да на худой конец в больнице её ждет! Вот!

– Не ошиблись… – грустно ответила на это дочка, сидя в ванной, когда вопрос, вышел из мысли в слова в слух. – Не ошиблись, увы. – прижала она к себе свои ножки, глядя куда-то в одну точку не моргая. – Вот только найдутся люди, что будут стараться использовать наше желание верить в лучшее. – повернула она к женщине своё заплаканное лицо, – Они смонтируют видео, привезут что-нибудь из его одежды, или еще как-нибудь обманут, заявив, что папа у них, что он жив, но… но все это будет лож. – замотала девочка головой. – К сожалению. – опустила она взгляд, а Маргарет заметила синее пятно на груди, под руками у девочки.

– Покажи. – требовательно заявила женщина, мгновенно переключив своё внимание с мужа на дочь.

Лина тут же прижала ручки к груди, прикрывая синяк. Вот только в этом не было никакого смысла! Ведь теперь уже зная, что искать, Маргарет просто стала рассматривать грудь девочки с боку, быстро заметив наличие синих пятен на ребрах и там, и там и там… И даже несмотря на то, что Лина тут же постаралась все спрятать за руками-локтями, это уже было поздно, и женщина успела увидеть достаточно, чтобы сделать вывод – там синяк во всю грудину!

– Тебе надо к врачу.

– Нет! – твердо ответила девица, неотрывно пялясь на перелив для воды ванной.

– У тебя там… что у тебя там? – как бы намекнула мать на то, что надо бы показать.

Но Лина в ответ замотала головой – она не спец в психологии, лишь читала, но кое-что понимает, и такие простые манипуляции, призванные вызвать чувство «хочу поделится» на неё не подействуют.

– Лина!

– И все же ты моешь не так как брат. – грустно и невпопад ответила девочка.

И эта фраза выражала её действительные чувства по процессу – не то! Все не то! Не так это ощущается. Да, тепло, нежно, но… брат! Он моет по-особенному! Как-то так, что хочется мурчать, словно кошка. Так, что от блаженства тает всё внутри! Так, что… уже нет дела ни да каких проблем и забот и хочется продлить это чувство навсегда, на вечно. Пусть и есть понимание, что так нельзя делать – время не остановить. Никому. И никогда.

– Лина! – вновь повторила мать, требуя, чтобы ей всё рассказали.

И она как бы в своём праве! Но… что она сделает, увидев то, во что превратилась грудная клетка её дочки? Наведет панику? Расстроится? Позовёт врача, который может попытаться её… их обоих! убить? – Лина все это понимала, как никто, а потому даже и не собиралась матери ничего показывать и объяснять. От части это понимала и Маргарет, но… не могла просто так с этим смирится и отступить.

– Голова уже помыта, мам? – поинтересовалась девчушка, вместо ответа на возмущенное требование. – Если да, то я, пожалуй, пойду тогда. – начала поливать себя из душа эта мелкая пигалица в ванной.

– Сиди. – возмутилась женщина и грустно вздохнула.

И сама взяв в руки душ, стала продолжать помывку непослушной девочки. А потом, когда та все же уходила, двигаясь почти вдоль стеночки, и пряча от взора родительницы свою грудку, Маргарет путь и на миг, но все же углядела огромный синяк на груди. А в процессе самого мытья, заметила еще и несколько круглых синяков на руках.

– Кто же… – пробормотала женщина, понимая, что «кругляши» скорее всего результата попадания пуль, а вот грудь… что и из чего такого словила грудью её дочка?

Танковый снаряд? Вполне возможно! Но она не слышала выстрелов! Не танковых точно! А после пробития окна кухни, звуки с улицы стали проникать в дом в полной мере, и Маргарет поняла, насколько идеально шумоизолированные окна её квартиры, что во внутрь с улицы не проникает никаких звуков от слова вообще. Будто нет там ни машин, ни… каких-то перестрелок.

А не там ли, где стреляют, сейчас Лари, пока его сестра отсиживается в доме, с ранением? А не потому ли они поссорились, что брат отослал сестренку, чтобы та не пострадала? А та обиделась на брата, что тот не взял её с собой?

– Дети…

Впрочем, Маргарет и сама бы обиделась, отошли её Майкл в такой ситуации. Сильно обиделась.

– Эх, Майкл, Майкл… – продолжила она вздыхать, сидя на бортике корыта ванной.

