Текст книги "Музы в уборе весны (СИ)"

Автор книги: Люрен.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Какой?

– Уплыть.

Я не видела её лица, но поняла, что она шокированно уставилась на меня.

– Что это значит… Неужели…

– Да. Холодная зима.

– Но… Ты ведь понимаешь, что шансов очень мало? Корабль может не приплыть. Ты что, пойдешь на такой риск? А пойду ли я на него?

– Я уверена, что он приплывет!

– И откуда такая уверенность?

– Оттуда!

– Отличный ответ. Ты прямо уверенность вселяешь.

– Ну тогда пошли?!

Она тяжело вздохнула.

– Не обижайся, но я не уверена, что корабль приплывет. Грань очень редко кого-то забирает. Уж лучше я останусь здесь.

– А как же Несуществующий?! Если бы ты видела, что твой уход сделал с ним, ты бы так не говорила!

– Откуда ты знаешь? И я видела его…

– Когда?

– В Ночь, Когда Все Двери Открыты. Поверь, мне тяжело видеть его страдания, потому что я страдаю вместе с ним, но…

– Да ты просто трусиха! Признай, что ты боишься, потому что думаешь, что что-то может пойти не так и вы оба исчезнете. И ты боишься смотреть ему в глаза, потому что стыдно, что обрекла его на это.

– Я-то тут причем?! Я спасла его. Если ты пришла учить меня жизни, то ты не по адресу: я плохая ученица.

– Подождите, – вмешался Сентябрь, – Чтобы Февраль смогла выйти, нужно, чтобы кто-нибудь занял её место. Поэтому она не хочет уходить.

– Я… – ошарашенно сказала я, – Ты что, предупредить не мог?! Хорош проводник, нечего сказать!

– Всё в порядке. Я займу её место, – сказал Сентябрь.

– Сентябрь! – рявкнула Февраль, – Мы уже говорили об этом. Я не могу этого допустить.

– Я уже всё решил, – спокойно, но твёрдо сказал Сентябрь, – Я не боюсь. Не пытайтесь меня отговорить, девочки.

– Хватит с меня жертв, – прошептала я, – То Мама, то ты… Надоело!

– Что ты предлагаешь? Самой остаться? Хочешь, чтобы твой мальчишка рехнулся от горя? – строго спросил Сентябрь, – Поверь, тебе будет очень плохо здесь. А я привык.

Он тихо усмехнулся.

– Тем более, я уже открыл глаза.

– Сентябрь, ты идиот! – плаксивым голосом закричала Февраль.

– Идите. Если разрыдаетесь при мне – захочу уйти с вами.

Февраль всхлипнула.

– Пойдем, девочка…

Я пошла за ней, стараясь не отставать. Это было легко, поскольку она негромко подвывала, то и дело шмыгая носом. Вскоре и железная дорога, и осенняя пустошь пропали, и мы очутились в моей весне – склонившиеся белые цветы, трава по колено и лазурное небо. Мне стало так легко на душе очутиться здесь после долгой зимы.

Февраль сидела на коленях, теплый ветер развевал её волосы цвета соломы и белое летнее платье. Она беззвучно плакала. Я заметила, что она была очень похожа на Несуществующего – прямо сестра-близнец.

– Я всегда считала, что нужно уважать чужой выбор. Но теперь, когда я знаю, что моё счастье построено на чужих костях…

– Да ладно, это не такое уж и плохое место… Он же часто играл там в детстве, да?

– Да… Мы сбегали незадолго до рассвета и гуляли среди рельс и шпал. И всегда, на каждой прогулке был туман, даже если обещали ясную погоду.

Она вытерла сопли рукой.

– Странное это место было. Я его ненавидела, а ему нравилось. Неудивительно, что захотел остаться.

Она встала и потянулась. Я услышала, как затрещала её спина. Вдали щебетали птицы и жужжали пчелы. Я чувствовала холодное прикосновение травинки с капельками росы.

– Знаешь, чем мне нравится это место? – спросила я.

– Чем? – заинтересовалась Февраль.

– Тут нет таких насекомых, как жуки, муравьи и тараканы.

Она пожала плечами.

– Не люблю я такие места. Предпочитаю раннюю весну. Но здесь я, пожалуй, задержусь. Это место такое спокойное…

Она пошла, слегка пошатываясь, по тенистой аллее, разбрасывая мелкие камешки. Бабочки вереницей последовали за ней, хлопая цветастыми крылышками.

