Текст книги "Беременна от сына президента (СИ)"

Автор книги: Любовь Попова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Глава 11.

В тот же момент во мне что-то взрывается, словно искры фейерверка. Я так долго этого ждала, так долго мечтала, что не остановиться, словно, наконец, приникла к источнику воды после долгого пути по пустыне. И мне надо больше, больше, пока горло не заболит от голода.

Карим отрывается от меня, смотрит на лицо, губы, хрипло смеется, словно ему очень хорошо.

– Охренеть, какая ты дикая. Признайся, – стягивает волосы на затылке, а другой рукой ведет по ткани платья прямо между ног. – Трогала себя, когда думала обо мне?

– Каждый, бесконечный день разлуки, – выдаю на одном хриплом выдохе, и не думая лукавить. И не думая врать. Отдавая свое сердце этому человек целиком и полностью.

– О, детка. Я тоже очень скучал. Думал о том, какая ты сладенькая, – шепчет он, приникая к моей щеке, скользя на губы, шею, прикусывает кожу и тут же зализывает.

Снова отходит, сводя меня с ума этими паузами, что кажутся бесконечными. Но, то, что происходит дальше, с лихвой их окупает.

Он ловко, сворачивает платье так, чтобы ему открылись мои трусики. Бесшовные, бежевые – ничего особенного. Но они становятся верхом эротического наслаждения, когда он втягивает носом воздух рядом с ними, а следом прижимается к ним ртом.

– Как же ты чертовски вкусно пахнешь. Сладкое, чуть перезрелое манго, которое просто тает во рту. Хочу, охуеть как.

Я лишь судорожно киваю, придерживая платье, пока он усаживает меня на столик, роняя все, что там лежало.

Его пальцы легонько отодвигают ткань, давая дорогу губам и языку.

О, Господи, как же хорошо.

От эйфории, что бьется в голове набатом, сносит остатки разума.

Я просто вцепляюсь одной рукой в столешницу, другой сжимаю платье, стараясь шевелить бедрами так, как он учил. По кругу, чтобы кончик языка попадал точно в цель, щипая те самые нужные нервные окончания, словно играя определенный набор нот, создавая поистине волшебную мелодию.

Снова и снова Карим повторяет один и тот же кусок, пока не доходит до кульминации, но резко обрывает.

– Карим! – умоляю пощадить, но он только усмехается, облизывая губы, тут же дает мне ощутить всю полноту собственного вкуса. Но лишь затем, чтобы обмазать мое лицо влагой, а потом развернуть к зеркалу и показать какая я рядом с ним.

– Посмотри, насколько ты красива, когда со мной, когда трахаешься со мной…

– Карим… Господи, я не могу без тебя, я люблю тебя.

Он на миг замирает, смотрит мне в глаза через зеркало, словно в поисках лжи. Но он никогда ее не найдет, потому что мои слова исходят не из тела, что желает получить в себя чертов член, а из сердца, что требует оправдать все до единой надежды.

– Докажи, – шепчет он мне в ухо, резко прижимает столешнице лицом и вбивает член одним жестким толчком. – Докажи, что любишь.

– Я готова, да, я на все готова, – шепчу в полубезумстве, пока член ходит во мне поршнем, снова и снова наполняя небольшую комнату пошлыми шлепками и моим скулением.

Мне так нравится, мне все нравится, даже когда его ладонь давит на голову, сжимает до боли волосы.

Грубо, жестко, по-настоящему. Карим не церемонится, просто вбивает меня в столешницу, снова и снова, работая мышцами пресса, что просматриваются даже через ткань рубашки. Снова и снова.

Его вторая рука на моей спине, гладит платье, стягивает его в районе поясницы, чтобы натянуть меня на себя еще сильнее, до визга, за который он шлепает меня по заднице.

– Тише, детка, тише, нас не должны услышать, – ускоряется он, наклоняется, укусив меня за обнаженное плечо.

Боль в сочетании с все нарастающим возбуждением добивает меня окончательно, и я затыкаю рот ладонью, крича, пока меня раскалывает на части оргазм. Такой силы, что кажется, шатаются стены.

