Текст книги "Великолепная семёрка (СИ)"

Автор книги: Merlin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Эпилог

Я стоял на обочине дороги, опершись рукой на крыло своей тачки. Голова немного кружилась, но в целом чувствовал себя я неплохо. Рядом остановился обшарпанный польский «ФИАТ», из него вышел какой-то невзрачный мужичонка. Посмотрев на номер, он обратился ко мне по-русски со смешным польским акцентом:

– Пану плохо? Могу я помочь? У меня в машине аптечка есть, или мне вызвать медиков?

– Спасибо, все нормально. Немного голова закружилась, сейчас уже все прошло. Не беспокойтесь.

Мужичонка внимательно посмотрел на меня и сел обратно в машину. Но не уехал, пока я сам не сел за руль. Машина завелась с полоборота, и через пятнадцать минут я уже пристраивался в очереди на таможню.

Переночевав в Минске, я потихоньку отправился домой, размышляя о том, насколько правдоподобными могут быть бессознательные видения. Правда дюжина едва заметных звездообразных шрамов на талии смущали, но может это просто резинка от трусов так странно намяла?

Настроение было какое-то смурное, и я решил не гнать до Москвы, а переночевать еще раз уже в Смоленске. Остановившись на площади, решил взять что-нибудь почитать на сон грядущий. Перебирая глянцевые томики на книжном лотке я вдруг замер: в моих руках оказался, как было написано в аннотации, новейший бестселлер самого популярного автора года. Назывался бестселлер «Вернуться назад», а в авторах числился некто Кабальевский. Медленно кладя книгу обратно на лоток, я вдруг обратил внимание на часы, которые утром машинально надел на руку. Лет уж пятнадцать часов я не носил, а тут… На руке была надета «Омега» выпуска тысяча девятьсот сорок первого года, та самая, которую мне подарил Африкан Петрович.

Что там они говорили? «Он всем засрет мозги?» Я вернулся в машину. Взревел мотор. Теперь я точно знал, что нужно делать.

Георгий Найденов
Дядя Вася

Пролог

Из дневника ЕИВ Великого Князя Михаила Александровича

23-е января 1893 г:

Этой ночью мне снился очень красивый, но непонятный сон. Я на балу, танцую с графиней N, и вдруг из моей fessier начинает сыпаться merde. Хорошо еще что густое, орешками. Я незаметно вытряхиваю merde через штанину, а оно все сыпется и сыпется. Под благовидным предлогом я удаляюсь в cabinet, сажусь на toilettes – перестало сыпаться. Встаю – начинает сыпаться снова. Вдруг вижу, что рядом стоит toilettes в два раза выше прежнего, я сажусь на него и всё merde из меня вываливается.

Утром рассказал сон papa, он рассмеялся и приказал поставить мне высокий toilettes.

12-е Февраля 1893 г:

Сегодня доставили новый toilettes. Выглядит он как небольшой трон. Инженер Виде, ответственный за установку, сказал что смогу опробовать его на следующей неделе. Поскорее бы! Я уже обратил внимание, что на старом toilettes мой intestin и в самом деле опорожняется не полностью.

Глава 1

Хранить инструмент на полке над унитазом – не самая здравая идея. Выпавший прямо в унитаз разводной ключ (ну, с похмелья руки немного тряслись) наглядно это доказал. Впрочем, уже это доказывает, что руки у меня все-таки есть. Унитазов вот нет.

То есть на рынке – широчайший выбор: немецкие, голландские, испанские, финские – прямые поставки от производителя в Китае. Судя по размеру, китайцы задались целью сэкономить своей стране миллиард долларов на глине для унитазов. А каково мне, с ростом в метр восемьдесят шесть?

К счастью, мне помог мой старинный приятель и заодно сосед Изя Голдман. Вот уж воистину золотой человек! Давно уже, лет двадцать пять назад, когда мы только въезжали в этот дом, он откуда-то припер шикарный толчок. Старинный, с каким-то импортными клеймами. У толчка было только два недостатка. Первый заключался в том что толчок этот был сильно поюзан и создавалось впечатление что его не мыли с момента первого пуска в эксплуатацию. Второй недостаток заключался что высотой он был сантиметров шестьдесят (правда, с собственной ступенькой) и невысокому Изе был явно великоват. Но, узнав про мою беду, Изя отдал мне раритет совершенно бесплатно. Потому что его жена уже лет двадцать как просила выкинуть изделие импортной толчкостроительной промышленности с балкона на помойку, а Изя всё это время отбрехивался тем, что сил у него маловато. Ну а тут приближался юбилей его супруги, и Изя получил возможность одним хитрым ходом сделать и подарок жене, и приятное другу.