– Этот сад когда-то принадлежал Королеве, – сказала я, – А потом Мелодии. А теперь мне.

– Не знаю никакую Мелодию, – фыркнула Февраль, – И знать не хочу. Где мой мальчик?

– Вы ещё встретитесь, – услышали мы голос.

Из-за деревьев показалась Королева в легком летнем наряде и фетровой шляпе. Ей сопутствовали летящие снежинки и зимняя вьюга.

– Не порть мой сад, – проворчала я, – Мы его с Лебедем с таким трудом восстановили.

– Не обессудь, – развела руками Королева, – Рада, что ты вернулась, Февраль. Несуществующий будет рад тебе. Вы встретитесь, когда корабль приплывет. А пока отдохни здесь.

– Из заточения в заточение, да? – проворчала Февраль, – Если приплывет, Ваше величество. Знайте разницу.

– Не стоит ко мне так обращаться, – поморщилась Королева, – Не будь такой пессимисткой, дитя. Он приплывет.

– Ну-ну, – скрестила руки на груди Февраль, – Забавная, к слову, сцена: девочка, не достигшая пубертатного возраста, называет меня ребенком.

– Ладно, ты пока отдыхай. Приятно иметь с тобой дело.

Королева кивнула и ушла, и снег тут же растаял. Я удрученно посмотрела на лужу.

– Ну вот, теперь убирать всё это…

====== Безмятежная ======

Она всегда была грустной и смотрела куда-то в сторону, как будто бы через туманное окно. Вокруг скакали лягушки, спадали капли с ярко-зеленых жилистых листьев и шуршала трава, нежась в ласках теплого ветра, приносящего запах вереска и жаренных булочек, но Февраль оставалась блеклой и неподвижной, словно статуя.

На её кожу падала тень листьев. Она сидела под кустом сирени, в прохладном тенечке, рассеянно чертя палкой рисунки на песке.

– Тебе грустно? – спросила я, – Пойдем в прошлый август собирать ягоды.

Она удивленно подняла голову. Я нахлобучила её на голову широкополую тканевую шляпу. Смотрелась она на ней просто нелепо, и я тут же прыснула от смеха.

– У меня не было такого лета… – пробурчала Февраль, – Летом я всегда либо без дела сидела на крыльце и смотрела на прохожих, либо смотрела телевизор.

– Но в этом и есть счастье! – всплеснула руками я, – Молчать с друзьями, с любимыми, загорать на крыльце и смотреть мультики – разве это не здорово? Давай, Февраль, ты же надежда на возрождение и преддверие растаявшего снега, веселись!

Я сняла сандалии и побежала по траве, чувствуя её мягкое холодное прикосновение, которое было так приятно моим уставшим израненным ногам. Встречный ветер дул мне в лицо, грозясь сорвать кусок полупрозрачной ткани, накинутый на сгоревшие плечи.

– Снимай обувь! – прокричала я, – Летом нужно ходить без обуви. Ты пробовала когда-нибудь? Если нет, то ты многое упускаешь!

Февраль побежала за мной, держа в руках туфли. Вся раскраснелась и вспотела.

– Ну и жарища тут, – пожаловалась она, – Я сейчас во второй раз умру.

Бабочка приземлилась на мой палец, доверчиво хлопая перламутровыми крыльями. Я подула на неё и она улетело в царство цветов.

– Сад расцвел в ваших руках, – сказала Февраль, – Я уверена, что когда им  владела Королева, он был жалким наваждением. А сейчас смотри, какой живой. Я бы осталась здесь навсегда. Особенно если бы здесь была солнечная тераса и чай.

– Может, и есть… Этот сад плавно перетекает в летний домик Королевы, – сказал Лебедь.

Мы, как по команде, обернулись. Он нес в корзине спелые ягоды, жадно уплетая их за обе щеки. На плечи было накинуто махровое полотенце, на голове – съехавшее на бок сомбреро.

– Где ягоды достал? – полюбопытствовала Февраль.

– А вот не скажу, – показал язык Лебедь, – Самому хочется…

– Поделись хоть с друзьями, злюка, – надула щеки я.

– Видите холм? – спросил Лебедь, указав вперед пальцем.

Мы посмотрели туда, куда он указывал. Сквозь листву деревьев виднелся невысокий холм и прозрачно-голубое небо без единого облачка.

