Текст книги "Sincerely, me. Книга II (СИ)"

Автор книги: Melancholic Lady

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– Да, я купила тест, – парень снова отвёл взгляд в сторону, всем видом показывая, что ждёт объяснений. – Не понимаю, что ты хочешь от меня?

– И каков результат?

– Я ещё не пробовала, – признаюсь, абсолютно смущенная.

Но, кажется, ответ не показался Майклу достоверным. Ловлю тяжёлый взгляд карих глаз и сведённые брови.

– Я не верю.

– Мне незачем врать.

– У тебя было что-то с Маликом? – каждое слово он чеканит настолько точно, что по телу пробегается табун мурашек, заставляющих коленки подкашиваться.

Молчу в ответ, не зная, с чего начать.

– Это сломает Гарри, – Майкл накрывает лицо руками, отчаянно выдохнув. Затем присаживается на одну из ступенек лестницы, думая о чём-то своём.

Мы все ещё ждём прихода Гарри. Договор был встретиться на лестнице, поэтому, воспользовавшись его опозданием, я подхожу к Майклу, приземлившись рядом. Хочу поговорить с ним. Во мне борется желание поделиться всей правдой, раскрыв тот ужас, который приключился со мной, но не уверена, что он будет держать язык за зубами.

– Что его сломает? – пытаюсь выудить из парня больше информации.

– Твоя связь с Зейном, – парень расслабляет плечи, ощущая себя спокойно рядом с мной. – Ты не представляешь, как долго он тебя искал, через что он прошёл. Я никогда в жизни не видел его таким сломленным, это было настоящее безумие, Белла. Каждый день он травил себя литрами кофе, сигаретами и возился у себя в комнате, отчаянно пытаясь ухватиться за малейшую деталь в расследовании, которое также вёл сам.

Чувствую укор вины. Понимаю, что я стала близка Гарри, он, черт подери, признался мне в любви! И последнее, что я хочу причинить Гарри, – это боль. Но, к сожалению, над обстоятельствами я не властна. Добровольно в кровать к Зейну я не ложилась…

В этот момент мне показалось, что я слышу собственную совесть:

«Я удивленно поднимаю глаза на парня, но уже через секунду, сама того не осознавая, притягиваю его к себе, впившись в его губы жадным поцелуем».

Нет!

Я была под наркотиком. Я бы не стала.

– Я не виновата в том, что у нас был секс, – начинаю говорить достаточно громко, восклицая. – Это… это было случайностью, ты ведь знаешь!

– Не надо оправдывать себя, Белла, – вдруг зашипел Майкл, развернувшись ко мне лицом. – Я все знаю! На следующее утро Зейн хвалился, как ты прильнула к его оголенному торсу. И, черт возьми, не скидывай своё желание потрахаться на действие наркотика, он выветрился из твоего организма через чертовых два часа!

– Не может быть.

– Не строй из себя фригидную невинность, Белла. Я знаю всю правду.

Создавалось впечатление, будто он давит на меня, но на деле эмоции Майкла – это плод любви к близкому другу, к Гарри. И мне стыдно, что даже у него по отношению к кудрявому есть хоть доля снисходительности. Ощущаю себя абсолютно раздавленной и виноватой. Не знаю, что двигало моими эмоциями в ту роковую ночь. Поглощенная тоской по Гарри, я совершила ужаснейшую ошибку, которую попытаюсь искупить.

– Я думаю, мне стоит рассказать обо всем Гарри, – шепчет парень, наконец успокоившись.

– Нет, прошу не говори ему! – подскакиваю с места, встав так, чтобы можно было нависнуть над Майклом.

Он сразу же поднял уставшие глаза, выслушивая:

– Не говори, ему не стоит знать.

– Как? Ты беременна, Белла!

– Прошу, тише, – прикладываю указательный палец к его губам, озираясь по сторонам. – Не факт, что беременна.

Майкл закатывает глаза, затем резко встаёт и набрасывается на меня, сдергивая сумку с плеча, словно обезумевший. Толкаю его, чтобы он отстал, но парень не унимается.

– Где он? Где тест? – дикий взгляд отталкивает, но я стою на своём.

– Не трогай меня! – зашипела я, шлёпнув его по руке. – Я ещё не делала его!

– Ты врунья!

– Что здесь происходит? – низкий голос Гарри послышался из-за спины, заставив вздрогнуть на месте.

