Текст книги "Sincerely, me. Книга II (СИ)"
Автор книги: Melancholic Lady
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)
Просто уйма вопросов заполняют мою голову, я пытаюсь восстановить частички информации, которые могла получить за все месяцы пребывания здесь, сопоставить их со встречами с Джессикой и создать цельную картину, но у меня просто не выходит. Последний раз я видела Джесс в ноябре, если я не ошибаюсь. Это было очень давно, я совсем позабыла о ней. Помню, что Гарри и Джесс состояли в отношениях, но кудрявый очень её стеснялся и не хотел показывать матери. Ещё тогда это смутило меня, я не могла понять, зачем он так импульсивно бросился перед ней на колени. Тогда девушка вызывала во мне смешанные чувства, я не думала, что когда-либо буду жалеть её.
– Можно я поговорю с ней? – спрашиваю я, вставая с пола. Опираюсь о холодную бетонную стену, стараясь унять подступившую тошноту. Активно моргаю, чтобы избавиться от темноты в глазах. Последнее время я стала часто выпадать из реальности на некоторое время. Это немного настораживает.
– С ней? – голос Зейна пропитан неприязнью, но в глазах читается понимание. Я знаю, что он не настолько жесток, каким хочет показаться. В нем есть хорошие черты, которые он проявлял довольно часто. Образ плохого мальчика, который он примерил, ему явно не идёт, так зачем весь этот маскарад?
– Я просто хочу поговорить с кем-нибудь.
– Тебе это не нужно, – монотонно отвечает он, схватив меня за руку. Зейн силком потащил меня вглубь. Я вцепилась в рукав его куртки, как кошка. Неужели он посадит меня в такую же камеру?
– Зейн?! – я начинаю дёргаться в разные стороны, вырываясь. Он не сможет упечь меня за решетку. – Зейн? ЗЕЙН!
Я начинаю кричать, когда мы снова заворачиваем за угол, проходя мимо уже двадцатой по счету кабины. Меня окатывает ледяной водой и бросает в дрожь от мысли, что сейчас я окажусь по ту сторону стены и не смогу больше видеть солнечный свет. Черт знает, сколько здесь просидела Джессика. Если с последней нашей встречи, то добрых пять месяцев, что буквально сводит меня с ума. Я сильнее трясу руку Зейна, умоляя его пощадить меня.
– Я предупреждал, Белла! Я, блять, говорил тебе миллиард раз, чтобы ты просто следовала чертовым правилам и не нарушала установленные требования.
– Я хорошо себя вела!
– Тогда какого хуя ты украла ключи? – Зейн дергает меня за шиворот свитера, разворачивая к себе лицом. – Скажи мне!
– Я-я-я не знаю, – теряю дар речи от ужаса, что окутывает меня с ног до головы. Кажется, что бешеный ритм моего сердца слышно за версту. Малик корчит разъярённую гримасу, услышав мой неоднозначный ответ. Он толкает меня к холодной стене, зажав между своих рук.
– Ты не хочешь в камеру, я прав?
– Нет, нет, пожалуйста! Я больше не буду, – мямлю я, стараясь унять дрожь. Пялюсь в пол, чтобы не встречаться взглядом с его дикими янтарными глазами.
– Сука, смотри мне в глаза! – Зейн больно хватает мой подбородок, дергая его вверх. Мои заплаканные глаза встречаются со взглядом Зейна, животным и диким. – Смотря мне в глаза, поклянись, что больше не сунешься сюда ни за что!
Я молча смотрю ему в глаза, абсолютно готовая ответить «Да», но, оцепенев, стою на месте, не в силах связать и двух слов.
– Что я сказал, Изабелла?! – закричал он, ударив стену в сантиметре от моей головы. Я вздрагиваю, абсолютно теряя контроль.
– Я… да, да.
– Что да? Клянёшься?!
– ДА! – выкрикиваю я, позволив слезам выйти наружу. Меня переполняет ужас, страх и дикая усталость, что накатила так неожиданно. Лучше бы я не совалась сюда, какого черта я это сделала?! Как будто не знала, какая реакция будет у Малика.