– Странно, почему мы раньше его не замечали? – спросила я, – Сколько раз проходила здесь, но не видела ничего…

– Не знаю, – беззаботно пожал плечами Лебедь, отгоняя шмеля, – Кто первым добежит до реки, тот победил и тому малина. А кто проиграл – тот будет смотреть, как победитель ест, и плакать.

– Ага, и это будешь ты, – усмехнулась Февраль.

Она мигом оживилась. Видимо, она очень азартная. Мы стали пробираться через заросли. Я вступила босой ногой во что-то мокрое и жутко противное, испачкав ногу в траве и грязи, Февраль исцарапала ноги и руки, а Лебедя роем окружили мелкие насекомые, и тот от них отбивался, раскрыв глаза от страха.

– Не бойся, Лебедь, – успокаивающе сказала я, – Чего все так боятся насекомых? Они ведь такие милые…

– Очень милые, – процедил сквозь зубы Лебедь, почесывая многочисленные укусы.

– Эти насекомые несут в себе вирус смертельного заболевания, – замогильным голосом сказала Февраль, – Оно парализует тебя навсегда.

– Да ну тебя, – проворчал Лебедь, когда мы наконец вышли.

Тут уже не пахло цветами и мокрой травой. Трава была неподвижно, ветра не было. Только палящее солнце выжигало траву и обжигало кожу. Внизу открывался вид на равнину, залитую солнцем и поросшую светло-зеленой травой и желтыми цветами. Далеко серебристой змеёй тянулась речка, заманчиво журча водой. На холме стоял старый деревянный домик.

– А вот и летняя резиденция Её величества, – пафосно сказал Голубь, – Смотрите, какой изумительный стиль, какое изящество в построении!

Темные, поросшие мхом и лишайниками доски едва держались. Из щелей сквозила холодная сырая тьма, крыша почти провалилась. На крыльце был постелен ковер, валялся старый клетчатый плед.

– А мне нравится, – сказала я, – Уютно.

– Я всё детство жила в подобном домике, – кивнула Февраль, – Тоже мне, буржуй тут нашелся.

Лебедь подошел к краю холма, положив корзинку на крыльцо.

– Вы будете бежать, или мне самому всё слопать? – сварливо спросил он.

Мы встали рядом с ним.

– На старт… Внимание… Марш!!!

Мы побежали, огибая камни и валуны. Плечи грело солнце, а ноги ласкала прохладная трава. Около меня жужжал приставший шмель, у цветов летали пчелы и бабочки, небо пересек темный стриж. Я расставила руки в стороны, ловя встречный ветер и вдыхая полной грудью запах горелой травы и знойный раскаленный воздух. Рядом сопела Февраль, выбиваясь из сил и то и дело спотыкаясь. Впереди бежал Лебедь, я видела его мелькающий силуэт в большой соломенной шляпе. И как бы я не старалась его догнать, он всё равно оставался впереди. И, разумеется, победил.

– Ну ты и зверь, – задыхаясь, сказала я, когда мы прибыли к финишу, – У тебя среди предков случайно нет гепардов?

– Может и есть, почему нет? – совершенно серьёзно ответил Лебедь.

Тут же плюхнулась Февраль, обрызгав нас мокрым песком.

– Я бы не рекомендовал сразу ложиться после бега, – сказал Лебедь, вытирая грязь с лица.

– А мне плевать, – выдавила Февраль, – Я устала. Я сейчас горяча, как головешка. И вспотела.

– Тогда давай искупаемся! – предложил Лебедь и побежал к реке.

Я последовала за ним, сбросив с себя порео, которое выпросила у Королевы.

Он с разбега плюхнулся в воду, обрызгав меня. Я вздрогнула всем телом: вода была непривычно ледяная.

– Давай! – кричал он, продолжая меня брызгать, – Сразу нырни с головой, так легче привыкнуть! Ну чего встала?

Я стояла по щиколотки, потирая ладонями плечи, и не решалась зайти дальше. Февраль вскоре присоединилась к Лебедю, и вот они уже весело плескались, иногда брызгая на меня.

– Давай, Элли, давай, не будь скучной! – взвыл Лебедь, – Если бы я мог дотронуться до тебя, то потащил бы в воду.

– Тут так хорошо! – сказала Февраль, – Не бойся! Раз уж мне понравилось, то тебе тем более!

– Давай, кудряшок! – хохотнул Лебедь.

Я покраснела до корней волос.

– Эй! Забудь это прозвище! – крикнула я и побежала к ним.

