Текст книги "Змеиные Корни (СИ)"
Автор книги: Maggie Swon
Жанры:
Мистика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)
========== Глава 1. Синопсис ==========
Камин сегодня казался особенно жарким. Жарче ее сомнений, жарче пугающих мыслей, опаснее запрятанных в сердце страхов. Гермиона погасила свечи и, подобрав под себя ноги, уютно устроилась в кресле возле окна.
Бледное зимнее солнце давно скрылось за кромкой леса, и за высокими окнами замка в кромешной тьме ночи взволнованно металась пурга. Тяжелые хлопья снега стучались в стекла, а затем вдруг уносились вдаль, увлекаемые резкими порывами ветра, и его хищный недовольный вой не могли заглушить ни треск поленьев, ни жаркое гудение огня. Хижину Хагрида замело, и сквозь плотную пелену снега Гермиона с трудом могла разглядеть поднимавшийся из трубы огненный сноп искр. Январь в этом году выдался под стать ее настроению: холодный, переменчивый и злой. Он наполнял Гермиону надеждами, будоражил сомнениями, но так и не приносил желанного облегчения. Казалось, ещё немного – и она справится, разберётся с мыслями, смирится с чувствами и поступит так, как должно, но наступал новый день, и ничего не менялось. Письмо по-прежнему ждало ее на каминной полке, и Гермиона не знала, почему за эти бесконечные дни так и не нашла в себе мужества, чтобы открыть его и прочесть.
Ждал ли профессор ответа? Едва ли. История с чайником ничуть не изменила их отношений, не сделала его добрее, внимательнее и даже терпимее. Он по-прежнему распекал ее за нерадивость гриффиндорцев, стыдил за отсутствие педагогических талантов и намеренно принижал ее успехи, в чем бы она их не достигала. И в этом было что-то успокаивающее. Гермиона не знала другого Снейпа, и мысль о том, что однажды под напускной маской отчуждения она может разглядеть совершенно иного человека, страшила ее куда сильнее, чем вполне ожидаемая перспектива навсегда остаться в его глазах надоедливой всезнайкой. Снейп был саркастичным, резким, местами желчным и нетерпимым, но все же невероятно умным и столь же невероятно недосягаемым. Образ героя не шел ему совершенно, он стал им по принуждению, по праву чужого выбора, в оплату за свои грехи, но, каждый раз терпеливо неся свою ношу, не жаловался и не скулил.
Ее фантазии и надежды казались такими далекими от реальности, что Гермиона никогда не рассчитывала на их воплощение. Она лишь хотела добиться чуть большего: чуть больше его внимания, чуть больше времени с ним рядом, чуть больше надежды однажды заговорить с ним на равных. Гермиону сводил с ума его голос. В его глазах – лишь жалкая влюблённая девочка, она никогда не желала себе подобной участи, но едва ли верила, что у этой истории может быть и иной, счастливый конец. Но это почти случилось.
Письмо. Оно лежало на камине и смотрело на Гермиону, и любой своей фразой, коротким росчерком пера могло перевернуть для нее целый мир. Мысль о том, что профессор однажды способен увидеть в ней женщину, пугала и манила ее до дрожи, до сладкой ломоты в коленях, до безумных снов, что снились ей ночами, до глупых мыслей, что тревожили сознание днем. Письмо было приглашением, ожиданием перемен, шагом к чему-то большему, и не важно, что в нем написано, потому что Гермиона знала, если что-то профессор Снейп и умел делать блестяще, так это полностью игнорировать безразличных ему людей.
И ей было до жути страшно: каково это – пройти по тонкому льду?
Гермиона поежилась, но все же встала. Поленья в камине потрескивали, и на одно короткое, но такое отчетливое мгновение ей трусливо захотелось бросить письмо в огонь. Словно и не было ничего. И вновь потянутся одинокие дни: книги, друзья, научные работы, поездки в Лондон; она проживет их в полном забытьи, заперев неуместные чувства в сундук, и бросит ключ в открытое море. И никогда себе этого не простит.
