Текст книги "Coagulopathies (ЛП)"

Автор книги: MalevolentReverie

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Но, когда я оглядываюсь назад, его больше не видно. Я облизываю губы и возвращаюсь к себе в общежитие. Тяжесть его рук на запястьях и пальцев, запутавшихся в волосах, все еще со мной, и я не знаю, смогу ли вообще когда-нибудь забыть это.

========== 11: Acidosis ==========

Немного сонного сидения в Гугле, и я узнаю, что профессор Рен действительно никакими наркотиками меня не накачивал, однако феромоны Омег оказывают очень похожее действие. Как и во всем остальном с полулюдьми тема эта сложная, уникальная для каждого в отдельности, и кто-то более восприимчив к этим феромонам, чем другие.

Похоже, за годы, проведенные рядом с Роуз, я стала слегка чувствительной к ним.

Я иду в душ и практически вырубаюсь стоя под потоком воды. Кайдел и Базин маячат неподалеку в душевой, но я игнорирую их взгляды без единого намека на раздражение. Все, о чем мне хочется думать, так это как бы вернуться обратно к профессору Рену в кабинет и уткнуться лицом ему в шею; на все остальное мне наплевать.

За последние несколько недель я не чувствовала себя такой расслабленной, даже с суппрессантами. Сейчас около девяти вечера, скорее всего, он уже ушел домой, но мне ужасно хочется завалиться к Рену в кабинет и проверить, свободен ли он для еще одного странного сеанса обнюхивания. Его железа – это как одеяло, только на стероидах, и теперь, когда мне посчастливилось попробовать чистый запах, мне хочется только его.

Но нужно отступить, дать Рену немного свободы. Я забираюсь в постель, натягивая тяжелое одеяло на голову, и начинаю урчать, чувствуя, что вот-вот засну. Это смешно. Но так расслабляет, это все равно что растягивать замлевшие мышцы после долгой поездки в неудобной позе в тесной машине.

Наверное, доделаю лабораторную в понедельник. Черт с нею.

***

– Так, подпишите фазы, в которых находится клетка на каждом из слайдов и, когда закончите, можете быть свободны.

Биология почти такая же легкая, как и в старшей школе, так что я разбираюсь со своими слайдами меньше чем за десять минут. Я записываю ответы и смотрю на часы – Роуз хотела сходить куда-нибудь потусоваться попозже, а еще Финн нашел какого-то чувака по имени Хакс, который сделает поддельные удостоверения личности.

Я сдаю свою работу, поглядывая на По, пока прохожу мимо. Он склонился над своим листиком, а Базин улеглась на его руке свой головой и сверлит меня неприязненным взглядом, как обычно. Я не улыбаюсь, не хмурюсь, просто сваливаю из лаборатории и направляюсь к себе в общежитие. Да плевать. Это не стоит драки.

Одна мысль все никак не дает покоя. Я прогуливаюсь вдоль стены, вытаскивая телефон, и пишу сообщение, потому что иначе не успокоюсь.

Сегодня 10:20

Вы сказали, что невежливо обнюхивать людей,

но вы же первым меня обнюхали, когда я пришла к вам попросить еще таблеток.

Да, сегодня я в настроении идти напролом. Очень хорошо помню, как профессор Рен обнюхал мою шею после первого дня на суппрессантах, и никакого разрешения он не спрашивал.

Ответ приходит, когда я открываю дверь в свою комнату. Я останавливаюсь и прислоняюсь к стене.

это было другое

Ага. Знала, что вы так и скажете.

приходите в мой кабинет.

у меня есть еще «пастилки» для вас, потому что завтра я уйду сразу после занятий.

Я немедленно требую ответить, куда это он собирается, не в силах заткнуться.

– Дерьмо, – я шиплю. – Извините… не хотела.

Куда?

Извините. Не хотела. Я могу зайти сейчас.

хорошо

Просто с ума сойти, как же естественно у меня выходит быть властной и помешанной на контроле. Я понимаю, что веду себя грубо только потому, что мне так сказал профессор Рен и его книжки.

Когда я подхожу, кабинет пуст, но спустя минуту или две я слышу тяжелые шаги в моем направлении. Профессор Рен позвякивает ключами, и я торопливо отступаю, давая ему войти первым, и он вваливается внутрь, держа в руке целую стопку книг и поверх ноутбук, а затем бросает ключи на стол.

