Текст книги "Влюблен по собственному желанию (СИ)"

Автор книги: Малышка_Мо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

– С кем это она? – спросил Малина. Я пожал плечами.

– Без понятия. Она ушла по делам, сказала, вернется после обеда.

– Это какие у нее дела? И ты так спокойно об этом говоришь?

– Ну да, а что здесь такого? Может, это клиент.

– Не клиент – это точно, – сказал Малина. – Я клиентов всех знаю в лицо, и ты наверняка тоже.

– Может, новый клиент? Или банкир?

– С банкирами встречаются в банке, а не мило прогуливаются по улице.

– Ну, не знаю, – как можно равнодушнее сказал я. – Не мое это дело. Пусть встречается, с кем хочет.

– Ну хорошо, раз ты так считаешь… Пошли в офис, я и так уже опаздываю на встречу. ***

Малина уехал, а я поднялся к себе в кабинет. Принялся перебирать договора, но увиденная картина на набережной засела в сердце крепкой занозой. И вроде ничего такого не случилось – Катя просто прогуливалась, и наверняка встреча была деловая. Но чем больше я себя уговаривал, тем больше меня это раздражало. А вдруг у нее действительно кто-то есть? Фиктивный брак – не помеха завести себе нормальные отношения. Впрочем, это было не мое дело. В конце концов я решил пойти к Катьке, спросить у неё напрямую, что это за тип с ней околачивался. У меня и повод был – отчет. Захватив распечатанные листы, я пошел к Екатерине.

Она уже была у себя и просматривала какие-то бумаги. Я присел напротив.

– Как прошла поездка? Успели пообедать? – начал я, стараясь выглядеть как можно непринужденнее.

– Все прошло замечательно. Ваша машина в целости и сохранности. И пообедать тоже успела.

– А с кем встречались? С поставщиками, клиентами?

– Я ездила в налоговую.

– А с кем это вы прогуливалась по набережной?

Слегка удивленная этим вопросом, Катерина подняла на меня глаза.

– Вы следили за мной?

– Вовсе нет. Мы с Малиновским после обеда направлялись в офис, и я видел вас с каким-то типом.

– Вы что, не на машине Малиновского ездили?

– Мы обедали в “Ле Борщ”. Малиновский спешил. Так что, Кать?

– Что “что”?

– Кто это был?

– Это был человек из “Атлантик-банка”, – нехотя сказала Катерина. Видно было, что ей не очень приятен этот допрос.– Он заменяет сейчас Шнайдерова, и нужно было срочно утрясти вопрос с кредитом, который мы должны были погасить еще на прошлой неделе.

Я вспомнил. Максима Ивановича сразил радикулит, да так, что он очутился на больничной койке.

– И как? Утрясли?

– Да.

– Ну и отлично. Вот мой отчет.

Я положил бумаги ей на стол.

– Спасибо, Андрей Палыч. Я обязательно сегодня просмотрю.

– Сегодня у вас вечером никаких дел нет? Я нашел нам квартиру. (Я выудил ключи Малиновского из кармана). Это квартира родственников Романа Дмитрича, они уезжают на полгода. Можно сегодня же переезжать.

– К сожалению, у меня вечером дела. Нужно снова встретиться с руководством “Феерии”, чтобы окончательно подписать контракт. У меня в прошлый раз были замечания, и они доработали его.

– Почему это нельзя все делать в рабочее время?

– Не знаю, Андрей Палыч. Фаррух только к вечеру прилетает, он улетал к себе на родину. Как только прилетит, мы сразу же все подписываем.

– Хорошо, надеюсь, это будет не слишком поздно. А то ваш папа очень нервничает.

– Я знаю, что он нервничает. Андрей Палыч, у меня есть идея. Вы можете собирать вещи, а как только я приеду, мы сразу же и поедем к родственникам Романа Дмитрича.

– А как же вы?

– Я потом заеду за своими вещами, в выходной, например. Сколько мне там нужно? Это вовсе не проблема.

– Хорошо, Катенька. Я пошел к себе.

– Ключи!

Она взяла со стола ключи от машины и передала мне. Я снова задержал как бы невзначай ее руку в своей, затем вышел.

========== Во здравии и болезни… ==========

***

Я не стал задерживаться на работе, и ровно в шесть поехал домой один, без Кати. Открыла мне Елена Санна. На ней был надет кухонный фартук и руки были испачканы в муке. Увидев меня, она так обрадовалась, будто бы перед ней был, по меньшей мере, какая-нибудь “звезда”.

