Текст книги "Влюблен по собственному желанию (СИ)"

Автор книги: Малышка_Мо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

========== Спор. ==========

***

Я коснулся педали акселератора, и легкая серебристая машина полетела по проспекту. Скорость будоражила мне кровь, так же, как и ощущение чего-то нового. Меня распирала бурная жажда деятельности, как говорят – “перло”. Так вовремя свалившийся на наши головы бизнес-план, в то время, как я потерял уже всякую надежду, генерировал тысячу идей в моей голове. Мысли роились, как пчелы около цветущего дерева и наскакивали одна на другую. Шикарный план составила каким-то дивом дивным моя секретарша Катенька, буквально за одну ночь! Такой, что даже Воропаев на утреннем собрании долго ловил с пола челюсть и даже растерял весь свой словарный запас подколок в мой адрес. Упиваясь его ступором, я сказал ему с умным видом что-то вроде того, что хороший руководитель в первую очередь, должен уметь подбирать хорошие кадры. Меня распирал истерический смех, когда эта напыщенная физиономия вдруг приобрела идиотско-нелепый вид, точно как в детстве, когда мы подкалывали его, а он бежал жаловаться своей маменьке.

Кажется, мне удалось сколотить команду, крепкий и надежный тыл. Катенька, моя секретарша и мой друг Ромка, или Роман Дмитрич Малиновский, для подчиненных. Конечно, теперь мое настроение было лучше некуда. Мне хотелось высунуться, как мальчишке, в верхний люк и кричать: “Люуууди, я вас всех люблю!”

Однако я заставил себя взять в руки. Скосив глаза на пассажирское кресло, увидел, что Ромка нетерпеливо постукивал ногой, коленка его тряслась, а светлые волосы развевались от ветра, врывающего в слегка спущенное боковое стекло. Малина созерцал мелькающие мимо здания, и кажется, о чем-то размышлял.

– Чего-ты плетешься, как беременная баба? – вдруг обратился он ко мне, и в серо-зеленых глазах заплясали искорки смеха.

Меня это задело.

– Ну смотри, ты сам напросился, – сквозь зубы процедил я и притопил еще сильнее. Благо, сегодня каким-то чудом этот всегда загруженный проспект был относительно свободным. Стрелка спидометра заколебалась на отметке “160”. Я ловко лавировал между машинами, наслаждаясь скоростью. Мама опять будет морали читать. Она уже весь мозг съела отцу, пытаясь заставить его повлиять на меня, чтобы я поменял машину на другую, менее быстроходную.

“Марго”, – мягко и тихо сказал отец, беря мою маму за руку. “Марго, этот оболтус разменял уже четвертый десяток и скоро женится. Уж поверь мне, он уже сам вполне в состоянии отвечать за свои поступки. Если он разобьется… Что же, в следующий раз он будет осторожнее.”

Мама сдалась, услышав этот железобетонный аргумент, но я все же видел, что моя езда заставляет ее нервничать. А маму огорчать я не любил.

Был обеденный перерыв, и мы ехали в “Отцы и дети”. Уютное местечко в сердце Москвы, из окон которого открывался потрясающий вид на Москву-реку и Замоскворечье. Официант учтиво отодвинул стулья и подал меню.

– Ну что, Андрюха, баранину, как и собирались?

– Нет, – вдруг передумал я, – мне что-то легкое… Например, заливное из сазана, салатик и вина… вот этого. Баранина плохо действует на мозг. Сейчас мне предстоит очередная битва…

– Предыдущую ты выиграл просто блестяще! – насмешливо сказал Малиновский.

– Спасибо, гофмаршал, – съехидничал я. – Но основное сражение еще не выиграно. Собственно, замес только начинается! Мы на пороге великих событий, мой друг.

– Ты собираешься целиком и полностью довериться нашей красавице?

Что-то в голосе моего друга смутило меня, но я тут же отбросил прочь все сомнения.

– Да, – твердо сказал я. – Мне кажется, это единственно правильный путь.

– Не знаю, не знаю, – сказал Малиновский, опустив голову. – Мне кажется, это очень неоправданный риск. Все может закончиться весьма плачевно.

Меня так огорошил этот спич Малиновского, что я аж привстал. Двумя часами ранее он говорил совсем другое.

