Текст книги "Великолепная семёрка (СИ)"

Автор книги: Merlin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Глава 4

Направляясь по дороге на станцию, мы были нагнаны немецкой колонной автомобилей. Там были автомобили и автобусы, в которых сидели немецкие танкисты, ехавшие на станцию принимать танки, доставленные по железной дороге.

Наши солдаты прикинулись снова военнопленными, а когда немецкая колонна поравнялась с нашей колонной, неожиданно расстреляли колонну из автоматов и пулеметов. Не обошлось и без потерь – у одного грузовика оказались прострелены все шины, включая запаску. Поскольку бойцы РККА – бывшие крестьяне – не знали как заменить простреленные импортные шины без запаски, грузовик пришлось облить бензином и соломой и сжечь. После чего часть солдат переоделась в немецкую форму и поехала на станцию на машинах и в автобусах. Мы решили разделиться, поэтому на станцию поехали солдаты, переодетые в танкистов, а на склад – солдаты, переодетые в эсэсовцев. Остальные бойцы РККА пошли на станцию пешком.

Склад охраняли пожилые солдаты-нестроевики, которые вытянулись во фронт перед эсэсовцами которые их в таком положении быстро перерезали без единого выстрела. На станции же было много молодых, уже получивших боевой опыт, солдат противника и их пришлось расстреливать из автоматов и пулеметов. Поскольку переодетые танкистами наши солдаты стали расстреливать немецких солдат внезапно, то обошлось практически без потерь с нашей стороны. На станции удалось захватить разгружающуюся танковую часть в составе восьмидесяти Pz.Kpfw.IV Ausf.D. Еще на станции стояли два эшелона с бензином для танков и один эшелон с соляркой для трофейных танков КВ и Т-34, которые немцы собирались использовать в составе своих танковых частей.

Среди бывших наших военнопленных мы быстро нашли экипажи для этих танков и создали внутри себя отдельный танковый полк в составе нашего КВ и восьмидесяти трофейных Pz.Kpfw.IV Ausf.D.

Поскольку станцию мы захватили врасплох и практически без шума, в течение еще нескольких часов немцы отправляли на станцию свои воинские эшелоны. В обратную сторону они отправляли эшелоны с награбленным советским добром и военнопленными.

В результате к вечеру мне удалось укомплектовать бойцами, оружием и продовольствием механизированную дивизию в составе трех пехотных полков полного состава, двух танковых полков, состоящих из трофейных танков (на станцию приехал под разгрузку еще эшелон с шестьюдесятью PzKpfw III Ausf. G, танкового полка из 4 танков КВ и тридцати шести Т-34 и двадцати четырех БТ-7 (которые немцы пытались переправить себе в тыл),  двух механизированных артиллерийско-зенитных батальонов, укомплектованных сорока Ахт-Ахтами каждый, перевозимыми на SdKfz 7.

Заодно бойцы быстро сформированного разведовательно-диверсионного батальона выбили немцев с занимаемого ими аэродрома и отбили у немцев смешанный истребительно-бомбардировочный полк. Среди бывших наших военнопленных мы быстро нашли экипажи для этих пятидесяти Bf.109F и двадцати четырех Do 217 и тридцати шести Ju 87.

К вечеру все вновь созданные полки и батальоны были доукомплектованы вышедшими из окружения к нашей станции частями 13-й советской Армии под командованием генерала Филатова. Глядя на эти присоединяющиеся к нам колонны я, наконец, понял, куда и когда я попал. Я увидел в одной из колонн лицо заместителя батальонного комиссара Махрова, который должен был погибнуть сегодня под колёсами удачно перехваченных нами танков седьмой немецкой танковой армии, которая завтра должна была окружить Минск и начать наступление в сторону Борисова.

Сегодня было двадцать шестое июня тысяча девятьсот сорок первого года, а место действия располагалось всего в двадцати километрах от Молодечна. Поняв, что времени у меня уже почти не осталось, я решил не спать ночью и вновь сформированная дивизия, погрузившись на трофейные танки, трофейные бронетранспортеры, трофейные грузовики, трофейные автобусы, трофейные легковые автомобили и трофейные эшелоны быстрым шагом отправилась в сторону Молодечна.

