Текст книги "Кукла 5 (СИ)"

Автор книги: Мир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

– Ай!

Временами проходя сквозь них.

– Мммррыыыыыыы…

Пусть и с трудом просачиваясь сквозь бетон, словно сквозь желе и… временами застревая в них филейными частями! Усиленно толкая собственный же зад своими руками. В попытках заставить его пропихнутся сквозь стену, выгну тело в проход, в открытую дверь, мимо которой пошла через стену… зачем⁈ Промахнулась? Мимо раскрытого проёма, да?

Ну теперь вот, тело там, по ту сторону, изгибается. Попа тут, и попу эту ручки толкают…

– Брат! Помоги!

Придется помочь! Куда же мне деваться то? Вытолкнуть эту крутую задницу из этой стеночки, что бы бедненькая не корячилась, и не сделала мне в стене дыры, своим манобарьром. Тут конечно еще вопрос, кто кого, стены или сестра, на которой сейчас, во исполнение нашего уговора, нет её брони, но – магии в стенах запрещено вредить нам двоим, так что магия эта, при необходимости, сделает дыру в бетоне, а не в сестре, как бы контурам не хотелось обратного, и сохранения целостности стен.

– Эх…

Или не застревая… она ведь не застревала, да? Просто… нарочно так встала, да⁈ ЗАЧЕМ⁈

– Братик! Ну ты… мог бы и сам мне помочь выбраться!

– Так я и так, – кривлю я морду, пытаясь понять, в чем прикол и смысл этой пантомимы, с частичным застраиванием в стене, нарочно учиненной Линой.

Она ведь и ходить сквозь стены то фактически не умеет! Это у неё… не первый раз, не, но в первой десятке! Но при этом… туда же! «Помоги, попка застряла!» А если бы… её по полам разрезало? БРРР! Не хочу я что-то собирать две части Лины воедино! Морока та еще! И сестренка точно будет прикована к постели месяца на два минимум, ведь её структура куклы, тоже, будет порублена.

– Руками! Руками! Лично! А не просто выбрасывать меня из стены, – с чего-то обиделась деваха, глядя на меня, надувая щечки аки хомячок, и потирая «отбитую» попку, которую она совершенно точно не отбивала, и вообще, выпав из стены, упав на совсем иной бок, не тот, что трет.

А трет она… булку иную, ту, что кверху, выставленную ко мне, словно на показ. И… выставив её явно не просто так, а в эдакой позе, словно бы привлекая внимание. Но не к ранению, а…к чему-то иному! И типо встать не может! Падает, встает, падает, делает позу жвг, жопой выше головы, стоит на трясущихся ручках-ножках, словно новорожденный жеребенок, только вставший на копыта, и еще ходить не умеющий, слишком ножки слабые, и вновь падает, и все так же, ягодицей кверху.

Какой-то у неё явно неправильный баланс в теле на эти битые булки! То застрянут, то выставятся на показ… и… я ведь видел все эти позы кое-где! Кажется, я ей не те книжки принес в последний раз! И тот учебник по биологии, был… не совсем по биологии, и не совсем учебником, и сестра решила проверить на мне, техники, что «Безотказно действуют на мужчин!».

– Не действуют.

– Да ну тебя, брат. – скривила она моську, взглянув на меня из позиции лежа, но уже без оттопыренной попы.

Зато ходить сразу научилась! Поняв, что все без толку, и не всему писанному, можно верить, и не всё изученное, нужно проверять на мне.

Спокойно встала, махнула рукой, и ушла.

– Бука!

Язык показала, и скрылась в детской, позволив мне и дальше спокойно попивать чай с молоком – молоко сухое, то самое, что наворовала сестрица с того молокозавода!

– Вкусно!

И кажется… у меня потихоньку начинают отказывать почки. Нда.

Глава 3

Перемещаюсь к компьютеру – топать как-то лень, так что вместе со стулом, что выезжает вместе со мной из стены. Последние пару метров, тащу табуретку по ламинату уже сам, ножками, и аппарат включаю ручками – увы, техника слишком чувствительна к магии, чтобы и тут ленится лишний раз!