Медленно оборачиваюсь, замечая высокую фигуру в дверном проеме.

– Ничего, – выдавливаю, пытаясь привести растрёпанную сумку, которую секунду назад пытался разорвать Майкл, в порядок, вернув на положенное место. – Чем займёмся? – непринужденно меняю тему, стараясь отвлечь Гарри от странных обстоятельств, что он застал.

Кудрявый уже через минуту перестал вести себя напряжённо и вовсе позабыл о нашей драке с его другом. Ну, либо он хочет, чтобы мы так думали. Надеюсь, он не услышал ничего лишнего.

– Белла, не хочешь ли ты сходить со мной на свидание? – глупая улыбка Гарри заставляет мое сердце таять. Улыбаюсь в ответ, как идиотка, но сдержать ее не в силах, ведь внутри буквально порхают бабочки.

Единственное, что портит атмосферу, – недовольное лицо Майкла, который стоит позади Гарри так, что его вижу только я.

Эта чертова лестница меня уже бесит! Какого черта здесь так много людей? Для полной картины не хватает Блэр, или как там ее зовут?

Пытаюсь сосредоточиться на том, что проведу ближайшие несколько часов с Гарри, всеми силами подавляя возрастающее напряжение. Взгляд все ещё кружится вокруг парня с нефритовыми глазами, что стоит напротив, ожидая ответа, не обращая внимания на маячившего Майкла.

– С радостью, – ямочки, что появляются на щеках парня, заставляют на долю секунды забыть и об ещё одном человеке, что стоит в метре и ждёт окончательного ответа.

Но что я отвечу Майклу? Если я расскажу Гарри, то все снова разрушится, и я окажусь в плену у Зейна. От одной мысли мурашки.

Ещё эта нелепая задержка. Но ведь врачи могут ошибаться, верно? Такое бывает, женский организм непредсказуем…

– Предлагаю на пару часов улизнуть в пиццерию, которая за углом.

– Нас выпустят? – задаю вопрос, витая совершенно в другой реальности, поглощенная мыслями о правде, что скрываю от Гарри.

– Майкл отвлечёт, а Клэр откроет запасную дверь, – довольная мина Стайлса умиляет до тех пор, пока я не вспоминаю, что произошло сегодня утром: ссора с Клэрити.

Связь кудрявого и блондинки, неважно дружеская или любовная, до чёртиков злит. Понимаю, что, наверное, нет даже адекватного мотива, чтобы предъявить Гарри, поэтому лишь гулко сглатываю, предвкушая длинную лекцию о том, какая она на самом деле хорошая.

В дополнение к общей картине: я даже не представляю, в каких отношениях состою с Гарри. Мы пара? Нет. Ведь я даже не позволила ему поцеловать меня. Тогда друзья?

И тогда имею ли я право обвинять его в флирте с Клэр?

– Постойте здесь, я позову ее, – заканчивает Стайлс. Он быстро целует меня в макушку и выходит с лестницы на этаж, вновь оставляя нас с Майклом наедине.

Этот милый жест, вроде поцелуя в макушку, безумно приятен, но когда замечаю напряженное лицо Майкла, то меня мгновенно окатывает стыдом. Будто уличили в чём-то пакостном.

– Либо ты признаешься, либо я тебя сдам! – шипит он на пониженных тонах.

– Я думала, ты на моей стороне! – отвечаю также тихо.

– Ты изменилась! Ты очень изменилась. Я не вижу той Беллы, что была готова в лепешку расшибиться ради Стайлса, – его слова заставляют задуматься. Я действительно изменилась за время жизни с Маликом. – Ты стала гребанной эгоисткой!

В миг слова мамы всплывают в голове:

– Ты просто маленькая эгоистка!

Сентябрь напоминает о сцене ругани с мамой в новой квартире. Как Рене давила на меня, заставляя чувствовать себя жалкой. Воспоминания о ней, присутствие в больнице – напоминают об отце. Скоро будет третий год, как его нет рядом. Всего каких-то тысяча суток, а будто целая вечность. Возможно, Майкл прав. Я зависима от любви, от желания, от надобности принадлежать кому-то. Поэтому, когда не стало отца, я вцепилась в Гарри, как за спасательный круг. Затем, когда исчез Гарри, я притянула Зейна. И все это я делала, двигаемая одним порывом, – быть любимой, ведь не напиталась отцовской любовью и заботой. А вдруг я и вправду эгоистка.