– Андрей Палыч, добрый вечер! Раздевайтесь, мойте руки и проходите в кухню. Я супчик с фрикадельками сварила и пирожков напекла. Катенька снова будет позже, да?

– Да, у нее опять дела. А где Валерий Сергеич? – сказал я.

– Отец в гараже! Опять что-то случилось с его развалиной, он её чинит все время, чинит… Я ему говорю – отправь ее на свалку, наконец! А он мне – она еще нас с тобой переживет. А сегодня он купил новый глушитель, так потащил его в гараж менять. Я ему говорю, ты хоть до завтра подожди! А он мне – не откладывай на завтра, все, что можешь сделать сегодня! Представляете?

– В принципе, я с ним согласен.

– Да? Ну, хорошо. Я вам супчика налью и чаю согрею. А еще я салат сделала, из пекинской капусты. Вы любите пекинскую капусту?

С кухни тянуло всякими вкусными запахами, я не заставил себя уговаривать и пошел в ванну. Долго мыл руки, обдумывая начало разговора о переезде, помня утреннюю реакцию Елены Санны на известие о внуках, вернее их отсутствию. И почему Катьки нет? Как-то у нее лучше получается разговаривать со своими предками о наболевшем.

В кухне меня ждала тарелка супа, в которой плавали несколько фрикаделек. От нее поднимался ароматный пар. Рядом стояла салатница с воткнутой в нее ложкой. Я принялся за еду. В процессе поглощения пищи я понял, как можно начать разговор.

– Очень вкусно, Елена Санна, – сказал я, опустошив тарелку. Вы просто прирожденный кулинар. Жалко, что нам с Катькой будет этого не хватать.

Теща замерла между мойкой и столом с целым блюдом пирожков, почуяв неладное.

– Почему?

– Я нашел нам с Катей новую квартиру.

– А вы уверены, что это не обман?

– Нет, это квартира моего друга Романа, вы его видели на свадьбе. Вернее, эта квартира его родственников. И я бы хотел уже прямо сегодня забрать вещи, вернее, не я хотел, а мы с Катериной хотели бы.

– Но Катеньки нет дома, – растерянно возразила теща.– Как же так, Андрей? Неужели вам плохо у нас?

– Что вы, Елена Санна. Нам с Катенькой очень хорошо у вас. Просто… Нам будет еще лучше на своей жилплощади.

– А Катенька согласна?

– Конечно, согласна! Елена Санна, вы не переживайте, мы будем часто приезжать! Буквально каждые выходные мы у вас.

– Что ж… Если вы так решили… Знаете, я всегда с ужасом ждала этого момента… Когда Катенька была маленькая, я брала ее на ручки и думала, вот скоро она будет ходить, вот скоро заговорит, вот закончит школу, а скоро выйдет замуж и выпорхнет из родительского гнезда… И вот, это время настало.

Она утерла глаза уголком фартука.

– Елена Санна, прошу вас, не расстраивайтесь. Я не хочу, чтобы вы плакали из-за этого.

– Просто нам, старикам, сложно смириться с тем, что дети выросли. Если бы еще внуки были… Было бы не так тяжело.

– Будут внуки, Елена Санна. Обязательно будут.

– Вот и у соседки внуки уже есть…

Я подумал, что очень странно, что она второй раз поминает соседку, а не родственников с ребенком, которые, судя по Катькиным словам, приезжают из Забайкалья.

Елена Санна поставила тарелку с пирожками передо мной и сказала:

– Конечно, я не могу вас уговаривать… Но может, лучше подождать Катеньку? Что за необходимость уезжать на ночь глядя?

– Так будет лучше для всех.

– Хорошо… Что-то устала я сегодня. Пойду лягу.

– Спасибо, Елена Санна!

Распахнулась входная дверь, и в квартиру влетел Пушкарев. Он был грязный, как черт, лицо и руки перемазаны мазутом.Он прошел на кухню, подставил табурет и стал перебирать какие-то железки на антресолях.

– Андрюха, ты-то мне и нужен! Пошли со мной, поможешь мне в гараже! Мать, а ты чего смурная такая? Случилось чего?

– Андрей не сможет помочь тебе, Валера. Он уезжает.