Начинаю изучать вопрос своего состояния, и то, где нам срочно добыть денег. Деньги сейчас нужны вот просто позарез! И на лечение, дырок в теле и отравления, ведь это «недомогание» само по себе явно не пройдет! И банально на то, чтобы всунуть предкам пачку купюр в руки, и сказать «Вот! Мы заработали!». Чтобы… не ворчали, ага.

Не говорили, что мы ездили решить проблемы с карточками и деньгами, а в итоге – так ничего и не решили. И только зря потратили время и деньги, когда могли бы… чем-то иным, более полезным заниматься.

Хм… купюр? Черный рынок, да? Вернулся к тому, от чего ушел? Пришел к тому, от чего бежал. Ведь я изначально имел мысль, просто побарыжить хламом с подземелий, и заработать себе на жизнь, да сестре на спокойствие. Не ходить в школу, не бить поклоны, не общаться с детьми…

– Всё из-за них…

– О ком ты, брат? – нарисовалась в дверном проёме мордочка сестры, что топала в туалет, и услышала мой вскрик.

– О школе.

– А… да… Наверное. Да. Не хочу туда идти. – вздрогнула она всем телом, и поняла, что сейчас уссытся, видимо слишком много чая выпив, и убежала в туалет.

Один бы я еще вытерпел это все, и кланялся бы всем, кому должно, мне то как-то все равно! Надо – сделаю! И десять лет за партой – фигня вопрос! В моем представлении и не срок! Но вот для сестры… для неё это треть жизни! МНОГО! Значимый период, и она совсем, вот совсем не хотела проводить его в поклонах не пойми кому, но очень важному.

А я… кто я такой, чтобы отказать ей в такой сущей малости? И даже не жалею о поступке! Это было… интересно! И не к такому уж плохому результату привело – одно то, что родители в курсе, что мы охотники, и даже, фактически, нас поддерживают, уже дорого стоят. Они… дороги мне! Пусть и не столь сильно, как сестра. Все же… моя психика явно сломана, и я очень сильно привязался ко всем этим людям.

Привязался к этому мигу, в скоротечной вселенной… и, наверное, это даже хорошо и правильно! И это и есть, нормальная жизнь.

О! О нас уже вовсю пишут в сети! О том, какие мы славные, и мертвые. О том, сколь печальна участь молодых… и как бесславно мы пали от рук бандитов, которых непременно найдут и покарают, но потом. Когда-нибудь, возможно.

Впрочем – о нас я как-нибудь потом почитаю! Сейчас, важнее почитать для нас, для себя! И если обобщить медицинскую суть медицинской литературы, прочитанной по теме в сети, то… нам надо в аптеку! И половину имеющейся в квартире наличности – мда.

Объедаем мы родителей, объедаем! И как при таком вот… просто брать, и запирать их в безопасных условиях нашего дома, нашей квартиры, чтобы не трястись от страху за них, каждый раз, как они уходят на работу, переживая как бы чего не случилось⁈

Запереть, чтобы не переживать, что их похитят! На веревки уведут, чужим именем назовут… нас шантажировать начнут! Заставляя делать то, что мы не хотим, и ладно если это будет какая-нибудь ерунда, вроде работы созидателями оружия для армии, в подземной лаборатории!

Вообще фигня проблема! Что там такого, страшного, в этом подземелье? В обычной, хех, кузнице. Но подземелий! Там можно вполне с комфортом пожить и сто лет, и двести, хотя по факту, хватит и половины от сотни, чтобы сдерживающий нас фактор, просто… умер от старости.

А ведь могут и на геноцид сподвигнуть могут уникумы! Решить, что надо вон тот вон город-страну-нацию уничтожить, и давайте в путь, иначе ваши предки будут умирать долго и мучительно. И… нам придется выбирать, они, или это грязное дело.

Впрочем, выбор это без выбора. И родители… мне их жаль, но устраивать резню, во имя еще большей резни – не в моих и не в наших интересов. И если мы начнем геноцид, то подпишем себе смертный приговор, а взятые в заложники предки, итак не будут иметь шанса быть отпущенными, а только освобожденными.