На полпути я споткнулась и упала, погрузившись в воду с головой. Прохлада обволакивала меня, щипая царапины и ссадины, смешиваясь с потом и грязью. Волосы веером развевались, словно хвост диковинной рыбёшки. Я почувствовала прикосновение водорослей и тут же отогнала их от себя, резко вынырнув.

– Фу, ко мне водоросль прилипла! – пожаловалась я, выплевывая попавшую в рот воду.

– Это была не водоросль, а пиранья, – сказал Лебедь, – Сейчас она съест тебя.

– Дурак, они не водятся здесь, – сказала я, вздрогнув.

– «Здесь» – это где? – ехидно спросил Лебедь, – Тут может быть что угодно, это тебе не природные зоны из школьной энциклопедии по природоведению.

– Хватит издеваться над бедным ребенком, – обиделась я и устроила ему череду брызгов.

Он в долгу не остался. К нам присоединилась Февраль, и мы устроили водную битву. Впрочем, Лебедь быстро запросил пощады, чтобы отдышаться.

– Тут такое течение слабое, – сказала Февраль, – Оно почти не чувствуется.

– А ты умеешь плавать? – спросил Голубь.

– Нет. Мне и купаться-то было негде, – растроенно сказала Февраль.

– Я много раз пыталась научиться, но у меня не получилось, – пожаловалась я.

– Ты просто не пробовала тот способ, которому учили меня, – усмехнулся Лебедь.

– Это какой? – заинтересовались мы с Февраль.

– Меня скинули с лодки посреди озера, – пожал плечами Голубь, – Я быстро научился плавать на большие расстояния.

– Нет, пожалуй, я такой пробовать не буду, – испугалась я.

– Почему нет? – хищно сверкнул глазами Лебедь, – Вот сейчас найду какую-нибудь вышку и скину тебя.

– Ну и где твоя вышка? – скрестила руки на груди Февраль.

Я посмотрела вокруг. Никакого намека на возвышенность, только ровный берег, заросли камыша да квакающие лягушки.

– Ну… – сконфузился Лебедь, – Что-нибудь придумаю.

Он перевернулся на спину и поплыл от нас.

– Куда ты? – я попыталась побежать за ним, но дальше дно обрывалось.

– Не умеешь? – сочувственно спросил он, – Даже так? Это просто. Ляг на спину и отдайся волнам.

– Отдамся и утону, – нервно хохотнула я.

– Не утонешь, – заверил меня Лебедь, – Здесь не утонешь. И ты, Февраль, попробуй.

Я попыталась последовать его примеру. Сначала я приготовилась пойти ко дну, но вода тут же подхватила меня и понесла. Волны нежно убаюкивали меня. Над головой плыло одинокое облачко, похожее на кораблик. Летела стая ласточек.

– А это здорово, – сказала я.

– Хоть спать ложись, – согласилась Февраль, – Интересно, так можно?

– Я один раз уснул здесь, – сказал Лебедь, – Так спокойно мне в жизни не спалось. Снов я не видел, была лишь безмятежность и умиротворение. Правда, потом Королева пришла и устроила мне сладкую жизнь…

Мы замолчали, глядя вверх, щурясь от яркого солнца и качаясь на волнах. Потом нас прибило к берегу.

– Глядите, уже вечер, – удивленно сказала Февраль, – Странно…

– Тут ночи короткие, – сказал Лебедь, – И очень теплые. Сами не заметим, как рассвет наступит… Ладно, вижу, у вас уже губы посинели. Пойдёмте, что ли.

Вы вышли из воды, отжимая одежду и волосы. Дневная жара спала. Солнце было уже близко к горизонту.

– Сейчас бы выпить что-нибудь, – мечтательно сказала Февраль, – Соку или газировки…

Я закуталась в порео. Февраль собрала волосы наверх. А Голубь надел обратно шляпу, откинув назад мокрые волосы. Мы шли пешком, медленно и молча, к нашим ногам прилипала трава, голову напекло вечернее солнце. Сначала мы дрожали от холода, сетуя на то, что не можем прижаться друг к другу, а потом всё-таки согрелись.

Когда мы подошли к дому, то одежда и волосы уже более-менее высохли. В спину светил оранжевый закат, в траве стрекотали кузнечики, ветер взъерошивал траву. У крыльца нас уже поджидала Королева с подносом в руках.

– Благодарите меня, я спасла ваши ягоды от нашествия насекомых.

– Премного благодарны, Ваше величество, – поклонился Лебедь, – Мы не забудем Ваше великодушие и милосердие.

