Текст книги "Стаб (СИ)"

Автор книги: Мари Явь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Несмотря на то, что это был побег, я не собирался бежать. Я поднялся, лишь когда габаритные огни машины скрылись за изломанной линией горизонта. Я отряхнулся, хотя и не знал, за каким чертом мне вдруг понадобилось прихорашиваться. Со всей этой кровью на роже я не стал выглядеть приличнее, когда одёрнул вылинявшую форму.

Я не разбирался в сторонах света, и мог лишь сказать, что если машина поехала на север, то я пошёл на юг. И наоборот. Любопытство, а не боль, задало мне черепаший темп: я останавливался на каждом шагу, чтобы осмотреться.

Помойка, которую клял водитель, показалась мне сказкой. Я решил, что попал в рай. (Может, так оно и есть?)

Дорога была разбита – земля пополам с водой. В лужах двигались перламутровые топливные кольца. Погасшие фонари теперь не рассеивали темноту, а как будто всасывали её в себя. Разбитые стёкла под ногами ловили лунный свет.

А это что?

По обочинам лежали кучи мусора. Поразительно, как много вещей может принадлежать человеку, и с какой лёгкостью он может расстаться с... обрывками полиэтилена... ... пищевыми очистками... и... хм, никогда такого не видел... кажется, это надевается на голову.

Идеально.

Пристроив на голове первый лично мой предмет гардероба, я сошёл с дороги и направился в сторону светящегося в отдалении городка. Возможно, это было горняцкое поселение или жилища фермеров... ну, тех, что выращивают овощи... зерно... а не новых солдат. Такие, я слышал, тоже бывают.

Но это был не тот случай.

Я попал в отстойник общества. Помойку, в которой гнили выжившие каким-то чудом солдаты-калеки, хитроумные дельцы, полезные энитам, бывшие "куклы", бракованная "мебель" – человеческий хлам.

Зачем я туда попёрся? Да, я не самый смелый человек на земле, да и не самый сильный, но это место совершенно не пугало меня. Скорее даже притягивало: оно сияло, как звёздное небо. А я звёздное небо обожал.

Это заняло какое-то время. Природа, ранее спрятанная от меня за бетоном стен, теперь требовала моего внимания, представая во всей красе. Я словно откопал сундук с сокровищами и, трепеща от нетерпения, поднял крышку. А там...

Горы гнилого мусора, заросшие дороги, полуразрушенные дома, выбитые окна, неистребимые крысиные стаи, запах гари, влажная темнота, пыльные стены, пыльные дороги, пыльные деревья и одуванчики, одуванчики, одуванчики.

Я был покорён. Я вошёл в город, трепеща от мысли, что стал частью чего-то настолько грандиозного. Я шёл по улице – в узком коридоре между домами. Это было словно окаменевшее эхо прошлого, которое заселило будущее: отчаянные головорезы и последние трусы, герои и дезертиры, доживающие свой век старики и совсем юные куклы, бандиты и шлюхи. Ясное дело, чего не хватало этому коктейлю.

Меня.

И город распахнул мне свои объятья.

– Это ещё что за...

– Не помню, чтобы его здесь раньше видел.

– Надо бы боссу сказать.

– На рожу его посмотри. Похоже, босс уже обо всём знает, хех.

– А что если он заразный? Лучше от него подальше держаться.

– Чудик какой-то. Наверняка, из этих.

Из этих?!

Я замер.

Они догадались, что я беглец из приюта?

Но стоило мне обернуться, люди отвели взгляды, свернули в закоулки, перешли на другую сторону улицы, зашторили окна.

Здесь есть такие же, как я?

Воодушевлённый, я ускорил шаг. Я должен был найти собратьев. Если они обрели здесь новый дом, то и для меня место найдётся.

– Глянь... – доносилось ропотом со всех сторон.

– Что, ещё один?

– Что он на себя напялил?

– Любит Мэд всякую шелупонь коллекционировать. Объедки с господского стола и обязательно с завихрением.

– Да не, Мэда больше такие не интересуют. Мне говорили, у него появилось кое-что особенное... ну, знаешь...

– Ага, я видел. Даже прыщ у меня на заднице поособеннее будет.

– Да врёшь ты, кастрат чертов. Видел он...

