Текст книги "Белая королева (СИ)"

Автор книги: Майский День

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Первый шаг к сближению сделан, а дальше можно и не спешить, учитывая юный возраст дамы. Когда мы с Саториным вновь оказались на почти безлюдных предрассветных улицах, я вздохнул с облегчением. Он выглядел задумчивым и послушно шёл за мной, а я, не медля более, устремился к ближайшей станции попутной змеи. Домой, скорее домой, я соскучился по кровати. Все кошмары бывшие и грядущие хотелось отложить в сторонку и дать себе отдых. Давно мне не случалось развивать столь бурной деятельности за такой короткий срок.

Саторин только меня тревожил. Выглядел он не как мечтатель, сумевший пообщаться с предметом своих исканий, мрачно скорее смотрелся. Что опять не так? Я спросил.

– Ей нравишься ты, а не я, – ответил он, не поднимая глаз.

Признаться, подобная мысль в моей голове мелькала. В начале знакомства я был почти уверен, что завоевал девичью симпатию, но, когда повёл себя как последнее дрянцо, слабое это чувство неизбежно должно было увянуть. Потом мы вроде помирились, но разве это основание для чего-то большего?

– Возможно, это ненависть? – спросил я с надеждой.

Саторин в ответ посмотрел так, что я почти уверился и вышеназванным чувством буду обеспечен сполна и без участия милой девушки, но порыв как налетел, так и сгинул. Мой сумрачный гений опять уставился в пространство, и я ощутил его холодную отстранённость. Поссориться решил? Вот нашёл же время!

Впрочем, размышлять о наших отношениях не хотелось. Кровать занимала сейчас всё моё воображение, я рвался к ней, а не к любви. Когда увидел впереди родной дом, едва не застонал от облегчения, и тут ветер принёс запах, совсем слабый, но отчётливый. Вампирский дух. Званых гостей мы не ждали, а незваные могли явиться только с недобрыми намерениями. Жестоко обманутый в своих надеждах я зарычал так зло, что Саторин вышел из своего транса и посмотрел с испугом. Сам поймёт или объяснить? Ну выметут нам сейчас любовь из головы, хорошо если не вместе с мозгами.

Глава 15

Парадную дверь, конечно, никто не трогал, хотя поклонники там сейчас и не бродили, след шёл к неприметной боковой. Вампиры пахнут слабо, но я был так напряжён, что ощущал каждый оттенок и сразу уловил самое важное – обратной дорожки не было. То ли взломщики поверили, что мы с Саториным уехали в загородный дом, то ли здорово надеялись на численное преимущество. Чтобы вот так нагло вломиться в чужое гнездо надо чувствовать крепкую поддержку или опираться на надёжные сведения.

Я помедлил пару секунд перед тем, как войти, оглянулся на Саторина.

– Их много, – шепнул он, я видел страх убравший с его лица прочие несущественные в данный момент эмоции.

Любовь к своей шкуре обычно перевешивает иные нежные привязанности. Патрон отлично понимал, что я для него сейчас дороже всех девушек вселенной. Я – тот, кто умеет решать заботы.

– Какая разница? У нас нет своей партии, своего клана, придётся справляться тем, что есть.

Я не осуждал Саторина, он был относительно молод и особых проблем в новом существовании не знал. Он плохо представлял собственные возможности. С людьми намеревался драться просто для развлечения, а несколько вампиров сразу напугали, потому что вот эти могли причинить заметную боль. Я вытащил из кармана парализатор и вручил патрону.

– Только на виду не держи, идём!

Он нервно оглянулся на прозрачную пустоту улицы. Капля пронеслась, но много выше. Тихий у нас район, потому здесь и поселились.

– Пусть уходят, не так и много у нас денег и ценных предметов.

– Ринни, они пришли не грабить, а оказать на нас давление. Сломать твои скульптуры, например.

Вот тут он дёрнулся, раздул ноздри, голубые глаза заблестели льдисто. Теперь не отстанет. Есть, видимо, вещи дороже шкуры, а если дешевле, то ненамного. Такой Саторин пришёлся мне по душе. Я тихо приотворил незапертую дверь и тенью просочился за порог.