– Малина, ты чего?? Ты же целиком и полностью меня поддержал на совещании!

Друг криво улыбнулся.

– Зная тебя, Андрюша… Без моей поддержки ты бы не выдержал натиск Воропаева и Ветрова, да и Катерина тоже…

Он неопределенно махнул рукой.

– Что тоже?

Малина посмотрел мне прямо в глаза.

– Она женщина, Андрюша. А у женщин свои слабости.

Я усмехнулся. Женщина! Меньше всего я думал о своей секретарше как о женщине, скорее как о ходячем калькуляторе… Или лэптопе.

– Да ты не ухмыляйся! Между прочим, она уже в тебя влюбилась!

Я не выдержал и захохотал.

– Она?? В меня?? Да у нее одни цифры на уме! Ну ты же видел ее, Малина!

– Видел…

Ромка качнул головой и снова усмехнулся, как бы соглашаясь, да, мол, страшна, как атомная война, но все же…

– А что ты думал, такие, как Катька, не способны на чувства?

– О, да, – шутливо протянул я. – Какие чувства? Уверен, что она даже раздевается при свете! Такие синие чулки обычно зубрилки, которые, кроме как разговоров об учебе или работе больше ни на что не способны.

– И все таки я настаиваю, Андрюшка… Что она грезит о тебе, стоит ей улечься в ее неуютную девичью постельку, и выключить свет, и вот тогда она залазит с фонариком под одеяло, и…

Я не удержался и снова захохотал, и так и не узнал, что делает Пушкарева под одеялом по версии Малиновского.

– Даа, Ромио. Фантазия у тебя всегда была бурная.

Он смиренно склонил голову, как бы соглашаясь со мной, но тут принесли наш заказ.

Какое-то время мы ели молча. Я ковырял ножом рыбу и думал о том, что сказал Малиновский. Любовь Кати ко мне казалась слишком невероятной, чтобы я долго забивал себе этим мозги и мои мысли обратились к оппонентам. Ветров-Воропаев… Эта сладкая парочка крепко сидела у меня в печёнках.

Верный друг снова будто прочитал мои мысли.

– Скажи мне, Андрюша, – спросил он,– А почему ты целиком и полностью отстранил Ветрова от дел? Мне кажется, было бы правильнее склонить его на нашу сторону.

– Я ему не доверяю, – сказал я. – Он человек Александра. Это он привел его на фирму.

– Он грамотный специалист, и мог бы нам пригодиться.

Я вспомнил бегающий взгляд, влажные руки финансового директора и меня передернуло. Такой грамотный всадит нож в спину и глазом не моргнет, ради собственной выгоды или чтобы спасти свою шкуру. А Катерине я доверял целиком и полностью, в отличие от Ветрова. Она меня не предаст!

– Нет, нет, и еще раз нет, Ромио! Я ему не доверяю, и все, и давай закроем эту тему.

– Всё, – примирительно сказал Роман, – закроем, так закроем.

Но тема закрываться не хотела.

– Я вот сейчас только понял, – стукнул по лбу себя Ромка, будто бы его осенила гениальная мысль. – Да она тебе тоже нравится!

Я еле сдержался, чтобы не заржать снова на весь ресторан, и закашлялся так, аж слезы брызнули из глаз. Прокашлявшись, сказал:

– Совсем идиот! Если бы я не знал тебя тысячу лет, подумал бы, что ты ревнуешь…

Ромка как-то странно смотрел на меня, и, набрав воздух в легкие, я продолжил:

– Я просто считаю, что это единственно правильный способ контролировать финансовые вопросы на фирме! У нас с тобой мой друг, имеется небольшой пробел в экономическом образовании, а лучше сказать – у нас его просто нет! А у Катерины есть! Плюс опыт работы с банками. Ты случайно, не гриппуешь, мой друг? Дыши-ка на всякий случай в сторону!

Я потянулся к Ромке, чтобы потрогать его лоб, но он отвел мою руку:

– Можешь ржать сколько угодно… Однако я все равно в толк не возьму, почему ты ей так доверяешь… Чем она тебя пленила?

Я разозлился:

– Все, Ромка, хватит, достал! Я никогда не влюблюсь в Катьку по той простой причине, что она, мягко говоря, не в моем вкусе.