Эх, почему я не встроил никакого маячка в часы родителей⁈ Вот совсем, не подумал о таком почему-то! Наделил часики массой защитных функций, в том числе и довольно агрессивных, с возможностью подпитки из внешних источников за счёт поглощения тварей Хаоса, а банальной магической метки не поставил.

Ах, да! Метка бы противоречила самой идее этих часов! Скрытия и незаметности. Сверкала бы так или иначе магией, и… делала бы часы заметными. А так… конструкт сливается с телами носителей, делая их ближе к охотникам, чем к людям, но без всяких там магических цац на руках. А любая цаца, будет прятаться под магию, скрываться, и не работать, в случае с магическими передатчиками – даже отдельный артефакт не создашь и не наденешь! Только новые часы, с нуля создавать, с иными параметрами и структурой.

Но зачем мне это сейчас? Сейчас уже очевидно, что родителям если кто и будет угрожать, то это не кирпич на голову, не горшок с цветами из окна, от чего я и делал защиту, встраивая её в часики, оберегая предков от банальных случайностей, и нападок неких магических тварей. что цеплялись тогда к отцу раз за разом.

И даже не лихой водитель на перекрестке им грозится! От которого мой конструкт в полной мере не спасет, но последствия сильно сгладит, и шею, как пример, точно не даст сломать раньше, чем сломаются все ребра. Он… не монолитен, и прикрывает разные участки тела с разной силой, где-то обвиваясь словно жгутами в десяток слоёв, а где-то и одного толком нет.

Не грабитель в подворотне, и не коллеги-бухгалтеры по работе, не поделившие скрепку! Если кто и придет за нашими родителями со злыми намерениями, то профессионалы! И от таких людей мои часы никак не защитят! Вот совсем, не тот уровень! И тем более не спасут они предков от охотников, если кто-то из них, решит потрясти папку или мамку на предмет оставшихся родителям в наследство артефактов от их особо одаренных детей.

Безопасность для них есть только в пределах нашей квартиры! Вот только… Безопасность, да? Хех! от голодной смерти в четырех стенах их кто спасет⁈ Они ведь не охотники! И мясом с монстров долго питаться не смогут! Мана тварей погубит их, убьет!

Родители простые люди! Им нужна простая еда! И эту еду нужно где-то брать! Где-то покупать! Ну или хотя бы воровать. И где, и кто её для них достанет⁈ И домой доставит… Мы? Голые и нищие, без гроша за душой, мертвые пятерки?

– Да уж… дела… сеструх! Пойдем, дойдем до аптеки! Дело есть.

– М? – высунулась её мордочка в дверной проход в комнату, словно бы она только и ждала моего вопроса, хотя на самом деле топала в детскую из туалета, где сбросила не только лишнею жидкость, но и твердость, – Ты спятил⁈ – смерила она меня взглядом сверху вниз, как видно оценив мой внешний вид по достоинству.

И желтизну, и красные глаза…

– Вот потому и надо…

– Да уж! Тог… ааа… – хотела она сказать что-то иное, но замялась, потеряла нужные слова, и в итоге и вовсе сдулась, не зная, что сказать.

Встряхнулась, сосредоточилась, посмотрела на меня глазами полными решимости.

– Я сама схожу! Одна!

– Тебя из стороны в сторону мотает, как на корабле в шторм, – скривился от такого дела, глядя на неё, и припоминая то, как она шла от стенки к стенки по дороге из сортира, а в сортире, чуть мимо толчка не промахнулась, пикируя, на стульчак.

И это я не вспоминаю тот факт, что она сейчас в принципе порой не контролирует свое тело, что решает начать дрожать и спазмироватся явно само по себе, от восстановления защемленных нервов в шейном отделе позвоночника.

У неё, так-то, очень серьёзная травма! Пусть она и не понимает этот факт до конца. Ведь боль, тоже блокирована.

– Вместе пойдем! В режиме кентавра!

Я за ноги, что хоть и простреленные, но кости целые, и двигать ими я могу, пусть и хромая. А сестра… имеет не настолько побитый вид лица, как у меня! Хотя бы в части глаз, а с остальным поможет грим.

