Текст книги "Беременна от сына президента (СИ)"
Автор книги: Любовь Попова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
Глава 28. Карим
Сразу в оборот. Чтобы не сбежала и кричать не начала. Но она все равно дергается как бабочка в человеческих руках, убежать пытается, даже со своим пузом. Парни легко хватают ее за руки и силой запихивают в машину. Сажусь следом, наблюдаю как она активно дергает ручку двери, осматривается, словно появится другой выход.
Вид у нее уставший, словно она не спала несколько дней. Даже прослеживаются синяки под глазами. И вроде беременным положено набирать вес, а у нее такое ощущение, что живот накладной, потому что она такая же какой я ее помню. Если бы не ее братья долбоебы, которые решили меня шантажировать, я бы не поверил… Я до сих пор с трудом верю, что она решила мне не говорить…
Хотя грудь. – мечутся мысли.. – Грудь стала полнее, в нее так и хочется зарыться носом. Ощутить запах ее ванильной кожи, слизнуть капельки пота, потискать в конце концов, как тискают шарики антистресс, Хотя бы потому что стресса у меня за эти месяцы было предостаточно…
– Давно не виделись, Арина. Ничего сказать мне не хочешь?
Она тут же испуганно замирает, закрывая руками живот. Словно я сейчас ее бить туда собираюсь. За зверя меня держит… Даже обидно после всего, что было.
Было.. Как часто лежа рядом возле Марины я прокручивал в голове образ Арины, то какой податливой и послушной она была.. Думал о том, кто ее сейчас трахает, даже проезжал мимо того комплекса, где видел ее с тем мужиком. Сам не знаю зачем – убедится, что она такая какой я решил ее видеть. И тут эта беременность.
– Ничего.
– Мой? – почему – то я уверен, что да. Так много раз я забивал на защиту… Именно с ней. Да и судя по словам Аллы, с профессором у нее ничего не было. Дамир, который оказался подрядчиком в моем проекте тоже отрицал интимную связь с Ариной. Но и про беременность смолчал.
– Нет, конечно. Кто бы посмел залететь от сына президента?
Забавная. Ершится как ежик. Вот – вот и фыркать начнет.
– Ерничаешь, Ариш, а я ведь не шучу. Лучше сама скажи, или поедем прямо сейчас тест ДНК делать.
Она поджимает губы, отворачивается, поглаживая живот, к которому мне невольно хочется прикоснуться. Но давлю в себе этот порыв. Ни к чему это. Нужно обсудить все, решить как будем взаимодействовать дальше.
– Да зачем это тебе?! – неожиданно взрывается она. Тот факт, что она умеет так кричать я заметил еще при расставании. Тогда мне не понравилась эта черта, а сейчас… Сейчас я хочу чего угодно от нее, даже крика. – Какая разница?! Твой, не твой! Или что, ты резко воспылал ко мне любовью и хочешь создать семью?
– Не смеши. Твоя беременность – мой косяк. А за косяки приходится нести ответственность.
– Женишься на мне? – задает прямой вопрос, а я головой качаю. Не время. От слова совсем.
– Обеспечу тебя и ребенка всем необходимым.
– А если я откажусь? Я не хочу иметь с тобой ничего общего, понятно? Ты мне противен! – врет, а от лжи даже щеки краснеют. Она стискивает руки, сжимает их в замок, словно боится что не выдержит и кинется бить или обниматься.
– Рот закрой! —даю понять, что ее истерики ни к чему. – А захочешь ты, потом быть с этим ребенком или стать просто суррогатной матерью, выбор за тобой.
– Ты не посмеешь отобрать у меня ребенка! Ты не… – опять начинает задыхаться, но я тяну ее к себе, мельком смотрю на расплющенную грудь.
– Радуйся, дура, ты своим залетом получила золотой билет. Никаких братьев ублюдков, никакой работы по вечерам, никакого голода. Или хочешь, чтобы твой ребенок стал таким, как твои родственнички?
– В том, что он станет таким, как ты, тоже нет ничего хорошего, – шепчет она, пока я приближаю лицо. Отворачивается, в грудь руками толкает. Не хочешь, не надо.
– Воспитывать его будешь ты. Так что только от тебя зависит, каким он станет, —отпускаю и достаю свой планшет. – Сейчас едем на обследование, потом на твою новую квартиру. И, Арина, не трать мое время. Попробуешь сбежать, найду, ребенка увидеть не дам. По рукам?