– Зовите их пастилками, мисс Ниима, – раздраженно требует он, как только я закрываю за нами дверь.

Я киваю. Ну упс.

На нем сегодня черный свитер, и рукава подкатаны к локтям, выставляя на всеобщее обозрение регистрационный браслет. И татуировки. На одной руке из-под рукава выглядывает целый лес, но чтобы сказать больше, нужно подойти поближе, а это опасно.

Профессор Рен открывает ящик и выдает мне еще семь таблеток. Я бормочу спасибо и прячу их в сумку к остальным.

– Завтра мы снова будем повторять деривативы, – говорит он. – Я свободен в понедельник, если вам понадобится помощь.

– Окей. Спасибо, – я запихиваю таблетки в кармашек. – Удачно вам завтра отдохнуть. Мы с Финном и Роуз сегодня собираемся выбраться потусить. Мне намного лучше, когда не давлю на нее, так что…

– Вы будете пить?

– Да, а что?

Он закатывает глаза и закрывает ящик стола. Ну что? Мне восемнадцать, и я студентка; конечно, я собираюсь напиться со своими друзьями.

Я скрещиваю руки на груди, будто обороняясь:

– Мы просто посидим в баре. Это безопасно.

– Я беспокоюсь о вашем поведении больше, чем о ком-то еще, – профессор Рен стучит по телефону, и я краснею, вспомнив. – Вы не умеете пить.

– Это было всего один раз, и Роуз меня подначивала!

– Поэтому вы и дальше хотите рисковать всем?

– Я просто не хочу быть отшельником вроде вас и провести остаток дней взаперти, – огрызаюсь я.

На секунду он ошеломлен, а затем моргает и хмурится еще сильнее. Упс. Вот это было очень жестоко, я же совсем его не знаю.

Рен проводит рукой по отросшим волосам, кончиками прядей достающим до плеч, а затем качает головой и трет рот ладонью. Я пытаюсь извиниться, но он обрывает меня.

– Вы избалованная, ленивая… считаете, вам все можно? Точно такая же, как заносчивые Альфы, с которыми я рос.

– Мне очень жаль.

Он смотрит на меня, стиснув зубы:

– Не предлагайте мне еще одно свое лицемерное извинение, мисс Ниима. Вам не жаль. Вам никогда не жаль, – его ладони с хлопком опускаются на стол, и он наклоняется ко мне. – Я знаю, о чем вы думаете каждый раз, когда выдаете мне свое «извините». Я знаю, каким вы на самом деле меня считаете.

Сердце в груди бешено колотится. Это все действительно происходит, прямо сейчас. Меня злит, что он не может просто заткнуться и принять мои извинения, как подобает правильному Омеге, и я не вижу ничего плохого в том, чтобы критиковать его стиль жизни. Он должен заткнуться.

– Ничего не могу с собой поделать, – хрипло бормочу я.

– Можете, но вы настолько ленивы, что даже подумать не хотите об этом, – он вздергивает брови. – Собираетесь плыть по течению, не прилагая к этому никаких усилий, и все твердите, что ничего не можете поделать, чтобы свалить вину за свое поведение на кого-нибудь еще. Вы эгоистичная, избалованная Альфа.

– Я не избалованная. Я выросла в нищете… и у меня никого не было…

Он бьет кулаком по столу, и я подпрыгиваю от неожиданности.

– Вы Альфа, – профессор Рен скалится. – И привилегии, которыми вы обладаете, поистине безграничны.

Привилегии? Да какие это привилегии?

Меня накрывает так, что я ничего не вижу, просто сжимаю губы, пока они не превращаются в тонкую полоску, и старательно отвожу взгляд в пол, сражаясь с желанием посмотреть ему в глаза. Привилегии? Нет у меня никаких чертовых привилегий. В голосовых сообщения я вроде бы все ему рассказала, как росла в приюте, так что не думаю, что это дало мне хоть какое-то преимущество.

Униженная, я разворачиваюсь, собираясь уйти. Но стоит только открыть дверь, как Рен захлопывает ее, навалившись позади меня.

– Простите, – бормочет он.