– Так-то лучше, – Зейн старается восстановить дыхание. Он отходит от меня буквально на метр, но я уже ощущаю себя свободной. Такое чувство, словно он выпустил меня из цепей заточения. Могу выдохнуть и слегка расслабиться.
– Прости, – выдавливаю я, вспоминая наши отношения, которые мы только недавно восстановили. Мне до сих пор стыдно смотреть ему в глаза за то, что я позволила тому поцелую случиться. Я понимаю, что была не права, стараюсь оправдать себя тем, что я была невменяема. Возможно, из-за действия наркотика… я не уверена. Но сейчас знаю на все сто процентов, что ни за что не прикоснусь к нему вновь.
– Я просто не хотел, чтобы ты знала о том, что под домом находится чертова тюрьма.
– Может, я могу как-то помочь? – спрашиваю я, рискуя жизнью. Мне бы действительно хотелось пообщаться с девушками, что заточены здесь, с обреченными, как и я, на несчастную и безвыходную жизнь.
Парень оборачивается медленно словно в замедленной съемке. Его глаза встречаются с моими, заставляя всё внутри полыхать пламенем. Я различаю нотку загадочности в радужке карих глаз. Он будто задумался над моими словами, что вновь заставляет меня поверить в существование человечности в нем. Это кажется безумием, но я пытаюсь разглядеть в этом человеке хоть долю хорошего. Я не знаю, зачем делаю это, но что-то внутри подсказывает мне именно это.
– Хочешь «помочь»? – последнее слово Зейн произносит с неприятным оттенком, что мгновенно лишает меня расслабленности, наоборот, плотно впечатывая в жестокие реалии. – На самом деле, если ты этого так хочешь.
– Ты серьезно? – что? Он чуть не размазал меня по стене пару мгновений назад за то, что я попросила поговорить с Джессикой, сейчас же он готов позволить мне расхаживать здесь и контактировать с заключёнными! Это безумие! Он безумен!
– Эм, раз я сказал, то да.
– Хорошо, что я могу сделать?
Зейн оборачивается в сторону, заглядывая за угол, где находится очередное помещение, но уже не камера, а простая кухня, если можно так выразиться. Обычный холодильник с прозрачной крышкой, плита, микроволновая печь и небольшой обеденный стол на четверых персон в углу комнаты. Стены окрашены в больничный белый цвет, а запах стерильности лишь в очередной раз напоминает о длинных коридорах, где лечат людей. На секунду мне показалось, что в больнице я бы чувствовала себя в разы лучше, чем у Зейна, несмотря на то, что ещё с детства ненавижу их. Настолько тошно находиться в одном обществе с этим уродом.
Когда я захожу на кухню, то замечаю девушку, которая сегодня днём была в доме. Это наша новая горничная. Неужели Зейн просвещает всех домработниц (которые, к слову, меняются каждый день) о том, какими делами он занимается? А в чем, собственно, смысл? Что он делает с ними после того, как их первый и последний рабочий день подходит к концу? Убивает?!
Я удивлённо смотрю на Малика, выжидая его ответа. Но он словно не понимает, о чем я, и тотально игнорирует мои косые взгляды. Парень подходит к девушке и шепчет ей что-то на ухо. Она повинно кивает головой, после чего снимает нелепый кружевной передник, как у типичных посудомоек в забегаловках, отдавая его в руки Зейна.
– Примерь-ка, – белая ткань приземляется прямо передо мной. Зейн закатывает глаза, обзывает меня «криворукой». Поднимаю фартук и повязываю его позади. – Теперь отведи девушку номер пять в её камеру.
Что? Девушку номер пять? Это что значит? Какую камеру? Наши домработницы – это заключённые Зейна?
– Стоп, – я замираю на месте, стараясь сложить этот сложный пазл в своей голове. – Все те домработницы, что работали у нас, – твои заключённые?!
– Почему заключённые? – губы парня расплываются в неприятной ухмылке, порождая во мне дикое желание наброситься на него и расцарапать эту мерзкую гримасу. – Скорее, очень дорогой товар.
Мои чувства к нему так разнообразны. Я бы хотела разобраться в них наконец и определиться с тем, что происходит внутри меня. И да, нельзя забывать и о том, что мне все ещё стыдно.
