Текст книги "Кукла 5 (СИ)"

Автор книги: Мир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

Глава 21

– Девочка, может всё-таки отойдешь, пустишь нас внутрь? – обратился ко крошке пред дверью мужчина с усами, вышедший вперед, словно парламентер.

Девочка подняла на него голову и посмотрела снизу-вверх. И хоть у её маски и не было никаких прорезей для глаз, мужчина уверен и готов поклясться – кроха именно смотрит на него, и, ему, почему-то кажется, что даже узнаёт! Но вот только где он мог её видеть? В его голову сразу лезли мысли о двух маленьких детях, прячущихся под столом, напуганных и несчастных, в квартиру к которым вломились неизвестные и устроили в доме пожар.

Тогда он с напарником вынес деток из горящей квартиры на руках. А еще тогда девочка укусила его за руку, оставив по итогу шрам, что никак не хотел заживать. А еще он угостил их конфетами! И они были очень рады этому подарку, начав есть их прямо там, прямо сразу, строя при этом умильные мордашки. А у него сейчас, как назло нет с собой ни единой конфеты.

– Уходи, я не хочу тебя убивать. – сказала девчушка пред ним откуда-то из-под маски.

– Не хочет убивать⁈ – вылезла из толпы взъерошенная краля, недовольная всегда и по жизни, но сегодня в особенности, ведь сегодня у неё день не задался с самого утра, а уж после обеда…

Вызвали не пойми куда, оторвав от очень важных дел сбора податей с новой точки что выдалась упрямой. Требуют не пойми-что, словно совсем кукухой потекло высшее начальство, и надо им, позарез, «взять штурмом» какую-то квартиру с рецидивистами! Будто ради этого нужно столь много народу, и столь важных людей от дел отрывать! Хватило бы и простого мужичья, да одной мисс, для этого, да.

Да еще и девка мелкая, наглая соплючка! Дорогу смеет преграждать! Она вообще, понимает с кем разговаривает⁈ И кому смет путь преграждать столь наглым и бездумным образом! Не разумеет совсем по малолетству, что нельзя столь много столь важных людей задерживать столь бесцеремонно⁈ Да еще и в таком виде! И можно без труда различить наличие у нахалки максимально идеального тела!

– Сопля! Да мы тебя тут на куски порвем! – вскричала дамочка из-за спины усача, пылая гневом, окинув нахалку пристальным взором и оценив все, его бы не хотела видеть.

И судя по тому, как сам усач на неё смотрел с опаской и трепетом, напополам с презрением, была она ему, не кем-то там, а скорее всего непосредственной начальницей!

– Чего вы стоите⁈ Стреляйте уже! – обратилась командирша к бойцам из спецназа, только что подошедших, протолкавшись сквозь толпу, ребятам с автоматами, в которые заряжены магические пули «второго ранга».

– Там же наш на линии огня! – возмутился глава отряда, не желая задеть своего.

И вообще, стрелять в ребенка, да в жилом районе.

– Плевать! Стреляйте! – возмутилась баба, еще больше свирепея наглости окружающих её остолопов, а усач понял, что пора валить.

И хоть ему подобное и было поперек горла и сердца, и смерть ребенка не то, чтобы он желал допускать, но все равно ломанулся прочь от маленькой девочки с копьем, бегом, желая поскорее убраться с линии огня и прочь от будущего растрела.

У него тоже есть дети! У него тоже есть дочь! Ей семь! Она как раз в этом году пошла в школу! Он не хочет оставить её сиротой! Не так! Не по такой глупости!

– Стреляйте! – взревела басом огромных размеров баба, похожая на борца сумо только с отвисшими сысками и лицом «за кирпич ответишь» несмотря на висящие складки жира.

Сумоиска командовала спецназом, и ей, как-то пофиг в кого стрелять! У неё личный приказ зам департамента покарать девчонку-охотницу, семи лет, вместе с её братом, и вряд ли тут есть иные такие, кроме вот этой вот, стоящей прямо тут, что и идти на этаж в квартиру никуда не надо – добыча сама пришла к ловчим! Да и свидетели есть, как мелкота оказывала сопротивление органам власти – все путем!

