Текст книги "Кукла 5 (СИ)"

Автор книги: Мир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

Глава 17

По телефону беседовали двое: с одной стороны, зам генерального директора крупнейшей фирмы города Сиэль, что почти что полностью подмяла под себя весь рынок стройки и всего около неё, что было в городе – все, хоть сколько-то крупное, крупнее гаража, на земле и под землей строилось именно этой фирмой.

«В пролете» от её загребущих лап не укрылся ни метрополитен, ни железная дорого, ни автомагистрали. Ну и всякий совсем мелкий бизнес, вроде отдельных личностей «Вася печник» и мелких строительных бригад «Кладу Крыши с Другом», строящих гаражи, бани, сараи и мелкие частные домики. Даже частная застройка прилегающих к городу селений велась именно этой фирмой.

Зам директор был весьма крупный во всех смыслах мужчина, больш телесами, но не только за счет жира, но и за счет мускул и крупной кости. Пожалуй, первого в нем было во много раз меньше чем второго, но все же было, что порой создавало обманчивое впечатление «дряблости» и заплывшего жирком здоровяка.

И рельефы мышц, прячущихся за этим слоем, можно было ощутить только в драке, когда становилось уже слишком поздно ощущать что-то кроме пудовых кулаков и силы накаченного тела. Ну или при крепком рукопожатии, при котором мужчина не стеснялся ломать «хрупким юношам и девушкам» их хрупкие кости вшивых домашних белоручек.

Рукопожатие в Залихе не было символом приветствия, зато было символом закрепления сделки. И во время него, было не принято давить слишком сильно, если же это происходило, это означало выражение неудовольствие заключенным контрактом. И зам директора не стеснялся демонстрировать его грубо при любых раскладах – что когда он обманул, и ему решили «стиснуть клешню» посильнее, понимая, что подписались на кабалу, отвечая на это еще и ломанными костями, и когда его, надули, и он это понял, и хоть так выражал своё неодобрение, отправляя хитреца тратится на целителя.

А сделок зам директора заключал много. Очень много! По сути, «вся работ с общественностью», лежала именно на нем! Как с подрядчиками и суп подрядчиками, рабочими и мужиками строителями, так и с представителями заказчика и «покупателя». На директоре же лежала только работа с финансами, бухучет со всеми махинациями, работа с прессой, что делала ей имя, и работа по проектно-технической документации. Ну и все махинации по этой части тоже, да. И эти двое никогда не любили друг друга, хоть и давно, очень давно работают вместе.

Собственно, другой стороны телефонного провода как раз-таки и была директор этой фирмы, тощая длинная женщина в годах, полная противоположность своего зама. Брезгливая, визгливая, ненавидящая все и вся, и… очень, очень, очень хорошая канцелярская крыса!

И фирма эта изначально принадлежала ей лишь на двадцать процентов, а теперь фактически её безраздельная собственность, где у Брюса-замдиректора, начинавшего с тридцати, тридцать и осталось, да и то, лишь номинально. А в реальности меньше двенадцати, хотя вряд ли кто ему это скажет в лицо, даже сама, Великая Кочерга.

Она может найти любое несоответствие в законе, договорится с любым чинушей и чиновником, обхитрить любого проверяющего и инспектора, и… держала весь свой штат в ежовых рукавицах. Чуть кто пойдет против неё – мог вылететь с работы с волчьим билетом, и в итоге умереть от голода и на морозе – имущество длинная карга тоже отберёт в свою пользу без проблем – настоящая акула в законе!

Впрочем, те, кто шел против её зама, прощался с жизнью тоже, но быстрее, не столь мучительно для родичей, и где-нибудь в пруду. Если дело не касалось ущерба фирме, проштрафившийся нерадивец мог отделаться только личным утоплением, и его семья была бы не тронута. А вот если касалась… да уж если к делу подключалась кочерга… эти двое стоили друг друга на все сто! Хоть и ненавидели друг друга на двести.

Но несмотря на всю ненависть, у них даже есть общие дети! Хоть их и рожали суррогатные матери – весьма и весьма дорогое удовольствие в Залихе, да и не только. Впрочем, не общие у них тоже есть.