Вампиры великолепно ориентируются внутри зданий и сооружений, а это был мой дом, и я знал здесь каждую комнату, кресло, портьеру. Я изучил всё, что находилось в нашем владении до самой последней мелочи, потому не требовалось прикидывать что и как происходило здесь после того, как мы ушли.

Наших дорогих парадных комнат никто не касался, не заинтересовались моей скромной спаленкой наверху, зато из мастерской Саторина тянуло сильно и остро. Накаркал ведь я! Мой несчастный творец судорожно вздохнул, словно лёгкие ему разрывал ядовитый газ. Оглянувшись, я увидел безумие в глубине зрачков и рассердился всерьёз. Не на Саторина, конечно же. Кто бы ни были эти незнакомые вампиры, они обидели не только гнездо, но и создателя миров. Подняли руку на художника, а их нельзя трогать, они беззащитны красотой своих помыслов. Надо кого-то бить – начните с меня, бездаря. Я ничего не сотворил, и потому неуязвим, да и сдачу даю полновесной монетой. Звонкой. Гарантирую.

Я влетел в рабочий зал неслышной тенью и замер потрясённый открывшейся картиной. Мерзавцы уничтожили всё! Творения нельзя разбить или сломать, вернее, сделать это довольно трудно, зато вибрация на определённых частотах разрушает их в пыль. Хрупкие обломки, текучая грязь, пустота хаоса, разор души. Нельзя было пускать сюда Саторина, но даже я не ожидал, что разрушения окажутся так масштабны.

Я пытался вдохнуть и никак не мог, а на бедного моего компаньона страшно было смотреть, он застыл в глухом оцепенении и лишь моргал часто и нервно, словно движения век могли стереть открывшуюся взорам страшную картину.

А ведь вандалы ещё здесь, хорошо, что мы не стали дожидаться их ухода. Только что я намеревался ограничиться гуманным избиением нарушителей чужого личного пространства вхлам, теперь же твёрдо решил убивать. Навеяло как-то. Сами виноваты, а ещё более тот, кто их послал, и я до него доберусь. До неё, если верить здоровым инстинктам.

Распускать восприятие не стал, искать нарушителей границ не потребовалось, потому что снизу донёсся шум. Взломщики принялись за Саториновы машины – самое ценное нашего достояния. Я скользнул к ступеням, процедив бешенство до состояния такой ненависти, какой не знал уже долгие годы. Не то, чтобы необходимо было застать чужаков врасплох, но злость требовала прогнать обречённых через все полновесные круги предстоящей казни. Саторин перемещался за мной почти так же быстро и бесшумно. Не знаю, какие его вели чувства, но я решил, что позволю выплеснуть их полностью. Возмездие – бездонная чаща, содержимое никогда не идёт через край. Заодно и проверим.

Они так увлеклись, что не заметили нашего появления. Дверь стояла нараспашку, и в машинном зале, где уже больно пахло сокрушаемой техникой, перемещались с кокетливой быстротой три затянутые в чёрное фигуры. Я притормозил на мгновение, сообразив, что вампиры по ходу дела наслаждаются своей ролью разрушителей, должно быть, воображают себя могучими и ужасными королями ночи. Так стало тошно. Мерзкое дрянцо.

Я мурлыкнул. Не знаю, как сказать точнее. Бархатный такой звук, люди его вообще не слышат, но для вампиров он звучит как рык охотящегося льва: ты вторгся на мою территорию и ответишь за это. Лишь теперь негодяи заметили наше с Саториным присутствие. Самый крупный басовито зарычал, двое других помельче визгливо поддержали вожака. Им бы испугаться, но не поняли ничего, постыдились бы называться вампирами: глупый молодняк, не обученный манерам. Я уже собрался шагнуть вперёд и заняться воспитанием, когда мой гений, оттолкнув с дороги, кинулся на врага сам.