– Ну, ладно, – примирительно сказал Роман. – Мне просто хочется думать, что ты знаешь, что делаешь.

– Да знаю я, знаю… Прорвемся, Малина.

Казалось, после этих слов друг успокоился. Но это было обманчивое затишье.

– А зачем ты квартиру с машиной заложил?

Я поперхнулся куском рыбы. Заложенные личное имущество было моей ахиллесовой пятой и головной болью. Я взял в банке кредит для подстраховки под залог движимости и недвижимости, и никому об этом не говорил, ни родителям, ни Ромке.

Друг поднял на меня ясны очи и подал стакан воды.

– На-ка, выпей… Ну, так что?

– Откуда ты знаешь, Малиновский?

– Да так… Я тут встречался с одной феей из банка… Проболталась.

– Гнать надо таких фей, – пробурчал я. – И даже отдать под суд! За разглашение персональных данных клиентов.

– Ну ладно, не кипятись, – примирительно сказал Малиновский. – Я понимаю, ты хотел подстраховаться. Знаешь, Андрюха, я бы не рискнул! В случае чего, остаться на улице – так себе перспективка.

– Не бойся, Малиновский, не останусь! Все будет в порядке.

Последняя фраза повисла в воздухе, и обед мы закончили в молчании.

Принесли счет. После некоторых препирательств, кому платить, я все же сунул свою половину в кейс для денег, выложив Ромкиных тысячу рублей и вернул их хозяину, затем мы вернулись в офис.

***

Послеобеденное собрание пошло наперекосяк. Пришла Кристина Воропаева и все испортила. Она была акционером, и выставить ее я не мог, хотя мне очень хотелось. Взвинченный устроенным Кристи балаганом, я закончил собрание и прошел к себе в кабинет. Но не пройдя и двух шагов, остановился, как вкопанный. За своим собственным столом я увидел Александра, заклятого друга и компаньона, который сидел, вольготно развалившись и задрав ноги на мой собственный стол. В руках у него была пилочка для ногтей, которую он одолжил у Клочковой и нарочито вычурно наводил марафет на ногтях, критично поглядывая на результат.

Я подошел сбоку чтобы повесить на вешалку пиджак и сбросил его ноги на пол, затем сказал, как можно дружелюбнее:

– Сашка? Мы же вроде все обсудили утром! А если у тебя какие-то вопросы, почему не присутствовал на собрании?

– Может, мне еще записаться к тебе на прием? – насмешливо спросил Воропаев. – Пока ты прохлаждаешься и корчишь из себя большого начальника, я тут сидел и разбирал по косточкам твой план. С Ветровым.

– И что?

– Так вот, не видать тебе прибыли как своих ушей!

– Это мы еще посмотрим, – буркнул я.

Взгляд Воропаева потемнел. Он вскочил на ноги.

– Андрюша! Мне кажется, ты не совсем адекватен в своих действиях! Ты понимаешь, что на кону все деньги моей семьи? Ты понимаешь, СКОЛЬКО людей от тебя зависит?

– Да понимаю я все, Сашка. А насчет прибыли – ты же слушал утром Екатерину Валерьевну. По-моему, цифры, приведенные ею, говорят сами за себя!

– А Ярослав утверждает, что цифры эти ни о чем. Реальность совсем другая!

– Может, подождем выхода коллекции, а потом поговорим?

– Чтобы ты вылетел с ней в трубу и я с тобой за компанию?

Меня окончательно достал этот бесполезный разговор.

– Саша, – мягко, но твердо сказал я, буравя его взглядом. – Пока я президент, я буду работать так, как считаю нужным. Твой Ярослав ненавидит Пушкареву, поэтому он сделает все, чтобы навредить мне. Коллекция выйдет вовремя, и посмотришь – это будет одна из лучших коллекций Зималетто.

– Это после того, как ты урезал бюджет чуть ли не вполовину? Ой, Андрюша, не смеши мои тапки!

– Если коллекция провалится, а Зималетто обанкротится, не волнуйся, я выплачу долги своими активами.

– Ты выплатишь, мне все до копеечки, Андрюша, и еще с процентами. Кроме того, ты исполнишь мое желание.

– Чего? – заржал я. – Я тебе что, Золотая рыбка?

– Я, как один из главных акционеров компании, мог бы сделать так, что эта дрянная коллекция из синтетики никогда не увидела бы свет. Но я даю тебе шанс, Андрюша.