Вдруг я не люблю Гарри.

– Я расскажу ему, – наконец отвечаю, уняв дикий порыв мыслей в голове, что лились, словно водопад.

Мне тошно от идеи, к которой я пришла. Неужели это правда? Неужели я действительно фиктивно люблю кудрявого?

Смотрю в упор на Майкла, заглядывая в самые дебри карих глаз. Думаю о том, что если бы исчезли Гарри и Зейн, то наверняка влюбилась бы и в него. Потому что я – эгоистка, а эгоисткам нужна постоянная доза заботы и внимания. Я назвала Томаса зависимым, осуждала его, когда сама ничем не лучше. Только вот я подсела на куда более неуправляемый препарат – чувства.

Через пару минут вернулся виновник моих мыслей и девушка, что злит до боли в голове. Клэр входит первая, ведь Гарри открывает ей дверь.

Белла, он просто джентльмен. То, что он открыл ей дверь, ничего не значит.

Ничего. Не. Значит.

Голубоглазая блондинка бросает беглый взгляд, проходя мимо. Она здоровается с Майклом, отвратительно приторно любезничая при этом, и ведёт нас с Гарри на нулевой этаж, стремительно спускаясь по лестнице.

Кудрявый что-то рассказывает, активно жестикулируя, но я при всем желании выслушать его никак не могу сконцентрироваться на чём-то, помимо вызывающе откровенного больничного халата подруги Гарри. Кажется, Клэрити нарочно постирала униформу, чтобы та стала на два, нет… на три размера меньше.

Клэр – это лишь меньшая из всех проблем, что меня волнуют. В голове все ещё крутятся слова Майкла. Я должна рассказать обо всем Гарри, но как?

– Слушай, Гарри. Я переспала с твоим бывшим лучшим другом, который объявил тебя мертвым! Теперь я, кажется, ожидаю от него ребёнка. Надеюсь, ты не злишься на меня…

Гарри щёлкает передо мной пальцами, привлекая внимание:

– Ты вообще слушала меня? – легкая улыбка, повисшая на лице расслабляет. Он не злится, что позволяет мне немного успокоиться и выдохнуть, отвлекаясь от мыслей.

– Извини, сегодня сама не своя, – оправдываюсь, наконец взяв контроль над собой.

– Не извиняйся, все в порядке, – говорит он, сжав мою руку.

Ощущаю странное покалывание в ладони, кажется, от неожиданного прикосновения с его стороны. Знаю, что Гарри давно хочет вернуть интимную связь, ведь уже в первый день потянулся, чтобы поцеловать меня. Но я не в силах так скоро переступить на этот уровень, точнее, вернуться к нему.

– Вернётесь через эту же дверь, – объясняет Клэр, открывая стеклянную дверь, что ведёт на улицу.

– Ты лучшая, – Гарри дарит ей свою фирменную улыбку, от чего мне хочется закатить глаза.

– Захвати мой любимый.

Мне показалось, или она назвала Гарри «мой любимый»?

– Латте с килограммом взбитых сливок? – саркастично рассмеявшись, произносит кудрявый.

Понятно, «мой любимый» – это хренов латте.

– Очень смешно, – наигранно смеётся девушка, играючи нанося удар Гарри. – Латте на соевом, без сиропа. Спасибо!

С этими словами она возвращается вовнутрь, закрывая дверь. Не могу оторвать взгляда от ее ритмично движущейся задницы, что виляет, пока она поднимается по лестнице.

– Мне показалось, или ты смотрел на ее зад? – оборачиваюсь, чтобы предъявить Гарри.

Он отрывает взгляд от улицы и сосредотачивается на мне, сузив глаза.

– Мне показалось, или это ты пялилась на неё? Причём как-то враждебно, – пожимая плечами, он увиливает от темы.

– Не уходи от темы, – хмурюсь, обиженная вдвойне, ведь на мою реакцию Гарри улыбается. Какого лешего ты улыбаешься?!

– Я смотрел на дорогу, а ты наблюдала за тем, как Клэр скрывается за дверью, – спокойно и с расстановкой поясняет он, вновь позволив успокоиться и взять себя и свою ревность в руки.

– Извини, – повторяю в тысячный раз, чувствуя себя убогой подружкой.