– Словно у меня есть выбор.
– Материнский инстинкт – есть не у всех. Так что нет ничего плохого, в том, чтобы отказаться от ребенка и жить своей жизнью. Многие делают из этого бизнес, – поворачиваю лицо, внимательно наблюдая за ее реакциями.
– Вот и нашел бы себе суррогатную, чего ко мне привязался?
– Потому что ты уже беременна. Беременна от сына президента. Наша с тобой задача сохранить все в тайне, чтобы никто ничего не узнал до моей свадьбы... – чертова свадьба, будь она неладна. И беременность. Все так не вовремя. И у отца такой яркий конкурент, не в меру активный.
– У меня бабушка в больнице, – говорит она после паузы, а потом берет свой телефон. – Мне Алла обещала помочь.
Алла…
Забираю у Арины телефон и выкидываю в окно.
– Ты что наделал!? – ревет она. – Ты что натворил!
– Я сам всем обеспечу твою бабашку.
– Мои братья…
– И с ними разберусь… Прекрати истерить.
Она дуется, руки на груди складывает, а я уже предвкушаю, как буду их мять. Даже пальцы покалывает.
– Они тебе рассказали?
– Да, начали шантажировать. Я был у тебя дома, узнал про бабушку, приехал сюда.
– И что, запрешь меня?
– Нет конечно, выходить сможешь до магазина или парка. Но под наблюдением.
– Как великодушно. Смотри, чтобы нимб на мозг не жал.
Прыскаю от смеха. И где пряталася этот дерзкий сурок.
– Мне вот яйца жмут в твоем присутствии. Не хочешь помочь.
– Давай, утопи себя еще больше и изнасилуй беременную. Сыну президента же можно все.
– Не буду я тебя насиловать, сама захочешь…Признайся, скучала.
– Ни секунды.
– А я скучал.
– Ага, страдал, пока целовал другую.
– Бывает и так в жизни, Арин. Мы же не в сказке обитаем.
– Ну да, в сказке хотя бы знают, что такое любовь.
– Это в какой?
– В золушке! Там принц так любил золушку, что, не смотря на ее происхождение, женился.
– Ну какая любовь, Арин. Он не знал ее имени, ее лица, ни того, чем она увлекается. Принц искал золушку, потому что она ранила его воспаленное ЭГО, потому что сбежала, а ему раньше никто не отказывал.
– Так можно вывернуть любую хорошую историю.
– Или начать смотреть на мир здраво. Кстати, – передаю ей коробку с ее деньгами. – Твои братья извинились.
– Они хоть живы еще?
– Конечно. Я же не изверг. Живы и здоровы, будут трудится на благо родины. У нас на Кавказе как раз не хватает пограничников.
Арина даже чуть расслабляется, поглаживая коробку, в которой деньги. Большая на самом деле, учитывая, как жили Арина со своей бабушкой.
– Там еще третий приходил, Джамал… Они ему были должны.
– С ним я завтра разберусь, – сбрасываю вызов Марины. Она ждет меня в ресторане со своими родителями, но кажется сегодня этот скучный ужин я пропущу. – Там рядом с квартирой клиника, перевезем твою бабушку туда.
– Ладно. И помидорки.
– Помидорки?
– Там на окне ее помидорки, нужно их забрать. И остальные вещи.
– Все привезут, – машина тормозит, и мы идем с Ариной в клинику, чтобы убедится, что ее беременность протекает нормально.
– А тест ДНК, – спрашивает она, когда мы заканчиваем и уже пешком идем к квартире. – Не будешь делать?
– Я и так знаю, что ты ни с кем не спала кроме меня.
– Потому что тебе сказали. Тебе было удобнее думать, что я шлюха.
Глава 29.
Идем мы совсем недолго. После его всплеска эмоций говорить больше не хочется, да и Карим отвечать на вопрос не торопится. Перед нами вырастает жилой комплекс, окруженный парком. Живой уголок в центре мегаполиса. Тут нет высоких домов, тут реально ощущение другой реальности. Большие закрытые дворы, несколько уютных кафешек.
– Я помогал в проектировке, когда мне еще было лет восемнадцать. Определялся тогда, чем именно хочу заниматься…
– Как в Голландии.
– Да, – удивленно смотрит. – Там есть похожие комплексы.
– Похожие? Да там везде так. И никто никогда не закрывает двери. И чисто так, что можно ходить босиком. А этот их хлеб? Они же его даже замораживают.