– Как мило, – хмыкнул я. – Я готов поспорить с тобой, Воропаев, что все улетит на ура.

– Спорим, – сказал Воропаев. – Но если ты проспоришь, за тобой твои активы и мое желание. И учти, контролировать продажи новой коллекции я буду лично.

Он протянул мне руку. Несколько секунд я раздумывал, подал ему свою а потом разбил рукопожатие. Александр ехидно улыбнулся и вышел. Какое-то время я смотрел ему вслед, а потом вернулся за стол, меня ждала целая куча неотложных дел.

========== Черная метка. ==========

***

22 октября 2005 года 00 часов 00 минут

День не задался аккурат с первых секунд от начала. Приняв душ, я лежал в Кириной постельке и смотрел, как она готовит два коктейля. Глаза ее блестели, а телодвижения выдавали жгучее желание. Она поправляла прическу и периодически потягивалась всем телом, демонстрируя необычайную гибкость и соблазнительный силуэт бедер и спины, зная, как мне нравятся именно эти части тела. Эти кошачьи движения обычно заводили меня с пол оборота, заставляя набрасываться на нее еще “на лету”, но в ту минуту мысли то и дело ускользали от Кириных прелестей и возвращались к показу. Успела ли Ольга Вячеславовна исправить производственный брак? А Юлиана не перепутала поставщиков шампанского для гостей, как прошлый раз? Да, иногда и на таких акул пиара бывает проруха. Передо мной носились лица моделей, самих моделей, рабочих, курьеров, швей в цеху и черт знает кого еще. Я раздраженно провел ладонью по лицу, а когда убрал руку, увидел озабоченное лицо Киры.

– Андрюша, любимый, ну что с тобой происходит? Ты как будто сам не свой. Не заболел?

Прохладная ладонь легла на мой лоб, но это не принесло мне облегчения. Наоборот, хотелось немедленно скинуть эту руку.

– Не заболел, – сказал я.

По-моему, раздражение скрыть не удалось.

– Тогда что? – с металлом в голосе сказала она.

С Кирой мы вместе три года, и хотя мы планировали пожениться, меня раздражала ее вечная привычка помыкать мной, как будто мы женаты уже лет 15.

– Голова болит, – соврал я.

Больше всего мне хотелось, чтобы меня оставили в покое.

– Голова? – засмеялась она. – Я думала, это прерогатива девушек.

“Ни черта ты не понимаешь”, – думал я. ” Хоть и красивая, и слова умные знаешь”.

Но вместо этого я вымученно улыбнулся:

– Кирюша, любимая… Давай, мы просто ляжем спать. Я обещаю тебе сказочный вечер… завтра! А сегодня… Сегодня я не в форме. У меня завтра очень тяжелый день! Ну прости меня, пожалуйста…

Я хотел накрыться с головой одеялом, но через секунду почувствовал, как гибкое тело очутилось рядом со мной. Кира очень старалась, но через секунду раздраженно откинула одеяло:

– Жданов, мать твою! Это что за фигня?

– Кир, я не знаю! Говорю, сегодня не мой день. Ну, давай еще попробуем?

Еще какое-то время ласк мимо кассы. Кажется, я впервые в жизни потерпел постельное фиаско.

Кира окончательно разозлилась, молча отвернулась и погасила свет.

– Кир… – пробормотал я. – Ну прости меня, пожалуйста! Это все нервы! Я обещаю тебе, что завтра будет все по-другому! Ну, Кир?

Я потянул ее за плечо, но она уже спала. Или делала вид? Я повернулся на бок и тоже постарался уснуть. Но накатывало глухое раздражение, и, проворочавшись битый час, я вышел на кухню. Там, не зажигая свет, нащупал в баре начатую бутылку виски и сделал несколько больших глотков. Приятное тепло разлилось по жилам, и стало немного легче.

Я вспомнил о споре с Воропаевым, ее чокнутым братцем, которого угораздило быть моим компаньоном. А ведь я даже не придумал желание, которое выполнит этот напыщенный индюк! В том, что я выиграю, я не сомневался ни секунды.

Я подошел с бутылкой к окну. Внизу беззвучно неслись машины. Город кипел обычной ночной жизнью.