Изделие древних мастеров оказалось вполне капитальным. Так что на установку я потратил почти все воскресенье. Отмыть его от многолетних наслоений удалось довольно легко (современная химия творит чудеса!), а вот подобрать подходящий стульчак оказалось проблемой. Но в конце концов удалось решить и ее. Вот только пришлось потратить уж больно много времени, так что на обед смог выделить всего пять минут и жрать какой-то быстрорастворимый суп неведомого производителя.

Так что когда наступила пора (и возможность) запустить девайс в эксплуатацию, сырье для девайса пошло с огромным трудом. Я напрягся изо всех сил и наконец почувствовал что еще немного – и процесс пойдет…

Дальнейшие события заняли гораздо меньше времени, чем теперь потребуется на их описание. На двери, куда я пялился (а куда еще пялиться в современном сортире?), вдруг образовался небольшой, сантиметров двадцать в диаметре, круг. Вроде иллюминатора, за которым сидел в напряженной позе и смотрел мне в глаза сухощавый бледный молодой человек. И тут началось.

Дерьмо из меня посыпалось как песок из пескоструйки. Судя по звукам, доносящимся из окна, по ту сторону происходило нечто аналогичное. Наконец этот поток иссяк. Молодой человек за окном облегченно вздохнул и вдруг спросил:

– Ты кто и что ты делаешь в моем сортире?

– Аналогичный вопрос.

– Я – Михаил Александрович. Merde! Они опять не положили papier hygiénique!

– Держи – я оторвал от рулона пару кусков и протянул ему через окно.

– Спасибо. О, это действительно царская бумага… Merde!

– Да ты сложи ее слоев в шесть, тогда не прорвется. Держи еще!

Я обратил внимание, что, когда я передавал бумажку этому Мише, окно вроде расширялось. Тем временем парень вытер задницу, надел штаны и подошел поближе. Окно расширилось почти во всю дверь.

– Где ты эту бумажку берешь? – спросил он и шагнул в мой сортир. Как только он оказался целиком на моей территории, окно неожиданно захлопнулось.

Поскольку встать с толчка мне стало невозможно, я отодвинул защелку и вытолкнул его в коридор.

– Дай штаны-то надеть! – я тоже вытер жопу, одел штаны и вышел вслед за моим странным гостем. Тот дико озирался.

– Где это я? Ты кто? Как я сюда попал?

– Ты у меня дома. Я – ну, зови меня дядя Вася. А попал ты сюда я и сам не понимаю как. Давай сделаем так: ты мне всё расскажешь, кто ты и откуда, и мы вместе подумаем как тебя доставить обратно.

Рассказ гостя оказался очень интересным. Оказалось, что Миша – сын Александра III, императора и самодержца всероссийского, и попал ко мне в квартиру прямо из 1899 года. Впрочем, некоторые мелкие детали показали, что попал он не из прошлого, а из какой-то соседней реальности, так как история Империи чуть-чуть отличалась от известной мне. Во-первых, Миша был наследником, но не Александра, а вовсе даже своего брата, Георгия. Георгий стал императором пять лет назад, когда Александр, как и в моей истории, скончался. Однако Николай императором стать не смог – японский городовой не промахнулся.

Видимо, этот-то момент и стал для наших реальностей точкой бифуркации: вся предшествующая история, насколько мы ее помнили, была одинаковая. Миша поведал мне и некоторые детали этой истории. Оказалось, что японец был не столько полицейским, сколько содержателем публичного дома. То есть, по японским понятиям, опекуном гейш. Николай с приятелем, Георгом греческим, зашли туда, и цесаревич жестоко оскорбил и публичный дом, и его содержателя лично. Он выплеснул ту бурду, которую ему предложили выпить в домике для «чайной церемонии», а потом молча отымел предоставленную ему девку как обычную шлюху. А вовсе не как шлюху с высшим шлюхским образованием. Не поговорил с ней о японской поэзии, не обсудил японских картин. Даже не пообсуждал цветение сакуры на склоне Фудзиямы! Вот и получил саблей по башке.