А с Линой, зашедшей в свою напополам с братом комнату, тем временем заговорил её брат.

От автора:

Прошу обратить внимание на момент с появлением трещины в пространстве! Гг на это внимание не обратил, Лина тем более, но в этом ответ, почему портал-вышка в городе Гром появился там лишь спустя неделю времени.

Глава 31

– Лина, зайди в туалет.

И девочка тут же метнулась туда, словно бы… да вполне реально! Ожидая увидеть там брата, сидящего на толчке и с улыбкой её ожидающего. И зашла она в туалет прямо через дверь и… обнаружила там только воду, заполнившею уборную до уровня унитаза, и сливающеюся в него, как в канализацию большой ванной.

– Прикольно, правда? – сказал брат стенами туалет.

– Нет. – сухо ответила девочка, безумно расстроенная тем, что нашла тут ЭТО, а не своего родимого братика.

А еще тут была прорвана труба водоснабжения, которую словно бы что-то порвало изнутри, и у которой отсутствовал целый метр материала, зияя розочками двух концов и хлестая давлением воды напропалую. И её настолько много, что даже мега-слив унитаз уже потихоньку перестает справляться, и уровень воды поднимается выше.

– Если заткнуть унитаз комната заполнится до верху за минут! – усмехнулся брат, вещая при помощи стен. – И я не знаю, как они это провернули, но… – из стены выпал кусок трубы из магической стали, – ты должна это починить.

– Как? – поинтересовалась девчонка, а унитаз, следуя угрозе быть заткнутым, перестал всасывать в себя воду, и вода стала стремительно заполнять помещение.

– Срежь ломанные края, – начал объяснять брат план действий по ремонту, – надень на один конец, потом на второй, и подержи, я спаяю. И… о! Еще взрывчатку послали! Да как они это делают сквозь поток воды то? Как мне… ладно, пусть вообще пока ничего не течет! – вода прекратила течь с обоих концов, – действуй!

И Лина выполнила нужные действия, забравшись на бочок унитаза и срезала копьем края обоих труб. Не ровно, чуть под угол – нервы! Но длины обрезка хватило, чтобы накрыть срез с обоих сторон с запасом. А потом обрезок просто ужался, обхватив собой оба края, словно термоусадка, надежно фиксируясь и даже свариваясь с соединяемыми участками труб. А брат, все так же говорящий стенами, усмехнулся:

– О! Кажется, у наших соседей сверху потоп! Поздравляю!

– И с чем же? – скривилась Лина, все так же не испытывая радости от такого общения и отсутствия брата рядом.

– Ну как же! Мы теперь без воды!

– Найду гадов – прирежу!

– Ну ищи. – вздохнул брат, с легким неудовольствием, – Над нами три этажа как минимум, откуда могли это сбросит. Впрочем, исключая затопляемую квартиру, остается всего две.

– Я пошла. – сказала Лина, выходя из туалета, проходя сквозь дверь с копьем наперевес, удивляя мать своим необычным видом.

Правда, мать забыла обо всяком виде, увидев, как выглядит грудь дочки – реально ведь из танка зафигачили!

– Оденься. – шепнула дверь туалета, когда Лина опешив, и осознав ситуацию, встала подле дверного косяка, поглядывая на опешившею и шокированную мать.

И девочка сообразила, что нагишом, сверкая синяками и прочими местами, реально не стоит идти на разборки.

Одеться решила во что-то просторное, некое легкое платьице, просто от того, что надевать что-то иное было бы непросто в её текущем состоянии. Ребра почти не жаловались на свою помятость, если их не трогать, методично нудя при дыхании, но это можно терпеть. Грудные мышцы, тоже не визжали, если в них не тыкать как в какашку, хоть и тоже ныли не затыкаясь непрерывно.

И боль эта могла бы свести нормального человека с ума! Но Лине… было малость всё равно, слишком уж она была подавлена иным обстоятельством своего текущего положения. И боль эта телесная, её даже толком не отвлекала, не давая отвлечься от себя от своей печали, а лишь давала дискомфорт и неудобства.

До тех пор, пока Лина не поднимала руки выше уровни талии вверх, и не наклонялась хоть как-то хоть куда-то, держа тело вертикально. В этом плане одевать что-то сложнее эдакого чулка, что можно было бы просто накинуть на плечи, было бы неким подобием издевательства над собой и садомазохизм.