“Заставлю-ка я его спрыгнуть с парашютом с книжки на Новом Арбате”,– мрачно подумал я. Сашенька до смерти боялся высоты и никогда не летал на самолетах. “Может, это хоть немного собьет с него спесь”…

Идея мне понравилась. Я допил остатки виски, выбросил бутылку в мусорное ведро и вернулся к Кире. Мне даже удалось уснуть… ненадолго. Будильник зазвонил очень скоро. ***

Стоило ли говорить, что я чуть не расколошматил телефон об стенку. Голова раскалывалась, и к горлу подступала горечь. Я поплелся в душ, надеясь, что вода хоть немного вернет меня к жизни. Но в душе меня стали одолевать сомнения. А вдруг Ветров прав и наш с Малиновским план обречен?

“Нет,”– тут же возразил я себе. “Он просто это делает, чтобы насолить Кате… А через нее и мне”.

Катя! Перед глазами встал облик моей помощницы. Скромное создание в нелепых одеждах, в очках и с косицами, торчащими как у первоклашки. На совещании она мастерски разгромила доводы Ветрова, а по офису бродила, как тень, стараясь оставаться как можно менее незаметной. Когда она только пришла, меня шокировал ее внешний вид и манера одеваться. Но за пару месяцев не представлял, как обходился без нее раньше. Она была всегда под рукой.. как компьютер, или записная книжка… У нее всегда все было четко, как по часам, и разложено по полочкам, и я всегда знал, на какой полочке что находится.

Я задумался над словами Малины. Друг утверждал, что она в меня влюбилась. Меня снова стал разбирать смех. Нет, этого просто не может быть, потому что быть не может, и разговаривать тут не о чем.

Я закрыл воду, наспех вытерся и отверг предложенный Кирой завтрак. Оделся за 45 секунд, как солдат-новобранец, наскоро проглотил безвкусный кофе и улизнул, сославшись на то, что должен лично присутствовать при подготовке к показу. На самом деле я хотел избежать очередного разговора о свадьбе. В последнее время мою девушку не интересовало ничего другое, кроме этой дурацкой церемонии.

По дороге на работу черви сомнения заползали мне под кожу, отравляя душу. Ну, а вдруг, что-то пойдет не так? Откровенно говоря, мне и самому не нравились ткани, которые я закупил в “Ай-Ти”. Синтетикой разило за версту, и даже гениальный крой может не “проканать”, как говорят в определенных кругах… Ну, ничего, нужно смотреть, как выглядит одежда “в носке”, пусть даже и на моделях.

Я сжимал руль так, что побелели костяшки пальцев. Вот и Катя говорила, что план сомнительный и хорош только в теории…

Но я должен был рискнуть! Иначе Зималетто никогда бы не вырвалось из совковых принципов работы. Это поставило точку в моих сомнениях, но пока я доехал, настроение было хуже некуда.

***

День прошел в такой же бестолковой суете, и я не мог дождаться начала показа. Сказав приветственный спич, я с облегчением плюхнулся на крайний стул в первом ряду, рядом с маминым. Стул, приготовленный для отца, пустовал. Что же, тем лучше. Меньше всего мне сейчас нужны его нотации. Свет софитов, музыка, и на подиум выпорхнули бабОчки Милко. Стройные бесконечные ноги, мелькающие перед носом немного подняли мое настроение, однако содержание синтетики в одежде слишком бросалось в глаза. Модели выглядели дешево, как будто их сшили на фабрике “Красная Заря”. Да уж, оторвался, называется, от совковых методов работы! Спасал оригинальный крой и какие-то чисто Милковские фишечки. “Красная Заря” себе такого не позволила бы – как бы невзначай сползающая шлейка, обнажающая атласную кожу плеча, или юбка, немного более, чем положено, оголяющая бесконечные стройные ножки и манящая проверить, а что же находится под ней. Что же, остается только ждать. Напротив я видел знакомые всё лица конкурентов – “Фонтана”, “Ромашка”, и несколько владельцев модных магазинов всех мастей. Среди них Крамер, на которого я возлагал особые надежды. Он владел крупной сетью магазинов одежды в Европе. Эти люди с интересом взирали на происходящее на подиуме, Крамер тоже. На его лице я видел неподдельный интерес. Он провожал взглядом каждую девочку, досконально изучая все нюансы, то ли модельных параметров, то ли гениального кроя.