– И откуда ты можешь это знать?
– Наверное, где – то читала или смотрела, – иду вперед, провожу рукой по мягким кустам, которые припорошены снегом. Стряхиваю его с ладоней, тут же грея у губ. Карим внимательно смотрит. – Ну что? Мы так и будем в гляделки играть или ты покажешь мою сырую темницу.
Он улыбается, и я тут же отворачиваюсь. Потому что от его улыбки щемит сердце, становится дышать сложнее. Хочется в объятия бросится, а потом бить по груди и кричать, почему он такой жестокий. Почему не любит. Почему я вдруг из сладкой девочки превратилась в чертов инкубатор для взращивания тайного ребенка.
Мы еще не дошли до подъезда, который украшен аркой в европейском стиле.
– Слушай, Карим, – поворачиваюсь к нему лицом. – У меня есть деньги, я могу забрать бабушку и просто исчезнуть. Ты никогда меня больше не увидишь… Ни меня, ни ребенка, которого не планировал. Это ведь логичнее, чем селить меня в этой дорогущей квартире… Мне не нужен золотой билет, мне нужна гармония, которой с тобой не будет.
Карим не отвечает, не перебивает, ждет, когда закончу речь…
– Ну? Что думаешь?
– Думаю, что проголодался
– Карим.
– Нет.
– Да почему?! Ну это для всех будет лучше?!
– Это не обсуждается, Арин, пошла, – толкает меня к подъезду, вызывая дикое раздражение своей упертостью. – Тут ты считай и будешь жить как в чужом городе.
– Думаешь, Марина не узнает?
– Ну, больше у вас общих знакомых нет. В любом случае ее это не касается.
С ним бесполезно разговаривать, и я лишь надеюсь, что в этой шикарной квартире он будет появляться как можно реже, как можно реже бередить мне душу.
– А бабушка…
– Как только она придет в себя, я отправлю ее в лучший реабилитационный центр. С ней ты сможешь созваниваться.
– Ну, хоть за это спасибо, – брожу по огромной квартире, которая даже больше чем наш дом в деревне. Тут можно в футбол играть при желании. Вхожу в гостиную и застываю, замечая белый рояль Бехштейн… Он стоит не дешевле ремонта в этой квартире и мне даже страшно к нему прикасаться…
Карим ждет моей реакции, но я делаю вид, что не замечаю. Потому что если начну охать и ахать, то недолго до момента, когда я кинусь ему на шею и готова буду терпеть роль тайной жены… Наверное в их классе такое норма, но я не буду его любовницей, матерью ребенка и не более.
– Знаешь, мне кажется, Марине тоже бы понравилась эта квартира. У вас ведь будут дети… Может быть мне все же уехать.
– Заткнись.
– Нет! Это все неправильно! Это не моя квартира, Карим! И ты не мой!
– Эту квартиру я купил для тебя и ебаное пианино тоже.
– Это рояль.
– Да насрать!
– Ты хотел меня тут спрятать, наезжать пару раз в неделю, пока на горизонте не появится новая наивная дурочка. А что было бы со мной? Выкинул бы как ненужную игрушку?
– Я очень сомневаюсь, что кто – то сможет тебя затмить, – чувствую его руки на плечах, пытаюсь отойти, но он тянет меня к себе… – Есть обещания, которые я не могу нарушить.
– А есть, которые можешь…
– Я должен жениться, Арин… Максимум год, потом у нас все будет иначе.
– Да не хочу я иначе, Карим! Я вообще видеть тебя не хочу, как ты не поймешь?!
– А выбора у тебя все равно нет! – срывается Карим. – Обживайся, вещи скоро привезут. Я приеду завтра.
– Не части, а то Марина почует неладное…Или папа заругает.
Карим тормозит в дверях, тарабанит пальцами по косяку, улыбается через плечо.
– Пожалуй мне даже нравится твоя ирония, она меня возбуждает, – закрывает он двери снова, возвращаемся ко мне. Я раскрываю от ужаса глаза, срываюсь на бег, хочу закрыть дверь ванной, но Карим ставит ботинок, не давая ее закрыть. Наступает на меня. Качаю головой.
– Не смей, Карим! Я не буду твоей любовницей…
Он обнимает ладонями мое лицо, выдыхая прямо в рот.