– Как бог свят.

Я влюбился в их язык без памяти.

Обмениваясь любопытными взглядами с прохожими, я петлял в лабиринте улиц не один час, пока меня не окликнула престранная парочка.

– Эй, пойди-ка сюда, детка.

Мне захотелось подойти уже просто затем, чтобы внимательнее их рассмотреть. Я никогда не видел, чтобы люди так одевались – эластичная ткань обтягивала их тела, как вторая кожа, а от обилия украшений рябило в глазах. Опираясь на забрызганную черт те чем стену, они оглядывали меня так же внимательно.

Мне показалось, что эти двое не многим старше меня. Один блондин, другой нет. Один разговорчивый, другой... ну, вы поняли.

– Ты ведь новенький? Я тебя здесь раньше не видел. Да и люди Мэда, кажется, такого чудака видят впервые

– Мэда? – повторил я медленно. У меня кружилась голова от кровопотери и мысли, что я тоже могу здесь обрести имя.

– Ты с ним непременно познакомишься, если решишь остаться.

Я едва не умер от счастья.

– Только учти, таких, как ты здесь не любят даже свои.

– Таких, как я? – Я не мог поверить своим ушам. – Свои?

Парни переглянулись.

– Здесь таких полным-полно, понимаешь? Работы на всех не хватает, а платить нужно исправно. Половина местных – импотенты или кастраты, как ты понимаешь, на них много не заработаешь.

– Ясно. – На самом деле, я ничего не понял.

– Своих клиентов тебе никто не отдаст, а будешь крутиться на чужой территории, то и убить могут. Тут с этим просто. Даже нам приходилось разбираться таким образом с некоторыми... не самим, конечно... – И он как-то по-особенному посмотрел мне за спину. – Удовольствие не из дешевых, но зато законно и без рисков.

– А.

– Не знаю, откуда ты такой взялся, но должен понимать, как это работает. Здесь по большей части всем наплевать насколько ты породистый, кем был и чьей благосклонностью пользовался. Может, ты видел консула или даже брал у него в рот...

– Я видел генерала.

– Неужели, – скривился парень. – Я к тому, что лучше тебе помалкивать о таких вещах. Кем бы ты ни был в прошлом, теперь ты просто мусор – и не только для генерала, который тебя вытурил...

– Я сам сбежал.

Их физиономии вытянулись, и я понял, что вот об этом-то мне стоило молчать в первую очередь.

– Ха, повтори-ка. Сам сбежал? И чего ради?

– Тут...м-м-м... красиво... очень.

Они снова переглянулись.

– Да ты, как я погляжу, совсем с головой не дружишь. Красиво? Ты издеваешься? – Он сделал шаг вперёд, и я повторил движение в обратном направлении.

В чём у меня был опыт, так это в уклонении от драк. А всё к драке и шло. Его дружок взял левее. Я уже был знаком с этой тактикой: один заходит за спину и держит, другой – бьёт.

– Просто признайся, что тебя, психа долбаного, вышвырнули. Ведь никто не любит идиотов и выскочек, что говорить об иерархах. Они тебя манерам не научили, зато мы научим. Сразу же обратно захочешь. – Не знаю, кто там из нас был большим психом, но парень вытащил нож-бабочку, отработанным движением кисти обнажая лезвие. – Можешь начинать молить о пощаде. Или тебя и этому придется учить? О, у нас у всех тут большой опыт в подобном, потому что в отличие от тебя нам сюда совсем не хотелось.

Я не купился на это. Да, я был несуразен, раздражающе наивен и мне много чего не хватало, но не лезвия под рёбрами.

– О, не бойся, я не стану тебя убивать, – великодушно заявил парень, когда я попятился. – Тут такое не любят тебе на счастье. Тут каждый должен знать своё место – и шлюхи, и убийцы. А твоё место я тебе сейчас как раз и покажу.

Мой взгляд заметался в поисках спасения, и не найдя ничего похожего остановился на большой двери над низким крыльцом. Это был типичный для этой местности дом, за исключением того, что все стекла в нём были целыми.

Я подумал, что если бы у меня был дом, он выглядел бы точно так же. Поэтому, посмотрев за спины противникам, я вскричал:

– Нет, пожалуйста, не трогай их! Они ни в чём не виноваты! Мы просто разговариваем!