– Отведи её в камеру, Белла, – я отвожу взгляд от парня, аккуратно сжимая тонкую руку девушки. Она такая хрупкая, словно сломается от моих прикосновений, как хрустальная ваза.
Блондинка, склонив голову, идёт впереди меня. Я совсем не ориентируюсь в пространстве, поэтому следую за ней. Не думаю, что когда-то смогу разобраться в этих длинных коридорах. Когда мы подходим к нужной кабине, я открываю железную дверь, зажав ручку. Девушка заходит внутрь, приземляясь на узкую кровать у стены, что застелена белоснежными простынями. Стены окрашены в сероватый, пепельный цвет, что наверняка могло бы свести с ума каждого, но, благодаря приглушенному тёплому освещению, обстановка не столь угнетающая. Бросаю взгляд и на другую сторону комнаты, замечая одинокий деревянный стол и несколько подростковых журналов на нём. Позади меня стоит раковина и унитаз. На этом все. Помещение максимально крошечное, места достаточно лишь для того, чтобы вместить все вышеперечисленное. Девчушка поднимает на меня глаза и выдавливает глупую улыбку, полную грусти и безысходности, что буквально разрывает мое сердце на части. Я одна из них. Меня точно так же хотят упечь в этой «темнице».
– Я, пожалуй, пойду, – еле выдавливаю я, пятясь назад. Дверь все ещё открыта, с внутренней стороны ручки нет, видно, чтобы открывать дверь заключённая не могла. Девушка смотрит на меня потерянными глазами, она, как брошенный маленький ребёнок, сидит на этой чертовой кровати.
Выхожу наружу, быстро захлопываю дверь и утыкаюсь головой о холодный металл. Это просто жуть. Я так долго жила над обиталищем этих девушек, даже не подозревая, что здесь происходит. Душу успокаивает лишь факт, что девушки не живут в ужасных, непригодных для жизни условиях. Здесь вполне неплохо, если вообще можно так выразиться.
– Идём, – Зейн по мановению палочки оказывается рядом. Он уверенно берет меня за руку и идёт к выходу.
– Я могу помогать тебе с ними?
– И что ты собираешься делать? – голос Зейна спокойный, размеренный. Он не кажется злым или нервным как обычно.
Мы выходим на улицу, ступая на сырую от дождя траву. Меня снова окутывает промозглый ветер, раздувая волосы в разные стороны. В душе пустота, на лице подобие улыбки.
– Чем смогу, – пожимаю плечами, когда мы останавливаемся посреди сада.
Зейн ухмыляется, поправляет белый фартук, что до сих пор на мне. Затем его глаза пробегаются по моему телу, подбираясь к лицу. Когда мы встречаемся взглядами, я гулко сглатываю.
– А ты ведь боишься меня, Беллс.
Комментарий к Глава V: Фартук.
Спасибо за 37’000 просмотров у «S, me». Очень ценю вашу поддержку и заинтересованность! Прошу прощения, что не столь активна в данное время. У меня полнейший завал по профильным предметам; всё-таки старшая школа – полный отстой, какой бы классной она порой не казалась))
Всем продуктивной недели, а мне удачи на test week! :з
========== Глава VI: Добро пожаловать обратно. ==========
«Майкл бросил на меня обеспокоенный взгляд, полный непонимания и жалости. Он будто хотел передать мне что-то глазами, но не мог. Меня это злило, дико злило, ведь он подставил Гарри. Он сдал его, он разрушил его жизнь, тем самым уничтожив и мою. Я не могу ему верить, не могу находиться среди их всех – это меньшее, что я могу сделать для Гарри».
POV Гарри Стайлс.
Мой взгляд, наверняка самый измученный, бросается на дверь палаты, что медленно отворяется. С таким отвратительно мерзким скрипом, что слегка морщусь. Майкл входит без стука, неуверенно встав в проеме. Я смотрю на парня, ожидая ответов на мои вопросы, но вместо этого он, словно истукан, стоит молча. Позади него проходят врачи в белых халатах, с интересом заглядывая внутрь палаты. Меня начинает подбешивать его тупняк.
