Текст книги "Мелания (СИ)"

Автор книги: milominderbinder

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Он смотрит всего лишь мгновение, до того как позволяет себе небольшой тихий смешок – он просто не может по-настоящему поверить, что это происходит с ним, но это так, и это нереально хорошо – и сдвигается, чтобы устроить свою голову на голой груди Йена. Он устал до чертиков и расслаблен так, как бывает только после хорошего траха. Он даже не пытается сопротивляться своей потребности прильнуть к Йену, просто обнимает его за талию и улыбается. Йен пробегает пальцами по волосам Микки, слегка почесывая его кожу. Микки думает, что если бы он был котом, он бы уже замурлыкал. Потом он думает, что было бы охуительно здорово быть котом. Потом он думает, что, похоже, вот-вот уснет.

– Ох, дерьмо, – внезапно бормочет Йен. Микки чувствует, что просто оторвать голову от груди Йена и открыть глаза потребует от него какого-то охуительного усилия, но, тем не менее делает это, потому что у Йена озабоченный голос.

– Что не так? – спрашивает Микки, опираясь на локоть и доставая сигарету с прикроватного столика.

– Ничего, я просто, черт… – Йен замолкает, ерошит свои волосы, задумавшись. – Я вроде как должен принимать свои таблетки в одно и то же время по вечерам, но забыл взять их с собой. Представить не мог, что задержусь так надолго. Ладно, это фигня, просто пропущу один раз.

Микки поджигает сигарету и сильно затягивается.

– Хуй тебе, – говорит он после того, как выдыхает. – Это серьезные вещи, чел. Я помню, как ты психовал и исходил на дерьмо, когда твоя мама не принимала их.

– Я не моя мама, – парирует Йен и его лицо внезапно каменеет. Микки закатывает глаза.

– Ок, хрен с тобой. Тем не менее ты не можешь просто пропустить прием своих таблеток. Сходи к себе домой и прими их, это всего-то в паре кварталов отсюда. И я не думаю, что прогулка убьет тебя.

На мгновение наступает тишина, во время которой Микки курит и смотрит на Йена, а Йен в ответ смотрит на Микки со странным нечитаемым выражением на лице. Если бы не то, что только что между ними произошло, он бы решил, что Йен выглядит обиженным.

– Отлично, – говорит Йен, скатывается с кровати, хватает джинсы и натягивает их, даже не оглядываясь на Микки. Микки пользуется моментом, чтобы заценить задницу Йена до того, как хмурится, удивляясь, почему Йен внезапно скис.

– Ага, и потом мы пойдем на второй круг, – добавляет Микки, потому что он может.

Йен оборачивается. Улыбается.

И, блядь. Микки смотрит, как Йен надевает рубашку, и думает о тех временах, когда он выталкивал Йена из постели, как только они кончали. Он больше не такой, они оба другие сейчас, Микки не имеет понятия какие, но он точно знает, что теперь у них все по-другому.

Йен карабкается обратно на постель и целует Микки, быстро и жадно, до того, как выйти из спальни и начать искать свои ботинки. Микки улыбается так, что лицо болит, приканчивает свою сигарету, пытаясь не думать о чем-нибудь слишком усердно. Иногда, и он начинает этому учиться, жизнь может быть действительно хорошей.

========== Часть 19 ==========

На следующее утро Микки просыпается, уткнувшись лицом в подмышку Йена. Он лежит на животе, неловко свернувшись и навалившись на Йена, который раскинулся на спине. Одна нога Йена полностью свесилась с кровати, правое колено Микки у него в паху. Они оба совершенно голые, укрыты только измятыми простынями, которые Йен нагло стянул на себя, оставив половину задницы Микки мерзнуть. Йен слегка похрапывает во сне. У него ужасный запах изо рта – еще хуже, чем в подмышке, из которой Микки только что вылез.