Да, нелёгкая приютская жизнь вынудила меня стать первостепенным лгуном. И бегуном.

Когда двое голов как по команде отвернулись от меня, я припустился, что есть духу к крыльцу. Не ахти какая дистанция, но я основательно запыхался.

Ну и кто из нас теперь приду...

– Эй-эй, придурок, не лезь туда. Совсем с головой не дружишь? – Я оглянулся через плечо. Они смотрели на меня так, словно я был ребёнком, который залез на минное поле. Но прежде выхлебал бутылку спирта для лучшей координации, облился бензином и натянул на себя бронежилет из динамита. – Ты что это выдумал?

Они больше не пытались подойти, а даже как будто бы увеличили дистанцию, словно открой я эту дверь, и их откинет взрывной волной.

Любопытно.

Я поднял ладонь к дверной ручке и, когда они сделали шаг назад, почувствовал себя всемогущим. Хотя должен был сделать противоположный вывод.

Похоже, пора уносить ноги, пока ещё не поздно.

Но куда? Места более безопасного, чем это крыльцо, я ещё не видел. Выйди я за границы придомовой территории, меня бы тут же зарезали.

– Дай-ка я тебе кое-что объясню, – заговорил тише и мягче блондин, убирая нож. – Есть люди, к которым здесь нельзя приближаться. И уж тем более посягать на их собственность. Это тебе не шутки. Усёк?

Очевидно, со стороны моя попытка спастись выглядела так, будто я, наполнив карманы камнями, сиганул в море, чтобы укрыться от дождя.

– Спасибо за заботу.

– Заботу, а? Ты ведь не в курсе, с чем играешь, правда? Это место немного отличается от той песочницы, в которой ты играл до сих пор, знаешь ли. Тронешь эту ручку и развяжешь гребаную войну.

Война? Звучит как отличное приключение. Все мальчишки в приюте мечтали о ней. Похоже, у меня все-таки появился шанс стать героем.

– Это довольно гостеприимный город и каждый, кто здесь оказался, попадает под протекцию босса. Ты в том числе. – Я сам догадался, что за эту протекцию придется платить. – Он уже несёт за тебя и твои поступки ответственность. Увидь он тебя раньше, скорее всего прибил бы, чтобы избежать лишних проблем.

– Таких, как эти? – Я занёс руку, чтобы постучать в дверь.

– Не советую этого делать. Это тебе не игрушки.

Да? А пока довольно весело.

Но все же я выдохнул и повернулся к ним лицом, ожидая продолжения. Мне хотелось узнать историю этого города. А в частности, почему этот дом к этому городу не относится. Его словно не существовало вообще, люди обходили его стороной и старались не замечать – дыра в пространстве.

– Спускайся сюда. Там тебе никто не поможет в случае чего.

– Это вроде если на меня нападут два урода с ножами?

– Мы у тебя только деньги заберём и побреем немножко. Считай это обрядом посвящения. Все мы через такое проходили.

– Что-то мне здесь пока больше нравится.

Потеряв терпение, блондин решительно двинулся в мою сторону. Он собирался стащить меня с только что обретенного пьедестала, сопроводить в более подходящее место и уже там объяснить, почему нельзя быть таким идиотом. Но он остановился уже на третьем шаге.

Лицо его вытянулось. Подняв руки, он отступил назад.

– Слушай, мы ни при чём... Мы только разговаривали...

Я рассмеялся.

Неужели он решил, что я поведусь на свою же уловку?

Ну и кто в итоге из нас приду...

– Тихо, придурок.

Я умолк, как если бы обращались ко мне. И остолбенел, когда почувствовал легкое прикосновение к щеке.

Я скосил глаза и сглотнул. Я уже видел такое оружие, но только в руках у Зорких. А тот, кто стоял за моей спиной, само собой, им не был.

ГЛАВА 4

Несмотря на то, что оружие было ближе всего ко мне, смотрело оно на парочку. От этого, конечно, мне легче не стало.

– А вы всё никак не сдадитесь, грёбаные гомики. – Меня окутало запахом перегара, отлично знакомым мне, потому что многие надзиратели частенько закладывали за воротник. Мужик за моей спиной был пьян, хоть выжимай, но руки его не дрожали.