– Да закрой же ты дверь! – возмутился я, привстав с постели. Перед глазами Майкла кто-то будто щёлкнул пальцами. Парень быстро захлопнул стеклянную дверь, заставив стены пошатнутся. Он прошмыгнул между кроватью и аппаратурой, по обычаю усевшись в кресло. Сняв очки и положив их на кофейный стол, принял удобное сидячее положение. – Я рад, что ты пришёл, – добавил я, также усевшись в постели напротив. В спортивных штанах можно вытворять буквально все, что угодно, – даже сидеть по-турецки, как это всегда делает Белла. Никак не могу выкинуть из головы все случаи, когда я заставал её в этой незамысловатой позе.
Мне действительно приятно, что Майкл услышал мою просьбу. Он все ещё самый честный и искренний человек из всех, кого я знаю. Конечно, нельзя забывать и про Хорана, ему я обязан по долгу жизни. Единственная парочка, что чертовски меня интересует – это близнецы. Я до сих пор не понимаю, почему они пошли «налево», мы вместе планировали свергнуть Джаавада и вернуться к простой жизни. Их действия кажутся непонятными и мутными, ведь в них нет смысла. Хотя, возможно, в них нет смысла только для меня. Отныне не могу быть уверен в том, что все мои тайны останутся скрытыми от посторонних глаз. Суровые реалии сегодняшних дней заставляют меня чувствовать себя полнейшим дерьмом.
– Я был у Зейна, как ты и просил, – наконец говорит Майкл, потирая виски. Кажется, он очень устал. – Уверен, что хочешь знать? Просто, смотря на тебя сейчас, – парень окидывает меня взглядом, затем демонстративно осматривает комнату, – я могу сказать, что тебе будет только хуже от всего этого.
Следую за его глазами, останавливаясь взглядом на громоздкой медицинской аппаратуре, что стоит рядом с кроватью. Все эти трубки, присоединённые к открытым ранам на моем теле. Выглядит так же мерзко, как и звучит.
– Майкл, я был ранен, поэтому попал в больницу. Не потому, что у меня проблемы с головой, давай выкладывай, – какого черта он решил, что имеет право решать за меня?! Да, мы больше не сотрудничаем, но это не значит, что он может позволять себе такие выкрутасы.
– Я предупреждал, – пожимает плечами парень. Затем тянется к кожаной сумке, что валяется в ногах. Он достаёт оттуда скреплённую фотобумагу, после чего уверенно бросает её на кровать. Тянусь к файлам, ощущая, как бешено бьется мое сердце. Когда переворачиваю фото на обратную сторону, то что-то внутри меня обрушивается; руки мгновенно леденеют; во рту становится сухо. Я резко поднимаю глаза на Майкла, что сидит напротив с совершенно спокойным лицом, словно прекрасно знает, что изображено на снимках, словно он рассмотрел их в малейших деталях.
– Что это, блять, такое?! – возмущаюсь я, вскакивая с кресла. – Какого черта?! – мой взгляд находит темно-карие глаза парня, мне хочется наброситься на него, но я останавливаюсь, понимая, что он здесь совершенно не причём. Что он – единственный человек, который поддерживает меня в данный момент. В голове звенит, чувствую, как земля уходит из-под ног.
Она такая невинная.
Мои мысли улетают куда-то далеко, остаётся лишь ярость. Я снова беру в руки фотографии, стараясь понять, какого черта на них происходит. Сначала Изабелла задумчиво смотрит на Зейна, словно пытаясь представить, что сделает секундой позже. Затем девушка впивается жадным поцелуем в губы Малика. Её руки тянутся к нему, она сжимает его лицо в своих крошечных кистях. Я замечаю, как тонкий тканевый браслет скатывается по женской руке. Как оголяется её хрупкое плечо. Волосы вьются в беспорядке. Меня начинает трясти, когда я представляю, как моя малышка идёт под руку с этим отродьем демона. Как она наслаждается его компанией, как он знакомит её со своим конченным отцом. Как она дарит ему детей… Эти мысли потоком мчатся в голове, я буквально теряю сознание. Как ни странно, мне больно от этого, больно от мыслей.
– Эй, чувак, все нормально? – я не заметил, как Майкл подошёл ко мне. Он положил руку на плечо, стараясь привести меня в чувство. – Ты не дал мне сказать ещё кое-что. До этого Зейн дал выпить девушке какой-то напиток. Честно, не уверен, что это был обычный мартини. Помимо джина там должно было быть что-то ещё.