Я пялюсь на дверную ручку, в которую вцепилась трясущимися пальцами. Да мне плевать на его извинения. Я устала от того, что он проецирует все свое недовольство на меня.

– Вы жестокий человек, – я справляюсь с желанием заплакать.

– Я знаю. Я проецирую.

Мы так и стоим не двигаясь с минуту. Я пытаюсь держать гнев под контролем, потому что больше всего мне хочется развернуться и врезать ему в горло. Уверена, это вполне нормально после того, как тебя так оскорбили.

Его дыхание касается моего виска:

– Можете ударить меня за это.

Черт подери, он что, читает мои мысли?

– Нет, не могу, – я шмыгаю носом. – Это против правил.

Профессор Рен стоит так близко позади меня, что я чувствую, как его грудь прижимается к моей спине. Его рука соскальзывает с двери, и он придвигается еще ближе, а у меня мурашки по коже, потому что в этот момент он нюхает мои волосы.

Кончики его пальцев гладят мою ладонь, вцепившуюся в дверную ручку.

– Вы правы, мисс Ниима, – он мягко отрывает мою руку от дверной ручки и сжимает ее в кулак, прячущийся в его ладони. Черт подери, какие же здоровенные у него руки. – Но я думаю, наедине мы можем сделать исключение, – его голос делается еще ниже и звучит мне прямо в ухо. – Я никому не скажу, если вы не скажете.

Так странно, когда тебя уговаривают ударить кого-то. Я сглатываю, и гнев превращается в возбужденный трепет и нервозность, когда он сжимает мою руку. Его хватка ослабевает, и кончики пальцев скользят вверх по предплечью, всему в мурашках. Прикосновение к плечу такое легкое, что я даже не уверена, что это мне не кажется.

Но я чувствую, как он подбирается ближе к моему затылку. И тыкается носом в волосы, когда я замираю – меня тут же охватывает первобытный страх, жажда убрать его подальше от уязвимой части моего тела.

Я рычу. В буквальном смысле. Звук рвется из моего горла, и я оскаливаюсь, дрожа, смущенная и расстроенная смешанными сигналами, которые посылает мне мое собственное тело. Я хочу его, но одновременно и не хочу. Меня пугает его близость, но все же мне хочется, чтобы он подошел еще ближе.

Мое рычание, кажется, разрушает чары. Профессор Рен резко отшатывается, и я вылетаю из его кабинета, слишком смущенная, чтобы оглядываться на выражение его лица. О господи. Мои эротические сны о нем теперь станут значительно разнообразнее.

***

– О да, конечно, у тебя есть привилегии.

Пару часов спустя я сижу в баре с Финном и Роуз, и все еще никак не могу отойти от разговора с профессором Реном, считающим, что у меня есть «привилегии». Я начинаю спорить с Роуз, но она поднимает руку, требуя заткнуться, и сердито щурится. Ну окей. Справедливо, хотя я все равно не думаю, что в ее словах есть смысл.

Это неплохое место, оживленное, но не грязное и не переполненное людьми. Пахнет пивом и лизолом, и это так себе сочетание. Я очень рада увидеть Роуз снова, даже если уже совсем достала ее.

– Я была бедной, – я настаиваю. – Да я все еще без денег.

– Это не соревнование, – она хрустит начосом, пожимая плечами и переглядываясь с Финном. – Думаю, если бы это все же было соревнованием, я бы выиграла, да?

– О да, ты бы победила, детка.

Я фыркаю, игнорируя свою маргариту. Мне даже пить ее не хочется, как будто я из-за этого разочарую своего тупого, мудачного, привилегированного препода.

Роуз наклоняется к Финну:

– Даже если тебе придется зарегистрироваться, ты все равно Альфа, Рей. Альфы получают все, что хотят, а Омегам достается самая короткая соломинка. Ты просто не понимаешь этого, потому что не росла с этим, как Кайло.

– У него богатые родители, – добавляет Финн. Он расплывается в улыбке и начинает ржать. – А кстати забавно получилось, что вы типа полностью противоположны, да?

– Ага, прям охренеть, как забавно, – я сердито глотаю свою маргариту. – Я просто не понимаю, кем он себя возомнил.

