Текст книги "Слушай душой, смотри сердцем (СИ)"

Автор книги: Malenn

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Мысли в голове Магистра летели, словно стая испуганных птиц. Неужели всё то, что сказал аптекарь – правда? Эгримонта и Еву обвинили в такой гнусности? И народ поверил?! Неужели во дворце не осталось здравомыслящих людей? Как этому подонку Палмеру удалось провернуть такое дело?

Через несколько минут Ева пришла в себя, обводя мутным взглядом склонившиеся над ней лица Делии и Шона. Она чувствовала себя слабой и беспомощной, мысли разбегались, как тараканы, ей никак не удавалось сконцентрироваться. В первые несколько мгновений она даже не понимала, что случилось с нею. Но внезапно память нанесла свой жестокий удар, и Ева вспомнила…

– Он действительно умер? Это правда? – едва слышно выдохнула она, впиваясь отчаянным взглядом в лицо Шона.

– Да… – потупился мужчина, не в силах вынести её слёзы, которых сама девушка не замечала. – Завтра должны состояться торжественные похороны на виду у всего города.

– Нет… это неправда, – отчаянно покачала головой девушка, словно от её отрицания могла зависеть истина. – Он пропал… но не умер!

В этот момент раздался отчаянный, жалобный рык волка, именно отчаянный, а не устрашающий. Он крутился вокруг Евы, словно заведённый, будь он собакой, наверное, лаял бы без умолку, но волки могут лишь выть, а завывать в доме, стоящем посреди густо населённого города было опасно. Делия, Шон и Ева с удивлением наблюдали за странной реакцией зверя. Королева даже на миг забыла о своём горе.

– Что с ним? – пробормотал Шон. – Странный зверь… Словно хочет что-то сказать, но не может.

– Да он вообще какой-то непонятный, – ответила Делия, недовольно хмурясь. – Успокойся, Рой!

А волк всё крутился под ногами у людей, заглядывая им в глаза, подпрыгивая в нетерпении. Неужели они поверят в такую невероятную ложь? Ведь ясно, как день, что Палмер использовал зелье, превратив какого-то несчастного воина в короля, чтобы показать труп народу! Должна же Ева догадаться, что вся эта «смерть» – обычный фарс!

– Почему похороны будут завтра? – вдруг спросила Ева, снова переводя взгляд с волка на Шона. – Разве траурные мероприятия не должны длиться минимум неделю?

– Это и правда странно, – согласилась Делия. – Палмер будто спешит похоронить короля, чтобы никто не сомневался в его смерти.

– Думаю, это не Магистр, – решительно покачала головой королева. – Если зелье сейчас у Палмера, он может каждые пятнадцать минут заготавливать новый труп «Лорда Рала». Зелье действует краткосрочно, потому он и торопится.

– Хорошо, допустим, что смерть короля – не более, чем фикция, – попробовал рассуждать Шон, – но люди поверят в неё, когда придут на похороны. Как и в существование заговора под твоим руководством, Ева! За твою поимку Палмер назначил награду – десять тысяч золотых монет.

– О, духи! – в ужасе всплеснула руками Делия, – да на тебя же буквально объявили охоту, моя девочка!

– Мерзавец! – сквозь зубы процедила Ева, поджимая губы от гнева. – С каким удовольствием я вонзила бы ему кинжал прямо в сердце!

– Успокойся, – попросил Шон, накрывая холодные ладони девушки своими руками. – Сейчас нужно просто собраться с мыслями и решить, что делать дальше. А лучше, сначала хорошо выспаться, утро вечера мудренее.

– А что с Эгримонтом? – вдруг вспомнила Ева. – Его убили?

– Пока советник в темнице, как я слышал, – ответил Шон. – Но его уже приговорили к смерти. Говорят, казнь будет всенародной.

– Значит, ему отрубят голову… – пробормотала Ева. – Бедный Эгримонт! Он – самый преданный слуга короля и теперь заплатит за это жизнью! А следующей на эшафот взойду я…

– Этого не будет! – вдруг повысил голос Шон, схватив королеву за плечи и слегка встряхнув. – Я не допущу этого, клянусь тебе!