Пара жестких толчков и Карим покидывает мое тело, разворачивает к себе за волосы, сует член прямо в горло, тут же заливая его спермой. Покорно смотрю ему в глаза, доказываю, что люблю.

Он удерживает меня за голову до тех пор, пока последняя капля не провалится в желудок.

Все заканчивается и меня пронизывает лютый страх, что надежда останется каплями семени на дне моего желудка. И не даст плоды.

– Карим… – спрашиваю, пока он поправляет ремень и застегивает ширинку, в миг, приобретая вид, который имел до этого. – Почему ты не отвечал? Я тебе звонила.

Карим трет лицо, опускает глаза, смотря, как я стою на коленях, медленно поправляя лямки на платье.

– Нам нельзя быть вместе, Ариш… Мой отец не одобряет. Этот порыв был… Неправильным. Но как только я вижу тебя, – поднимает он меня с пола. – Теряю рассудок.

– Но если я стану известной… Я могу стать достойной тебя.

– Я не могу рисковать, – целует он меня в щеку, стирает с нее слезу и убирает руки с плеч. – Тобой.

Он намекает, что… Мне все равно!

– Мне все равно, – цепляюсь за его руку. – Я хочу быть с тобой, на любых условиях. Главное рядом… Главное, чтобы ты отвечал на мои звонки.

Карим вздыхает, давит на переносицу пальцами.

– Нам придется держать все в тайне.

– Я готова.

– Тебе пока придется пожить в общежитии, пока я не придумаю, как нам незаметно снять тебе квартиру.

– Как угодно, Карим. Хоть в шалаше.

Он ласково улыбается, поглаживая меня по щеке, давит большим пальцем на губы, проникает в рот. Я обхватываю его кулак, втягиваю палец глубже, чуть прикусываю, как ему нравится.

Он прикрывает глаза, стискивает челюсти.

– Стоит ли так рисковать?

– Я готова на все. Я люблю тебя.

– Ладно, к черту. Я просто не смогу без твоей тесной киски, – резко захватывает он мою поясницу, давит, притягивая к себе, целует влажно, жадно, до тонких ниточек слюны, что тянутся между языками. – Держи этот телефон.

Он что – то нажимает в нем, так что телефон оказывается полностью пустым.

– Я сегодня позвоню на него, запишешь номер.

– Я не могу принять. Как же ты без телефона.

– Я куплю себе новый, этот скажу, что потерял. Нам будет хорошо вместе, Арин, ты не пожалеешь. И еще, – говорит он, перед тем как оставить меня одну. – Если кто – то узнает, мы не сможем быть рядом.

– Никто… Не от меня. Ты можешь мне доверять.

Он уходит, а я прижимаю телефон к груди и визжу от радости. Прыгаю, танцую. Мне так хорошо, мне хочется петь! И дело не в оргазме, дело в том, что теперь Карим будет со мной. Теперь я точно могу себе сказать – я не шлюха. Я девушка сына президента. Хоть и тайная… И однажды мы обязательно расскажем историю нашего знакомства нашим внукам. Детям, наверное, постесняемся. Пожалуй, трое… Я рожу ему троих. Буду петь им колыбельные, а потом наслаждаться той интимной свободе, которой научил меня Карим.

Поворачиваюсь к зеркалу. Господи, ну и видок. Беру расчёску, помаду, сушу феном влажные пятна от слюны. Хорошо, что не стало видно…

Ровно в тот момент, когда я заканчиваю, в гримерку влетает Аля.

– Вот ты где. Пойдем, кое с кем познакомлю. Мне нужна твоя помощь.

Глава 12.

Я спешу за Алей, она ведет меня по коридору под лестницу. Там стоит симпатичная худенькая брюнетка в простом черном платье. В недоумении смотрю на Алю.

– Это Серафима Русь. Ты ее не помнишь, но ее тоже соблазнил Левашов. Ничего не говори, просто выслушай ее…

Меня пугает ее одержимость мыслью о профессоре и не понимаю, что она хочет от меня.