– Да господи, Рей, – вздыхает Роуз. – Я только что рассказала тебе, почему он такой. Быть Омегой тяжело, не важно кто ты или в каком окружении воспитывался. Эти предрассудки идут из глубин древности, – она подцепливает еще один начос и скармливает его Финну. – Я имею в виду, мне-то еще везет, но быть мужчиной Омегой действительно сложно.

– Да как будто мне не сложно быть… – я делаю паузу, оглядываясь, а затем наклоняюсь к ним и шепчу. – А кто там я?

Финн фыркает в свое пиво, а Роуз делает большой глоток, будто это единственное, что удерживает ее от того, чтобы попросить меня заткнуться нахрен. Наверное, мне бы и стоило.

Она опускает бокал и хлопает Финна по ляжке:

– Ты прав. Она безнадежна.

Она встает и уходит за добавкой, а я по-прежнему сижу над своей маргаритой и тихо киплю. Нет у меня привилегий. Ну ладно, может, быть самую малость – я белая, гетеросексуальная девушка – но ведь даже в мире полулюдей я и профессор Рен, мы оба изгои. И он такой мудак. Ненавижу его, и как он пахнет, и его дурацкие емэйлы, и дурацкие губы, на которые я бы в жизни никогда не пялилась.

Финн поднимает брови, уложив руку на спинку пустого стула Роуз:

– Я смотрю, ты реально паришься над этим, Рей. Может, поделишься со всем Тумблером мыслями?

Я кидаюсь в него лаймом, и он ржет. Мудила.

========== 12: Hemorrhage ==========

Как мне кажется, есть только один способ узнать обо всех привилегиях, которыми обладает профессор Рен – тихонько проследовать за ним, куда бы он ни шел, и увидеть все собственными глазами.

Вообще-то, это одна из моих худших идей, а у меня их обычно много. И Роуз в них всегда активно участвует, но сегодня она идет на свидание с Финном, так что придется самой проследить за раздражительным профессором. А как еще узнать о нем все то, что мне нужно знать? Он ведь мне ничего не расскажет.

Так что большую часть утреннего пятничного занятия я провожу раздумывая, как мне вообще следить за ним, когда у него есть машина, а у меня нет, а еще прикидываю, насколько сильно он разозлится, если заметит меня. Я хмурюсь, разглядывая написанное на смарт-борде уравнение с производными и зажевываю конец ручки. Наверное, это сталкерство. Но ведь я же просто собираю данные? Я же не… лезу в его жизнь.

– Мисс Ниима.

Профессор Рен сидит на краю своего стола, скрестив руки на груди, и удивленно поднимает брови, когда я резко выпрямляюсь и поспешно выпаливаю ответ на задание. Последние пару недель я только этим и занимаюсь, живу в постоянном страхе, что он застукает меня за бездельем или рисованием всяких каракуль. Но я подготовлена, и это меня спасает.

Он пристально смотрит на меня. На нем сегодня темно-серая рубашка, и бицепсы напрягаются, угрожая порвать закатанные к локтям рукава, но я стараюсь не пялиться.

– … хорошо, – коротко отвечает он, и его темные глаза блуждают по рядам в поисках следующей жертвы, и Рен вскидывает подбородок. – Дэмерон. Решите следующее уравнение.

О чем я только думаю – я же не собираюсь сталкерить его, черт побери. Я резко откидываюсь на спинку сидения и прикрываю лицо руками, стыдясь даже того, что подумала об этом. Он ведь ничего мне не должен. Уже помогает мне и даже извинился за свою странную вчерашнюю вспышку гнева. И даже дал мне понюхать его. И слегка намекнул, что я ему нравлюсь.

Жар смущения добирается до самых кончиков ушей. Он не пытался приставать к тебе, идиотка. Неа. Это невозможно. Остановись прежде, чем мысли понесутся словно поезд на полной скорости и закончится это тотальной катастрофой. Ну там, пылающие вагоны на дне пропасти. Крики людей. Кровавая бойня. Кошмар.

Занятие подходит к концу, и я быстро собираю свои вещи. Как хорошо, что удалось распознать эту странную Альфа-мысль до того, как мне внезапно захотелось замаскироваться и последить за профессором Реном по дороге в кинотеатр или куда-нибудь в таком роде. Лучше посижу и поищу нужные мне вещи в интернете, спрошу, не хочет ли Роуз потусоваться завтра. Да, нужно занять чем-то мой чокнутый мозг, пока это все не закончилось моим лицом в криминальных сводках на Дейтлайне.