– Это не то, что ты...

– Смотрю, Мэд совсем раскис. Даже со своими шлюхами не может справиться.

– Мы стояли на углу. – Парочка робко указала на то место, где я их повстречал.

– Так какого хера вы теперь тут делаете?

Блондин посмотрел на меня, потом поднял взгляд на хозяина дома и очаровательно улыбнулся.

– Прости, Многорукий, я всего лишь объяснял новенькому, что к тебе подкатывать запрещено. Но он так упёрся. Кажется, он прислуживал кому-то из иерархов – жутко самоуверенный. Сказал, что и не таких объезжал. Его слова, не мои.

Я нахмурился. Из всего, что он сказал, я точно понял лишь одно – он лгал.

– А что, похоже на правду. Как я слышал, эниты любят чокнутых. – Рука с оружием опустилась мне на плечо. – Ты ему не поверил?

– Я? Я не... – Парень смутился. Похоже, он надеялся на другую реакцию.

– Хотя, куда ему до тебя, да?

– Почему же... я не настолько...

– Насколько я себе представляю? – Тот, кто стоял у меня за спиной, присвистнул. – Меня только вот что интересует: если я его трахну, это будет в большей степени твоим личным поражением или победой всей вашей братии?

–Ч-чего?

– Видишь ли, я тоже люблю чокнутых. И смотри-ка, он уже весь в крови. То, что надо, не придётся время тратить. – Он наклонился к моему уху и зашептал так тихо, что его мог слышать только я. – Зря ты не послушал своих подружек, теперь правила поведения тебе буду объяснять я. То есть делать за Мэда его работу. Я ему обязательно напомню об этом при случае, и тебе достанется еще и от него.

Поразительно, как я смог за несколько минут нажить себе врагов и насолить местному боссу, при том, что ничего о нём кроме имени не знаю.

– Ну а теперь прощайтесь. – Он обхватил мою руку и помахал ей парню. – Не уверен, что в ближайшее время или вообще когда-нибудь вы снова встретитесь.

Наверное, никогда прежде тот блондин с ножом не уходил отсюда настолько удовлетворённым.

***

Погодите-ка, где-то я уже это видел.

Я прижимаюсь спиной к холодной стене, а она отталкивает меня навстречу чужим пальцам. Отличия? Не было ослепительно яркого света, наоборот – я тонул, захлёбывался в темноте, словно оказался на дне океана. Рука моего нового убийцы была сухой и жесткой: в отличие от Задиры он знал, как делать то, что собрался сделать, потому что он уже проворачивал подобное.

Не знаю, каким чудом я сохранял сознание.

– Надеюсь, ты не решил, что я, правда, стану долбиться с каким-то приблудным уродом? Не считай меня лицемером, я прекрасно понимаю, что моя работа такая же грязная, как и ваша. Вот только ты выглядишь дешево, а у меня очень высокие запросы. Как минимум одна из причин убить тебя прямо сейчас – ты будешь бесполезен не только мне. И... ты часом не заразный? – Я захрипел в ответ, и он разжал руку, давай мне осесть на пол. Я закашлялся, хватая ртом воздух. Я не слышал шаги – он ходил, только слегла колебля воздух, бесшумно, раздумывая о том... – Что за грёбаный мусор я опять подобрал, а?

Я зашевелил губами, пытаясь ответить.

– Это был риторический вопрос. Тот пидор сказал, что ты был "куклой" одного из генералов. Какого именно?

– Я не... я не был куклой.

– Что? Громче!

– Я сбежал из приюта. Всю жизнь пробыл там, никогда не покидал его стен. Я генерала-то видел лишь раз.

– А? Сбежал из приюта? – Кажется, он оказался очень близко. – Да ты ещё больший псих, чем кажешься на первый взгляд. И что ты себе на голову напялил? – Он стянул с меня ту прозрачную, изысканную шапку, которую я нашёл на обочине. – Это чулок, дебил.

Как будто это что-то мне объяснило

– Их надевают на ноги.

– О.

– И как эти придурки могли принять тебя за одного из них с этой херней на голове? – пробормотал он, уходя, кажется, в соседнюю комнату. – Это как если бы я использовал импульсную пушку, как подзорную трубу, и все тут же решили, что я элиминатор.