Императором Георгий оказался вполне приличным, но вот только со здоровьем у него оказалось не очень. Совсем плохой стал, и Михаил начал потихоньку готовиться к перехвату бразд правления. Хотя ему не очень-то этого и хотелось.

Выяснив все это, мы стали решать проблему возвращения наследника в его реальность. Оказалось, что дело это нехитрое. Я снова сел на толчок, мы хором поднапряглись, окошко и открылось. Подумав, я перешел с Мишей на «его сторону». Мы еще раз открыли окошко и убедились, что когда мы вместе так поднапрягаемся, то оно открывается без проблем. Причем для этого можно было на толчок и не садиться. Выяснив это обстоятельство, мы вышли из Мишиного сортира (который был все-таки меньше моей квартиры), перешли в его комнату и стали думать что делать дальше. Думали недолго.

Через пятнадцать минут мы вдвоем вошли к императору. Георгий сидел за столом в небольшом (по местным меркам) кабинете и смотрел в окно. За окном плескалось море. Море было Черным потому что император по состоянию здоровья в Петербурге жить не мог.

– Братец, вот я тут тебе привел мужчину, который может оказать существенное содействие в деле выздоровления – сказал Миша. – Видишь ли, я думаю хуже не будет, а может быть сильно лучше. У тебя найдется пять минут?

– Миша, я думаю что у меня и час найдется. Даже и полтора, а вот больше проживу ли – не знаю – ответил Георгий. Да, видок у него был сильно неважный. – Штаны снимать?

– Пока – не надо – сказал Миша. – Тут вот такое дело…

Глава 2

Проведя еще один эксперимент (в процессе показа императору моей квартиры) мы неожиданно выяснили, что мир, в котором нас с Мишей одновременно не было, останавливался во времени. То есть мы показывали Георгию мою квартиру с полчаса, я отвечал на многочисленные вопросы по устройству микроволновки и телевизора, а Миша все показывал ему рулон туалетной бумаги. Когда же мы вернулись обратно, я заметил как со стола упал стакан с карандашами, который начал падать когда мы уходили. Провели еще один эксперимент, с часами – результат подтвердился. После чего Георгий со спокойной совестью отправился в мое время.

В моем времени при наличии денег могут вылечить от чего угодно. Деньги – были, Георгий захватил с полсотни золотых десяток. И, хотя они прошли в местном ювелирном магазинчике за новодел, денег хватило на весьма дорогую клинику.

Георгия поставили на ноги меньше чем за пару недель: оказалось что в Индии он «поймал» какую-то амёбную инфекцию, которая в нашем времени излечивается дюжиной уколов, хотя и очень недешевых. Но платил-то не я. Так что денег было на здоровье императора не жалко.

Вернувшись назад в империю Георгия, я поймал подброшенное перед уходом перо, все еще падающее на пол. И мы стали прятать захваченное из моей реальности ценное добро. Добра захватили на первый раз немного: ноутбук, в который Миша закачал половину Интернета, бензиновый генератор «Хонда» мощностью в три киловатта, бухту электрического провода и коробку электрических лампочек. Еще – настольную лампу.

Распихав всё добро по ящикам стола и шкафам, мы отправились пообедать: ни Георгию, ни Мише современная мне быстрорастворимая без остатка еда не понравилась. В последний момент вспомнили, что еще и переодеться надо в что-то современное, а так бы и вышли в китайских джинсах и трениках.

Да, теперь и я не смогу жрать деликатесы из «Копейки». Хотя еда была самая простая: щи, мясной пирог, компот.

За обедом мы потихоньку стали решать что делать дальше. То есть мы начали думать над этим ещё в моей реальности, а тут – поделились собственными выводами. И они, в общем и целом, у нас совпали.

Слушали – постановили следующее:

Пункт первый: царь вообще ни при делах. Не царское это дело – по реальностям шастать. И вообще, никто про эти шастанья знать не должен.

Пункт второй: Миша, как уже маловероятный в ближайшей перспективе самодержец займется покровительством наукам и ремеслам. Ну блажь такая у наследника, так что же, ему наступать на горло собственной песне? Не будем наступать.