И бойцам специальных сил, ничего не оставалось, кроме как занять позицию для открытия огня. Против начальств не попрешь! А те, кто шел против… давно уже тут не работают, а тем, где нынче обитают, с непослушанием вообще все строго, так что… туда никому не охота.

Взяли девчушку в полукольцо, с разных направлений, с позиции «с колена» для большей точности, дождавшись, когда увидевшие их подготовку сквозь стекло прозрачной двери люди в подъезде уйдут прочь, вообще с этажа, по команде, и попросив мысленно прощения – прости, малютка! Но это приказ!

– ОГОНЬ!

Два десятка стволов открыли слитный и слаженный огонь по цели. Без промахов, несмотря на размеры маленького тела. Без осечек, без колебаний – такая работа. А прячущая за маской из копий Лина лишь усмехнулась – и это всё? Это всё, что могут ЭТИ пули из ЭТИХ автоматов? Она даже не чувствует их попаданий!

Броня на теле полностью гасит удары, преобразуя кинетическую энергию в магию, и отдавая владелице «на покушать». Преобразует магическую энергию пуль, что разрушаются при контакте, в ману, и отдавая владелице – что бы не голодала! И «питалась правильно».

Да она может стоять под этим освежающим дождем весь день! Ведь даже попадающие по маске пули, не несут ей никакого внятного разрушения, пули об сталь лезвий, либо разрушаются, либо рикошетят, отскакивают, улитая куда-то в стены, либо просто плющатся в блинчики и налипают на металл.

Где те выбоины, что несли с собой пули тех людей в городе Гром⁈ Где необходимость ротации копий, чтобы постоянно прикрывать лицо неповрежденными наконечниками. Где синяки, от попаданий пуль по телу⁈ Нету этого ничего, а у бойцов кончились патроны в магазинах.

И вопреки ожиданию «порвать бедную малютку на клочки», этой самой малютке было ровным счетом плевать на магические пули, ничуть не в меньшей степени, чем на пули простые. А вот стены и дверь позади неё, выглядели дуршлагами, из-за пробивших их осколков, крошащихся об маску девочки пуль. Об её тела они почему-то не рикошетили, хотя от платья малютки почти ничего не осталось. И тут и там зияют дыры, средь которых виднеется целехонькая девичья плоть, с идеальной кожей.

Бойцы сменили магазины, но не спешили открывать повторный огонь.

– Наши пули не эффективны! – прокричал командир во всеуслышание.

– ЧТО⁈ НЕ ЭФФЕКТИВНЫ⁈ – взревела его начальница басом, – Эти пули стоили миллионы! Они не могут быть неэффективны! Вы просто плохо стреляете! Идиоты! Стреляйте точнее! По девке, а не по стенам! Придурки! – взбесилась бабенцыя, с трудом сдерживаясь что бы не схватить нерадивца за грудки, поднять и встряхнуть, ведь кондиции тела, её и мужичка-говоруна, ей вполне позволяли сделать подобное.

– Наши пули не эффективны. – повторно отчеканил командир группы, – Мы просто растратим…

– ИДИОТИНА! Кто тебе вообще дал право что-то говорить⁈ – пудовый кулак опустился на каску нерадивца, – Стреляйте! Орочьи дети! – обратилась она ко всем прочим, и не только к спецназу, теряя терпение, а её товарка, та, что начальница усача, подхватила подружку в её начинании:

– Выблядка дети! Стреляйте уже живее давайте! – обратилась она к стоящим рядом простым полицейским, – Стреляйте все! Быстро! Убейте это гадину наконец!

– Да! Стреляйте дети блАди! – завторили ей голоса иных командирш, толкающих своих подчинённых вперед, к позиции для стрельбы, хотя сами толстушки, стали планомерно отступать назад подальше, не желая рисковать своими высокоценными объёмными задницами.