Только скрепившиеся ткани вновь рвались, доставляя как полную палитру «веселых» ощущений, так и дискомфорт, потерю подвижности и ресурсов тела, и понимание, что восстановление еще отсрочивается на неопределенный срок, уменьшая её и без того невеликий арсенал возможностей.

А надевать что-то на ноги вовсе, равносильно записи в клуб любителей-профессионалов себя попытать! А она была не из таких, хоть и уже попробовала это, переодевшись после перестрелки, познав все, и не желала повторения «концерта». Не желая, чтобы собственные мышцы живота и спины, ломали свои же ребра при наклоне! И для помывки, остатки одежды с себя не снимала, а тупо срезала при помощи наконечника копья.

Однако зайдя в детскую, быстро сообразила, что несмотря ни на что, с одеждой могут быть проблемы, даже с поисками её в гардеробе – может возникнуть соблазн надеть что покрасивее! Или наоборот – поискать что не жалко! Или сомнения, что в этом будет удобно в текущем состоянии тела. А потому – девочка попросила брата, дать что-нибудь подходящее, что можно просто накинуть на себя, и чтобы это «походило на мешок».

И брат не подвел с выполнением просьбы, буквально накинув на неё одно из немногих платьев свободного кроя, что девочке осталось только дотянуть его немного вниз, да морщась от боли сунуть руки в короткие свободные рукава.

Платье было красивым, хоть и сшито из довольно простой ткани, с рисунком блеклых цветастых линий на светло бежевом фоне. Платье Лине было немного жаль, оно ей понравилось, и по фасону, и по тому, как сидит на теле, и она прекрасно осознаёт – после предстающего, от одежки останутся лишь лоскуты! Но, придавив свою жабу тапком, пошла на разборки, чтобы им больше ничего взрывоопасного не спускали по трубам негодяи откуда-то сверху.

В коридоре её вновь встретила мать, мимо которой она ловко проскочила пару мгновений назад, пользуясь ступором и замешательством родительницы. Однако сейчас ступор уже сошел на нет, замешательство испарилось, и мать смотрела на дочку, пытаясь понять, куда та опять намылилась? Попутно отмечая, что той очень идет это платьице, и она в нем очень красивая, но… девочка явно идет не на танцы, иначе бы ей не было нужно её ужасающее копье в руке «на боевом».

– Ты куда?

– Разобраться с проблемой. – проскочила девочка мимо матери, вдоль стенки, направляясь к входной двери, на ходу помахивая копьем, словно палкой.

Маргарет закусила губу – с проблемой? С какой… опять проблемой⁈ Опять…

– В туалет не ходи, – оглянулась на неё дочка, – там… малость затоплено. Я скоро буду. – и на её голове появился тот странный «острый шлем», словно бы выскочив наружу из плоти.

И девочка прошла сквозь входную металлическую дверь, вместе с широкими подолами платьица, длиной палкой копья и шлемом на голове, словно бы двери и не было. Словно бы двери не было вообще! Был только проход в подъезд, а тут такая вот иллюзия стальной перегородки.

Маргарет подошла к двери, пощупала металл, в очередной раз поражаясь способности своих деток. Поглядела на шкаф, преграждающий проход в одну из комнат их квартиры, которая, теперь, как кажется, уже не часть их квартирки, хоть и в документах написано иное. Из-за шкафа слышатся голоса, приглушенные, неразборчивые, но… там явно кто-то есть и что-то делает! И женщине это совсем не нравится.

Лина же, выйдя в подъезд, поглядела хмурым взглядом на сидящих на стульчиках двух полицейских, отрывая их от игры в карточки и пугая до дрожи в поджилках своим странным шлемом на голове, и протазаном в руке. Но эти мужики её особо не интересовали – простые работяги, что бьют баклуши на работе. Оставленные тут дежурить, они… просто мясо! Которое оставили тут, словно бы в качестве прикормки для рыбки.

Рыбой себя Лина чувствовать не хотела – она воняет! Воняет… противно, чем-то напоминая запах… не самых приятных мест, не самых приятных женщин. Так что клевать на эту наживку в пагонах естественно не стала, сразу отправившись на этаж повыше, воспользовавшись лестницей.