– Ты уверен? – вновь смерила меня сестрица внимательным взором сверху донизу, поджав нижнюю губу, как это делает мама, когда чем-то явно недовольна.

И эмоция эта явно неистинная, а напускная, сестрица проверяет эффект, какой дает эта вот, слизанная с родительницы мимика. Учится даже в таком состоянии! Молодец! И я ею горжусь! И эта еще одна причина, почему сеструха будет сверху, торгуя личиков – у неё с эмоциональной маской все лучше, чем у меня!

Да и язык подвешен как надо, пусть она и теряется временами, когда собеседник говорит «не по тексту», или разговор ходит в неожиданное русло, незнакомую сферу, где сестренка может только плавать, а иногда и какать. Не говоря уже о том, что принятия решений, ей порой очень тяжко даются.

– Уверен, вполне! Заодно потренируешься отыгрывать роли! Тебе же нужна практика, ведь так?

Она кивает в ответ, сознаваясь, что кривляться пред зеркалом ей надоело, а я тот еще чурбан в плане демонстрации реакции общества на ту или иную позу. Она прекрасно осознает, что ей, учащейся на книгах, категорически не хватает практики общения с людьми! И ни я ни родители, этими людьми быть не можем.

Ей нужна практика! Ей нужно отыгрывать разные роли! И на разных людях! Учится… манипулировать! Или хотя бы подавать себя в нужном ключе. А не сидеть взаперти, в тайнике, неделями, играя лишь для самой себя, кривляясь, глядя на собственное отражение. Так… много не достигнешь! И быстро упрешься в потолок понимания, имея лишь одну, собственную точку зрения. И по факту – уже.

– Так что попрактикуемся! Сегодня… будешь у нас, злобной уродливой ворчливой и стервозной бабой!

– Брр! – встряхнулась сестра, и сложила ручки на груди.

Отвернулась от меня в пол оборота, вздернув носик, сделал губки бантикам, и выдала капризным тоном маленькой девицы:

– Нит! Не хочу! – повернула голову, не меня позы и выражения лица, показала язык, добавив слова, уже иным, с скрипучим голосом старухи – Но сыграю! – словно карга многолетняя, старая, с завалинки печи скрежетающая, на глаза не показывающаяся.

Актриса! Профессионал! Покорительница сердец и театров! – и я рассмеялся в ответ. – А так же завалинок и печей, и гроза всех детей!

– Что? – продолжила скрипеть карга, хотя сама сестра, если сдерживается со смеху, и улыбка так и лезет на уста.

– Иного ответа я от тебя и не ждал.

– Ну почему же? Я бы могла предложить иной вариант! Например… старая сгорбившаяся бабка! – сгорбилась она в проходе, говоря все тем же голосом, решив соответствовать обликом словам, и высунув из руки копьё древком вперед, опершись на него, как на клюку. – Внучок, и как тебе не стыдно⁈

– А может дед?

– Да не! – распрямилась деваха, перестав корчить роль престарелой перечницы и начав говорить нормально, поглядывая на древко копья, смотрящее теперь в потолок из перевернутой ладонью к верху руки, – У меня лицо, даже под гримом, даже под пластилином, все равно не мужское! Оно… – задумалась сестрица, навалившись боком на дверной косяк, и убирая копье обратно в тайник, – детское? – взмахнула рукой, глядя на меня.

– Ага, а потому бесполое, и нас друг от дружки трудно отличить по лицу.

Сестренка поглядела на меня, внимательно изучая лицо, о чем-то задумалась, погружаясь в себя, до чего-то додумалась, сама себе кивнула, и сделала вывод:

– Да не, лица то у нас как раз разные! А вот тела, если меж ног не смотреть, одинаковые! Да и то… – стала она водить взглядом по моим рукам-ногами, и торсу с животом, вновь погружаясь в мысли, – есть отличия. Мы… не одинаковые? – вновь взмахнула ручкой, и вновь задумалась, словно бы пытаясь понять, хорошо это, или плохо.

Но на этот раз додумать мысль я ей не дал, и пояснил свой выбор «роли» для сестры и облика для нас обоих:

– Вот именно поэтому, потому, что мы дети, никаких стариков изображать мы не будем. Любой, кто увидит такого «старца», хоть сколько мы ему морщин налепим, сразу поймет, что дело нечисто. Догадываешься почему?