Но сейчас, по телефону, они общались меж собой вовсе не как пара или даже бывшая пара, и даже не как коллеги и тем более не как начальник и подчинённый. Сейчас разговор, инициированный Брюсом, шел в стиле разборок мафиозных лидеров! Коими эти двое, по факту, и являлись. Один, реальны, другая – «в законе», но с еще большей кровью на руках.

И разговор этот, если опустить мат и поэтические эпитеты, которым эти двое жестикулировали на том же инстинктивном уровне, что и лексикой, то сводился их беседа к довольно простому наезду:

– Чего там твои пиздошлюшки опять учудили⁈

А если добавить поэтику…

– Уважаемая коллега, вы не могли бы мне объяснить, пожалуйста, блять, что случилось при выполнении вами акции в одной из башен города, где ваши пиздошлюшки, сотворили неизвестно что, и теперь весь город, сутки! Сцука! Из-за такой вот нелепой мелочи, стоит на ушах.

В общем – уважаемый сударь, прошу изволить сесть на хер собачий пожалуйста.

Эпитеты, равно как и мат, эти двое в речи почти не замечали, говорили быстро, спокойно, но при этом эмоциональную напряжённость речи услышал бы каждый. И зам директор, что и начал этот разговор позвонив директору, отчаянно пытался узнать, что там, блин, опять, случилось, что теперь весь город на ушах? А директор же, пусть и знала о конкретно этой ситуации немного, о своих иных планах, и о том, что там они собирались делать, говорить заму этого всего не собиралась даже в край.

– Мои пиздошлюшки? Это твои людишки там опять что-то наворотили! – кричала она, если убрать эпитет и прочие.

– Мои? Мои должны были просто доставить твоих на место! Все! Максимум караулить внизу! А теперь они арестованы! И эти… полицейские свиньи! Отказываются их выдавать! За что мы им деньги вообще платим⁈ – негодовал зам, которого искренне волновало, почему полностью лояльные и даже закормленные копы, никогда не влезающие в дела их компании, вдруг взбрыкнули, и стали массово путать берега, а теперь еще и отказываются отпускать их… его! людей.

– С копами я разберусь! И ты на меня не ори! Мои люди действовали по плану и такого быть… не должно было!

– А не врешь ли ты мне сейчас старая⁈

– СТАРАЯ⁈ Да я на два года тебя моложе!!! И вообще! Это явно твои люди что-то отчудачили! Иначе бы такого… не произошло!

– Мои люди были внизу!

– Все⁈

Зам замялся. Ведь он тупо не знал, все или нет? Ему просто не доложили об этом! Да он, по правде, даже точного количества человек, которых карга с ногами у него тиснула не знал! Это была… внеплановая акция, и работать там должны были лишь его подчиненные в отрыве от босса, дабы не беспокоить большого человека по мелочам.

И знает Брюс только то, что было задействовано три микроавтобуса, что сейчас отбуксированы к полицейскому департаменту на штраф стоянку, но… не знает, сколько с ними было людей. Его людей, как и сколько там было людей Карги.

– Все… в любом случае, если их там ВСЕХ нет, тебе же хуже! Это значит, что ТЫ задействовала в твоих планах МОИХ людей⁈

– Твоих людей⁈ А чья фирма у них стоит в трудовой⁈ А чья…

– Так! Давай без этого! Мы это уже давно обсуждали и обо все знаем! Скажи, лучше, что там произошло? К кому там твои прелести дорогу перешили? Яуза? Эт, как его, костяные? Или могильщики опять выползли из небытия? Кого вы там пощупать хотели да не прощупали?

– Я ничего тебе не скажу. – закончила разговор карга и положила трубку.

А не говорит она просто потому, что сама не знает. Ведь там, по факту, планировалась мелкая акция, по сути – пакость! Где надо было щипнуть одну из «конспиративных квартир» полиции, что грубо купили эту хату за хорошие деньги у её человечка, а заодно стравить их кое с кем, чтобы 'развлекались. Ну и… убрать одну надоевшею пешку Большого Брюса, слишком много хапнувшею в последнее время, свалив все кости на него, чтобы было неповадно прочим. И все было идеально! Но… что-то пошло не так.