Девица, злобно скалясь, выбросила вперёд руку с парализатором, и я на мгновение запаниковал, но Саторин легко уклонился и ударил. Она слишком поздно заметила в его ладони то же самое устройство, рванулась в сторону, не успела отпрыгнуть и свалилась на пол, корчась от боли. Минималка для молодого обращённого – очень серьёзное испытание.

Саторин повернулся к двоим оставшимся. Они повели себя осмотрительнее, напролом не лезли, но и страха не выказывали, всё ещё твёрдо верили, что справятся, ведь их было двое на одного, я выглядел празднующим труса слабаком, потому что держался сзади и в драку не встревал. Наблюдая краем глаза за хищными перемещениями Саторина и его противников, присматривая за балансом сил, чтобы, если что, прийти на помощь своему бойцу, я склонился над девушкой, заглянул в полные боли и ненависти глаза. Неправильную сторону ты приняла малышка, если мы, вампиры, не будем жить в мире друг с другом, кто захочет жить в мире с нами? Просто ведь, стоило бы понять.

Обращённого убить трудно, но можно. Я не имею сейчас в виду охотничьи осиновые колья и стрелы из светлого серебра – это не наш метод. Я действую по-своему. Удары короткие, такие быстрые, что их почти невозможно заметить со стороны, обрушились на поверженную вампиршу. Вроде легко, невесомо, но под моими кулаками и пальцами мясо, кости, внутренние органы методично превращались в кашу, в пыль, хотя кожа оставалась целой. Кричать девчонка не могла, я озаботился в первую очередь уничтожить горло, только хрипела. Со стороны, наверное, казалось, что я наоборот пытаюсь бестолково помочь поверженной противнице как последний трус и дурак. Плевать, что обо мне подумают, недолго им осталось и размышлять, и жить.

Саторин, вполне вероятно, вообще обо мне забыл занятый святой местью за попранную красоту. Я с радостью видел, что разум его не застят гнев и отчаяние. Чувства, которые слабого бросили бы на колени, сильному помогли собраться. Я гордился моим гением! Он достойно отстаивал честь гнезда.

У обоих мерзавцев были парализаторы, и вряд ли на них стоял гуманный уровень, так что завершив работу над их подругой, я переместился чуть ближе. Саторин уворачивался, на него наседали с двух сторон, и приходилось туго, но решимостью сверкали голубые глаза, отвагой полнилось сердце. Я восхищался. Видел, что он достанет обоих, а я сыграю пряную роль палача.

Едва успел подумать, как метнувшись в сторону, войдя в опасный финт, Саторин выбросил вперёд руку с шокером, как будто шпагу держал, пусть и без клинка. Вампир помельче успел отпрянуть, но Саторин сделал дополнительный шаг и оружие сработало. Задело косо краем, яда попало явно чуть-чуть, но вампир пошатнулся, и я решил, что теперь получил его в полную собственность. Сбил с ног, избавив попутно от парализатора, и принялся месить с яростным удовольствием, превращая жертву в стонущий комок непрерывной боли. Давно я не убивал себе подобных, а ведь это так весело! Да, помню, что обзывал сам процесс дурным тоном, но не уточнял, какое получаю от него удовольствие. И потом: любые правила для того и пишут, чтобы было к чему пристегнуть исключения.

Когда вампиры остались один на один, Саторин тут же принялся теснить противника, кидаясь вперёд почти без опаски и сердце моё вновь оделось страхом, но мой замечательный господин и повелитель уверенно владел собой. Его бравада была напускной, он дразнил вампира провоцировал на неосторожность, сам представая ошалевшим от уже одержанных побед бойцом.

Ещё два раза я содрогался от ужаса, когда угроза проносилась рядом, но Саторин справился. Обманное движение и вот он выбил оружие из вражеской руки, воткнул ему прямо в горло свой парализатор. Мерзавец рухнул, судороги сотрясали тело. Застыв над поверженным противником Саторин мгновение созерцал его с победным восторгом, а потом перевёл взгляд на верного Тача. Мой гордый гений, одолевший всех врагов, украшение нашего гнезда!