Она взяла конверт в руки и снова вернулась к окну. Мягкая бумага приятно щекотала пальцы и казалась прохладной. Не было ни подписи, ни печати: обычный заклеенный заклинанием пергамент, наверняка купленный где-то во «Флориш и Блоттс». Гермиона осторожно распечатала конверт и достала записку. На тонком, почти прозрачном листе была написана одна короткая фраза:
«Нет ничего неразумнее сантиментов, Гермиона»
Сердце тревожно замерло и пропустило удар. Она получила так много и так мало. Это было приглашение и осуждение, страх и желание отступить. И все же они были – странные незнакомые чувства, будоражившие их обоих. Неуместные и до дрожи пугающие.
«Нет ничего неразумнее сантиментов…»
Она знала, что это правда, и если кто-то и понимал это лучше нее, то этим человеком был Северус Снейп. Гермиона аккуратно вложила письмо в книгу и вдруг поняла, что плачет. Глупо, совершенно по-детски и совсем не из жалости к себе. В конце концов она получила то, на что даже не смела надеяться, просто она пока не понимала, что же ей теперь с этим делать.
Внезапно дверь её комнаты распахнулась, и Гермиона, удивленно обернувшись, увидела, что на пороге стоит Гарри Поттер. Спортивная куртка на нем стала жесткой от прихватившего её мороза, воротник запорошило снегом, на круглых очках тонкой корочкой поблескивал иней.
Выглядел он неважно.
– Господи, Гарри, ты знаешь, который час… – начала Гермиона, быстро стирая непрошеные слезы, и вдруг испуганно замолчала.
– Ни шах– тен– хаашан, – сказал Гарри и прямо на пороге упал в обморок.
*
– Почему вы позвали меня? – возмутился Снейп, вылезая из камина. – У нас что, в Хогвартсе больше нет Больничного крыла?
– Гарри разговаривал со мной на парселтанге, – объяснила Гермиона, отступая на шаг и позволяя профессору войти.
Снейп мрачно смерил Гермиону нечитаемым взглядом, посмотрел на диван, куда пятью минутами ранее она отлевитировала Поттера, и, не дождавшись пояснений, недовольно спросил:
– И?
– Гарри разучился говорить на парселтанге в тот день, когда умер Волдеморт, или если точнее, в тот момент, когда Гарри перестал быть его крестражем.
Профессор Снейп нахмурился, и на его бледном лбу залегла глубокая тревожная складка.
– А вы уверены, что это вообще Поттер? – спросил он, вынимая из кармана палочку.
По испуганному выражению лица Гермионы можно было понять, что подобная мысль ещё не приходила ей в голову. Зато теперь она мгновенно вспомнила сразу все: и Годрикову Впадину, и Нагайну, прятавшуюся в истлевшем теле Батильды Бэгшот, и, конечно, собственную неосторожность, в прошлый раз едва не стоившую им жизни. Уж ей-то, наученной горьким опытом, полагалось вести себя гораздо более осмотрительно. Оглядываясь в поисках палочки, Гермиона внезапно осознала, что полчаса назад бездумно оставила ее заложенной в книгу, и теперь палочка недосягаемо покоилась где-то между томиком поэзии Рембо и справочником по нумерологии. По совершенно непонятной причине в присутствии Снейпа она постоянно умудрялась демонстрировать собственную несостоятельность. Впрочем, зельевар, без всякого сомнения, заметивший череду промелькнувших на ее лице эмоций, на этот раз предпочел воздержаться от комментариев: он так часто говорил ей, что бог ничему не учит гриффиндорцев, что повторяться действительно не было смысла.
– Не думаю, что стоит бояться, – сказал профессор, медленно приближаясь к дивану и зачем-то втягивая носом воздух, – будь это на самом деле змея, она бы давно на вас напала.
Он коротко взмахнул палочкой и произнёс ровно и абсолютно спокойно:
– Фините Инкантатем.
И к огромному облегчению Гермионы ничего не изменилось: у Гарри не выросли клыки или свиной пятачок, и он не превратился в одного из тех немногочисленных Пожирателей Смерти, чьи лица все ещё мелькали на плакатах «разыскивается», развешенных по всему волшебному Лондону. Впрочем, радоваться было особо нечему – отсутствие обратного превращения означало лишь одно – с Гарри, с ее Гарри, действительно случилась беда.
Снейп опустился на корточки перед диваном и, протянув руку, коснулся длинными пальцами шеи Поттера.