– Прекрати дурачиться, Лебедь, – цокнула Королева, – Какие вы все мокрые и уставшие… Купались, что ли? Детишки…

Она дала нам по чашке дымящегося кофе с кленовым сиропом.  Я села на ступеньки, укрывшись пледом. Потягивая напиток, я смотрела на равнину внизу и алый закат, озаривший ясное небо.

Лебедь схватил лукошко первым, но поделился с нами ягодами. Мы втроем уплетали их за обе щеки, запивая кофе. Позже вернулась Королева, дав нам полотенце.

Солнце утонуло в океане травы, и наступила прохладная светлая ночь. В сумерках виднелись огоньки: то были снующие туда-сюда светлячки. Мы уже окончательно высохли.

– Здорово, – сказала Февраль, – Теперь я действительно возрождение, как ты и сказала. Теперь мои раны зажили. А всё благодаря тебе.

– Это ты исцелилась, – небрежно сказала я, – Я тут непричем. Это всё ты.

– Не отнекивайся, – сказал Лебедь, не успев прожевать ягоды, – Ты спасла нас. Если бы не ты, то я бы лежал сейчас без движения, а она сидела в своём поезде.

– Не болтай с набитым ртом, – проворчала я.

Вышла Королева, одетая в платье в горошек. В неизменной белой шляпе, украшенной цветком, и с длинными белыми волосами.

– Недолго вам осталось, ребята, – сказала она, – Запомните эти деньки. Скоро мы прощаемся, причем навсегда.

– Не люблю я прощаться, – сказала я, – Вообще не люблю это слово! Предпочитаю «до свидания». Так хоть понятно, что увидимся. А если «прощай», то навсегда… Ужас!

– Ты очень наивная, Поступь, прямо как ребенок, – сказала она, – Но это как раз самое главное. Это и делает тебя собой. Нашей любимой говорливой музой.

– Сделаю вид, что это был комплимент, – фыркнула я.

Я болтала без умолку, стараясь отогнать от себя ощущение предстоящего расставания. Всем сердцем чувствовала летнюю ночь, лиловые сумерки, аквамариновое небо, прохладный ветер, приносящий запах травы и качающий траву, словно водоросли, гладь воды, в которой отражались далекие перьевые облака, звуки насекомых, крик ночной птицы и теплый пар кофе.

– Уже не осталось ягод? – расстроенно спросила Февраль, – Вот отстой.

– Ничего, насобираем ещё, – заверил Лебедь, – Успеем. Много-много ягод и фруктов соберем. А Королева испечет нам яблочный пирог.

– А чего сразу я? – пискнула Королева, – Почему о подобных вещах ты всегда просишь меня? Я что, так похожа на добрую бабульку, вяжущую носки в кресле-качалке, стесняюсь спросить?

– Да, – хором ответили мы.

– Эй, мне всего 10 лет, – обиделась Королева, – Ну, Халаты бы сказали, что 10.

– Сколько?! – у Лебедя отвисла челюсть.

Февраль заржала. Я пожала плечами. Уж я-то видела, что Королева совсем ребенок – маленькая, худощавая, пухлощекая, с носом-кнопочкой.

– Она в 10 лет серый кардинал, а я в 10 лет лазал по деревьям и ловил фей.

– И как, поймал? – спросила я.

– Нет. Умеют прятаться, хитрюги… – задумчиво ответил Лебедь.

– Пойду Кошку проверю, – вызвалась Королева, – Удалось ей разорвать цепи или нет…

– Удалось, – сказала я, – Теперь она живая.

– О, это здорово, – отозвалась она, – Теперь она сможет уйти с нами. Грань проявляет к ней интерес, но не может решить, Иная она или нет.

– Так пусть обе разбираются побыстрее, – буркнула Февраль, – Времени мало осталось.

Королева оставила нас. Мне в голову пришла идея.

– Может, поспим на волнах? – предложила я, – Все втроем…

– Вы идите, – сказала Февраль, – А я обратно пойду.

– Ладно… – рассеянно сказала я.

Февраль скрылась среди деревьев, парочку раз вскрикнув и ругнувшись.

– Чего это она? – спросила я, – Может, мы обидели её чем-то? Блин, такая веселая была… Что случилось? Может, сходить за ней? Вот я дура… Вечно сделаю что-нибудь не так.

– Нет-нет, – поспешил меня успокоить Лебедь, – Есть такие люди, Элли. Не всем быть веселыми и безбашенными, как ты. Не бери в голову.