– Мисс Ниима.

Он все еще у своего стола, облокотившись на него, большим пальцем сбрасывает колпачок маркера, а затем надевает обратно с громким щелчком. Когда я поднимаю на него глаза, он слегка раздраженно кривит рот.

Профессор Рен продолжает мучать маркер, пока не сваливает последний студент. А затем медленно щелкает им в последний раз и прижимает язык к щеке изнутри, переводя взгляд с меня на дверь. Он сошел с ума? Его не понять.

– Я знаю женщину Альфу, с которой вы можете встретиться, – говорит он.

Другая женщина вроде меня? Где, когда? Нет, в самом деле – где и когда? Мне нужно было встретиться с ней еще вчера.

Он слегка поворачивается и кладет маркер на стол.

– Мы сегодня ужинаем в D’Raymond’s около семи. Могу подобрать вас с заправки, что в конце квартала, так меньше вероятность, что кто-то увидит нас вместе.

Ну да, это правильно, хоть и неприятно. Нас не должны видеть вместе. D’Raymond’s где-то в сорока пяти минутах езды отсюда и наверняка это слишком крутое место, чтобы кто-то там нас сдал, ну и, если сделать прическу и макияж, я буду выглядеть совершенно другой.

Я готова рискнуть и так взволнована возможностью, что вообще не соображаю, что иду ужинать с профессором Реном.

– Окей, – я киваю, сияя от счастья. – Я подберу что-нибудь красивое.

– Пришлите мне фотографии всего, что у вас есть, и я выберу, – он вздергивает очки на переносицу. Как высокомерно, но на его щеках заметен легкий румянец. – Только саму одежду. Не вас.

– …ладно, – бормочу я. – А кто она?

Гримаса, возникшая на его лице, говорит без слов. Это лицо человека, не ладящего со своей матерью. Представляю, как это вышло: мать Альфа и сын Омега. Бьюсь о заклад, у них было много ссор.

– Моя мать, – подтверждает он напряженно. – И есть кое-что, что мне от вас нужно во время ужина.

– Конечно, – я улыбаюсь и прижимаю книги к бедру.

Профессор Рен барабанит пальцами по бицепсам, глядя куда-то мимо меня, а затем страдальчески вздыхает и качает головой, тянясь к вискам, будто собирается их растереть. Выкладывай. Вчера у тебя таких проблем не было.

– У нее сложилось впечатление, что мы… – он взмахивает рукой и закатывает глаза. – Вместе.

Я перестаю улыбаться. Оу.

– Только так я мог заставить ее дать мне… пастилки, – добавляет он быстро. – Если бы я сказал ей, что они предназначены для студента, она не была бы так сговорчива. Нелегко достать контролируемые вещества, если ты Омега.

– Да уж, – вот дерьмо.

– Я говорил о вас весьма расплывчато, так что могу поделиться именем и другими деталями, что я ей дал, до ужина, а остальное придумайте сами. Но она осведомлена, что вы лишь начали переход и что все держится в полном секрете, так что можете положиться на ее благоразумие.

Удивительно, как же сильно меня раздражает тот факт, что он рассказал кому-то о том, кто я, без моего разрешения. Да, это все было ради получения суппрессантов, и все же я никак не могу избавиться от странного и горького ощущения предательства.

Но я проглатываю его и и просто киваю, слишком потрясенная и взволнованная, чтобы смотреть на Рена. Просто зашибись. Мне всего лишь нужно порыться в своих трех приличных платьях и выбрать одно, что подойдет для встречи с его матерью Альфой, которая думает, что мы с ним пара. И молиться, чтобы я нигде не проговорилась, пока буду забрасывать ее вопросами о том, во что превратится моя жизнь.

Профессор Рен прочищает горло и выпрямляется.

– Ладно. Пришлите мне фотографии своих нарядов и я скажу, что ей должно понравиться. Я сказал ей, что вас зовут Кира и вы учитесь в аспирантуре, а остальная информация зависит от вас, – он взмахивает рукой, и я замечаю, что он весь краснеет. – И что вам двадцать шесть.