В его голосе и взгляде пылал жар, вызванный не просто преданностью друзьям или чувством природного благородства. Когда Шон увидел листовки с объявлением о награде за поимку беглой королевы, он ощутил такой прилив ярости, какого никогда прежде не испытывал. Он был мягким, степенным человеком по натуре, сильные эмоции и необдуманные порывы были не в его характере, однако сегодня он почувствовал, что готов защищать эту девушку ценой своей жизни. Своим внезапным появлением в его жизни, Ева перевернула в ней всё. Буквально в считанные дни она стала для него не только королевой, которой он обязан служить, как верный подданный, но той, кто пробудил в нём чувство, назвать которое вслух Шон до сих пор малодушно боялся.

Королева с благодарностью взглянула на разволновавшегося мужчину и осторожно пожала его руки. Она снова увидела то, о чём говорила днём Делия – в карих, бархатных глазах аптекаря разгоралось пламя, контролировать которое ей не удастся. Она с грустью поняла, что рано или поздно ей придётся отказать ему и причинить боль. Как не жаль ей было ранить этого доброго и искреннего человека, но ответить на его чувства она не сможет никогда…

– Спасибо, Шон, – тихо поблагодарила она. – Я очень ценю твою преданность и доброту.

– Ладно, уже действительно поздно, – решилась вмешаться Делия, видя, как неловкость Евы возрастает с каждым мгновением.

А тут ещё и Рой как-то напрягся, поглядывая на аптекаря и Еву, которые всё ещё держались за руки. Служанка всегда была на чеку, когда зверь приближался к Еве на близкое расстояние. Делия уже давно поняла, что питомец ревнует свою хозяйку к любому приблизившемуся к ней мужчине, словно она принадлежит ему одному. Может быть, волк, подобно собаке, признаёт только одного хозяина? Правда, до сих пор прирученных волков Делия не встречала, это противоречило свободолюбивой природе зверя. И было ещё одной странностью, объяснить которую служанка была не в силах.

Шон очнулся и вдруг устыдился собственной смелости. Он поспешно поднялся на ноги и, пробормотав извинения, поспешил подняться наверх, в свою спальню, чтобы поскорее спрятать пылающее от смущения лицо. Он проклинал себя за несдержанность и мысленно клялся впредь держать почтительную дистанцию с королевой.

Вскоре первый этаж опустел и внизу остался один Рал. Его сердце всё ещё билось тревожно. Эгримонту грозит смерть, на Еву объявлена охота, словно на преступницу… Надо что-то делать!

Но что он может, находясь в шкуре волка? Пробраться в Народный дворец? Сделать это он, конечно, сможет, но освободить советника в одиночку не получится.

Если бы он мог воспользоваться магией! С тоской Магистр вспомнил те времена, когда он мог переместиться практически в любую точку своих владений, используя свою силу. Сейчас бы ему прежние способности, и он освободил бы Эгримонта!

Заклинание он помнил, разумеется, но для его использования нужно было уметь говорить! О, ну почему Создатель сделала его именно волком? Пусть он стал бы скрюченным старикашкой или каким-нибудь уродцем, карликом, да кем угодно, но только не бессловесным зверем!

Может, всё же попытаться проникнуть во дворец? Рал не верил в то, что преданных ему людей в замке не осталось, скорее всего, они просто примкнули к большинству и затаились, поскольку считают его мёртвым. Вот если убить Палмера и его ближайших сообщников – этого лейтенанта и Зару, тогда мятежники остались бы без идейного вдохновителя. А вообще, стань он снова самим собой, и все проблемы исчезли бы!

Пусть даже без «уз», будь они прокляты! Одно его появление во дворце сразу же поставило бы на место мозги всем смутьянам. Увы, Рал вынужден был признать, что ему необходима помощь брата. Снова придётся бежать в Эйдиндрил… Только вот как внушить Еве, чтобы она написала письмо Ричарду и всё рассказала?