Большой Брюс же пребывал в ярости. Нет – в бешенстве! Он уже которую неделю чувствует, как вокруг него творится какой-то движ. Какое-то нездоровое шевеление! Все кого-то ищут, и возможно уже даже нашли, но он – тупо не знает кого! И где! И никто ему не говорит! Все шифруется, даже полицаи! Хотя обычно уж этих то можно раскрутить за копеечку!

А сейчас…сейчас там такой осиный улей, что жужжит и огрызается, что даже страшно! И берега видеть совсем разучились эти жирные полицайки, что пришлось даже припугнуть, да не помогло, а, наверное, лишь злее стали.

Да они даже министерских чуть за руку не тяпнули! И охотников! Охотников!!! Они же с ними вцепились не на шутку! Правда, потом расцепились, но сам факт! И непонятно почему и отчего такой бешённый движ.

А теперь уже и люди его оказались у них в лапах! И машины! Очень важные машины! И Брюс уже буквально чувствует, как качается под ним его кресло, а на шее затягивается петля. И учитывая, что карга тоже стала что-то явно темнить – нужно действовать! И срочно! Иначе… в бетон закатают уже его. А то и чего похуже приключится.

И где, блин, носит опять этого обалдуя Майкла, когда он так нужен⁈ Зря, наверное, ему дали повышение, ой зря. Не заслужил он еще такого место, не справляется.

В полицейском департаменте одна толстая баба рвала и метала. Её точку наблюдения взорвали! ЕЁ! ВЗОРВАЛИ! Её точку! Хозяйки города! Причем – в наглую! Разворотив там все в хлам! Словно бы там взорвался танковый заряд! И не один. Словно расстреляли из танка ту квартиру! Ничего не уцелело!

Разве что какая-то сучка в ванной. Верне – её тело. И вообще непонятно кто это, лицо словно наждачной протерли хорошенько, а пальчики и ДНК по базам еще не пробили, не успели. Девка эта на момент прибытия скорой еще дышала, хотя… уже было всем очевидно, что тот фарш вернуть к жизни сможет только Богиня Жизни. А никто не будет тратится на пятизвёздочную целительницу раде непонятной и неизвестной никому девки. Тем боле – она бы все равно не дожила до того момента, как приехала бы эта сучь пятёрка.

Еще было три трупа в подъезде. Один, кого-то из жильцов, расстрелянный из автомата в лифте. А вот два других… о да! Она знает чьи они! И уже бы неслась сломя голову во весь опор брать штурмом и арестовывать ту гнилую конторку, что с какого-то ляда город уже своим считают, заодно прикарманивая их денежки пока они не успели их спрятать по нычкам, но… те двое тоже были трупами, и не из-за взрыва – кто-то очень качественно их обезглавил.

Сразу хочется подумать – охотник! Уж больно ровный рез! Человек так не может! Но… охотников много, поди найди того самого? А наехать на них всех разом… тогда охотники уже к ним в департамент придут в гости, да за её деньгами.

К тому же, парней с машинами компании, которых повязали у дома, сейчас допрашивают, и хоть они идут в отказку, её палачи… дознаватели! Знают толк в допросном деле! И выбьют все, что те знают и не знают. Уже к примеру, известно, что это они привезли туда ту группу в спецовках, чей фарш размазан тонким слоем по уцелевшим стенам, да два трупа в подъезде, пусть и пока неясно зачем и куда они направлялись – не говорят собаки! В отказ идут, говоря, что им не сообщали!

Как же хорошо, когда можно попытать наконец этих мудозвончиков из компании! Как же они ей уже надоели! Впрочем, хех, мудями они уж после всего точно не потрясут, даже если по итогу их придется освободить. Её… малышки, этим делом озабочиваются в первую очередь. У них… коллекция там уже есть! Всяких, разных.