Ну круто. А ему сколько? Тридцать?

Я выхожу из класса и спешу обратно в общежитие, чтобы подготовиться ко встрече, и у меня голова идет кругом. Нужно столько всего сделать. Создать абсолютно новую личность.

***

К четырем часам другая версия меня готова: ее зовут Кира, ей двадцать шесть, она тоже росла в приемных семьях, правда, родом не из Штатов, а еще хочет преподавать рисование. Это должно сработать. Я не очень-то хорошо разбираюсь в искусстве, но наверняка смогу потрепаться о нем какое-то время.

Я отправляю эту информацию Кайло и лезу в шкаф за тремя своими платьями. Ни одно из них не подойдет для приличного ужина, но других нет, так что придется обойтись тем, что есть. Не могу же я идти к Роуз, потому что она точно захочет узнать обо всем, что происходит, а это закончится… плохо.

Я фотографирую одно из своих черных платьев, когда он мне уже пишет.

Сегодня 16:35

одежда

Дайте мне секундочку, боже. Я тут занята.

простите: естественно, что ваши мешковатые толстовки и леггинсы указывают на то, насколько вы продвинуты в моде, и мне не о чем беспокоиться

Ха-ха. 🙄Как истерично.

Все одеваются как попало, когда идут на занятия. Готова поспорить, он тоже так делал в колледже.

Я делаю еще несколько снимков и отправляю их ему, и Рен думает целых десять минут перед тем, как выбрать черное. И присылает ссылку на статью в Космо о том, как создать «естественный» макияж, и уж на этом с меня хватит. Я подключаю телефон к зарядке и начинаю одеваться.

Примерно час уходит на то, чтобы сделать все, как я хочу: простой макияж, как было приказано, волосы слегка подвиты, платье и поверх кофточка Роуз, а еще сапоги, чтобы скрыть отсутствие колготок. Это вполне подходит для ужина. Мне кажется. Я была всего на парочке подобных крутых мероприятий в своей жизни, так что иду на свой страх и риск.

Я наклоняю голову, изучая отражение в зеркале на дверце шкафа. Никогда не была на настоящем свидании. А он? Может ли он быть хотя бы терпимым на протяжении целого ужина?

В животе порхают непонятно откуда взявшиеся бабочки, и я быстро захлопываю дверцу шкафа. Это ведь даже не свидание. Самое важное сегодня – встретиться с его матерью и узнать, каково это быть Альфа женщиной. Нельзя отвлекаться на всякие глупости, иначе придется снова штудировать дурацкие книги, в которых одно противоречит другому.

Все будет хорошо. Наверное.

Как зовут вашу маму?

Доставлено

Лея. Она адвокат.

Окей, буду знать. Она замужем?

в разводе. мой отец полковник Военно-Воздушных Сил

У вас есть еще братья и сестры? Просто спрашиваю, на всякий случай

Прочитано в 17:45

Профессор Рен молчит какое-то время. Сначала мне кажется, что я каким-то образом задела за живое, но затем он отвечает, что единственный ребенок в семье.

Мы договариваемся встретиться через полчаса у круглосуточного магазинчика вниз по улице. Я заканчиваю последние штрихи и вытаскиваю клатч из шкафа, а затем отправляюсь на короткую, холодную прогулку.

Он подбирает меня возле магазина ровно в 18:15. Рен сидит за рулем черного джипа и настороженно осматривается, когда я сажусь к нему в машину.

– За вами следили? – требовательно спрашивает он, когда я устраиваюсь на сидении.

– Нет? – я щелкаю ремнем безопасности и оглядываюсь назад через плечо. – Не думаю, что я так интересна папарацци.

На профессоре Рене сейчас темные очки, поздно вечером, отчего он выглядит даже подозрительнее, чем обычно. Он снимает их и переключает рычаг, сдавая назад, а затем быстрым и осуждающим взглядом окидывает мой наряд. От него пахнет парфюмом и чем-то еще, отчего рот горит огнем. Наверное, это чтобы скрыть феромоны.

– Это сойдет, – бормочет он. – Я сказал ей, что мы вместе уже три месяца и что вы живете с соседкой, которая не любит гостей.

– Окей.