Магистр не сомневался в том, что его брат немедленно снарядит отряд и направится в Д‘Хару, чтобы покарать Палмера. В конце концов, Ричард тоже Рал, хоть он и отверг добровольно свой хан.

Да, жаль, что невозможно управлять мыслями Евы или послать ей вещий сон, в котором сообщить о том, что он томится в шкуре зверя! И неважно, что в этом случае условие Создателя будет нарушено, ведь Ева должна догадаться сама. Магистр очень надеялся, что жена хотя бы заподозрит что-то, когда показал тайную галерею во время бегства из дворца, но Ева была или слишком напугана тогда или просто недогадлива.

Сейчас, когда его дочери и жене грозила реальная опасность, Рал готов был без колебаний пожертвовать надеждой на возвращение в своё тело ради их спасения. Лучше провести остаток дней рядом с любимой, пусть и в шкуре волка, чем увидеть, как она и Мелинда погибнут от рук предателей.

«Услышь мою мольбу, Создатель! Я никогда не молился, мои руки обагрены кровью многих жертв, я последний, чьи молитвы ты станешь слушать, но всё же услышь меня! Я готов пожертвовать своим счастьем ради жизней тех, кто мне дорог. Пусть моя жена догадается, что я скрываюсь в обличье волка, даже если мы с ней и не сможем больше быть вместе! Или хотя бы напишет письмо с просьбой о помощи, я сам отнесу его в Эйдиндрил! Я всё ещё король Д‘Хары, и должен спасти своё королевство и семью!»

Эта первая в его жизни молитва была полна горечи и безысходности. Печально глядя на белый блин луны, висящий в ночном небе, Рал как никогда был готов на всё. Только бы Создатель его услышала!

========== Часть 12. Борьба с собой – дело сложное ==========

Дэниел Палмер с особым удовольствием вживался в роль правителя Империи, пусть и временного, но на полноте его власти этот факт никак не отражался. С дерзкой самоуверенностью он поселился в покоях короля, приказав переделать в них всё по своему вкусу – от мебели до гобеленов.

Власть быстро отравила его разум своим терпким ядом, и Дэниел упивался этим ощущением, всё сильнее теряя голову. Он чувствовал себя великим стратегом и храбрым завоевателем, достойным исключительно поклонения своих подданных. Недаром у него получилось провернуть такое опасное дело, как дворцовый переворот, и не где-нибудь, а в Д‘Харе!

Отнять трон у самого Даркена Рала! Ослеплённый осознанием собственной значимости, бывший капитан корпуса Дракона совсем забыл, что короля уже больше года как не было во дворце, а будь он здесь, у Палмера не хватило бы духу даже замышлять что-то против него.

Первым делом, Дэниел добрался до королевской сокровищницы и, увидев многочисленные сундуки, полные золота, жемчуга и драгоценностей, стал рабом своей алчности, которая вырвалась наружу из тёмных закоулков его души. Временщик начал устраивать пышные пирушки, на которые спускал огромные средства, дворец наводнили красивые женщины, не обременённые высокой моралью, с которыми Палмер проводил жаркие ночи, щедро награждая их за услуги драгоценностями из королевской казны. Словом, что ни день – то праздник. Как раз тот образ жизни, о котором мечтал Палмер!

Советники Лорда Рала, предавшие своего короля и присягнувшие на верность Дэниелу Палмеру, как временному правителю, уже начинали проявлять недовольство его разгульным образом жизни. Прошёл лишь месяц его правления, а в народе уже пошли разговоры о том, что король из Палмера никудышный, а Народный дворец превратился в подобие дома терпимости. Дела государственные мало интересовали правителя, он каждый день откладывал важные вопросы на завтра, обещая себе, что займётся ими позже.

Увы, в тонкостях политики Дэниел мало что понимал, и талантами мудрого правителя не обладал. Он привык всю жизнь слушать приказы и решать все проблемы с помощью силы, но не дипломатии.