А ведь еще есть человек из Яузы, которого случайно взяли, когда всех подряд арестовывали, кто хоть как-то шевелился и выглядел странно. И его опознали после ареста! И… машину с ним взорвали прямо посреди дороги!!! Нет человека, нет двух её людей, везущих этого «Яузника» к ней на допрос, не с кого спросить. И возникает резонный вопрос – а не их ли это рук дело? Как ни крути, а эта мафиозная структура в последнее время что-то уж больно сильно активничает, и не только в Сиэле.

Скорее, в Сиэле она до недавних пор была почти спящей, проводя лишь редкие акции да торгуя дурью по углам, поделив рынок с Костяными Ногами и Могильщиками. А вот за приделами Сиэля… есть даже слушок, что это именно они убрали тех пятизвездочных сучьих деток-охотников – туда им и дорога!

Вот только выжили детки, дома они, у себя, живы, здоровы, и надо что-то с этим делать, пока все думают, что они все так же мертвы. Нужно… сделать миф правдой, пока это еще возможно.

Я сидел на выезженном клочке земли, посреди ходящего калейдоскопом ломанного пространства. С неба падал пепел, впрочем, он падал и из стекла подомной, куда-то верх, потому что для пространство под этим стеклом тут был низ, и этого стекла не существовало.

Моя грудь была сожжена до состоянии «ребра видно», вернее – ребра тоже под коптились на огне. Сзади на спине на лопатке не хватало куска плоти и виднелась белая кость со следами зубов.

Следы зубов присутствовали на бочине слева, и эта была, пожалуй, самая страшная рана – клыки пробили печень и у меня довольно сильное внутреннее кровотечение. И штопаться пространственными манипуляциями оно отказывается, слишком рваные края, и кровь все равно утекает, хоть я её и возвращаю обратно по возможности в кровоток. И я жив сейчас, по истечению горячки боя, только потому, что опять пользуюсь чужими органами, так как свои неработоспособны.

В бою же это было невозможно – разница во времени, и опасность навести на след сестры, существ, что знают толк в играх с пространством. Про высокие энергии вообще молчу, я бы сам, своей силой, её просто испарил! Хоть она и часть меня.

Так что моё тело, сейчас, как и тогда, скорее кукла на веревочках маны, чем нормально живое – слишком уж велики повреждения всего. И восстановится сам я тоже не могу, как и при помощи сестры, лишь выигрывая за счёт неё время, но как следствие таща в погибель за собой и её. У всего есть своя цена! А в моей крови сейчас лишком много всякой дряни, и полная нагрузка, переданная телу сестрицы, её и вовсе попросту убьёт.

Ладно хоть та тварь, что продырявила мне бок в восьми местах за один укус, и прыгающая через пространите как ей вздумается, игнорируя все барьеры и видя только цель, яд впрыснуть не успела! Иначе бы уже давно… просто испарился бы. Совсем чуть-чуть, но я был быстрее и убил её за мгновение до, отправив яд летать вокруг да растекаться по моей ноге. Там остался сильны ожог, полосой растянувшийся от бедра до самой ступни, но это единственное полученное мной повреждение ног – даже удивительно.

Руки, пострадали тоже не слабо, но благодаря перчаткам, все ограничилось прожжённой кожей по линии где защита кончались, да пара мелких жженых ранок и по одному порезу – порезали меня сколом пространства, как бы это не звучало смешно. Меня, и сколом! Да еще и сквозь перчатки. Все же пролом был куда-то совсем глубоко даже по моим меркам. Третий слой, как понимаю. Или все же только второй, но глубина? Неясно.

Так же у меня полностью сожжена, а потом и срезана с черепа кожа – теперь я не только лысый череп! Теперь я еще и голый череп! Ну и подрана щека почти до уха, делая мне «вечную улыбку». В общем, без хорошего целителя мне никак не обойтись. И одно радует – разлом удалось закрыть. Месяц войны подошел к концу.

В мире материальном за это время не прошло и дня. Манипуляции со временем… отнимали много сил, но я старался не допустить того чтобы там что-то еще случилось, пока я тут разбирался с проблемой. Мать, сестра, отец… из моих глаз потекли слезы.