Его отсутствие словно освободило меня окончательно, и я вдохнул полной грудью. Мне понравилось, как тут пахло. Так вот что значит, иметь свой собственный дом. Он может пахнуть, как ты захочешь. И ты сможешь передвигаться по нему в кромешной темноте, потому что сам его создал и знаешь досконально все его углы и пороги.

– Ты элиминатор? – прошептал я, зная, что он меня не услышит. Да, мои познания этого мира были весьма скудны, но некоторые вещи знал даже я. Потому что если тебе не удалось стать солдатом, ты можешь послужить иерархам в качестве элиминатора. Чистильщика. С незапамятных времен отнимать чужие жизни – легально, а убийца – вполне себе профессия.

– А ты видел одного из генералов. – Я едва не вскрикнул, когда понял, что он незаметно подобрался ко мне. Опять. – Кого именно?

– Не знаю, – отозвался я, всматриваясь в темноту. Он оказался ближе, чем я думал. Передо мной чиркнула зажигалка, и я дёрнулся назад, ударившись затылком об стену. Пока он раскуривал самодельную сигарету, я пытался разглядеть его лицо. У него были светлые глаза и широкий зрачок. Светлые ресницы и брови. И волосы, наверное, тоже светлые.

Это было потрясающе. Вроде как быть элитой, но не носить белый цвет, потому что природа уже тебя отметила.

– В ваш тухлый приют снизошел иерарх, а ты даже не удосужился узнать, как его зовут?

– Нам нельзя смотреть на них, подходить и обращаться. Даже старшим.

– Тц, от тебя никакой пользы, – пробормотал он, и я постарался исправиться:

– Бэлар. Это был Бэлар, точно.

Он долго молчал, удивлённый моими словами или... жаль, что я не мог видеть его реакцию.

– Ты словно только что из яйца вылупился. Заявляешь, что видел иерарха, который пропал без вести чёрт знает сколько лет назад. Он сбежал с церемонии возведения в должность, и его родной отец больше не видел. Может, его уже и на этой планете нет. А может, он уже подох. Даже недотепа вроде тебя должен это знать.

Я это обожал, как и любой приютский мальчишка – таинственнейшие истории про вещи, о которых говорить нельзя.

– Он не мог умереть. Он же генерал. А значит самый сильный и смелый.

Многорукий фыркнул.

–Тогда почему же он сбежал как последний трус?

– Может...

– Ну?

– Может, он решил освободиться.

– Прям как ты, да? Да у вас оказывается много общего.

Он откровенно надо мной насмехался. И имел на это полное право, как сильнейший, старший, умнейший... бог знает, в чем он меня еще превосходил. Кроме того? Я находился у него дома.

– Но если серьёзно, с чего ты взял...

– Там был Рэймс, – предвосхищая его вопрос, ответил я.

– О! – воскликнул Многорукий. Огонек его сигареты гипнотизировал меня. – Тогда конечно. Рэймс же ни за кем не следует кроме своего хозяина. Так ты думаешь? Неразлучный дуэт – выскочка-кукла и энит-психопат. Они же просто настоящее исключение из всех возможных правил. Эта паршивенькая история вдохновляет таких отщепенцев как ты, не правда ли?

Сначала я решил, что расспрашивая меня, он выполняет часть своей работы: выпытывает новости с "поверхности". Теперь же я думал, что ему просто скучно. Поэтому не побоялся ляпнуть:

– Для всех, кто жил в приюте, это было не просто историей.

– Наверное, именно для этого Бэлар приблизил к себе не лучшего из энитов, а самого последнего неудачника? Чтобы дать вам надежду.

– Нет, я думаю, он сделал это на зло...

– Ха? Кому?

– Своему отцу... Консулу... системе. Не знаю.

– Я слышал, эниты умеют читать мысли людей. А ты, похоже, первый человек, научившийся читать мысли энитов. Да еще и на расстоянии. Мне охренительно повезло с тобой встретиться.

– Нет, я просто...

– Думаешь, что понимаешь его?

– Нет, но...