Пока Дэниелу удавалось держать недовольных сановников в узде под страхом оружия, но количество их росло и в огромной армии. Марк и Зара видели ситуацию яснее, чем их зарвавшийся сообщник, но не хотели потерять те высокие должности и прибыли, которые он им предоставил. На каждое их замечание Палмер отвечал злобой и агрессией, срываясь всё чаще и чаще.

Однако, дальнейшее бездействие Палмера в государственных делах могло плохо закончиться для них всех. С каждым днём бывшие организаторы переворота понимали, что им необходим опыт Эгримонта, который всё ещё томился в подземельях Народного дворца, ожидая казни.

Дэниел в глубине души был согласен с друзьями, которые все уши прожужжали ему о том, что он зря так скоропалительно обвинил Эгримонта в связи с королевой и приговорил к смерти. Никто во всей Империи не знал искусство правления страной лучше бывшего главного советника, но идти к нему на поклон и просить о помощи Дэниелу мешала сумасшедшая гордость.

Как-то раз, после очередной пирушки, растянувшейся на два дня, в подземную тюрьму явились Марк и Зара, всерьёз обеспокоенные поведением Палмера. С каждым днём он больше и больше походил на безумца, дорвавшегося до власти и богатства, но недавний подписанный им указ грозил разозлить народ окончательно. Наблюдая за тем, как деньги из казны неумолимо утекают на праздники и развлечения, Палмер не придумал ничего лучше, как поднять налоги для населения в два раза! А вдобавок к этому, он возродил упразднённый Ричардом Орден Крови – лучших мясников Рала, которые когда-то убивали по его приказу, выполняя самую грязную работу. В этот Орден Палмер велел набрать самых отъявленных по своей жестокости воинов, которым предстояло разбираться со всеми недовольными указами временного правителя.

Друзья Дэниела попытались договориться с Эгримонтом о сотрудничестве, пообещав сохранить ему жизнь, но бывший советник презрительно отверг их предложение.

– Я не собираюсь продавать свою честь в обмен на помилование! – резко ответил он. – Я верю в то, что Лорд Рал скоро вернётся в свои владения, и тогда все вы дорого заплатите за своё предательство!

– И всё-таки, подумайте, советник, – сказал Марк. – Неужели Вы хотите сложить голову на плахе?

– Мне в любом случае одна дорога – на эшафот, – хладнокровно усмехнулся Эгримонт. – Особенно после той гнусности, которую вы, вместе с моим племянником измыслили обо мне и королеве! Надеюсь, вы никогда не найдёте её и принцессу, и власть ваша скоро рухнет, как карточный домик.

Разозлённые упрямством Эгримонта, Марк и Зара удалились. Они сильно беспокоились за своё будущее и будущее Империи в целом, если Дэниел продолжит править в том же духе.

Сам же Дэниел каждый день ждал известий о том, что королева и принцесса найдены, но увы… Он наивно полагал, что обещанное большое вознаграждение позволит ему быстро отыскать Еву, однако, либо она успела покинуть королевство, либо он недооценил преданность народа вдове Рала.

Вот странные люди – они же сами кричали: «смерть блуднице!», а теперь укрывают её от правосудия! Потеряв терпение через месяц, Дэниел издал новый указ: тот, кто укрывает беглую королеву, немедленно отправится на виселицу. Однако, и это не испугало тех, кто скрывал беглянок, и каждый новый день приносил разочарование Палмеру.

– Ищите в близлежащих деревнях и городах! – злобно бросил он капитанам Ордена Крови. – Она не могла уйти далеко с маленьким ребёнком. Обыщите каждый дом, амбар, конюшню! Переверните всё вверх дном, но найдите её! Возмездие должно настичь предательницу нашего Лорда!

***

Прошёл уже почти месяц, как Ева, вместе с маленькой дочкой и верной Делией, прожили у Шона. Необходимость постоянно скрываться и прятаться действовала на нервы девушке, а желание выйти на улицу и подставить лицо солнцу и ветру с каждым днём усиливалось, становясь непреодолимым.