Однако все станет ясно после банкета. На банкетных показах царило негласное правило – по положению приборов можно определить, заинтересован ли клиент в сделке. Если приборы были оставлены вдоль – сделке быть, а если крест-накрест – тогда всё. Если же вилка лежала вдоль, а нож поперек – можно было попробовать потенциального покупателя уговорить. Были случаи исключения, когда удавалось уболтать клиента, оставившего приборы крест-накрест, но это персональная заслуга Киры и Малиновского. Да и приборы накрест на наших показах были чрезвычайно редко, модели Милко обычно улетали как горячие пирожки.

Вздохнув, я снова поднял глаза на подиум, случайно зацепив при этом мамин взгляд. Ее глаза раскрыты были до немыслимых пределов и напоминали пятикопеечные монеты. Конечно, она сразу заметила, что с тканями не все в порядке. Но мама просто молча смотрела показ, и я решил дать ей время на осмысление перемен.

И вот, заключительные аккорды, овации, выход Гения на сцену… Он купался во внимании, аплодисментах и цветах. Под шумок я решил улизнуть домой и не оставаться на банкет, сославшись на плохое самочувствие. Малиновский потом мне все расскажет. Но Кира твердо взяла меня за локоть:

– Там пресса, – процедила она сквозь великолепный белоснежный оскал. – Ты не можешь просто взять и уйти, это неприлично.

Пришлось остаться, позировать фотографам и отвечать на идиотские вопросы журналистов. Кира охотно позировала и всем представлялась как “невеста господина Жданова”. Когда же пытка прессой закончилась и я был одной ногой у выхода из зала, меня кто-то аккуратно тронул за рукав пиджака. Обернувшись, я увидел пожилую Ольгу Вячеславовну, неизменную помощницу Милко.

– Андрюша, – тихо сказала она. – Маргарита у нас в мастерской… Зайди, пожалуйста.

Внутри все оборвалось. Значит, мать заметила подвох и сейчас меня ждет скандал. Спасало одно, мама была вспыльчивая, но отходила быстро. И я поплелся за Ольгой Вячеславовной.

Маргарита перебирала ворох одежды на полу. Это модели, переодеваясь, сваливали все в кучу, затем Ольга Вячеславовна тщательно все отбирала, отправляла в химчистку, а потом вся эта одежда с показов хранилась на складе. Как выставка. Там уже скопилась целая коллекция коллекций, начиная с 1991 года, и к 15 летнему юбилею компании я планировал устроить показ-ностальжи. Но до юбилея оставалось полгода, и мне сначала нужно было, чтобы эта коллекция принесла ожидаемый доход. Кровь из носу. Иначе все…

Увидев меня, Марго сказала:

– Андрюша, что происходит? Я не верю своим глазам! Это же сплошная синтетика! Материал искрит только от одного прикосновения! Я удивляюсь, как Милко вообще выпустил девочек в этом?

– Я его уговорил, – буркнул я. – И не сплошная это синтетика, мама. Просто я в этот раз купил ткани немного дешевле, чем обычно. Мне нужны деньги на реорганизацию, и я вынужден экономить, чтобы в итоге выйти на совершенно новый уровень.

– Но Зималетто всегда славилось качеством! – воскликнула мама. – Господи, что я скажу отцу?

– А зачем ему что-то говорить, мам? Его интересуют только бабки. Скажем, когда получим прибыль с продаж.

– Сынок! Ты же знаешь, что это не так! Отец всей душой болеет за дело, а это такой удар по репутации! Он создавал ее годами! Я считаю – это неправильно, и он должен быть в курсе происходящего!

Мама выглядела расстроенной, и у меня сжалось сердце. Уж лучше бы она кричала, только бы не видеть ее такой.

Я обнял ее за плечи.

– Мам! Ты же знаешь – папе нельзя нервничать. А нервничать он будет, потому что не доверяет мне! К тому же, мне кажется, что ты делаешь поспешные выводы! Давай подождем первых отчетов, а потом будем расстраиваться? И папу расстроим заодно?