Микки не вполне уверен, что способен полностью вместить все свое счастье. Он был бы рад остаться здесь с Йеном навечно, сделать эту постель своим домом и никогда ее не покидать. Но, к сожалению, сегодня он работает. Да и Мэлли уже кричит из своей комнаты, на тот случай, если ему будет недостаточно будильника – она слишком хорошо знает свое расписание, он мог бы сверять по ней часы. Он медлит еще пару секунд, наслаждаясь неудобным сплетением их тел, потом коротко целует Йена в плечо, приподнимается и натягивает штаны. Он готов к новому дню.

Мэлли, как всегда, на первом месте, так что Микки идет к ней, оставляя спящего Йена. Целует ее, меняет памперс, одевает, покорно беседует с ее мишкой, когда она начинает колотить его по груди своими маленькими кулачками. Когда все дела сделаны, они выходят из ее комнаты, чтобы позавтракать.

Именно в этот момент Йен появляется из комнаты Микки, одетый в свою футболку и боксеры Микки, сонно потирая глаза. Они замечают друг друга одновременно и тут же застывают в шаге друг от друга и просто смотрят.

– Еееееен! – радостно кричит Мэлли, ее личико расплывается в улыбке, она тянет свои ручки, пока Микки не подносит ее к Йену, чтобы она могла похлопать его по щекам.

Йен выглядит слегка растерянным, но довольным. Микки понятия не имел, что Мэлли знает имя Йена и настолько обожает его. С другой стороны, чему удивляться: обаяние Йена Галлагера завоевывало куда более неприступные сердца.

– Эээ, я собирался сделать кофе, – говорит Микки и ему тут же хочется стукнуть самого себя, потому что, блядь, можно ли было сказать что-нибудь более тупое? – Будешь?

Мэлли стучит кулачками ему в грудь – обычно это означает, что она хочет на пол. Микки опускает ее, и она ползет к дивану.

– Кофе – это здорово, – отвечает Йен. Они стоят еще какое-то время, не зная, как вести себя друг с другом. Что, блядь, происходит, где они сейчас, хорошо это или плохо? Это неисследованная территория.

Когда Микки двигает на кухню, Йен идет за ним. Садится на один из обшарпанных стульев, из которых состоит кухонная мебель Микки.

Микки не обращает на него внимания, пока готовит кофе. Он следит за Мэлли, которая с удовольствием грызет деревянную ложку, и за микроволновкой, в которой готовится овсянка для Мэлли. Когда кофе готов, он наливает его в потрескавшуюся глиняную кружку, которую сделала Мэнди на уроке лепки в средней школе, и вручает ее Йену. Потом усаживает Мэлли за стол и кормит ее, прихлебывая из своей кружки.

Это самая нереальная вещь, которая когда-либо с ним происходила. Йен помалкивает, просто смотрит на Микки и Мэлли, пьет кофе и вообще выглядит задумчивым. Микки тоже нечего сказать, он чувствует себя так неловко, как, ему кажется, в принципе невозможно себя чувствовать. После каждого глотка кофе он трогает свою нижнюю губу, пытаясь придумать, что сказать.

– Ну, мне пора на работу, – говорит Йен, первым нарушая их странное молчание.

– Бар открывается так рано? – ошарашенно спрашивает Микки.

Мэлли выплевывает полный рот овсянки себе на рубашку и хихикает.

– Не, – отвечает Йен, встает и подходит к раковине, чтобы поставить туда свою пустую кружку. – У меня по средам дневная смена в кафешке. Ну, ты знаешь, в той, где работает Мэнди.

Микки кивает. Он никогда не был у Мэнди на работе, но она описывала это место в таких подробностях, что он, пожалуй, мог бы нарисовать план кафе и написать психологические портреты каждого сотрудника.

– Да, мне тоже надо собираться на работу, – говорит Микки.

Он надеется, что они могут выйти из дома вместе, но Йен уже поднимает брошенное им вчера на пол пальто, а Мэлли пытается надеть себе на голову свою тарелку с овсянкой. Они на разных стадиях сборов.

– Ну, это, увидимся? – спрашивает Йен, перед тем как повернуться к двери. Микки смотрит, как он переступает с ноги на ногу. Они оба избегают смотреть друг другу в глаза.

– Да, чел, – отвечает Микки, потому что, блядь, что он может сказать на это? – Очень скоро.

