Текст книги "Змеиные Корни (СИ)"
Автор книги: Maggie Swon
Жанры:
Мистика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
Но прежде, чем он успел закончить фразу, в центре комнаты воздух неожиданно пошёл рябью и серебристый патронус-кошка, опустившись на стол, произнёс голосом Минервы МакГонагалл:
– Северус, Гарри Поттер очнулся!
Лицо Малфоя дёрнулось, и в неверном свете камина Снейпу показалось, что на одно короткое мгновение его исказили обречённость и страх.
========== Глава 21. Переговоры ==========
*
Горгулья привычно отодвинулась в сторону, так и не спросив у бывшего директора пароля, и пока винтовая лестница поднимала его вверх, Снейп успел заготовить внушительную речь. Уговорить Минерву подождать будет чертовски непросто. Мерлин! Ещё сутки назад он с трудом бы поверил, что скажет нечто подобное – но как же Поттер не вовремя очнулся!
В кабинете директора было светло. На столе остывал ужин, и директор, кутаясь в клетчатую шаль из мрачного «блэк уотч»(*) задумчиво рассматривала портрет Альбуса. Дамблдор дремал, совсем по-стариковски склонившись над книгой, но Северус готов был поспорить на собственную палочку, что всего несколько минут назад два директора довольно оживлённо разговаривали. А вот его самого Альбус в последнее время беседами не жаловал…
– Как всё прошло? – спросила МакГонагалл, глядя на Снейпа поверх квадратных очков, и Северус с болезненной тоской неожиданно ощутил в ней явное сходство с Дамблдором.
– Малфой согласен, но… – начал он, отчего-то разом позабыв, с чего начиналась его так старательно заготовленная речь.
– Но Поттер очнулся, я понимаю, – сказала МакГонагалл, вновь поднимая глаза на портрет Альбуса. – Противоядие для Поттера – это ведь единственная карта, которую ты можешь разыграть?
В её голосе почему-то совершенно не слышалось вполне ожидаемой радости.
Северус кивнул, и, сообразив, что директор не смотрит на него, торопливо добавил:
– Да.
– Ну, что ж, – решительно сказала Минерва, садясь за свой стол, – тогда начинай!
*
Кингсли Бруствер внимательно выслушал подробный рассказ о всех событиях, произошедших в Хогвартсе за прошедшие сутки: о заболевших студентах, шантаже слизеринцев, Змеином зелье, отравленных монетах, Хепзибе Смит и конечно же обо всём, что им удалось выяснить о Смите.
– Слизеринцы предлагают сделку, – подводя черту, произнес Снейп. – Малфой выманит для нас Смита, согласившись стать нашей приманкой, и если всё пройдёт как надо, расследование завершится тихо и без ненужной огласки. Пойманный с поличным Смит выдаст своего сообщника, и мы с высокой долей вероятности получим наконец своё противоядие. Взамен вы пообещаете не ворошить прошлое: не станете вновь открывать старые дела и проводить повторные обыски. Все артефакты, что уже прошли проверку в Аврорате, даже если она проводилась при участии Смита, останутся у своих владельцев.
– И почему же я должен соглашаться на подобные условия? – недовольно хмурясь, спросил Бруствер.
– Из разумного прагматизма и скверного состояния Поттера, я полагаю, – со вздохом ответила МакГонагалл.
– Давайте говорить начистоту, – предложил Снейп, – наша ситуация абсолютно безнадёжна. Вы можете арестовать Смита в любой момент, но что это вам даст? Без показаний слизеринцев вам не удастся обвинить Смита ни в вымогательстве, ни в подлоге. И Смит это прекрасно понимает. И даже если в ходе расследования выяснится, что часть предметов, изъятых у слизеринцев, по правилам полагалось конфисковать, вы всё равно не сможете наказать за это Смита, ведь за проверку артефактов отвечал не он, а Гладиус Свифт.
– А отравление Поттера?