– Наркотики? – задумчиво спрашиваю я, присаживаясь на место. Майкл начинает рассказывать, какие именно препараты могут вызвать эффект затемнения рассудка, но я совсем не в силах слушать его заумную чушь. Мои глаза все ещё прикованы к фотографии. Белла так исхудала, эти тонкие ручки, что так неуверенно тянутся к Зейну. Её хрупкое тело в объятьях этого чудовища заставляют желание избить его до полусмерти расти в геометрической прогрессии. Когда сил моих больше нет, я переворачиваю скреплённые снимки, возвращая внимание к Майку. Наверное, лучше не видеть то, что нас разрушает. Достаточно знать и чувствовать.
– Так что да, думаю, он накачал её наркотой, – умное лицо Майкла заставляет меня почувствовать себя говнюком в третий раз за эти пять минут – я не слушал его.
– А что произошло после этого смачного соития? – восстанавливаю дыхание, чтобы думать здраво. Я валялся в этой чертовой палате около двух недель и, кажется, окончательно потерял рассудок.
Малик до сих пор охотится за мной как охотник за дичью. Я был подстрелен уже три раза за эти месяцы. Конечно же из-за попыток вернуть Беллу. Этот придурок заточил её в одном из своих особняков, лишая меня возможности даже представить, где она может быть. Недавно я вышел на Майкла. Ему пришлось подстрелить меня, чтобы Зейн убедился, что он «чист» и со мной не сотрудничает. После этого случая Зейн, вроде как, повелся, что я мёртв. Когда Майк явился в больницу с нелепыми цветами и информацией о Белле, я понял, что не все люди в этом бренном мире такие уж ублюдки. Конечно, он каждый день напоминает мне, что делает это ради Изабеллы, но я очень надеюсь, что хоть доля этого рвения благодаря его хорошему отношению ко мне, всё-таки я ни разу не подвёл его. И ещё, наверное, я просто надеюсь, что во мне сохранилось что-нибудь человеческое, кроме внешности.
– Что ты сказал? – переспрашиваю я, возвращаясь в реальность. Майкл закатывает глаза, но затем снова повторяет:
– Я сказал, что они уехали. Больше ничего не знаю. Они все ещё относятся ко мне как к редкостному дерьму, – парень достаёт жестяную банку пива, затем кидает её мне. – Было ещё кое-что. Когда я вошёл в комнату, Ноа шутил о том, что Белла и Зейн, скажем так, делят постель.
Меня передергивает от мысли, что они спят вместе. Я, блять, не прощу ей, если она делает это по своей воле. Но Изабелла бы не стала спать с Зейном.
– И что?! Что?!
– Успокойся! Скажи спасибо, что я делаю это, – шипит Майкл. – Я сижу здесь уже восемь минут, Гарри. Мне тоже дорого мое время.
– Бедная твоя девушка, если восемь минут для тебя много, – прыскаю в ответ.
– Я сейчас уйду, – Майкл встаёт с места, направляясь к двери. Подрываюсь с кровати, хватаю его за дутую куртку, отрицательно мотая головой.
– Прости. Прости! – с этими словами я усаживаю парня обратно.
– Так вот, Белла послала его к чертям собачьим, если тебе от этого легче.
– Определенно легче, – отвечаю, открывая банку пива. Она характерно шипит, уже расслабляя мои нервы.
Комментарий к Глава VI: Добро пожаловать обратно.
У меня просто п*здец в жизни! Повеситься или достаточно поплакать?
я утрирую, все в порядке
========== Глава VII: Безумие. ==========
– Можешь называть меня просто «Гарри-эксперт по молочным коктейлям». Или «самый опытный гурман», – Стайлс тянется за моим бокалом, не оставляя возможности допить напиток до конца. Я возмущаюсь, но не могу не позволить ему сделать это – когда он дурачится, внутри меня появляется непреодолимое желание улыбаться. В такие моменты мне кажется, что все проблемы отходят на второй план, существуем лишь мы одни.
