Текст книги "Змеиные Корни (СИ)"
Автор книги: Maggie Swon
Жанры:
Мистика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)
– Наши шаанаххат салем шалехан, – забормотал Поттер.
– Он говорит – не дайте ему закончить начатое, – перевёл профессор.
– Вы знаете парселтанг? – ахнула Гермиона.
– Нет, – покачал головой Снейп.
С величайшим трудом ему удалось наконец собрать несколько белесых нитей, и профессор осторожно перенес их в Омут Памяти, удерживая мечущегося в кровати Поттера за плечо.
– Подержите его, – велел он, отпуская плечо Гарри, и тут же, наклонившись, опустил голову в стоящий возле кровати Омут.
Но не прошло и минуты, а он уже медленно выпрямился и, глядя на призрачное зеркало Омута Памяти, сказал спокойным и ничего не выражающим тоном:
– Ничего. Оно не оставило нам ничего.
В зеленоватом свете Омута бледное расстроенное лицо профессора Снейпа казалось Гермионе похожим на лицо мертвеца.
*
Гермиона все же разбудила мадам Помфри, и та без лишних вопросов принялась хлопотать вокруг Поттера, применяя охлаждающие заклинания и с ловкостью опытного целителя вливая в него микстуры и зелья из хрупких разномастных флаконов. Взволнованно наблюдая за ее уверенными движениями, Гермиона пожелала остаться в Больничном крыле, но профессор, не слишком церемонясь, вытолкал её за дверь.
– Вы пойдёте со мной, – сказал Снейп не терпящим возражения тоном, и Гермиона послушно поплелась следом, с трудом сдерживая зевоту и протирая глаза. Спать хотелось до ужаса, она не знала, сколько сейчас времени, но, судя по неяркой полоске света, поднимавшейся над озером, в Хогвартсе занимался рассвет. Утром ее ждали занятия с третьекурсниками, проверка домашних заданий и целая дюжина цесарок, не желавших трансфигурироваться в летучих мышей, но сейчас ей казалось, что стоит ей добраться до подушки, и уже никому не под силу будет её разбудить.
– Что вы имели в виду? – спросила она у профессора, стараясь не отставать от его широкого шага, – когда сказали, что «оно не оставило нам ничего»?
– Именно то, что и сказал, – резко ответил профессор Снейп. – Мысли Поттера рваные и хаотичные, образы лишены статичности, а воспоминаниям последних дней и вовсе не достаёт логичной последовательности и речевого сопровождения. Поттер больше не думает как человек. Я ничего не могу вычленить из той бессвязной каши, что творится в его голове. Дамблдор, наверное, смог бы. Он собрал бы воспоминания лучше, склеил бы куски, соединил оборванные нити. Он, как никто другой, умел работать с воспоминаниями. Я же в большей степени легилимент…
Профессор замолчал, не закончив фразы, и они какое-то время шли в тишине, думая каждый о своём.
– Это проклятие, – спросила Гермиона, будучи не в силах надолго оставаться наедине со своими мыслями, – вы считаете, что оно гораздо серьезнее, чем думает мадам Помфри?
Профессор Снейп ответил не сразу, зато заговорил спокойно, без привычного сарказма в голосе и колючих намеков на ее интеллект.
– Мадам Помфри прекрасный целитель с огромным опытом работы с заклятиями широкого спектра действия, она разбирается в них намного лучше большинства специалистов, работающих в Мунго, и я не сомневаюсь в её диагнозе, но проклятия с отложенным эффектом непредсказуемы и потому вдвойне опасны. Мы до последнего момента не будем знать, с чем нам предстоит иметь дело. К тому же, Поттер… – он замолчал, словно подбирая слова, и Гермиона сама догадалась, что именно он хочет сказать.
– Вы думаете о его связи с Волдемортом? – спросила Гермиона.
Снейп невольно поморщился, то ли из-за того, что она назвала Того-кого-нельзя-называть по имени, то ли потому, что перебила профессора.
