Текст книги "Тёмная потерна (СИ)"

Автор книги: Луми Йоханнес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)

– Чего думаешь, Кость?! – Дима аж подпрыгивал от нетерпения. – Поехали!

А и правда, чего я думаю? Разве что после Зины как-то, брезгую, что ли? Не нравится она мне, вот не нравится и всё! Но! Квартира в хорошем доме, свежий ремонт, да в самом деле, что это я? В ауру, что ли, поверил? Ха!

– Погнали, – решился я.

В качестве благодарности выделил Диме машину, чтобы он помог своей уже бывшей пассии с переездом, ну и ей коробку конфет купил, уже местных. Вообще, больше всего они напоминают пирожные "картошка", подозреваю, что и сделаны по той же технологии, но вкусные. Плюс "хэнд мейд", ручная работа, коробочки красивые, это здесь уровень "Коркунова", была у нас в слое такая фирма, специализировалась именно на конфетах экстра-класса.

Затраты, разумеется, этим не ограничились, решил выкинуть матрас, сама кровать была вполне приличной, новодел, даже не расшатанная, а вот матрас пружинный решил сменить. Практичный Дима тут же продал его за две трети стоимости, потому что Зинуля, хотя я и грешу на неё, была дамой аккуратной, и дома у неё всё было в порядке. Вообще, Димка помог сильно, не только с квартирой. Его неуёмная энергия и жажда наживы дали, наконец, плоды, и он нашёл относительно честный способ поправить свои финансовые дела. А, заодно, предложил мне поучаствовать. Это и было вторым, и, пожалуй даже более важным событием.

Дело было не только в дружбе, я думаю, немаловажным фактором было наличие у меня машины, а так же то, что его новый деловой партнёр знал меня и, соответственно, доверял. Оказывается, за время наших вояжей по городам и весям республики, Дима установил довольно плотные отношения со Станиславом Стыцко, а Станислав, как вы помните, сидел на потоке распределения очень дефицитных товаров. Быть у колодца, да не напиться? Ха, это же не про русских! Думаю, Стас сам был шалокрут ещё тот, они просто нашли с Димой друг друга.

Конечно, нужно было проявлять осторожность и дьявольскую изобретательность, но здесь нам помог старый добрый советский принцип – был дефицит, и за возможность приобрести этот самый дефицит люди готовы были платить, и платить немало. Например за шмотки. Детские вещи здесь практически никому не нужны, и стоят они немного, но там довольно хорошие материалы, так что умельцы создают из них настоящие шедевры. Огромным спросом пользуются женские чулки, и вообще всё женское – бельё, платья и так далее.

А ещё невероятно ценятся швейные машинки. Фирма Зингера делала очень качественный продукт, и здесь их заслуженно любят и ценят, причём как швеи-надомницы, так и предприниматели, желающие организовать или расширить бизнес по пошиву всего, от трусов до пальто. Вот в этот ручеёк дефицита мы и сунули свои нечистые рылы, делая за Стаса всю черновую работу, а именно – встречи с клиентами, приём наличности, переброска товара и всё в таком духе. Схема была довольно продуманной и, хотя наш партнёр и забирал половину навара, жаловаться было грех. Швейная машинка с ножным приводом стоила, в среднем, полторы тысячи целковых, или сто пятьдесят червонцев. "Откат" составлял двадцать процентов и только на них мы с Димой заработали больше четырёх тысяч каждый за неполных две недели!

И это не считая другого дефицита, а ведь даже мебель можно было неплохо пристроить. Господин Батурин, отвечающий за финансы в структуре Сан Саныча, был или не в курсе истинного положения вещей, или ему было похрену, но цены были кем-то, возможно им самим и утверждены, а вот почём товар уходил реально он, судя по всему, не интересовался. Тут было важно не перегнуть палку и помнить, что именно сгубило одного фраера. На товаре наживались все, в том числе конечные реализаторы, и их тоже нельзя было лишать дохода, так что от потоков лишь отводились ручейки, и Стас, будучи умным и ушлым человеком, не лез в кухню на местах, получая за это, я уверен, свой откатец.