– А, проваливай отсюда, – протянул Многорукий утомленно. – Я бы дал тебе совет держать такие вот выводы при себе и вообще рот пореже открывать, но не стану. Вряд ли ты доживёшь до завтрашнего утра, учитывая то, что ты нарушил правила Мэда, зайдя сюда. Он сам тебя и прикончит. Если до тебя раньше не доберутся те красотки в латексе.

Он выпрямился, затушив окурок, и я опять оказался в темноте. Я не знал, ушел он или еще стоит неподалеку, но все же воскликнул:

– Подожди! – Мне не ответили, но я рискнул задать вопрос: – Ты правда... элиминатор?

– Ага.

– Ты можешь убить... любого?

– Кроме энитов – да.

Ну да, одним человеком меньше – одним больше, какая им разница, когда у них настроено бесперебойное производство.

Набрав воздуха в грудь, я выпалил:

– Даже Рэймса?

***

– Эй-эй, сбавь обороты. – Теперь он считал меня не просто придурком, а законченным идиотом. Но я, определенно, вернул его интерес. – Я думал, вы все, приютские неудачники, считаете его своим богом.

Я осмелел.

– То, что Рэймс стал ликтором иерарха, не его заслуга, а выбор самого Бэлара. Он мог взять кого угодно, любой был бы ему настолько же предан. В Рэймсе нет ничего особенного!

– Ты это с первого взгляда понял, да? – Он цокнул языком, словно восхищался очередной моей способностью. – Готов поспорить, тебя ежедневно колотили в этом твоем приюте.

Ладно... похоже, не я единственный умел здесь "читать мысли".

– В нём нет ничего особенного... – повторил я. – Когда-то он сам был ничуть не лучше меня.

– Ты ему до смерти завидуешь? – гадал элиминатор, – или же это что-то более личное?

И тут я как на духу выложил ему то, о чем никому раньше не рассказывал.

Мой голос звучал хрипло и глухо, всё внутри сжималось от боли. Словно память была орлом, терзающим уже затянувшуюся рану Прометея (о котором я тоже теперь знаю). Я сам только тогда по-настоящему понял, насколько сильно пренебрежение человека, которого я видел всего несколько минут, задело меня. Нет, не пренебрежение... Убийство. Своим безразличием он приговорил меня к мучительной смерти. Сначала дал надежду, а потом столь же легко забрал ее. Протянул руку, а когда я поверил в своё спасение, столкнул в пропасть.

– Я ни во что не верил и ни от кого не ждал помощи. Зря он вмешался... Я знаю, что он сделал это специально. Он просто хотел показать своему хозяину, что стал подобен им во всём. Научился так же легко миловать и карать. Та же безжалостность, тот же расчёт... – Я не задумывался над тем, насколько жалко выгляжу, почему-то рассчитывая на темноту. Хотя она наоборот превращала мою исповедь в подобие ночной истерики. – Это был урок, и я наконец его усвоил. Я понял... мне нужно стать таким же безжалостным и коварным.

Многорукий присвистнул, как если бы говорил "лучшей причины убить кого-то я просто не встречал".

– Как ты и сказал, он уподобился энитам, а их трогать нельзя.

– Он обычный человек... – повторил я, посмотрев туда, где, как мне казалось, стоял Многорукий. – Но, конечно, ты с ним не справишься.

Не знаю, на что я надеялся.

Это было как второй раз за день выпрыгнуть из машины. И по закону логики на этот раз всё должно было закончиться моей смертью.

Но Многорукий начал смеяться.

Сначала тихо, словно пытаясь сдерживаться, а потом уже откровенно, в голос. И пройдёт не один год, прежде чем я пойму, что именно его так развеселило. И когда я вспомню этот момент, буду долго недоумевать, как он мог после этого общаться с таким кретином.

– Приятель, нельзя убивать людей просто за то, что ты им не понравился.

– А за что можно?

– За деньги.

– Я заплачу. – Я всё ещё не был уверен, но похоже... он... вот-вот... должен был согласиться. Этот мужик был безумнее всех, кого я встречал. Безумнее меня. Его не сдерживали ни моральные, ни социальные барьеры, не пугала разница в положении и силе. – Я все сделаю.

– Неужели? Из тебя вышла бы отличная "кукла". Такой угодливый... Рэймс, определённо, просчитался.