Неожиданная атака с тыла застала немцев врасплох, и в Молодечно к нашим трофеям добавилась еще одна немецкая танковая армия. Быстро развернув дивизию по фронту и пополнив ее новым трофейным вооружением, дивизия встала неприступной стеной на пути немцев. Немцы были остановлены под Минском не доходя буквально десяти километров до Минска.

Я – успел.

Глава 5

Вечером ко мне в штаб пришли местные особисты. Я, передав командование дивизией обратно генералу Филатову, отправился с ними.

– Как вас зовут? – спросил меня лейтенант НКВД в форме с васильковыми петлицами.

– Александр Певцович, – на всякий случай изменил свою фамилию я.

– А где вы были до октября семнадцатого года? – снова спросил меня этот лейтенант НКВД.

– Где-где – я скомкал напрашивающийся ответ и продолжил – это, лейтенант, тебе не по должности знать. Так что отвечу я на этот вопрос лично Генеральному комиссару.

Лейтенант оглядел нахмурившихся красноармейцев, стоящих вокруг с нахмуренными лицами, сжимающими автоматическое оружие, и понял, что за меня эти бойцы, которых я вырвал из плена и вернул им надежду на победу и жизнь, порвут не только его, но и его напарника, и тут же посадил меня в летящий в Москву самолёт.

В Москве меня посадили в Паккард и повезли сразу в Кремль. Я морально уже приготовился к встрече с Лаврентием Палычем, но оказалось что поскольку мои действия помогли остановить немецкофашистскую гадину еще на подступах к Минску, встретиться со мной захотел и лично Сталин.

Я с дрожью в ногах зашел в столь известный всем кабинет. Сталин с мягкой улыбкой поглядел на меня и неожиданно спросил:

– Вы кто?

– Я – попаданец – честно ответил я и в доказательство своих слов протянул Сталину свои часы Тиссо за тридцать две тысячи долларов, которые я купил сразу после получения денег за сотовые телефоны в переходе у метро «Тимирязевская» за сто пятьдесят рублей.

– И что нам нужно делать? – спросил Вождь?

– Расстрелять Хрущева, Власова, Павлова, Мехлиса отправить проверять колхозы, поставить командирскую башенку на Т-34, изобрести промежуточный патрон, освободить Королева, Туполева и… и Вавилова. И начать производить запчасти.

– Хорошо, мы подумаем – сказал Сталин. – Лаврентий, ты все записал?

– Все, Коба, до последней запятой все – отозвался Лаврентий Палыч.

Сталин махнул рукой, показывая что я могу быть свободен, и я пошел в выделенный мне номер гостиницы Москва мыться и отсыпаться.

Глава 6

Все пошло не так. Несмотря на мою всестороннюю помощь немцы все ещё наступали. Конечно Берия меня успокаивал. Он доложил, что благодаря моей победе под Минском Минск советские войска оставили на две недели позднее чем раньше, мы успели вывезти всех расстрелянных поляков из-под Катыни и теперь они не расстрелянные а живые и поляки теперь усрутся обвинять нас в расстреле поляков в Катыни.

В прошлый раз, расстреливая немецких танкистов я случайно расстрелял едущего в колонне и быстроногого Гейнца, но оказалось что у немцев есть ещё другие танкисты. Так что сейчас я лежал под холодным октябрьским дождем под кустом у дороги, по которой по моим воспоминаниям должен был проехать сегодня Гот. К сожалению, я не помнил время проезда Гота, поэтому мне пришлось залечь под куст уже в шесть утра. В шесть утра было еще темно и поэтому куст, который я выбрал чтобы залечь под него, при свете дня оказался хотя и рядом с дорогой, по которой должен был проехать Гот, но совершенно один в чистом поле.

К десяти утра я порядком замерз. По дороге все время проезжали всякие немцы: сначала на Хорьхе проехал Федор фон Бок, потом – вероятно в гости к первому – Вильгельм Йозеф Франц фон Лееб. Наконец в пол-одиннадцатого подъехал и Гот.

Я тщательно прицелился из СВК-40 в варианте для снайперской стрельбы и выстрелил в голову Герману Готу. Голова лопнула и забрызгала кровью и мозгами водителя Германа Гота. Водитель растерялся, надавил на педаль газа и врезался своим Хорьхом в впереди идущий Ганомаг с охраной. Охрана растерялась и не стала сразу стрелять в мою сторону. Я приготовился дорого продать мою жизнь и перезарядил магазин моей СВТ-40. Однако неожиданно немцам стало не до меня: с другой стороны дороги по немецкой колонне неожиданно ударил пулемет «Максим». Его гулкие строчки отозвались в моей голове музыкой и я незаметно отполз от своего куста, ставшего мне ловушкой, в сторону леса.

