Текст книги "Беременна от сына президента (СИ)"

Автор книги: Любовь Попова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Глава 40. Арина

Нас не пустили. Мы сидели в комнате ожидания два часа, пока отец уже не рявкнул, что мы уходим, иначе я рожу прямо в тюрьме.

Я согласилась, но меня жгла обида от мысли, что Карим даже встретится со мной не захотел. Теперь его слова о том, что он меня не любит, кажется еще более реалистичной правдой. А мои собственные фантазии о том, что он мог соврать ради меня или моего благополучия, рассеиваются как пыль.

Мы покидаем отдел СИЗО, на который я бросаю взгляд. Я уже прочитала о том, в каких условиях там содержаться, И ведь это еще не преступники, а только подозреваемые. И сидят рядом невинные и те, кто действительно совершил страшное. А о поножовщине там и других ужасах ходят легенды.

– Надеюсь Карим не разучился драться? – спрашиваю отца, который помогает мне усесться в машину. Я сама себе кажусь необъятной, даже передвигаюсь уже с трудом. Меня уже хотят положить, а я все бегаю, о чувствах хочу спросить, а есть ли смысл?

– Он в отдельной камере со всеми удобствами. Поверь, драться ему не придется.

– Ну ладно… – отворачиваюсь к окну, уже привычно опуская руки на свой живот. – Может хоть записку прочитает.

– Конечно прочитает. Вообще он правильно делает, что не вмешивает тебя во все это. Особенно учитывая твое объемное положение, – усмехается отец, но мне не до веселья. Мне больно и обидно, что он даже не передал мне записку, что ему вдруг стало плевать на нашего ребенка. Даже на ребенка.

А может я никогда особенно его и не интересовала? Может он просто поигрался со мной и теперь будет жить своей жизнью? С Мариной?

Выйдет из тюрьмы, сыграет с ней свадьбу и больше никогда, никогда не вспомнит о купленной им Арине, о Ире, любившей его половину детства.

На мой новый телефон, подаренный еще в день приезда в Турцию, приходит сообщение с незнакомого номера. А там ссылка. Я нажимаю на автомате, перехожу на статью в известном московском журнале. От заголовка хочется провалиться сквозь землю.

Сын президента купил подругу детства в борделе.

А внизу смачные подробности того, как Карим Левицкий сын кандидата, а в президенты увидел на остановке девушку и договорился с ее братьями о том, чтобы ее доставили в бордель, где всю ночь использовал по прямому назначению. И какое будущее даст нам президент, сын которого безнаказанно может купить кого угодно? – спрашивалось в статье. А дальше интереснее, дальше вся наша история, с настолько мерзкими подробностями, хотя и приукрашенными в несколько раз, что становится дурно. Я открываю окно, но воздуха мало, его просто катастрофически не хватает.

– Арин, ты чего…

– Останови, меня тошнит, – отец тут же находит островок, где паркуется, а стоит мне открыть двери, как из меня льется грязь, в которой меня сейчас искупали. Не стоит даже читать дальше, чтобы понять, что Арина Невская, оказалась Ирой Садыровой и когда запахло жареным, Карим вернул, уже беременную подругу детства в семью, а вскоре оказался виновным в ошибке, которая повлекла за собой потерю несколько жизней. Такое будущее вы хотите? Такого президента выберете?

Отец протягивает салфетки, продолжая читать и бледнеть…

– ты говорила, что он спас тебя, а тут говорится, что он по сути тебя принудил… Арина.

– Не ори, я кажется… Рожаю.

– Это не смешная шутка… Отвечай на вопрос.

– Я не шучу, хотя если подумать, то мы могли бы никогда больше не встретится, если бы не его мерзкий поступок. – боль скручивает них живота, и я опираюсь на машину, чувствую как по ногам течет горячая жидкость.

– Да чтоб тебя, поехали!

Он почти толкает меня в машину, стартует с места, набирая такую скорость, что машину просто в страхе разъезжаются, как перед скорой.

– Это же не официальные новости?

– Статью думаю удалят, но интернет помнит все.

– Это сильно повредит выборам?