Вот и вышло, что к моменту выписки моей ненаглядной я решил аж почти все проблемные вопросы, и квартиру нашёл, и финансовое положение укрепил и узнал, как можно без проблем перевести Марию в Вышинский, минуя обязательный год отработки.

– Это по поводу? – задала девушка вполне логичный вопрос, когда я появился в её палате с коробкой конфет (уже местных), бутылкой самого настоящего французского шампанского (трофейного), двумя хрустальными фужерами и небольшой бархатной коробочкой.

– Я... немного волнуюсь, – проглотил я комок в горле, ибо и впрямь волновался.

Затем сделал глубокий вдох, опустился на колено и, протягивая коробочку, спросил:

– Мария Невская, ты выйдешь за меня замуж?

– Абалдемон! – воскликнула Маша, доставая из коробочки настоящее колечко с бриллиантом.

Тоненькое и изящное, хотя камень был довольно приличного размера. Главное, чтобы подошло! Ну и чтобы согласилась, конечно...

Коварная красотка надела его на безымянный палец (слава богу, я угадал с размером!), вытянула вперёд кисть, оценивая украшение, затем сложила руки на коленях и ответила:

– Я подумаю.

– Я, конечно, не тороплю, у тебя есть, – я посмотрел на свой хронометр, – примерно четыре часа.

– А что потом? – изумлённо подняла она брови. – Заберёшь кольцо назад?

– Э-э, не знаю, как у вас в слое, а у нас было так, – решил я немного приврать, – если девушка взяла кольцо, то это означает практически "да".

– Да-а? – она опять уставилась на украшение. – Это бриллиант?

– Меня уверяли, что да, стекло царапает, так что я почти уверен.

– Хм-м, – она деланно нахмурила брови, – ну надо же, и шампанское? Да ты прямо всерьёз, да?

– Да, – честно ответил я.

– Но ты же меня совсем не знаешь! Может, я ужасная стерва?

– Я справлюсь, – заверил я её.

– А может у меня невыносимый характер и я лишь искусно маскируюсь под паиньку?

– Кое-что про твой характер я уже понял, – сообщил я.

– И? – бровки снова поползли вверх.

– И мне нравится то, что я понял.

– Я ещё не умею готовить, то есть умею кое-что, но не люблю, – сообщила она после небольшой паузы.

– Менуточку! – теперь уже я картинно возмутился. – То есть я без борща остаюсь, что ли?

– А почему без борща? – засмеялась она, демонстрируя передние зубы, чуть более крупные, чем остальные.

Что её совсем не портило.

– У нас считалось, что настоящая женщина должна уметь готовить борщ, это, типа, залог крепких семейных отношений.

– Ой, не могу! – захохотала она. – У нас это были... А я не поняла, ты даму шампанским не будешь угощать, что ли?

Что в её реальности заменяло хорошей жене борщ, я так и не узнал.

– О! Неплохое, – оценила она напиток, когда улеглась пена, и мы сделали по глотку.

Затем она поставила фужер на шаткую тумбочку, положила мне руки на плечи и, глядя прямо в глаз, произнесла:

– Я выйду за тебя замуж, Константин Нагорнов, если ты пообещаешь мне две вещи.

– Всё, что угодно, – ответил я, чувствуя, что сердчишко забилось сильнее.

– Никогда меня не обманывай и не предавай.

– Никогда! – поклялся я и скрепил обет поцелуем.

– Абалдемон! – снова издала Маша восторженный вопль, когда я на руках внёс её в наше новое гнёздышко.

Перед дверью, правда, драгоценную ношу пришлось опустить, потому что внести, не зацепив косяк головой или ногами, я бы не сумел, слишком узким был вход в наше жилище.

– Ой, и бельё новое, – оценила моя теперь уже жена, проведя рукой по свежим простыням.

Надо ли говорить, что мы их тут же и обновили?