– Поттера отравили неизвестным и крайне сложным по составу зельем, к изготовлению которого Смит не имеет никакого отношения. Поверьте, министр, посредственных способностей Смита в зельеварении и знаний, полученных им из скудной школьной программы, не хватит, чтобы воссоздать зелье подобной сложности. Поэтому я уверен, что Змеиное зелье готовил его сообщник, целитель или зельевар, и если Смиту достало ума не оставлять колбу с фальшивым галлеоном в своём кабинете, а я не сомневаюсь, что так оно и есть, то вы не сможете связать Смита с отравлением. По крайней мере до тех пор, пока вы не узнаете, кто его сообщник.
– У Смита был галлеон, а значит, и мотив, и средство. Для ареста этого достаточно, – с упрямством возразил Бруствер. – Мы отследим все двадцать восемь монет и Смиту не удастся отвертеться.
– Фальшивый галлеон был и у мисс Грейнджер, и у Лонгботтома, и у большей части семейства Уизли, а также у второкурсника с Хафлпаффа Джарвиса Уитби… и ещё бог знает у кого. Наличие монеты не делает Смита сопричастным. Если вы рассчитываете, что с лёгкостью заставите мальчишку говорить, всего лишь оказав на него давление, то вы ошибаетесь. Смит далеко не так глуп. И вам понадобятся достаточно веские аргументы, когда, отвечая на неудобные вопросы «Ежедневного Пророка», вы вынуждены будете объяснять, почему из всех участников отряда Дамблдора вы арестовали лишь его одного.
– Мне совершенно не нравятся условия вашей сделки, Северус, – вздохнул министр, – и я не хочу и дальше вести этот бессмысленный спор. Я ни на кнат не доверяю слизеринцам. К тому же нельзя исключать, что все они замешаны в этой истории ничуть не меньше самого Смита. Не потому ли они так стремятся заключить сделку? А что, если сообщником Смита окажется слизеринец? Что, если отравление Поттера – это вообще дело рук кого-то из них? Ведь именно слизеринцам было выгодно, чтобы Поттер наконец перестал задавать неудобные вопросы.
– Никто не просит у вас индульгенций за преступления, о которых может стать известно во время расследования, – возразил Снейп. – Если сообщником Смита окажется слизеринец, они не станут вмешиваться. Речь идёт лишь о сохранении неких реликвий, семейных ценностей… Поверьте, Кингсли, единственная их цель – восстановить репутацию семьи, чтобы дать шанс на нормальное будущее собственным детям. Для них это не игра, они понимают и принимают правила, но и вы должны признать, что невозможно думать о будущем, когда твою жизнь постоянно переворачивают вверх дном и вытряхивают на всеобщее обозрение.
– А если я не соглашусь?
– Тогда им придётся защищаться. И я очень сомневаюсь, что Министерству удастся сохранить лицо, когда первые полосы газет запестрят заголовками о коррупции в Аврорате. Драко, конечно, не Люциус, но и ему хватит ума обратиться в прессу, и новость о том, что сотрудник Аврората вымогает у слизеринцев деньги, угрожая обысками и арестами, определенно заинтересует “Пророк”. Вы всколыхнёте общественное мнение, Кингсли. И вы должны понимать, что стоит аврорам вновь прийти хоть в одну слизеринскую семью, чтобы повторно изъять что-то из того, что уже прошло проверку в Аврорате, и пресса немедленно вас распнёт, потому что Драко заявит, что всё это последствия того, что слизеринцы отказались платить.
– Мерлин, о чём вы вообще сейчас спорите?! – не выдержав, возмутилась молчавшая всё это время МакГонагалл. – О двух десятках артефактов, умеющих предсказывать будущее, насылать подагру или воскрешать души умерших? Или о политике? Или всё же о предстоящих выборах? Потому что мне кажется, что всё же о последнем, ведь оба вы знаете, что спорить о человеческих жизнях недопустимо! И если Северус прав и показания слизеринцев помогут нам получить противоядие, то нужно договариваться. С каких это пор мы перестали ценить человеческую жизнь?
– Хорошо, – после недолгого молчания не слишком охотно согласился Бруствер, – я сделаю, как вы просите, хотя мне и не нравится ваш посыл. Что именно вы предлагаете?