– Не знаю… Он сильный лидер, скорее всего придется объясниться, а вам с Каримом заключать задним числом брак.

– Что? Зачем? Я не хочу!

– Ты родишь сегодня завтра, и поверь, меньше всего тебе нужны чайки в виде журналистов возле палаты.

– Но я не так хочу, пап.

– Тебя уже никто не спрашивает. Почему ты сразу правду не сказала?

– Ну… Я не хотела тебя волновать, кому захочется узнать, что его дочь стала проституткой.

– Херню не неси! Никогда не говори о себе такого, даже не думай. Люди выживают, люди совершают ошибки, но они те, кем считают себя сами, поняла? Плевать на шаблонное мнение большинства, только твое собственное имеет значение. Если ты так поступила, значит у тебя не было выбора…

– Пап. – тяжело выдыхаю, пока них живота сводит очередной схваткой.

– Что? Я не прав?

– Прав. А мы скоро доедем?

– Скоро, почти приехали… Да куда ты лезешь, урод, у меня тут дочь рожает.

Глава 41. Арина

В момент, когда меня привезли в родильное отделение я больше не думала о скандале, о Кариме, о президенте черт возьми, все о чем я могла думать это поглощающая меня боль, нарастающая с каждым ударом сердца. Она скручивала внутренности, не давала нормально дышать.

Как, как женщины соглашаются на это снова? Неужели забывают всю ту боль – сравнимую с падением в воду с моста, с предательством любимого человека, с пощечиной бабушки. Только умножайте это все на сто, а может и больше.

– Дыши, девочка, дыши, раскрытие только девять пальцев, скоро пойдем рожать.

– Я не смогу. Не смогу, – мотаю головой, пока слезы по щекам катятся. – Позовите кого – нибудь, хоть кого – нибудь… Больно, господи, как мне больно.

– Ну что тут у тебя, – входит врач, а я запрокидываю голову, смотрю в кружащийся от боли потолок. – Таз конечно узкий. Пусть анестезиолог тоже будет готов. Арина, придется еще полежать…

– Да не могу я лежать, я даже дышу с трудом. А можно мне обезболивающее… Ставят же, я знаю.

– Уже нельзя. Мы же хотим, чтобы ты сама родила?

– Уже не важно, уже просто вытащите его из меня…

– Лежи, отдыхай… Скоро приду еще.

Отдыхай. Он серьезно сказал, отдыхать?

Закрываю глаза, ощущение что я уже не в своем теле, что у меня уже так голова кружится, что появляются галлюцинации, иначе как объяснить Карима, который стоит рядом в форме врача. Это не может быть он, хотя бы потому что испуганным его я никогда не видела.

– Доктор, у меня уже галлюцинации, – реву в голос. – Это же не нормально.

– А что, зубную фею видите.

– Карима…

– Это я, Арин…

– Уйди, – пихаю его руку, которой он пытается ко мне прикоснуться.

– Так, у нас полне раскрытие, едем в родильный зал.

– Нет, нет, я не смогу, я просто не смогу…

Карим, если это действительно он, стоял возле моего лица, смачивал губы салфеткой, держал за руку, пока я кричала, выталкивая его ребенка. Кричала, как ненавижу его, как презираю за то, что он со мной сделал, как видеть больше не хочу.

Он молчал, ничего не говорил, продолжая испуганно смотреть, как двое врачей пытаются помочь малышу увидеть свет. И вон он, лысенький и и весь в крови, оказывается прямо на моей груди. Кричит так громко, что закладывает уши…

Облегчение потолок заполняет мое тело… Боль становится не стол острой. Я в голос реву, трогая крошечное тельце, что вертит головой, выталкивая воздух из легких.

Я поворачиваю голову, а иллюзия еще здесь, Карим никуда не делся и словно под гипнозом смотрит на малыша. Своего сына.

Акушерка тянет к нему руки, а Карим тут же рявкает.

– Куда?

– Успокойтесь папаша, помоем, взвесим, измерим и вернем обратно.

Карим словно коршун смотрит на ребенка, а потом роняет голову, впиваясь взглядом в меня.

Из меня еще достают послед, только потом разрешают спустить ноги.

– Охренеть, Арин.