– Как глупо. – проговорил я хриплым голосом, слыша, как кипит и шипит моя кровь на еще горячих ребрах груди, – Как глупо…

От автора:

Со следующей глав, начнется подписка. У кого беда с возможностью купить – пишите в личку. Тапки кидайте в коменты))

Глава 18

Но не время для лирики, эмоций и сожалений! Они мне сейчас никак не помогут. Мне срочно нужен целитель! Иначе я точно тут подохну и без шансов. Где там эта ткань повязки орков с кинжалом гоблина внутри? Те двое простаков говорили, что знают целителя города! Я… я просто не найду его сам! Не знаю где он! Хоть у меня и есть деньги. Те, что дали мне эти же ребята.

Ага, нашел тот лоскуток. И… несмотря на то, что я могу вновь устроить пятнадцать порталов, перемещаюсь к нему, как на маяк.

Пролом пространства, с трудом протискиваюсь в проход измерения, и с таким же трудом втискиваюсь в пространство меж каких-то парт на лакированный паркет пола. Поджигаю его слегка, одаривая раскаленным воздухом что меня окружает. Сдуваю пламя дуновением маны, что вокруг меня все еще вьется.

Пролом пространства схлопывается, парты вокруг раздвигаются прочь, в стороны. Слышатся визги, крики… а я, еще не привыкший к виденью мира обычными глазами. Уже отвыкший от влияния обычной нормальной гравитации, я некоторое время не могу нормально двигаться, и сижу на полу, преклонив колено, уперев руку в обожженный пол, сверкая своим голым черепом, полированным зубами тварей Хаоса. Но нужный платочек по-прежнему рядом, несмотря на всю шумиху.

Поднимаюсь, оглядываюсь, вижу парня-скупщика, что стоит в толпе напуганных людей, расположившихся посреди сдвинутых в кучу парт. И он тоже напуган и круглыми глазами смотрит на меня.

– Целитель, мне нужен целитель. – говорю пересохшими губами и шипя кровью на ребрах, – Срочно, – делаю шаг к цели, и толпа шарахается прочь, начиная перелазить через парты и бежать.

Кто-то там визжит сбоку на более грубой ноте, кто-то взрослый, не ребёнок. Кто-то сзади бьет стекло окна. Не вижу, не знаю кто. Кто-то швыряет в меня что-то, но это просто… разбивается об остатки барьера, что вокруг меня еще существует. Такой же как у сестры до её тренировки, только… мощнее раз в сто пятьдесят и… кажется это был стул, и его просто не стало, он искрошен в ошметки.

– Ты знаешь где он. – протягиваю руку с удивительно целыми пальцами из-за перчаток, и парень шарахается, прижимаясь к партам за спиной и отрицательно машет своей головой, – Види… срочно! – рявкаю я, и стекла за моей спиной осыпаются все вниз разом, сеча осколками всех тех, кому не повезло быть рядом.

Однако пацан очухивается от шока, и переглотнув слюну, говорит адрес. Узнаю это место, примерно, но где это конкретно? Там много зданий и прочего! И офис какой? Я буду блуждать!

– Я возьму машину… у нас есть машина! – говорит парень, пытаясь храбрится.

– Нет времени. – говорю я, – У нас три минут… две.

Беру его за руку, несмотря на протес, вновь слом пространства, и столы подле нас сдвигает прочь ещё дальше, а стену проламывает, как и потолок вспучивается. Перемещение, и вот мы уже в городе. Посреди перекрестка и потока машин. Парень пугается, шарахается, боится. Машины сигналят, объезжая, но я стою как скала. Сейчас здесь будет куча аварий, и не из-за попытки наехать на меня. Просто… голый череп всех смутит.

– Куда? – вопрошаю, и парень указывает на нужный дом.

И даже показывая окошко, говоря «Вон его окно! Там у него прием и клиника!»

Новое перемещение – нет времени обегать здания, идти, искать… просто – прыгаем прямо туда, мгновенно оказываясь в каком-то больничном кабинете, где какой-то врач удаляет прыщик с носа какой-то фифы, и заживляя получившеюся ранку без следа. Если это все, что он может, у нас проблемы.