– Один поцелуй, жалко тебе что ли…
– Для тебя мне и взгляда жалко. Иди Марину целуй. Карим, ну пожалуйста…
– Чаще всего я вспоминал, как ты меня умоляешь… Умоляешь дать тебе кончить, – мотаю головой, но в плену его рук это нереально… Он накрывает мои губы, а мой неожиданный, для самой себя стон, позволяет ему толкнуться языком. Теперь я чувствую запах мороза, вкус его горьковатой слюны, его мужскую, ни с чем несравнимую терпкость.
Пытаюсь в себя прийти, но этот яд так глубоко, что не вытравить. А поцелуй все длится и длится, жаркий, горячий, влажный. Его руки уже гладят мою поясницу, а мои крепко сжаты в кулаки и долбят по его широким плечам. И хочется кричать: перестань, прекрати, это неправильно, но тело, словно спавшее все это время оживает как подснежник по весне… Поднимает голову, раскрывая лепестки.
Но он сорвет этот цветок и выбросит. Растопчет, как сделал это в прошлый раз, потому что обещание мне для него ничего не значат… Я для него ничего не значу…
Нахожу в себе силы оттолкнуть, дать пощечину. Потом еще одну… Пусть своей Марине объясняет откуда это у него…
– Только приблизься, я еще и следы ногтей оставлю.
Он дергает мою руку на себя, целует сжатый кулак…
– Я заеду завтра в обед. Продукты тебе тоже привезут. Если будет нужно, скажи охране, они принесут все что нужно.
– А телефон. Ты даже телефон мне не оставишь?
– Нет. Уверен, ты помнишь телефон Аллы наизусть.
– Мудак, – выговариваю ему вслед, а он только усмехается.
– Уверен, своего сына ты воспитаешь так, что он не будет мудаком.
Своего… Не нашего… – шепчу самой себе, трогая припухшие от поцелуя губы.
Глава 30. Карим
После репетиции танца, на который Марина таскает меня пару раз в неделю я заезжаю в кондитерскую. Несмотря на обиду и молчание, а еще категорический отказ от подарков, именно эти эклеры она съедает под чистую. И ведь не выкидывает и даже не относит соседке, с которой сумела подружиться. Я уже предупредил, что если будет открывать рот, что соседка быстро переедет, впрочем Арина не из болтливых…
Она может, и сама не признаваться, но ей комфортно там жить, она даже орать перестала, что я появляюсь там каждый день ровно в обед. Перестала отчаянно сопротивляться, когда я ее целую… Ни на что другое у меня пока времени физически не хватает времени… Но уверен, чуть больше напора и ее броня спадет, как раньше спадала одежда…
– Очень интересно, Карим Левицкий сам заезжает в кондитерскую, – слышу голос, но понять не могу… Самсонова. Эта рыжая стерва, которая еще месяц назад прямо спросила, где Арина, снова тут. Впрочем, проследить она за мной не сможет, так как я всегда еду к Арине через територию, где строится магистрасль, а ее туда никогда в жизни не пустят.
– Марина не ест сладкое, ты тоже как я помню, не любитель, так кому же ты его купил?
– Прораб у нас большой любитель этих эклеров.
– И как же его зовут?
– Резников Рома. А что? Познакомить?
– Да, я как раз в поиске сильного, несущего ответственность за свои поступки мужчины…
– Извини, Алла, он женат, но я передам, что ты интересовалась им, – иду к машине, охрана уже открывает двери, но Алла встает передо мной. Парни уже хотят отогнать, но я прошу не трогать. Конфликтов мне только не хватало. Свадьба через месяц, через два выборы, через три предварительные испытания магистрали, а там и роды Арины в том же месяце. Не год, а сплошное безумие… нужно просто это все пережить…
– Карим… Ты женишься… Ты должен отпустить Арину…
– Не понимаю о чем ты….
– Вранье! И если ты не одумаешься сейчас, я пойду не только к твоему отцу, я пойду к Садыровым…
Как много от нее шума… И ведь с дороги не убрать.
– Алла, причем тут семья Жени?
– При том, что скорее всего это семья и Арины тоже…
Это так абсурдно, что даже смешно… И я хохочу в голос. Я проверял Арину, у нее все чисто с документами и там даже через третье колено нет в родтсвенницках Садыровых.
– Что ты несешь, Алла. Ты бы еще сказала, что она твоя потеряная Гита… И даже если так, я понятия не имею, где сейчас Арина и что с ней происходит.