– Да, мисс Грейнджер, – сказал он, утвердительно кивая, – связь Поттера с Темным Лордом не могла не оставить свой след. Темная магия такой силы не исчезает бесследно, она всегда будет жить в Поттере, вне зависимости от того, является ли он крестражем Темного Лорда или нет. И, возможно, именно эта связь усугубляет последствия проклятия. Парселтанг… Я весь вечер просматривал книги и не нашёл ни одного проклятия, которое приводило бы к тому, чтобы человек, никогда не знавший змеиного языка, вдруг начинал на нем говорить. А это значит, что, скорее всего, заклятие, которому подвергся Поттер, пробуждает в нем остатки магии, когда-то связывающей его с Темным Лордом. И это только начало. Я не могу даже представить, что ожидает нас через несколько часов.
Гермиона расстроенно потёрла виски и подумала, что надо бы попросить у профессора несколько книг из его библиотеки, но Снейп задал свой вопрос раньше, чем она успела озвучить просьбу.
– Что вы узнали? – спросил он не менее устало. – Вы ведь сделали, как я велел?
– Сделала, – ответила Гермиона, – хотя нам вряд ли это поможет.
Она попыталась собрать все разрозненные обрывки мыслей воедино, но пока из сказанного Гарри выходило слишком мало толку.
– Гарри не видел момента, когда на него наслали проклятье, но считает, что это сделал кто-то, работающий в Министерстве Магии и косвенно связанный с самим Гарри по его службе в Аврорате. Видимо, он узнал нечто такое, что знать ему никак не полагалось. Я хотела спросить еще, но пришла мадам Помфри и отправила Гарри спать.
В её устном изложении история звучала даже более жалко, чем виделось ей в начале.
Они в молчании поднялись по последней лестнице и остановились у комнаты Гермионы.
– Не густо, – подтвердил её сомнения профессор Снейп, – ложитесь спать, мисс Грейнджер, вы валитесь с ног, и, если не ляжете немедленно, завтра от вас не будет никакого проку.
Они стояли так близко, что Гермиона невольно ощущала аромат его кожи. Профессор пах горькой полынью и терпким, едва ощутимым ароматом пустырника. Зимой он слишком часто варил бодроперцовое зелье.
«Нет ничего неразумнее сантиментов», – написал он в своей записке. А ей так хотелось сантиментов, хотя бы немножко, самую малость. Протянуть руку и погладить его по усталой щеке. Вот только едва ли профессор это одобрит.
– Как только у вас закончатся уроки, – сказал Снейп неожиданно охрипшим голосом, – возвращайтесь к Поттеру.
Он сделал шаг в сторону, словно отступая, и иллюзия их мягкого завораживающего единения мгновенно растаяла.
– Все подсказки находятся в его голове, просто мы пока не понимаем, как их нам там найти.
========== Глава 5. Scabies officinarum ==========
Утром Гарри стало неожиданно лучше. После ночных метаний он спокойно сидел на кровати, жар почти полностью спал, только на руках выступили странные красные волнистые пятна, которые невероятно сильно чесались.
– Саахен… – случайно забывшись, начал Гарри, увидев входящую Гермиону, и ей тут же вспомнился ее странно-пугающий ночной сон.
Сейчас глаза Гарри были совершенно обычными, зелёными, и во всем его облике не чувствовалось ничего опасного или змеиного.
– Послушай меня, Гарри, – сказала Гермиона, присаживаясь на краешек его кровати, – вчера мы не закончили разговор. Я думаю, это очень важно, чтобы ты попытался мне рассказать, что именно с тобой произошло! Поделился своими предположениями. Уверена, это поможет найти ключ к твоему излечению.
Гарри расстроенно пожал плечами словно говоря: «Я бы и рад, но как?»
– Будем двигаться шаг за шагом, – предложила Гермиона, кладя руку ему на колено, – сначала я попробую повторить все, что узнала от тебя вчера, а ты скажешь, не ошиблась ли я в чем-то. Ну а потом мы построим различные предположения и поиграем в догадки, в общем, все как в старые добрые времена? Хорошо?
Она достала из кармана мантии листочек и невольно кашлянула, смутившись под насмешливым взглядом школьного друга.
– Я готовилась, – призналась она, показывая листок. – Если я начну говорить что-то, что покажется тебе неправильным, ты меня остановишь?