Пушкарев выудил из недр антресолей гаечный ключ и застыл с ним на табурете.

– Куда? Снова в командировку? Ты же только приехал!

– Нет, Валерий Сергеич! На квартиру. Я нашел нам с Катькой жилье.

– Ааа, и у тебя поэтому глаза на мокром месте? – обратился он к жене. – Никуда ты на ночь глядя не поедешь. Ты мне нужен, прямо сейчас. Я должен затянуть один болт, а ты мне должен там подержать… Так что одень что поплоше и пошли.

– У меня ничего такого нет.

– Ленка, дай ему какого-то старого тряпья. И поторопись, чтобы мы хотя бы до полуночи закончили!

Тон его не терпел возражений. Видимо, наш переезд откладывался. Елена Санна скрыла довольную улыбку, развела руками, мол, видите, ничего не получилось и удалилась искать мне старую одежду. Я натянул выданную Еленой Санной старую пушкаревскую гимнастерку и брюки, которые были мне коротки. Завершив этот наряд старой зелёной армейской курткой, я проследовал за Пушкаревым через двор в гараж.

Металлический гараж был такой же старый, как и машина, которую он укрывал под своей крышей. Внутри горела тусклая лампочка, было холодно и сыро. Старый и новый глушители лежали вместе неподалеку. “Ямы” в гараже не было, и Пушкарев валялся под машиной на деревянных подмостках. Он выкатил их мне, сам расстелил старый тулуп на цементном полу и забрался под машину.

– Андрюха, давай мне глушак, – скомандовал он. – И заезжай ко мне, будешь поддерживать трубу.

Делать было нечего, я подал ему глушитель, улегся на доски и заехал под машину. Пушкарев подсвечивал себе карманным фонариком, который он умудрился прицепить за какую-то запчасть. Глушитель блестел новенькими цинковыми боками. Он стал его крепить к днищу, а я поддерживал конец двумя руками.

– Можно было поехать на СТО и заменить глушитель на “яме”, – сказал я. – Там бы вам его поменяли в два счета.

– А мы что, не мужики, что ли? Сейчас мы его сами поменяем в два счета. И лучше, чем на СТО. А то им только загони свою красавицу, то то найдут, то это. Выкатят счёт на миллион. Сейчас сами управимся… Так, держи, держи, а я сейчас… Вот же мать его за ногу!

Тугая гайка не поддавалась, и мой лексикон пополнился отборным военным матом. Руки затекли от неудобного положения. Наконец гайка поддалась, и Валерий Сергеич сказал:

– Фух! Передохнем немного, Андрюха. Расскажу тебе армейский анекдот про машину. Генерал звонит в часть и говорит:

– Рядовой, доложите, где находится служебная машина!

– Она у старого мудака Иванова!

– Да вы что себе позволяете, вы знаете с кем вы разговариваете? Я генерал Иванов!!!

– А вы знаете с кем вы разговариваете?

– НЕТ!!!

– Ну и пошел нахрен, старый мудак генерал Иванов!

Я улыбнулся.

– Да, это старый анекдот. Валерий Сергеич… А Катя умеет водить?

– Катька-то? Водит! Сам лично учил! Вот на этой самой “ласточке”!

Он любовно постучал ладонью в днище.

– Ленка говорит – выкинь ты её на свалку! А она ещё внуков наших возить будет.

– Кстати, о внуках. Катя говорила, у вас родственники какие-то в Забайкалье есть…

– Родственники есть. Сестра моя двоюродная.

– Они к вам часто приезжают?

– Ну, не то, чтобы часто… Раньше приезжали часто, сейчас уже не очень. А почему ты спрашиваешь?

– Катька говорила – у них внук есть?

– Мишка-то? Есть! Она раньше, когда маленький был, все его по музеям в Москве таскала. А теперь он стал здоровый лоб и говорит матери – манал я твои музеи! Представляешь, матери такое сказать! Мне ночной клуб подавай, говорит. Вот она его и перестала привозить, столичных соблазнов боится.

– А сколько ему?

– Пятнадцать годиков стукнуло. Ещё три года погуляет – и в армию можно.

– Что тогда за игрушки у Катьки в шкафу?

– Игрушки? Не знаю… Его же, наверное. Я вот знаю, что у меня на антресоли валяется, и здесь в гараже, а Катька меня в свою комнату лет с шестнадцати не пускает. Все секреты какие-то у них с матерью от отца.