– Вы давали ему что-нибудь? – спросил он, щупая пульс.
Гермиона отрицательно покачала головой.
– Я сразу вызвала вас.
– Разумная предусмотрительность, – сказал профессор.
«Не свойственная гриффиндорцам» – так и читалось в его взгляде.
Ничего не комментируя и не объясняя, Снейп внимательно осмотрел шею Гарри, его уши, шрам на лбу и кожу под волосами, затем, не слишком церемонясь, разрезал палочкой ткань куртки и джемпера на рукавах и столь же внимательно осмотрел его вены.
– Что ж, – произнёс он спустя пару минут, удовлетворившись осмотром, – давайте попробуем привести его в чувство.
Порывшись в карманах мантии, профессор достал небольшой пузырёк и, откупорив крышечку, сунул зелье Поттеру под нос.
Вдохнув пары темной жидкости, Гарри, закашлялся, резко распахнул зеленые глаза и яростно замолотил в воздухе кулаками, словно в невидимом поединке сражаясь с окружавшими его демонами.
– Тише, Поттер, тише, – зашипел Снейп, хватая Гарри за руку и с трудом уворачиваясь от его ударов. – Вы в Хогвартсе, в полной безопасности, и здесь вам ничто не угрожает!
Тяжело дыша и растерянно оглядываясь по сторонам, Гарри попытался сесть, казалось, он не до конца понимает, где находится; но вот взгляд его приобрел осмысленность, он спустил ноги в мокрых кроссовках на потертый ковер и быстро сказал, встревоженно глядя на Снейпа и Гермиону:
– Аши саах-шааахей.
– Хм, действительно парселтанг, – со странной смесью любопытства и обреченности произнес Снейп.
========== Глава 2. Парселтанг ==========
Лицо Гарри болезненно дернулось, и он с неожиданной яростью ударил кулаком в спинку дивана.
– Спокойно, Поттер, – с сухим неудовольствием предостерег его Снейп. – Судя по вашей реакции, вы прекрасно осознаете, что говорите на другом языке.
Гарри расстроенно кивнул.
– Давно это с вами происходит?
На этот раз Поттер отрицательно покачал головой.
Профессор задумчиво потёр подбородок, склонил голову на бок и, с видом человека, с любопытством взирающего на лабораторную мышь, спросил:
– Рискну предположить, что первые симптомы появились всего несколько часов назад?
Ожидать от профессора Снейпа сочувствия было, конечно, крайне неразумно, и все же Гермиона немного расстроилась, поняв, что во всем его поведении, манере держаться и задавать вопросы ей виделись лишь привычное раздражение на Поттера и сугубо научный, холодный интерес. Но Гарри отсутствие сочувствия, казалось, ничуть не волновало. Он коротко кивнул, соглашаясь с выводами профессора и, приподняв руку, показал Снейпу пять пальцев.
– Пять часов, – повторил профессор, все также задумчиво глядя прямо перед собой, – значит, это не змеиный сглаз, сглаз бы уже развеялся сам по себе. Что ж, давайте попробуем разобраться.
Поттер попытался что-то сказать, сухо закашлялся, сначала негромко, затем сильнее, и к ужасу Гермионы уже спустя пару секунд жёсткий спазм болезненного кашля настолько сильно скрутил все его тело, что стало казаться, что ещё немного, и Гарри задохнется.
– Господи, профессор, разве вы не видите, что Гарри плохо? – испуганно воскликнула Гермиона, бросаясь за палочкой. – Его нужно срочно доставить в Больницу Святого Мунго!
Стараясь подавить раздирающий его кашель, Гарри отчаянно замахал руками, словно мысль о Больнице Святого Мунго приводила его в настоящий ужас. Абсолютно спокойно, не делая лишних движений, профессор призвал со стола стакан, заклинанием наполнил его водой и вложил в дрожащую руку Поттера. Гарри пил жадными неаккуратными глотками, периодически вновь сбиваясь на кашель, но наконец все же справился и затих, тяжело и хрипло дыша.
– Боюсь, мисс Грейнджер, вашим надеждам не суждено сбыться, и от мистера Поттера нам так просто не избавиться, – нахмурившись, произнёс Снейп и, обращаясь к Гарри, добавил:
– То, что вы сейчас в Хогвартсе, а не в Больнице Святого Мунго – это ведь не досадное недоразумение, не так ли, Поттер?