– Устройте обыск в Малфой-мэноре, – сказал Снейп. – Я дам вам список того, что нужно конфисковать. Малфой считает, что часть этих вещей вполне могла когда-то принадлежать Хепзибе Смит. Все эти артефакты весьма ценны и имеют пограничные возможности использования, поэтому узнав об их изъятии, Смит наверняка предложил Малфою заплатить за их возвращение… К тому же, я уверен…
– Подождите! – прерывая Снейпа, сказал Кингсли, и голос его неожиданно стал напряжённым. Послышался отдалённый шум, чьи-то голоса, и голова Министра исчезла из камина. Однако спустя минуту он вернулся. – И это всё, что вы собирались мне сегодня рассказать? – спросил он внимательно глядя на зельевара.
– Пока всё, – кивнул Северус, бросая встревоженный взгляд на МакГонагалл.
– Я думаю, вы что-то намеренно от меня скрываете, – качая головой, сказал Бруствер, – или как минимум недоговариваете…
«Если Министр узнал о Поттере…» – промелькнула пугающая мысль.
– Мерлин, Кингсли, ну что мы можем от тебя скрывать? – не дав Снейпу возможности раскрыть рта, возмутилась Минерва.
– Хотелось бы и мне знать ответ на этот вопрос, – с усталым вздохом ответил Бруствер, – водить меня за нос в этой истории было бы очень плохой идеей.
– Мы рассказали тебе всю правду, – спокойно возразила МакГонагалл.
– Что ж, если это действительно так, тогда объясните мне, чёрт возьми, что в данную минуту Гермиона Грейнджер делает в Министерстве магии, в кабинете Захарии Смита?
_________________________________________________________________
* «блэк уотч» или «черный страж» (Black watch) – это традиционный шотландский тартан – тёмно-зелёный с синим. В 19-м веке из него шили исключительно военную форму…
========== Глава 22. Экстренные меры ==========
МакГонагалл не могла вспомнить, когда она в последний раз видела Снейпа в таком бешенстве – разве что семь лет назад, когда Фадж сообщил им, что Сириус Блэк бежал из-под ареста, воспользовавшись приговорённым к казни гиппогрифом.
– Гостиная Гермионы Грейнджер, – прошипел Снейп, швыряя в директорский камин горсть дымолётного порошка и двумя короткими резкими взмахами палочки с треском взламывая защитные чары. Пригнувшись, он быстро шагнул под низкий закопчённый портал, крутанулся в зеленоватых всполохах волшебного пламени и исчез, беспрепятственно переместившись в гостиную декана Гриффиндора. Впрочем, спустя пару минут он в ещё большем бешенстве вернулся в кабинет директора.
– Ни в комнатах, ни на территории замка её нет, – сказал он настолько холодно и сухо, что МакГонагалл ни на секунду не усомнилась, что под этой показной сдержанностью бушует сейчас настоящая ярость. – Как можно быть такой идиоткой? С этим её человеколюбием и жаждой справедливости!.. Смит – малодушная трусливая сволочь! Стоит ему понять, что его загнали в угол, и он превратится в опасного зверя… – Снейп выругался и, не сдержавшись, со злостью добавил: – Какого чёрта этот слабовольный дурак вообще провёл её сквозь защитный барьер?!
– Северус, держи себя в руках! – возмутилась МакГонагалл. – Хагрид ни в чём не виноват!
– Она вертит им, как захочет!
– Она и тобой вертит, как захочет! – парировала директор. – Однако это не даёт мне повода считать тебя слабоумным! Я вижу, что ты расстроен, но ты должен понимать, что у Хагрида не было ни одной причины отказать ей. Она не школьница, не больна и никто не помещал её под домашний арест. Гермиона вольна была покинуть школу в любой момент, и ни один преподаватель, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, не стал бы её останавливать! К тому же, я уверена, что она озвучила Хагриду вполне убедительные доводы.
Снейп зло скрипнул зубами, но промолчал.
– Конечно, ты можешь и дальше скрежетать зубами и злиться, и даже поджечь мой рабочий стол, но не лучше ли наконец успокоиться и решить, что делать дальше?
– У неё не менее часа форы!
– И это повод опускать руки? К сожалению, помешать Гермионе ты уже не сможешь, и мне очень жаль, что твой прекрасный план так и не воплотится в жизнь! Но, быть может, это и к лучшему! Теперь, так или иначе, всё закончится! И, возможно, Гермиона действительно права – мальчишке просто нужно дать шанс?