Конечно, всё было сумбурно, в некоторой спешке и совершенно не так, как, возможно, Маше хотелось. Это был её последний день пребывания в больнице, и нам обязательно нужно было расписаться. К счастью, такого понятия как очередь в ЗАГС здесь не существовало, достаточно было подать заявление, уплатить пошлину, найти двух свидетелей и всё, вожделенный документ готов.

О свидетелях позаботился Дима, собственно, он был одним из них, а в качестве свидетельницы привлёк какую-то свою знакомую, в чьих объятиях, я так понимаю, находил утешение после разрыва с Зиной. Ну и хорошо, пусть это формальность, но я бы не хотел, чтобы Зинаида ставила подпись на столь важном документе. Свадьбу решили отпраздновать чуть позже, потому что "дохтур" и так отпустил невесту скрепя сердце, и всего на несколько часов, до вечера, когда больница просто закрывалась, а вечер зимой наступает рано. Конечно, чтобы Абрам Моисеевич не переживал так сильно за здоровье пациентки, я презентовал ему бутылочку местного "коньяка", но вернуть Марию было нужно, тут ничего не попишешь.

Забавно вышло с моими подарками для неё, я приобрёл кое-что из дефицита, и Маша, разумеется, всё тут же примерила. Бельё её в восторг не привело, хотя там был даже шёлк. Система крепления чулок была весьма эротичной, но она даже выругалась, пока справлялась с застёжками. А вот платье, которое мне понравилось больше всего, было с негодованием отброшено в сторону со словами:

– Я такое не одену никогда в жизни!

Я деликатно промолчал и даже не расстроился. Самым сложным моментом, для меня, была её возможная реакция на разъяснение причины столь поспешного узаконивания наших отношений. Дело в том, что нерезидент мог сменить работу в течение года только по состоянию здоровья, или если сочетался законным браком с гражданином республики. В этом случае допускался переезд в населённый пункт одного из супругов. И, по счастью, я уже был обладателем заветного паспорта. Так что теперь, сразу после выписки, нам следовало лететь в Красную Пежу, и подавать документы на перевод, чтобы Маше не пришлось выходить на работу пусть всего на день.

– А если бы не это, – спросила она, – ты бы долго раздумывал?

– Честно? – спросил я, хотя это и было излишним. – Штамп в паспорте, тем более в местном, для меня не так важен. Мне важно, что я могу засыпать и просыпаться рядом с тобой. Каждый день.

ГЛАВА 17.

Так начался новый этап моей жизни в этом очень странном месте. В самом начале мне говорили, что зима – это тяжёлое время, короткий световой день, холод, усиливающееся давление Тьмы, всё это способствует всяким депрессивным настроениям. Не знаю, кто как, а я был счастлив, Мария тоже, это было видно, пусть я и ходил в «розовых очках». Мы подыскали ей не очень отстойную работу на местном мелькомбинате, тут уже не обошлось без «смазки», и пусть зарплата там всё те же 150 рублей, и нет возможности подзаработать, зато в тишине конторы, каким-то младшим учётчиком, женский коллектив, и не дышать мучной пылью. Когда мог, я всегда отвозил её и встречал, в другое время был ведомственный транспорт, но нас «статусы» совершенно не парили, а зарплата её без обсуждения ушла в раздел «на булавки и помаду».

Халява с распределением дефицита закончилась, о чём Дима с тоской вспоминал раз по пять на дню, но, внезапно, наши услуги опять понадобились – оказывается, Стас взялся контролировать реализацию какой-то электротехнической продукции, навар тут был в два раза меньше, в процентном соотношении, но, зато, выхлоп приятно поразил. Дима так наскирдовал себе на подержанный автомобиль, например. Свою лепту в семейный бюджет вносила и моя основная работа, командировки на север никто не отменял, а там и стрелять приходилось. Твари и в самом деле зимой борзели, однажды вообще к стенам "Точки" подошли, пришлось объявлять тревогу и в кой-то веки хозвод получил боевые, даже повар стрелял!

