Текст книги "Лууч (СИ)"

Автор книги: Лууч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

– Выходит, мы почти ее победили. – Сказал я, тихо всматриваясь вдаль.

– Выходит так. – Ответил Головус без сил лежа на спине и смотря в никуда.

– Выходит, что вы мне чуть не истребили редчайшее растение этого вида. У Гримории нет чувства самосохранения. – Повисла в воздухе, чья-то возмущенная и быстрая речь.

Мы одновременно повернули головы на звук. Слева от нас, к нам шел среднего роста человек в длинном, почти до пола темно бирюзовом плаще.

– Точно. – Подтвердил Головус, кладя голову обратно на землю. – Гримория.

Глава 15.

Спасшего нас человека, звали Софикес, он оказался фанатичным, в хорошем смысле этого слова ботаником. У него все лицо было как бы вытянутым, но ровным, тело стройным, но тоже имело вытянутую форму. Глаза серые, змеиные, но широко раскрытые и очень добрые. Мелко вьющийся в макароны волос, были тщательно зачесаны назад, но через классический пробор посередине. Длинна волос была неизвестна, так как кончалась у воротника, там они прятались под рубашкой. Он привел нас в свой дом, голодных, уставших, грязных, находился он, где то на середине, как мы узнали в дальнейшем, весьма пологого обрыва. Накормил, предоставил много горячей воды в наше распоряжение, помыться, отстирать от травяного сока одежду. Когда мы вечером в смешных старых пижамах расселись, за столом на ужин, рассказал как важно его исследование по части сохранения и дальнейшего изучения, подобных Гримории растений. Уверял что растение Гримория разумно, и скорее всего, бессмертно, да хранит память неисчислимых тысячелетий. Дал нам выпить какого-то слабо растворенного яда, чтобы нейтрализовать токсины, плавающие в нашей крови, после контакта нашей кожи и слизистых с опасным соком этого разумного растения. Уверил, что если бы мы его победили окончательно, то все равно обязательно умерли бы, через пару дней, от токсического отравления, а через наши тела проросли бы вскоре ростки Гримории, через споры, проникшие в наши тела. Мы его долго слушали, не перебивая, пили простой отвар травы чабрецы, другого успокоительного в нашей ситуации по его словам, лучше не найти, ели его вкусные ватрушки, а когда выпечка на столе закончилась Головус заговорил.

– И чем же полезен этот твой здравомыслящий сорняк?

– Ну, во-первых, оно самое древнее растение, из всех, которые ты, когда либо видел. – Почти без пауз, вдохновлено излагал травник. – Во вторых все растения, согласно моей теории, произошли именно от Гримории и ее предков. А в третьих если я изучу ее до конца, то постигну всю суть растительной формы жизни в принципе.

– В этом то и есть польза от полевой травы? – Усомнился я за компанию с напарником, в его трех доводах.

– Польза в этом феноменальная, вы сразу даже еще не готовы понять в полном объеме, всей глубины моего труда.

– Мы уж постараемся. – Заверил его Головус. – Ты только объясни уже как нибудь, на человеческом желательно языке.

– Да что вы понимаете, достаточно сказать, что я бы смог создавать растения любого типа, формы, размера, с любыми свойствами присущими в действительности паре или даже нескольким другим.

– Например? – предложил я подробнее рассказать, что он имеет ввиду.

– Ну, например, я бы мог посадить одно зернышко, и вырастить из него, допустим, яблоню, с размерами плодов скажем со спелую дыню, со вкусом вишни, и оттенками кленового сиропа. Либо вырастить за полгода целую рощу деревьев дающих в избытке шелк, хлопок и любое другое волокно одновременно. Воображение может работать в подобной тематике неограниченно долго, результаты могут превзойти все ожидания.

– У тебя случайно нет в крови Гримории? – Спросил Головус, довольно щурясь на все его заверения о пользе любительского садоводства и огородничества, ботаники и агромании.

– Как ты узнал об этом? – Серьезно спросил Софикес, посматривая при этом на свое отражение в маленькое зеркальце, из ниоткуда возникшее у него в руках.