Все же не все из них были конченными дурами! И многие понимали – это бесполезно. Сколько бы пуль такого качества как у спецназа не выпустишь в эту малютку у входа, ей от этого не сделается ни жарко, ни холодно. Что уж там говорить о пулях более низкого качества⁈ Про обычные патроны можно вообще не вспоминать, свинец для неё явно равносилен каплям влаге для непробужденного, обычного человека.

– Гранатомет! Несите гранатомет! – визжала какая-то низкорослая кривоногая пышка, – Взорвем её нафиг.

– Взрывчатка! У нас где-то была взрывчатка! – кричала иная, не менее низенькая, и похожая на бочку, суетясь под ногами у громадных на её фоне мужчин.

Взрывчатка была найдена, гранатомет тоже, мужики из первых рядов осознали, что сейчас будет и начнется, и постарались отступить назад, подальше от будущего большого взрыва, но – куда-там⁈ Когда сзади уже установлен заслон из необъятных командирш.

Осознали они и то, что к своему несчастью оказались просто зажаты меж молотом и наковальнею! Впереди, охотник неизвестного ранга, которого хотят убить, и подле которого скоро будет взрывчатка. Впереди смерть! Если не от охотника, то от осколков. А сзади – сзади начальство! И по сути – тоже смерть. Но долгая и мучительная, вместе со смертью родных и близких.

Ведь даже при наилучшем раскладе, при простом увольнении с волчьим билетом, без штрафных санкций, которые будут потом выплачивать еще и внуки внуков – были прецеденты в истории страны с подобными случаями! Без отъёма имущества – это было уже и не раз даже в пределах Сиэля за последние два десятилетия.

Без всего «этого вот этого», просто уволили и никуда больше не берут, это всё рано означает, что в семье на одного кормильца стало меньше. И мужика ждет иждивение на шее у жены, если та может работать, работает или сможет устроится. Клеймо – иждивенец! Потеря гордости! И случайные заработки, от которых не всегда есть толк.

А если жена тоже не может работать? По здоровью, из-за наличия в семье трех и более детей? Что редкость, но бывает. Или же… просто потому что жена, сама с этим самым «билетом волка»⁈ Сама, бывшая полицейская, которую уволили при чистках! И она сама, перебивается случайными заработками уже долгие годы! Что тогда? Как жить⁈ Как выживать семье⁈

Умирать в таких реалиях не так уж страшно! Однако – есть нюанс – охотник. С охотниками нельзя связываться! Они хуже корпорантов! Они почти как мафия! У них своя иерархия. Свои службы, свой суд! Убей охотника, и… будет ну очень большое разбирательство, даже если этот охотник и скрывался от них сами или не был зарегистрирован в ассоциации. Исключение, только если они сами на данного охотника выписали ордер на устранение.

Но никто из полицейских не слышал, чтобы ассоциация давал ордер на устранение маленькой охотницы с копьём! Да и просто на ребенка-охотника. В картотеке опасных охотников, подлежащих устранению вообще числятся всего три человека! Один из которых висит там уже несколько десятилетий и считается давно мертвым, пусть никто и не уверен, что это так на сто процентов.

Так что убийство… нет! Даже покушение на причинение вреда! Просто вреда, а не убийства! Этой крошки, способной держать телом попадания орочьих пуль, приведёт к крупному, очень крупному разбирательству! И скандалу. И кто будет виноват? Кто будет крайним? Правильно! Рядовое мужичье, посмевшее поднять оружие на ребенка! РЕБЕНКА!

В этих реалиях ослушаться командирш уже не казалось плохой идеей! Вот только тут уже работал эффект толпы – пока первые ряды, всё осознав, желают сбежать, сзади их подпирают те, кто по-прежнему ничего не понимает, кто только прибыл, ни в чем не разобрался, но его уже толкает в бой начальство, суя в руки автомат и взрывчатку. А к тому моменту, что он доберется до переднего края и все осознает, на его месте уже появится иной, такой-же, ничего не знающий.

К тому же, тех, кто все же прорвался к тылу, и не смог незамеченным просочится через заслон, и был вынужден объяснятся с командиршами, уже начали арестовывать за саботаж, измену, и невыполнения приказа.