Новый, 33-й год встречали как дома, в смысле, сначала в кругу самых близких людей, затем пошли по гостям. Близкие – это Дима с Эльвирой, жгучей брюнеткой, которую он представил как «самую прекрасную женщину в республике». Ну-ну, я-то знаю, кто самая-самая, но вслух опровергать не стал, тем более, что девушка и впрямь была весьма привлекательна. Встречали у нас дома, было мало еды, но был «Оливье», много закусок и лёгких спиртных напитков, очень хотелось выйти на улицу, но ограничились пятиминутной стрельбой из ракетниц с крыльца. А до этого, под настоящее поздравление настоящего президента, прозвучавшее по радио, открыли бутылку настоящего шампанского.

Тридцать третьим год считался условно, он так и именовался официально – 33-й Условный год. Люди здесь исчезли в 1948-м, пять лет мир был пустым, правда, по этому поводу у учёных тоже нет единого мнения. И вот уже 27 лет сюда валятся люди из прорех в ткани мироздания. Но точная дата, когда этот мир треснул, известна, от неё и ведётся нынешний учёт смен зим и лет. А если продолжить местное летоисчисление, то сейчас наступил 1980 год. Даже не верится! Олимпиада 80, улетающий мишка. Жизнь Там совершила гигантский скачок, люди полетели в космос, высадились на Луну, изобрели компьютеры, интернет и видеомагнитофоны, а здесь...

А здесь мы пытаемся быть счастливыми и вы знаете, кое у кого получается. И гулять мы всё же пошли, только на следующий день, навернув с утра (часов в одиннадцать-полдвенадцатого) вчерашних салатов, да чуть-чуть разогревшись пивком. В городе, на площади Ленина, стояла ёлка, огромная лесная красавица, украшенная разноцветными гирляндами и флажками. Ну и пусть, что не светится, вечером это всё равно некому оценить. Из репродукторов неслась музыка, вовсю торговали пирожками, шашлыками и горячим сбитнем, и было весело, по-настоящему весело, словно люди делились своим хорошим настроением и от этого всем становилось ещё радостнее. Были организованы какие-то конкурсы, катание на санях, даже кто-то типа скоморохов бегал в толпе, заманивая народ на очередной аттракцион. И всё, кстати, бесплатно, кроме еды и напитков, разумеется. И даже погода не могла испортить праздник, хотя, в любом другом месте она была бы самой что ни на есть новогодней – лёгкий, лениво падающий снежок, и всего градусов пять ниже нуля. И город постарался до конца – вечером, в самом начале сумерек, был салют, короткий, всего пяток залпов, но всё равно было красиво.

А второго опять в гости, на сей раз к Богатырёвым, и там уже, по русской традиции, объелись так, что с трудом из-за стола встали. Квартирка у них была небольшая, типа нашей, даже, мне кажется, ещё меньше, но тут повезло с соседями – те укатили в деревню и мы, а так же Дима с Эльвирой, ночевали там.

Новогодних каникул, как таковых, у нас не вышло, Маша, работая по обычному графику, отдыхала аж девять дней, а вот я уже четвёртого укатил в Броды. Но это было неважно, мы даже умудрялись письмами обмениваться, а однажды она и вовсе приехала ко мне вместе с Крысиным, буквально на пару часов, привезли кое-что из продуктов, проверили, всё ли в порядке, и тут же назад. И это даже не было нарушением, весь путь она проделала в моей, э-э, теперь уже нашей, машине, всего лишь в составе колонны, что не только не возбранялось, а, напротив, было обязательным. Я имею ввиду сопровождение

гражданских. Мы, как без пяти минут сотрудники силовых структур, были обязаны сопровождать людей в междугородних поездах, буде представится оказия, причём бесплатно!

В городе, используя выходные, уже дважды выбирался на охоту, первый раз с практически незнакомыми мужиками, случайно, можно сказать, посмотреть что и как, кабанчика подстрелил, на четверых поделили. Отменный борщ из него вышел, должен сказать, и даже с болгарским перцем, консервированным только, но вкус всё равно дал.