– Тоже? Ты что, подумала что мы…

– Вы зашли вместе, я видела вас.

Значит Карима она не видела… Значит мне нельзя говорить ей правду.

– В общем, Серафиму после ее попытки раскрыть людям правду о профессоре отчислили. Да и репутацию испортили настолько, что она попрощалась с мечтой стать музыкантом.

– Аль, я сожалею, но причем тут я?

– Да послушай ты! Он может отлично лить в уши, но нам нужно вывести его на чистую воду! Ради тебя, Серафимы и всех девушек, которых он соблазнил!

Праведный огонь в ее глаза пугает. Она берет мою руку, сжимает в своих.

– Ты должна нам помочь…

– Но как я могу помочь?

– Этот старый пердун тобой заинтересован. Даже если у вас еще ничего не было, он будет пытаться снова. И тогда мы его поймаем.

– Как? Я не буду с ним спать, Аль…

– Ты пойдешь к нему домой и поставишь там камеру. Я тебе дам. Она маленькая, незаметная. Ты сбежишь, а я смогу записывать все, что происходит в его квартире. Не отказывайся сразу, подумай о том, сколько несчастных девушек ты сможешь спасти, сколько бед сможешь предотвратить

– Но я…, – качаю головой, но Алю не унять.

Она просит молчаливую девушку рассказать свою историю. Она тоже, как я училась на второй курсе, когда стала замечать знаки внимания. Сначала всерьез не воспринимала, даже наслаждалась ими. Тем более что ей давали первые партии, позволяли выступать на концертах. А потом профессор потребовал оплатить этот успех собственным телом. Она согласилась и терпела его домогательства, пока он не стал приводить своих друзей. Она попыталась нажаловаться на профессора в деканат, но ей никто не поверил. И вскоре она стала изгоем.

Она говорила, а я почему – то видела на ее месте себя.

А еще, я вдруг вспомнила, о чем говорил Карим, как предупреждал меня.

Если бы не любовь к нему, если бы не Аля, я бы могла оказаться на месте этой несчастной девушки. Даже не понять, как меня хотят использовать.

Интересно, а ей можно как – то помочь?

– Ну что, Арин?

Она смотрит на меня, словно пытаясь заколдовать. Я вздыхаю.

– Я помогу… – она тут же кидается меня обнимать. – Аль, задушишь.

– Я знала, что могу на тебя положиться. Мы приструним этого похотливого пердуна.

Она отпускает меня и уводит бедную девушку, я же остаюсь под лестницей, смотрю по сторонам, чтобы никто меня не видел и включаю телефон.

Немного в шоке от того, какой он красивый, современный и дико дорогой. Его никому нельзя показывать, я не смогу объяснить, откуда его взяла.

Я копаюсь в нем, наверное, полчаса, пытаясь разобраться, когда на мой телефоне поступает звонок.

Беру на автомате и застываю, слыша голос Карима. Боже…

– Ты куда пропала?

– Под лестницей сижу, между этажами. Ты приде…

Он тут же отключается, а я тру плечи, которые покрылись холодными мурашками, приподнимая волоски.

Вроде и не холодно, но копчик морозит, пока смотрю в телефон, как мигает экран, настраиваясь.

– Ариш, – слышу шепот сверху и поднимаю голову.

Застываю, разглядывая своего Бога в темноте.

Сейчас он кажется еще огромнее, пугающе опасным и все еще очень красивым. В его глазах непроглядная сплошная тьма, словно темный лес, в который я вступила и не знаю, как найти выход. А может, и не хочу, потому что чувствую исходящую от него энергию, от которой становится горячо и приятно. Почти нежные руки ложатся мне на голову, чуть сжимаю пучок, который я сделал. Он ведет пальцем от виска, до щеки, находит губы и сминает их, словно пробуя на мягкость.

Мы слышим шаги и резко дергаемся. Карим выругивается, тут же дергает меня за руку и уводит в сторону, в приоткрытую дверь туалета. Запирает ее на защелку.

Шаги стихают, а я нервно смеюсь. Страх и стыд щекочут как пузырьки газировки.