Ему кажется, будто он должен поцеловать Йена на прощание или что-то типа того, он хочет поцеловать Йена на прощание, но не целует, потому что он окончательно запутался в том, что вообще происходит. К тому времени, когда он вроде как набирается мужества сделать это, Йен машет Мэлли и выходит из квартиры.

И это все.

***

Микки выходит вскоре после Йена, с Мэлли на руках и спортивной сумкой, полной ее барахла. Они добираются до магазина в два раза дольше, чем обычно, потому что Мэлли то и дело останавливает его, чтобы проинспектировать сорняки, проросшие через трещины тротуара, или интересно выглядящих жуков, или еще какую-нибудь хрень, но все равно быстро. Микки устраивает Мэлли на ее обычном месте за прилавком и открывает магазин.

Сегодня один из тех редких дней, когда Микки хотелось бы иметь другую работу. Сидение за прилавком магазина, где идет не самая бойкая торговля, вряд ли можно назвать выматывающим занятием. У него остается куча времени для самого себя, что отлично, как правило, даже супер круто. Если не считать того, что Мэлли сегодня ведет себя спокойно в первый чертов раз в принципе, тихо играя сама с собой и периодически засыпая, что означает, что ему нечем себя отвлечь.

А когда ничего не отвлекает, все, что ему остается – это думать.

И ему действительно надо подумать о… Что ж, в основном – о Йене.

Сейчас Микки окончательно запутался и еще меньше понимает, что с ними происходит. У них был секс, пожалуй, лучший за всю историю их отношений, потом Йен остался на ночь, и они, блядь, спали обнявшись. Это было странно, и неудобно, и удивительно, и должно было значить что-то. Но Микки понятия не имеет, что.

Может, это вообще был одноразовый трах?

Люди ведь делают так, правда?

Они снова встречаются со своими бывшими? Такое случается довольно часто, он уверен. Но эти люди – не он и Йен. Их отношения не такие, как у большинства людей – из-за всего того, через что они прошли, из-за того, что в действительности у них никогда не было шанса быть вместе, из-за того, как они расстались и из-за того, что это одновременно было и не было их виной.

Он пытается понять, хочет ли он быть парнем на одну ночь.

Часть него по старой привычке врет сама себе и говорит «да».

Да, будет лучше, если это не начнется снова.

Да, это глупо и непрактично. Да, он покончил с этим.

Но остальная его часть каждой частичкой души и тела отвечает «нет», кричит, что он хочет Йена снова и снова, навсегда. И Микки не настолько туп, чтобы этого не понять.

Получается, проблема в том, хочет ли Йен, чтобы это был секс на одну ночь.

Пока Микки продает бутылку газировки и упаковку презервативов скучающей девушке, которая все время теребит серьгу в носу, его пальцы так и тянутся к телефону под прилавком. Он мог бы запросто позвонить Йену, или написать смс, например: «привет, чел, давай поговорим о прошлой ночи», и в конце концов, блядь, озвучить вслух все свои мысли, что сводят его с ума. Это было бы так просто. Это было бы умно.

Если не считать того, что при таком раскладе возникает риск узнать, что прошлая ночь для Йена действительно была просто одноразовым сексом с бывшим. Возникает риск, что Йен посмеется над ним и посоветует положить болт на эту хуйню. Если Йен не хочет чертовых отношений, Микки готов быть просто его ебарем, потому что так он получит хоть какую-то часть Йена. Но что если Йен не хочет даже этого?

К тому времени, как девушка с кольцом уходит, он решает не писать Йену. К моменту когда в магазине появляется явно выглядящий малолеткой, но, тем не менее пытающийся купить сигареты пацан, он передумывает и пытается набраться смелости, чтобы позвонить. После того, как Микки посылает пацана, он снова в нерешительности, до тех пор пока не входит очередной беспонтовый покупатель, мужик средних лет, и Микки снова решает не дергаться.

Если Йен хочет увидеть его снова, Йен может сделать первый чертов шаг.

Между этим решением и концом своей смены Микки пишет Йену одиннадцать смс-ок. Но не отправляет ни одну из них, так что вроде как хранит данное себе обещание.