Кудрявый смеётся, затем прижимает меня к себе, позволяя вдохнуть аромат мяты, что исходит от его куртки.

– Когда ты злишься, становишься похожа на злобного хомяка, – смеётся Гарри, лишь усугубляя ситуацию.

Я самая худшая подружка на свете.

– Лучше обрати внимание на спокойный Бостон, – бубнит он, не выпуская меня.

Поглощенная ревностью к Гарри, я позабыла, что мы стоим в центре оживлённой улицы. Бостон прекрасен. Ловлю себя на мысли, что очень по нему скучала, несмотря на не самые тёплые воспоминания.

***

Когда мы подходим к пиццерии, я понимаю, что это то самое место, где я встретила Джессику и Гарри после неудачного первого знакомства. В тот день Гарри бросил ее на стоянке, он явно был не в настроении.

– Я помню это место, – позволяю Гарри оплатить заказ, когда он наконец определяется, какой молочный коктейль закажет. Если бы не легкая простуда, бьюсь об заклад, этот ненормальный заказал бы каждый вкус.

Мы проходим вглубь, приземляясь за один из свободных столов. Народу не так уж и много для обеденного времени, что несомненно радует.

– Та встреча с Джесс? – Гарри ухмыляется, вспомнив неловкое столкновение. Он берет мое пальто и вешает на крючок.

– Спасибо, – благодарю его, садясь на пластмассовый стул, что издаёт неприятный звук скрежета. – Я так и не поняла, почему ты начал с ней встречаться.

Гарри сразу же замолк, стерев с лица довольную улыбку. Понимаю, что спросила лишнее, но мне все же интересно. Особенно, учитывая тот случай с ненормальной девушкой в подвале Зейна, которая укусила меня.

– Он любит меня! Он заберёт меня!

– Гарри обещал мне, когда мы были на гольф-поле.

– Почему среди всех нас он выбрал тебя?

Очень часто я прокручивала в голове тот вечер, ее слова. Она казалась абсолютно обезумевшей от любви и тоски. Любой бы понял, что дело в неподдельных чувствах. Наверное, именно поэтому ее образ так въелся в память.

Становится не по себе от воспоминаний. Я вздрагиваю, чем привлекаю внимание парня. Он тяжело вздыхает, проводит рукой во волосам и через пару минут все же рассказывает, каковы были его мотивы. Весь монолог я внимательно слушала, стараясь не перебивать. Мне хотелось спросить про ту ненормальную девушку, но боюсь вопросов, что последуют за историей, поэтому умалчиваю, ощущая, как чешется место укуса.

Для меня стало потрясением, что Гарри заставлял жертв привязываться к нему, чтобы после легко подставлять и отдавать в плен. Под «пленом» я понимаю тот подвал под домом Зейна.

– То есть с Джессикой ты встречался, чтобы после… продать ее?

– Да, – Гарри уверенно отвечает на мои наводящие вопросы, при этом соблюдая абсолютное спокойствие.

– Ты никогда не любил ее?

– Не любил. Это была моя работа.

Мне становится дурно от перенасыщения новой информацией. Но в ней есть свои плюсы: я наконец нашла причину ненависти той ненормальной девушки к себе. Она думала, что Гарри Стайлс влюблён в неё, а не в меня.

– Но ведь у нас все было правдой?

Не хочется устраивать драмкружок, но я должна знать правду. Особенно, учитывая тот факт, что мне тоже есть, в чем признаться, иначе Майкл снимет с меня скальп. С одной стороны, дико злит озабоченность Майкла о Гарри. С другой же, могу понять его. Ведь именно Майкл был человеком, который вытащил Гарри из дерьма.

И я должна быть честна хотя бы с самой собой: это я продолжила отношения с Зейном. Гарри, как никто другой, заслуживает это знать.

– С тобой все иначе, – улыбка непроизвольно всплывает на лице кудрявого, оголяя любимые ямочки.

– Я тоже должна кое в чем признаться, – начала я, но он, видно, не закончив мысль, продолжил, перебивая меня.

–…с тобой мне ничего не нужно. Раньше мною правили деньги и желание спасти мать, – нефритовые глаза впиваются в мои, и, клянусь, вижу, как сложно ему даётся признание. – За те дни, что был с тобой, я понял, что ты единственная, у кого получилось открыть глаза на правду. Я был мудаком. Я играл с чужими чувствами, предавал.