Самая тугая гайка была затянута с моей помощью, дальше дело пошло веселее. Через некоторое время мои руки стали такие же черные, как и у Пушкарева.

– Андрюха, ну их, этих баб… Знаешь, как мне не хватало такого вот простого мужского общения! Сейчас я тебе еще историю расскажу из моего армейского прошлого. Случай из начала 90-х. В нашей части бардак, суета и непонятки, что же будет, как дальше служить? Вот с такими думами стояли в курилке капитан Зайцев и я, уже бывший в звании майора, курили, тихонько материли всех и вся. Мимо бежал запыхавшейся рядовой – посыльный, вконец ах..вший от всего происходящего. Пробежав мимо нас, рядовой вернулся назад и козырнув Зайцеву, невозмутимо спросил: – Таащ капитан, случайно не Вы майор Пушкарев? Капитан, подавившись окурком, ох..ел еще больше и ответил: – А хер его знает, может и я, в этом бардаке все может быть. Так что вот так, Андрюха. Бардака быть не должно. Поэтому Катерина в семь должна уже быть дома, а то, что она шляется после работы непонятно где – это есть бардак.

“Ну, пошло, поехало,” – подумал я.

– Валерий Сергеич, это не надолго, – сказал я.– Катерина немного разберется с делами и будет приходить вовремя. Уверен, что она уже дома.

– Ну, посмотрим, – буркнул тесть.

Вернулись домой мы в районе полуночи, Катька уже была дома. Я долго отмывался в душе, а потом улегся на свое жесткое ложе. Мы немного поговорили о делах на работе. Ткани прибудут на следующей неделе, и тогда же наш Гений представит эскизы новой коллекции. Катерина была уставшая, и я снова подумал об отпуске. Она сразу же уснула, на этот раз без фонарика под одеялом, а я почувствовал, что со мной что-то не то. Меня бросало то в холод, то в жар, было тяжело дышать, я стал кашлять и никак не мог улечься удобнее. Легче было в положении полусидя, и я оперся спиной о кресло, чтобы не разбудить Катю. Под утро мне стало совсем плохо. Катя услышала возню и вскочила.

– Андрей Палыч, что с вами? – услышал я встревоженный голос. – Вам плохо?

– Да, Катенька. Со мной что-то не то. Дышать тяжело.

Она подскочила ко мне и положила на лоб прохладную ладошку, или мне она показалась прохладной по сравнению с моим лбом.

– Господи, да вы же горите весь!

Она включила свет, порылась у себя в столе и выудила оттуда градусник. Через минуту ртутный столбик уже перемахнул за 39, а еще через две замер на отметке 39,8.

– Господи, температура какая, – испуганно ахнула она. – Что же делать? Это нужно срочно сбивать. И давайте, срочно перебирайтесь на кровать, пока родители не услышали.

Моя тихоня Катенька ловко сгребла мою постель и запихнула ее в шкаф, а я перелег на ее диван. Он застонал всеми пружинами под моим весом и ноги не помещались в длину, поэтому я устроился полулежа, как и на полу. Так было легче. Она принесла таблетку аспирина и стакан воды. Минут через 20 перемеряла температуру – на градуснике та же цифра.

– Не сбивается… Нужно “скорую” вызывать.

Она набрала номер страховой. Когда она поговорила с диспетчером и положила трубку, за дверь раздался голос Елены Санны:

– Катенька! У вас все в порядке? Я услышала шум и…

Катя открыла дверь.

– Мам… Андрей Палыч заболел. У него высокая температура, аспирином не сбивается, и я вызвала “скорую”.

Елена Санна ахнула:

– Боже мой! А если ехать долго будут?

– Не будут, мам. У нас своя “скорая”, по страховке. Сказали, приедут через 15 минут.

На пороге комнаты появился заспанный Валерий Сергеич:

– Что произошло? Чего шумим?

– Андрей заболел. Это все ты своими гаражами дурацкими! Сам на полу валяешься, и других заставляешь. А теперь у Андрея температура.

– Он не на полу лежал, а на подмостках. На полу я лежал. А какая температура?

– 39,8, папа. Я вызвала “скорую”, – сказала Катя.