Очевидно, он глумился надо мной, и по логике вещей я должен был желать ему смерти даже больше, чем Рэймсу. Но в отличие от него, Многорукий не повернулся ко мне спиной. Он смотрел на меня. Он со мной разговаривал.

– Ну а сейчас подумай серьёзно, зачем тебе это нужно? Не с точки зрения морали. Чисто практически. Твоя жизнь станет лучше, если Рэймс умрет? Нет, она вообще не изменится. Ты будешь удовлетворен? Вряд ли. Ведь при всём при том, что ты пытаешься обставить всё как месть, ненависти ты к нему не испытываешь. Ты просто сопляк, который хочет самоутвердиться и не знает, как это сделать.

– Я хочу, чтобы хоть один раз... он завидовал мне.

– Мёртвому ему это будет сложновато сделать.

– Ты, правда, можешь убить его? – спросил я, замирая.

Многорукий протяжно вздохнул.

– Только одно условие. – Я не поверил своим ушам. – Я сам решу, когда это случится.

И тут я потерял сознание от счастья.

ГЛАВА 5

Конечно, кроме счастья своё дело сделали кровопотеря и обезвоживание. Поэтому, когда я очнулся, от вчерашней эйфории не осталось ни следа: у меня раскалывалась голова, ломило все тело, а плечо болело так, словно его набили колотым стеклом, пока я спал. Воспоминания работали на усиление эффекта: в общей сумме меня вчера назвали придурком раз двести. И обидно совсем не это, а то, что я оправдывал это прозвище.

Каким бы прекрасным ни бы этот мир, я не умел в нём жить, поэтому он постепенно превращался из рая в смертельную ловушку. Которая должна была захлопнуться вчера, если бы не...

Я приоткрыл глаза осторожно, словно не терял сознание, а зажмурился на мгновение, приготовившись к удару. Тишина. Знакомый запах, незнакомый свет... А я-то думал, тут темно независимо от времени суток.

Я вздохнул свободно, хотя не имел на это права. Не знаю, с чего я взял, что раз пережил одну ночь здесь, то и остальные переживу. Будто пообещав убить Рэймса, Многорукий тем самым поклялся не трогать меня. Одно другому не мешает, да?

И... неужели это серьезно произошло со мной? Я сбежал? Рэймс умрет?

– Да, я собираюсь заняться им сегодня, – раздался голос, на который я обернулся так резко, что едва не свернул себе шею.

Я был в комнате не один. С длинной софы, на которой я лежал, открывался отличный обзор, и я, наконец, смог увидеть Многорукого со стороны. Он сидел на полу ко мне спиной, и то, что я принял за узор на одежде, на самом деле было рисунком на его коже.

Я такое встречал впервые. Татуировку, саму по себе. Да ещё такую кошмарную. С мужской спины на меня смотрело свирепое многорукое существо с высунутым языком.

Мои глаза расширились. Я представил, что будет, когда сам Многорукий повернётся ко мне. Если учесть, что у него на коленях лежал непомерно длинный изогнутый нож? Это закончится как минимум очередным обмороком.

А пока Многорукий смотрел вниз, на карту, которая лишь намекала на то, в каком огромном месте я оказался. Раньше мой мир имел четкие границы и был до безобразия однотипен и мал. Даже эта комната вмещала в себя больше историй, воспоминаний, вещей, чем весь приют и моя жизнь, в нём проведённая.

– Я помню про уговор. – Его голос звучал тихо, но я опять вздрогнул. Что он там говорил про чтение мыслей? – По этому поводу я подготовил кое-что особенное.

С этими словами он взял нож, разглядывая его так, словно приготовился признаться ему в любви. И, возможно, это не было лишено смысла, потому что он поднёс его к самому лицу. Чтобы разглядеть в зеркальной поверхности лезвия меня – пялящегося на него. Наши взгляды встретились.

– Хочешь знать, что именно?

– Э-э-э... – протянул я нерешительно, оглядываясь, словно доказывая, что кроме как ко мне, он никому этот вопрос не мог адресовать. – Да?

– Я выберу момент и нападу внезапно, когда он совсем не ожидает, – проговорил он, поднимаясь на ноги и поворачиваясь ко мне.