Однако, выходить она могла лишь во внутренний дворик, да и то, глубокой ночью, когда никто из соседей не мог её видеть. Мелинда, привыкшая раньше часто гулять вместе с матерью, тоже капризничала от недостатка солнца и свежего воздуха.

Обстановка в королевстве накалялась день ото дня, люди становились злее и всё чаще поминали временного правителя недобрым словом.

Слухи о его разгульной жизни медленно, но верно расползались по Д‘Харе, а жестокие нововведения, вроде повышения налогов и новых рекрутских рейдов, всё сильнее подогревали народное недовольство. Сложно было поверить в это, но простые люди всё чаще вспоминали правление Рала, считая его хоть и жёстким, но хотя бы благоразумным и стремящимся к порядку.

Для защиты собственной шкуры Палмеру понадобилось пополнение в армии. Он вовсе не был глупцом, и прекрасно понимал, что люди недовольны им, однако алчность и властолюбие слишком сильно овладели им. Он знал, что укрепить свою власть он может только с позиции силы – кроваво и жестоко, чтобы все вокруг боялись его. А потому, он вдвойне ужесточил поиски королевы, дабы избавиться от неё поскорее.

Именно поэтому Шон так настойчиво запрещал Еве покидать его дом в дневное время. Постепенно Ева, Делия и Шон придумали план, который понемногу начали воплощать в жизнь.

Шон, который, в силу своей профессии, достаточно хорошо знал всех в городе, выбрал самых честных и порядочных людей и предложил создать подпольное сопротивление власти Палмера. Предлагая такое в первый раз, аптекарь очень нервничал, но люди, как ни странно, охотно поддержали его идею, и постепенно тайное сообщество ширилось и развивалось, готовясь поднять знамя мятежа в скором времени.

Почти все самые зажиточные жители городка присоединились к повстанцам, участвуя в сборе средств на вооружение. Ева с радостью пожертвовала для этой цели своими драгоценностями, чудом захваченными ею во время бегства из Народного дворца. Люди быстро поняли, что необоснованно завышенные налоги могут уничтожить их капиталы, и решили, что при регентстве королевы им жилось куда лучше. Если королева заботилась о бедных и несчастных, строя для них приюты и больницы, то Палмер только разорял казну, устраивая бесконечные пиры и вооружая и без того хорошо укомплектованную армию.

На жителей ему было плевать, они стали лишь инструментом для его личного обогащения и должны были слепо повиноваться новому господину, теша его раздутое самолюбие. А потому, всё больше народу мечтало о его свержении и возвращении на трон королевы. Поначалу люди поверили было в ту ложь, что сочинил Палмер о Еве и Эгримонте, но с каждым днём эта версия казалась всё более лживой и неправдоподобной.

Ева давно написала письмо в Эйдиндрил, но отправить его пока таки не решалась. Как ни старался Рал намекнуть ей (если так можно назвать его акробатические трюки), что письмо следует вручить ему, она не понимала или не хотела понять. Видя успех Шона в организации сопротивления, она всё больше надеялась на то, что скоро им удастся свергнуть наглого выскочку, посмевшего занять трон Д‘Хары, и помощь Ричарда не понадобится.

Верные члены тайного сообщества часто вечерами собирались в большой кухне Шона, чтобы побеседовать с Евой и посоветоваться о дальнейших планах. Ева очень полюбила такие собрания, где она могла видеть одухотворённые лица людей, всё ещё верных своей королеве и присяге, данной сюзерену, хоть его и считали мёртвым.

Пышные похороны «Лорда Рала» прошли слишком быстро, вопреки всем традициям правящего дома, однако Палмер спешил, боясь разоблачения со стороны волшебников, что обретались в башне Эдраана. Они могли испортить ему всё представление, и он не придумал ничего лучше, чем попытаться купить их огромным вознаграждением за измену своей присяге. Многие приняли щедрое предложение временщика, однако, нашлись и те, кто предпочёл бесчестью эшафот.