– Ну, ничего страшного, не умрет. Вот помню, я как-то на учениях дизентерию схватил, вот это было что-то! Ни больниц, а из лекарств только активированный уголь. Ну, думаю, кранты мне…

– Папа! – крикнула Катя. – Это никому не интересно. Сто раз уже слышали о твоей дизентерии.

– Ну, ладно, не интересно, так не интересно. А вот еще случай был…

Поток воспоминаний прервал звонок в дверь. Вошел врач с пластиковым чемоданчиком. Катя провела его ко мне, затем оттиснула предков за дверь, и сама хотела улизнуть.

– Катенька, останьтесь, – попросил я.

Она осталась. Вошедший врач сначала измерил мне температуру, долго выслушивал что-то в моей груди и стучал по спине, затем вынес вердикт:

– Обструктивный бронхит. Лучше было бы вам поехать в больницу, Андрей Палыч.

– А дома нельзя лечиться? – спросил я .

Сам не знаю почему, я решил, что лучше болеть у Пушкаревых, чем в больнице.

– Вам капельницы нужны и уколы. Вы будете ставить дома капельницы?

– Будем, – сказала Катя. – Можно вызвать медсестру на дом.

– Ну, как хотите. Тогда мне нужна ваша подпись, что вы отказываетесь от госпитализации. Лекарства привезет страховая.

Я расписался, где он сказал, он сделал мне укол жаропонижающего и стал готовить капельницу. Через некоторое время температура стала падать, врач снял капельницу и уехал, оставил на столе назначение на двух листах.

Вошли встревоженные родители:

– Ну, что?

Катя все рассказала. Валерий Сергеич сказал:

– Ну и правильно, что не поехал в больницу. Я сам буду тебе ставить капельницы.

– А уколы? – спросил я. Мысль о том, что Пушкарев меня увидит “с тыла”, коробила.

– Если ты стесняешься, уколы может и Катюха делать. Она умеет, не сомневайся!

Катька покраснела, как рак.

– Ну чего ты тушуешься, глупенькая, ты что, его задницы не видела?

Катерина психанула:

– Мам, пап, Андрею нужен покой! Давайте, до свидания! Мы сами разберемся.

Она довольно настойчиво выперла предков в коридор и закрыла дверь.

На часах было уже шесть утра.

– Простите, Катенька, – сказал я. – Из-за меня вы полночи не спали.

Она села ко мне на постель.

– Вы такой бледный, – сказала она. – И лоб весь мокрый.

– Это от уколов. Температура, наверное, падает.

– Давайте измеряем?

– Это не нужно, Катенька. Я и так это чувствую. Вам на работу нужно… Побудете со мной немного?

– Хотите, я совсем сегодня не пойду? Дела подождут. На сегодня неотложных встреч не назначено, я могу поработать из дому.

– Хочу…

Она вытерла мне лоб и взяла меня за руку.

– Вам нельзя много говорить. Постарайтесь уснуть, вы всю ночь не спали.

Прикосновение ее руки согревало и не хотелось, чтобы она выпускала мою руку. Мне вдруг стало хорошо и легко, обруч, сжимавший грудь, разжался. Глаза сами закрывались.

– Спасибо, Катенька… ***

Целый день я провалялся в забытье, то проваливаясь в сон, то выплывая, и тогда я чувствовал присутствие Кати. Она тихонько стучала по клавиатуре компьютера, видимо, переписывалась с кем-то в “аське”, чтобы не говорить по телефону и меня не беспокоить. Она периодически подходила и пробовала мой лоб, и, когда думала, что я сплю, проводила рукой по волосам. В такой момент я приоткрывал глаза, и видел ее лицо, обрамленное распущенными волосами, которые мне очень нравились. Она смотрела на меня с нежностью и беспокойством. Я разглядывал ее глаза, которые мне всегда казались огромными, длинные опущенные ресницы, и четкий контур полных губ. Хотелось ощутить, какие они на вкус, а не как в ЗАГСе – формально, потому что так требовали гости…

Но лезущая вверх температура снова рубила, и Катькино лицо расплывалось перед глазами.

Позже зашла Елена Санна и шепотом сказала Катьке, что она сварила мне куриного бульону, “из домашней курочки”. Но от бульона я отказался.

Когда пришла пора ставить капельницу, явился Пушкарев.

– Ну что, Катюха? Давай, сначала укол, а потом уже моя очередь.

Катька изо всех сил старалась “держать лицо”, чтобы не покраснеть и кусала губы.