Скрывшись в лесу, я выставил из леса ствол своей винтовки и изрядно проредил поредевшие ряды немцев. В это время пулемет замолк и в лесу раздался шорох укачиваемого по опалой листве пулемета. Я побежал на шорох.

Через несколько минут я встретил молодую девочку в солдатской форме с нашивками младшего сержанта. Девочка катила по лесу пулемет и плакала.

– Ты чего плачешь? – спросил я девочку.

– Всех наших поубивали, – ответила мне девочка, одна я осталась, а из пулемета без второго номера стрелять очень неудобно. Я старалась-старалась, но прищемила палец лентой, больно очень! – И она снова заплакала.

Я перевязал ей палец, помог немного покатить пулемет. Чтобы девочка упокоилась, я по дороге рассказывал ей всякие смешные случаи, которые случались со мной в Афганистане и Анголе. Девочка успокоилась. Наступил вечер, а до фронта было идти еще далеко. Поэтому мы выбрали пещерку поудобнее, под корнями вывороченной бурей сосны, и приготовились спать. Чтобы не замерзнуть в холодную октябрьскую ночь под холодным дождем, мы быстренько укрыли пещерку лапником, я сделал в ней удобную лежанку из лапника, постелил вниз на лапник плащ-палатку, мы разделись и укрылись всей одеждой – полушубками, недавно поступившими в армию по моему совету, шинелями, кителями, гимнастерками и портянками.

Было тепло. Горячее тело девочки приятно согревало меня, а мое горячее тело приятно согревало её. Нам было тепло, и я почти до полуночи рассказывал девочке как нужно правильно резать немцев ножиком и стрелять немцев из разного оружия. Потом мы уснули.

Утром нас разбудил чей-то голос. Голос был голосом сердитой синички, которая что-то сердито чирикала: пинь-пинь-пинь. Вокруг стояло промозглое октябрьское утро. Мы быстро оделись, оправились, перекусили завтраком, который я взял с собой из Москвы, и пошли назад к фронту. По зрелом размышлении мы решили не брать с собой пулемет, а оставили его партизанам. Чтобы пулемет не достался немцам, мы закопали его под корнями сосны, а для партизан написали записку, что под корнями сосны закопан пулемет.

Через некоторое время мы увидели дорогу. На холме стоял огромный склад боеприпасов, который охраняли немцы и полицаи. Я подумал и сказал девочке, чтобы она не лезла на этот склад. На всякий случай я ей оставил трофейный MG-34 с двумя лентами по двести пятьдесят патронов, сделанный по моему совету и недавно поступивший в армию автомат ППС, пару гранат Ф-1 и совет, если я не вернусь до обеда идти дальше к своим не дожидаясь меня.

Затем я пополз по дороге к складу, по пути переодеваясь в полицая. Подойдя к складу, я неожиданно выстрелил из винтовки Маузер в немецкого солдата, охраняющего въезд на склад, и убежал в сторону казармы с полицаями. Надев по дороге немецкую каску и шинель, я выстрелил в выбежавших на шум полицаев и бросился бежать в сторону немецкой казармы.

Пока немцы выясняли свои отношения с предателями-полицаями, я сделал растяжку из противотанковой гранаты, которую я нашел на складе, и протянул веревочку от нее через дорогу, по которой немцы из казармы ходили в стоявшую рядом столовую. Затем я незаметно через растущий рядом густой, но невысокий ельник вернулся на место где я оставил девочку. Девочка зорко следила за дорогой, водя по ней стволом пулемета.

Неожиданно вдруг склад взорвался. Наверное кто-то из немецких солдат проголодался и пошел перекусить в столовую. Холм превратился прямо в бушующий вулкан, немцам стало не до нас и мы пошли дальше к фронту. К обеду мы дошли до фронта и перешли к своим.