– Ага, – шмыгаю носом, а он снова дает мне попить влагу из марли. Я тут же поворачиваю голову и смотрю как малыша заворачивают, на ногу цепляют бирку. – Как ты тут оказался?

– Два часа назад сказали про статью, потом про то, что ты рожаешь. Пришлось звонить отцу и тайно выбираться из тюрьмы. С утра надо будет вернуться, до обхода.

– Теперь нам придется перед всеми играть счастливую пару… Сложно тебе будет.

Карим даже не отвечает ничего, снова смачивает мне губы, потом смотрит как мне приносят малыша, жадно открывающего рот.

– Молока у тебя пока нет, – говорит Акушерка, но к груди надо приложить.

Я глажу меленькое личико, смотря как пухлые губки пытаются ухватить сосок. Толкаю ему грудь, ставшую за последние несколько месяцев еще больше.

– Я могу его взять?

Киваю, смотря как бережно Карим держит малыша.

– Как назовем?

– Только не Артур.

– И не Камиль.

Киваю, пожимая плечами… Смотрю на светлые волоски на самом центре макушки. Свет…

– Лука. Его будут звать Лука.

– Имя второго ребенка буду выбирать я.

– Сомневаюсь, что у нас будет второй.

– Будет, будет… – опускает он малыша мне на грудь, а потом его забирает акушерка еще для обследований, а мне говорят надо подниматься.

Но вместо этого Карим просто берет меня на руки и несет в нужную палату.

– Там все твои собрались, кстати, – убирает он подушку, помогая мне улечься на живот. Достает из сумки салфетки и подкладывает под меня.

– Ну что ты творишь! Этим не ты должен заниматься.

– Ты много думаешь. Полежи так немного. Сейчас придет женщина из загса, распишет нас.

– Я не хочу, – говорю сонно, чувствуя как по щекам слезы капаются. – Ты меня не любишь.

Карим вздыхает, пододвигает стул и опускает голову на локти, смотря на меня.

– Чтобы я тебе не сказал, Арин, как бы себя сейчас не вел, ты никогда не поверишь в обратное.

– Никогда, ты прав.

– Я обидел тебя.

– Да…

– И меня ничего оправдать не может.

– Не может, – вяло произношу, чувствуя как тяжелеют веки.

– Но пройдет время и ты поймешь, что я давно….

– Где Лука? Когда его принесут?

– Сейчас посмотрю. Ты меня слушаешь?

– Я спать хочу, но сначала хочу, чтобы сына мне сюда принесли.

– И как в таком случае ты выспишься?

– Это уже не твоя забота.

– Понял, – целует меня Карим. – Не спи, тебе надо будет подписать свидетельство о браке.

– Когда я мечтала о свадьбе с тобой, я не думала, что она будет проходить вот так.

***

Да, я планировала главу от Марины, но как – то роды Арины вышли на первый план. Следующая точно от Марины)))

Глава 42. Марина

– Мам! Мам! – ищу маму по огромному особняку Дубинина. Меня всю колотит, до сих перед глазами бледное лицо сучки, которая давала интервью по главному телеканалу страны. Они состряпали очень романтичную историю о тайной любви, и даже меня приплели… Твари, господи, ну, какие твари! – Мама!

Открываю дверь ее спальни и тут же закрываю. Она явно была занята отработкой нашего с ней содержания, сидя на коленях перед кандидатом в президенты. Сбегаю на первый этаж, тут же падаю на диван, включая обратно телевизор.

Бомбу бы им туда…

Или выстрелить прямо в затылок.

И почему она не жирная, она же только родила!

Злость душит, заставляет проглотить очередную порцию вина… После того как Карима обвинили в трагедии на мосту, я думала, что поддержу его… Что он поймет, как мы близки, вернется. Пусть не полюбит, но будет рядом!

Но его сразу забрали в тюрьму, а мать рассказала, что нашла человека, который утопит Левицких. Дубинин. Они постоянно соперничали за пост президента. А теперь у него появился реальный шанс выйти вперед в этой гонке. Стоило только вернуть братьев Арины и выспросить у них всю правду.