У тебя цвет лица немного зеленит. – С серьезным видом сказал ему мой напарник, а сам лукаво мне подмигнул, на что я с трудом удержался не расплыться в коварной улыбке заговорщика.

– Цок. – Цокнул языком на полуслове Софикес и его зеркальце мгновенно исчезло, цвет лица его сменился сначала, на розовый, а потом и на пунцовый.

Из под стола, донеслось, громкое шипение. Я автоматически поддернул ноги на стул, а напарник посторонился, вскочив со стула. Из тени, на меня уставились два красивых зеленых глаза, размерами с чернослив. Из-под стола, выползла крупная змея, песчаного цвета. Еще раз на меня посмотрела и устроилась под моим стулом.

– Это твой питомец? – Спросил Головус.

– Да, пожалуйста, не пугайтесь, когда то я спас ее. Севания, ползи ко мне моя радость, оставь в покое моих гостей, они не вкусные. Она упала прямо мне на голову, подранная когтями крупной хищной птицы, видимо выпала у нее из когтей, пока она летела надо мной, я как раз возился на улице с образцами грунта, с тех пор живет со мной и избавляет мой дом от пронырливых грызунов. А куда вы вообще путь держите и не пора ли нам пойти всем спать? Час столь поздний, а мы все засиживаемся за столом. – Предложил травник, возвращая лицу спокойное выражение.

– Мы тут ищем кое что, и по ощущениям, скорее всего, немного заблудились. – Издалека, начал Головус.

Что же именно вы ищете? – С неподдельным интересом поинтересовался травник.

– Великое пробуждающее древо. – Совсем открыто сказал я, связи с чем, Головус посмотрел на меня с немалым восклицанием. – Если быть точнее, нам нужны его плоды.

– Вот даже как. – С воодушевлением уставился на нас хозяин дома, никак не ожидавший от нас такого смелого заявления.

– Так. – Согласился я. – Если быть точнее нам нужны его плоды. Если быть еще точнее Головусу нужны его плоды, а если совсем вдаваться в подробности, они нужны его жене и дочери, их окутал морок большой силы и только они смогут им помочь очнуться.

– Вы ребята, меня совсем обнадежили, после того инцидента который с вами произошел, я было подумал вы бездумные искатели приключений, отправившиеся неведомо куда и не зная зачем, с одной лишь авантюрой на душе, коих тьма в этом мире.

– Примерно так и есть, как ты описал, только с поправкой на мою миссию по обретению давно потерянной семьи. – Признался Головус.

– Вы меня растрогали, я действительно вам помогу его найти. Надеюсь, вы знаете, что просто так его найти ни у вас, ни у меня не получится? Дело, не в каких либо факторах, а в самой основе Великого Древа, вы же должны быть лучше меня осведомлены, раз собрались его найти.

– Да и Лууч как раз тот человек, который сможет его найти. – Сказал ему Головус.

– Честно говоря, именно на том моменте, когда мы попали к Софикесу, я потерял внутренний ориентир и теперь не совсем понимаю в каком направлении нам идти.

– Это как раз не удивительно юный Лууч. Строение моего дома и огромные валуны, которые стоят вокруг, поглощают любое излучение, идущее со стороны, поэтому меня в принципе невозможно найти, только если этого не захочу я сам. В вашем случае, произошло скорее исключение из правил, когда вы чуть не угробили, мою драгоценную Гриморию и мне не пришлось спасать, толи ее от вас, толи вас от нее. Значит так суждено быть, не буду противиться обстоятельствам и помогу вам, чем смогу. А теперь расскажи мне поподробнее, откуда у тебя такие ценные знания по части Древа и как ты смог приблизиться к нему, раз планируешь найти его во второй раз.