Свои сразу спросили нас, не знаем ли мы что там у немцев так громко взорвалось. Мы засмеялись, сказали что не знаем и поехали в Москву. Девочку я решил взять с собой чтобы сделать из нее настоящую спецназовку. Но тут случилось недоразумение. Когда мы уже садились в вагон, какой-то часовой вдруг неожиданно выстрелил в меня. Последующее разбирательство показало, что часовой не виноват, он только что приехал из Сибири и не знал меня, а я после взрыва склада в суматохе забыл снять немецкую форму. Так что очнулся я уже в госпитале.

Рядом со мной сидела молодая красивая медсестра. Ей было интересно почему меня, всего лишь майора НКВД и трижды уже Героя Советского Союза поместили в генеральскую палату, предназначенную только для генералов. Я вкратце рассказал ей свой боевой путь.

– Бедненький, – сказала сестра, – так ты что, так с самого июня никого и ни разу?

– Нет, некогда было, я Родину спасал, – ответил я.

– Ну, сейчас-то ты можешь прерваться от спасения Родины, – сказала медсестра и оторвала меня на полчаса от спасения Родины. Когда она, сияя от радости, покинула мою палату, в палату заглянула старшая медсестра. Старшая медсестра было тоже молодой девушкой, и обладала довольно объемным бюстом размера так четвертого. Поскольку я лежал на спине, прикрытый лишь простыней, при взгляде на ее бюст стало сразу заметно что я про нее думаю.

– Бедненький, – сказала старшая медсестра, – ты что, с начала войны что ли ни разу ни с кем?

– Нет, некогда было, я Родину спасал, – ответил я.

– Ну, ничего, сейчас пока другие Родину спасают, – сказала старшая медсестра, снимая халат.

Когда старшая медсестра выходила из палаты, в нее заглянула молодая врачиха…

Вечером следующего дня начальник госпиталя, тридцатипятилетняя капитан медслужбы сказала, застегивая юбку:

– Пора тебя, майор, выписывать. А то у меня уже некому лечить раненых наших бойцов и командиров.

И выписала меня из госпиталя. Впрочем, я и сам уже стал подумывать что подзадержался в госпитале, поэтому я с радостью выписался из госпиталя и поехал в свою квартиру в Столешниковом переулке. Там меня ждали мои молодая горничная, молодая кухарки и молодая домохозяйка, предоставленные мне Лаврентием Павловичем чтобы я не отвлекался на мелкие заботы по хозяйству.

Приехав в свою квартиру в Столешниковом переулке, я встретил там сидящую в комнате ту самую девчонку, которая так помогла мне со своим пулеметом убивать Гота.

– Я подумала, что тебе будет скучно одному. И поэтому решила на тебе жениться. И родить тебе пятерых детишек. Только я не знаю как это делается.

– Я тебя научу, – сказал я.

И научил.

Глава 7

Вечером двадцать четвертого августа тысяча девятьсот сорок второго года я стоял на берегу, отмывая в воде пролива Ла Манш свои сапоги, запылившиеся в европейской пыли. Полы моей коричневатой шинели намокли в воде Английского канала и от них ощутимо потянуло дерьмом. Я поглядел через пролив в сторону белых утесов Альбиона и подумал что скоро, уже совсем скоро советский человек поедет по этому проливу без паспортов и виз, как и положено ездить советскому человеку по советской стране.

Дома меня ждала молодая девчонка, ставшая моей женой, четверо детей, которых за прошедшие годы родила мне она, горничная с кухаркой и домработницей, и светлое будущее моей самой великой страны.

Екатерина Мезина
Уйти незаметно

Я снова сидела в пыльной институтской библиотеке. Впрочем, как и всегда по вечерам. Двоюродная бабушка моего третьего мужа (с которым я развелась уже полгода назад, но она про это еще не знала) попросила меня поискать в библиотеке материалы про ее дедушку. Дедушка пропал на третий день войны, и больше от него не было никаких вестей. Но по телевизору сказали, что часть, в которой служил бабушкин дедушка, в полном составе сдалась немецким фашистам в первый день войны, и про это написано в документах Нюрнбергского трибунала. В библиотеке библиотечного института, студенткой которого я была, вроде бы был нужный том материалов трибунала, и я, проклиная себя за врожденную неспособность отказать кому-либо, в этот промозглый ноябрьский вечер искала в этом томе упоминания о той самой части.