Высокий, жилистый но не настолько, насколько я представил вчера. Его голос был очень взрослым, поэтому я решил, что Многорукий старше Рэймса. А значит, по определению, сильнее. Я был наивен до идиотизма. Многорукий был молод настолько, что не мог, просто не мог быть профессиональным убийцей.

Не мог одолеть сильнейшего человека на планете.

Я почувствовал себя дважды преданным. Но это вообще ничего не значило, когда он приблизился.

– Распорю его живот, не задев внутренностей. Одним движением, вот так. – Прежде чем я успел шевельнуться, он взмахнул рукой. – Ни одно другое оружие не дает такого чистого и красивого результата.

И, готов спорить, не одно не требует такого профессионализма: я до сих пор не мог поверить в то, что лезвие не задело меня. Я явственно чувствовал холод и боль... но крови не было.

Ладно... надеюсь, Рэймс такими фокусами не владеет. Тогда у этого мужика есть шанс.

– Может, возьмёшь ещё пульсар? – предложил я. – Про запас?

– Думаешь, стоит?

– Если ты решил выступить против сильнейшего человека эпохи... да, думаю, лишнее оружие не помешает.

– Спасибо за дельный совет, мэтр. – Он опустил взгляд ниже. – Прикройся уже, черт возьми.

– Что? – Я сел, и одежда сползла с моих плеч, разрезанная от горловины до пупка.

Многорукий, поправив наушник, бросил:

– Нет, я не тебе. Так я и сказал. Не твоё дело, ага. – Он отошёл от софы к окну, выглядывая наружу. Каким-то образом, занятый разговором, он услышал это раньше меня... Совершенно незнакомый мне звук. Лай. – Ух ты, тут намечается что-то интересное. Ищейки... Да нет, тут что-то забыл отряд Зорких. – Многорукий помолчал. – Вряд ли, я слишком законопослушный для них.

И он посмотрел на меня, словно я мог оказаться тем самым злостным преступником, по чью душу они пришли.

В дверь заколотили, и почему-то я подумал, что гости в этом доме – редкое явление. Многорукий не торопился, над чем-то раздумывая. Например, злиться ему на то, что я привел на его порог Зорких (хотя я по-прежнему верил в свою непричастность), или считать это удачей (он мог выдать им меня, как и подобает их коллеге – чистильщику).

Стражи порядка продолжали настойчиво ломиться. Собаки рычали и истошно лаяли, и через минуту у Многорукого закончилось терпение.

– Прикройся, я сказал, – бросил он, проходя мимо.

– Погоди! – Я вскочил с софы, глядя в глаза чудовищу у него на спине. – Я не вернусь в приют! И на ферму не поеду! Слышишь?

Элиминатор пошел к лестнице, которая вела вниз. На первый уровень как оказалось довольно просторного дома.

– Заткнись и не высовывайся.

– Я хочу остаться здесь! Хочу стать, как ты! Пожалуйста, дай мне шанс! – Под конец мой крик сорвался на шепот. Я подумал, что совершаю ту же самую ошибку. – Я сделаю всё... правда, всё, чтобы стать... хоть кем-то...

– Рэймс, действительно, прогадал. Слышал бы он тебя сейчас.

Многорукий уже был внизу, направляясь к двери с тем самым ножом наперевес. И у меня создалось впечатление, что одной испорченной одёжкой Зоркие не отделаются.

Попятившись назад, я наткнулся на софу и упал на неё. Я зажал уши ладонями, приготовившись к крикам... Но прошла пара минут, а всё было так же тихо. Подозрительно тихо.

– ...обожаю собак. Умные животные, преданные. Обидно, что всех дворняг перебили. У меня была когда-то дворняжка, полудикий пёс. Я его научил многому... всяким командам там... Все мои знакомые им восхищались. Говорили, он точь-в-точь как человек только с хвостом и лапами. И радовался мне всегда, как полоумный. Смотрел я на него и думал... Почему я не пёс?

– Обалденная история, – раздалось в ответ. – Может, еще какую расскажешь? Больно складно у тебя получается сочинять.

– А у вас есть на это время? Вы, похоже, спешите, парни.

– Да, к тебе и спешили.

– Уверены?

Собаки больше не лаяли, только слегка поскуливали. Будто от страха.