– И не знаешь, что она беременна конечно.
– Конечно… А она беременна? Счастья ей.
– Хватит со мной разговариватиь как с идиоткой! Нас преследовал ее брат, а потом она вдруг пропала… И бабушку ее перевели в другую больницу…
– Алла, ты меня заебала. При всем уважаении к твоей семье, но ты стала излишне назойливой. Появишься еще раз, я договорюсь и тебе быстро организуют учебу заграницей… А может быть у тебя случайно найдут запрещенные вещесттва и тогда даже деда Юра не сможет тебя отмазать… Отвали, поняла?
Она вдруг сует мне конверт, толкает прямо в грудь. Я беру его пальцами, за уголок.
– Только не унижай меня деньгами, Алла.
– Я была в гостях у Садыровых…
– Опять мозги делаешь Жене.
– Тебя это не касается. Так вот, к ним приезжала тетя Милена. Знаешь, они же все жгучие брюнеты, а она яркая блондинка. Редкий гость как оказалась. И знаешь, кого она мне напомнила…
– Очень интересно, у меня же дохрена свободного времени для твоих историй, – сажусь в машину, бросая конверт на сидение.
– Арину… Арину блять… Я сама была в шоке. Да, постаревшую, да с ярким макияжем, но это была она.
– Алла, ты бредишь… Я понимаю, ты скучаешь по подруге, но это уже какой – то сюр.
– Посмотри фотографии. Там взрослая тетя Милена и маленькая девочка. Ты же помнишь, что дочь Садыровых пропала, когда ей было одиннадцать.
– Утонула, Алла. Она утонула.
– Но тела так и не нашли! Гроб пустой. Ты же знал ее… Играл с ней.
– Мне было двадцать, с кем я там мог играть.
– Мы все играли… Ты подвешивал нам тарзанку и мы все прыгали в речку. Ира прекрасно плавала, она не могла утонуть.
– Алла, – смотрю в эти глаза, которые пытаются выдавить из меня ностальгические воспоминания. – Ту девочку звали Ира. Ирина. Если не ошибаюсь в честь бабушки теть Лиды. Но не как не Арина.
– И ты такой тупой, что веришь, что ей не сменили имя, чтобы спрятать?
– Нахрена?
– Я не знаю! Просто посмотри эти чертовы фотографии! – орет она и сама дергает дверь, сильно закрывая.
Я велю ехать, убираю пирожные на сидение, беру рабочий планшет. Если все будет как запланировано, то вскоре Москва сильно разгрузится от пробок.
Отвечаю на сообщение Марины, которая ждет меня к ужину. Каждый раз она экспериментирует, пытаясь приготовить что – то необычное и изысканное. Хотя нередко просто заказывает из ближайшего ресторана.
Арина готовит чисто домашнюю еду. Никогда на стол не накрывает, но и не против, когда я накладываю себе сам, чтобы пообедать… И это всегда вкусно, как у мамы…
Я своей не звонил уже пару месяцев. Обычно мы общаемся по сообщениям… «Доброго дня тебе сыночек, обычно пишет она по утрам, а я не часто, но отвечаю ей тем же…» И словно по закону вселенной на телефон поступает звонок. От нее… Беру сразу трубку.
– О Боже, снег сегодня должен весь растаять, раз сам Карим Левицкий соизволил ответить матери. Да еще так быстро.
– Привет, мам, как дела?
– Нормально… Ты мне сегодня не ответил на сообщение. Как и всю прошлую неделю. У тебя все нормально?
– Да что может случится. Читаю же, значит живой. Прости, мам, чет навалилось… И свадьба, выборы, да еще магистраль…. – Не говоря уже про Арину. – Но все устаканится. Вы то как?
– Да как, сейчас в Якутске. Тут уже вечер. Завтра вылетаем в Москву. Устала я чет от этого всего… Только отцу не говори.
– А он сам не устал? Ну, от всего…
– Ой, Карим, у него столько планов и все грандиозные… Приходится соответствовать.
– Приходится, тут не поспоришь. Звони почаще, мам…
– И ты сынок. Надеюсь хоть на свадьбе твоей увидимся.
– Обязательно. Только ради встречи с родителями все и затевается.
Мы с мамой смеемся, а потом в голову закрадывается мысль..
– Мам, пока не отключилась. А помнишь аварию, где тетя Лида с дядей Камилем дочку потеряли.