В томе та самая часть не упоминалась ни разу, он содержал в основном воспоминания и письма домой солдат вермахта. Я зачиталась одним таким письмом, в нем некий Курт Шварц описывал, как в жаркий летний день после марша по пыльной дороге рота Курта подошла к речушке, протекающей в небольшом перелеске. Закрыв глаза, я представила себя на берегу этой речки. Представила столь ясно, что даже почувствовала запах свежей воды и шорох камыша. Неожиданно я почувствовала, как на жопе расплывается холодное мокрое пятно. Чёрт! Открыв глаза, я подумала что надо быть идиоткой чтобы усаживаться в траву буквально в метре от берега.

Я подскочила, повернула юбку задом наперед. Так и есть – вся жопа мокрая! Неожиданно до меня дошло, что что-то тут не так. Я была вовсе не в полутемном зале институтской библиотеке. Я была на берегу небольшой речки, по берегам заросшей ивняком, а по дороге, идущей через поля, маршировали немецкие солдаты.

– Oh, ein russisches Mädchen! Das ist, wer wir gerne zum Ausruhen werden![1]1
  О, русская девушка? Не желаешь поразвлечься?


[Закрыть] – донеслось до меня из ближайшей колонны.

– Unterbrechen! Sag mir, wie man in die Bibliothek zu erhalten![2]2
  Заткнитесь! Лучше скажите мне как пройти в библиотеку?


[Закрыть] – ответила я.

– Das Mädchen sprach in Deutsch? Und was euch in den Arsch, benötigen Sie eine Bibliothek? Hier, unter anderem, den Krieg, statt Lesesaal Hütte![3]3
  Фройляйн говорит по-немецки? А где здесь, в жопу, вы видели библиотеку? Здесь, между прочим, война, а не изба-читальня!


[Закрыть] – ответил мне молодой лейтенант.

– Ich sehe, dass der Krieg selber. Aber ich brauche die Bibliothek, und – eine dringende, verdammt![4]4
  Сама вижу что война. Но мне, черт возьми, нужно в библиотеку! И немедленно, черт возьми!


[Закрыть]

– Aber kein verdammtes in diesem Bereich, kein verdammtes Bibliothek auf Dick, Pussy im Dorf, denke ich. Privat Kurt Schwarz Leitfähigkeit Frau im Dorf![5]5
  Ну нет тут ни {censored} этой вашей {censored} библиотеки на {censored}, {censored}. Хотя может в деревне и найдется, я думаю. Рядовой Курт Шварц, проводите фройляйн в деревню!


[Закрыть]

– Ich danke Ihnen, Herr Leutnant![6]6
  Спасибо, герр лейтенант!


[Закрыть]

– Überhaupt nicht, Fräulein.[7]7
  Не за что, фройляйн!


[Закрыть]

Подойдя к дороге я споткнулась и боль в пальце утвердила меня в мысли что все происходит на самом деле. Интересно, это тот самый Курт, письмо которого я читала? И может именно он собирается убить (или уже убил) дедушку двоюродной бабушки моего третьего мужа? Мерзавец!

Я присела на край моста, для того чтобы растереть ушибленный палец и переобуть туфлю. Немец в фельдграу стоял рядом, спокойно ожидая пока я закончу свои дела. К тому времени, когда я переобулась, его рота уже успела скрыться за кустами.

Оглянувшись, я увидела, что мост уже не виден со стороны немцев. Поэтому я повернулась, и с улыбкой спросила фашиста:

– Sie werden keine Messer?[8]8
  У вас ножичка не найдется?


[Закрыть]

– Hier sind Sie, Fräulein, einfach so[9]9
  Только вот такой, фройляйн


[Закрыть] – ответил он с улыбкой, протягивая мне широкий штык от своей винтовки.

Я, так же с улыбкой, взяла штук и вогнала ему в основание шеи. Немец даже не пикнул.

– Тяжелый, гад! – подумала я, сталкивая тело в фельдграу в речку. Поверх платья я повесила ремень с подсумками, винтовку перекинула через плечо… вроде все за собой убрала? Взяв ранец из телячьей кожи в руки, я скрылась в прибрежных кустах. Солнце по прежнему радостно заливало окрестности, в кустах пели птички. Идиллия!