Арестовывали их такие-же мужики, которые точно так же просто делали свою работу, волнуясь о семьях. Не подчинятся им… посулит проблемами и коллегам, и себе еще больше, как и своей семье. Ведь пышки не простят не поношения дважды! Да и пулю, словить можно тоже. И некоторые толстушки не брезговали применять как усыпляющие пистолеты, так и острые каблуки по телам обездвиженных и усыпленных людей. Да и кулаки по мордам бодрствующих тоже шли в ход.

– Люди! Отступите или все тут умрете! – взревела Лина из-под маски, видя всё это безобразие, пусть и не в полной мере, с трудом сдерживая отвращение и искажая свой голос до неузнаваемости.

И видя то, что толпа продолжает на неё напирать несмотря ни на что, и полоса отчуждения меж ней и толпой, стала лишь меньше.

– Ах она еще и вякать посмела! – донесся с задних рядов голос какой-то визгливой пухлой бабы. – Убейте её уже на конец! Заткните навсегда.

– Отступите! Это вы вломились в наш дом! Я в праве вас всех тут убить! – продолжила Лина свой монолог, игнорируя визге с задних рядов.

– Если бы все было так просто. – пробормотала один из бойцов спецназа, – Если бы мы не были тут словно овцами, впереди паровоза.

– Нас ждут семьи. – сказал другой, покрепче перехватывая автомат.

– Иначе начальство сожрет нас с потрохами, – переглотнул слюну какой-то простой мент, перехватывая получше свой вшивенький обычный пистолет с простыми патронами.

Лина слышала все эти разговоры, водя глазами под маской без прорезей для обзора. Они ей были не нужны! С недавних пор она видит все и так, даже если закрыть глаза чем-то снаружи. И даже, если желаемый для наблюдения объект, находился не в поле зрения её глаз, и стоял сбоку, она продолжает его видеть! И даже если меж ним и Линой был кто-то еще.

Например, тот усач, что стоял сейчас на самом краю толпы, со шрамом от её зубов на руке, в бессильной злобе сжимал кулаки. Свои парализующий пистолет он даже не стал доставать – зачем? Зачем эта глупость? И просто стоял, и смотрел, ожидая развязки, потихоньку смиряясь со своей незавидной судьбой.

Видела она и жирух, что прятались позади толпы, постепенно сгоняя в кучу на убой, все больше и больше людей, планомерно отступая все дальше и дальше в тыл. Словно бы пытали создать меж собой и девочкой живой жит! Кучу мяса, которую ей не преодолеть! Толпу, на рубку которой у неё ушла бы вечность! Или хотя бы пара минут, за которые толстушки успели бы удрать. Сесть в свои машины, и укатить в закат – ищи, свищи, собирай по городу.

Наивные глупые бабы! – думала глядя на откровенных уродин Лина, морща свой, как она сама считала и как уверял её брат, прекрасный носик. – Они думают, что эта топа меня хоть на миг задержит? Да после орды саранчи они даже и толпой то не выглядят! Так, скопление! И проблемы в них нет, даже несмотря на то, что копий доступных для боя осталось всего сто, и половина из них участвует в создании маски на голове и лице. Ей хватит и протазана!

И Лина повернула копье лезвием к толпе, не поднимая, не угрожая, а просто вверх. Но полицейские, в которой были так или иначе и люди с реальным боевым опытом, сразу поняли – она готовится сделать взмах, и полетят головы.

Из-за давления сзади, от девчонки до первых рядов полицейских осталось всего чуть больше трех метро! Расстояние все еще громадное и недоступное для ближнего боя, но – что такое три метра метров для охотника, которого не берут магические пули, сделанные из стали подземелий пятого-шестого уровня? Миг! И вот она уже…

Толпа ахнула, попыталась отступить, но не смогла. Сзади продолжился ор баб, призывающих к насилию. Подключились громкоговорители на машинах, говорящих людям помимо слов и то, что их начальницы уже сели в тачки и собрались тикать на всех порах. Они все тут жертвы на заклане! Овцы, на заклане у свиней.