Тем временем Гарри уже засунул две трубочки себе в рот, пытаясь максимально быстро выпить напитки. Достаю телефон и фотографирую его на камеру, чтобы позже снова пересматривать и смеяться в голосину от бессмысленных проделок этого большого ребёнка. Как бы мне хотелось, чтобы фотографии двигались, как в Гарри Поттере. Чтобы позже просматривать их, окунаясь хотя бы на пару мгновений в прожитый момент радости.
– «Самый опытный гурман», говоришь? – убираю телефон, ставя оба локтя на стол.
– Ага, – отвечает он, вытирая салфеткой рот. – Знаешь, что я заметил? – я вопросительно вскидываю брови, пытаясь удержать смех от серьёзности его голоса касательно темы молочных коктейлей. – Они вроде оба шоколадные, но вот этот, – Гарри пододвигает ко мне высокий фигуристый, наполовину пустой стакан, – гораздо слаще. Пробуй.
Тянусь к трубочке, втягивая содержимое, при этом не отрывая глаз от парня напротив.
– Ну да, сладкий. Но он таким и должен быть.
– Не-а. Знаешь почему? – какие же красивые глаза у кудрявого… – Ты меня вообще слушаешь? – обижается Гарри, заметив мою тупую улыбку.
– Конечно! Я без этой информации прожить не смогу.
Стайлс закатывает глаза, делая вид, словно он обиделся, но при этом продолжает говорить:
– Женщины так реагируют на окружающую обстановку лучше – когда едят или пьют что-то сладкое. Поэтому хозяева намерено женскому полу делают более сладкие напитки, – он подмигивает мне, победно улыбнувшись.
– Какой же ты придурок, Гарри! – рассмеиваюсь я, оставляя лёгкий поцелуй у него на щеке.
– Ах, это я придурок? – вскидывает брови он, удивленно покосившись на меня. Он даже отодвинулся чуть поодаль.
– Ты десять минут говоришь о молочных коктейлях! – я продолжаю громко смеяться, хватаясь за живот.
– Ты же любишь книги читать, Белла Мари. Хочешь цитату скажу, из-за которой ты либо обидишься, либо наконец примешь в себе настоящего придурка, – я киваю, стирая слёзы с глаз. – Найди в человеке то, что напомнит тебя, и ты не сможешь его разлюбить.<
***
Странно это – скучать по человеку, до которого раньше тебе дела не было. Вспоминаю часто те дни, что я провела с Мэдисон. В ней было много плохого. Того, что несомненно отталкивало. Порой мне так хотелось заткнуть её пробкой, как бутылку вина. Так часто её слова пролетали мимоходом, я даже не пыталась понять их смысл, её разговоры казались чем-то обыденным; просто я была настолько убеждена, что у нас взаимная неприязнь, что поленилась хоть раз здраво взглянуть на реальность. Даже скажу, что мне от части стыдно. Не только перед ней, но и перед самой собой в первую очередь. Мне грустно, что я упустила столько возможностей быть рядом в те минуты, когда она нуждалась, в те мучительные минуты её выживания. Страшно от мысли, что такие важные вещи порой проскакивают мимо нас, к этому людей не готовят, но зато я знаю, что такое фосфолипиды и их структуру. В жизни столько бессмысленных вещей. И, пожалуй, мне плохо именно от них.
***
– Просыпайся, Кляйн! – резко распахиваю глаза, разлепив ресницы. В кромешной тьме я поворачиваюсь на бок, чтобы посмотреть, сколько времени. На часах шесть утра. Во рту сухо, как в Сахаре, а голова раскалывается. Чем я занималась вчера? Честно говоря, даже не помню. Жизнь в этом доме настолько однообразна и скучна, что в голове сплошная каша, каламбур.
Какого черта он так рано пришёл? Поднимаю голову с подушки, не сразу замечая высокую фигуру Зейна в дверном проеме. Он стоит молча ещё с секунду, после чего заходит внутрь, направляясь прямиком к зашторенным окнам. Когда парень раздвигает шторы, в комнату врывается тонкий луч восходящего солнца. Зейн также открывает окно; легкое дуновение ветра, и я уже бодра.
– Сегодня твой первый рабочий день, – тараторит Малик, подходя к кровати, держа в руках аккуратную стопку вещей. – Твоя униформа.
Точно! Я совсем забыла…
Парень бросает вещи на угол кровати. Затем бьет по циферблату наручных часов, напоминая, который час.