– Да какие отчеты, сынок!? – воскликнула мама. – Коллекция выглядит дешево! Я это вижу и без твоих отчетов. И не нужно так об отце! Он любит тебя, просто очень болеет душой за свое дело, которое стоило ему…

Она замолчала, пропуская сквозь пальцы ткань небесно-голубой блузки, у которой на воротнике был отшит золотой нитью причудливый узор. Все изъяны ткани были как на ладони в буквальном смысле слова. Изделие выглядело стеклянным.

Я забрал блузку и отложил ее в сторону.

– Мама, пойми, – терпеливо начал я. – Я должен был пойти на это! Мне нужна реорганизация, а для этого нужны деньги! Быстрые деньги! А эта коллекция разойдется очень быстро! Ты посмотри, какой крой! Эта одежда будет отлично сидеть на любой фигуре! Кому, как не тебе, этого не знать!

– Я понимаю, сынок, ты хочешь выехать за счет кроя… Но в одежде, как и в человеке, должно быть гармонично всё!

Мамино “выехать за счет кроя” зацепило. Значит, и мама не верит в то, что я смогу вывести компанию на новый уровень. Я взял ее за плечи и заглянул в глаза. Они были полны тревоги.

– Мам, можно вопрос? Ты мне веришь? Ты веришь в мои силы? Ты всегда говорила, что у меня светлая голова! А я всегда спрашивал, почему она светлая, если у меня черные волосы! Ну? Помнишь такое?

Мама грустно улыбнулась и я увидел две слезинки, которые она постаралась незаметно для меня смахнуть. Она провела рукой по моей щеке:

– Конечно, помню, сынок! И я верю тебе. Просто, наверное, мне сложно в моем возрасте привыкать к переменам. Я люблю тебя и желаю удачи… Ты идешь на банкет? Там уже народ собирается.

– Нет, мам… У меня много неотложной работы, которая должна была сделана еще вчера, как говорится. Иди, мам.. Моя помощница, надеюсь, внесла в смету твои любимые омары по-дижонски.

Мне показалось, что мать напряглась, услышав про омаров.

– Да, и вот еще что, Андрюша! Не слишком ли ты много полномочий дал этой нелепой девочке?

Черт! Каким образом мать узнала, что я все финансовые потоки компании переложил на Катерину, минуя финдиректора? Из-за которых он и взъелся на Катю и затаил обиду на меня.

– Она очень умна! И не предаст меня, в отличие от некоторых… Которые только и ждут, как всадить мне нож в спину!

Мать как-то странно посмотрела на меня, затем снова погладила по щеке:

– Осторожней с властью, сынок… Которая у тебя в руках, и которую ты даешь этой девочке.

Она взяла сумку и вышла. Я стал сам упаковывать вещи в коробки. В ушах у меня эхом звучали мамины слова: “Осторожней с властью, сынок…” ***

Я не знаю, сколько времени я провел в мастерской. Меня никто не беспокоил. Вещи были готовы к отправке в химчистку. Мне было так хорошо в одиночестве в пустой мастерской, что возвращаться в зал для показов не было ни малейшего желания. Я подошел к рабочему столу Маэстро и взял папку с ворохом бумаг. Это были эскизы, наброски, правки. Я сел на диван и стал это все разглядывать с большим интересом. Несколько отличных, на мой взгляд, идей наш Гений не реализовал в этой коллекции, а значит, оставил себе фору для следующей. Я так увлекся просмотром, что не сразу заметил в мастерской чью-то тень. Сначала мне показалось, что это Милко, и отложил папку в сторону. Но это был Малина. Друг был чем-то расстроен.

– Банкет закончился? – спросил я.

– Закончился, – со вздохом ответил друг.

– А чего такой смурной? Банкет прошел зря? Никого не снял на сегодняшний вечер?

Друг шутку не оценил. И даже не спросил, чего это я роюсь в святая святых – эскизах Великого.

– Андрюха… Ты, главное, не расстраивайся. Рано делать выводы пока что.

Я вскочил на ноги.

– Малина, что ты несешь? Ты о чем?

– Пошли…

Друг исчез за бирюзовой портьерой, отделяющей мастерскую от офиса, я вышел за ним.

Малиновский привел меня в опустевший зал для показов, где официанты собирали грязную посуду. От зрелища еще неубранных приборов я похолодел. Вилки и ножи везде лежали накрест, как кости на “черной метке” из книги “Остров сокровищ”, которую я в детстве зачитал до дыр.