Гарри утвердительно закивал головой.
Зельевар нахмурился сильнее и в висках неожиданно заломило, во рту появилась предательская сухость, а в груди, чуть ниже бьющегося сердца, нечто тугое и напряжённое медленно свернулось в жёсткий комок – он знал все эти симптомы, переживал сотню раз. Страх, ощущение подкрадывающейся опасности. Мысль ещё не сформировалась в его мозгу, а отточенное годами чутьё уже забило тревогу.
– Гарри, ты не хочешь обращаться в Больницу Святого Мунго, потому что боишься, что кто-то тебя там увидит, или ты не доверяешь врачам? Первое или второе? – не дождавшись от профессора новых вопросов, спросила Гермиона.
Гарри поднял два пальца вверх.
– Тебя кто-то преследует?
Гарри отрицательно покачал головой.
– Ты от кого-то скрываешься?
И вновь отрицательный ответ.
– Ты знаешь, что именно с тобой случилось?
Поттер неопределенно пожал плечами и сделал вид, что, взмахнув палочкой, произносит какое-то заклинание.
– Ты считаешь, что тебя намеренно прокляли? – Гермиона обернулась, в растерянности глядя на Снейпа.
– Знаете, что за проклятие? – быстро спросил тот.
Гарри вновь отрицательно покачал головой.
– Знаете, кто это сделал?
И снова неопределенный жест. Поттер подвигал плечами, словно не говоря «ни да, ни нет». «Не уверен», – определил для себя этот жест Северус.
– Можете написать имя?
Гарри со вздохом покачал головой.
– Интересный симптом, – все так же задумчиво произнёс профессор и, обращаясь к Гермионе, добавил. – Мисс Грейнджер, дайте перо.
Гермиона послушно взяла со стола перо, чернильницу и кусок пергамента, но вместо того, чтобы отдать их Гарри, с укором сказала:
– Я думаю, нам необходимо срочно вызвать мадам Помфри и сообщить директору.
– Дайте Поттеру пергамент и сообщайте, – ответил Снейп с неприкрытым раздражением. Ненужная суетливость Грейнджер мешала ему думать.
Гермиона пожала плечами и протянула Гарри перо. Раздражённый, нервный, полный праведного гнева Снейп – все это давно уже не смущало и не пугало ее. Чуть подрагивающей рукой Гарри взял чернильницу и перо и попробовал написать имя. Вместо слов на листе пергамента появились странные кривые линии, словно их рисовал совсем маленький ребёнок. От вида подобных каракулей сердце Гермионы тревожно сжалось – когда-то давно она читала, что такие линии рисуют заключённые, подвергшиеся поцелую дементора. Гарри сделал ещё одну попытку, но, видя, что ничего не выходит, расстроенно бросил перо на пол.
«Не могу», – покачал он головой.
– Определенно, очень необычный побочный эффект проклятия, – сказал Снейп, все сильнее ощущая тревогу. – Вы знали, что парселтанг – это устный язык, в нем нет письменности и именно поэтому он так сложен в изучении?
Было непонятно, к кому именно он обращается, впрочем, заданный им вопрос едва ли нуждался в ответе.
Гермиона взяла с полки дымолетный порошок и, бросив его в камин, связалась с кабинетом директора.
МакГонагалл появилась через несколько минут, облачённая в длинный зелёный халат, надетый поверх ночной сорочки, и в строгий шерстяной чепец из черно-зеленой шотландки. Несмотря на то, что время уже перевалило за полночь, директор выглядела совсем не сонно, разве что немного устало.
– Что случилось? – встревоженно спросила она, выходя из камина.
– Гарри прокляли, – расстроенно объяснила Гермиона.
МакГонагалл посмотрела на Снейпа, потом на Поттера и, не сдержавшись, возмущённо воскликнула:
– Мерлин, Северус, неужели опять?! Чем на этот раз он тебе не угодил? Я же запретила Поттеру уговаривать тебя проходить комиссию!
Снейп обиженно поджал губы.
– Я здесь ни при чём, – произнёс он таким тоном, будто его заподозрили как минимум в ограблении Гринготтса.