– А, я понял, – сказал Валерий Сергеич. – Ты меня стесняешься. Хорошо, я позже зайду.

Он вышел.

– Ну же, Катенька, – сказал я. – Вы же умеете делать уколы, судя по словам вашего отца. Я уверен, вы справитесь.

Мне показалось, что Катька стоит на ватных ногах в полуобморочном состоянии, и я решил ее подбодрить. Я перевернулся на живот и оголил место, где предполагался укол.

– Вот сюда, – показал я ей рукой.

Она стала набирать лекарство, я зажмурился. Хоть Катерина сделала все правильно, укол был болезненный, но я сказал:

– Вы молодец, Катя, буквально, как комарик укусил.

– Господи, у меня руки тряслись!

Я перевернулся на спину, взял ее руку и поцеловал:

– У вас золотые руки, Катенька. Золотые, и очень легкие. Так что я ничего не почувствовал.

Какое-то время она молчала, не забирая свою руку, будто бы собиралась что-то спросить. Но пришел Валерий Сергеич с капельницей, и руку она свою забрала. ***

Пять дней я валялся в полубреду, на шестой день стало немного легче. Все это время Катька спала на моем месте на полу, свернувшись калачиком, как кошка. Я старался не разбудить её своим кашлем, который терзал меня ночью больше, чем днём и кашлял, уткнувшись в подушку. На работу она не ездила, все эти дни находясь рядом со мной. Она колола мне уколы, в последующие разы уже не падая в обморок и твердой рукой, заставляла пить бульон и чай. Бульон Елена Санна варила каждый день свежий, а чай был сварен из сибирских трав, которые Валерий Сергеич раздобыл на рынке. От этого чая сводило челюсти, такой он был горький, но Катерина поила меня буквально с ложечки. Футболка от этого пойла была хоть выжимай, но кашель поутих, да и дышать стало гораздо легче.

Однажды я проснулся и увидел, что Катерина одета в костюм с юбкой, и волосы собраны в узел. На безымянном пальце блестело кольцо, значит, она ехала не на работу. Я взглянул на часы. Было уже двенадцать дня.

– Катенька, вы куда?

– У меня есть кое-какие срочные дела. Я отлучусь буквально на пару часиков, и вернусь.

– Если нужно, возьмите машину. Ключи в ящике стола.

– Спасибо, Андрей Палыч. Я быстро. Может быть, купить вам что-нибудь вкусненького? Вы почти ничего не ели все эти дни.

– Не нужно, Кать. Есть не хочется. Возвращайтесь побыстрее.

– Постараюсь.

Она взяла ключи от машины и вышла из комнаты, закрыв плотно дверь.

Я встал, чтобы немного размяться. У Катьки жутко неудобный диван, да и лежать надоело. Я включил свой ноут и проверил почту. Ответил на срочные письма, просмотрел присланные отчеты по продажам. Затем выключил компьютер и осмотрелся по сторонам.

Около окна стояла этажерка с книгами. Вот наша “тарелочка для колец”. Моё кольцо тоже было у меня на пальце. На полках Толстой, Достоевский, Эрих Мария Ремарк, Пушкин, и военная литература – Константин Симонов, мемуары Жуковского и других полководцев войны. Интересно, это Катенька читает, или папА? Отдельно лежала книжка “Поющие в терновнике”, заложенная развернутой тетрадкой в середине книги и шариковой ручкой, отчего книжка казалась непомерно толстой, а рядом валялся небольшой фонарик. Я усмехнулся. Таки Катерина не наврала, читает под одеялом. Никогда не читал любовных романов. Пролистнул пару страниц, показалось, что может быть интересно. Я улегся с книжкой в постель. И тут зазвонил мобильный, впервые за эти несколько дней. Номер незнакомый.

– Да? – сказал я.

– Андрей, привет, – сказал голос Киры в трубке.

– Здравствуй, Кира. Не ожидал тебя услышать.

– Почему же? Я не держу на тебя зла.

– Я рад это слышать. Зачем звонишь?

– Малиновский сказал, что ты заболел, и я поехала к тебе, хотела проведать и поговорить, но…

Я напрягся. Куда это, ко мне? К Пушкаревым, что ли?

– …Но в твоей квартире живут какие-то другие люди.

– Да, Кира. Я больше там не живу.

– Господи, значит, это правда! – охнула она.

– Какая правда?