И все равно, остается еще до хрена времени до настоящего конца дня, когда он наконец-то сможет заснуть в своей постели, на пахнущих Йеном простынях, чего он постарается не замечать, и немного отдохнуть от своих чертовых мыслей.

Он не может пойти к Мэнди, как он всегда делает, когда ему скучно или он пытается отвлечься от чего-то, потому что квартира Мэнди – это квартира Йена, то есть прямо противоположное тому, что ему нужно.

Поэтому Микки идет домой, садится на пол в гостиной и пытается увлечь Мэлли какой-нибудь из тысячи различных игр, ни одна из которых ее не интересует. Как назло, в тот день, когда ему действительно нужно занять себя чем-нибудь, его ребенок внезапно познал Дзен и, кажется, хочет только спать и тихонько разговаривать со своим мишкой.

Телефон лежит на полу, рядом с ним. Каждые три секунды пальцы Микки тянутся к нему, но он заставляет себя остановиться. Он может быть в отчаянии, но Йен не должен этого знать.

Когда он кормит Мэлли ужином и размышляет, не поесть ли ему тоже, раздается стук в дверь. Он пиздец как благодарен этому звуку, сейчас он с удовольствием встретится со своим засранцем-арендодателем или сцепится с нудной сумасшедшей пожилой соседкой, лишь бы это помогло ему спустить пар. Он устраивает Мэлли на диване и подходит к двери, гадая, кто бы это мог быть и надолго ли сможет его отвлечь.

Когда дверь распахивается, в первый момент Микки кажется, что он совершил прыжок во времени и попал в прошлую ночь. Потому что за дверью стоит Йен.

На этот раз его пальто застегнуто, он в шапке и шарфе и не выглядит так, как будто он вылетел из квартиры в последнюю секунду, и еще он держит в руках коричневый пакет, который издает вполне узнаваемый запах китайской еды на вынос.

– Привет, – говорит Йен.

– Привет, – отвечает Микки.

Ему опять неловко, он не понимает, что за хуйня происходит, он опять чувствует напряжение, но не такое, как вчера вечером. Такое напряжение, которое и лучше и хуже одновременно.

– Я, это, принес еду, – продолжает Йен, как будто это не очевидно. – Это было тупо, да? Я пойду?

– Нет… – быстро отвечает Микки, затем прочищает горло и пробует снова. – Нет, чувак, останься. Я еще не ужинал.

На лице Йена появляется улыбка в сто ватт, за которую Микки готов, блядь, убить, он проходит в квартиру мимо Микки, ставит свой пакет на полочку и сбрасывает с плеч пальто.

– Там полно яичных роллов, я же знаю, как ты прешься от них, – шутит он, и Микки смеется, потому что три чертовых года назад он сказал Йену, что ненавидит яичные роллы и не полюбит никогда в жизни, и Йен все еще помнит это.

– Надеюсь, это шутка, иначе я выгоню тебя на улицу, – обещает Микки и садится за стол. Йен, закатывая глаза, следует за ним.

– Ты бы не смог, – говорит он, нахально улыбаясь, и Микки на секунду перестает дышать.

Это правда. Если бы это зависело от него, Йен никогда бы, блядь, не ушел отсюда, никогда в жизни.

Может быть, это трудная задача. Но Йен остается, по крайней мере, на эту ночь.

========== Часть 20 ==========

Микки на девяносто пять процентов уверен, что он и Йен встречаются.

Может быть, на девяносто.

Они не говорят об этом, не расставляют точки над i, но будто бы начали с того места, на котором остановились когда-то: они тусуются и трахаются, трахаются и тусуются. Отличие только в том, что сейчас почти все их тусовки включают Мэлли, и еще – они целуются больше, чем раньше. Но они обходятся без всей этой сентиментальной хуйни, которую обычно делают парочки, и никому не говорят, что они вместе, позволив Мэнди самостоятельно сделать выводы для себя и остальных, что за херня между ними происходит.