– Ой, конечно… Такая трагедия.
– Искали тогда Иру?
– Искали…Мы тогда все ресурсы подключили. Все камеры, много людей. Реку эту буквально перерыли.
– Тело так и не нашли?
– Нет. решили, что унесло течением. Этот вариант был самый, не знаю, как сказать, простой… Лида тогда очень долго не могла в себя прийти…
– А где именно это было? Под Москвой?
– Да, километрах в пятидесяти. Они же постоянно туда-сюда мотались. А что за вопрос? Вспомнил свою первую невесту.
– Ну какую невесту, мам, Ире одиннадцать было.
– Ну и что… Ты почему-то именно к ней прикипел душой, а не к той же Алле, которая за вами тоже хвостиком бегала.
– Алла была громкой, шумной, рыжей… А Ира… С Ирой было спокойно. Она умела молчать…
– Да, замечательная была девочка. Очень жаль, что так случилось. Ой, Артур зовет, звони сынок.
– И ты мам…
Она отключается, а мы как раз въезжаем на территорию стройки. Но вместо того, чтобы вернуться к работе я таки открываю этот загадочный конверт.
Глава 31.
– Зажигалку дай, – прошу Пашу, сразу поджигая конверт в ближайшей урне. Чтобы там ни несла Алла, сходства там нет. Иначе можно найти сходство среди всех блондинок нашей и не нашей страны. Я забираю из машины пирожные и иду через стройку к квартире Арины. Она гуляет возле, ходит чуть вразвалочку, пока ветер колышет тонкие светлые волосы.
Возбуждение потоком ветра проникает прямо в легкие. Хочется, чтобы она так же наслаждалась, сидя на моем члене, а не, потому что обращает лицо к весеннему солнцу. Подхожу все ближе, втягиваю запах ванильного сахара, который ощущается даже на открытом воздухе.
Она спокойно открывает глаза, поворачивается ко мне лицом.
– Ты опоздал, я уже все съела.
– Пойдем, чай попьем.
– Не хочу…
– Да не дуйся, я Аллу встретил. Тебя искала.
– Правда? – тут же загораются светлые глаза. – Как она?
– Ну, я так понял с Женей сошлась. Думал, они так и будут по кругу бегать.
– Лучше уж по кругу, чем вникуда. Ладно, пойдем, накормлю, – сдается она, разворачивая свой крейсер в сторону подъезда. – А ты не боишься, что тебя тут узнают? Так вольготно со мной рядом ходишь.
– Скажу, что это социальная программа помощи матерям одиночкам.
– Это хорошо… Больше льгот будет. Я тут почитала, – пытается она снять пальто, а я ей помогаю. Я купил его ей давно, но надела она его только тогда, когда собственная куртка перестала сходиться в талии. Других вещей, ее размера, у нее не оказалось. – Что матери одиночки даже ипотеку льготную в области могут взять. Мне как раз той суммы должно хватить, ты же добавишь?
– А чем тебя эта квартира не устраивает…
– Ну, стройка, а потом будет звук автомагистрали.
– Тут построят экран, звук будет в разы тише. Мы потом с тобой лучше дом построим в области, нахрена нам квартира-то?
– Ну, какой дом, Карим? Ты вон с Мариной будешь строить, или как, поселишь меня рядом? Будем с ней обмениваться рассадой и твоими детьми? Она, кстати, не беременна?
– Нет, – рявкаю, накладывая себе поесть, пока Арина достает сок. – Я тебе уже сказал, что разведусь с ней и женюсь на тебе. Сколько раз повторять?
– Повторяй сколько угодно, может быть, однажды ты и сам поверишь в эту ложь… Тем более, что я за тебя замуж не хочу.
– А у тебя выбора нет, Арин… – сажусь за стол. Сегодня овощное рагу… Цветное и яркое, как сегодняшний день и наша очередная ссора. Все лучше, чем ее молчание. – Выйдешь как миленькая.
– Тогда женись на мне сейчас, что мешает? – срывается и сама Арина. – К чему эти ожидания в два года? Зачем Марину тоже обманывать? Это не честно по отношению к нам обеим, как ты не поймешь?!
– Да я дебил по-твоему? Не понимаю?! Но так уж вышло, что я встретил Марину раньше, объявил помолвку, а на носу выборы отца, я не могу его подвести…
– Неужели он у тебя такой тиран, что не хочет счастья сыну?