Расцеловать бы его в обе щёки, объяснить, какой он молодец, но не стоило сейчас тратить время на подробное изъяснение чувств. Я подошёл к последнему нашему негерою, нагло ухмыльнулся ему в лицо, а затем проделал ту же рутинную процедуру, что и над его сообщниками.

Чудно! Теперь у меня на руках оказалось три ещё живых вампира и Саторин, чьё грозное одушевление постепенно сменялось более приличной творческой натуре растерянностью. Отдохнули называется, а сколько ещё впереди работы!

– Это я их так или ты? – спросил приходящий в себя творец миров.

Непривычен он у меня к таким зрелищам.

– Мы оба, – пояснил я, а потом поднял один из шокеров нападающих и показал на шкалу. – Видишь? Максимальная доза. Коснись эта штука твоего тела и ты бы не выжил.

Саторин с ужасом посмотрел на регулятор, потом на меня, прошептал запинаясь:

– Я же тебя, этим… Тач…

Ну вот, расстроил невзначай, того гляди извиняться начнёт, а это в нашей культуре считается стыдным.

– Погляди на свой, – посоветовал я. – Мы же не звери, Ринни.

Это да, мы хуже, но я никогда не скажу моему гению, что он по наивности своей чуть не прикончил друга.

К счастью, творческие натуры чаще витают в облаках, чем ходят по тверди. Саторин, быстро забыв обо всём неважном, шагнул к своим машинам. Разрушители едва приступили к делу, но достояние творца выглядело жалко. Раны не кровоточили, но кое-где обнажились беспомощно сложные потроха механизмов, и видеть это действительно было больно.

Саторин опустился на колени у главного блока, пострадавшего больше других, ладонями погладил кожух, словно пытался затянуть рану машины, как сделал бы это с вампиром или человеком. В глазах его стояли слёзы, а потом капли переполнили голубые чаши и потекли по щекам. Видеть горе художника было невыносимо больно, не зная, что тут могу сделать, я просто рухнул на колени рядом, обнял, прижался щекой к его плечу, чувствуя, как содрогается от муки крупное тело.

Гады, всех сокрушу, никого не пожалею! Разорить гнездо, отнять у создателя миров все его чудеса – нельзя допускать такое даже в нашем несовершенном зверинце!

Впрочем, стенания не решали проблем. Следовало заняться ликвидацией последствий разборки. Машины могли ждать, а трупы – нет. Криминал тут был немного другого порядка. Месть штука святая, но жутко хлопотная. Оставить Саторина рыдать на обломках, и сделать всё самому? Нет, надо его вовлечь в процесс, так он придёт в себя вернее.

– Мы восстановим твои машины, – сказал я твёрдо, – но сейчас есть неотложное дело. Вот этих троих ждёт не дождётся дно залива, и пора приступить к транспортировке, пока утреннее оживление в городе не сделало эту задачу трудной или невыполнимой.

Саторин послушался, несмотря на отчаяние был он тих, поднялся на ноги и поглядел на нападавших. Кажется, до моего гения только теперь дошло, что его недавние противники всё ещё не мертвы, если можно в контексте употребить это слово.

– Это яд так действует? – спросил он испуганно.

– Отчасти, – не стал я скрывать, – но дополнительно я разрушил тела этих троих, да так, что регенерировать они уже не смогут. Существует предел, за которым вампир перестаёт восстанавливаться.

– Они в сознании?

– Да, и испытывают очень сильную боль. Полагаю, вандалы это заслужили.

Саторин заколебался: порочные идеи гуманизма иногда так туманят рассудок, но потом кивнул, словно ставя точку.

– Говори, что следует делать.

У нас в чердачном ангаре стоял маленький флаер, чисто на всякий случай. Мы им почти не пользовались, потому что редко покидали пределы города, сейчас же машина пришлась кстати. Мы перетащили три хрипящих бурдюка с фаршем на борт, а потом я поднял аппарат в воздух.