Гарри, соглашаясь, кивнул.
– Итак, – начала Гермиона, – ты не заметил момента, когда тебя прокляли, просто вчера, ближе к обеду, ты ни с того ни с сего почувствовал себя плохо, а затем вдруг неожиданно заговорил на парселтанге. Все утро ты находился на работе, занимаясь своими обязанностями.
Гарри нагнулся к Гермионе и показал пальцем на зажатый в её руке листок.
– Бумажки, – догадалась Гермиона, – сейчас ты в основном занимаешься бумажной работой?!
Она сделала пометку в своих записях и продолжила.
– Насколько я могу судить, на службе и дома ты не попадал под действие прямых чар, не принимал участия в дуэлях и магических сражениях, не пил незнакомых зелий, не был задействован в ритуалах, не работал с проклятыми предметами?
Гарри кивнул.
– Не было ли в то утро момента, когда ты внезапно ощутил накативший на тебя страх? Не появлялось ли у тебя чувство резко пробравшего до самых костей холода, словно кто-то окатил тебя ледяной водой? Или, напротив, чувства жара? Или, возможно, приступа тошноты, словно тебя заставили съесть нечто испорченное?
Гарри отрицательно покачал головой. Гермиона снова сделала пометки и, задумчиво закусив губу, сверилась со списком вопросов.
– Ты считаешь, что событие, ставшее причиной проклятия, как-то связано с Министерством, поскольку ты случайно стал свидетелем чего-то, что показалось тебе противозаконным или неправильным. Ты предполагаешь, что человек или группа людей, как-то связанная с этими событиями, могла наложить на тебя заклятие, чтобы ты не выдал их тайны?
Гарри устало кивнул и начал тереть лоб, и Гермионе показалось, что мыслительная деятельность и необходимость на чем-то концентрироваться даются ему с трудом.
– Ещё ты считаешь, что эти НЕКТО имеют какие-то связи с Больницей Святого Мунго, поэтому твоё лечение или просто появление в госпитале магических недугов кажется тебе небезопасным?
Гарри кивнул и сжал пальцами виски.
– Что же ты узнал, Гарри? – спросила Гермиона, внимательно глядя на друга.
Поттер сидел неподвижно несколько секунд, затем медленно нагнулся к Гермионе и ещё раз показал на листок бумаги, который она все ещё держала перед собой.
– Ты что-то нашёл в своих бумагах? – поняла она.
Закрыв лицо ладонями, Гарри расстроенно замотал головой.
Гермиона на мгновение в отчаянии зажмурилась, почувствовав, как тяжкий груз жалости и страха наваливается ей на плечи. Этот измученный, дезориентированный человек, сидящий сейчас перед ней на больничной койке, совсем не походил на Гарри, которого она знала столько лет. Казалось, что эта странная пугающая болезнь медленно, но неотвратимо разрушает его мозг.
– Проклятие притупляет его воспоминания, – тихо сказала мадам Помфри, незаметно появляясь за её спиной, – он может с легкостью выполнять обычные моторные функции, вставать и садиться, есть и пить, он понимает простые причинно-следственные связи, но ему сложно строить логические последовательности, его воспоминания блокированы и хаотичны. Ему нужно время, дорогая.
Она утешающе похлопала Гермиону по плечу и сказала, пытаясь её ободрить:
– Лекарства хорошо помогают. Он справится, это же Гарри, просто дай ему чуть больше времени.
Гарри поднял на неё зеленые расстроенные глаза и твердо кивнул: он слышал все, что сказала мадам Помфри.
«Я справлюсь», – говорил его взгляд.
– Сейчас мне нужно идти на занятия, – произнесла Гермиона, обнимая друга за плечи, – но я вернусь через несколько часов, и мы снова продолжим. Я уверена, что у нас все получится и у тебя все будет хорошо.
Она поцеловала Гарри в лохматую макушку и пошла на урок.