Однако Лина не собиралась убивать всех этих вооруженных людей перед ней. Брат не велел! Он против излишнего насилия и убийств. Он в принципе очень человеколюбив, и её никогда этого не понять. И несмотря на некие разногласия во взглядах – нафига их вообще жалеть? Лина согласна с тем, что всегда надо искать источник бед, а не бороться с пылью, посылаемую вентилятором.

А источники её текущих проблем сейчас спешно грузились в свои машинки и собрались драпать.

Убить их всех? Возможно, это будет правильно! Но что скажет брат? Убить часть? Но какую⁈ Покалечить? Как именно? И не вызовет ли это еще больше проблем и выдвижению обвинений от недобитков? Допросить? Нет времени!

А потому, Лина рассудила, что следует убить наиболее голосистых, громких, тех, кто стоял от неё дальше всех, и уже грузился в машины. Первый ряд за мужиками… он был громким, да и вреда нес много, толкая людей вперед, но если они толкают мужиков вперед на Лину, то кто толкает самих бочкообразных теток это делать, дрожа и подрагивая со страха? Правильно! Вагонообразные бабы в машинах! И возможно и они, тут не главные, но иных тут Лина не видет, так что решила разобраться с видимой частью головы проблемы.

Прыжок, с сальтухой над толпой мужиков. Потеря остатков платья, что и на стоящей неподвижно девчонке держались лишь на честном слове. Ликвидация первой толстушки, что толстой была лишь условно, а так – баба-гора мускулов под броней жира!

Следом ушла на тот свет вторая говорилка, зазывавшая всех на расправу над Линой. Она, в отличии от огромной товарки, на полном серьёзе пыталась удрать прочь из толпы, но не преуспела, и некрасивую и злую тетку, Лина разрубила так же, как и её мускулистую подружку – ударом копья сверху вниз, на две почти равные половинки. И пока те еще не успели распеться надвое, побежала дальше, туда, где прочие бабы, пакуются в машины, чтобы начать удирать.

Пробежка до самой дальней машины с мегафоном, чтобы начать чистку с конца, чтобы перекрыть возможность побега! Машинка уже собиралась уезжать! Уже начала движение и вырулила на дорогу! Но важную особу с переднего сиденья увозить уже надо бы лишь в морг – Лина пронзила её тело через заднее стекло, запрыгнув на багажник тачки.

Учитывая размеры цели-туши, и то, что кресло с ней было смещено сильно назад, упираясь в задние ряды сидений, а машина от веса сильно кренилась, промахнутся мимо этой мишени было невозможно. А учитывая длину копья – пронзена тетка была насквозь.

Но Лине было мало сделать маленькое отверстие в толстой тушке! – А вдруг не попаду по сердцу или еще чему в этих складках жира? – думала она, двигая копье вверх, до головы, прорубая мясо и стекло авто, а потом вспрыгнула на крышу, и ведя копье сквозь металл, прорубила тело почти надвое, вынув копье через капот авто, разрубив заодно и силовой агрегат автомобиля.

Для протазана, плоть, металл, стекло, все это всё равно что мягкое желе! Даже древко, не имея возможности резать, под усилением магии, мнет и рвет металл, да крошит стекло, без особых проблем, хоть и с рубкой всякого разного древком, возникают проблемы и требуется прилагать много усилия, давая магию и рукам, и ногам, и самому древку в больших количествах.

Вынув оружие из капота, Лина стряхнула с него кровь, машинное масло, жир и прочие малопонятные жидкости, оглядела толпу с высоты своего невеликого роста и машинешки, что уже никуда не едет, и фактически две половинки по вдоль. Осознала, что стоит нагая пред толпой людей, вытянувшись во весь рост да в пафосной позе, словно на показ! Словно демонстрируя всем своё тело!

На миг смутилась, но тут же утешила себе – я не голая! Я в броне! – Отыскала иных жирух, гнавших людей на убой, и ломанулась выполнять поставленную самой себе цель, стараясь не думать о том, сколь много людей вокруг, несмотря на её скорость и быстроту движений, видят её тельце без дополнительной одежды сверху.