– Смита нельзя наставить на путь истинный разговорами о душе… Поттер, как вы помните, уже пытался, и чем это закончилось?
– Мерлин, Северус! – возмутилась Минерва. – Ты ведь это не серьёзно? Среди бела дня? В Аврорате? Он не причинит ей вреда!
*
– Вставайте, Поттер! – велел Снейп, распахивая дверь Больничного крыла.
– Профессор? – удивлённо воскликнул Гарри и, опираясь рукой на подушку, попытался сесть на кровати.
Выглядел он на удивление скверно, так скверно, что Снейп на секунду даже усомнился, что Поттер окажется в состоянии справиться с предстоящей ему задачей. Что там им талдычит Двукрест – нацеленность, настойчивость, неспешность? Глаза Поттера ввалились, щеки казались восковыми, лицо осунулось. Он потерял не менее десяти фунтов веса и походил на бледную тень себя самого трёхдневной давности.
– Северус! Он только что очнулся! – попыталась вразумить его МакГонагалл, но он не обратил на неё ни малейшего внимания.
– Час назад, Поттер, ваша подруга направилась прямиком к Захарии Смиту с твёрдым намерением получить от него противоядие, а заодно и попытаться спасти его бессмертную душу…
– На мой взгляд, – тут же перебила его МакГонагалл, – профессор Снейп излишне драматизирует ситуацию. Ничего ужасного не произошло. Уверена, сейчас мисс Грейнджер в полном порядке! К тому же, в случае необходимости авроры доберутся до неё практически мгновенно, формально она уже в Аврорате!
– И это чертовски плохо! – переводя испуганный взгляд с МакГонагалл на Снейпа и обратно, воскликнул Поттер. – В Аврорате на все помещения наложены специальные защитные чары. Дверь невозможно выбить даже Бомбардой, и если запирающее заклинание наложил сам хозяин кабинета, то никто другой уже не сможет попасть внутрь. Аврорат прекрасно защищён от любого проникновения извне, и лазеек не существует, потому что никто никогда не рассчитывал, что его придётся не защищать, а брать штурмом. Если всё, что мне рассказала мадам Помфри о Змеином зелье – правда, то Гермиона в смертельной опасности. Она просто не понимает, с кем ей придётся иметь дело… Как только Смит поймёт, что его вот-вот арестуют, он не остановится ни перед чем.
– Скажите, Поттер, у вас ведь есть ещё один чайник? – перебивая Гарри, проникновенно спросил Снейп.
– Есть! – ответил Поттер и, осознав куда клонит профессор, упрямо добавил: – Но без меня он не сработает.
*
– Да вы с ума сошли! – возмущённо воскликнула мадам Помфри и разом стала похожа на растрёпанного коршуна. – Какая ещё совместная трансгрессия, Поттер?! Ещё вчера вы были при смерти! Да вы на ногах стоять не можете!
– Строго говоря, ему не надо трансгрессировать, за него это сделает чайник, – возразил Снейп, на глаз отмеряя мутное зелье из высокого флакона. – И мне не нужно, чтобы он стоял, лишь бы не грохнулся в обморок.
– Пейте, Поттер, – велел он, протягивая зелье Гарри, – это очень сильное укрепляющее. Надолго его не хватит, но переместиться вы сможете.
– А там ты собираешься его бросить? – ахнула мадам Помфри.
Поттер послушно принял из рук Снейпа зелье и, не задавая лишних вопросов, залпом выпил всё содержимое стакана.
– Со мной всё будет в порядке! – заверил он школьную медсестру.
– Да вразуми же ты их наконец, Минерва! – оборачиваясь к директору, растерянно воскликнула мадам Помфри.
*
На этот раз в кабинете директора было многолюдно. МакГонагалл, мадам Помфри, Поттер, Малфой и Снейп – все в напряжённом молчании столпились перед камином, ожидая, когда Министр организует перемещение. Сам Бруствер, хмурый и крайне недовольный тем, что ситуация внезапно вышла из-под контроля, смотрел на них из зелёного пламени камина. Происходящее ему явно не нравилось, хотя новость о том, что Гарри всё-таки очнулся, заметно его обрадовала.
– Мы готовы, – подтвердил он спустя пару секунд, раздав последние указания.