*
К обеду кожа Поттера начала сильно чесаться. Мази не помогали, и даже зелье, которое принёс в Больничное Крыло профессор Снейп, лишь немного уменьшило зуд. Гарри держался как мог, он до крови расчесал несколько странных маленьких выпуклостей, все сильнее проступающих на его коже, ожидая что из них пойдёт гной, но ничего подобного не случилось. Выпуклости оказались сухими кожистыми наростами, и к пяти вечера стало казаться, что на руках Гарри появляется змеиная чешуя.
Поттер стоически переносил боль, лишь нервно теребил в руках подарок Джинни, и Гермиона видела, как иногда в зелёных глазах друга проступают слезы.
А потом пришёл Невилл и принёс пакет с листьями.
– Scabies officinarum*, – сказал он, указывая на свой бумажный пакет с таким видом, словно странное название растения объясняло все. – Жуй, – добавил он, протягивая бархатный коричневый лист Гарри, и сам засунул несколько листочков себе в рот.
Листья пахли знакомым, немного щекочущим нос ароматом.
– Напоминает чай, – морщась, пояснил Невилл, глядя на Гермиону, пришедшую навестить Гарри, – только жутко горький.
Невилл не ошибся, и спустя четверть часа Гарри спрятал свои четки под подушку, слезы в его глазах высохли, а спина выпрямилась. Он больше не дрожал и не расчесывал кожу, и они с Невиллом, облокотившись на подушки и энергично размахивая руками, о чем-то весело «проболтали» целый час.
– О чем вы говорили? – удивленно спросила Гермиона, поймав Лонгботтома за руку, когда тот выходил из Больничного крыла.
– Ну, – растерянно сказал Невилл, почесывая затылок, и наконец нашёлся, – о квиддиче, об ОД и о структурированной системе однодольных растений, что в будущем станет повсеместно использоваться целителями. Ты не волнуйся, – добавил он, кладя свою большую ладонь поверх руки Гермионы, – Гарри сильный, он справится, и с ним все будет хорошо!
*
Под вечер Поттер, казалось, действительно пошёл на поправку. Постоянно жуя скабиес и запивая его тыквенным соком, он походил на свежесваренного красного рака, но при этом пребывал в прекрасном расположении духа. Они сыграли с Гермионой партию в плюй-камни, расположившись здесь же, на полу между кроватями, а затем Гарри показал ей уморительно смешную пантомиму, изображая в лицах эмоции детей. Как оказалось, студенты, прознавшие, что в их лазарете лежит знаменитый Гарри Поттер, весь день потихоньку пытались пробраться в Больничное крыло, надеясь на него посмотреть.
Мадам Помфри с едва заметной улыбкой подтвердила, что анализы её пациента улучшились, и Гарри, окрыленный этой новостью, впервые за сутки согласился немного поесть. А Гермиона ощутила огромное облегчение. Она решила, что на этот раз профессор Снейп все же ошибся, пророча появление новых пугающих симптомов, которыми непременно должно было обзавестись это странное, никому не известное проклятие, убрала записи в самый глубокий карман мантии и, не желая больше тревожить друга, в приподнятом настроении отправилась ужинать. Гермиона надеялась, что уже к утру Гарри вновь заговорит на нормальном языке, и все ее страхи останутся позади.
За преподавательским столом царило непривычное оживление. Флитвик вернулся из своей поездки в Лондон и с нескрываемым любопытством обсуждал теперь с профессором МакГонагалл все необычные события, которые ему пришлось пропустить по причине своего несвоевременного отъезда. Он тоже никогда не слышал о подобном проклятии и, тщательно пережевывая перепелку, строил всевозможные догадки с азартом человека, прочитавшего слишком много приключенческих романов. Гермиона опустилась на стул рядом со Снейпом, вежливо поздоровалась и предпочла сконцентрироваться на индейке. День был суматошным и нервным, она провела его в постоянной беготне между собственным классом и Больничным крылом, и сейчас ей хотелось спокойствия и тишины, а ещё посвятить несколько ни к чему не обязывающих минут книге у горящего камина, чтобы затем наконец провалиться в глубокий сон – без кошмаров, без змей и без ненужных раздумий о мужчине, что сидел сейчас справа от нее. Снейп тоже был немногословен, он с пресным выражением лица задал ей вопрос о здоровье Поттера, выслушал краткий отчёт, и больше не произнёс ни слова до тех пор, пока дверь Большого зала не распахнулась, и бледный, едва различимый патронус Невилла не сказал, повиснув в воздухе перед учительским столом:
– Ни шах-тен-хаашан!