– Простите, директор, – торопливо вмешалась Гермиона, – но профессор действительно ни в чем не виноват. Я лишь обратилась к нему за помощью! – и она быстро пересказала МакГонагалл события последней четверти часа, с момента появления Поттера на её пороге и до этой самой секунды.
– Вы удивительным образом умудряетесь влипать в неприятности, мистер Поттер! – сказала МакГонагалл с тяжелым вздохом, и на секунду показалось, что сейчас она закончит словами: «И постоянно втягиваете в них Хогвартс», но, к облегчению Гермионы, директор сказала совсем другое: – Но, слава Мерлину, у вас хватает ума не разбираться с этим в одиночку. Я вызвала Поппи, она прибудет с минуты на минуту.
– Вы уже знаете, с каким проклятием мы имеем дело? – спросила она, обращаясь к профессору Снейпу, и, получив отрицательный ответ, с сожалением в голосе добавила: – Пару часов назад я отпустила Филиуса в Лондон, весьма не вовремя, как я теперь понимаю. Он вернётся лишь завтра утром.
Она обернулась к Поттеру и сдержанно спросила:
– Есть что-то, что, по вашему мнению, нам срочно нужно сделать? Именно сейчас вам угрожает опасность?
Гарри отрицательно покачал головой.
– Кому-то, кроме вас, еще нужна помощь?
И снова нет.
– Вы хотите, чтобы мы вызвали сюда мисс Уизли или кого-то из её родных?
И видя, что Гарри вновь качает головой, закончила:
– Что ж, в таком случае сначала проведём медицинский осмотр, а затем будем решать, что же нам со всем этим делать.
========== Глава 3. Отложенное проклятие ==========
Мадам Помфри появилась спустя пару минут. Невозмутимая и строгая, в белом медицинском фартуке и неизменно идеально накрахмаленной шапочке, она толкала перед собой медицинскую тележку, доверху заполненную многочисленными зельями и инструментами, и освещала себе дорогу палочкой. Переступив порог комнаты, медиковедьма окинула оценивающим взглядом сидящего на кровати Поттера и конечно заметила и его бледную кожу, и проступившую испарину, и мелкую дрожь, что ежеминутно сотрясала все его тело. Она расстроенно покачала головой и, обернувшись к профессору Снейпу, с непередаваемой смесью осуждения и сочувствия в голосе сказала:
– Северус, неужели опять?!
– Мерлин! – закатывая глаза, простонал Снейп. – Да не трогал я вашего Поттера!
Мадам Помфри с сомнением вздохнула и, разумно решив не спорить, приступила к осмотру.
– Как вы себя чувствуете, мистер Поттер? – спросила она, склоняясь над пациентом – Вы можете встать?
Гарри послушно поднялся. Взъерошенный, бледный, с разрезанными висящими рукавами, он всем своим жалким видом напоминал Пьеро. Гермиона встретилась с ним взглядом, и сердце ее болезненно сжалось. После недавней истории с чайником все происходящее казалось ей незаслуженным испытанием.
– Что ж, не хочу вас пугать, но на мой взгляд ситуация не из легких, – сказала мадам Помфри, закончив осмотр. – У мистера Поттера присутствуют все симптомы постепенно проявляющего проклятия. Да, именно так, – подтвердила она, поймав встревоженный взгляд Гермионы. – Проклятие не статично, его действие отложено, и на данный момент мы наблюдаем лишь его начальную стадию. Боюсь, разговорами на змеином языке дело не ограничится. Я вижу явные признаки подступающей лихорадки. Очень скоро, мистер Поттер, вас охватит жар, голосовые связки уже обложены и частично деформированы, начали появляться первые следы воспаления кожных покровов. Впрочем, пока все выглядит вполне типично, и, не будь у вас этого странного и неожиданного симптома – я имею в виду парселтанг – то я, вполне вероятно, диагностировала бы у вас обычную магическую аллергию. Змеиный же язык меняет все. Поэтому стоит ожидать, что через несколько часов вам станет значительно хуже…
– Но вы же знаете, как это лечить? – не сдержавшись, спросила Гермиона.