Пока я позевывая рассказывал Софикесу всю свою историю включая только факты из моей биографии, касающиеся встречи с Древом и ничего лишнего, Головус далеко откинувшись в кресле спал. Когда любопытство травника начало гаснуть мы все же отправились спать, собравшись утром выступить все вместе. По словам Софикеса, получалось, что Великое Пробуждающее Древо находится за горами. Однако пространство и время, сыграет там шутку, с любым кто попробует туда идти и в обычной ситуации, пойти туда было бы верным самоубийством. Однако у нас точно есть верный шанс и призрачная надежда. На чем и порешили, ложиться спать.

Не сказать, чтобы очень рано утром, меня разбудил тонкий звук колокольчиков. Я посмотрел на напарника, чтобы убедится в том, что он тоже проснулся. Мы неторопливо оделись в наши успевшие высохнуть и даже отстираться вещи и последовали на кухню, к источнику звуков. Там мы застали Софикеса, сидящим за высоким стулом, перед ним в ряд были развешано разной формы колокольчики, от круглых до спиральных, у некоторых из них была такая причудливая форма, что назвать их колокольчиками можно было только по звуку. Он тонкими медными палочками легонько касался их, даже не бил, просто касался и они издавали легкую, приятную для ушей мелодию. Вскоре он закончил.

– Ничего подобного прежде не слышал Софикес, у тебя явный талант. – Одобрил Головус его хобби.

– Благодарю вас, каждое утро я сажусь немного поиграть на этих колокольчиках, которые мне когда то давно подарил мой дядя, живущий далеко на северо-востоке, в Армажных землях. Игра на них приводит в покой мои мысли после сна, и задает настрой на весь день. Раньше в те дни, когда я забывал выполнить, казалось бы, этот простой ритуал с самого утра, день почти никогда не задавался. Теперь я всегда играю по утрам.

Мелодичный звон и впрямь, ободрил и настроил лично меня на хорошее настроение, да и пожалуй не только меня. После легкого завтрака, мы собрались в дорогу, и Софикес лично предложил нам свои услуги, в роли проводника, поскольку он знал как никто иной здешние места, где ведомственность Головуса как раз заканчивалась. Взял с нас обещание, что мы ему дадим некоторые частички плода для личных экспериментов, пусть это будут хотя бы кусочки кожуры. Сначала мы прошли его угодия с посадками красной, оранжевой и желтой тыквы, минули ряды разнообразных видов винограда, пощипали немного грозди, а под конец прошли прямо сквозь колючие кусты разноцветной ежевики размером со средний помидор.

– Пробовать я бы вам не советовал. – Предостерег Софикес нас от попытки сорвать по разноцветной ягоде. – Экспериментальный образец, цветет и растер даже зимой под снегом, однако воздействие на организм пока не изучил, не было на это времени.

Позавтракали мы плотно, поэтому никто не расстроился. Вскоре мы вышли к пологому полю, а за ним спустились к широкому пересохшему ручью, с множеством отмелей и высохших заливов. Опустились на самое дно долины, и она предстала пред нами во всей своей красе, чем-то напомнив пустынный пейзаж.

– Отчего здесь так сухо Софикес? – Спросил Головус.

– Сам точно не знаю, какая-то особенность местного микроклимата, почти что аномалия. Везде умеренная влажность, а спустившись сюда, все словно пересыхает, температура увеличивается, сюда даже дожди не попадают, сам лично убеждался. Было несколько раз, заставал меня сильный дождь в этих краях, но стоило спуститься в каньон, его словно рукой снимало. Странное место, животные здесь тоже не живут. Только присущие пустынной местности и привыкшие к жаре.

Словно в подтверждение его слов, с одной засушенной до белизны коряги на камень, перевалилась крупная ящерица, размером с домашнюю кошку. А вскоре мы обошли стороной весьма крупного скорпиона, шириной ни как не меньше с ладошку. Мою ладошку. Еще стервятников не хватает, индейцев и ковбоев, для полной убедительности и полноты картины, подумалось мне, но такие нелепые мысли быстро улетучились.

– Впереди видите вон там, белое плоское пятно? – Декламировал Софикес. – Это маленькое соленое озеро, здесь я пополняю свои запасы соли, когда в ней есть необходимость.