В туманном мареве холмов ещё нежилось встающее светило, белёсые полосы тянулись над водой и городскими окраинами, я нырял в каждую, что была по пути, на всякий случай берёгся от случайных глаз, хотя кому какое дело, что за идиот болтается на рассвете над ядовитыми водами? Здесь на дне глубокой морской впадины, кто знает, почему, скапливались едкие вещества. Не люди нагадили, оно сложилось так само, ещё до прихода на планету неспокойного человечества. Хорошее место для упокоения тел, непригодных в пищу крабам, я давно его присмотрел.

– Ты их так и бросишь? – тихо спросил Саторин, когда мы снизились и зависли над водой.

– Мог бы, изрядно продлив мучения, но точки я люблю больше чем запятые – такое вот у меня отношение к предложениям, потому на дно пойдёт то, что уже в принципе не сможет воскреснуть, на случай если пробьёт кого-то на столь явную дурь.

Я прикончил всех троих известным мне способом (нет, не скажу – каким) и тихо отпустил в плавание, снабдив предварительно грузом, который всегда есть про запас в багажном отделении флаера. Саторин отвернулся, было, но потом взял себя в руки и досмотрел всё до конца – взрослел мой мальчик.

Свершив этот важный этап праведной мести, я поднял машину и развернул к городу. Первые лучи светила уже ворвались в мир, потому пришлось опустить заслонки и фильтры, но в остальном обратное путешествие мы совершили без происшествий.

Загнав аппарат на место и включив программу дезинфекции, я внимательно осмотрел весь дом. На телах убитых вампиров не было коммуникаторов или иных предметов, по которым можно было опознать их самих или же тех, кто послал на бесчинство, и ничего случайно оброненного мне не попалось. Наш главный враг скрылся за спинами молодняка, но я и так знал, кто он, потому и допросом не озаботился. Как ни береглись вандалы, как не испачкались в нашем имуществе, слабый посторонний запах я уловил. Знакомый, хотя и плохо сохранившийся в памяти, но освежить впечатления будет ведь нетрудно.

Саторина я отправил мыться и чиститься, убедившись, что послушался, занялся тем же самым сам. Всё время был настороже, но ничего более не происходило, словно нам решили дать передышку, или просто ещё уповали на триумфальное возвращение тех, кто уже приступил к процессу разложения в ядовитых глубинах залива.

Я с тоской поглядел на кровать, но и надеяться нечего было на отдых. Впрочем, потасовка неожиданно взбодрила, и я без отвращения думал о том, что предстоит сделать. Ещё вчера обилие неотложных обязанностей напугало бы до прострации, но сегодня я, пожалуй, втянулся в рутину.

Беспокоил Саторин. Брать его с собой я не мог, оставить одного боялся. Явись новые молодчики в моё отсутствие, он может оплошать, да и спать ему нужно чаще и дольше чем мне. Припас я на всякий случай несколько крысиных нор, но вот как заставить неспокойного гения тихо отлежаться в одной из них? Я не знал и решал ещё этот непростой вопрос, когда подал признаки жизни мой коммуникатор. Видеоканал блокирован, значит, вампир. Не знаю уж почему, но обращённые терпеть не могли созерцать друг друга во время разговора.

– Да? – спросил я доброжелательно.

– Привет, малыш Тач! – проворковала трубка.

– Милая Лорелея! – отозвался я ещё нежнее.

Мы просто таяли за разговором, как две конфеты в одном рту.

– Пришло время обсудить условия вашей капитуляции, дорогой!

– Вот так с разгона?

– У нас есть заложник.

Я ответил не сразу. Немая пустота, возникшая на линии, просочилась в сердце. Глупо, знаю, но я испугался. Не так и много на свете тех, чьими жизнями я дорожу. Я слышал, как Саторин расхаживает по своей спальне, должно быть подбирая одежду, значит речь шла не о нём. Ещё миг промедления покажет мою слабость, надо немедленно заговорить и я как мог небрежно задал положенный вопрос.

Глава 16

Закончив разговор, я не раскрошил коммуникатор в пальцах, как полагалось бы сделать подлинному герою – вещь дорогая и весьма нужная. Я положил её в карман, обошёл стол, возле которого, оказывается, стоял и тихо спустился со своего чердака к Саторину.

– Ринни, у нас проблемы.

– Наш неведомый враг готовит новый удар? – вяло спросил он.