Кровавая машина Палмера набирала обороты: одна за другой слетали головы тех, кто отказался присягать новому правителю. Генералы, советники, придворные, состоятельные и влиятельные купцы – сотни людей были казнены. Страх уже начал делать своё чёрное дело – люди быстро вспомнили, что значит дрожать за жизнь своих детей, бояться высказать своё мнение, лишний раз выйти на улицу, чтобы не попасть на глаза воинам в форме корпуса Дракона или Ордена крови.

Рал внимательно наблюдал за тем, как тайное сообщество разрастается, но его мучило собственное бездействие. Он с сожалением понимал, что может не успеть спасти Эгримонта, который до сих пор ждал казни в темнице. Почему казнь до сих пор не состоялась, король догадался без труда.

Видимо, новоявленный правитель и его сподручные оказались не так сведущи в государственных делах, как наивно предполагали. Эгримонт нужен был им живым, а потому они не спешили расправиться с ним. Ещё одной причиной было то, что старик мог знать, где скрывается королева, по мнению Палмера.

В принципе, проникнуть во дворец через тайный проход, было вполне выполнимо, но что дальше? Как освободить Эгримонта? На одни только клыки и когти Рал рассчитывать не мог, даже учитывая свои внушительные размеры. Воины в замке вооружены до зубов, они всадят с десяток стрел ему в брюхо прежде, чем он успеет броситься на них…

А время неумолимо шло, приближая срок, после которого Магистр навсегда вынужден будет оставаться в шкуре волка. Но, как ни странно, не этот вопрос волновал Рала сильнее всего. Хуже было то, что Палмер каждый день разрушал то, что Даркен Рал создавал многие годы с таким упорством – его огромную Империю, отлаженную машину власти, и мирное население, в конце концов. А беспомощный король, запертый в теле зверя, был бессилен что-либо сделать!

Но, был у Рала ещё один повод для волнений, и тоже очень болезненный. Каждый день он вынужден был наблюдать, как Шон глядит на его жену, как он ловит каждый её взгляд и жест, старается лишний раз побыть рядом, коснуться, будто случайно, рукава её платья… А Ева никак не пресекает этих робких проявлений симпатии, словно молча одобряет их!

С каждым днём Ева всё сильнее чувствовала в себе уверенность, которой ей раньше так не хватало, когда всё за неё решал Эгримонт. Она пылко высказывала своё мнение на собраниях и люди слушали её, проникаясь уважением и почтением к своей юной королеве. В такие моменты Рал гордился ею безмерно, видя большой потенциал у своей супруги, как у правительницы Империи, в случае, если ему не удастся вернуться в своё тело.

А потом, поздно вечером, когда повстанцы расходились по домам, а Делия отправлялась спать вместе с Мелиндой, Ева и Шон оставались какое-то время внизу и беседовали. Рал не сводил с них внимательных глаз, чувствуя, как его душа рвётся из тела от жгучей ревности и бессилия. Шон пока не переходил границ приличия, но, сам будучи мужчиной, король прекрасно видел, что аптекарь сдерживает свои порывы из последних сил. Ещё немного, и он даст волю чувствам, и как тогда отреагирует Ева?

Даркену страшно было ответить на этот вопрос самому себе. Он пару раз поймал пристальный взгляд Евы, направленный на Шона, когда тот не мог этого видеть. Девушка явно изучала аптекаря, приглядывалась к нему, как к мужчине. А тут ещё Делия подливала масла в огонь своими ежедневными нотациями и хвалебными одами в честь Шона.

Считала ли Ева его привлекательным? Это было ведомо только ей, но Рал видел, что, во всяком случае, аптекарь не противен ей, а это уже много для возникновения симпатии. Ревность сводила его с ума…

***

Однажды в городок внезапно прибыл большой отряд воинов из Ордена крови, который Палмер послал для того, чтобы произвести срочный обыск каждого дома. Его верные марионетки по-прежнему искали королеву и принцессу.

По счастью, в старом доме Шона имелось несколько маленьких потайных помещений. Видимо, его предки были не настолько лояльны по отношению к дому Ралов, как того требовали «узы».