– Счастье страны он ставит выше, вот и все. И любые скандалы, а Марина с матерью устроят скандал, ему не нужны. Я же не обманываю тебя, я говорю правду.
– Тогда ты тоже говорил, – ставит она пустой стакан на стол и уходит в гостиную. Когда она зла, она играет на фортепьяно. Я махом доедаю обед и иду к ней, встаю сзади. – Знаешь… Бабушке стало лучше. Она даже говорить начала.
– Это хорошо.
– Говорят, ты какую-то безумно дорогую операцию оплатил.
– Да мелочи это, – наклоняюсь, убираю ее волосы с шеи. Провожу по ней большим пальцем, обхватывая шею пальцами. – Но я бы не отказался от награды…
Тяну волосы назад, заставляя Арину выгнуться. Тут же наклоняюсь, накрывая ее рот своим. Но вместо поцелуя она снова выносит мне мозг.
– Ты спишь с ней? Целуешь ее?
– Она моя невеста, Арина, я пока не могу…
– Я тоже не могу. Не могу целовать тебя, зная, что ты целовал ее. Ты не сможешь усидеть на двух стульях, как бы ни пытался.
Она встает и собирается уходить, а я сажусь за рояль и на автомате провожу рукой по гладким клавишам, играя по памяти легкую мелодию, что когда-то сочинила Ира.
Арина подходит обратно к фортепьяно, слушает, хмурится даже, пока я, не глядя, стучу по клавишам.
– Знаешь ее?
– Нет, никогда не слышала, – пожимает она плечами. – Не знала, что ты играешь.
– Только эту мелодию. Арина, кто были твои родители?
– Фермеры. Папа на тракторе работал, а мама на рынке торговала овощами.
– Они же умерли?
– Да, когда мне было десять.
– Десять? Хорошо их помнишь?
– Помню, как мама учила меня на фортепьяно играть, помню, как отец на плечах таскал и кидал в реку. Ну, и так, в общих чертах, конечно, помню. У нас дома было много их фотографий.
– А умерли как?
– Трактор взорвался, что-то с двигателем было. Мама как раз была там с папой.
Выдыхаю. Это точно не Ира. Вот, прям, сто процентов. Тяну Арину к себе, упираюсь лбом в ее живот. Она не отталкивает, гладит голову. А ребенок пинает при этом мой лоб через живот. Я сначала даже дергаюсь, потом смотрю на то место, где прямо видно, как он пытается пихаться. Опускаю туда руку… Ну, привет, боец.
– Уходи, ненавижу тебя, – со слезами на глазах просит Арина и уходит в комнату, оставляя меня одного, Я тру переносицу, чувствуя, как у меня разрывается голова от мыслей, что правильно, а что нет.
Выхожу из квартиры, тут же получая звонок от Жени. Мы не виделись недели две, последний раз тусили в ресторане как раз после его расставания с Дилярой.
– Привет, друг, есть время?
– Есть, но вечером, сейчас на работе.
– Так я, вроде, возле стройки, машину вижу, а тебя нет. Скажи, чтобы меня пропустили.
– Ага, чтобы ты голову себе там разбил. Стой там, скоро приду.
Возвращаюсь на стройку, надеваю каску. Пара моментов требуют моего внимания.
– У меня вот эти балки вопросы вызывают, – говорит мне прораб. – Там есть ржавчина, а у нас заказана еще поставка десяти машин.
– Значит, нужно проверить каждую машину и балки, если плохие, пиши отказ, чего я тебя учить буду?
– Да это понятно, но другие ждать месяц, а у нас сроки.
– Если сталь будет плохая, то через этот же месяц магистраль рухнет, и поверь, сяду потом не я, – внимательно смотрю в глаза Андрея Павловича.
– Я понял, будем перепроверять.
Шагаю по направлению к Жене, который курит возле своей машины. Замечаю в ней рыжие волосы.
– Прям интересно, как вы спелись, – жму другу руку, а у самого кожу словно иголками протыкает от страха. Напела ему про чудо возрождения Иры? А он поверил, потому что иначе она ему сосать перестанет?
– Ночью вытащил ее из клуба, на утро оказались вместе. Побегали, но быстро поняли, что бежать некуда. Теперь расскажи, куда бегаешь ты?
– Ты о чем?
– Да я так… Что там за история с Ирой? Мне иногда кажется, что Алла бредит, но знаешь, так хочется, чтобы она оказалась права…
– Ну, ок, а я тут при чем?