Километрах в трех от моста я наткнулась на группу красноармейцев. Причем в буквальном смысле наткнулась – они крепко спали метрах в десяти от берега. Я села рядом и стала смотреть на них. С одной стороны, какая-никакая, но охрана, да и подустала я. Открыла ранец. Так, смена белья, бутылка шнапса, неполная. Две пачки сигарет с орлом, держащим свастику. Две банки консервов. Две пачки галет. Бритва, зажигалка, ложка. Немецкий порошок от блох. Ого! в свертке – трое наручных часов, несколько сережек, два обручальных кольца. Перстенек. Не зря этот Курт Шварц от меня свое получил: война только началась, а он вон уже сколько намародерничал!

Неожиданно вскочил один из бойцов. Потянулся к винтовке… Как же!

– Здравствуйте товарищи бойцы! И ты, товарищ старшина, тоже здравствуй. Без боевого охранения спим на территории, временно оккупированной врагом? А если бы фашисты вас нашли, а не я?

– Ты кто? – произнес один из бойцов.

– Я та, кто сейчас с винтовкой – причем обращаю внимание – с трофейной винтовкой, против обезоруженных и деморализованных бойцов РККА. Зовут меня Екатерина Владимировна, и я заместитель парторга воинской части тридцать два – шестьсот одиннадцать. Жена командира полка Сибирцева. А вот кто вы – я пока не знаю.

– Старшина Петров – ответил старшина. – И мы не деморализованы – он несколько грустно посмотрел на винтовки своих бойцов, лежащие у моих ног.

– Не деморализованы? А хоть какой сегодня число, вы хоть это-то помните?

– Двадцать четвертое июня, – быстро ответил один из бойцов, – помним. Как не помнить?

– Неправильный ответ. Сегодня – третий день войны с фашистами – ответила я, ловко выведав информацию о том, куда же меня занесло. – А вы, вместо того чтобы воевать, спите, не выставив боевого охранения!

– Так устали мы просто, что мочи нет – сказал пожилой боец с прокуренными усами. Под моим строгим взглядом подобрался и продолжи: – Ездовой Капустин, Петр Иванович. Дык я про что – двое суток почитай без сна шли, с боями шли. А тут – оторвались от немца-то, вот и попадали кто где стоял. Непорядок, конечно, но сил просто больше не было. Вы уж извините, барышня… то есть товарищ парторг.

– Я то извиню, пробурчала я, отодвигаясь от винтовок. А вот извинит ли фашист?

Бойцы быстро разобрали винтовки. По команде старшины быстро разрядили их и приступили к чистке. Причем оружие чистили по очереди: двое чистят, двое охраняют. Сам старшина, судя по спокойному виду, свое оружие вычистил еще до того, как лег спать.

– Гляжу, с патронами у вас порядок? Не пришлось особо пострелять?

– Ты что, дочка! – ответил мне Капустин, – повоевали до последнего патрона. Ежели б патроны не кончились, разве мы бы ушли? А то, так это вечером вчера нашли пулеметную ячейку нашу. Её снарядом али миной накрыло. Не осталось там никого, а вот патроны-то и разбросало. Вот мы и подобрали патроны-то. А пулемёт – совсем поломало, жалко. Я ж в Мировую-то пулеметчиком был – пояснил он.

– Надо сориентироваться на местности. Старшина, у вас карта есть? – спросила я.

– Нет карты, – ответил старшина. Откуда у меня карта? Я и так скажу, – продолжил он, вот ежели вон туда дальше пройти, то километров через пятнадцать Лида будет, город значит. Но там немцы уже вчера были. То есть у города, стреляли там сильно.

– Лида, говоришь? Лиду только двадцать пятого возьмут, да и то к вечеру. Надо сегодня успеть до Лиды добраться.

– Успеть-то, ежели по прямой идти, оно можно. Но вот как через немцев пройти?

– На месте разберемся. Так, бойцы, обедать и через пятнадцать минут выходим.

– Да, обедать было бы отлично! – произнес один из бойцов.

– А что у вас с продуктами?

– Дык с воскресенья мы продуктов и не видали. Забыли уже как они выглядят.

– Ладно, у меня тут есть трофей, делите и ешьте. Мне только немного оставьте, я сейчас вернусь.

– А вы куда? – настороженно спросил меня Петров.

– Срать иду, вон в те кусты! Еще вопросы будут?