А ведь еще совсем недавно её было совсем все равно, на чужие взгляды! – думала девочка, добежав до еще одной тетки, что предлагала использовать гранатомет. Оббежала её вокруг, словно бы мимо проходив, и рубанув со спины, разрубая косым ударом на две части – спереди дамочка пряталась за каким-то напуганным мужиком, в руки которого миг назад сунули гранатомет и тот не знает, что с ним делать. И убивать его тоже Лине совсем не хотелось, он ей ничего не сделал, и напротив, был против стрельбы тяжелым оружием в жилых кварталах, с не эвакуированными жителями, и даже был готов на этот счет спорить с начальством.

И почему Лине сейчас столь неуютно под чужими взглядами⁈ И не только здесь, но и вообще! Эта мысль, сама только мысль! Что она выйдет к толпе людей без одежды, вызывает у неё… странные и ненормальные чувства! И ей почему-то даже от родителей, собственное тельце, которым она так-то гордится, и считает весьма и весьма красивым и достойным гордости и восхищения, хочется скрыть. Хотя уж они то, угрозы не представляют! Их взгляды несут лишь тепло! И уж им то можно её видеть в любом виде, как и всегда раньше.

Взгляды на ней, сейчас, вызывают у неё странные чувства, далекие от приятного, хотя никому сейчас до её наготы точно нет дела, и предки и те разглядывают внимательней, оценивая то, насколько она подросла, да ища сыпь, синяки, и прочее, такое, детское, чего у Лины не бывающего с пятилетнего возраста и открытия способностей. С тех пор, как она… перестала быть простой девочкой, и стала идеальной куколкой.

Однако работа есть работа! И неважны собственные глупые чувства и эмоции. Так что лучше выполнить дело побыстрее! И точно не стоит плошать из-за таких вот мелочей, как странные чувства «чужого взгляда» на теле, и непонятно откуда взявшийся стыд, когда стыдится нечего вообще.

И выдернув копье из половинки еще живой бабы, что орала через мегафон на всех, сидя в машинешке, и там же и умерев, будучи прорубленной с головы почти до крестца, девчушка метнулась к следующей цели.

Еще одна машина, что собиралась драпать, хотя Лина приметила её давно, как цель, ведь в неё укрылась та курва, что призывала устроить бада-бум пред подъездом, и взорвать стоящею там девчушку как видно вместе с домом. И еще минуту назад, эта дамочка чуть ли не пинками гнала мужиков тащить ящики со взрывчаткой к подъезду! Но заметив, как лихо расправилась эта пигалица с товарками-полицейскими, рыбкой, несмотря на комплекции, прыгнула в авто, и повелела водители «давить по газам» и быстрее сваливать отсюда, пока её начальственная жопка еще цела.

Церемонится с ней Лина не стала, и уже начавшая движение тачка, оказалась прорублена от капота, почти до багажника, ударом копья девчушки, что запрыгнула авто на капот. И машинка уже никуда не поедет, хотя напуганный до белизны кожи водитель, явно продолжает давить на газ, пуча глаза на девицу почти пред собой.

Еще одна цель, еще одна убегающая машина, что несмотря на побег, продолжает верещать мегафоном на всю округу. Эта тачка, призывает полицейских исполнить свой долг, и защитить офицеров! Даже какими-то там статьями устава сыпет, но Лине как-то на это дело совсем всё равно – удар копьем в полете сверху вниз, по передней части, проезжающей мимо машины, по тому месте, где внутри неё прячется орущая в говоритель объёмная модама.

Просчет по части удара – недостаточная скорость, недостаточный вес, как самой Лины, так и её копья, мало магии и толстый металл кровли, с усиленной рамой и броней, прячущейся где-то под внешним слоем лакированной жести. И удар по этому всему, не лезвием, а древком, и оружие практически застревает в авто, нанося минимум ущерба, и Лина на нем виснет, а машина продолжает ехать.