Микки вроде как все устраивает, даже больше, чем просто устраивает, потому что теперь он может целовать Йена и зависать вместе с Йеном, а это все, чего он когда-либо хотел. Но в то же время все охуеть как запутанно. Микки понятия не имеет, одинаково ли они с Йеном воспринимают их отношения – на самом деле, он даже не знает, какими их видит сам.

***

Недели проходят, день за днем, и понемногу кое-что проясняется.

***

– Слушай, я вчера порвал со Скоттом, – с притворным равнодушием в голосе говорит Йен как-то вечером, когда Микки выходит из комнаты Мэлли, уложив ее спать. Йен сидит на диване, уставившись в свой телефон, чтобы не встречаться с Микки глазами.

– С твоим придурочным ебарем? – уточняет Микки осторожно, садясь рядом.

– Ага, – отвечает Йен. – Мы с ним не встречались по-настоящему, да и виделись не так уж часто. А вчера я ему сказал, что и трахаться больше не будем.

Йен больше ничего не объясняет, но этого достаточно, чтобы Микки почувствовал себя гораздо лучше.

***

Потом, несколько дней спустя, он ужинает с Йеном и Мэнди у них в квартире, и после еды у того остается соус на губах. Микки, не задумываясь ни на секунду, наклоняется и целует его, пробегая языком по губам, пока не слизывает весь соус. Когда он снова садится, Мэнди выглядит так, словно не может решить – засмеяться ей или упасть в обморок.

– Так вы двое вместе? – уточняет она.

Микки задерживает дыхание, поворачивается к Йену и ждет, что тот ответит. Похоже, он узнает о статусе своих отношений только потому, что его сестра об этом спросила, но на этом этапе он готов принять то, что может получить. И поскольку Йен – маленький засранец, он смеется, ерошит Микки волосы и ничего не говорит.

***

Мэлли – вот кто делает все действительно сложным. Для Микки это не проблема, и не может быть проблемой, потому что это его чертов ребенок, и он любит ее, несмотря на то, что большую часть времени она настоящая заноза в заднице, но это не всегда удобно.

Он не может тусоваться сколько и когда захочет, кроме тех случаев, когда с ней соглашается посидеть Мэнди.

Но с этим они справляются. Йен остается у Микки большинство ночей и, кажется, его не сильно напрягает, что они могут делать что-то такое, только когда Мэлли спит.

Однажды ночью, когда они трахаются, быстро и тихо, в кровати Микки, Йен смеется ему в шею и говорит:

– Как в старые времена.

Микки не способен сосредоточиться с членом в заднице, поэтому шикает на Йена и требует заткнуться и продолжать. Позже, когда они оба кончили и лежат, обнявшись под простынями – дыхание Йена замедляется, а глаза закрываются, – Микки задумывается об этом.

Вспоминает, как они трахались в его комнате, подперев дверь стулом, и оба знали, что это охуенно ненадежный запор. Они делали это так быстро, что почти не получали удовольствия, просто старались кончить, одеться и разбежаться до того, как кто-нибудь застукает их вместе и устроит им тот еще пиздец.

Во время секса их тела были напряжены из-за чего-то большего, чем секс, они были готовы бежать или драться в ту же минуту, как это потребуется, никогда не позволяя себе расслабиться.

Сейчас у Микки есть его собственная чертова квартира, и им достаточно просто вести себя тихо, чтоб не разбудить ребенка. Это не опасно. Если Мэлли проснется, это будет всего лишь небольшой помехой. Они сейчас могут делать, что они, блядь, захотят.

Это не как в старые времена. Микки так чертовски счастлив, что готов от этого разрыдаться. Йен валяется на кровати рядом с ним, занимая гораздо больше, чем чертова половина постели, его рука перекинута через живот Микки, его нога поверх ног Микки, его глубокое дыхание щекочет Микки шею. И Микки, блядь, счастлив.

***

Как-то ночью во вторник случается гроза, дождь обрушивается с темного неба и стучит по окнам. Снаружи холодно и неуютно, но в квартире тепло, а в постели еще теплее, особенно если под простынями есть еще одно тело, которое можно прижать к себе.