Через пятнадцать минут бойцы зашагали в сторону Лиды. По совету старшины, который сам был из этих мест, мы свернули в лес и через час вышли на опушку. Метров через пятьсот начинались заросли кустарника, который, по словам старшины, тянулся еще километров на восемь. Но между нами и кустарником проходила дорога, по которой то и дело сновали немецкие машины, повозки и шли пешие отряды фашистов. Вдобавок было видно, что все эти немецкие солдаты группировались у речки, до которой было километра два.

– Не пройти нам тут – сказал молодой солдатик, который раньше мечтал об обеде.

– Конечно, уж лучше плохо ехать чем хорошо идти. Хотя постой…

Быстрым шагом, практически бегом мы пошли в почти обратную сторону, к тому месту где дорога выныривала из леса. Там, спрятавшись в придорожных кустах, мы внимательно изучали проходившие немецкие части и транспортные средства. Время уже близилось к трем часам, и наконец нем, как мне показалось, повезло. На дороге появилась одинокая легковая машина.

Я вышла из кустов и помахала машине рукой. Машина притормозила, на меня из окна направилось дуло автомата.

– Nicht eine Fahrt auf der Brücke Fräulein, mein Herr? Ich Berliner Zeitung Korrespondent, und mein Chauffeur brach die Pumpenantriebswelle und fuhr ins Dorf, um es zu beheben.[10]10
  Не подбросите девушку до моста? Я корреспондент Берлинер Цайтунг, а мой шофер сломал кардан от насоса и уехал чинить его в деревню.


[Закрыть]

– Broke, was? Aber setzen Sie sich, natürlich fuhr.[11]11
  Сломал что? А впрочем, садитесь, конечно подвезу.


[Закрыть]

Я подошла к машине. Кроме лейтенанта и шофера, в машине никого не было. И не будет, сказала я про себя, когда подоспевшие бойцы шустро вытаскивали немцев из машины и оттаскивая их в кусты. Там они вытащили из шей фашистов мой штык от маузера и финку, позаимствованную мною у Капустина. Хорошо, что немцев было всего двое – удалось не испачкать кровью салон.

Выяснив, что машину никто из бойцов водить не умеет, я напялила куртку водителя, надела его пилотку и уселась за руль. Старшина, надев  запасной комбинезон водителя, найденный в багажнике, уселся рядом со мной – он, по его словам, умел стрелять из немецкого автомата. Капустин укрылся лейтенантской шинелью, один из солдат накинул его мундир и фуражку, а маленький шутник был затолкан на заднее сиденье между ними, так что снаружи машина выглядела довольно прилично. На всю подготовку удалось потратить не более трех минут, и машина помчалась к мосту когда сзади уже показалась голова пешей колонны немецких солдат.

Весь это авантюрный план строился на том, что немецкая армия по каким-то причинам мост не переходила, а располагалась вдоль реки. На мосту стояли пара часовых, за ним немецкие войска не просматривались.

Так что уже через десять минут машина подкатила к мосту. Мост, как и раньше, был пустым. Я заметила, что парой минут раньше его пересекла грузовая машина, но тут же свернула в сторону и солдаты стали выпрыгивать из нее и радостно бежать к реке.

К моему удивлению, часовые на мосту тоже не стали нас останавливать. Один только крикнул, видимо рассмотрев меня и приняв за совсем уже пацана:

– Hey, Junge, schauen, ohne zu fragen die Bolschewiki! Wir müssen das Auto zweimal scheuern![12]12
  Эй, парень, смотри не передави всех большевиков! А то придется машину отмывать два раза.


[Закрыть]

Минут через пятнадцать быстрой езды по этой петляющей, но довольно ровной дороги мы проскочили небольшое село с большой церковью. На улицах села не было видно ни бойцов РККА, ни солдат вермахта. Да и местного населения тоже видно не было. Еще через десять минут езды машина въехала в Лиду.

Поворачивая на перекрестках улиц по указанию Петрова, я выехала на площадь. Одновременно со мной с противоположной стороны на площадь выехала полуторка с советскими бойцами.

–Не стрелять, свои! – закричал старшина, выскакивая из резко затормозившей машины. Немецкий комбинезон он скинул еще по дороге. Бойцы, соскочившие с грузовика, окружили нашу машину. Мы медленно вышли из нее. С остальными бойцами было все ясно – они были в советской форме. Когда же я скинула пилотку и куртку немецкого шофера, народ радостно расслабился. Из въехавшей на площадь эмки вышел какой-то командир в достаточно больших чинах. Я поняла это, глядя как бойцы вытянулись в струнку при виде его.