– Гарри, я…

– Но теперь я беру пример с тебя, поэтому никогда больше не предам, – Гарри берет мою руку, которая одиноко покоится на столе, сжимает ее и, не отрывая глаз, произносит: – Ты мой ангел-хранитель, что всячески вправляет мозги, – легкий смешок слетает с его губ, свидетельствуя о беззаботной радости. – И ты никогда меня не предашь.

Уже предала, Гарри. И мне так жаль.

– Что ты хотела сказать? – спрашивает он, не разрывая зрительного контакта.

– Я скучала по тебе, – стремительно увожу тему, но Гарри хмурится, поняв, что я решила промолчать.

Я не могу. Не сейчас. Чуть позже. Вечером. Я скажу ему вечером.

Комментарий к Глава ХIX: Исконная правда.

Я очень жду ваших отзывов!

Всем хороших выходных <З

========== Глава ХХ: Я позволила. ==========

– Как он отреагировал? – сонное лицо Майкла показалось в проеме двери, мгновенно приковывая внимание.

Не хочется встречаться с ним взглядами, говорить; не хочется, чтобы он проходил внутрь, усаживаясь на кресло напротив. Но кого это волнует? Именно так он и поступает, выполняя в точности то, что я и предсказывала. Как только густые брови вскакивают в недоумении, я выпрямляюсь, откладывая книгу, что взяла у Гарри, на полку. Все ещё прокручивая сюжет в памяти, стараюсь отвлечься и сосредоточиться на Майкле. Нужно успокоиться и расслабиться, ведь он снова будет злиться и шипеть.

Наконец отвечаю:

– Я не успела сказать ему вчера, – лицо парня сразу приобретает багровый оттенок, как я и предсказывала.

Злой Майкл нравится гораздо меньше, чем приветливый. После разговора на лестнице, когда он догадался, что между мной и Зейном что-то было, – наши отношения треснули, разошлись по швам. Не потому, что я беременна, не потому, что я была с Зейном, а потому, что я не рассказала об этом Гарри. Но как я могла? Неужели он не понимает, что все не так просто и такой собственник, как Гарри Стайлс, никогда не простит мне этого, он даже не станет слушать.

Хочется попросить Майкла выйти из палаты хотя бы потому, что я вовсе не в настроении, чтобы спорить. Но не могу, поэтому натягиваю улыбку и стараюсь разрядить обстановку, как делаю это всегда.

– Прости, – выдавливаю, надеясь, что парень не будет сильнее злиться.

Но это все же выводит его.

– Что? «Прости»? Не мне ты должна это говорить, а ему, – он указывает в сторону двери, намекая на Гарри.

И я знаю это. Знаю, что нужно рассказать ему, но мне так страшно. Страшна его реакция, глаза, в которые придётся смотреть. Потому что я знаю этот взгляд. Когда Гарри теряет надежду, скатывается на землю, накрывает лицо руками и плачет – вот, что страшит больше всего. Не крики, не ругань, не физический урон.

Безысходность. Отчаяние. Вот, что я боюсь пробудить в нем.

Объяснять это Майклу – бесполезно. В нем засела идея, что он – спаситель. Что Гарри и Майкл теперь спасают друг друга. Но ему не стоит… нет, он не должен вмешиваться в наши отношения.

Он недовольно закатывает глаза, не собираясь уходить.

– Ты издеваешься? – говорю ему, намекая, чтобы он оставил меня одну.

– А ты?

– Над кем?!

– Над Гарри, – Майкл вновь закатывает глаза.

Держусь, чтобы не крикнуть «убирайся».

– Почему ты так недолюбливаешь меня? – он вдруг резко меняет тему, наклонившись.

– Что? Причём тут ты?!

– Между нами явно появилось напряжение, – сложив руки в замок, он пододвинулся к краю кресла, тем самым сокращая между нами расстояние.

– Неудивительно, ты ведь кричишь на меня, – отрезаю, все ещё терзаемая мыслью о том, как было бы просто, если бы Майкл ушёл.

– Нет, – парень отрицательно качает головой, ухмыляясь, – тут дело в другом.

– Ну да!

Его глаза сразу встречаются с моими, реагируя на возглас. Он выжидающе уставился на меня.