И действительно, везде на плоской белой поверхности, отчетливо виднелись небольшие ямки, очевидно искусственного происхождения. Мы обогнули и его, по центру, почему то не пошли, не сговариваясь, зачем то с напарником наклонились и попробовали на язык, ну точно соль. Высохший ручей петлял. За одним из поворотов, мы услышали стук быстро удаляющихся копыт. Вышли за него, на самом горизонте, парнокопытное неизвестного типа быстро удалялось.

– Олень. Животные любят приходить сюда полизать соль. – Продолжал вводить нас в курс, наш новый проводник.

К обеду жара достигла такого предела, и солнце стало припекать так сильно, что я уже промок насквозь от собственного пота. У Головуса давно капало с носа и подбородка, а Софикес только немного морщился, даже не пытаясь хоть немного раскутать и расстегнуть свой плащ. Только сейчас я понял, как сильно может мучить солнце и жара человека, ведь за все время пребывания в этом мире, никогда ничего подобного не случалось со мной, прохладно и даже холодно было бесчисленное количество раз, а вот так ни разу. Вскоре я совсем перестал соображать, что со мной происходит, вяло переставлял ноги вперед и смотрел уже только на пятки впереди идущего травника. Не знаю, сколько бы еще я так прошел, как вдруг меня, что-то ударило прямо в голову и грудь одновременно. Потом последовал удар в спину. В чувство это меня не привело. Оказалось, Софикес остановился и врезался в него, пот застилал мне глаза, поэтому я его не увидел, а Головус, точно так же врезался в меня сзади и мы чуть не повалились навзничь все дружно.

– Ну вот, пришли наконец-то. – Тяжело дыша, поведал проводник.

Куда мы там пришли я так и не понял, знаю, что мы точно спеклись окончательно. Но Софикес ничего не объясняя, подошел к засушенным листьям, каких-то давно мертвых кустов и раздвинул их как шторы, движениями рук. Жестом пригласил нас. Мы, натужно поднялись с места, по-прежнему испепеляемые солнцем. Тени здесь почти нигде не было, чтобы спрятаться в нее и пошли к нему. Еще на подходе мое влажное лицо обдало прохладным ветерком, мне даже показалось, что все мне это показалось. Но прохлада продолжала обдувать все сильнее с каждым моим шагом. Мы зашли в темный округлый коридор, идущий прямо сквозь пещеру.

– Очень давно, здесь шли бурные потоки воды, они то и промыли скалу насквозь, образовав этот и другие многочисленные тоннели. Дальше мы пойдем по нему, но сначала немного передохнем. – Весьма кстати обнадежил нас проводник, тщательно вытирая платочком свое выразительное лицо.

На самом входе, прохладный сквозняк, идущий изнутри наружу, очень быстро привел нас в чувства. По мере того как мы натурально прохлаждались, Софикес все время тихонько насвистывал мотив утренней симфонии, сыгранной на колокольчиках. По духу она была похоже на одну из классических симфоний, но аналогов к ней я так и не смог вспомнить, скорее всего, это был оригинал в исполнении нашего многогранного травника.

– Куда ведет этот тоннель? – Спросил просиявший, от отдыха Головус.

В тихие холмы, а когда их пройдем, останется полпути, и мы будем за горами.

– Тихие холмы и местечко за горами это настоящее название тех мест? – Уточнил напарник.

– Скорее это я их так называю, потому что формально они среди всех кого я знаю, не зовутся никак и не отмечены на картах, весьма вероятно это оттого, что никто не знает тех мест, в которые я вас поведу. А кто их знает? Никому он о них не сообщает, в связи, с чем и именовать их прилюдно не пробует. Я другое дело. Однако предавать их огласке все равно не стоит, даже нам с вами. Потому условное название, местечко за горами и тихие холмы, более чем достаточно отражает их содержание и смысл.

Теперь просиял и я, но не от понятийных странностей травника, а просто от пришедшего ко мне ощущения, что мы идем в верном направлении. Чувство пути снова было со мной, я даже украдкой улыбнулся, но никто не заметил.