Пункт третий. Наследнику под покровительственную руку попадусь я. Гениальный весь из себя инженер-самоучка, изобретающий всякие блага направо и, соответственно, налево. На что я получу некую скромную денежку. Ну и госземлицу – тоже.

После обеда царь написал указ о выделении мне в пользование кусочка земельки в сто тысяч десятин в районе Соли Камской. Потому как последний год урожайный намечается, а потом три года – голод. А вот если земельку удобрить… Поэтому еще кусочек – поменьше – у деревни Воскресенское, что на Москва-реке. В Хибинах точно за лето не успеть рудник построить.

Чтобы мне быстрее изобреталось, мы с Мишей вдвоем рванули в Москву – ко мне то есть. А из Москвы – до самых, что называется, до окраин: почти что в центр России. То есть в Пермь. У меня там одноклассник работал, теперь тоже работает, но охранником в торговом центре. А раньше – замом главного инженера на заводике оборонном. Заводик практически закрылся давно, но добра там много. Добро настолько старое, что продать его даже на металлолом невыгодно: демонтаж дороже стоит. Но оборудование все в основном вполне рабочее.

Можно бы и новое купить, но вот объяснить в Мишином мире откуда появились станки с компьютерным управлением было бы затруднительно. Да и работать на них некому будет: вряд ли и инженер высшей квалификации конца позапрошлого века такое чудо быстро освоит. А вот некомпьютизированный станочный парк дело другое.

С директором этого заводика договорились довольно быстро. Рабочих дополнительно простимулировали – и через две недели разобранные станки в ящиках были перевезены в небольшой арендованный нами склад. Вот с ним пришлось помучиться – нам подходило только кирпичное помещение без окон. Однако нашли и такое, Пермь все-таки старинный город.

Вернувшись обратно, занялись строительством нового завода. Миша «выпросил» у царственного брата полк военных строителей, и через месяц на окраине города Владимира поднялись стены новых цехов. Крышу на цехах ставил лично Шухов: когда государь просит, отказывать неудобно. Я же весь месяц занимался исключительно творческой работой: сдирал, соскабливал и спиливал любые таблички и маркировки с деталей закупленных станков.

Миша тем временем тоже героичил неподетски: аккуратно переписывал(!) инструкции по сборке станков на «современный» русский язык и перерисовывал чертежи. Наконец сей титанический труд был закончен и мы передали ящики с деталями и «документацию» группе военных инженеров и техников для монтажа оборудования. Я вернулся к себе в Москву и занялся несколькими делами сразу. Первое дело было связано с финансированием проекта.

Деньги у меня были, больше того, денег было просто море. Государь выделил «для начала» десять миллионов рублей. Звучит не очень громко, но это – в переводе на золото – восемь тонн и еще шесть центнеров золотых монет. А в Российской федерации – вот ведь досада! – золотом, да еще царской чеканки, расплачиваться как-то не принято. Да и покупателя найти на золото с четвертью миллиарда долларов в кармане не просто. В прошлый-то раз, когда станки покупали, я всего на четверть миллиона Изиному родственнику тысячу монет сбагрил с трудом. Но в тот раз просто повезло: Изя родичу своему (встретились на дне рождения у Изи) «залил», что я-де прямой потомок и наследник князей Орловых, а фамилия моя – Воробьев – взята была дедом моим для маскировки. Ну ладно, заныкал дедушка тысячу монет для потомков . Но не миллион же! Да и нету у родственника этого столько.

Пришлось действовать иначе. Я полетел в Аргентину. У меня там одноклассник работал. И сейчас работает, замом главного инженера на каком-то заводике. А раньше он работал охранником в каком-то торговом центре. И вот когда он был охранником, он возил всякое барахло в арендованный торговым центром в местном банке сейф величиной чуть поменьше гаража. В нем – правда еще до второй мировой войны – хозяин магазина этого виски хранил. Хозяин был из семьи русский эмигрантов еще первой волны, до революции в Аргентину переехал. И сейф этот еще его дед арендовал.

Одноклассник свел меня с нынешним хозяином магазина. Я с ним быстро договорился и занедорого купил у него право аренды сейфа и все его содержимое. Содержимое это было четырьмя ларями, в которых собственно бутыли с виски и прятались.