– Ты вдруг, как мать Тереза, свалился на голову Гарри. Но я ведь помню, как в клубе ты даже глазом не повёл на издевательства Зейна в мой адрес, – говорю ему, надеясь, что он образумится и перестанет быть таким жестоким по отношению ко мне, но, кажется, мои слова действуют в обратном направлении. – Ты знал, что он подсыпет наркотик в напиток, но ничего не сделал!

– Я-я-я… – только начал он, но я перебила, продолжая говорить на повышенных тонах:

– Будто ты хотел, чтобы Зейн изнасиловал меня! Ты что, гей? Ты влюбился в Гарри?! – говорю Майклу это, сама не веря в полнейшую чушь, что вылетает изо рта, словно пули из ружья.

– Что? Нет, это полный бред, – вскипел он, ударив по креслу руками. – А ты, ты не лучше! Кто просил тебя спать с ним? Не говори, что сделала это не по своей воле!

– Не по своей!

– Не ври! – зарычал он. – Наркотик выветрился очень быстро.

– Но ты мог помочь мне.

Майкл вскочил с места, нависнув надо мной.

– А с чего вдруг я должен тебе помогать?

Тоже встаю с постели, насупившись:

– А с чего вдруг я должна тебе верить?

– Белла, ты…

– Что я? Хочешь меня ударить?

На секунду Майкл растерялся, но затем сразу отрицательно замахал руками.

– Нет, ты что. Я бы не стал.

– Тогда зачем пытаешься угрожать мне? – задаю очень актуальный вопрос, ведь парень действительно из кожи вон лезет, чтобы проявить могущество. – Все эти нелепые стойки, а-ля «бойся меня».

– Что? – ехидная улыбка сразу сползла с загорелого лица.

– Да, да! – продолжаю восклицать, размахивая руками. – И сведенные брови, напряжённая челюсть. Ты пытаешься быть, как Гарри и Зейн!

– Не сравнивай меня с ними, – в голосе послышалась обида. – Мы разные. То, что мы друзья, не значит, что я поощряю их действия.

– Хм, незаметно, – выплёвываю, обходя его стороной и стремительно выходя из комнаты.

– Белла, стой! – Майкл помчался за мной.

Но не я успеваю пройти оборот, как врезаюсь в Гарри.

– Привет, – здороваюсь, растерянная. У меня в руках новый тест на беременность, который умудряюсь стремительно засунуть в карман длинного кардигана.

– Привет, – довольная улыбка сразу всплывает на веснушчатом лице, позволяя мне хоть немного расслабиться (несмотря на то, что у меня в кармане ЧЕРТОВ ТЕСТ НА БЕРЕМЕННОСТЬ).

Гарри обнимает меня.

– Я как раз шёл к тебе, – его взгляд отрывается от меня, когда мимо проходит разъярённый Майкл, видимо, все ещё обиженный моим сравнением с Зейном и Гарри. – Он… вы были вместе?

– Нет, впервые за сегодня вижу его, – вру, стараясь перевести тему. – Ты завтракал? Думала, вместе сходить.

Но настрой кудрявого переменился, теперь в чертах лица сомнения. Неужели он подозревает в чём-то меня и Майкла? Боже, если Майкл будет тем, кто расскажет ему все…, это будет окончательная точка в наших отношениях, и я закончу в доме Зейна.

Нужно рассказать Гарри все самой, иначе это приведёт к непоправимым вещам. К слову, я все ещё не уверена, что беременна, ведь вчерашний тест из сумки украл Майкл, видно, надеясь, что он уже использован. Поэтому решаю оторваться от разговора в туалет.

– У тебя есть ещё вопросы? – Гарри переводит взгляд на меня, все ещё растерянный и, видно, ошеломлённый дурацким вопросом.

– Нет… ты ведь хотела позавтракать.

– Как только я схожу в… ну, в одно место.

– Куда?

– В туалет, Гарри, – засмеялась я, вызвав нелепый смешок и у парня, наконец стирая с его лица удивление.

Кудрявый притягивает меня к себе, заключая в «дружеские» объятья, которые длятся чуть дольше чем принято. Но, никак это не прокомментировав, отступаю и, подарив короткую улыбку, удаляюсь в туалет.

Желание обернуться и посмотреть парню вслед пересилило, поэтому я бросила взгляд на Гарри, чтобы убедиться в том, что его больше не смущает наша с Майклом встреча. Но на лице по прежнему смущение.

Стараюсь собраться с силами и всё-таки закрываюсь в кабинке.