Однако у нас есть надежда – при нашем появлении врач вздрогнул, но не отвлёкся от операции. А вот дама увидев нас, меня, начала орать благим матом, что, впрочем, не помешало врачу закончить – профессионал! Но какой у него ранг?

– Все, можете идти. – говорит он ей, и отпускает свою железную хватку.

И вся из себя красавица баба, роняя портки убегает прочь.

– А вы… – поворачивается он к нам и замирает, глядя на меня.

Взгляд его становится серьёзным, он бегло пробегается по видимым ему моим ранам, зияющими средь копоти на коже дырами в теле, остановив внимание на ребрах, что только перестали парить, испаряя жидкости тела, и начали остывать.

– Ему… нужна… я заплачу! – говорит парень-проводник, что пучит глаза рядом, не в силах подобрать слова.

– Как понимаю, главная проблема ребра? – горит целитель, хмуря брови, неотрывно глядя на мои обгорелые кости, и видя, что я толком не дышу, хоть плоть за костями до сих пор цела, и за рёберное пространство все еще герметично.

Но там все равно, внутри, все немного плохо.

– Главная проблема восемь крупных дырок в печень, – указываю я на следы на брюхе, – их пока не видно, но сейчас… – приоткрыл я одну из них, перестав сжимать там пространство, демонстрируя дырку с два пальца взрослого мужчины.

И из-за них, от печени, мало что осталось. А из-за иных повреждений, и всякой дряни в крови, орган мне сейчас очень сильно нужен.

Врач тихо матерится, и предлагает срочно занять место на кушетке. Я отказываюсь – лечи так. Мне сейчас очень тяжело двигаться. Мужчина соглашается, принимаясь к лечению. Сначала – остановить кровь в печени, что хлестала несмотря на сжатие пространства – рана рваная, даже сильнее чем от пули, плотно не сжать.

Потом переходит к ребрам, где работа та же – остановил кровь, что стала течь, несмотря на прижжённые края, пережал сосуды, к которым уже более не к чему идти, но они об этом не знают. Потом, замостил все корочкой тонкой плоти, покрыв ребра и мясцо словно бы тонкой пленкой, и… все, это всё на что он способен.

Величайший профессионализм, но… довольно низкий ранг. Он дал нам совет обратится к другим целителям, у которых все в точности да наоборот, но… потом, потом. Потом… Сейчас, чтобы выжить, мне нужен отдых.

Кризис миновал, потерянную кровь я возместил взяв донорской у сестрицы, отняв у неё половину, чтобы сам получить ровно столько же от нужного, а потому – нам сейчас нужно немного восстановить силы. Да и сестра просила не оставлять её одну в нашем тайнике, а я… оставил, хоть в том месте время сейчас и не идет толком.

С хлопком и двиганьем кушеток, исчезаю из комнаты врача, перемещаясь в нашу спальню. Запираю дверь, ведущею туда, и достаю из тайника усыпленную сестренку. Роняю на её тело слезы – бедная, бедная сестричка! Милая моя крошка…

Ложу девочку в её кровать и сам, с трудом забираюсь на свою. Погружаюсь в небытие забвенье, в восстановительный сон. Нужно отоспаться за прошедший месяц боя! Иначе…

А мать тем временем не находит себе место, пытаясь понять, куда же делся её муж, ушедший в магазин за молоком и яйцами. И почему дети, вдруг заперлись в своей комнате. Это как-то связано или нет? И почему… так тревожно на душе? И… словно бы что-то сжимается внутри от беспокойства.

– Привет сестричка, ты проснулась? – сказал я, видя, что сестрица заворочалась в постели.

– Да брат, – ответил она, начав лениво выбираться из-под одеяла, – Мне приснился странный сон… а почему тут так темно? – заметила она то, что даже в зрении маны в комнате полумрак.

Стены слегка светятся, но вот воздух… я втянул всю ману в себя, она мне сейчас нужнее. Я очень, очень, очень сильно потратился в недавнем бою. И поскольку я по итогу так и не закрыл тот осколок с тварями Хаоса, куда открылся портал прямо из тайника, а только законопатил дыру, ведущею к нему и усилил защиту тайника, пожертвовав многим ради этого, о какой-то прибыли или хотя бы частичном восполнении потраченного не может идти и речи.