Сестра, вышла из дум, и снова вперила взор в моё лицо. Смотрела долго, внимательно, что-то там изучая, а потом зацепилась за очевидное – за глаза. И сразу всё поняла.

– По глазам все поймет, да?

– Ага, – кивнул я, соглашаясь, – И по их пропорциям к голове.

– Но… можно ведь… надеть платок? – показала она ручками, как будто завязывает на голове косынку, отлепляясь от дверного косяка, и вставая ровно, – Подложить под него что-нибудь… – словно бы поправила она этот невидимый платок, подсовывая под него жмень ваты, – или надеть два три слоя.

– И выставить все лицо напоказ, под обрамлением платка, да? – не согласился я с её предложением.

– Ну можно… неплотно надеть! Аки капюшон! – показала она ручками, капюшон, словно бы накидывая его на голову.

– Вот потому мы и будем вредной, но молодой и уродливой.

– Ладно, – махнула сестренка рукой, и уже хотела уйти, собираться, но тут смекнула, за еще один вопрос, – а почему уродливой?

– А какой еще, может быть низкорослая дама, с кривыми ногами в длинном плаще и пузиком под плащом?

– Эээ… ааа… поняла! – смекнула она, почему все так, и убежала прочь, готовится к параду, подбирая одежду, потроша мамкин шкаф.

А я подумал о том, что мне как бы проще самому все из шкафа взять-достать, чем потом после сестры все нормально складывать обратно, чтобы мать ничего не заметила. А сестра, побежав до спальни, запуталась в собственных ногах, упала в коридоре.

Ругнулась, поднялась, вновь упала! И на этот раз – не нарочно! И передумав идти в спальню, до детской добиралась уже на четвереньках, и тоже, не потому, что хотела поиграть и что-то там проверить, а потому, что ноги решили, что ходить им негоже, и их судорогой трясет, от все тех же проблем с нервами.

И ощущения при этом сестрица испытывает явно… не самые хорошие! И её эмоции, настоящие, и не игра, как и не самые приличные словечки из детских уст – кажется, где-то средь книг, был и сборник матерных частушек! Или… это она просто из художественной литературы, что тоже, явно средь книг попадалась, нахваталась?

Все же я слишком плохо мониторю то, что попадает к ней на чтение! И в основном сужу по обложкам, а там, под коркой с невинным названием «Как построить мост» может запросто оказаться ненавистный сестренкой любовный роман, с описаниями погоды на пять страниц, и платья на десять, да без сюжета! А книга с названием «Систематика поведения общества» может оказаться трактатом философским, к обществу отношения мало имеющему.

Про книги с названиями «Как украсть коня» и «Семьдесят лет биологии» я вообще промолчу, ведь под бесцветной обложкой этих книг пряталось какое-то явное порево, с садо-мазо уклоном – родители у нас шалунишки! И книжки эти вообще-то их достояние, и прячутся они в тумбочке в спальне, где сестренка их сама нашла, изучая вещи предков от скуки.

И она уже взрослая девушка! Так что сама решает, что ей читать, а что нет. И список книг с поревом в её интересы не входит. И у неё от такого уши не вянут, и глаза не текут, как и от книг, полных мата, просто… безынтересно ей подобное, у неё иные цели в жизни.

Так что пусть читает что хочет! Но… рот ей прополоскать мылом все же стоило бы! Одно дело читать, а другое дело делать! И ругаться почем зря, когда уже приступ прошел, и до койки дошла, и всё уже нормально так-то, просто злость на былую боль и слабость берет, и слова матерные так и лезут…

– Да епрать вашу кочерыжку якорем в удила!

Не, не, это явно не то, к чему стоит приучать мою сестреночку!

– Сестрица, смотри что у меня есть! Вот мыло, а вот ведро, а вот вода, мочалка, и твой рот. Сейчас все это совместим!

– Ладно! Ладно брат! Не буду больше матюгаться! Не буду! Честно! – отползла она от меня подальше по койки, забиваясь в угол, словно в страхе, – Ну… только если для дела, ладно?