– Давайте всё сделаем без привлечения ненужного внимания, – сказал Снейп, – сейчас никому из нас не нужна огласка.
– Согласен, – ответил Кингсли, – я буду ждать вас в вестибюле Аврората. Мы активируем портал через десять секунд.
Зелёное пламя лизнуло каминную решётку, и Кингсли исчез, прерывая связь.
– Ещё не поздно одуматься! – с надеждой сказала МакГонагалл, всем своим видом демонстрируя крайнее неодобрение происходящего.
– Соберитесь, Поттер! – велел Снейп, по-прежнему игнорируя слова директора, и невольно поморщился, когда Гарри крепко вцепился в его запястье. – Помните, если во время перемещения вы грохнетесь в обморок, нас всех расщепит.
– Дурацкая идея, – раздражённо сказал Малфой, в свою очередь кладя руку на запястье Поттера.
– Я не собираюсь падать в обморок! – зло огрызнулся Гарри, и в ту же секунду портал сработал. Пространство вокруг мужчин пошло рябью, раздался резкий свистящий хлопок, и все трое переместились.
На потёртом ковре директорского кабинета остался лежать чёрный фарфоровый чайник.
–
Если предположить, что история с «превращением» Поттера в чайник стала известна Джорджу Уизли, то создавая для Поттера новый «заместитель», он просто не мог не сделать чайник чёрным. Если вы не понимаете, о чём это я, и о каких чайниках тут идёт речь, то, вероятно, вы так и не прочли первую часть – «Самый лучший подарок»
========== Глава 23. Вера в искупление ==========
Для входа в Министерство Магии Гермионе пришлось воспользоваться телефонной будкой. Гостевой вход был тесным и неудобным, и в другое время она непременно попросила бы Гарри или мистера Уизли о каминном пропуске, но сегодня она казалась себе шпионкой, тайком пробирающейся в стан врага, а значит, и помощи ей ждать было не от кого.
В вестибюле Министерства вторую неделю подряд шёл дождь – отдел магического хозяйства требовал прибавки к зарплате. На вид дождь был самым что ни на есть настоящим: он непроглядной стеной лил с высокого потолка, но стоило каплям попасть на кожу или одежду, как они моментально высыхали. Противопростудные зелья стоили нынче недёшево, а хозяйственные маги стремились получить надбавку, а не нажить себе неприятностей.
Гермиона приколола к мантии квадратный серебряный значок с надписью «Гермиона Грейнджер, визит в канцелярию Аврората» и, пройдя у дежурного волшебника обязательную процедуру регистрации волшебной палочки, бросила в Золотой фонтан три галеона – на удачу.
Отдел обеспечения магического правопорядка располагался на втором этаже и к завершению рабочего дня напоминал растревоженное гнездо докси. В коридоре канцелярии толпились люди, очереди то и дело замысловато переплетались и путались, усталые служащие пытались навести порядок, и Гермионе казалось, что все говорят разом, перебивая друг друга, споря и задавая одни и те же вопросы. Монотонный гул голосов сливался в единое целое с незатихающим шелестом мантий, шуршанием бумаг, скрипом перьев и беспрестанным постукиванием печатей. Идущий впереди Гермионы низенький волшебник постоянно повторял одну и ту же фразу, что-то вроде: «окно номер шесть – миссис Филомея Трикси, инфицирование волшебной палочки» и так отчаянно вертел головой по сторонам, что можно было не сомневаться, что он окончательно заблудился. Пробравшись сквозь плотную толпу суетящихся волшебников, Гермиона нашла кабинет Смита и, без стука открыв неприметного вида тяжёлую дверь, тихонько вошла внутрь.
В кабинете горел яркий свет. Белые осветительные шары плавали под самым потолком, медленно вращаясь вокруг своей оси, словно планеты Солнечной системы, а за единственным искусственным окном жизнерадостно журчал ручеёк и пели птицы. Несмотря на позднее время Смит явно не торопился уходить со службы. Он стоял возле стеллажа, занимавшего всю левую стену кабинета, и что-то внимательно выискивал в длинном, свисавшем почти до самого пола свитке. Дверь за Гермионой закрылась с едва различимым щелчком, и Смит поднял голову.