– Мне Сашка сказал, что ты женился на Пушкаревой, фотографии свадебные показывал. Я сначала подумала, что это одна из его жестоких шуток, фотомонтаж какой-то, тем более, фотографии были обработаны, в общем, я не верила до последнего, даже фотографиям! Он сказал, что ты давно изменял мне с Пушкаревой, встречался и со мной, и с ней. Так вот почему ты в последнее время даже трахнуть меня не мог нормально…

– Кира, это не так. Вернее, не совсем так. Я действительно женился, но не по этой причине.

– А по какой? Вы залетели?

– А ты о причине моей женитьбы не спросила у своего братца?

– Он сказал, что вы любите друг друга до потери памяти! Скажи мне Андрей, это правда?

В ее голосе сквозило отчаяние.

– Да, любим, – твердо сказал я.

– Желаю вам счастья! – выкрикнула Кира, и в трубке раздались короткие гудки.

Я опустил телефон. Значит, Воропаев не наврал, и действительно показал фотографии Кире. Пойдет это дальше или нет – вот в чем вопрос? Я снова набрал этот же номер.

Кира ответила:

– Да, Жданов?

– Кира, ты моим родителям случайно не проболталась?

– Не проболталась. Я сама до сих пор не могу эту новость переварить.

– Вот и умница! Вот и молчи.

– Ты хочешь сказать, что твои родители не знают?

– Представь себе, бывает и такое.

– Ну, Андрей, я даже не знаю, что сказать…

– Ничего не говори, Кира. Просто молчи, и все. Во имя того, что между нами было.

– Вот ты как заговорил! Что было, говоришь! Не знаю, Жданов. Я подумаю…

– Кира, прошу тебя! Исполни мою последнюю просьбу.

– Посмотрю на твое поведение, – сказала Кира. – Ладно, пока…

В трубке раздались короткие гудки. Я положил телефон рядом с собой. Если мать узнает… Что же… Придется “отмазываться”, придумывать какую-то причину. Я сомневался, что Кира будет молчать. Впрочем, можно изобразить из себя влюблённых, так как мы это прекрасно разыгрываем перед Пушкаревыми.

Я снова развернул книжку, тетрадка из середины выпала мне прямо на лицо.

В ней Катькиным почерком было написано:

16.03.2006 “Хаггис” – 10400, “Хипп” – 157500, “Лего” – 25000

19.03.2006 “Памперс”– 15000 “Hame” – 21000, “молочка” – 5500.

Несколько страниц было исписано датами и подобными названиями. Ремедия, Хумана, Семпер… Цифры. Мне это не говорило ни о чем. Первая запись датирована апрелем прошлого года, Катерина еще не работала в Зималетто. “Памперс”, я знал, что это детские подгузники, а что значит все остальное? Похоже, что все это – какие-то детские товары.

Я решил, что когда Катерина вернется, обязательно спрошу, что все это значит.

Попытался дальше читать, но из головы не выходили слова Киры. Воропаев сказал, что мы с Катькой любим друг друга “без памяти”, очевидно, желая раз и навсегда отвадить Киру от меня. Я вспоминал Катькины прикосновения, взгляды… Не знаю, насколько “без памяти” она меня любила, но все же… Неужели Малиновский был прав? А я? Как мало времени нужно, чтобы понять, что именно этот человек тебе нужен? Я ловил себя на мысли, что думаю о ней. Что она делает в эту минуту, думает ли обо мне? Я люблю, как она смеётся и машинально заводит прядь волос за ухо… У нее привычка смотреть в потолок, постукивая ручкой по столу, перед тем, как принять какое-либо решение. И ещё прошлой ночью она улыбалась во сне… Я скучал, когда ее не было. Вот и сейчас тоже, как раз этим и занимался, и ждал, когда она вернется. Я и в больницу не захотел ложиться, только потому, чтобы быть ближе к Катеньке. Я вздохнул и снова взялся за книгу.

========== Мотель “У разбитых сердец”. ==========

***

Катерина вернулась около четырех часов, когда уже стемнело. Я уже успел прочитать приличный кусок “Поющих”, освещая себе страницы настольной лампой.

Она прошла к столу, и я услышал, как звякнули ключи в ящике.

– Долго же вас не было, Катенька. На работе задержались?

– Не совсем на работе. Хотя и там тоже. На обратном пути попала в пробку, поэтому получилось так долго. Чем вы занимались? Я смотрю, вам уже гораздо лучше, раз вас потянуло на любовные романы?