Можно было и лифтом! Но… лифт шумит, пищит пред открытием дверей, да и лень ждать его в компании мужиков, что тебя боятся как огня, понимая всю свою уязвимость пред высокоранговой охотницей. К тому же, стоять на месте, значит вновь погружаться в свои мысли! В свою хандру. В свою тоску – не надо! Лучше действовать! Хотя бы просто идти по лестнице, медитативно считая ступени.

Тридцать одна. Тридцать две. Тридцать три…

И Лина хотела сразу идти на девятнадцатый этаж, раз брат сказал, что квартиру сверху топит, и это не она. Но проходя мимо огнезащитных дверей на этаж, она услышала множественные голоса из холла этажа, явно чем-то недовольных людей, и решила заглянуть.

Картина была маслом в холле этажа восемнадцатого, где тоже были полицейские и много. И не просто сторожа-мясо, но и командиры! И все они, малость оцепенели, когда к ним в гости зашла такая гостья с копьем. А все матершинники, ворчуны и требователи, чьи голоса девчушка слышала сквозь дверь, как-то быстро позатыкали языки по попам, стоило ей появится в зоне их обзора.

Даже пара особо толстых баб заткнулось! Опасливо поглядывая на маленькую девочку, не торопясь вышагивающей по полу босыми ножками с копьем наперевес. А одна и вовсе, поняв, кто зашел на этаж, рыбкой нырнула за диван в глубине квартиры, и старалась не отсвечивать оттуда даже прядками волос.

Они конечно злились, и хотели бы плюнуть ей в спину или даже в лицо, но боялись эту малютку куда сильнее своего желания и злости! В разы! До мокрых портков. Как ни крути, девонка уже показала, что может убивать, и убивает «визгливых командиров» первыми, если те возжелают ей смерти.

Так что эти пухлые барышни предпочли бы увольнение, каким-либо действиям против этой крохи, ведь оно не сулит им особых проблем, кроме потери хорошей работы с хорошей зарплатой и власти – они не мужичье, чтобы вылетать прочь с черным билетом!

Сама же Лина агрессии не проявляла, степенно вышагивая, словно инспектор пред строем, и осматривая «виды» и наслаждаясь тем, что люди пред ней благоговейно расступаются. Или даже убегают, прячась и уступая дорогу.

Мат крики и шум, изначально шел из квартиры над ними, и причиной его был тот самый прорыв трубы, о котором говорил брат. Их тут… не просто топит! Их тут хоронит в смеси воды, бьющей напором в пол из разорванной трубы, и фекалий, льющихся из прорванной, уничтоженной взрывом, трубы канализации, даря «приветы» с верхних этажей.

А еще все это текло в подъезд и в дыру в полу, в их комнату «зал», где какие-то мужики, пытались достать из-под обломков пола-потолка, остатки родительских компьютера, чтобы попотрошить его на данные. Получали сверху пахучий дождик, матерились, но старались.

– Если это, – указала Лина на плывущею по полу какашку, обращаясь к одной из побледневших толстых командирш, – попадет туда. – указала она на дыру в комнате, стоя при этом в коридоре пред дверью в комнату, – то вы все тут, – сдала она короткий горизонтальный мах копья, прорезав полосу в бетонной стене словно бы она пластилиновая.

Одна из двух видевших это командирш побледнела еще сильнее и упала в обморок. И похоже навсегда – отказало сердце. Лишняя масса тела не пошла ему на пользу! Вторая оказалась покрепче и просто побледнела, даже найдя в себе силы кивнуть, в знак, что всё поняла. Но Лина на этом не закончила выдвигать требования:

– Если эти, – указала она на дыру в полу вновь, с точки зрения стоящей в подъезде командирше просто показывая «куда-то туда», – вынесут оттуда что-то НАШЕ, то… – и новый взмах, оставивший точно такую же ползу уже на иной стене, и кажется и этой даме стало плохо с сердцем.

Лишний вес на сердце… не способствует здоровью организма. А склочный характер, не способствует крепким нервам. И когда такой стресс… оно сказывается!

А Лина тем временем покинула квартиру и отправилась обратно на лестницу, подниматься на следующий этаж, слушая, как в холе и затоплено-засранной квартире вновь громом гремят мат и ругань.

Толстая и вполне адекватная дама, требует от своих, немедленно разобраться с пробойной. Сходить отключить воду, даже если для этого придется оставить без воды весь дом, да притащить сантехников, хоть волоком, хоть на руках.