– Может, мы уже пойдем, если все отдохнули? – Предложил я, не в силах больше сидеть на месте.

– Вот это прыть у тебя Лууч. – Довольно заметил Софикес, легко поднимаясь на ноги.

– Молодость. – Скупо констатировал напарник.

Софикес прошел около десяти шагов и откапал небольшой бумажный куль, с припрятанными до селе факелами. Но я достал из под одежды свой камень медальон, и он мгновенно осветил все пространство умеренным и теплым зеленым светом. Еще один светлячок, я выдал Софикесу, к немалой радости последнего. Софикес даже немного растерялся и быстро убрал содержимое куля обратно, один факел правда он прихватил с собой, исходя из соображения – резерв лишним не будет. Шли, молча, каждый шаг тихонько отдавался отзвуками от каменных стен. В пещере шла капель. Стали появляться столоктиты, немного позже появились и стологмиты. Тоннель расширился, а потом прибавился и в высоту. Местами вода здесь сотворила настоящие чудеса, образуя многочисленные пересекающиеся и самостоятельные коридоры. Мы почти не говорили между собой, а когда я стал рассказывать Головусу, что никогда не был в пещерах, то Софикес попросил нас молчать. Те редкие звуки создаваемые движением, что мы издавали, усиливались многократно. Наш подземный проводник словно опасался, что нас может кто то услышать. Он попросил чтобы Головус перестал шаркать сапогом о штанину, мне ничего не сказал, я и так шел бесшумно, вслушиваясь в глубину пещеры.

Постепенно коридор наш расширился до такой степени, что мы уже не видели в свете легкого зеленого свечения его потолка и стен. Настоящая пещера, коридором ее было уже сложно назвать. Мне на мгновение показалось ненавящевое шевеление под потолком, будто блик зеленого света слегка поплыл, может это и был блик, да тревожное чувство на уровне груди не покидало последние двести шагов. Тут я обратил внимание, насколько качественно бесшумно мы идем все втроем, мои спутники уловили без слов идею, передвижения кошки на охоте. Мы даже немного замедлились. В подтверждение моим мыслям и опасениям, обернулся Софикес и с пальцем у губ и носа, театрально дал понять нам обоим, одобрительным кивком, всю правильность интуитивного передвижения. Идя с небольшой скоростью, мы перешагивали крупные трещины в полу, поперек пересекавшие пол, попадались и продольные трещины, довольно длинные, их мы старались обходить стороной, зеленого света не хватало, чтобы увидеть их глубину, желания проверить ее ни у кого не возникало.

После невероятно крупной пещеры, границы которой уходили во все стороны на непостижимое расстояние, я словно кожей ощутил сужение пространства, до разумных пределов. Теперь пещера по ощущениям была размером с внушительный зал, для оркестровой и симфонической музыки. Казалось бы, с сужением пространства должны прийти подобие уюта и комфорта, но все перевернулось с точностью наоборот. Меня буквально наполнило, липким ужасом, чувством паники, легким телесным параличом и да, воздух стал гораздо горячее, чем был. Исчез прохладный приятный воздух, на его место пришло, почти удушливое тепло. Самое, пожалуй, странное из всего этого, исчезли какие либо посторонние звуки. Воцарилась полная тишина. Мое обоняние уловило аромат подгнивших вяленых яблок. Я обернулся на Головуса, кивок головы и взгляд его, выражал одну ясную мысль, 'Куда нас завел этот ботаник?'. Мне осталось лишь бесшумно пожать плечами и проверить руками быстрый доступ к мечу.