_____________________________________________________________________________
Scabies (от лат. scabere – «расчесывать») – чесотка.
Officinarum (лат.) – лечебный.
========== Глава 6. Невилл ==========
Они искали Невилла целый час. Патронус, доставивший сообщение, развоплотился почти мгновенно, а розыскное заклинание, отправленное МакГонагалл на поиски, два раза облетев Хогвартс, по непонятной причине вернулось ни с чем. В результате беднягу нашёл Клык – пес истошно лаял, вставая на задние лапы, и скрёб когтями по стеклу, пока его не услышал профессор Снейп. Невилл обнаружился у задней двери одной из теплиц, он лежал на земле, уткнувшись лицом в снег, одетый в простую рабочую робу из тонкого сукна, и на его волосах уже намерзли сосульки. Глядя на его беспомощную, похожую на тряпичную куклу фигуру, Гермиона поблагодарила Мерлина за то, что Невиллу каким-то чудом все же удалось вызвать патронуса.
Гарри спал, уткнувшись лбом в подушку и свернувшись калачиком, и даже не пошевелился, когда профессор Снейп, в сопровождении других учителей, доставил Невилла в Больничное крыло. Мадам Помфри осторожно разрезала на Невилле робу, и все присутствующие увидели, что его грудь и руки от ключиц до самых запястий покрыты тонкой, едва сформировавшейся чешуей. Своей формой и размерами она напоминала наросты на коже Гарри, но в отличие от красных, шелушащихся пятен Поттера, чешуя Невилла была темно-зеленой.
– Это эпидемия, – сказала мадам Помфри, дрогнувшим голосом. – Я вынуждена буду закрыть лазарет на карантин. Даже представить боюсь, во что все это может вылиться, у нас здесь три сотни учеников, и кто знает, со сколькими из них сегодня контактировал Лонгботтом!
Профессор Снейп нагнулся над Невиллом и кончиком палочки дотронулся до зелёных чешуек на его руках.
– В этом нет никакого смысла, – сказал он, внимательно рассматривая ромбовидные наросты. – Чешуя Лонгботтома выглядит почти полностью сформированной, в отличие от недавно появившихся наростов на коже у Поттера. И если исходить из того, что мы на данный момент знаем о течении болезни, я должен был бы сейчас предположить, что Лонгботтом заболел около двух суток назад.
– Вы думаете, что именно Невилл нулевой пациент? – удивленно охнула Гермиона.
– Нулевой пациент? – переспросила МакГонагалл.
– Так у маглов называют человека, являющегося источником заражения, носителем вируса или в данном случае проклятья, – объяснил Флитвик.
Он тоже внимательно рассматривал кожу Невилла и даже привстал на цыпочки, чтобы что-то разглядеть у него под волосами.
– Он весь день был у меня на глазах, работал в теплицах, готовил мандрагор для урока второкурсников, – воскликнула Помона, – и он не чувствовал себя больным! Только ближе к вечеру впервые пожаловался на головную боль, но я не придала этому значение, просто налила ему настойку мелиссы и эхинацеи.
– Почему Лонгботтом не пришел в Больничное крыло сразу, как только это началось, он же не мог не заметить, что его руки покрываются чешуей? – удивленно спросила МакГонагалл, глядя на безвольно лежащее на кровати тело Невилла. – Ведь он же знал о проклятии!
– Мандрагоры! – внезапно догадавшись, воскликнула Гермиона. – Их пересаживают в толстых драконьих перчатках!
Все присутствующие удивленно посмотрели на мисс Грейнджер, но она, полностью уверенная в своей правоте, торопливо продолжила: – Он целый час жевал с Гарри те странные коричневые листья… – она замялась на мгновение, позабыв название, – scabies officinarum! Они отлично помогают от зуда, поэтому Невилл, наверное, сразу и не почувствовал, что с ним что-то происходит. Если бы кожа начала чесаться, он догадался бы снять печатки и осмотреть себя.