Мы снова спустились к реке. Лягушка с надутыми щеками посмотрела на нас, громко квакнула и ускакала в камыши. Одинокая стрекоза пролетела над гладью воды.

– Когда я был здесь в последний раз, тут не было столько живности, – ошарашенно сказал Лебедь, – Элли, это твоих рук дело, признавайся?

– Я случайно… – пискнула я.

– Да ладно… Это же здорово. Люблю лягушек и стрекоз, – проговорил Лебедь, заходя в воду.

Я пошла за ним. Вода за день нагрелась, но была по-прежнему холодной.

– Зря всё-таки Февраль не пошла с нами, – сказал Лебедь, – Если здесь поспать, то раны излечатся. Если не все, то хотя бы многие.

– Может, сходить за ней? – предложила я.

– Не надо… – рассеянно отозвался Лебедем, – Если не хочет, то не стоит заставлять.

Волны вновь подхватили меня. Я чувствовала себя младенцем в колыбели. Над головой в неяркой синеве неба виднелись звёзды, словно увязшие в нем. И золотой серп месяца освещал округу. Где-то ухал филин.

Мы с Лебедем плыли совсем близко. Ещё чуть-чуть, и мы прикоснемся пальцами. На секунду мне захотелось, чтобы это произошло. Но тогда мы оба исчезнем…

Я закрыла глаза, уставшие от яркости. Ритмичное качание действовало успокаивающе, я словно проваливалась в прохладный омут, словно нежилась в мягкой шерстке огромного зверя, словно лежала на ковре водорослей, и ил мне служил подушкой, скат – одеялом, а рыбы фонарями.

====== Королевская ======

Мы встали в ряд, подойдя к краю заледенелой скалы. Ветер дул мне в лицо, заставляя глаза слезиться, нос щипало. Мы смотрели вперед, вглядываясь в линию горизонта – черные воды, сливающиеся с серебристыми мерцающими небесами. Я чувствовала себя Сольвейг, ждущей Пергюнта, Пенелопой, ждущей Одиссея. Только вот Лебедь был рядом, стоит протянуть руку, и я коснусь его.

Мы каждый день сюда приходили и стояли, вглядываясь в горизонт. Несуществующий, подобно остававшейся в саду Февраль, говорил, что корабль не приплывет.

– Грань не заберет нас, Королева, – говорил он, качая головой, – Не верь глупым сказкам. Мы останемся здесь и превратимся в ледяные статуи.

– Он приплывет, – отвечала Королева, – Он обязательно приплывет. Ждите Вечной ночи.

– Зимнее солнцестояние? – сощурился зеленоволосый, – До него же долго…

– Не так уж и долго, – пожал плечами Лебедь.

Снежный ноябрь сменился тихим декабрем. Голубоватые сумерки, белый снег, плавно опускающийся на заснувшую землю, хмурые деревья. Но если прорыть поглубже, можно увидеть завянувшую траву и красные листья.

Вокруг, в Прихожей была всегда зима. Мы играли в снежки, строили снежную крепость, лепили снеговиков, а потом Королева приносила нам венки и гирлянды.

– Всегда хотел научиться делать ледяные статуи, – говорил Лебедь.

– Только весной они растают, – бросил Несуществующий, – И от них останется талая вода и грязь. Разве это красиво?

– Тем и красиво, что недолговечно, – ответил Лебедь.

С одной стороны был сад – оазис в снежной пустыне, с возвышающимися над забором кронами деревьев и цветущими кустами, летающими птицами, спелыми фректами и брызгами фонтана. Сад, в котором в тени куста сирени дремала Февраль.

С другой стороны было море, бескрайнее и негостеприимное, настоящее северное море. К нему вел заснеженный утес, о который бились волны, превращаясь в белую пену.

– Глядите-ка! – ошеломленно сказала я.

Мальчишки разом обернулись. Вдоль утеса шла Королева, уверенно переставляя ноги, обутые в старинные башмаки. Кружевное платье и длинные волосы развевал ветер, тонкой рукой она держала шляпу, чтобы её не сорвал ветер. Несмотря на щуплую фигурку маленькой девочки, она держалась горделиво и уверенно, и в неё чувствовалась сила – ни дать, ни взять, настоящая Королева. Теперь я понимала, что она действительно достойна ей быть.

– Ну и что тут такого? – хмыкнул Несуществующий, – Ну захотелось ей пройтись… Поразмышлять о жизни…

– На неё иногда находит, – поддержал его Лебедь.