До сей поры, стремительный шаг травника, заметно стал медленнее и осторожнее. Он точно вышагивал по тонкому льду, боясь оступиться. Смотря на него, я тоже старался идти еще тише, так как ходят мыши и даже еще тише. На Головуса я старался больше не оборачиваться, карикатурней его шагов, изображающих крадущуюся кошку было не найти и это единственное что вызывало у меня улыбку. Нервную такую улыбку, с подергиванием губ от напряжения. Здесь я случайно посмотрел вверх. За короткое время потолок пещеры стал еще ниже, и я различил на нем едва уловимое шевеление белесых тел. Размер тел впечатлял, примерно с ребенка восьми десяти лет. По мере нашего передвижения вперед, потолок становился ниже и я все ближе мог разглядеть созданий сидевших на нем. Они располагались в бесчисленном количестве, по всему потолку и сидели очень плотно, друг к другу, вместо глаз в местах, где они должны быть. На их морды словно прилепили огромные белые оладьи, а вместо ртов, они имели мелкие жвала. Явно хищные твари, вместо кистей рук, пять длинных, тонких когтей, а за спинами подобие нелепых маленьких крыльев. Ушей нет, просто отверстия.

Вонь усилилась, смрадный запах заполнил пространство пещеры и кажется, температура стала еще выше. По крайней мере, я взмок не меньше, чем когда мы шли по дну каньона. К счастью мы почти дошли до окончания пещеры и увидели темное очертание выхода из нее, но Софикес вдруг свернул вправо и направился к белесому пятну во всю стену. Вот куда его потянуло, выход так близко, а даже сказать ему сейчас ничего нельзя, вдруг эти белые мотыльки проснуться, и чего делать будем, знакомиться? Несмотря на все возмущение со стороны меня и напарника, пришлось пойти за ним, он приблизился к крупному пятну не то плоти, не то паутины и достал раскладной нож. А потом резким движением полоснул крест-накрест в полный рост прямо перед собой. Натянутая масса с хлопком треснула и через образовавшуюся дыру, как через турбину, хлынул прохладный влажный воздух.

То, что было потом очень трудно описать. Визг сначала одной глотки, а потом сразу за ним, тысячи сирен голосов, издаваемых мотыльками, разразил спящую атмосферу за одно мгновение. Ужасные насекомые зажужали, застрекотали и посыпали в нашу сторону невероятным числом.

– Бежим! – Заорал уверенный в своей непоколебимой правоте, относительно своих действий Софикес.

И мы побежали. Нас не надо уговаривать, не прокричи он это, мы бы и так побежали. Аккурат, в разорванную им дыру. Навстречу свежему воздуху, навстречу чему угодно, лишь бы подальше от этих страшных мест. Вся пещера точно превратилась в воронку с жерлом вместо выхода, сквозь который мы молниеносно быстро протиснулись и побежали прочь, а за нами вихрем понесся поток насекомых.

– Ты уверен, что это был именно наш выход, а не тупик? – Кричал на ходу Головус.

– Ну конечно! Я здесь хоть и был год назад, но дорогу помню как сейчас! Главное теперь убежать от этих бабочек.

Под ногами захрустело. Мы бежали по узкому коридору, за нами волнами шли разбуженные насекомые, наша удача, что у них было ограниченное пространство и взлетать и приземлять они не могли. Хрустом под ногами оказались бесчисленные завалы костей, быстроты это не придало, а вот желанию выбраться поскорей очень даже прибавилось. Вдруг коридор, стал заметно сужаться и самым высоким из нас, пришлось нагибаться и горбиться, чтобы укладываться в вертикальный проем. Когда пришлось пригибаться и мне, Головус с Софикесом бежали почти на четвереньках. Зрелище более чем уморительное, если бы не согбенный бег в три погибели. Дошли до состояния перемещения на четвереньках, не долго, это длилось, вскоре пришлось перемещаться ползком. Силы на такое передвижение почти кончились, но сузившийся до неприличных размеров коридор закончился и перерос, в огромных размеров, пещеру, с многочисленными обрывами и провалами, так что бежать у нас дальше точно не получилось бы. Чего не скажи про этих белесых летунов, порхающих легко и быстро, на расстояния не далекие, но более чем достаточные, чтобы перемещаться в условиях отсутствия пола. Травник пролез еще легко, я так вообще без особых проблем, а вот плечистому, Головусу пришлось не сладко, последние ярдов сорок, прежде чем он вывалился без сил на участок граненой породы.