Не слишком и удивился, принял как должное. Втягивается в неприятности, а ведь говорил я ему: не лезь на выборы, да только кто слушает умного Тача?

– Ты о том, кто велел трём отморозкам разгромить наше жилище, уничтожить твои произведения и саму возможность творить красоту? Нет, это другой.

Проняло моего гения. Голубые глаза распахнулись совсем по-детски, даже немного приоткрылся рот. Надеюсь, в следующий раз Саторин крепко подумает, прежде чем начать вокруг короны шляться. Хотя я и сам не предполагал, что ухабы на этой дороге окажутся так серьёзны. Впрочем, не слишком вникая в степень шокированности патрона, размышлял, как подать ему главную новость, не провоцируя нового приступа раскаяния. Врагом больше или меньше меня уже не волновало, я знал, что справимся мы со всеми, вот только для этого требовалось совершить множество телодвижений, организовать все доступные силы, раздесятериться для начала, а где взять время и ресурс?

Саторина спрятать уже не выход, да и что я воркую над ним как голубка над кладкой? Он показал себя бойцом, значит, вперёд, в приключения. Для начала следует поручить все явные задачи, те, что произойдут относительно на виду и к людям послать, поскольку он знаменитый Саторин, и везде будет вхож, в отличии от своего скромного слуги Александра. Главное довести до ума патрона задачу раньше, чем он вновь сообразит пасть мордой в горячую сковороду идиотских рефлексий.

– Слушай и усваивай! – сказал я. – Повторять не буду. Шерил взяли в заложницы, мне только что сообщил об этом один из клевретов одного из наших врагов. Имён я тебе не назову, чтобы не смущать творческий покой и не перегружать твои пряменькие извилины.

Саторин, как и следовало ожидать, уставился на меня с отчаянием, даже явное оскорбление пропустил мимо ушей.

– Это я виноват, я уволил её, оставил одну, вот враги до неё и добрались.

Не стоило бить себя кулаком в грудь, кулаки вообще существуют не для этого, потому я сказал:

– Глаза на мокрое место не клади – плесень заведётся и грибы вырастут. Что за чепуху ты мне говоришь? Ты виноват? Да если бы Шерил хотела остаться, плевала бы она на твои увольнения, разве ты её не знаешь? Произошло то, что случилось и не стоит думать об этом дольше чем положено, потому что мы всё исправим. Готов меня выслушать и делать, что я скажу?

Саторин кивнул. Он быстро пришёл в себя, и я снова видел перед собой бойца, пусть неумелого ещё, но преданного воина нашего общего фронта, вот и отлично. Я внятно произнёс:

– Сейчас ты оденешься в лучшее платье, сядешь в нашу дорогую машину и отправишься по городу с визитами. Ты великий Саторин, тебя все знают и примут хотя бы из любопытства, если не найдут другого веского повода для встречи. Первым делом навестишь вот этого человека, он папаша того юнца, что хотел отравить меня или тебя, уже не слишком важно, своей накачанной ядом кровью. Сына он ищет прилежно и готов заплатить тем, кто посодействует в достижении цели. Ты скажешь ему, что мальчик впутался в скверную историю и попался с поличным, но человек, которому он намеревался причинить зло, сам на него оного не держит и готов отпустить провинившегося юношу без последствий, на определённых условиях. Понятно?

Саторин сосредоточенно кивнул. Кажется, он действительно меня слушал, а не думал о своём, как я бывало. Отлично. Я продолжал:

– Далее, ты предложишь ему арендовать зал, где происходил поединок, на известное тебе число. Это место идеально подходит для выборов и нас тоже устроит во всех отношениях. Аренда должна быть скрытой, то есть все платёжные и прочие документы проходить по приватным каналам и инициатором сделки значиться постороннее лицо. Человек сам всё устроит, у него есть нужные связи, я узнавал. Далее, ты поедешь к Фениру.

– Я с ним незнаком! – вставил Саторин.