– Она утверждает, что ты держишь эту девушку, которая гипотетическая Ира, в плену, – Женя смеется, чешет затылок, а потом становится серьезным. – Блять, Карим, не дай бог это Ира…Тебе же пиздец. И мне будет насрать, кто твой отец. И на нашу дружбу. Просто скажи…
– Это точно не Ира, я уточнил. Родителей она помнит, они были фермерами и умерли они, когда ей было десять. Фотки, ну, Жень, там ничего общего. Я понимаю, ей хочется помочь подруге, но у той все хорошо. Меньше всего мне надо, чтобы весь мир узнал о моей любовнице, и со всей оравой репортеров во главе с Мариной пришли к ней под окна. Мне, правда, очень жаль, что Ира умерла, ты помнишь, как хорошо я к ней относился. Но это не Ира…
– Ладно, ладно, – Женя растягивает губы в улыбке. – Сам знаешь, нужно сыграть рыцаря перед Аллой.
– Да понимаю, ничего ей про Арину не говори. Ты ничего не знаешь, – мы обнимаемся, и я возвращаюсь на работу, а Женя садится в машину и уезжает.
Вечером я возвращаюсь к Марине, ем какую-то зеленую дрянь, которая хорошо избавляет от шлаков. Она на очередной диете, чтобы на свадьбе блистать лучше всех.
– Посмотрим сегодня фильм? – предлагает она, а я качаю головой. – Я на тренировку сегодня.
– Поняла, – улыбается и уходит. Я беру спортивную сумку, еду на тренировку.
Все два часа у меня не выходят из головы слова Жени, крики Аллы, взгляд Арины… Да нет, даже по логике это не реально. Да и Арина сказала, что помнит родителей, а Ира утонула в реке. Хотя да, плавала она как рыба.
* * *
– Ира! Вылезай, вода холодная.
– А я русалка, – звонко смеется девчонка, пуская изо рта фонтанчики. Родители ее уже ищут, и мы с Женей пошли за ней. – Поймай меня, тогда выйду.
Она показывает язык, а Женя плечами пожимает, ложась в траву. А во мне азарт проснулся. Поймать и по заднице надавать. Снимаю с себя шмотки и в воду ныряю. В несколько мощных гребков догоняю негодницу и хватаю за ногу. Дергаю на себя, и она с визгом пытается отбиться. Дергаю к себе, брызгая ей в лицо.
– Поймал, все на выход.
– Карим, а ты женишься на мне?
– Ты мелочь пузатая, какой женишься?
– Ну, потом, когда можно будет.
– Никто не знает, что завтра будет, разве можно такое обещать?
– А ты пообещай.
– Не буду.
– Нет, ты пообещай, а то я скажу брату, и он тебе наваляет.
– Это уже получается свадьба по принуждению какая-то прям.
– Ага, – целует она меня в щеку. – Просто я тебя выбрала, и тебе не отвертеться. Подбрось меня.
– Ир, нам вылезать пора.
– Последний раз, – канючит она, а потом ловко залезает мне на плечи и прыгает рыбкой в воду. И, конечно, она соврала, и это был не последний раз, так что я вытаскиваю ее за ногу буквально, а потом натягиваю собственную сухую футболку. Она дует губы, которые уже покрылись синим. – Не пойду, неси меня.
Так и быть. Наклоняюсь, закидываю малышку себе на плечо и несу в сторону дома, где мы собираемся каждое лето.
Держу Иру на плече одной рукой, которая лежит на ее спине, даже ниже, уже который раз обрисовывая родинку на копчике, очень четкий круг. Как будто солнышко поцеловало.
* * *
– Карим, здорово, – выбивают меня из прошлого в реальность чей-то голос. Я коротко здороваюсь, вытираю со лба пот и иду в душ. После тренировки вместо дома я зачем-то сворачиваю в сторону комплекса, где живет Арина. Торможу подальше, а потом иду пешком. Вхожу в квартиру тихо, пробираюсь в спальню, где Арина уже третий сон видит. На ней шелковые шорты и лифчик, который еле удерживает округлившуюся грудь.
Сглатываю слюну, чувствуя, как тяжело сдерживать порыв просто в нее зарыться. Раздеваюсь и ложусь рядом, обнимаю необъятный живот.
Арина дергается, начинает биться со мной, но быстро затихает, поняв, что это я.