Но недолго – маленькие ножки касаются асфальта. Маленькие ножки аж сверкают от магии! И маленькие ножки, словно две стальные балки, втыкаются в дорогу! В миг становясь неким столбиком, воткнутым в крошащийся асфальт, за который зацепилась тачка боком, принимая на себя энергию движения двухтонного транспортного средства. И машинка, получив столь мощный якорь с одной из сторон, разворачивается вокруг него, описывая полукруг.

От полученного усилия, копье сминает металл кровли, несмотря на всё усиление, высвобождаясь из плена. Машинка влетает в ту тачку, что Лина рубила пару мгновений назад, а девчушка, прыгнув следом, но еще до того, как произошла авария, вновь оказывается в просаке, перелетев через цель слишком далеко, перескочив сразу через две столкнувшихся машинки, на асфальт за ними.

Убивает какую-то глупую дамочку, что взвизгнув, и выхватив пистолет у стоящего рядом с ней полицая, с ором и матом начинает пальбу – её Лина убивать не хотела, это был просто инстинкт, ответ на раздражитель и «вспышку слева».

Перепрыгивает обратно, запрыгнув на крышу машины с еще живой целью. Производит удар через кровлю, разполовинив тушу. Вновь мгновение на оглядеться, и вновь неуместные чувства смущения, задавленные волей и знаниями – это броня! Броня на теле. Картинка на одежде.

Следующая цель, и еще один автомобиль, и разрубленная тачка сбоку, ударом, восходящим. Снизу-вверх, опять же от и до, от днища до крыши. И еще одно авто, перерубленное по вдоль через стекла окон, которые были сначала разрезаны лезвием, а потом только разбиты древком.

Еще одна дама с ужасом заскочила в броневик, подле которого стояла, переговариваясь с кем-то по рации. Тут же велела открыть огонь, и по Лине полетели пули из крупнокалиберного пулемета. Эффект от них был… примерно, как если бы в поезд кидались снежками.

Нет, все же это неправильное сравнение – Лина чувствовала удары, и они даже замедляли её бег! Грозя замедлить до неприличного, и начать скользить ногами по асфальту из-за нехватки собственного веса и зацепа с грунтом. Давали нагрузку на шею, при попадании в маску, и вообще, были всячески некомфортны и неприятны!

Однако иного урона в себе не несли. Да и этот урон, и замедление, был только если пули попадали ей в голову, ведь копья не предназначены для обороны и защиты! А вот броня на теле хавала в себя всю кинетику и лишь сыто срыгивала. И пальчики ног девочки, утопая в асфальт как в рыхлую землю, позволяли ей толком не терять скорости из-за прямого обстрела с близкого расстояния.

Добежав до броневика, Лина первым делом срезала его башню с пулеметом, заодно разверзав пополам какого-то мужика.

Прости, но твои пули убили тут многих и без меня, – подумала девочка в этот миг, срезала с машины еще часть корпуса, и наконец увидела цель – жирную потную, прыщавую, но не особо потрясающею телесами на фоне прочих бабу, с испуганными глазами смотрящею на неё. А ведь совсем недавно эта дамочка была словно яростная королева посреди челяди! И неистово требовала скорейшей расправой над «наглой малявкой» посмевшей оказать неповиновение.

Миг, голова бабищи полетела в сторону от тела. А в Лину полетели пули со второго броневика. Прыжок, отбрасывающий бронемашину на три метра в сторону и задействующий силу костюма, надетого на Лину, и вот уже девчушка, огибая линию трассёров пуль по дуге, долетает до авто.

Вцепляется пальцами в сталь, словно она пластилин, и протыкает машину копьем в месте, где предположительно были бы люди экипажа. Не попадает с первой попытки и стрельба не смолкает, выдирает копье, втыкает его вновь рядом – успех! Пулемет замолкает.

Выдергивает копье, отпускает машину, отскакивает чуть в сторону, и вскрывает броне сталь как консервную банку. И… понимает, что у машины была вторая дверь и через неё уже выскочила дама, потрясающая телесами.