– Конечно, – несмотря на свою последнюю фразу, мадам Помфри выглядела совершенно спокойной. – Обычно подобные магические недуги, независимо от сути проклятия, легко поддаются интенсивной терапии. Мы используем жаропонижающие, кроверазжижающие и восстанавливающие зелья и посмотрим, что из этого выйдет. Однако для начала, мистер Поттер, нам необходимо доставить вас в Больничное крыло, гостиная мисс Грейнджер не самое подходящее место для вашего лечения.
Мадам Помфри собрала свои инструменты на тележку и, глядя на директора, на всякий случай спросила:
– Как я понимаю, об обращении в Больницу Святого Мунго речи вновь не идёт?
МакГонагалл покачала головой.
– Что ж, в таком случае рекомендую всем отправиться спать. Завтра после осмотра я сообщу новости, а пока, мистер Поттер, вам предстоит небольшая прогулка. Надеюсь, вы можете идти?
Гарри утвердительно кивнул и снова встал на ноги.
– В таком случае, желаю всем спокойных снов. Поттер, если необходимо, обопритесь на меня.
– Я пойду с вами! – вскакивая со стула, воскликнула Гермиона и, смутившись под взглядом коллег, добавила: – Я провожу Гарри и вернусь к себе.
– Что ж, идемте, – пожав плечами, согласилась мадам Помфри и толкнула свою тележку вперед.
Уже выходя из комнаты, Гермиона неожиданно почувствовала, что Снейп схватил её за руку.
– Расспросите его обо всем! – сказал он тихо, но очень настойчиво, почти нависая над Гермионой. Его темные, обычно непроницаемые глаза странно блестели. – Сейчас не время спать, спрашивайте и спрашивайте, пока не узнаете все, что знает и помнит он. Мне все равно, как вы это сделаете. Вы провели рядом с мальчишкой полжизни, и если кто-то и в состоянии понять, что на самом деле творится у него в голове, то это только вы.
Пока он говорил, его крепкая, бледная ладонь жарким кольцом напряжения обжигала ее запястье. Гермиона кивнула и, испуганно сглотнув, поспешила выйти в коридор. Ей не понравилось, как тревожно и пугающе звучал голос профессора.
*
В коридорах Хогвартса было холодно. Гарри шёл достаточно быстро и уверенно, от былой слабости, ставшей причиной его обморока, казалось, не осталось и следа, лишь однажды он неожиданно споткнулся и схватился за стену, но почти сразу выпрямился и пошёл дальше, отвергая любые попытки Гермионы помочь.
– Ты сообщил Джинни? – спросила Гермиона просто для того, чтобы хоть что-то сказать. Молчать в полной тишине пустых коридоров было выше ее сил. Из головы не шли последние слова профессора Снейпа, и страх, охвативший её, когда она покидала свои комнаты, все ещё следовал за ней по пятам.
– Может быть, мне послать ей сову?
Гарри отрицательно покачал головой и, пытаясь улыбнуться, осторожно взял Гермиону за руку. Так они и вошли в дверь Больничного крыла, поддерживая друг друга, и Гермиона невольно подумала, что ей понадобится немало мужества, чтобы встретить все, что их ожидало.
В палате было пусто. Гарри досталась кровать, на которой он много лет назад провёл свою самую трудную ночь в Больничном крыле. Тогда он упал с метлы, и профессор Локонс с присущим ему самомнением уничтожил в его руке все косточки до единой. Гарри бережно погладил немного колючее одеяло и посмотрел на Гермиону. Профессор Снейп был прав – она без всяких слов знала, о чем он думает: о Добби, о квиддиче, о тех годах, что они вместе провели в Хогвартсе.
– Второй курс, – сказала она, указывая на кровать, – костерост.
Гарри улыбнулся.
– Малфой, – добавила Гермиона и вдруг встрепенулась. – Это ведь не он?
Гарри, казалось, на мгновение задумался, но потом отрицательно покачал головой.
– Ты снова куда-то впутался? – спросила она почти утвердительно.
И Гарри, усмехнувшись, развёл руками. На его лбу под вечно взлохмаченной челкой проступили бисеринки пота.
– Вот, выпейте, – сказала мадам Помфри, появляясь с первой партией лекарств. Она протянула Поттеру две колбы – одну с кроверазжижающим, другую с восстанавливающим зельем.