Когда я вставала на путь подростка, мама должна была рассказать о контрацепции, о парнях, о том, что делать не стоит и как сберечь себя от плохих последствий. Но она этого не сделала хотя бы потому, что Рене никогда не была лучшей матерью. Наверное, моя жизнь никогда не волновала ее так, как жизнь Томаса. И я рада, что у него есть опора в виде матери. Да, я была лишена. Она часто говорила, что я была причиной, почему ей пришлось бросить университет, ведь я родилась, когда Рене было всего восемнадцать.

Ее история похожа на мыльную оперу.

Моя тоже.

Потому что в руке сжимаю положительный тест на беременность. Но мне не плохо. Я уверенно стою на ногах, что удивительно, ведь, скорее всего, меня бы накрыл очередной приступ.

На мне лежит огромная ответственность. А должна ли я оставить ребёнка? Хочу ли я подарить жизнь человеку, которому придётся жить в ужасном мире, где существуют такие люди, как Зейн, Джаавад и моя мать?

Готова ли я подарить жизнь человеку, кому Зейн Малик придётся отцом? Или…

Или ребёнок от Гарри? Нет, не может быть. Мы предохранялись.

Воспоминания после клуба словно вихрь. Да, именно тогда это и произошло. Когда он изнасиловал меня.

– Не надо оправдывать себя, Белла,

– Я все знаю! На следующее утро Зейн хвалился, как ты прильнула к его оголенному торсу. И, черт возьми, не отрицай своё желание потрахаться.

Или не насиловал. Тогда это плод страсти, но не любви. Принимаю тот факт, что сама поцеловала его.

***

Во время завтрака я вела себя более чем адекватно и даже умудрилась пару раз пошутить. Гарри позабавился, но Майкл продолжал сидеть, словно серая туча. Понимаю, что его волнует вся эта ситуация, но пока что я не готова раскрыть кудрявому всю правду, ведь сама не свыклась с мыслью, что внутри меня развивается жизнь.

Когда процедуры закончились и день подходил к концу, все, чего я хотела, – это лечь на кровать и заснуть, чтобы проснуться и осознать, что все было ложью, чьей-то глупой шуткой.

Но вместо этого пришлось сходить в аптеку, чтобы купить что-нибудь от тошноты, потому что меня мутило каждые два часа, а если не избавиться от неприятных симптомов, Гарри сразу все поймёт. Я хочу рассказать ему, но не сейчас. Немного позже.

Но, как только я вышла из палаты, мне показалось, что в коридоре стало как-то слишком тихо. Затем, как только я прошла чуть поодаль, кто-то резко схватил меня за руку. Не успела я взвизгнуть, как оказалась на балконе в одних тапочках.

– Белла, – низкий прокуренный голос Зейна раздался надо мной, от чего по всему телу прошлась дрожь. Пришлось несколько раз поморгать, чтобы понять, кто именно стоит напротив.

– Зейн. Что ты тут делаешь?!

– Ты что злишься? – возмутился он, видно, странно реагируя на мой возглас.

– Да! Какого черта ты отправил меня сюда? – не унимаюсь, ведь хочу понять, знал ли он о беременности.

– Ты… отравилась, не помнишь? – малейшая растерянность позволила все понять. Я слишком хорошо знаю Зейна Малика, чтобы не заметить ложь.

– Ты все знаешь.

Иногда в Зейне просыпается редкостная диковина – совесть. Крайне редко, однако, когда все же пробуждается, нет ничего прекраснее. Именно это заставляет верить, что он ещё не потерянный человек.

– Белла, мне жаль, – начал он, но я сразу же перебила его монолог.

– Все равно, какая разница, зачем слова, когда ничего не изменить, – чувствую, как слёзы сами собой наворачиваются на глаза. Становится до невыносимого холодно, ещё грустно и больно.

Я говорю это, потому что не он один виновен в моей беременности. Не отрицаю, что в тот момент мне хотелось близости. Тоска по Гарри и желание быть защищённой взяли верх.

– Иди ко мне, – Зейн накрывает мои плечи своим пальто, притягивая в свои объятья, от которых я не отказываюсь. – Понимаю, что это тяжело.

– И мне страшно, – сквозь слёзы бубню, уткнувшись носом в тёплый шерстяной шарф парня. Наверное, я испорчу дорогой кашемир, но это уже не моя забота.