– Ладно, – вздохнул я, понимая, что иногда, для образа, и говорить придется… вульгарно! Пусть я и надеюсь, что нам это никогда не понадобится.

И той же уродливой теткой выход в люди, мы ограничим парой раз – до аптеки, да до денег. Правда, пока что не особо понятно, где эти деньги брать, и… как выйти на этот черный рыночек, единственное место, где мы сейчас можем раздобыть наличку в кратчайшие сроки.

Глава 4

Одна уродливая тетка из нас двоих вышла на загляденье! Мамино пальто, что у мамы было по голень, а на нас двоих, почти по полу волочится. Мамины же туфли, в которые мы набили ваты от души – ножка у меня сильно меньше маменькиной! И иначе бы просто болтались туфли её на мне, рискуя потеряться.

Юбка карандаш, что я натянул на себя почти по самые ноздри, а вернее – почти по самые плечи! Зато надежно скрыты ноги! И только носки туфель при ходьбе, будут иногда торчать. Блузка под плащ на сестренку, причем, не мамина! Косынка на голову, неясного хозяйствования, возможно даже бабушкина, и мамина панамка сверху.

Бельевые плечики в плечи, чтобы не весела одежда как на вешалке, выдавая реальную фигуру тощих нас, рукава подвернуть вовнутрь – уродина так уродина по полной! И не только ноги короткие, но и руки тоже! Заодно, подвернутые внутрь рукава, дают рукам хоть какой-то объём, и не веточки, внутри болтаются.

Тонна «грязи» на лицо Лины, для макияжа!

– Чешется!

Её ножки под плащом, на моих плечах, что как ноги снаружи невидны, она их к моему телу прижала, но бугорок где-то на животе «тетки» её колени создают, словно бы дама, мало того, что с короткими руками, и маленькой головой, так еще и то ли толстая, то ли беременная…

– Ну и страхолюдина! – сказали мы хором, стоя пред зеркалом, и любуясь на итоговых самих себя.

Вернее – на получившеюся барышню! А если добавить к виду и то, что мои маленькие ножки под плащом и походку даме дадут специфическую…

По меркам какого иного мира или страны, получавшаяся из нас двоих дама, еще куда бы ни шла, да, стремная, но молодая! И довольно стройная! Пусть и без сисек, с животом, но широкоплечая, а значит – работящая! И с широкими бедрами, из-за плечика за моей спиной – детей рожать может! Да и задница Лины выпирает бугром сзади, давая определённые формы попы…

– Скорее грыжа на пояснице… – комментирует свою филешку сеструха, когда я повернулся к зеркалу боком, чтобы она поглядела на сей выступ.

– Сместись вперед, а я голову буду пригибать, – скомандовал я, и сестра обняла мою бритую черепушку покрепче.

И… её трусы почему-то мокрые!

– И почему? – вопросил я за дело, все же это не очень приятно, мокрая ткань, холодящая шею.

– Не спрашивай, – смутилась она, отводя взор от зеркала, будто я так не вижу, ведь мне и зеркало то как-бы ни к чему, я в него и не смотрю, я в нем отражения и не вижу.

– Иди как поменяй! – скривился я от такого, корча мордой под плащом, и сестренка вернула взгляд отражению.

– Да ладно, мы столько наряжались….

– Иди! – настоял я, и наш кентавр вынуждено распался.

А я подумал о том, что ей надо бы мне вообще на голову сесть! Обхватив черепушку ногами, и так ехать. Сил удержатся хватит, а дама в плаще получит больше росту, меньше животу – колени торчать не будут! Попа из спины тоже торчать перестанет, да и плечико за моими плечами станет ненужно, и не будет риска его потерять.

– Лин, у тебя опять трусы мокрые. – проговорил я, когда деваха вновь села сверху, усевшись на мою бритую маковку, покрепче обхватывая её ногами.

– Пошли уже брат! Иначе мы так никогда не соберёмся!

– Проблемы? – озаботился я ситуацией, ведь у неё, все же, совсем недавно был сильно поврежден позвоночный столб, и это накладывает немалые проблемы с контролем над телом!