– Грейнджер? – спросил он, удивлённо глядя на неё. – Что ты здесь делаешь?
Гермиона окинула внимательным взглядом небольшой кабинет, похожий скорее на контору архивариуса, чем на кабинет одного из сотрудников Аврората, и, вынув из кармана палочку, громко и очень чётко сказала:
– Акцио палочка Захарии Смита!
К её удивлению заклинание сработало.
Тонкая ивовая палочка взметнулась вверх со старой, побитой временем тумбочки и, сбросив на пол лежащие по соседству свитки, оказалась у неё в руках. Лицо Смита мгновенно приобрело озлобленное и слегка испуганное выражение.
– Что… что, чёрт возьми, происходит? – воскликнул он, невольно отступая на шаг.
– Пожалуйста, Захария, сядь. Я просто хочу с тобой поговорить, – сказала Гермиона, кладя палочку Смита на полку позади себя. – Я не причиню тебе вреда.
Она не была уверена, что выбрала правильный тон, но Смит неожиданно покладисто опустился в кресло, и ситуация сразу стала казаться менее враждебной.
– И поэтому ты забрала мою палочку? – спросил он настороженно.
Бледный, с аккуратно подстриженными соломенными волосами, Смит невольно напомнил ей Перси – не хватало только очков. Его курносое мальчишеское лицо могло показаться даже миловидным, если бы не глаза. Глаза смотрели исподлобья, хмуро, мрачно, и в этом взгляде Гермионе почудилось нечто опасное – змеиное: потеряй бдительность, отвернись на секунду, и эта змея тебя укусит. Гермиона тряхнула головой, прогоняя отголоски ночных кошмаров, и наваждение мгновенно рассеялось – теперь карие глаза Смита казались испуганными и даже немного плаксивыми. Захария – вовсе не воплощение зла, напомнила она себе. Он просто запутавшийся мальчишка, которому нужно дать шанс всё сделать правильно.
– Это для того, чтобы мне было спокойнее, – пояснила Гермиона, садясь в стоящее напротив стола кресло и убирая собственную палочку в карман. – Я просто хочу тебе помочь.
– А я нуждаюсь в помощи?
– Думаю, да. Я знаю о Змеином зелье и о фальшивом галеоне, которые ты использовал, чтобы отравить Гарри… Не отпирайся! – добавила она торопливо, заметив, как разом потемнело его лицо. – Тебя вот-вот арестуют, но если ты добровольно отдашь мне противоядие, я смогу тебя защитить.
– Ты хочешь, чтобы я сознался в том, чего никогда не делал? – с кривой усмешкой уточнил Смит. – Монеты, зелья, Поттер! О чём ты, Грейнджер? Я – просто клерк в канцелярии Аврората, а не вселенское зло. Я даже не понимаю, о чём идёт речь.
– На самом деле ты всё прекрасно понимаешь, – Гермиона покачала головой, с невольным беспокойством поглядывая на часы. Отпущенное ей время неумолимо утекало. Как быстро её хватятся в Хогвартсе? Дадут ли ей шанс договориться со Смитом или пришлют авроров немедленно, как только поймут, куда она направилась? Гарри в неё бы поверил, позволил бы ей попытаться, но Гарри был без сознания, а вот Снейп никогда особым терпением не отличался, не в отношении неё уж точно. Стрелка часов стремительно завершила круг и осуждающе качнулась на цифре шесть, словно говоря – я-то делаю свою работу, а ты? Нет, пожалуй, всё же церемониться с ней не станут, а значит и времени у неё в обрез.
Мерлин, как же ей сейчас нужна была холодная и ясная голова!