– Поэтому ты здесь. Мне надо спросить у тебя очень важную вещь, – Зейн берет меня за плечи, отодвигая от себя так, чтобы я могла смотреть прямо на него. – Сосредоточься, это важно.

Киваю в ответ, шмыгая носом.

– Ты хочешь сделать аборт?

– Да.

– Так просто?! – удивлённо вскинув брови, спросил он.

– Да.

– А ты не хочешь оставить малыша?

– Что? – он действительно это сказал или мне послышалось? Суровый Зейн Малик хочет ребёнка?

– Знаешь, это ведь по религии неправильно, – голос парня удивительно спокойный, от чего становится не по себе, ведь я привыкла лицезреть разъярённого парня.

– Причём тут религия, когда ты будешь отцом?

И снова этот обиженный взгляд, полный разочарования в самом себе. Иногда Зейну приходится сталкиваться с реальностью, с реальным собой. Он должен понимать, что растить ребёнка в той атмосфере, в которой он живёт, – нереально. Это будет отродье испорченной души самого Малика, а порождать подобное на свет я не намерена.

– Хорошо. Как пожелаешь, Белла, – он вдруг улыбнулся, видно, обрадовавшись, что я приняла адекватное решение.

В глубине души я понимаю, что это совершенно новая жизнь, которую я могу подарить на свет. Это ребёнок. Крошечный малыш, который будет любить меня.

Но затем я вспоминаю о том, как я испортила молодость матери. Как ей пришлось отказаться от учёбы и хорошей работы. Вспоминаю о том, кто отец малыша. Зейн Малик никогда не станет хорошим человеком. Он не научит ребёнка кататься на велосипеде, не отведёт в церковь, никогда не будет тем, кто расскажет о тяготах жизни.

Потому что Зейн Малик – человек без детства, он не знает, что такое «любовь». У него исковеркано это понятие, а я не хочу рожать на свет ещё одного Малика…

– Я все равно люблю тебя, – говорит он, заставляя сосредоточиться на пухлых губах.

… как бы сильны ни были мои чувства.

Стоп.

Что?

Какие, мать его, чувства?!

– Ничего подобного, – шиплю, вдруг осознав, что он только что сказал. – Это не любовь, Зейн. Ты не умеешь любить!

– То, что общепринятые нормы любви отличаются от того, что испытываю я, – не значит, что мои чувства к тебе не могут быть любовью, – отчеканивает он, абсолютно спокойным голосом.

Сощуриваю глаза, пристально наблюдая за реакцией парня.

– Ты ребёнок, раз считаешь, что прав.

– В настоящей страсти должна быть капля жестокости. А в любви – чуточку насилия, – с этими словами он притягивает меня к себе, оставляя легкий поцелуй на ледяных губах.

От одного прикосновения я вздрагиваю, рефлекторно отталкивая парня от себя. Мы не можем.

– Прощай, Зейн.

– Я люблю тебя! – восклицает он, видно, оскорбленный моей нулевой реакцией.

– Зейн, я никогда тебя не полюблю! Прими это, – начинаю хныкать, как ребёнок, потому что безумно устала и замёрзла. – Ты жестокий человек, и какой бы ни была для тебя норма любви – я ее не принимаю.

В глазах парня вдруг что-то переменилось. Он застыл на месте в абсолютном ступоре. Вокруг нас гул, вечером возле клиники собирается огромная пробка. Но именно сейчас, смотря в янтарные глаза, я не слышала ничего: ни гогота птиц, ни громких разговоров людей, даже машин. Только он, я и наша тяжелая история, что становится все запутаннее и запутаннее.

– Ты все ещё влюблена в него, – на губах всплыла ухмылка. – В Гарри, я прав? Неужели тебе не хватило того, что он из чертовой психушки?!

– Ты лжёшь. Это неправда.

– Нет, дорогая моя. Он хренов псих! – голос парня граничил на уровне дикого отчаяния и истерики, что безумно пугало, вызывая странную смесь эмоций. Хотелось сбежать от него, чтобы спрятаться и больше никогда не встречать. – И я докажу тебе это.

С этими словами он развернулся и вышел с балкона, громко хлопнув стеклянной дверью. Он оставил меня одну с неспокойной душой, но с целым сердцем, потому что я снова рядом с Гарри, и ничего отныне не напугает меня. Даже его страшное прошлое, которое может оказаться реальным.