– У тебя есть десять минут, – глаза цвета насыщенного кофе смотрят прямо на меня, – не более.
Встаю с кровати, прихватив одежду. Несусь в уборную, предварительно закрыв дверь на замок. Подозрительно кошусь на вещи, которые принёс Зейн. Руки так и чешутся посмотреть, во что он решил меня нарядить. Разворачиваю вещи, от них приятно пахнет порошком. Такой запах я называю «до скрипа». Это, когда одежда настолько чистая и абсолютно новая, что пахнет ничем, кроме как химией. Быстро умываюсь, натягиваю серый комбинезон и, собрав волосы в хвост, выхожу. Малик учтиво ждёт меня в комнате, развалившись на кровати. Когда он наконец замечает мое присутствие, то одобрительно кивает головой. Мы молча спускаемся на первый этаж. Тишина слегка напрягает. Словно я провинилась, а он все ещё не простил. В принципе именно так и произошло, но неужели он долго будет дуться? Как-то это не по-мужски. Хотя, о чем я говорю? Совесть и Зейн – вещи не совместимы как ни крути.
Как бы то ни было, сегодня мой первый рабочий день, а это значит, что я наконец-то займу себя хоть чем-то в этом доме. Последние месяцы существования превратили меня в овощ без чувств, увлечений; в человека, практически потерявшего собственное «Я». А это, пожалуй, самое ужасное, что может произойти с кем-либо. Такая жизнь мне совсем не по душе, уж лучше убираться и разносить еду, нежели сидеть в четырёх стенах, держа в руках лишь ноутбук с ограниченным доступом в сеть и стопку домашнего задания. Я так скучаю по тому времени, когда нужно было вставать в семь утра, чтобы элементарно сходить в школу, пообщаться с одноклассниками, затем вернуться домой и пожаловаться маме, несомненно затронув тему несправедливости бренной жизни.
Мы с Зейном проходим на кухню. На этот раз я не замечаю домработниц. Что это значит? У Зейна закончились заказы? Запрыгиваю на высокий барный стул, положив голову на стол.
– Чего уселась? – парень выдёргивает меня из мыслей, больно ткнув в бок. Я резко бросаю на него взгляд, полный осуждения.
– Что? – сухо отвечаю, ожидая очередного выговора.
– Не хочешь приготовить что-нибудь? – голос парня чуть ли не дрожит. Кажется, у него не лучшее утро. Он явно не в настроении, поэтому я решаю промолчать и удержать при себе все колкие словечки. Похоже, сегодня домработница я.
Подхожу к холодильнику и достаю пачку сырых яиц, сливочное масло и листья шпината. Под пристальным надзором Зейна начинаю готовку, стараясь не оборачиваться, чтобы лишний раз не встречаться с ним взглядом. Несомненно, меня очень пугает его сегодняшнее настроение, потому что обычно он довольно приветлив, если не считать последние дни. Возможно, его что-то волнует. Интересно, что именно?
Когда я разбиваю яйца, то стараюсь держать рукоятку ножа максимально плотно, чтобы не порезаться. Руки предательски трясутся, даже не знаю почему. Наверное, я просто очень вымоталась. Я сжимаю холодное оружие… практически. Несколько резких движений и я смогу сбежать отсюда. Ухмыляюсь про себя, неужели все настолько плохо? Есть в этом бренном мире справедливость.
Достаю сковороду и уверенно закидываю щедрый шматок масла внутрь.
– Нежней! – голос Зейна меня сейчас очень раздражает. Очень сложно держать язык за зубами? Игнорирую его высказывания, продолжая жарить яйца.
Выложив блюдо на тарелку, подхожу к столешнице, оставляя еду напротив парня. Он берет столовые принадлежности, приступая к трапезе. Сажусь напротив, уткнувшись лбом в стол. Снова.
– М-м-хм…
– Что за отчаянный стон? – в интонации парня слышится сарказм, что несомненно радует. Кажется, настроение шаг за шагом возвращается к суровому боссу с саркастичными замашками.
Мне не хочется разговаривать с ним сейчас, поэтому я не поднимаю голову. Действительно, лучшее средство избежать недоброжелателя – не видеть его и предотвратить любой зрительный контакт.