– Да, это самое веселое из того, что я нашел на вашей книжной полке.

– Это папино, – сказала Катя. – И как, интересно?

– Книжка? Интересная. Хотя вот это поинтереснее будет.

Я вытащил тетрадку из-под одеяла.

– Что же интересного в этой тетрадке? Там одни цифры.

– Просто любопытно… Последняя запись сделана почти неделю назад. Это вы эти записи ведете ночью, под одеялом?

Катерина ничего не ответила. Она села на диван и стала разглядывать подол юбки. Я уже и не рад был, что спросил. Может быть, эта информация вовсе не предназначалась для моего носа.

– Я вижу, вам уже совсем хорошо? К вам вернулась ваша природная любознательность. А как у вас с аппетитом? Мама свежий супчик сварила.

– Спасибо, Кать. Мама меня уже накормила.

– Это хорошо…

– Кать, забудьте, что я спросил. Это не мое дело. Это ваши личные дела, и я вовсе не хотел…

Она встала и медленно стянула пиджак. Я вскочил и подхватил ее пиджак, чтобы повесить его в шкаф. И мне хотелось как-то сгладить то неудобное положение, в которое я поставил ее своим вопросом.

Она повернулась ко мне и глянула искоса мне прямо в глаза.

– Да нет, Андрей Палыч. Ничего в этом секретного нет. Это бухгалтерия одного благотворительного фонда. Вернее, в эту тетрадку я записываю текущие расходы, а потом свожу все в программе на компьютере. Этот фонд помогает детскому дому, закупает питание, одежду, игрушки и так далее. Я начала с ними сотрудничать давно, еще когда работала в банке. Они брали у нас кредит, чтобы построить на территории детского дома спортивную площадку, и попросили мне помочь с бухгалтерией.

Она отошла к этажерке и взяла в руки эту тетрадку, пролистнула ее.

– Если вы просмотрели начало, то я начала сотрудничать с ними в 2003 году, и помогаю им и сейчас по старой дружбе. А почему я записываю ночью… Я не успеваю все сделать днем. У меня и так в Зималетто работы выше крыши, к тому же ночью я могу сосредоточиться, подумать.

– Но ведь ничего в этом такого нет, правда, Кать? Это очень благородное дело! Зачем же прятать, скрывать эти записи? Мне кажется, даже ваши родители не знают об этом фонде.

– Я не прячу, но… Вы же не спрашивали ничего… А я не думала, что вам это интересно.

Родители действительно ничего не знают. Отец выбалтывает все направо и налево, а то и вмешивается, если, на его взгляд, что-то идет не так с его убеждениями, так что знаете, Андрей Палыч, как в той поговорке, меньше знаешь, крепче спишь…

– Согласен с вами, Катенька. А что там нового на работе?

Она рассказала мне о текущих делах. Я сказал:

– Мне надоело уже валяться в постели. Завтра, прямо с утра мы переезжаем на квартиру Малиновского. В конце концов, мы даже не знаем, насколько она пригодна для жизни. А после переезда поедем на работу, а может, и нет, смотря как управимся.

– Я поеду на работу, у меня на завтра запланированы несколько встреч. Андрей Палыч, но у вас только первый день нет температуры! И кашель все еще нехороший. Мне кажется, не нужно спешить.

– Ерунда, Катенька. Мы же не будем по улице болтаться, и я чувствую себя нормально. Да и вам больше не придется спать на полу. В конце концов, я так решил.

– Хорошо. Если вы говорите, что все хорошо, значит, будем переезжать. Хотя на работу я бы на вашем месте еще не спешила. У вас ослабленный организм, да и в людных местах не стоит сразу появляться.

– В моем кабинете людей нет, – сказал я. – Значит, решено.

***

Сказано-сделано. На следующий день мы начали сборы. Было решено взять минимум вещей на первое время, остальное перевозить постепенно. Катька выложила свой нехитрый гардероб на диван, думая, чтобы ей взять. Пока она думала, я залез на шкаф за туфлями. Выудив пару из коробки, украдкой посмотрел вниз. Катерина была занята своими костюмами, а я тихонечко сдвинул крышку на коробке с игрушками. Каково же было мое удивление, когда я увидел, что слоненок исчез и кое-каких игрушек тоже не было.