Это так неправильно – постоянно прятаться, но я прекрасно понимаю, что по-другому с сыном президента не получится. Мне просто нужно принять все то, что он готов мне дать.

– Ты не должна это терпеть. Постоянные прятки, укрытия, тайны… Ты достойна лучшего, – гладит он меня по щеке, прижимая ладонью.

Я запрокидываю голову, втягивая всеми рецепторами запах своего мужчины. Тот, на который я подсела в нашу единственную ночь.

– Я достойна лучшего, ты прав. Лучшее – это ты.

– Блять, – только и выговаривает Карим, захватывает мой затылок, сдавливая его и притягивая к себе. От удовольствия прикрываю глаза, обнимая любимого за шею. Наши губы безошибочно находят друг друга, сталкиваются в нежности, что сводит на нет все мысли в голове.

Я чувствую, чувствую, как отчаянно сердце бьется в груди, как вокруг нас потоком эссенции разливается волшебство. И мне так хорошо с ним, так приятно. И каждый раз мало, мало поцелуев. Его мало.

В этот вечер мы расстаемся, но теперь я спокойна, потому что Карим всегда на связи. Стоит мне зайти в общежитие, как приходит сообщение, что он уже дома и думает обо мне.

Я падаю на кровать, прижимаю подарок к груди и часто и шумно дышу. Мне так легко, так хорошо, так свободно. И даже вопросы соседки о том, почему я такая странная не обижают. Я не сойду с выбранного пути. И не важно, что все нужно оставлять в тайне, потому что счастье любит тишину. И пусть бабушка и весь наш город считает меня блудницей. Я знаю правду.

А еще теперь я могу сосредоточиться на учебе. А еще приходится помогать Але Самсоновой вывести профессора на чистую воду. Я должна заигрывать с профессором и сделать вид, что готова зайти дальше.

– Так, он почему – то не торопится звать тебя к себе. – Говорит спустя пару дней Алла, пока красит мне губы бледно розовым, создавая образ Лолиты.

Я уж не буду ей рассказывать, что осторожничает он из – за Карима, который обвинил его и продюсера в распутстве.

– Не знаю. Я вроде улыбалась ему.

– Но пусть пока довезет тебя до общаги. Покажи, что ты готова дать ему привилегии к своему телу. Поняла?

Мне неприятно это все, но я уже пообещала, даже надела платье, которое принесла мне Аля. На тонких лямках, легкое, привлекающее слишком много внимания.

– Поняла, но мне это не нравится. – Я все думаю рассказать про план Кариму, хотя последние пару дней он почти не пишет, сильно занят. – Может он передумал меня соблазнять?

– Шутишь? А кто предложил найти тебе композитора? Думаешь, он это всем подряд предлагает? Слушай, я не прошу с ним спать. Просто попади к нему домой и поставь прослушку. Все, давай, он тебя ждет, – отправляет из женского туалета, где мы переговаривались.

Я, вздохнув, спешу на выход, чтобы выполнить миссию, на которую подписалась.

Отхожу в сторону, где договорилась встретиться с Константином Дмитриевичем. Осматриваюсь, чтобы никто меня тут не увидел. Я не могу себе позволить стать изгоем, как та девушка, иначе никогда не смогу стать ровней Кариму.

Вздрагиваю, когда передо мной останавливается машина. Черная и очень представительная.

Первые пару секунд сердце бьется где – то в горле. Профессор купил новую? Я не хочу с ним ехать.

Я не знаю, как оставаться с ним наедине в таком тесном пространстве.

Окно открывается, и я уже готова шагнуть назад.

Ахаю, прижима ладони к щекам. Это – Карим…

Я без раздумий открываю дверь и прыгаю к нему на сидение. Его улыбка, Господи, ради нее можно предать родину.

– Выруби телефон, у меня не так много времени, не хочу, чтобы нас прервали.

Я выключаю телефон, как велено, чтобы никто нас не побеспокоил.

Проучить профессора можно и позже, а когда в следующий раз на меня найдет время Карим – я не знаю. Значит должна полностью посвятить себя ему столько времени, сколько он нам отведет.