– О, сестренка интервью дает, – Витя, пожалуй, его можно даже назвать симпатичным. – Ну, что, провалился план твоей мамаши!

– Ты бы так не радовался! Иначе скоро пить пиво ты будешь не здесь, а на Колыме, где тебя и нашли…

– А я уже устроился охранником к Вячеславу Павловичу, так что не переживай за меня! – наклоняется он, опирается на колени и внимательно смотрит.

– Что?

– Какая-то ты нервная…

– Ты шутишь так? Меня ищут власти, мои отпечатки пальцев нашли на клавиатуре, я автор статьи, меня уже сдали. И после этого ты говоришь, что я нервная?

– Ну, так сиди тут и не рыпайся.

– Я же не могу провести тут вечность!

– Ну, лучше тут, чем в тюрьме, – встает он, подходит сзади и неожиданно хватает за грудь, да так больно, что я верещу. Хочу его ударить, но только проливаю вино на белую блузку.

– Отпусти! Придурок! Ты как смеешь вообще ко мне прикасаться? Ко мне!

– А кто ты? – смеется Витя. – Ну, давай, расскажи, кто ты… Хочешь, я скажу. Ты дорогая шлюха, как и твоя мать. А теперь еще и уголовница… Ты ничем не лучше меня. И тем более, не выше классом.

Правда буквально жжет щеки, глаза, слезы текут, теряясь на губах. Я слизываю соль с губ.

– Деревенщина неотесанная. У меня хотя бы образование есть, стиль, вкус… И был всего один мужчина.

– А оргазма так и не было.

– Да пошел ты! – толкаю его в грудь и хочу уйти в свою комнату, уже вхожу в нее, закрываю дверь, но не получается. Вскоре я отлетаю, а на пороге оказывается Витя. – Вон отсюда! Я охрану позову, слишишь?

– Звони… Охрана! Охрана! – они, кстати, тоже не прочь будут с тобой развлечься. Слишком долго нос воротила.

– Замолчи.

– Никто тебя не защитит, киска. Хотя я бы, пожалуй, мог бы попробовать, – дергает он меня на себя, ведет длинными пальцами по шее, рождая неожиданно приятный рой мурашек. – Но не бесплатно, конечно.

– Я не буду с тобой трахаться… – шиплю ему в лицо, а он хватает меня за шею, опрокидывает на кровать и тут же ложится сверху, коленом раздвигая ноги. – Пока ты хотя бы не помоешься. Когда ты был в душе?

– С утра, Арин, не беси, – сдергивает он с меня лифчик, вжимает ладонь в грудь, а рот в губы.

Я верчу головой, но он сильнее, а еще мне дико приятно ощущать другой вкус на своем языке. Я сглатываю, понимая, что стремительно сдаюсь в руки этому неотесанному мужлану. Даю себя раздеть, даю потрогать себя между ног.

– Охренеть, какая гладкая… – изучает он меня пальцами совершенно бесцеремонно. – Я думал, так не бывает.

Он вдруг прижимается губами, а меня как электричеством бьет по всему телу.

Я выгибаюсь, сама обхватываю соски, вдруг понимая, что вот сейчас отпустило… Ненависть осталась, но мысли где-то далеко, где-то в месте, куда неуклюже тычется языком Витя. Я протягиваю руку, удерживаю его голову за волосы и перемещаю бедра так, чтобы язык четко бил по клитору… Вот теперь хорошо, вот теперь приятно…

– Еще… Вот так, да, да… Еще немного… – кончаю шумно, выталкивая из себя воздух. Его ловит Витя, который нависает надо мной, пихая свой отросток, крупный надо признаться, очень большой…

– Нравится, да? Все девки на деревне мою кувалду любили.

– Господи, замолчи, – бь.ю его по спину и тут же выкрикиваю, когда он пробивается через мою щелочку до самого корня. И тут же таранит, не давая передохнуть, пока не кончает на живот и грудь…

В этот момент, когда я уже хочу наорать на него за неаккуратность, где-то что – то взрывается.

Витя тут же соскакивает с кровати, бросается к окну.

– Пиздец, омон и собор…

– Как? Откуда?