Сосед из ближайшего дома, также участник сопротивления, успел предупредить Шона и Еву едва ли не с последний момент. Он сообщил, что в городе идут обыски и королеву следует немедленно спрятать.

Делия в это время находилась наверху, с Мелиндой. Шон буквально молниеносно взлетел наверх, открыл маленькую комнатку, дверь в которую была ловко замаскирована в стене длинного коридора, и втолкнул туда Делию и Мелинду, испуганно притихшую на руках своей няньки. Вместе с ними аптекарь закрыл и Роя, несмотря на то, что места было мало. Волк был слишком приметным и мог выдать их своим присутствием. Необходимость трусливо прятаться, поджав хвост, выводила Рала из себя, но он понимал, что в одиночку ему не справиться.

– А как же Ева? – испуганно вскрикнула Делия перед тем, как Шон закрыл дверь перед её лицом.

– Не волнуйся, внизу есть ещё одно скрытое помещение. Сидите тихо, пока я сам не приду за вами! – скомандовал Шон.

Схватив Еву за руку, он бросился вниз по лестнице и вбежал вместе с нею в помещение аптеки, точнее маленького подсобного помещения, где обычно занимался приготовлением своих настоек и мазей. Комната и без того была маленькой, но из неё тоже выходила дверь в потайную каморку, настолько узкую, что в ней едва могли поместиться два человека.

В аптеке остался только юный ученик аптекаря – Малькольм, который помогал ему, принимая посетителей и разнося заказы. Юноша напряжённо застыл за длинной стойкой, делая вид, что поглощён записями в книге учёта.

Шон и Ева едва успели закрыть дверь в своё тайное убежище, как послышался звон дверного колокольчика и в аптеку вошли два воина в форме Ордена Крови.

– Приказ лорда Палмера! – провозгласил капитан. – Все дома в городе должны быть обысканы, есть информация, что королева скрывается в ваших местах. Где хозяин аптеки?

– Мастер Престон отправился в столицу, вернётся только завтра, – вежливо поклонился Малькольм, сохраняя на лице выражение непробиваемого спокойствия. – Можете осмотреть дом и аптеку, прошу вас! Однако, уверяю, что кроме меня здесь никого нет, мастер Престон живёт один.

– Когда мне будет нужна от тебя какая-то информация, парень, я спрошу сам! –высокомерно отозвался капитан и сделал знак своим людям, которые быстро рассредоточились по дому, открывая каждую дверь и шкаф.

Сердце Евы настолько сильно колотилось в груди, ударяясь о рёбра, что она опасалась, как бы его не услышали ищейки Палмера. Девушка волновалась прежде всего за дочь – а вдруг Мелинда заплачет и воины услышат её и обнаружат?! Если её девочка попадёт в грязные руки капитана, ей не прожить и дня!

Ева мысленно молила духов, прося сохранить её дочь в целости. «Пусть лучше найдут меня, чем Мелинду!» – крутилась в её голове одна и та же мысль.

Поглощённая своим страхом, Ева не сразу обратила внимание на то, что они с Шоном стоят, тесно прижавшись друг к другу. Каморка была настолько узкой, что по-другому расположиться в ней не получилось бы.

Испуганная и взволнованная, Ева уткнулась лбом в плечо Шона, непроизвольно обвивая руками его за плечи. В этот момент она как никогда нуждалась в сильном мужском плече, в друге, который сможет поддержать и защитить.

Но Шон нуждался вовсе не в её дружбе, ему нужно было нечто совсем другое… Её постоянное нахождение рядом и без того сводило мужчину с ума, а сейчас, когда Ева фактически находилась в его объятиях, чувства достойного мастера Престона требовательно вырвались из узды, в которой он старался их держать.

В каморку не проникал ни единый луч света, и Шон не мог видеть её лица, но ему вполне достаточно было чувствовать, как беспомощно и доверчиво Ева прижалась к его груди, часто дыша от страха. Его руки против воли обвились вокруг тоненькой талии девушки, привлекая к себе ещё теснее, хотя теснее было уже некуда.