– Конечно, ты можешь и дальше продолжать всё отрицать, – сказала она, внимательно глядя на Смита, – но времени у нас нет. Авроры придут за тобой в любую минуту, как только поймут, что я нарушила их планы, решив тебе всё рассказать. Они готовили тебе ловушку, надеялись арестовать с поличным. Им известно, что ты шантажировал слизеринцев. Гарри несколько недель вёл расследование, но не мог ничего доказать, потому что слизеринцы отказывались с ним говорить – оно и понятно: чистокровные и Министерство давно перестали доверять друг другу. Но стоило тебе отравить Гарри, как всё изменилось. Хранить дома запрещённые артефакты совсем не то же самое, что быть замешенным в убийстве, и все это понимают. – Гермиона на секунду замолчала, усмиряя бешено стучащее в груди сердце. – Прямо сейчас Малфой и Министр заключают сделку! В обмен на неприкосновенность своего имущества слизеринцы дадут против тебя показания. Тебя ждёт Азкабан! Авроры хотят использовать Драко как подсадную утку, чтобы выманить тебя, как дикого зверя, но я не желаю в этом участвовать. Мне не нужна месть, справедливое возмездие, и меня не интересует политика. Я хочу лишь одного – помочь тем, кто всё ещё болен! Если ты продолжишь всё отрицать, если ты откажешь мне в помощи – всё станет гораздо хуже. Ведь кроме Гарри пострадали и другие ни в чём не повинные люди! Заболели Невилл и Луна, и дети в школе, у которых случайно оказалась монета. А о скольких несчастных мы ещё не знаем? Им всем нужна помощь! Что, если они одиноки и тяжело больны, и даже не могут обратиться в Мунго? Каждая минута промедления может унести чью-то жизнь. Зелье, что ты использовал, творит с людьми ужасные вещи: их рвёт кровью, тело покрывается змеиной чешуёй, а жар становится настолько невыносим, что разум словно сгорает заживо. Я видела это своими глазами!
На лице Смита медленно проступили желваки, побледневшие пальцы вцепились в подлокотник кресла, но он не проронил ни слова.
– Я верю, что ты неплохой человек, – продолжила Гермиона, с трудом сдерживая переполнявшие её эмоции, – и не хотел, чтобы всё зашло так далеко. Я знаю – это ошибка! Любой человек в подобной ситуации мог испугаться, запутаться… К тому же, во всём этом есть и моя вина – ведь именно я заколдовала фальшивые галеоны. Но мы ещё можем всё исправить, спасти этих людей. Если ты отдашь мне противоядие и скажешь, где твоя монета, или хотя бы немедленно уничтожишь её сам, я сделаю всё, чтобы тебе помочь. Профессор Снейп подтвердит в суде, что сам ты никогда не варил Змеиное зелье, и я уговорю Драко отказаться от дачи показаний… У нас всё получится! Ведь жизнь Гарри Поттера – это единственное, ради чего Министр готов пойти на сделку.
– Ты не понимаешь… – начал было Смит и замолчал. – Никто из вас не понимает…
Он с такой силой сжал подлокотник, что деревяшка под его пальцами хрустнула.
– Захария, прошу тебя! – взмолилась Гермиона, глядя на него почти умоляюще. – Я понимаю, как всё это вышло. Твой отец… Ведь это всё из-за него? Он давил на тебя всю твою жизнь. Одержимый идеей возрождения рода, он желал, чтобы ты осуществил все его мечты, сделал то, с чем сам он так и не справился. Ведь это именно он устроил тебя в Министерство, туда, где тебе были не рады. Внушал тебе, что ты обязан добиться многого, идти на жертвы ради семьи. Но здесь, в Аврорате, тебе не дали и шанса. Я знаю, ты не хотел поступать со слизеринцами дурно, ты думал, что у тебя просто нет выбора, ведь твой отец…
– Что ты обо мне знаешь, Грейнджер? – с неожиданной яростью перебил её Смит. – Ты думаешь, я забитое ничтожное существо, лишённое амбиций и собственных устремлений? При чём здесь мой отец? Посмотри вокруг – ты считаешь, что всё это может мне нравиться? Я ненавижу это место! Да, я застрял в этой чёртовой дыре, потому что однажды совершил ошибку. Я решил, что не хочу умирать в семнадцать лет ради полоумного очкарика, пережившего Аваду! И теперь, что бы я ни делал, как бы упорно ни трудился, все в Министерстве смотрят на меня косо. Я работаю по двенадцать часов в сутки, я умнее и талантливее многих, и всё же мне никогда не сделать здесь карьеру лишь потому, что я не пожелал участвовать в битве за Хогвартс! Так почему же виновные в этой войне должны иметь лучшую жизнь, чем я? Купаться в роскоши так, словно ничего и не было! Жалкие лицемерные трусы! Они оказались не способны даже признать свою вину! Видела бы ты, как они извивались на суде! А ведь всё это для них не впервой!