– Хрен знает… Бля, посадят же…

– И меня арестуют, – страх узлом живот крутит, слезы градом. Я не хотела этого. Не хотела... Смотрю в окно и замечаю как маму, полуголую ведут к машинам. Боже...

Я слепо пытаюсь одеться, ока Витя ловко натягивает штаны и вдруг убирает ковер, открывает какую – то дверь…. – Куда ты!

– Тупой вопрос. Сбегаю.

– А я? Ты, что просто так меня оставишь?

– А нахрена мне такая обуза?

– Я не хочу в тюрьму, Вить… – в этот момент в дверь стучат.

Витя выругивается, дает мне знак идти к нему. Я тут же спускаюсь по лестнице в полную темноту, в которую тут же окунаешься и Витя.

– Тут есть подвал… Придется идти по нему. Там грязно,

– Ну,.. Неважно, главное не в тюрьму.

– ну пошли тогда, принцесса, – усмехается Витя переплетая наши пальцы, отчего мое тело начинает звенеть от недавно пережитого удовольствия. Только радости это не приносит. Потому что теперь я совершенно не знаю, что меня ждет...

Глава 43. Арина

После интервью, которое полностью опровергло скандальную статью, меня повезли домой к родителям. Стоило мне зайти домой, как я увидела два десятки пар обуви. Прошла немного вперед и увидела, как несколько пар рук по очереди пытаются успокоить моего Луку.

– Что тут происходит? – я шагаю в гостиную, куда принесли кроватку, чтобы очевидно всем оценить моего сына и его похожесть на Карима.

Людей было так много, что впервые хотелось вернуться в свою палату, где часы приемы были строго ограничены.

Я успела заново познакомится и со свекровью. Ко мне заходил сам президент. Единственный кого я не видела ни разу за эти две недели, так это Карим.

Сегодня утром у него был суд, его осудили на три года, но дали условный срок без права участия в градостроении.

– Ой, Ариночка. Не можем Луку успокоить. Может он кушать хочет? – лепечет мама.

– Так вас тут столько, что мне самой хочется плакать, – беру на руки сына и поднимаюсь в свою комнату. Ложусь на кровать и кормлю грудью.

Сынишка сразу успокаивается, а и я сама засыпаю. Просыпаюсь затемно от звуков смеха, доносящегося из открытого окна. Долго лежу, думая о том, куда поехал Карим после условного освобождения. Может отмечает? А может с Мариной тайно встречается? Почему он так и не приехал сюда? Ну ладно я, но неужели он не хочет увидеть сына...

Такого красивого, такого сладкого малыша…

Оставляю малыша на кровати спать, сама принимаю душ и беру телефон. Ни одного пропущенного, ничего. Я открываю запись суда, которую мне скидывали еще днем. Карим выглядит осунувшимся, но строго и презентабельно… Людей на суде так много, словно его пришел линчевать весь город. Только гильотины не хватает.

Убираю телефон, встаю с кровати.

Выглядываю в окно, где сидят и разговаривают все те, кто ждал меня в гостиной, кто готовил меня к интервью, задавая порой самые каверзные вопросы. Они жарят шашлык, что – то бурно обсуждая.

Кто бы из простых людей знал, что президент может так смеяться, чокаясь со своим другом.

Вздрагиваю, когда дверь в комнату внезапно открывается. Страх царапает нервы и хватаю лампу, готовая в любой момент звать на помощь…

Но на пороге черная тень, лицо которой вскоре материализуется в моего мужа.

Я замираю от удивления, опускаю лампу обратно.

– Привет. Кого боишься?

– Уголовников всяких.

Карим усмехается, закрывает двери… Коротко смотрит на спящего молодца и направляется прямым шагом ко мне.

Я отшатываюсь, не понимая, что ему сейчас нужно. Да и как охрана вообще пустила его сюда.

– Дождалась меня, жена?

Мне бы обижаться, но его тон выводит на позитивную эмоцию, заставляет улыбаться.

– Где ты был? Тебя утром отпустили.

– Это суд был утром. Потом куча формальностей, подписей… Надеялся, кстати, тебя на суде увидеть.