– Что ж, – сказала мадам Помфри, – в таком случае, я вынуждена всех вас проверить. Вы все, за исключением профессора Флитвика, несколько раз за прошедшие сутки общались с Поттером, а Помона и Гермиона контактировали с Лонгботтомом.
– Думаю, Филиусу лучше немедленно покинуть Больничное крыло и ограничить общение с нами до тех пор, пока Поппи не убедится, что мы не заразились, – сказала МакГонагалл. – Пускай в Хогвартсе останется хоть кто-то, кто в случае крайней необходимости сможет его возглавить.
Профессор Флитвик кивнул и быстро вышел из Больничного крыла.
– Закатывайте рукава, – сказала мадам Помфри, обращаясь к оставшимся преподавателям. – Мне понадобится ваша кровь.
*
В ожидании результатов осмотра они временно расположились в кабинете мадам Помфри. МакГонагалл призвала чайник и чашки, но чая никому не хотелось, и все сидели в мрачном молчании, каждый думая о своём. Снейп раздражающе постукивал длинными пальцами по подлокотнику кресла, МакГонагалл писала, Гермиона, рассеянно прокручивая в голове свой последний разговор с Гарри, откровенно нервничала и то и дело поглядывала на часы. Помона осталась в Больничном крыле, посчитав, что в это непростое время ей необходимо быть рядом со своим помощником и учеником.
– Я ошибся, – после пятиминутного раздумья произнёс Снейп. – Что бы нам ни говорили наши глаза, но Лонгботтом не мог заболеть первым, а значит – объяснение только одно. Былая связь Поттера с Темным Лордом не усиливает это проклятье, как я считал раньше, а, напротив, ослабляет его. Шестнадцать лет постоянного воздействия темной магии выработали у Поттера частичный иммунитет. А это означает, что естественное развитие, свойственное этой болезни, мы наблюдаем именно у Лонгботтома.
– Это многое объяснило бы, – сказала МакГонагалл. – У меня никак не укладывалось в голове, почему тот, кто хотел помешать Поттеру раскрыть его тайны, использовал проклятие со столь отсроченным эффектом. Теперь же ясно, что на самом деле проклятие действует очень быстро, просто никто не предполагал, что у Поттера окажется такой высокий порог сопротивляемости.
– Одно можно сказать определенно, – ответил Снейп. – Тот, кто все это затеял, весьма умен и расчетлив, и очень много знает о Поттере. У этого проклятия явно змеиные корни – попади Поттер в Мунго, и местные врачи приняли бы все происходящее за запоздало проявившиеся последствия битвы с Темным Лордом. Никто даже не догадался бы, что дело нечисто, ведь Поттер говорил на парселтанге ещё в школе.
– Нам нужно позаботиться о карантине и учениках, – сказала МакГонагалл, – мы не знаем инкубационный период заболевания, поэтому никто не сможет покинуть школу в течение нескольких дней. Я скажу Филиусу, чтобы он предупредил старост о возможных жалобах студентов на плохое самочувствие. К тому же завтра необходимо будет отменить все уроки травологии, а мандрагоры, с которыми работал Невилл, сжечь.
МакГонагалл говорила еще что-то о Школе, о Хагриде и о совах, которых необходимо отправить в Министерство и в Больницу Святого Мунго, но Гермиона не слушала, она с тревогой думала о Невилле.
*
– У меня есть две новости, – сказала мадам Помфри спустя полчаса, заходя в кабинет. – Хорошая и плохая.
Лицо её было мрачным и сосредоточенным.
– Хорошая состоит в том, что все мы здоровы, а плохая в том, что Невиллу стало значительно хуже. Поднялась высокая температура, зелья почти не помогают, его рвет кровью, три четверти тела покрылось чешуей, мальчик бредит и никого не узнает. Сейчас с ним Помона, и она считает, что пришло время вызвать его бабушку.
– А что с его кровью? – быстро спросил Снейп.
– Полностью идентична по составу крови Поттера, сомнений нет, у них одно общее магическое заболевание. Но Поттер переносит его значительно легче, я дала ему снотворное и успокоительное, у него тоже жар, но он заметно слабее, чем у Невилла, и состояние его не прогрессирует.