В том числе и над его такими функциями, как удержание в себе экскрементов и мочи, и… похоже, ей не хочется об этом даже говорить. Стеснятся.

– НЕТ! – ответила сестра крайне резко, что прямо говорит – проблемы есть! Но гордая воительница их никогда не признает.

– Точно? – намекнул я на то, что можно мне и не врать.

– Да!

– Тогда не ерзай так на моей лысине! – прокомментировал я то, что девица никак не может устроится на моей маковки, двигая бедрами туда-сюда, полируя мокрой тканью и без того блестящею голову. – А то люди могут подумать, что это у дамы еще глисты в животе размером с руку.

– Ладно… – пробубнила сеструха, и сползла почти до затылка, а затем вернулась обратно и вновь поползла.

– Ну я же просил!

– ЧТО⁈ Мы еще не вышли! И я… просто устраиваюсь, вот!

– Ладно…

И вообще, эта все ситуация, с тем, как сестренку сейчас мотает из стороны в сторону временами, не держат ноги, и она в них порой путается, словно в лесу, или вот как сейчас, не может удержатся на моей голове, и не может удержать в себе мочу, наглядно демонстрирует две парадоксальные вещи:

Первая – она все же кукла! Ведь её регенерация тела. не настолько сильна, чтобы вернуть надорванные связи нервов меньше чем за сутки в состояние как было. И будь она человеком, все, что сейчас могла бы, так это лежать в койке, и гадить под себя, что сейчас происходит лишь отчасти, с легким недержанием.

Она бы поправилась! И вновь бы ходила и бегала, даже после такой травмы, даже будь она человеком. Не умерев сразу, и не получив гематомы, это не проблема! Но на реабилитацию ушло бы время, и много, очень. И реабилитация требовала бы много труда, страдания и работы, над возвращением утраченного контроля над телом. И возвращения привычных связей меж командами мозга и нервными волокнами тела.

И все это очень небыстрый и тяжелый процесс! И не каждый вынесет тяжесть прохождение через него, и ни каждый сумеет вернуть себе всё, что утрачено. Кто-то сдастся, и былые связи канут в небытие, и былая форма, станет недоступна, ведь нервы от забытых мышц, будут идти в никуда. Да и сами мышцы, со временем атрофируются и пропадут, исчезнут, растворятся за ненадобностью.

А она ходит! И сейчас! Спустя меньше суток, от попадания по шее и смещения позвонков! А не когда-то там. И лишь слегка мокнет, а не мочится. Контролирует себя в приемлемом уровне! И пред угрозой никуда не идти, даже перестала сползать с моей маковки вниз на шею! И за время спуска по веревке под плащом невидимкой, надетого сверху пальтишки маменьки, так ни разу и не соскользнула!

А парадокс её природы в том, что она – все же человек! Ведь будь она обычной простой куклой, что недалеко ушла от мясного голема, и ей было бы напрочь плевать на перебитые нервы, на нарушение связи меж мозгом и телом, на то, что сигнал от мозга может не доходить до рук и ног, а сигнал от конечностей, до самого мозга обратно.

Она бы перебитый хребет даже бы и не заметила! И вообще, существовала бы словно отдельно от тела! Словно б это её костюм, экзоскелет, боевой робот или голем! Боль которого – не её боль, и плевать ей на оторванные руки и ноги, пока их можно пришить-вернуть обратно. Вопрос лишь в чувстве утраты механизма, а не в том, как жить дальше, и сколь сильно ноет дырявая щека.

Для неё бы не было боли, и всего прочего. Но она есть, она все чувствует! И боль, и прикосновения, и человеческие нужды, и неважно то голод, щекотка, или желания поспать – всё ощущает! Полноценно, и как человек.

И я бы даже сказал, что до случившегося происшествия со смещенным позвоночником, она была человеком процентов на девяносто, фактически настоящим! И свою магическую суть исползала лишь как вспомогательный орган, даже мысля исключительно человеческим мозгом, рассуждая человеческими критериями, используя алгоритмы человеческого разума, или близкого к таковому.