– У меня было интервью, где мне пришлось в красках расписывать историю нашей нежной любви, – мой голос сочится сарказом. – Мне кажется ведущая даже прослезилась.

– Ну а что… Хорошая же история, – пытается он моей щеки коснуться, но я убираю его руку.

– Лживая, как и все твои слова и чувства.

– Ясно, – усмехается он, подходит к кровати, некоторое время смотря на своего сына. – Капец он вырос за две недели.

– И все? – поворачиваюсь, смотрю как он стягивает с себя кофту, штаны и спокойно направляется в душ. Как дома, честное слово. – И «ясно» это все, что ты можешь сказать?

Перекладываю Луку в кроватку и иду за Каримом.

– Карим!

– А что ты хочешь услышать? – открывает он воду и стоит, совершенно не стесняясь своей наготы, словно мы уже лет десять женаты. – Что я люблю тебя, нашего сына, что не могу без тебя, что осознал это, когда чуть не потерял тебя, что сделал бы все ради твоего счастья. Поверишь?

– Нет конечно! Ты всегда все делаешь ради своего отца, вот и сейчас…

– И ведь не осудишь меня за такое, верен родине, как отцу своему, – умывается он, намыливает голову, пока я топаю ногой, посматривая на его плотский живот и крупный член, спокойно висящий между ног.

Сжимаю свои бедра, чувствуя, как между ними наливается влага.

– Не паясничай, Карим. Чтобы ты мне не сказал, я в твою любовь не поверю.

– Это я еще у врача понял. И по тому, что ты на сообщения мои не отвечала. Не стыдно отказывать узнику в паре добрых строчек?

– Не говори мне про стыд и совесть. В твоем словаре нет таких слов.

– Договорились, говори ничего не буду. Делать буду.

– Что делать?

– Пока не придумал. – пожимает плечами, а потом хмыкает и резко втягивает меня под воду.

– Ты что делаешь! Не смей, – бью его по руке, но этот камикадзе продолжает сжимать мою грудь, выдавливая из нее капли. Господи… Как же приятно… – Перестань, карим, ничего не будет. У нас будет фиктивный брак и как только все уляжется мы разведемся, понял?

– Понял, понял, – сдирает он с меня мокрый халат, под которым ничего черт возьми нет. Опускается на колени, закидывая одну ногу себе на плечо. – Соскучился по твоей дырочке, капец как…

– Мне вообще нельзя заниматься сексом, – хватаю его мокрые волосы, пытаюсь отодрать от своей промежности, но стоит Кариму найти клитор и вырубить воду, как меня пронизывает тонкими ниточками электричества, окутывает каждый нерв, подсвечивая нейроны. Боже… Боже… Мне нужно остановить его и заставить убрать руку с моей груди, вторую с моей задницы. – Нельзя, Карим.

– Мы и не занимаемся сексом, никакого риска…

– Сволочь… – выдыхаю, ударяясь затылком по кафелю… Да… Да… Да…

Он еще и пальцы добавляет, не пытаясь войти, но растирая вход, лаская половые губы, пока язык снова и снова ласкает в нужном месте.

Мгновение…

Раз… два,… три… Перед глазами взрывается солнце, опаляя кожу всего тела. Я стону в полный голос, сама себе закрывая рот. Тут же чувству. Сквозь пелену, как Карим разворачивает меня спиной, просовывая свой член ровно между бедер.

– Посильнее сожми…

– Мне нельзя – еле шевелю языком, – но руки ставлю на стену, чувствуя, как с помощью мыла член резко дергается зажатый моими ляшками.

Всего пару резких рывков и Карим вжимается лицом в мою спину головой, обнимая руками. Мне немного неудобно, что он жамкает мой живот. Я хочу убрать его руки, но он только крепче к себе прижимает.

– Это ничего не значит, – пытаюсь убедить сама себя.

– Ну это понятно... Завтра папе своему объяснять будешь, – усмехается Карим, выхолит из душевой и раскрыв для меня халат. Я тут де надеваю его и отправляюсь в кровать, где сворачиваюсь клубком, не желая больше разговаривать с Каримом. Хотя тело благодарно ноет от всего, что он со мной сделал.