– Зато с ним хорошо знаком я, потому мне там светиться нельзя ни в коем случае, твой же визит будет выглядеть, как вполне естественное стремление кандидата подлизаться к законному пока что королю. Телодвижение это совершенно бессмысленное, так что тебя просто сочтут усердным дураком, но нам это только на руку. Фениру ты передашь канал к реквизитам сделки. Да, это выглядит взяткой, но ничего страшного. Другие кандидаты ничего не узнают, а он не откажется, потому что по правилам уходящий монарх должен предоставлять место для выборов. Аренды сейчас дороги, а существенных денег у старины Фенни отродясь не водилось. Раньше всё происходило просто. Законы придумывали, когда нетребовательный электорат вполне устраивала пещера или поляна где-нибудь в лесу.

– Я понял, сделаю, – сказал Саторин. – Что-нибудь ещё?

– Всем улыбайся, даже если знаешь, что гады.

Саторин опять кивнул, но к дверям пока не бросился.

– Тач, может быть мне просто снять свою кандидатуру? Тогда они отпустят Шерил, и мы снова заживём как прежде. Ты не думай, для меня это не жертва, не так мне и нужна эта корона. Вы двое мне гораздо дороже.

Ещё и полезнее, но вслух я этого говорить не стал, благожелательно кивнул:

– Я знаю, Ринни! Только сдаться на милость не выход, когда имеешь дело с теми, с кем имеешь. Если ты откажешься от притязаний, в Шерил отпадёт нужда, и у меня нет уверенности, что её просто отпустят, а восстановить заявку на выборы будет уже невозможно – правила это запрещают, потому я сейчас договорюсь, что ты публично огласишь отказ от своих прав в последний момент, когда все будут на виду и никто не осмелится обидеть Шерил.

– Ладно. Ты лучше меня разбираешься в этих вопросах, потому решай, что делать нам обоим. Мы – гнездо.

Очень правильные подобрал слова и мысли надумал тоже, хотя мудрый, знающий Тач совсем не рвался на арену, причём именно потому, что хорошо информирован. Впрочем, события понеслись так быстро, что нас, участников, перестали спрашивать, по силам ли каждому бежать внутри этого колеса. Я выдал последнее напутствие;

– Давай, Саторин. И ещё одно: не возвращайся в дом, пока в него не приеду я, ни в коем случае не оставайся здесь один. Рисковать сейчас нельзя. Мы будем на связи, но ничего, кроме самых пустых слов не произноси. Подслушают нас или нет – неважно, лучше перестраховаться.

Он сосредоточенно кивнул, но от вопроса не удержался:

– Но у тебя точно есть какой-то план, Тач?

Я ответил не сразу. Всех моих чёрных замыслов Саторину точно знать не следовало.

– Девенпорт предложил призвать на трон Белую Королеву.

Мой гений искренне удивился:

– Так это легенда. Или нет?

– Нет, я помню те времена и знаю заслуживающих доверия свидетелей. Только не уверен, что стоит тревожить покой минувшего. Легко накликать беду вместо избавления.

– Ты думаешь, одна из кандидаток и есть Белый Цветок? Верея, Арлена?

– Или кто-то близкий этому кругу. Лорелея, например.

– Или Шерил?

Звучало резонно. Я решил в подробности не вдаваться, просто сказал:

– Если Шерил – Белая Королева, то она освободится и без нашей помощи, возможно, что пленение – часть плана. Впрочем, мы ничего не знаем точно. В одном я уверен: если Шерил строит свои замыслы и призвала нас её выручать, значит, это важная часть всей затеи, потому иди, переоденься и вперёд по адресам!

– А ты?

– А я, как всегда, по бабам.

Вопреки этому смелому заявлению, я поехал первым делом к Девенпорту. Логика подсказывала, что если нажали на нас с Саторином, то и глава единственного клана мог подвергнуться шантажу того или иного рода. Я почти не сомневался в том, что так оно и есть, намерен был выяснить подробности. Сейчас любая информация имела ценность, я не хотел рисковать.