Он выезжает с парковки, крепко стискивая руль:

– Если бы я сказал ей, что вы студентка, она бы не согласилась выдать суппрессанты, – он колеблется, и я вижу, как у него дергается кадык. – У меня не было никаких скрытых мотивов.

Я киваю и опускаю взгляд на свои руки, нервничая даже больше, чем надо. По крайней мере, с нами за ужином будет третий человек, так что это не свидание. Мне не обязательно пытаться впечатлить его. Я даже не хочу делать это.

Большую часть пути мы напряженно молчим. Профессор Рен не сводит глаз с дороги, а я сопротивляюсь желанию написать Роуз и поведать, в какую охрененную ситуацию попала. Я на фальшивом свидании с преподом Омегой, который ненавидит меня так же сильно, как и я его – а, ну иногда мы нюхаем друг друга. Но это вообще не странно, ага.

На нем мой розовый шарф, укрывший шею. Не заметила, когда садилась, а теперь вижу и довольна тем, что он носит его. Хотя уверена, это просто уловка.

– У вас есть какие-нибудь хобби? – рискую я нарушить тишину

Мимо проносится машина, озаряя все светом. Мы медленно останавливаемся у знака, и он смотрит в обе стороны.

– Я люблю работать, – отвечает Рен коротко.

– А вы… смотрите фильмы? Телевизор? Вяжете крючком?

– Да.

Да… на все три вопроса? Почему-то никак не могу представить себе его, держащего крючок своими здоровенными руками, но это вроде считается подходящим занятием для Омеги.

– Я умею вязать спицами, – говорю я, больше даже себе. – Думаю, это проще. Хотя получается не супер.

– И то, и другое служит для своих целей. У меня нет времени ни на одно, ни на другое.

Да это все равно что рвать зубы.

– И как долго вы этим занимаетесь?

Профессор Рен прижимает язык к щеке изнутри, и тени скользят по контурам его продолговатого лица.

– Оно было навязано мне на одном из многочисленных семинаров, которые приходилось посещать.

– Оу… извините, – вот дерьмо. – Извините.

Он жмет плечами.

– Вы не могли знать об этом. Там мне пришлось изучить довольно много «традиционных» занятий, и это повторялось столько раз, что я стал опытным куда больше, чем мне самому хотелось, – его темный взгляд кажется отстраненным, и мне тревожно. – Так и не научился ловить рыбу.

– Я могу вам показать, – выпаливаю я, и он бросает на меня быстрый взгляд. – Одна из моих приемных семей почти все время проводила на свежем воздухе. Я это умею. И еще знаю, как охотиться, но очень не люблю стрелять в животных. Но рыбалка – это круто.

И снова его лицо заливает красным светом от светофора, и Рен останавливает машину. Он все еще смотрит на меня, изогнув бровь, и я слабо улыбаюсь.

Профессор Рен отворачивается:

– А какие у вас хобби, мисс Ниима?

– Эм.. не так уж и много. Я просто люблю рисовать.

– Да, об этом я уже знаю, – он слегка улыбается сам себе, но так мельком, что заметить не успеешь. – Мы с вами, кажется, два весьма ненормальных человека.

– Наверное, – бормочу я.

Я чувствую себя весьма неполноценной. Несовершенной. Наверное, это вполне нормально для кого-то моего возраста. И все же это будто бродить в поисках чего-то, чего у тебя никогда и не было, но ты знаешь, что тебе оно нужно. Или будто родиться слепым. Понятия не имею, что с этим делать.

Мы подъезжаем к ресторану на пять минут раньше. Там довольно оживленно, и Кайло быстро осматривается перед тем, как выпустить меня из машины.

Внутри тепло и мягко светят лампы, тесновато, но не вызывает клаустрофобию. Вдоль окон и по потолкам растянуты цепочки огоньков, обрамляющих кабинки, где сидят люди, смеются и болтают. Нас ведут мимо них к столику в дальнем конце зала.

Лея встает, увидев нас, и первым делом обнимает сына. Она немного ниже меня, и ее седые волосы заплетены в сложную косу, но больше всего взгляд притягивает серебряное ожерелье на шее. Это регистрационный браслет. Она носит его как ожерелье?

– Бен! – восклицает она, держа его на расстоянии вытянутой руки, а затем улыбается и принимается снимать ворсинки со свитера. – Как прекрасно ты выглядишь!