После этого я направился прямиком в Банк Аргентины и довольно быстро получил доступ к его президенту. Заявив, что-де предки мои ещё сто с лишним лет назад привезли изрядное число золотых монет и я хотел бы под эти монеты получить кредит в несколько миллионов. Меня отправили с такими запросами прямо к какому-то четвертому вице-президенту, и когда я назвал сумму в пятьдесят миллионов, я получил доступ к телу первого лица в банке. По совместительству подрабатывающему местным министром финансов.

Доллар падал – кризис однако. Аргентинцы подумали – и тупо купили у меня миллион золотых царских червонцев. Заодно совершенно бесплатно дали мне аргентинское гражданство. Идиотами аргентинцы не были, просто отмазка была шикарная для легального пополнения золотого запаса через избавление от дешевеющей мукулатуры.

Поэтому вернувшись обратно в Россию, я совершенно официально, как представитель аргентинской компании Cuernos & Pezuñas SA, начал закупать всякое разное. С деньгами-то закупить несложно. Но опять встает вопрос – а как переправлять?

В поселке Зебляки, что под Шарьёй, удалось арендовать старое депо. В него загоняли вагоны с всяким, оттуда выезжали через день-два вагоны со всяким. Правда, загонялись вагоны в основном со станками, старыми конечно. А выезжали вагоны тоже с металлоломом, в основном со старыми рельсами. Странным бизнесом занималась аргентинская компания – скупала всякое железо на лом, потом на небольших заводах переплавляло этот лом на всякие заготовки, и увозило эти заготовки в далёкую страну. Но эти южные американцы вообще странный народ.

На подготовку всего ушло полгода. Поскольку мы с Мишей в чаще были в разных реальностях, время шло и там, и там. Так что перед новым тысяча девятисотым годом я приехал на открытие нового завода во Владимир. На открытие владимирского тракторного завода.

Глава 3

Кажется пустяк – тракторный завод. Натащил станков, поставил – и клепай себе трактора на радость крестьянам. Авотхрен! То есть действительно, станков натащили и поставили. Но ведь этого немного мало будет. Тех же, скажем, рабочих набрать…

Рабочих, впрочем, набрали. По всей России император и самодержец всероссийский набирал. Для этого был выпущен даже специальный циркуляр, насчет выгребания квалифицированных кадров с частных предприятий. Краткая суть циркуляра была в том, что ежели кто из заводовладельцев выделит двух квалифицированных рабочих по прилагаемому списку профессий, то тому ничего не будет. Зато тем, кто не выделит – очень даже будет.

Конечно написано было не такими словами, а вовсе даже наоборот: если кто делом докажет, что кадры готовит и даже в избытке, то понятно становится что о рабочих товарищ капиталист заботится и все у него хорошо. А вот если кадры гражданин не готовит, то значит и о рабочих не заботится. А по закону ведь и больница для рабочих должна быть, и выходные по воскресеньям вынь да положь… Первым под проверку исполнения законов попал Путилин, мало ему не показалось. Прочие заводовладельцы прониклись сразу и начали срочно кадры готовить.

В основном конечно во Владимир приезжали молодые рабочие, на скорую руку подготовленные лишь бы квалификационную комиссию пройти. Но мне это и надо было: станки-то все равно все суперсовременные, а те, кто за несколько месяцев смог освоить старый станок, новый тоже быстро освоит.

Но все равно – рабочих-то всяко учить надо. Пришлось переманить в «светлое прошлое» некоторое число рабочих и мастеров из моей реальности. В основном – пенсионеров конечно, но они хоть старые станки еще помнят. На Владимирский тракторный их было двадцать человек.

С рабочими – ясно. Но вопрос еще и с самим трактором. Какой делать?

Но тут я проявил изрядную смекалку. В Москве был у меня одноклассник. Раньше он на ЗиЛе технологом в моторостроительном работал, а сейчас работает в мелком автосервисе. Вот я и поставил перед ним чисто «реконструкторскую» задачу, типа «у моего босса в Аргентине» бзик такой. И одноклассник мой, собрав по автосервисам бывших конструкторов и технологов, разработал и модель, и технологическую карту по производству сорокапятисильного дизеля в условиях технической культуры и возможностей начала ХХ века. Чугунный, понятное дело, корпус, четыре цилиндра на шесть литров. Вес триста кил. Зато – надёжный как трактор, и работает на чём угодно.