В дверях слайда торчал незнакомый вампир, который никак не препятствовал моему попаданию внутрь, то ли Дев распорядился всегда пускать к нему хорошего парня Тача, то ли слухи о моём воспитательном коварстве достигли нужных ушей. Я гордо прошествовал знакомой дорогой, но Девенпорт на этот раз сидел не в зале, а в маленькой комнатке без окон. Рылся в сети. Окинув беглым взором его стены, я решил, что сам справляюсь лучше и гордо задрал нос.

– Садись, Тач! – предложил хозяин, вырубая свои построения.

Выглядел он странно: не уставшим, но хмурым. Логика как видно, меня не подвела. Я ведь кое-какие выводы уже сделал.

– И чем тебе раскровянили настроение, Дев?

Он тоже сориентировался моментально:

– Значит, я не ошибся и у нас продолжается массовый отстрел кандидатов?

Я кивнул, не считая теперь нужным что-либо скрывать. Девенпорт сменил позу, словно испытал облегчение или, напротив, напрягся ещё больше.

– Говори! – настойчиво предложил я. – Мы оба в кислой ситуации, а кучей справиться проще. Чем тебя прижали?

Он опять завозился, словно на иголках сидел, отвёл взгляд, покраснел бы не будь вампиром. Я наблюдал за его копошением не без тревоги, но когда бывший пират разразился речью услышал совсем не то, что ожидал. Были у меня соображения о его слабых местах, но я безнадёжно ошибался:

– Шерил, – сказал Девенпорт задушенно. – Пригрозили, что взяли её в заложники.

Тут уж я завертелся, словно в зад шило воткнули, только что не подпрыгнул.

– Что? Кто?! Ты здесь причём?

– Ну, я к ней неровно дышу, – пояснил он тем же не своим голосом. – Я всегда старался держать это при себе и думал, что никто не знает. Оказалось, что я не настолько непроницаем, как полагал раньше.

– Ты? И Шерил?

У меня услышанное никак не укладывалось в голове, не понимал ни умом, ни сердцем того, что только что узнал, словно в пустой дом постучали. Растерялся.

– Причём обставлено всё было так, как будто угроза исходит от тебя, – продолжал Девенпорт, взглядывая на меня изредка, словно ошарашенное выражение моей физиономии (а другого я у себя не подозревал) шокировало его не меньше происходящих событий.

Не знаю каким чудом я смог выдавать из себя осмысленную фразу:

– Но ты усомнился.

Он энергично кивнул:

– Да. Я никогда не поверю, что ты способен причинить вред Шерил или воспользоваться ею в своих интересах. Вы вечно ругаетесь, это все знают, но она твоего гнезда, а своих ты не сдаёшь.

Девенпорт умолк, словно почувствовал, что мне надо прийти в себя. Так оно и было. Я сполз в кресле, чтобы устроиться полулёжа и обозреть потолок. Показалось, что так я быстрее соберу мысли в порядок.

Соображения разного рода мельтешили в голове, но ни во что дельное не выстраивались, а хуже всего было то, что начали пробуждаться эмоции. После разгрома, представшего моим глазам в мастерской Саторина я словно собрал себя в снежный ком, действовал рассудочно и отстранённо, даже когда Милая Лорелея позвонила и рассказала про Шерил, я не оттаял, лишь ещё больше заледенел, и вот теперь признание Девенпорта опалило сердце и растопило в нём боль. Я растерялся.

Как же я жил, не замечая простых вещей? Пусть Саторин загорелся Диной в одночасье, гениям всё простительно, любой бред к их услугам, но не понять устремлений Дева? Я слепой или бесчувственный?

– А как она относится к тебе? – спросил я и непроизвольно в горле зародилась урчащая угроза.

– Отвергла, конечно же. Тач, естественно, я испросил бы твоего разрешения, свети мне хоть один шанс.

– Но ты её любишь, и этим воспользовались. Она под моим покровительством и этим воспользовались тоже. Ловко.

Если только не сама королева наших сердец, пошла со знакомых козырей. Это я её уже и королевой называю? Спроста или неспроста? Интуиция или паранойя? Есть ли между ними разница?

– Что ты им ответил?

– Что без гарантий пальцем не шевельну, и послал почти всех своих на розыски.