– Белла, а ты не собираешься есть? – чувствую, как он тыкает меня в плечо чем-то достаточно острым.
– Нет, – отвечаю я, задрав голову. Внимательно всматриваюсь в черты лица Зейна, сощурив глаза. Да чего ему от меня надо?! Я сделала чертов завтрак и проснулась в такую рань!
– Не хочу, чтобы ты морила себя голодом. Поешь что-нибудь, – он закидывает очередной кусок яичницы себе в рот, медленно смакуя его. Боже, меня раздражает даже то, как он жует эти чёртовы яйца!
– Слушай, давай ты не будешь делать вид, словно тебе не все равно.
Малик хмурится, недовольно качая головой. Парень откладывает вилку в сторону, берет тарелку с яичницей и ставит её прямо передо мной. Удивленно смотрю на него, стараясь переварить информацию. Кажется, его в детстве часто роняли. Иначе скажите мне, где логика в его действиях?
– Ешь.
– Я не хочу, – констатирую я, посылая злобные флюиды в его сторону.
– Я сказал ешь! – более настойчиво сказал Зейн, привстав с места.
– Прекрати кричать на меня! – я не выдерживаю давления, тоже вскочив со стула.
– Я не кричал!
– Ещё как кричал! Урод… – прошипела я и только через секунду поняла, что снова сболтнула лишнее.
– Белла… – глаза Зейна в мгновение приобретают невероятно тёмный оттенок.
– Зейн… – лишь миг проносится мимоходом, как моя щека уже пылает красным пламенем.
Сукин сын.
– Успокоилась? – буквально через минуту спрашивает он с абсолютно спокойным выражением лица. Я смотрю в глаза яростного желтого оттенка, осознавая, как сильно я ненавижу человека напротив.
***
Передо мной открывается вид на высоченные полки, набитые лекарственными препаратами. Мое слабое здоровье могло бы помочь мне в данной ситуации, я знаю достаточно много лекарств, но те, что стоят напротив, мне не знакомы. Причём названия у них страшные: аминазин, стелазин, терален, тифтозин и ещё множество «азинов» и «тозинов», от которых мурашки табуном пробегаются по всему телу. Кухня в бункере похожа на некую смесь целого аптечного магазина и простой школьной столовой, в уменьшенной версии, разумеется. Вообще сомневаюсь, что она когда-либо была забита. Думаю, еду здесь разносят в каждую камеру отдельно. И сегодня курьером буду я. Или официантом. Что более уместно в бункере, что находится под землей и скрывает ворованых девушек, которых собираются продать? Вот я тоже не знаю.
– А зачем так много лекарств? – спрашиваю, задумчиво осматривая содержимое полок.
– Это тебя не касается. Твоя задача – выполнять указания, не стоит вдаваться в подробности, – оборачиваюсь, чтобы взглянуть на Зейна, что возится у стопки книг на столе. Он отвлекается на мой голос, подняв глаза. – Точнее тебе запрещено вдаваться в подробности, Кляйн. И не думай. Ты знаешь последствия. Произнеси это.
– Что?
– Я сказал «произнеси» мои слова, – в хладнокровном взгляде парня я читаю дикое желание доминировать и править.
– Я знаю п-о-с-л-е-д-с-т-в-и-я, – с расстановкой повторяю я, ощущая себя малым ребёнком.
– Другое дело, – хмыкает парень, возвращаясь к рассматриванию книг.
Пожимаю плечами на его идиотские замашки босса. Чего он добивается этим тоталитаризмом? Что я упаду перед ним на колени и поцелую перстень, как папе римскому? Порой, характер Зейна сводит меня с ума. Я вспоминаю, как мы познакомились, и тот период наших отношений, когда мы просто смотрели «Звездные войны», наслаждаясь компанией друг друга. В голове не укладывается, как я могла сосуществовать рядом с человеком подобного нрава? Как можно быть настолько слепой?! Этот дикий контраст «старого» и «нового» Зейна просто сводит меня с ума и сбивает с толку. Все те эмоции и чувства, что он подарил мне, – невероятно дороги, поэтому сейчас, сталкиваясь с его темной стороной, я порой не могу поверить, что это один и тот же человек. Наверное, поэтому мои чувства такие смешанные и запутанные.