И пока Гарри мелкими глотками пил лекарства, Гермиона думала о том, что сказал ей профессор Снейп.
«Какие вопросы необходимо задать, чтобы увидеть то, что творится у Гарри в голове?»
– Через пятнадцать минут выпьете жаропонижающее и зелье сна без сновидений и сразу спать! – скомандовала мадам Помфри не терпящим возражения тоном, затем посмотрела на Гермиону, словно собираясь выставить её за дверь, но так и ушла, не сказав ни слова.
«Иди», – помахал ей рукой Гарри.
Но Гермиона устало покачала головой и опустилась на краешек кровати. Глаза действительно слипались, пережитый стресс сменился странной апатией, хотелось свернуться клубочком в изножье кровати и никуда не уходить. Она тряхнула головой, стараясь прогнать несвоевременную дрему, и вдруг увидела, что Гарри в задумчивости что-то перебирает в руке.
– Что это? – спросила она с интересом.
Гарри раскрыл ладонь и показал ей небольшой браслет, напоминающий магловские чётки. На толстой, упругой нити были нанизаны маленькие фигурки размером чуть больше кната – снитч, крохотная, словно игрушечная метла, золотой галеон, фигурка собаки…
Гарри тепло улыбнулся, перебирая их пальцами, и Гермиона по нежности его взгляда, по теплоте его улыбки сразу почувствовала ответ.
– Это подарок от Джинни? На удачу? – спросила она, не сдержав ответной улыбки.
Гарри смешно скорчил расслабленную умиротворенную рожицу и Гермиона кивнула, давая понять, что догадалась.
– Как чётки? Чтобы успокоить нервы?
Гарри показал ей на снитч и Гермиона спросила:
– Тот самый?
Поттер кивнул в ответ.
– А эта фигурка собаки, это ведь Сириус? Боже мой, а вот эта монета – неужели это зачарованный галеон ОД?
Гарри усмехнулся.
Гермиона вспомнила, как на прошлое рождество Джинни жаловалась, что Гарри слишком много нервничает и постоянно отрывает пуговицы на форменном сюртуке.
– Джинни заклинанием уменьшила все эти вещи и наложила на них чары успокоения? Вот ведь умница! Конечно, с твоей-то работой, постоянный стресс…
Она на мгновение замолчала, но почти сразу заговорила вновь:
– То, что случилось, это проклятие, – спросила она, поднимая глаза от чёток, – это ведь как-то связанно с твоей работой в Аврорате?
Лицо Гарри стало напряженным. Он медленно кивнул, хотя и не очень уверенно.
– Какое-то твоё задание? – Гермиона быстро прикинула в голове, что МакГонагалл могла бы попросить у Кингсли доступ ко всем операциям аврора Поттера, но к её большому сожалению Гарри отрицательно покачал головой.
– Это не твоё задание? – вдруг догадалась она.
Гарри задумался над ответом и спустя секунду все же утвердительно кивнул.
– Ты что-то видел, что-то, что не должен был?
– Боюсь, время вопросов закончилось, – перебила её мадам Помфри, подходя к Гарри с очередной порцией зелий. – Утром можете сюда вернуться, а сейчас мистеру Поттеру пора спать.
Гарри скривился, выпив мерзкое на вкус жаропонижающее средство, и показал подруге поднятый вверх большой палец.
Гермиона встала, ободряюще сжала Гарри плечо и двинулась было к выходу из палаты, но в последний момент передумала. Тревожные слова профессора Снейпа по-прежнему не шли у неё из головы.
«Задавайте ему вопросы до тех пор, пока не будете знать все, что знает он!»
Неожиданно для самой себя она опустилась на ближайшую к выходу кровать и сказала, словно ни к кому не обращаясь:
– Я посижу тут, пока Гарри не уснёт, – и в её взгляде было столько мольбы, что мадам Помфри не смогла ей отказать.
========== Глава 4. Омут Памяти ==========
Ей снился сон: она шла по пустым коридорам Хогвартса и слышала, как в трубах над её головой с шуршанием и шорохами движется огромное тело змеи.
– Это василиск! – испуганно воскликнула Гермиона. – Гарри, нам нельзя здесь оставаться! – она обернулась, собираясь схватить друга за руку, и замерла. Гарри смотрел на неё странными болезненно-жёлтыми глазами и почему-то не спешил уходить.