– Кто такие? Откуда?

– Старшина Петров сто двадцать пятого отдельного стрелкового батальона с бойцами, вышли из окружения. Выехали. А это…

– Екатерина Владимировна Сибирцева, специальный диверсионный отряд ставки. Возвращаюсь с боевого задания – сказала я. И протянула командиру планшет немецкого лейтенанта. Тут, если не ошибаюсь, должна быть оперативная карта противника.

– Карта – вот. А это что?

Я подошла и посмотрела.

– Написано, что это приказ по армии. Наверное этот лейтенант был курьером, даром что на Мерсе ездит.

– На чем?

– На Мерседесе 200. Эта вот машина так называется. Не из дешевых машина.

– Понятно. Вы что, по-немецки читаете?

– Свободно читаю и говорю. Я, знаете, вообще-то специалист по древнегерманской литературе.

– Отлично. Идемте со мной, поможете перевести. Ах да, генерал-лейтенант Кузнецов. Командующий третьей армией. А ваше звание?

– Нету звания. Гражданская я. Воюю, так сказать, на партизанской основе.

– Ну раз звания нет, то зовите меня пока Василий Иванович. Так, старшину с бойцами зачислить в первый батальон, вы, старшина, список мне наградной предоставьте – документы это многого стоят. Иванов, проследи – кивнул он своему ординарцу. – А вы, Екатерина Владимировна, садитесь в машину, времени у нас совсем нет.

Машина мчалась в Минск. Кузнецов по телефону передал основные пункты перехваченного приказа, но для уточнения некоторых пунктов потребовалось и его личное присутствие. Меня он взял с собой как единственного пока человека, знакомого с оригиналом документа.

Неожиданно, при повороте на Новогрудок, я увидела в окно машины танки. Немецкие танки.

Танков было всего два они медленно двигались в сопровождении пехоты по полю. Увидев машину, немцы открыли бешеный огонь. Водитель, нажав на газ, с огромной скоростью помчался в сторону леса, благо до него было несколько сот метров. И буквально за секунду до того, как наша машина скрылась в лесу, я увидела в заднее окно, как за нами по дороге помчались немецкие мотоциклы.

Быстро обдумав ситуацию, я приняла решение.

– Так, Василий Иванович, за нами едет десяток мотоциклистов с пулеметами. На машине нам от них не оторваться. Поэтому сразу после поворота притормозите, я выскочу и постараюсь уже притормозить их. – Я сжала в руке СВТшку водителя. – Минут пять форы я вам гарантирую, этого хватит чтобы весь этот лес проскочить, а за ним – уже должны быть наши войска. Так, тормози!

Водитель притормозил и я вывалилась на обочину дороги. Я видела, что Кузнецов хотел что-то сказать, но я ему просто не дала на это времени. Теперь спорить было уже поздно.

Я быстро сбежала с обочины дороги и залегла под кустом, растущим в придорожной канаве. Мотоциклисты наверняка не могли видеть как я выскакиваю из машины и потому встреча со мной должна стать для них неожиданностью. Постараюсь сделать все, чтобы приятной.

Прямой участок дороги от меня до поворота был всего длинной метров сто. Так что выскочившие из-за поворота мотоциклы могли до меня доехать секунд за пять-шесть. Однако я про них знала, а они про меня – нет. Пулеметчик из второго мотоцикла так никогда и не узнает – пуля выбила его из коляски уже на повороте. Первый пулеметчик прожил почти на секунду дольше – я сначала подождала пока на дорогу выедет третий мотоцикл. После этого еще за секунду водители первых двух мотоциклов были выбиты из седел, затем пулеметчик третьего, водитель четвертого, затем пулеметчик пятого…

Пятый мотоцикл развернулся буквально на месте и скрылся за поворотом дороги. Влепив пулю в ошалевшего водителя третьего мотоцикла, который тупо притормозил буквально в пяти шагах от моей лежки, я быстро перезарядила винтовку и прислушалась. Было тихо. И в этой тишине был слышен удаляющийся треск мотоциклов и приближающийся рокот танковых моторов. А у меня – последняя обойма в винтовке и еще два патрона…