– Мама, – он подталкивает меня, представляя, и его пальцы проходятся по моей пояснице. – Это Кира. Кира, Лея.

Она обнимает меня и целует в обе щеки. Лея точно Альфа – я чувствую ее запах, укрытый под слоями парфюма и суппрессантов, мощный и проникающий. Даже мои инстинкты ослабевают, угомонившись в ее присутствии. Думаю, она вполне может надрать мне задницу.

– Какая красивая девушка! – Лея ахает, разглядывая меня с ног до головы, и жестом приглашает сесть. – Я так рада, что вы нашли друг друга. Бен рассказал мне, что ты учишься в аспирантуре, Кира. Это наверняка так интересно.

Я киваю и сажусь рядом с профессором Реном в кабинке. Бен? Какого хрена?

– Очень интересно, – вру я.

– У Киры есть к тебе несколько вопросов, мама, – вмешивается Рен.

Но Лее плевать. Она расспрашивает меня об учебе, и я выкручиваюсь как могу, особенно о том, как же мне хочется учить детей. Понятия не имею, почему она зовет своего сына другим именем, и хочу спросить об этом, но Лея будто ураган, несущий меня туда, куда ей захочется. Очень трудно даже слово вставить.

– Я всегда ему говорила, что он найдет себе кого-то, – говорит она, потягивая Пино из бокала. – Ты бы видела, как он вел себя, когда был подростком, все носился с теми маленькими коробочками для ухода, которые так любил делать.

– Мама, – выпаливает профессор Рен. – Давай сбережем эти унизительные истории для нашей следующей милой встречи и потратим больше времени, отвечая на вопросы Киры.

Он встает, бормоча что-то о баре, и Лея закатывает глаза и качает головой. Теперь вижу, почему из Альфа женщин не получается лучших матерей.

– Он сменил имя после последнего семинара, – ее немного грустный, затуманенный взгляд смотрит куда-то вдаль. – Я назвала его в честь одного из моих самых близких друзей…

– Он посещал их больше одного раза? – спрашиваю я.

– О да. Десятки раз, – Лея смотрит в его сторону, слегка наклонившись. Я почти уверена, что она пьяна. – Ну, многие мальчики Омеги проходят через преждевременное половое созревание, так что его отослали на свой первый, когда ему было… хм, около восьми?

Восьми? Твою же мать.

– Это так у него появилось… – я указываю на свою шею.

– У него они везде – клейма были наказанием за попытку побега. Вот откуда у него все эти отвратительные татуировки. Пытается скрыть их, – она небрежно пожимает плечами. – Ты ведь знаешь, как мужчины начинают жаловаться, когда им достается крохотная часть того, через что проходят все женщины. Он всегда был таким.

– А семинары для Альфа женщин такие же?

– Ну конечно же. Все честно и справедливо, это просто Бен вечно хочет быть в центре внимания.

Профессор Рен возвращается с вином для себя и меня. О, хорошо, что у меня осталось то поддельное удостоверение.

Мы болтаем о разном еще немного, а я все пытаюсь постичь Лею. Она довольно легко забеременела, и советует своему сыну и мне попробовать «захват сзади», когда мы захотим детей, отчего Рен давится своим лососем. Я похлопываю его по спине и стараюсь не смеяться.

Она не очень-то милый человек, но некоторые из ее историй о борьбе за права Альфа женщин действительно интересные.

– Я срезала свой браслет тридцать лет тому, – говорит она, дотрагиваясь до своего ожерелья. – Ты можешь сделать тоже самое, Кира. В знак протеста.

– И у вас не было никаких неприятностей из-за этого? – спрашиваю я заинтригованно. Она такая крутая.

– Было немного, но ничего невыносимого. Тебя просто отправят на семинар, проведешь там неделю, обучаясь тому, как стать лидером той или иной ерунды, – Лея тянется через стол, касаясь руки Кайло. – Бену всегда нравились уроки домашнего хозяйства. Он приходил домой и часами вязал. У меня все еще полно всяких вязаных безделушек с тех времен.

Мой бокал с вином наполовину полон, но профессор Рен протягивает к нему руку и одним глотком опрокидывает в себя. А затем встает и направляется к бару, не говоря ни слова.