– Скучала, малыш? – тянет он меня к себе на колени, прижимаясь губами к шее, пока за моей спиной закрывается перегородка между пассажирами и водителем.

Я прикрываю глаза от восторга, вжимаюсь к его тело, веду от твердой груди, к такому же стальному животу.

– Безумно…

– Покажешь? – стискивает он мою талию, а я радостно киваю, запуская руки сначала под рубашку и слыша хриплое ругательство. Не могу ждать, все внутри сжимается от предвкушения, что яростно стягивает низ живота и соски. Он просит показать, и я могу это сделать лишь одним доступным нам способом. Наклоняюсь, чтобы поцеловать Карима. Губы, подбородок, кадык, ключицы. Веду дорожку поцелуев, расстегивая пуговицы за пуговицей, пока не оказываюсь на полу у него в ногах. Он запускает одну руку мне в волосы, другой стягивает лямку платья и лифчика, взвешивая в пальцах грудь… Боже, как же приятно.

– Покажу, – с улыбкой шепчу, облизывая губы, продолжая бороться с ширинкой и замком на ремне, пока обе ладони не обхватывают тяжелую, налитую кровью плоть. Боже, во рту столько слюны, которую вместо того, чтобы сглотнуть спускаю на головку, слушая самое важное:

– Ох, бля Арин, возьми в рот, мне нужен твой нежный язычок и ротик…

Меня не нужно уговаривать, я открываю рот, обтягивая член плотным кольцом. Втягиваю пряный аромат, сходя с ума от того, что он со мной делает. В кого превращает. В самку, которой просто необходимо познать своего мужчину. Прямо сейчас. Без стеснения и границ, которые однажды между нами он стер.

Глава 13.

Карим не спешит, позволяет облизать свой член. Вспомнить все уроки, которые он давал в единственную ночь. Я сжимаю ствол у основания. Теперь он становится еще тверже, наливается кровью, порождая внутренний трепет похожий на страх. Я прекрасно помню как давилась, когда не учил принимать член в горло. Как слезы смешивались со слюной, как задыхалась, пока Карим удерживал мою голову.

– Давай, малыш, покажи как скучала, – запрокидывает он руки за голову, чуть сползая по сидению, чтобы мне удобнее было трогать его и целовать. Я поглаживаю член по всей длине, поднимая ресницы и поглядывая в расслабленное лицо моего мужчины. Облизываю губы язычком и тут же трогаю им же головку. Обвожу по кругу, веду влажную линию вниз, до тугих мешочков, что стягиваю в своем кулаке.

Собственное тело вибрирует от желания, между ног столько влаги, что собственное белье неприятно натирает.

Отвлекаюсь на Карима, посвящая эту композицию с пошлым названием, издавая развратные звуки ртом, которым стягиваю член, двигая головой все быстрее.

Мы проводим в машине почти два часа, кружа по городу. Мне уже больно от перевозбуждения, потому что Карим мучает меня, не проникая и не давая кончить даже когда насухо вылизывает. Но все прекращается, когда я наконец лежу в болтающемся на поясе платье, а он на коленях между моими ногами лишь с расстегнутой рубашкой, грудь под которой я постоянно глажу. Мне хочется его касаться, снова и снова, не прекращая это безумие.

Мы почти не говорим, прекрасно понимая, что нас слышат, но нам это и не нужно, Карим отлично умеет показать, что мне нужно сделать. Тянет мою руку на мой же лобок. Я тут же принимаюсь трогать себя между ног. Собираю влагу пальцами и тут же обхватываю ими его твердый, донельзя напряженный член, растирая по всей длине.

Карим запрокидывает голову, стискивая челюсти. Он в моей власти. Пусть на эти несколько мгновений, но он мой. И эта машина, это заднее сидение лучше любых шелковых простыней, потому что мы вместе, мы единое целое. Сбивчиво потираю член, страшаясь и желая, чтобы он наконец оказался во мне.