Йен измучил его, подготавливая так долго, что Микки готов взорваться, его член, тяжелый и налитой, лежит у него на животе, ноги закинуты Йену на спину. Когда Йен наконец-то, блядское наконец-то, вставляет свой член в него, Микки впивается зубами ему в шею, чтобы не заорать. Он настолько возбужден, что готов кончить за две секунды, просто от чувства наполненности от члена Йена внутри него. Йен замирает на еще один долгий мучительный момент, перед тем как начать по– настоящему двигаться.

И естественно, именно этот момент Мэлли выбирает, чтобы закричать из своей комнаты.

Сначала Микки даже не способен реагировать, он зажмуривается и стонет, чувствуя, что готов заплакать еще громче, чем она. Но он понимает, что девочка не виновата и не злится на нее.

Микки отталкивает Йена, скатывается с кровати, натягивает первые попавшие под руку штаны. Не оглядывается на Йена – на тот случай, если не выдержит, передумает и официально выиграет приз «худший отец года», который он приберегал для своего собственного отца и едва ли хочет с ним разделить. Когда он входит в комнату Мэлли, она стоит в своей кроватке, вцепившись кулачками в перекладины, и плачет.

Ее мишка и пустышка оба при ней, так что не в них дело. Со вздохом он достает ее из кроватки и устраивает на руках.

– Мук, – говорит она между всхлипами, вцепившись ему в плечо. – Мук, мук, мук.

Он закрывает глаза, на одну долгую секунду, и мысленно готовит себя к тому, что, возможно, не получит сегодня оргазм. «Мук» – это молоко, значит, Мэлли проголодалась и он проведет с ней какое-то время.

Она вертится, пинает его своими ножками и впивается ноготками ему в плечи, пока он идет на кухню. Не спуская ее с рук, он достает бутылку из холодильника, ставит ее в СВЧ, подогревает, пробует, потом вручает ей. Она вцепляется в бутылочку, обхватив ее двумя руками, и немедленно начинает пить.

Микки ходит по гостиной, нежно укачивая Мэлли в своих руках, пока она пьет, стараясь уговорить ее спать дальше. Если ему повезет, она уснет, как только прикончит бутылочку, и он сможет заполучить член Йена обратно в свой зад до того, как ночь закончится.

Пока она пьет, Микки нашептывает ей всякую ерунду, вроде «мне интересно, чем сейчас занимается тетя Мэнди» и «почему ты пьешь молоко так медленно», и «как ты думаешь, скоро ты наконец-то станешь самостоятельной?». Он знает, что его голос убаюкивает ее, и в сочетании с молоком и гулянием по квартире это должно достаточно быстро отправить ее назад, в чертову страну сна.

Он ходит с ней по кругу, наверное, минут пятнадцать, когда оборачивается и видит Йена.

Йен стоит, прислонившись к дверному проему комнаты Микки, одетый в футболку и боксеры Микки, смотрит на него и Мэлли с нежностью в глазах. Он, должно быть, заскучал, ожидая, когда Микки вернется в постель, и вышел посмотреть, что его так задержало. Микки замирает на мгновение. Никто никогда не видел его с Мэлли таким. Посреди ночи, убаюкивающим ее, разговаривающим с ней. Это странное ощущение, как будто Йен каким-то образом заглянул внутрь него и увидел то, что ему не хотелось кому-то показывать. Но если и есть кто-то, кому он мог бы позволить увидеть себя настолько уязвимым, то это Йен.

Их глаза встречаются, и это момент откровенности, у Микки возникает ком в горле, он не может даже думать, ему хочется заплакать просто от того, что он смотрит Йену в глаза. Он знает, что уже давно любит Йена, но впервые осознает это всем своим существом, как и то, что Йен все так же легко может разрушить все.

========== Часть 21 ==========

Месяц спустя Микки замечает зубную щетку Йена в своей ванной. Сначала он просто смотрит на нее, не вполне понимая, что не так. Сейчас раннее утро, слишком раннее, он все еще пытается проснуться, протирая глаза, и поэтому его мыслительный процесс идет медленнее, чем обычно. Он смотрит на стаканчик со щетками, стоящий на краю раковины: тюбик почти использованной зубной пасты, без колпачка, его светло-зеленая зубная щетка, розовый динозавр, которым он чистит молочные зубы Мэлли… И еще одна щетка, бело-голубая, которую Микки не узнает. На секунду Микки думает, что сам купил ее по какой-то странной причине и потом забыл об этом, или Мэнди принесла ее для Мэлли, потому что та любит играть с такими вещами.