Моя семья была одной из самых богатых и уважаемых семей Лондона, пока мой дед не связался с Абраксасом Малфоем. После смерти сестры он мечтал завести новых друзей, общаться с важными людьми, жить на широкую ногу, но Малфой обманом опаивал его зельем рассеянности и водил по игорным домам. Нескончаемые приёмы, балы и званые вечера – слизеринцы любезно открывали перед ними свои двери, а Абраксас подписывал чеки, позволяя деду играть в долг. А когда долговые расписки заполонили весь дом, Малфой за бесценок забрал всё, что моя двоюродная бабка собирала всю свою жизнь: древние манускрипты, реликвии, принадлежащие основателям Хогвартса, и магические артефакты, созданные великими волшебникам древности. Малфой разорил нашу семью, пустил её по миру, отобрав у деда всё, что у нас было, а потом жестоко посмеялся над ним, когда тот умолял Абраксаса сохранить ему дом. Мой дед выбросился из окна, чтобы Комитет по делам наследства признал расписки и векселя, подписанные им в тот день, недействительными. А Малфой распродал наши семейные ценности по своим слизеринским дружкам и заработал на этом целое состояние. Дом – это всё, что у нас осталось, дом и жалкие книги, сотни тысячи книг и архивных записей – жестокая насмешка судьбы, напоминание о том, чего мы лишились. Поэтому не смей мне говорить, что я поступал с ними дурно!
Казалось, что Смита переполняет злоба. Гнев душил его, и прежде, чем Гермиона успела хоть что-то сказать, он резко вскочил, сметая лежащие на столе свитки.
– Они всё это заслужили, Грейнджер! – зарычал он, почти нависая над ней. – Я никого не обирал, я просто возвращал своё. Слизиринцы должны заплатить за то, что с нами сделали! Они вернут мне всё, до единого кната, сотни и сотни галеонов, на которые они обокрали мою семью, и первым из них должен поплатиться Малфой! Я покажу тебе его письмо…
Смит яростно выдернул ящик стола и начал рыться среди бумаг. Глаза его лихорадочно блестели.
– Ты поймёшь меня, когда прочитаешь его!
Бумаги посыпались на пол, а Смит, так и не найдя того, что искал, рывком выдернул следующий ящик…
И в ту же секунду в руках у него оказалась палочка.
Другая палочка!
Ещё минуту назад казалось, что он совершенно не контролирует себя, и вот уже кончик короткой палочки с холодной расчетливостью нацелился Гермионе прямо в грудь.
– Акцио палочка Гермионы Грейнджер, – произнёс Смит, и прежде, чем Гермиона успела опомниться, её собственная палочка, послушная чужой воле, вылетела из кармана её мантии и оказалась у Смита в руке.
– Не будем рисковать, – добавил он с неприятной усмешкой, обходя стол. – Силенцио! Инкарцеро!
Стальные канаты стянули Гермионе запястья, и вязкое, неприятное ощущение немоты мгновенно сжало ей горло.
Смит наложил на дверь запирающие чары и, забрав с полки собственную палочку, вернулся к столу.
– Служебная палочка, Грейнджер! – произнёс он самодовольно, вертя короткую палочку у Гермионы перед глазами. – Неужели Поттер тебе не рассказывал? Как опрометчиво с его стороны. Вторая палочка положена всем сотрудникам Аврората. Как и служебная привилегия аппарировать напрямую из Министерства. Так что я могу убраться отсюда в любую минуту и никто не сможет мне помешать…
Он обошёл Гермиону по кругу и, видя, что она борется с заклятьем немоты, пытаясь что-то ему сказать, с усмешкой добавил:
– Думаю, ты была достаточно осторожной, Грейнджер, и никто даже не догадывается, что ты направилась ко мне. Сейчас мы аппарируем… А потом, когда я помогу тебе избавиться от ненужных воспоминаний, я уничтожу свою монету и все следы, что всё ещё могут привести ко мне. А затем я буду с нетерпением ждать, когда Авроры подстроят мне ловушку! – он неприятно улыбнулся, постукивая палочкой по собственной ладони. – Ведь благодаря тебе теперь я буду к этому готов!