И идти сейчас чистить другие осколки я не могу. И сил нет, и тело не то. Да и боюсь я оставлять одних, всех своих, двух, теперь только двух! И лишь одних женщин, боясь… потерять и их. Так что… придётся терпеть.

Терпеть слабость, боль… приходить хоть к какому-то нормальному состоянию и идти тратить все полученные деньги на целителя. А потом… потом вновь медленно, но верно ползти по лестницы силы. Пока еще есть такая возможность, и пока у меня еще хватает сил поддерживать свой тайник отдельным от Хаоса.

– Брат, а почему темно? – вновь спросила сестрица, так как я не ответил.

– Это был не сон. – грустно сказал я в ответ.

Сестра замотала головой, в глазах преступила влага, вот-вот и она вновь сорвется в истерику! И…

– Только не сорвись, – говорю ей строго, сосредотачивая внимание на звуке своего голоса, а не на воспоминаниях, не на том, что было вчера, – Второй раз я такого не переживу.

– Брат, тебе плохо? – в момент переключилась она, соскочив с кровати в один прыжок.

Пошла на голос, в самый темный угол, где тьма словно бы клубилась, так как маны там было меньше всего, и та, что залетала, и создавала из себя этот эффект клубления тьмы. А еще… сестра в этом углу сама словно бы сияла, словно бы сделана из света, была лампой в темной ночи…

– Все хорошо сестра.

– Врешь.

– Вру. – согласился я.

– Я… подвела тебя. – вновь потекли из её глаза слезы, и она упала на колени на пол, не дойдя до меня сидящего на полу в углу, и начала тихо рыдать в ладошки.

– Все нормально. Я понимаю тебя… сам, был в не лучшем состоянии от осознаний.

– Но тем не менее, – проговорила она, захлебываясь слезами и горем, – Ты… ты… ты… – пред её взором сейчас, наверняка мелькнули картинки нашего тайника, осколки того мира, и куски разорванных тварей тут и там.

Я просто чувствую, как она туда заглянула. Как посмотрела на, всё, что там сейчас осталось от нашего любимого места. От города. которого больше нет, совсем. От её домика с привычной мебелью, которой больше нет, есть лишь ошмётки. От полигона, которого даже и не найти, и даже склад с копьями, выглядит пожеванным, и порванным на части.

И наверняка вспомнила всё то, что было последним до потери сознания у меня на руках.

– Сколько. – оторвала она заплаканную моську от ладоней, – Сколько времени… ты там бился?

– Месяц. – грустно улыбнулся я ей из угла.

– Месяц, целый месяц…

– В материальном мире прошло только лишь чуть более двенадцати часов, не переживай.

– Да… нет… ты… столько дрался, а я… из-за меня!.. – вновь уткнулась она в ладони и начала реветь.

– Все нормально. Бывает. Главное, чтобы это не повторилось.

– Почему это произошло? Брат? Почему⁈ – проговорила, не прекращая реветь.

– Ты… приоткрыла заслон в барьере, что я воздвиг вокруг тайника, пустив туда Хаос. Не позволяй этому повторится. Не надо. Держи себя в руках, сестрёнка! Чтобы ни случилось.

– А если… – хмыкнула она носом, и убрала руки с лица, с вызовом и готовностью глядя на меня во мраке, – Если я у… если ты меня поглотишь, ты же станешь сильнее? Если… используешь меня… вернёшь себе одолженную силу и плоть? Ведь тогда…

– Скорее ослабну, – горько усмехнулся я, – сейчас существует триангурат материи, если будет лишь две точки – стабильность материи конструкции хранилища упадет в разы. Стул не будет стоять на двух ножках.

– Но ты же можешь создать…

– Силы в любом случае станет меньше. – улыбнулся я, и усмехнулся, – Полегчало?

– Немного. Самую капельку.

– Это хорошо. – я улыбнулся и вздохнул печально, – Кстати, если ты меня убьёшь, моя сила станет твоей. Вся.