– Что-то тут не так, – задумчиво сказал Вечность, – Она какая-то грустная.

Королева шла, опустив голову, руки её безвольно болтались. Она остановилась, повернувшись к морю. Ветер подул ещё сильнее, приподняв её юбку. И запела…

Мои верные стражи – морские тюлени,

И рыбы плывут, мой путь освещая.

Дельфины несут колесницу сквозь толщу течений,

Кораллы и водоросли тропу устилают.

Простынёю мне служит светлый песок,

И волны поют по ночам колыбель,

Накрывает скат одеялом, заслоняя от бед и тревог,

Океанское прохладное дно – моя родная постель.

– Я никогда не слышал, чтобы она пела, – недоуменно сказал Лебедь, – Видимо, она из тех, кто не поёт попусту.

– Песня буревестника, – сказал Вечность, – Песня, приносящая гибель.

– Только кому? – фыркнул Несуществующий.

– Опять ты за своё, Вечность, – вздохнул Лебедь, – Королева не плохая… Когда-нибудь ты это поймёшь.

У горизонта показался дельфин. Он выпрыгнул среди пены и брызг, и быстро нырнул, оставив после себя круги на воде.

– Ого! – сказал Вечность, – Тут разве должна быть живность?

– Сейчас она отдаст свою кровь, – сказал Несуществующий, – Красные капли попадут в воду. Вода зашипит и взбурлится, образуется пена и поднимется шторм. И Королева исчезнет в морской пучине, и только шляпа с белой розой будет плавать на поверхности.

– Да ну тебя, – фыркнула я, – Не пугай так. Аж жуть берет от твоих россказней.

– Кто это «я»? – хмыкнул Несуществующий, – Меня нет, а значит, ругать тебе некого.

– Ишь какой хитрый, – пожурила его я, – Ничего, вот Февраль позову, и она тебе покажет.

– Ты её оживи для начала, – посоветовал Несуществующий.

Мы с Лебедем многозначительно переглянулись.

Королева тем временем села на корточки, нисколько не страшась холодного снега.

– Ты лучше скажи, как там у остальных, – попросила я у Вечности, – Девчонки по-прежнему беснуются?

– Не знаю, – буркнул Вечность, разом помрачнев, – Меня уволокли в Склеп, забыла? Я сюда-то с трудом добираюсь. Там очень тяжело находиться, а врачам хоть бы хны.

– Так странно, – сказал Лебедь, – Здесь мы вместе, стоим, лепим снеговика, а там я был худощавым мальчишкой, который с трудом вставал с постели, а ты – больной, с кашлем, температурой и горячкой…

– Не забудь, что ещё я рисую чресла и достаю Халатов, – усмехнулся Вечность.

– А я – пропащий ребенок, – добавил Несуществующий, – Выходец из школы для не особо умных и детей отбросов.

– А я – депрессивный злобный подросток, постоянно находящийся в прострации, – сухо сказал зеленоволосый.

– Мне аж совестно стало, что такая счастливая, – хихикнула я.

– Да нет… Это наоборот хорошо, – улыбнулся зеленоволосый, – Рядом с тобой и мы чувствуем себя счастливыми.

– Только вот ей от этого не очень хорошо, – нахмурился Лебедь, – Она не идеальная целительница, у которой никогда не закончится солнечный свет. Она Элли.

– Да я… – замялся зеленоволосый.

– Я не дам погаснуть этому солнцу, – ласково сказал Лебедь, – Ну ладно, не обижайся, я ничего такого не имел ввиду, – примирительно добавил он, покосившись на сконфуженного парня.

– А как тебя зовут? – спросила я у зеленоволосого, – Я по себя тебя кличу всё время зеленоволосым… Может, это и есть твоё имя? Ну-ка, Вечность, придумай что-нибудь, ты мастер на шикарные клички. Как ты там Кошку назвал?..

– Задающая Тупые Вопросы Невообразимая Тупица С Волосами, Похожими На Солому, – любезно подсказал Вечность, – А этот будет…

– На корабле скажу, – перебил его парень, – Не надо мне давать никаких кличек.

– А как тебя тогда называть? – спросила я.

– «Эй, ты», – гоготнул Вечность.

– Пепе до 6 лет думал, что его зовут Эй, Ты, Задница С Ушами, – вспомнила я.

Я покосилась на Королеву. Она одиноко стояла на берегу, повернувшись спиной к нам. Ветер развевал одежды на её маленьком хрупком тельце, из-за чего я вдруг почувствовала приступ жалости и, сказав мальчишкам, что поговорю с ней, побежала в её сторону.