Карим резко отбрасывает мою руку и я запрокидываю обе над головой, чтобы моя грудь поднялась еще выше и у Карима был повод… Боже, да.. Как мне нравится, когда он лижет мои соски, тянет их и отпускает, чтобы снова взять в рот.

Но сейчас он быстро отстраняется, чтобы сжать свой член у основания, делая его еще более темным. И все только для того, чтобы провести головкой по моей промежности, откровенно открытой для него. По складкам, на которых скопилось много влаги.

Боже, да, пожалуйста. Мне это нужно, нам это нужно. Но я все равно невольно напрягаюсь, потому что каждый раз удивляет, как этот гигант может так легко оказаться во мне, да еще принести удовольствие.

Еложу по кожаному сидению. От влаги все неприятно липнет, но это не стоит внимания в отличие от кожи любимого, что так красиво контрастирует с моей белой. В полумраке салона разница еще более очевидна.

– Не дергайся, – хрипит Карим, и я вроде слушаюсь, но он все равно давит мне на плечи, приковывая к спинке. И все только для того, чтобы беспрепятственно проникнуть в мое влагалище. Только для того, чтобы смотреть, как член миллиметр за миллиметром теряется во влажной тугой дырочке.

Я кусаю губу, чувствуя, как меня изнутри растягивает член, не причиняет боль, но позволяет ощутить каждый миллиметр плоти, каждую извилистую как река вену, толстую бархатную головке.

Карим растягивает момент до такой степени, словно карамель, которая должно стать прозрачной. Дальше, дальше, наблюдая за каждой секундой процесса лишь иногда пересекаясь взглядом со мной.

Член входит совсем немного, но мое влагалище обхватывает ствол очень плотно

– Ты чудо, Арин, – хрипит он и резко вдавливает член до конца, стыкуя наши бедра с глухим звуком.

Немею, ошарашенная силой ощущений.

Терпение может обернуться таким сильным удовольствием, что все внутренности болезненно сжимаются. Да, да, да!

Оргазм отодвигаемый столь садистки часто, буквально выводит эмоции на другие гиперчистОты.

Я выгибаюсь дугой, хочу крикнуть. Карим успевает зажать мне рот рукой.

Но я все равно кричу, надрывно, ломко, позволяя воздуху все выходить и выходить в такт толчкам молотам.

Это невозможно, насколько я все еще чувствую удовольствие, что стягивает тело веревками.

А в это время член Карима яростно вбивается в мое сжимающееся оргазмом лоно.

Господи, ощущения настолько яркие, что я зажмуриваюсь в попытке остаться тут с Каримом, пока моя душа взмывает все выше и выше.

Я не обижаюсь на Карима, когда он марает мой живот, а несколько капель падают на платье. Я настолько счастлива, что эти мелочи кажутся милыми, это часть нашей с ним тайны. Его следы на мне.

– Приведи себя в порядок, высажу недалеко от общежития, – говорит Карим, заправляя рубашку в брюки и помогая мне поднять платье и лифчик. В своем телефоне быстро стираются растекшуюся тушь и помаду.

– Ну и видок у меня. Не смотри.

– С ума сошла? Видеть тебя такой и знать что это я сделал, что такая ты только для меня дикий кайф. Но лучше завести сумку с вторым комплектом одежды, я никогда не знаю, когда смогу к тебе вырваться.

– Хорошо, – включаю телефон и со стыдом обнаруживаю пару десятков пропущенных. От Али, от профессора, о Боже! От бабушки!

– А мой телефон тебе не понравился?

– Ой, ты что! Это какое-то космическое чудо. Мне очень нравится. Просто я не могу его показывать. Он только для твоих звонков.

– Умно конечно. Я позвоню, детка.

Я горячо прощаюсь с Каримом, тороплюсь в общежитие чтобы принять душ, по дороге пытаясь дозвониться до бабушки. Застываю, когда в комнате обнаруживаю Алю. Она сидит на моей кровати, поднимает голову.

Стою перед ней как на суде. Стыдно дико. Но я не могла отказать Кариму.

– Ты не говорила что у тебя есть ебарь. Я бы тогда тебя не просила…

– Стой! Прости! Я сейчас все объясню!