– Брат! – воскликнула сестра, неподдельно возмущаясь и чуть ли не кидаясь на меня за подобные предложения, но сдерживаясь, и хлюпая носиком.

– Да-да. – отвечаю с улыбкой я, предаваясь воспоминаниям.

Тем, где меня убивает одна из моих кукол, которой я дал волю и свободу. В то время, когда я властвовал над целым измерением, с несколькими отражениями, населенным многими миллиардами людей. Был почти богом там, но потерял интерес ко всему.

Укрыл у себя тысячи людей, плевать хотел на Хаос с высокой башни и вообще, был казалось бы несокрушим. Могущественным и всесильным. Непобедимым, невозмутимым, и скрытым от всех, ушедшим от собственного мира в изоляцию, оставив все проблемы на созданные для своего мира Правилам.

Воспоминания о том, как я умер там, а моя Кукла, заняла моё место, потому что того желала.

Интересно, как она там сейчас? И что происходит… в том мире, после того, как у него сменился хозяин? Придерживается ли она политики невмешательства как я? Давая право слабым, решать проблемы своим сильным, а сильным, сражаться с себе подобными, не вмешиваясь в дела слабых, но и не получая люлей от очень сильных. Или же… творит сумасбродство по принципу «Могу!»?

– Брат, скажи… – поинтересовалась сестра, когда немного под успокоилась, – где сейчас тело отца? Я же… не перемололо его в фарш, как все прочие?

– Не сестрица, не перемолола, – успокоил её я, – Тело сейчас в нашем тайнике. Целое. Относительно.

– Относительно? – зацепилась сестренка за слово.

– Ну… немного помятое оно, да.

Самую малость, да, но я не сумел его от всего оградить. Да и не пытался – были иные приоритеты, например – моя сестренка.

– Матери… матери покажем? Как вообще… будем ей все рассказывать? – шмыгнула девчонка носиком, и из её глаз вновь потекли слезки дорожками.

– Как рассказывать… даже не знаю. – вздохнул я печально, – А показывать… ты как вообще себе это представляешь? «Мам, мы тут это, тебе тело папки принесли. Мертвенкое оно маленько. Забили его ногами, пока мы в сторонке стояли», – с грузной усмешкой я вздохнул, и сестра сделал тоже самое, не прекращая беззвучно реветь, – Или вот – мам, мы тут были в соседнем доме, гоняли любителей за нами подсмотреть. А потом приперлись неизвестные, запинали одного из своих и это наш папа был.

Сестра на мой спич хмыкнула, после чего заревела уже вслух, вновь утыкая лицо в ладошки. Но плачь продлился недолго, и уже через пару минут, она, вновь утерев слезы, решила задать новый неприятный вопрос:

– Как вообще… как вообще это произошло? Почему… отец ведь был сильным! Очень сильным для простого человека без магии! Как его могли… забить ногами. Да еще и… какая-то сучья баба… – прошипела она со злобой сквозь стиснутые зубы. – Она умерла слишком быстро. – шепнула, отведя моську в сторону, сжимая кулачки, и явно думая о том, что убила убийцу слишком легко и просто, и удовольствие стоило бы растянуть на недельку другую, что бы успело надоесть, да вышла вся боль.

Но это вряд ли было бы так, так что хорошо, что сестре просто некому мстить. Месть… плохое блюдо, если его есть смакуя. От этого… течет крыша.

– Согласен. – согласился я с последним словом сестренки, ведь немного обидно, что все вышло так, и я так и не узнал, кому это было нужно и зачем все это было сделано, – Впрочем – смерть есть смерть, нам незачем уподобляться подобным ей мразям, и пытать пред убийством тех, кого хотим просто убить.

– Эх… – грустно вздохнула сестренка, явно не соглашаясь с такой моей позицией.

– А насчет «как»…

– Да, она же тоже не была охотником! Ты сам это говорил! Так… как?

– Артефакты, сестриц, артефакты. На ней была целая куча всякого, от чего она даже походила на охотника по магическому фону. Помнишь?

– Да… – грустно сказала сестренка, прекрасно помня, что хотела ту длинную прихватить с собой для допроса.

– Её браслеты, к примеру, те, что взорвались…