– Гарри, нам надо бежать, – сказала Гермиона, растерянно дергая Гарри за рукав мантии.
Желтые глаза распахнулись, и Поттер, широко раскрывая рот, с низким шипением произнес:
– Даас шаахан сах…
«Я знаю», – в ужасе поняла Гермиона.
*
– Просыпайтесь, просыпайтесь же наконец, мисс Грейнджер! – кто-то большой и сильный бесцеремонно тряс её за руку. Гермиона открыла глаза, стараясь понять, что происходит. Вокруг было темно, она лежала на больничной койке, из широкого прямоугольника за её спиной в комнату заглядывал неяркий свет, а рядом, склонившись почти к самому её лицу, стоял профессор Снейп.
– Ну же, – произнес он осуждающе, – вы спите как пятилетний ребёнок, хоть Бомбарду взрывай.
«Просто я очень устала», – хотела сказать Гермиона и, тут же вспомнив события последних часов, резко села на кровати.
– Что-то случилось? – спросила она испуганно. – Что-то с Гарри?
– Вы должны немедленно его разбудить, – ответил профессор, выпрямляясь, – у нас мало времени.
Гермиона невольно опустила глаза и увидела, что на полу возле ног профессора стоит большая каменная чаша – Омут Памяти. Не задавая лишних вопросов, она поднялась с кровати и направилась в другой конец Больничного крыла, где за небольшой ширмой, укрытый от любопытных глаз, тихо спал Гарри. Пока она будила Поттера, Снейп поставил Омут Памяти на прикроватную тумбочку и кончиком палочки зажег свечу. Гермиона успела заметить, что на профессоре не было привычной мантии, только удлиненный жилет, а рукава его белой льняной сорочки оказались завернуты до середины предплечья. Судя по его уставшему лицу, этой ночью он напряжённо работал и все еще не ложился спать.
– Почему вы принесли его сюда? – окончательно просыпаясь, спросила Гермиона, удивленно глядя на Омут. – Почему бы просто не собрать воспоминания в пустой флакон?
– Потому, мисс Грейнджер, – ответил профессор Снейп тихо, – что мысли вашего друга сейчас скоротечны и нестабильны, они развоплотятся и распадутся даже раньше, чем я выйду с ними в коридор.
Повинуясь указаниям профессора, Гермиона потрясла Гарри за плечо, но он лишь заворочался во сне, не открывая глаз. Руки его и лоб были слишком горячими.
– У него жар! – воскликнула Гермиона, поднимая на профессора Снейпа встревоженный взгляд, – Очень сильный! Надо разбудить мадам Помфри!
– Не сейчас, – возразил Снейп.
– Гарри, – настойчиво позвала Гермиона, – Гарри ты меня слышишь? – и снова затрясла друга за плечи.
Покрытое яркими красными пятнами, воспалённое лицо Поттера лишь на мгновение оторвалось от подушки и тут же без сил опустилось обратно.
– Саахээ ашааа дашаахен саххх, – повторил он несколько раз во сне.
– Он бредит! – ахнула Гермиона, – Я все же позову мадам Помфри!
– Не сейчас! – оборачиваясь к ней, повторил профессор и, словно надеясь внушить ей хоть каплю разумности, взял её за руку. – Соберитесь!
Рука профессора была тёплой и странно успокаивающей. Другой рукой он приподнял Гарри одно веко, затем второе, пощупал пульс и с досадой сказал:
– Вы правы, он бредит, придётся пробовать так!
Помедлив, он все же отпустил её руку, и Гермиона сразу почувствовала себя странно осиротевшей. Палочка профессора коснулась виска Гарри, и Снейп произнёс заклинание. Белые нити воспоминаний, тоненькие, рваные, скользнули из растревоженного сознания Гарри, пытаясь уцепиться за волшебную палочку, но почти сразу поблекли, так и не добравшись до плотной спасительной древесины.
– Дьявол! – зло выругался профессор Снейп.
Он вновь взмахнул палочкой, и новое заклинание заставило Гарри задергаться, извиваясь от боли. Гермиона закусила губу и вцепилась пальцами в край простыни.