Но тут в ванную вваливается Йен, сонно щурясь, берет эту самую новую зубную щетку и сует ее в свой рот. Так что загадка разрешается сама собой.

***

Микки не поднимает этот вопрос, но как только Йен уходит на работу, начинает тщательную проверку квартиры. Все его барахло на месте, но он замечает другие вещи, те, которые не принадлежат ему. Носки Йена на полу, любимые хлопья Йена – отвратительно полезные, – в кухонном шкафу позади его хлопьев и мало того, открытка от Липа в гостиной: «Привет из Торонто, братишка, где погода холодная, а чики горячие, и они на самом деле будущие инженеры».

Это хуйня какая-то, вот что это такое. Микки не помнит, чтобы они договаривались о том, что Йен может разбрасывать свои манатки по всей квартире. В принципе, это не важно, это не напрягает Микки, на самом деле, ему это, можно сказать, нравится. Тем не менее…

Он думает, что вроде как должен был быть поставлен в известность до того, как это начало происходить.

Он возвращается в ванну и проверяет шкафчик. Наряду с детским аспирином, пластырями, присыпкой и дезодорантом Микки, там еще и дезодорант Йена. Но никаких признаков таблеток Йена. Значит, их Йен хранит в своей квартире.

Микки не понимает, что чувствует – облегчение или разочарование. Он решает остановиться на здоровой смеси того и другого и идет на кухню, чтобы смешать свои неполезные хлопья с хлопьями Йена.

***

В этот же вечер Йен встречает Микки у магазина, когда тот заканчивает работу.

– Эй, – говорит удивленный Микки: он думал, что Йен взял вечернюю смену в баре, и не ждал его раньше, чем через пару часов. А он тут, стоит, прислонившись к стене, набирает смс, но сразу поднимает голову, услышав голос Микки.

– Эй, – повторяет Мэлли, вызывая улыбку у Йена.

Он засовывает телефон в карман, наклоняется, чтобы поцеловать сначала Микки, а потом чмокает в макушку Мэлли.

– Захотелось пожрать дерьмовой магазинной еды? – говорит Микки, несмотря на то, что прекрасно знает, зачем Йен здесь. – Я должен предупредить тебя: последний парень, который ел пончик из этой дыры, сдох в страшных муках.

Йен даже не удостаивает его ответом, просто пристраивается рядом, и они идут домой вместе.

По пути в квартиру Микки они болтают. Конечно, их разговор быстро превращается в спор. Йен считает, что они должны взять китайской еды на ужин, а Микки, блядь, уже тошнит от нее, потому что это ближайший к ним ресторанчик и они всегда заказывают еду в нем, но и пиццу Микки тоже не хочет.

– Хватит быть таким чертовски трудным, – жалуется Йен.

– Я не чертовски трудный, я просто думаю, что в мире существует больше чем два вида пищи, которая вполне съедобна, мудила.

Мэлли издает два громких вопля, которые можно расценить и как протест, и как согласие, и вертится в руках Микки, пытаясь схватить Йена.

– Начинай накидывать варианты, задница, я весь внимание, – говорит Йен и забирает у него Мэлли.

Микки пользуется возможностью одернуть ей курточку, которая собралась где-то в районе груди, вместо того чтобы закрывать все тело. Он делает это вовсе не с целью выиграть время и придумать что-нибудь, чтобы стереть это самодовольное выражение с лица Йена. Если его осенит во время паузы, это просто счастливое совпадение.

– Индийская, – отвечает он, пытаясь замаскировать свой триумф якобы раздражением. – Тут недалеко индийский ресторанчик, примерно в четырех кварталах.

– Это место – отстой, – парирует Йен, отодвигая Мэлли так, чтобы посмотреть прямо в лицо Микки. – И ты – отстой, а я по-прежнему хочу китайскую еду и вообще не понимаю, какого черта все это терплю.