– Но почему в таком случае больше никто не заразился? – удивленно спросила Гермиона.
– Возможно потому, мисс Грейнджер, – зло перебил её профессор Снейп, – что это заболевание избирательно не по генетическим признакам, а по умственному развитию, именно поэтому из всех здесь присутствующих заразился только Лонгботтом.
Профессор был в ярости, и Гермиона прекрасно понимала его чувства – Северус Снейп больше всего на свете ненавидел чувствовать себя беспомощным.
– Мне нужно возвращаться, – сказала мадам Помфри. – Помоне понадобится моя помощь, и, если у вас появятся идеи, вы знаете где меня найти.
– А Больница Святого Мунго? – с робкой надеждой в голосе спросила Гермиона.
– Это инфекционное магическое заболевание, моя дорогая, передающееся неизвестным нам путём. Согласно магической медицинской конвенции тысяча девятьсот шестнадцатого года, мы обязаны полностью изолировать пациента и оказать ему помощь исключительно собственными силами. Лишь после его смерти Мунго заберёт тело мистера Лонгботтома для исследований.
– Какое варварство! – возмутилась Гермиона, злясь не меньше профессора Снейпа.
– Мне действительно жаль, мисс Грейнджер, – сказала Поппи, подходя к двери. – Я сделаю все, что в моих силах.
– Постойте, мадам Помфри! – в отчаянье сжимая виски, воскликнула Гермиона. – Вы сказали, несмотря на то, что это проклятие, оно сконцентрировано у них в крови. Если это так, давайте сделаем Невиллу кровопускание.
– Кровопускание? – удивленно переспросила мадам Помфри.
– У маглов была такая процедура, практиковалась до конца девятнадцатого века, построенная на принципах, что кровь в теле человека постепенно обновляется. Если именно кровь Невилла является местом сосредоточения болезни, то мы можем сделать ему кровопускание, при этом, в отличие от маглов, будем давать ему кроветворное, чтобы кровь восстанавливалась намного быстрей.
– Мисс Грейнджер, – сказала мадам Помфри, – я понимаю, вы хватаетесь за соломинку, но эта варварская процедура едва ли сможет ему помочь, проклятие невозможно вывести кровопусканием, ведь проклят сам человек, а не его кровь. И новая кровь будет по-прежнему заражаться от проклятия. Это ничего нам не даст!
– Отнюдь! – резко поднимаясь из кресла, сказал Снейп. – Нам нужно выиграть время, и «варварская» выдумка мисс Грейнджер прекрасно позволит это сделать!
– Время на что, Северус? Вы не найдёте ответов на наши вопросы за столь короткое время, если не сумели этого сделать за прошедшие сутки! А мы просто измучаем мальчика!
– Время, чтобы я успел сделать сыворотку из крови Поттера, Поппи.
– Какую сыворотку? – лицо мадам Помфри становилось все более и более растерянным. – В крови Поттера нет антидота! О чем ты говоришь, Северус? Поттер сам болен и именно он заразил Невилла!
– О нет, Поппи, Северус чертовски прав, – на этот раз со своего места поднялась и МакГонагалл. – Мы не вылечим Невилла этой сывороткой, но мы повысим его сопротивляемость проклятию. Поттер борется, его кожа регенерирует, чешуя то появляется, то исчезает вновь, он продержался больше суток, в то время как Невиллу потребовалось всего пара часов, чтобы полностью сдаться болезни. Это наш шанс, Поппи, шанс Невилла, возможно, единственный, пока мы не определили проклятье!
Мадам Помфри сосредоточенно кивнула.
– Что вам понадобится? – спросила она, обращаясь к Снейпу.
– Образцы крови Поттера и Лонгботтома, не менее четверти пинты.
– Что ж, – сказала мадам Помфри, возвращаясь к пациентам, – а мне понадобятся все запасы кроветворного, что у вас есть.
*
– Пожалуй, я все же свяжусь с Августой, – задумчиво произнесла МакГонагалл, как только мадам Помфри ушла. – Кто знает, удастся ли нам задуманное. В такое время любая бабушка хотела бы быть рядом с внуком.