– Вариантов у нас нет, надо сражаться, иначе крылатые, винценосные кырлаты нас просто съедят. – Очень возбужденно зажестикулировал своими длинными тонкими пальцами Софикес.

– Лучника бы нам сейчас. – Вставая с колен, замечтался Головус. – Сейчас бы он перебил их там, в тоннеле и все, остальные до нас будут доходить все медленнее и медленнее, образуется затор и у нас будут призрачные шансы на успех. Если дадим им пройти скопом с той скоростью, с какой они прут за нами, быть беде.

– Рогаточник подойдет? – Скромно спросил я, доставая свое священное оружие.

– Ты бы еще мухобойку предложил. – Не понял юмора травник.

Я отвечать ничего не стал, мне было не до этого лишь вставил первый снаряд в кожеток и натянув тяги, прицелился в шевелящуюся белую массу тел насекомых. Спуск. Плавный и быстрый. Сквозь топот множества лап и трепетание крыльев, донеслись щелчки и треск пробиваемого хитина стальным шариком. Снаряд прошел их всех насквозь. Сколько их там попало под раздачу, наверняка неизвестно, но от боли застрекотало ни как не меньше пятидесяти жвал. Я натянул и выстрелил второй раз, третий, четвертый, пока какофония стрекота жвал, не стала невыносимой, для моих неподготовленных в замкнутом помещении ушей. На мгновение зажал уши руками, увидел Головуса с обнаженным топором, имитирующего стрельбу из рогатки в направлении тоннеля, кишащего плотоядными монстрами. Все понял. Работаю дальше. Терпя невыносимые децибелы громкости, продолжил стрельбу, пока не опустел первый мешочек с сотней шариков. На последнем десятке, пальцы, сжимающие кожеток стало сводить. В Тоннель было невозможно смотреть, грязно желтая жижа перебитых в фарш тел дотекла до нас и принесла с собой зловоние невыносимой силы.

Головус с уважением посмотрел, как я осмотрел рогатку и бережно убрал за пазуху в потайной карман. Пораженный Софикес, все смотрел в тоннель, словно завороженный произошедшим. Тишина после боя, стояла недолго.

– Нам действительно не нужен лучник. Лууч, что же ты раньше не сказал о своем великолепном даре, мастера рогаточника?

Он еще ХайСыл не видел в действии подумал я, а сказал совсем другое.

– В моем мире это называется хулиганство.

– Какой неправильный у вас там мир Лууч, убеждаюсь в этом с твоей легкой подачи.

– Наверно ты прав Головус, иначе ничего хорошего из этого не получилось. – Как то пространно рассудил я.

– Да вы мне всех ламброзий попереубивали! – Опомнился травник в своей типичной манере. – Винценосные кырлаты, поставлены под угрозу полного уничтожения, а вы мне их тут по всем стенам тоннеля размазали. У вас есть хоть какое нибудь понятие о сочувствии, сострадании и человечности?

– Есть, и если бы не эти самые сочувствие, сострадание и человечность, не осталось бы от тебя ничего кроме пустого звука. – С укором сказал я неблагодарно спасенному ботанику.

– Согласен с ним, не осталось бы тебя в живых, никто не смог бы поведать миру, о крылатых ламброзиях или как там их. – Поддержал меня напарник.

– В этом может вы и правы, но истреблять всех до последнего зачем?

– Сомневаюсь, что они взяли и закончились на этом, их специфическим ароматом пропитаны все закоулки этих просторных пещер. Одно семейство да, возможно истребил, но чтобы весь вид, ты переоцениваешь мои скромные возможности. – Констатируя очевидные вещи, передал я свой ход мыслей проводнику, нисколько не пытаясь защищаться или спорить.

– Да тьма с ними со всеми, давайте выбираться, я есть хочу, преимущественно на свежем воздухе.

– Безупречная идея. Прошу вас Софикес, ведите нас дальше. – примирительно попросил я проводника вести нас дальше, хоть в этом и не было необходимости, направление пути жило во мне вместе с пульсом, вместе с дыханием.