– Это что, везде было так? – буркнул я.

– Да, Андрюх! Ну, не бери в голову! Я считаю, что это не значит ровным счетом ничего!

– Да уж, – мрачно подхватил я. – Какая-то идиотская традиция! Интересно, кто это придумал?

Однако я не мог отвести взгляд от таблички с надписью “Kramer”. Перед ней стояла тарелка с приборами накрест.

Крамер тоже предъявил мне “Черную метку”. Жить мне осталось от силы месяц, пока акционеры получат на руки отчеты… Мерзкий холодок полз по спине.

Малина перехватил направление моего взгляда.

– Андрюх, Крамер уехал в отель… Но я тебе обещаю, я завтра отловлю этого мерзавца и предъявлю тебе его голову на блюдечке с голубой каемочкой!

– Хорошо, – буркнул я. – Делай, что считаешь нужным. Только я не думаю, что голова Крамера нас спасет. Ладно, Малина, поеду домой… Хотел поработать, да что-то настроение испортилось.

– Не дрейф, президент! Прорвемся!

Друг ободряюще хлопнул меня по плечу, и я направился к себе в кабинет. На душе кошки скребли. Хоть бы кто попался на моем пути – проорался бы, и стало легче. Но здание было пустынным. Все уже давным-давно разъехались по домам. Телефон испуганно пискнул “смс”– кой от Киры: “Любимый, я устала ждать тебя и уехала домой. Хорошего вечера. “

Любимый? Черта с два! Где она, моя ненаглядная, когда мне так нужна поддержка! Умотала домой! Что же, тем лучше. Одной рукой я раздраженно нажимал на кнопку выключения телефона, другой рванул ручку двери своего кабинета.

========== Желание Воропаева. ==========

***

В кабинете горел тусклый свет. Должно быть, я снова забыл выключить настольную лампу. “Черт бы побрал этот склероз,” – раздраженно подумал я, дергая дверь на себя. Но когда от моего рывка дверь распахнулась, я остановился, как вкопанный. За своим столом я увидел свою помощницу. Она поспешно вскочила, как будто испугалась моего появления. Я смерил ее тяжелым взглядом. Ее волосы были распущены по плечам, хотя я точно помнил, что утром они были закручены в неизменный старушечий узел на затылке. Круглые очки испуганно поблескивали в полумраке кабинета. Какая-то антикварная блузка в белый горошек из бабушкиного сундучка с наглухо застегнутым воротом-стойкой надета на вполне современный черный гольф. В полумраке кабинета наши фигуры отбрасывали огромные тени на стены, и реальность казалась какой-то искаженной.

– Катерина? – раздраженно буркнул я. – Что вы здесь делаете так поздно? Уже все давно разошлись по домам.

– Вас жду, Андрей Палыч, – ответила она. – Вы же просили меня дождаться после показа… и я.. вот…

Она запнулась и замолчала.

Чертов склероз! Точно, я ее просил дождаться! Ну почему все женщины воспринимают все буквально?

– Можете идти, – буркнул я и подошел к окну. Я знал, что у меня еще оставалось виски ящике стола, но настроение было до того хреновое, что даже не хотелось пить. Может быть, потом, когда Катя уйдет. Хотелось побыть одному и все хорошенько обдумать, как мне жить дальше.

– До свидания, Андрей Палыч, – услышал я за спиной.

Я обернулся к ней.

– Доброй ночи, Катя… Извините, что задержал вас.

На голове у нее был плоский берет с помпоном, кокетливо сдвинутый на бок. На затылке уже красовался обычный узелок из волос. Осеннее пальто перекинуто через локоть, в другой руке сумка, такая же плоская, как берет.

“Зря..” – чуть было не брякнул я. С распущенными волосами ей было гораздо лучше. И блин этот с головы лучше убрать. Но пусть сама решает, как ей одеваться, ценил я ее не за внешний вид.

Она подошла ко мне практически вплотную. Настолько близко, что захотелось инстинктивно отодвинуться. Но когда она заглянула мне в глаза, снизу вверх, внезапно силы оставили меня. Хотелось просто уткнуться в ее коленки, в длинную трикотажную юбку, и все рассказать, как на духу. Но, кажется, рассказывать мне ничего и не нужно было.