– А как же риск заразиться? – спросил Снейп, впрочем, уже думая о своём.
– В её-то возрасте бояться смерти…
– Мерлин! – перебивая всех, в бессильной ярости воскликнула Гермиона, – неужели не существует ни одного чертова разговорника на этом парселтанге?!
– Если бы вы лучше слушали меня на уроках… – морщась, заговорил Снейп.
Но Гермиона не позволила ему закончить.
– Даже не начинайте! – воскликнула она, внезапно меняясь в лице. – Я идиотка, я полная идиотка, потому что все это время я задавала не те вопросы!
И не говоря больше ни слова, Гермиона выскочила из кабинета директора и бегом бросилась в библиотеку.
========== Глава 7. Правильные вопросы ==========
– Гарри, Гарри, просыпайся, просыпайся немедленно! Мне нужна твоя помощь! – Гермиона решительно затрясла друга за плечи, но он лишь вяло покачал головой. У него был жар, и совсем не осталось сил, и, конечно же, ему дали снотворное и успокоительное – но все это сейчас не имело никакого значения. Она схватила с тумбочки пустой стакан, заклинанием наполнила его водой и резко выплеснула воду Гарри в лицо.
Поттер исступлённо закашлялся и наконец пришёл в себя. Гермиона кое-как нацепила ему на нос очки и попыталась привлечь его внимание. Все же ему было очень плохо, взгляд с трудом фокусировался, веки опухли и отяжелели, жар тисками сдавливал грудь, и каждый вздох давался ему с огромным трудом.
– Гарри, мне нужно задать тебе ещё несколько вопросов! Это важно!
Поттер отрицательно покачал головой, без сил закрывая глаза.
– Господи, только не сейчас! – и тогда Гермиона сделала то, что при других обстоятельствах никогда бы себе не позволила.
– Гарри! – сказала она четко и ясно. – Ты заразил Невилла, он умирает!
Зеленые глаза распахнулись, и их безграничную глубину заполнил леденящий ужас. Поттер отчаянно заскрёб руками, цепляясь за простыни в попытке подняться. Его мутный, но все же осмысленный взгляд, испуганно зашарил по палате в поисках друга.
– Невилла забрали в процедурную, – сказала Гермиона, – профессор Снейп готовит для него сыворотку. У Невилла все ещё есть шанс, но мне нужны ответы.
Гарри наконец сел. Пот градом катил с его лица, грудь ходила ходуном, губы дрожали, но он готов был слушать.
– Гарри – сказала Гермиона, открывая перед ним огромную книгу. – Ты должен помочь мне найти того, кто тебя проклял. Ты знаешь его, ты знаешь, кто это! – она не спрашивала, она утверждала.
Гарри собрался с силами и кивнул.
– Я знаю, что он учился в Хогвартсе. Все чертовы работники Министерства учились в этой школе.
Она взяла толстую книгу с тумбочки и открыла на первой странице. Ее собственные руки тоже дрожали.
На пухлом корешке золотом было выведено «Хогвартс. Годы 1990-2000».
– Просто выбери факультет.
Первый лист книги украшали четыре Хогвартских герба. Она была почти уверена, что Гарри укажет на Слизерин, но он, с трудом подняв руку, ткнул пальцем в герб Хаффлпаффа.
– Он учился с нами на одном курсе?
Гарри кивнул.
Гермиона направила палочку на корешок книги и, сказав: «Хаффлпафф, одна тысяча девятьсот девяносто восьмой», произнесла поисковое заклинание. Книга открылась на нужной странице, и они увидели фотографии студентов, закончивших Хогвартс в 1998 году.
Гарри ещё раз медленно поднял руку, дотронулся пальцами до одной из фотографий и потерял сознание.
*
Гермиона буквально ворвалась в кабинет профессора Снейпа и с грохотом опустила огромную книгу на стол.
– Это альманах выпускников Хогвартса, – сказала она, – за последние десять лет.
Профессор Снейп удивленно поднял взгляд от котла и на всякий случай отложил нож в сторону.