Естественно, он совершенно не сопротивляется, когда Микки обнимает его за талию и прижимает к себе так близко, как это возможно.

В итоге они покупают индийскую еду, а Йен так и не перестает громко жаловаться, что не мешает ему объедаться цыпленком тандури и выглядеть при этом абсолютно счастливым.

***

На следующей неделе Микки снова заглядывает в шкафчик и видит, что там появились таблетки Йена. Три маленьких оранжевых баночки стоят в ряд на верхней полке. Он читает сложные научные названия, но не понимает их, так что сразу же выкидывает из головы. Кроме этого, этикетка сообщает ему, что они сделаны для Йена Клэйтона Галлагера.

На этом изучение заканчивается, потому что Йен входит в ванную, чтобы отлить. Микки хватает дезодорант, за которым он вообще-то полез, и решает не слишком заморачиваться на этот счет.

Он хочет, чтобы Йен был с ним. Для него это странно и непривычно – то, что он способен признать это и принять. Иногда он чувствует себя словно в сказке из какой-нибудь чертовой старой книги.

Он хочет, чтобы Йен остался с ним так надолго, насколько ему удастся его заполучить.

И он знает, что у Йена нет запасных комплектов таблеток, а значит, это подтверждение того, что они оба уже знали – у Йена нет больше причин возвращаться в старую квартиру.

И Микки в полном восторге от этого.

***

– Йен, что за херня? Ты перепутал все диски! Как, по-твоему, мы сможем найти то, что нам нужно? Ты ненормальный, или у тебя вообще ни капли уважения к существующим правилам?

***

– Микки, я клянусь Богом, если ты всерьез думаешь, что сможешь остаться в носках, пока мы будем трахаться, я прям сейчас уебу тебя. Без вариантов, у меня не встанет на кого-то, на ком нет ничего, кроме носков!

– Заткнись, а, задница, мне холодно.

***

– Если ты действительно хочешь заставить меня смотреть «Звуки музыки» прямо сейчас, Галлагер, я отрежу твой член.

– Ебанат, я думал, что это понравится Мэлли. И ты никогда не сможешь отрезать мой чертов член, ты слишком сильно любишь его.

***

– Микки, ты что, не умеешь складывать рубашки? У тебя не гардероб, а набитый грязными скомканными тряпками ящик с парой просроченных батончиков на дне!

***

– Ты что, действительно будешь играть в «Angry birds», пока я пытаюсь тебе отсосать? Мэлли будет спать только полчаса, время ограничено. Не хочешь как-то показать, что тебе это интересно, или мне пойти куда-нибудь еще?

– Эй, я уже играл, когда ты встал на колени передо мной!

***

– Мик, твои ноги воняют.

– Йен, твое лицо воняет.

– О, не знал, что мы вернулись в среднюю школу! Мне начать шутить по поводу твоей матери?

***

Микки пьет кофе на кухне у Мэнди, когда слышит плач Мэлли из другой комнаты. Он позволяет себе закрыть на секунду глаза – они сто лет не виделись с Мэнди, и он воспользовался тем, что у Йена двойная смена в баре, чтобы пообщаться с сестрой. Он надеялся, что сможет расслабиться или вроде того, но естественно, Мэлли выбрала именно этот день, чтобы показать все, на что она способна. У нее режутся зубки, так что он понимает, почему она куксится, но все же. Он устал от этого. Он даже ни разу не прилег за последние три ночи, потому что она начинала плакать, как только он пытался положить ее в кроватку. И сейчас даже Мэнди, которую она обожает, не может отвлечь ее.

– Папа! – повторяет она снова и снова.

Он вздыхает, ставит кружку с кофе на стол и возвращается на диван. Па любимое словечко Мэлли, не имеющее никакого смысла, в последние пару месяцев она использует его, чтобы говорить практически обо всем, несмотря на то, что она потихоньку учится говорить и уже меньше лопочет несуществующие слова. Он видит, что Мэнди пытается понять, чего она хочет – пить, или кусочек яблока, или одну из миллиарда игрушек, – но ее ничего не интересует.