Вот правда чтобы этими моторами тракторный завод в достатке обеспечить, пришлось еще и моторостроительный завод отдельный построить. В Ярославле конечно. И туда я сосватал дюжину ветеранов Ярославского моторного. Ну деды и рады стараться конечно – тем более, что выяснилась забавная вещь: «переход» как-то организм мобилизует и даже, я бы сказал, омолаживает. У меня, например, и седина пропала совсем.

Ну а кроме моторостроительного, пришлось еще построить завод автотракторного электрооборудования в Костроме, аккумуляторный завод в Шуе и завод топливной арматуры в Коврове.

Влетело всё это конечно в копеечку. Но перед новым годом Владимирский тракторный был торжественно пущен:  в девять утра с конвейера сошел первый трактор. А через час – второй. С учетом того, что завод проектировался под десять тысяч тракторов в год на первой очереди, это был успех. К концу смены, в восемь вечера, был выпущен уже четвертый трактор. Завод – заработал.

Пресса буквально захлебывалась от восторга! Четыре трактора за день! Это было особенно приятно узнать всем читателям этой прессы хотя бы потому, что никто и понятия не имел о том, что это такое – «трактор», и тем более конкретно «гусеничный трактор» – и нафиг он кому сдался. Но под эту шумиху царь издал указ об образовании в Российской Империи нового сословия – инженерно-технического. В это сословие записывались инженеры, техники и квалифицированные рабочие, сдавшие квалификационный экзамен, из числа работающих на государевых казенных заводах. Ну и члены их семей конечно: супруги и несовершеннолетние дети. Льгот лица, отнесенные к данному сословию, имели чуть ли не поболее дворянских. Так что на запущенный в конце января Ростовский завод сельхозтехники (многокорпусные плуги, сеялки, бороны и прочий инвентарь для тракторов) конкурс профессионалов был по двадцать человек на место.

Все эти заводы требовали очень много электроэнергии. Мне удалось под шумок закупить с десяток маломощных паровых турбин с генераторами, мегаватта по три-три с половиной, так что Владимир, Ярославль и Ковров работали на «своем» электричестве. Для Ростова и Уфалея, где невиданными темпами расширялось казенное производство стального проката, электростанции Миша закупил у Симменса. Но это в масштабах страны было мелочью, тем более товарищ Шухов и так работал над котлами для электростанций и перекрытиями новых цехов чуть ли не круглосуточно. Поэтому срочными темпами в Коломне строился новый котельный завод, в Калуге – турбинный завод, а в Харькове – завод электрогенераторов. Чтобы обеспечить все эти стройки хотя бы строительными материалами, Миша быстро (по китайскому проекту, других подходящих не нашлось в столь сжатые строки) поставил три цементные шахтные печи в Вольске и две – в Камышине. Еще один цементный завод срочно строился не где-нибудь, а в Домодедово – оказалось, что сырья там более чем достаточно.

На всё это требовалось не просто много денег, а безумно много. Поэтому в Москве был срочно построен завод по производству бытовых холодильников. Холодильники были абсорбционные, модели «Север», в так и не запущенном в СССР варианте с керосиновым отопителем. Корпус был не штампованый округлый, а «прямоугольный параллелепипед», гнуто-сварной. Похожий завод, но для производства настольных холодильников класса «Морозко» был построен и в Липецке. Московский завод с первых дней начал штамповать по двести холодильников в сутки, Липецкий – по пятьсот. «Север» шел по сто долларов, «Морозко» – по пятьдесят, и все производство экспортировалось. Рекламная кампания в Европе и США прошла удачно, спрос явно опережал предложение и на ближайший год как минимум этот источник финансов был нам гарантирован. Конкурентов я не боялся, с нашими ценами в этой реальности долго еще никто конкурировать не сможет. А работяги со смоленского (в моей реальности) завода пусть и дальше гадают, куда эти хитроумные аргентинцы девают эти допотопные холодильные агрегаты. Впрочем, на Московском заводе весной тысяча девятисотого года удалось, наконец, изготовить и свой вполне работающий холодильный агрегат.