– Ну что с вами делать, не тут же оставлять, пойдемте убивцы, кровопивцы, может, найду вам на истребление, еще каких нибудь бедных бездомных зверушек. – Сдался наш отважный проводник.

Тропа, если можно так назвать горную породу обтесанную сотнями лет водой, теперь прерывалась каждые сто шагов, а может и того меньше и нам приходилось карабкаться по стенам, совершать невероятные прыжки, лазить подобно обезьянам и выполнять многие другие акробатические этюды. Дело пошло веселее, когда бесчисленные провалы на тропе закончились, и стало доносить свежим воздухом, ни с чем несравнимым ветром прогретым солнцем. Коридоры сильно петляли и я, все думал о том, как здорово в них ориентируется травник, бывая здесь так редко, не чаще одного раза в год. Вовремя очень стало обдувать теплым ветром, прохладная сырость подземелий не только действовала на нервы, но и холодила до костей, благо чудо самохват не давал замерзнуть. За поворотом забрезжил свет, ни с чем не сравнимый дневной свет, повернув за него тропа уходила вверх, ветер усилился настолько сильно, что мы едва, ему сопротивляясь протиснулись сквозь небольшой выход из скалы на поверхность. Оказались мы на крошечном выступе, усеянном огромными старыми гнездами.

– Как ты здесь спускался Софикес? – Спросил Головус удрученный, уж очень крутым спуском вниз.

– Признаться, я вышел из пещеры, вооон там внизу видите? Маленькую черную точку с зелеными кустами вокруг, на крупным камнях.

– А ну это меняет дело. – Головус довольно присел и достал весьма тонкую веревку, чтобы назвать ее альпинистской, ища за что бы ее закрепить. – Щас мы махом там будем, кто хочет первый?

– Деваться некуда, я полезу первый. – Представляя, куда может завести инициатива в подобных случаях, легко согласился я. – Только вы уж благородные мужи, держите меня если что.

Тут уж будь покоен, будем держать не хуже скалы. – С эти словами Головус накинул пару петлей на самые большие выступы монолитной породы.

Другой конец веревки, он вытянул до самого ближнего каменного выступа внизу, вернул, ее основание он ловко продел между моей рукой, плечом, спиной и бедром, так получилось подобие системы для спуска. Они вместе взялись за веревку, в прочности которой у моего напарника не было сомнений, больше для моего спокойствия и я начал медленный спуск. Веревка скользила по моему телу, я придерживал ее руками, одной сверху другой у бедра, при этом стараясь дышать ровно и никуда не торопиться, попутно перебирая ногами грани осыпающихся каменных глыб. Узоры и неповторимые рисунки, будто приплюснутых камней образовывали причудливые мозаики, их можно разглядеть только если сам спускаешься подобным образом, снизу и сверху такой красоты не увидеть, чему я искренне радовался. Чему я искренне не радовался, так это выскальзывающим порой из под ноги обломками выступающих плит, еще не покидало желание, время от времени, бросить веревку, и руками впиться в камни, хоть это и будет чистым самоубийством. Ну и разве что, попросить слезно поднять меня обратно, да вот только это не по-мужски и подобную мысль я сразу отбросил.

За горноспускающимися думами, страхами и тревогами, я и сам не заметил как проехал немного ниже того места, где мне надо было раскачаться и нырнуть левее, чтобы оказаться на долгожданном нижнем выступе. Сверху мне, конечно кричали, но толи от высоты, толи от возбуждения, я впал в подобие транса. Хорошо очнулся сейчас, а не когда веревка по до мной кончилась, а это еще пару ярдов.

– У меня все хорошо. – Сказал я неизвестно кому, рассчитывая что меня все же услышат сверху. – Сейчас полезу на выступ.

Полез. Здесь оказалось гораздо проще карабкаться, выступающая порода тверже, почти не крошится и тут и там есть старые корни деревьев, когда то сорвавшихся вниз, некоторые из них, весьма прочно засели в камне. Добрался, присел на минутку другую, отдышался, и разминая руки круговыми движения прокричал.