– Ты думаешь, это здорово – быть королевой? – спросила Королева.

– Нет, – честно ответила я.

– И ты не врёшь, – сказала Королева, продолжая глядеть в даль своими черными глазами, – Сколько бы жизней я не прожила, я всё равно остаюсь 10-летней девочкой. Нет, даже не так: 6-летней девочкой, на глазах которой сгорели родители.

– Да, я читала об этом в дневнике Халата. Или это были учебные записи?

– Она была чем-то похожа на Ласку. Только она была Иной. Почти Иной. Она решила стать Халатом, чтобы победить себя. Побеждая нас, она побеждала себя. Борясь с нашими монстрами, она боролась со своими. Только вот со мной у неё ничего не получилось.

– А ты всегда была седая?

– Я не помню. Я не помню ничего из своего детства. Единственное воспоминание о жизни до того, как я попала сюда – это пылающие тела моих родителей. Но я  даже их лиц не помню.

– Это ужасно!

– Да что толку говорить? Что случилось, то случилось. Этого уже не изменить. Я просто приняла эту судьбу и стала королевой. Теперь я серый кардинал этого места, я везде – на тайных тропах, на страницах дневников, в весенней капели и шорохе осенних листьев, среди букв на стенах и в мелодии старого пианино. Я серый кардинал – да что толку? Меня зовут Королева – это значит, что я свожусь лишь к этому? Я Королева – но подходит ли это имя мне?

Она наконец оторвалась от созерцания океана и повернулась ко мне, внимательно осмотрев меня, словно видела впервые.

– Я подкинула тебе эти записи, потому что знала, что ты поймёшь. Скажи, как я выгляжу?

– Худая… Маленького роста. Коротконогая. Пухлощекая. Как девочка.

– Вот видишь? Ты и только ты увидила во мне маленькую девочку. Остальные видели во мне лишь серого кардинала. Меня зовут Королева – значит, я королева, и точка, – она невесело усмехнулась.

– А что это был за дельфин? – спросила я, – Разве тут есть живность?

– Нет, – ответила собеседница, – И не должна быть, – со странным выражением сказала она, заглянув мне прямо в глаза.

Мне стало не по себе от её взгляда. Казалось, она видит мою душу. Я поспешила отвести взгляд.

– Ты видела дельфина? – неожиданно переспросила она.

– Да, – удивленно ответила я, – выпрыгнул из воды и дырнул вновь. Черненький такой. Симпатичный.

– Ты видела дельфина? – вновь повторила она, – На самом деле я разговаривала с Гранью.

– Я думала, что Грань…

– Ну да, Грань – это не личность, – передернула плечами Королева, – Грань – это расплывчатое понятие. По сути, её вообще не существует. Мы так называем пограничное состояние. Иной и нормальный. Грань – это пропасть, разделяющая нас.

– Тогда я вообще ничего не понимаю… – удрученно сказала я.

– Ты просто любишь олицетворения, – сказала Королева, – Аллегории, я бы сказала. Грань-дельфин? Интересно, почему он?

– Ну, ты запела о море, и я прониклась прямо…

– Тебе понравилась моя песня? – вскинула брови Королева, – Как по мне, я жутко фальшивила. Впрочем, неважно. Важно вот что.

Её взгляд стал более осмысленным.

– Ты вытащила Ворона… То есть Лебедя из Клетки, оживила этого зеленоволосого, вернула Февраль Несуществующему. Ты увидела судьбу тех троих… Ты усмирила разбушевавшуюся Ворожею и очистила Лебедя от Тьмы. Ты многим помогла. Поможешь и мне?

Не дожидаясь моего ответа, она продолжила:

– Станешь ли ты новой Королевой?

Я округлила глаза, подумав, что ослышалась.

– Ты более достойна ей стать. Королева – это жизнь, а ты прямое её воплощение. С тобой это место зацветет. Не уплывай с мальчишкой, он – мореплаватель и вольная птица. А ты муза и вдохновение. Останься и стань Королевой.

– Но я  не хочу! – возмутилась я, быстро опомнившись, – Сами же сказали, что уплыть вместе – единственный вариант!

– Я могу принять твою судьбу, – сказала Королева, – Я передам тебе свою корону, и ты станешь серым кардиналом, дыханием и сердцебиением твоей многоликой толпы. Разве ты не хочешь этого?