Ева не сразу осознала, что Шон обнимает её не просто как друг и защитник, его руки медленно привлекают её к твёрдой мужской груди, и она оказывается в его крепких объятиях, которые уже отнюдь не дружеские. Возразить что-то Ева не могла, боясь, что их обнаружат, она лишь смущенно подняла голову и вдруг случайно мазнула губами по щеке Шона. Это невольное, случайное движение окончательно сломило волю Шона – внезапно его горячие губы нашли в темноте мягкие губы Евы, а руки стиснули её ещё крепче, так, что хрустнули кости.

Девушка едва не задохнулась от неожиданности. Она никак не ожидала, что Шон отважится поцеловать её, но вырваться просто не представлялось возможным. Она не могла издать ни звука, из страха выдать их местоположение.

Как ни странно, спустя несколько мгновений Ева поняла, что поцелуй Шона успокаивает дрожь в её теле. Он целовал её почти робко, несмело, словно безмолвно спрашивая позволения, и этот поцелуй совсем не походил на поцелуи её мужа, бывшие всегда властными, даже тогда, когда прикосновения его губ были нежнее шёлка.

Постепенно Ева немного расслабилась, приоткрывая губы и впуская его язык к себе в рот. И тут же характер поцелуя поменялся – из нежного и робкого он стал глубоким и жадным. Шону казалось, что он уже совсем забыл, как это – целовать женщину, держать в объятиях хрупкое, нежное создание, касаться бархатистой кожи, сжимать, ласкать… До этого момента он мог позволить себе касаться Евы лишь в своих откровенных эротических снах, которые заставляли его по утрам краснеть от смущения.

А теперь она оказалась в его руках наяву, и изголодавшееся по женской ласке тело мужчины сразу отреагировало весьма бурно. Смущенная Ева почувствовала, как ей в живот упирается твёрдое средоточие его желания, когда Шон прижался к ней бёдрами, стискивая ещё крепче.

О, как же безумно он желал её! Прямо сейчас, здесь, в тесной и тёмной каморке! Он жаждал ворваться в её горячее лоно, упиваясь его волнующей теснотой, слышать, как она прерывисто дышит ему в лицо, всё чаще и чаще, как обвивает руками его шею, запуская тонкие пальчики в его густую шевелюру… Шон желал её судорожных стонов, страстного шёпота, жарких поцелуев… Эти желания сводили его с ума, лишая разума и остатков самообладания.

Ева чувствовала себя скованно и странно, но её тело тоже отреагировало на прикосновения Шона, что стало для неё ещё одним поводом для смущения. С ней уже было подобное, когда наглец Палмер поцеловал её против воли. Тогда её тело тоже предательски задрожало, реагируя на прикосновения привлекательного мужчины.

Она долго корила себя потом, называя бесстыжей. Она не понимала, как может так реагировать на прикосновения мужчины, который ей даже не нравится? Делия, видимо права, ей действительно нужен мужчина… слишком долго она уже одна.

Как бы странно это ни было для Евы, она вынуждена была признать это. Да, она по-прежнему любила только мужа, но её молодое тело, так долго лишённое мужчины, жаждало любовных объятий, поцелуев и ласк.

– Я люблю тебя! – внезапно жарко выдохнул Шон прямо ей в ухо, отрываясь от её губ и обжигая нежную кожу горячим дыханием. – Будь моей женой, Ева…

========== Часть 13. Жертва ==========

Когда дверной колокольчик снова звякнул, что означало, что воины Ордена Крови покинули аптеку, Ева и Шон услышали осторожные шаги Малькольма, который вошёл в подсобное помещение и негромко позвал:

– Выходите, мастер, они ушли!

Выждав несколько мгновений, Шон аккуратно открыл дверь, и они с Евой выбрались из своего тайного убежища.

– Не волнуйтесь, они уже осматривают следующий дом, – сказал Малькольм, осторожно наблюдая за солдатами через окно аптеки.

– Они ничего не обнаружили? – спросила испуганная девушка.