Вот только догнать её смог бы и вполне реальный ребенок, что там до тренированного и насыщенного магией тела охотницы высшего ранга? Прыжок через машину насквозь, от двери до двери, и вот она уже у бабищи за спиной. Взмах, взмах, взмах, и у жирухи течет жир с кровью, из отрубленных конечностей. И Лина даже добивать её не стала – пусть так поваляется.

– Убейте! Убейте её! – визжит какая-то истеричка со стороны толпы полицейских.

– Стреляйте! Стреляйте! Живее! – кричит вторая такая же, начав перетаскивание полицейских в другую сторону, стремясь самой поскорее забиться в топу мужичья, выставив их сами впереди себя к изменившей местонахождение угрозе.

– ЖИВО! Огонь! Огонь! – кричит третье, повторяя действия второй, что все так же объективно бессмысленно, глупо, неразумно, и пахнет суицидом.

И никто как-то не торопится открывать огонь по охотнику, что может ловить лбом пули крупного калибра, и резать броне сталь, словно та какое-то талое масло.

– Если вы сейчас же не убьёте её, то все будете уволены! Все! И семьи ваши попадут на каторгу! – верещит четвертая баба, потрясая пудовыми кулаками и складками на щеках, и эта угроза действует, в Лину начинают лететь новые пули, чаще попадая в иных полицейских, не успевших уйти с линии огня.

Нет, что-то я явно делаю не так! – подумала девочка, метнувшись к зачинщикам новой драки. – Почему они не успокаиваются. Не боятся? Почему… продолжают пытаться меня атаковать? Неужели нужно убить их всех, чтобы они наконец утихомирились? Но брат говорил, что не стоит убивать просто так. Хотя я же не просто… они же стреляют…

Первой от копья девочки пала последняя крикливая баба, желавшая отправить семьи на каторгу. Потом вторая, далее досталось и третьей. Первая крикунья успела куда-то забиться, и искать её средь толпы было сложно.

В Лину уже почти не стреляли, и даже почтительно расступались, давая возможность для маневра. Но ей всё равно было неприятно тут находится, сверкая голым телом пред сотней напуганных глаз. Да и третье убийство не прошло гладко – вместе с жирухой она зацепила рядом стоящего человека, которой та хотела прикрыться. Бедолага умер мгновенно, и даже был безоружным! И это было неприятно.

Лина решила, что лучше оставить затею разбираться со всем этим, подождать пока брат придет в норму, и уже тогда… рядом с ним она всегда чувствовала себя увереннее. А главное – чувствовала уверенность в правильности своих действий и решений, действуя не сомневаясь. Сейчас же она колебалась, не зная, убить тут всех, или же нет, и невозможность спросить у брата выливалась в нерешительность, а нерешительность в задержки в действиях, что дико раздражало скорую на расправу девочку.

Она решила отступить, тем более что стрельба окончательно прекратилась и вокруг неё образовалось пустое кольцо открытого пространства.

– Кто еще хочет меня убить⁈ – проговорила она, водя головой из стороны в сторону и наблюдая хмурые, напуганные, позеленевшие и покрасневшие лица.

Людей, закусивших губы, сжавших кулаки, выдохнувших с облегчением, и даже с немного радостными лицами, пусть и радость эта явно грустная «Ну, хорошо раз так!», – почему это так? Непонятно.

Но были и те, кто закусив губу смотрели с неё с нескрываемой ненавистью и гневом.

– Убе… – хотела вякнуть какая-то тетя, но получила копье, пролетевшее через толпу десяток метров, точно себе в рот.

Остальные мадамы, наконец осознали ситуацию и с визгом криками и матами бросились бежать теряя туфли и портки. Кто-то забился в угол, в щель, за и под машину. Кто-то просто сел на корточки в толпе, начав реветь горькими слезами, кто-то упал асфальт, некоторых начало рвать, хотя такие были и до этого момента.

Лина же проследовала сквозь почтительно расступающеюся толпу до трупа, и выдернула из его тела свой протазан. Это был не тот протазан, что она держала в руках, другой, выскочивший из её плеча, но это вряд ли кто заметил, потому как тот она тут же спрятала через свою голень в арсенал, создав иллюзию, что у неё всего одно копье в наличии.