Сейчас, боль, неудобства, невозможность двигаться как привычно, заставляют её активизировать забытые функции управления собственным телом как марионеткой. Это всё в ней есть, это всё в неё заложено! Она изначально всё это могла! Это её природа.

И тогда, давно, только после рождения, встала на ноги уже на третий день, двигая своё тело, словно куклу на веревочках из магии, до этого умудрившись дважды сломать собственную шею, что еще не держалась нормально, но даже этого не заметила. Ведь мозг ребенка выполнял у неё лишь вспомогательные функции, по большей части лишь сигнализируя, что он есть, и тело без него умрет, а без тела – умрет и она сама, прекратив существования и свою службу хозяину.

Но приказ, не отсвечивать, и просто жить, был выполнен… с излишним усердием. И Лина слишком привыкла жить человеком, маленькой девочкой, с любящими родителями, что позабыла о своей природе. И о всех тех знаниях, что я в неё заложил. И я искрений рад, что так получилось! Это делает её, пусть не прям уникальной, но очень необычной, из всех моих кукол, что я когда-либо создавал.

И пусть, я пока боюсь делать смелые прогнозы, хоть и хочу верить в лучшее, но потенциал этой крошки… огромен! А её личность… внушает оптимизм! И веру в то, что это зверек, когда вырастит, не будет пытаться меня убить.

Я верю, что она не сбежит от меня! Как прочие, забыв о создателе на столетия. Верю, что сила её не развратит, и не заставит желать БОЛЬШЕГО, ведь тогда… у нас один источник магии на двоих, и вопрос во владении им, вопрос перетягивания одеяла – один из нас может владеть всем, или ничем, или пополам. И воевать с такой будет очень сложно.

Сейчас этот баланс девяносто на десять, и сестра еще слишком юна, по меркам вечно живущих, и слаба, на фоне меня, чтобы пользоваться даже этими процентами в полной мере. Угрозы она не представляет совсем.

И я согласен отдать даже больше половины, когда она подрастет и освоится! Но если сестра потребует больше шестидесяти процентов, это будет означать, что она хочет ВСЕ и останавливаться ни на семидесяти, ни на восьмидесяти не будет точно. И придется решать, и решатся, кто из нас двоих останется и будет дальше жить на этом свете.

Впрочем, это вопрос далекого будущего! А сейчас… мне разве что интересно посмотреть на то, какую модель жизни она выберет – как человек? Существо, которым она фактически была все эти годы. Или магическая кукла? Которой она родилась и является по природе. Или состряпает из себя что-то иное? Например, нечто такое, близкое к моей форме существования, энергетическая жизнь…

– Пробежимся еще раз по списку, – сказала сеструха, прерывая мои думы, когда мы, остановились в подворотне, чтобы сбросить невидимость, и двигаться дальше уже в облике стремной тетки, – Вот этот весь список, да? – повертела она в руках бумажку, на которую я выписал все название препаратов и дозировки, а также цены, – и вот по этим ценам, – закусила сестра губу, силясь всё запомнить за одно прочтение.

– Там еще на обратной стороне есть. – усмехнулся я, не глядя на бумажку, – То, что выделено красным…. Покупка под вопросом.

– Что-то запрещенное? – поняла она все по-своему, хоть мы и обсуждали, что запрещенки тут нет.

– Скорее… что-то очень дорогое.

Половина всех денег родителей, что те откладывали на нашу учёбу на два пузырька! Конские бабки! Но что-то чуется мне, что эти лекарства, все же придется выкупать, иначе… будет плохо. Кажется… с печенью у меня совсем беда-беда! И будь я простым человеком – орган давно бы уже отказал и подох, а следом и я сам. А жить без тела, я, хех, как бы не умею! Даже теоритически.

Топаем из подворотни, идем до аптеки. Сестра, явно мондражирует по дороге, тихо вздрагивая и трясясь. Пред самым входом, берет себя в руки, и нацепляет маску злобной стервы, согласно роли. Заходим – толпа, очередь. Сестра – оглядывает злобным взглядом толпу баб, собравшихся в аптеке – кажется, мы не вовремя! И тут какой-то час пик! И злобные тетки злобно смотрят на товарку.