Это тут кто-то лет шесть назад с витриной с семенами провалился, вроде как в магазинчике "Сад-огород" работала женщина, свет погас, и оказалась в грязном и даже немного сыром подвале, как была на стуле, под локтем стол, а плечо витрину подпирает. Говорят, хорошо поднялась на семенах, заморачиваться не стала, часть продала, тут же нифига не росло почти, картофель-моркофель-свеклофель. На вырученные деньги купила кусок земли прямо в черте города, ближе к окраине, да и занялась семеноводством, в смысле, выращивает овощи на семена, ну и цветы всякие, в общем, что было у неё в витрине. Жаль, бананов с ананасами не было, фруктину какую иногда ужас как хочется.

Второй раз ездили уже с Сергеем Богатырёвым, тем самым капитаном со стрельбища, сошлись с ним как-то, вроде и возраст разный и слои, а что-то общее нашлось, он знал, куда на оленя можно сгонять, чтобы не далеко сильно. Это уже посерьёзней выезд был, на двух машинах, он с женой, я, хе-хе, тоже, Дима с какой-то совсем уж туповатой девицей, хотя ценил он в ней явно не интеллект. Даже намекнул, закатив глаза, о какой-то невероятной технике орального секса, которой дама владеет в совершенстве. Ну и хорошо, главное, чтобы в радость.

Маша, к моему удивлению, при всей её боевитости и довольно жёстком характере, оказалась никаким стрелком. Оружия она просто боялась, стреляла зажмурившись и даже чуть отвернув лицо, чем вызвала беззлобный смех толстушки Евгении. Но, в целом, поездка была прекрасной, остановились на постой в деревне, у какого-то знакомого Сергея. Дом у него был своеобразный, эдакий "тюнинг" бывшей избы, площадь которой увеличили и вверх, и вширь, причём вширь так, что под крышу ушло, фактически, всё подворье – тут был и сарай, и крольчатник, и курятник, и в углу жались козы в загоне. Даже колодец был под крышей.

А ещё мужичок имел гарем. Я не знаю, честно говоря, официального статуса дам, и вообще, как тут с полигамией дела обстоят, как-то не задумывался. Но женщин с ним жило три, одна явно восточной наружности, которую он представил как Галя. Судя по моноброви и даже небольшим чёрным усиками, Галя была Гюльнарой или Галиёй, но это неважно. Две другие женщины были явно русскими, или, по крайней мере, славянской внешности, одна совсем молодая, лет двадцати наверное, рослая и крепкая, что называется кровь с молоком. Сгущённым. Третьей "жене" было на вид лет сорок, тоже высокая, и очень худая, такое ощущение, что с вдавленной грудью даже, но все они были нормальными, приятными людьми. Трофим Олимпиевич, так заковыристо звали "султана" был русским, православным, но из какого-то невероятного слоя, где было разрешено и даже приветствовалось многожёнство, только, в противовес "магометанам", жён разрешалось иметь три. Местная церковь венчать их отказалась, за что Олимпиевич назвал в разговоре о. Зосиму "выблядком", "самозванцем" и "содомитом".

Не менее интересной была и история России в его действительности – царя там свергли, но вот октябрьский переворот у большевиков не удался, Ульянова, вместе с верхушкой ВКПб, арестовали, и все они закончили свой путь в тюрьме, а государство пошло по пути капиталистической демократии. Повоевали с немцами, как и в первую мировую ударив им в спину, пока Гитлер разбирался с Францией. Война длилась пять лет, и закончилась победой коалиции, причём японцы, как и у нас, воевавшие на стороне Гитлера, сдались без всяких атомных бомб, едва немцы подписали акт о капитуляции. Парадоксально, но процветать Россия так и не стала, в чём дядя Трофим винил "мужеложцев" из США.

Интересно, а есть слой, где нам никто извне не помешал стать пусть не великой, но хотя бы мощной, развитой державой? Без "догоним и перегоним", без "зато мы первые в космосе", а вот что бы ВВП на душу населения был достойным, уровень жизни, и всё такое? Между прочим, в его слое в космос первые слетали немцы, Фон Брауну удалось осуществить проект "Фау-5" – беспилотный запуск в космическое пространство, и "Фау-6", пилотируемый. Но об этом предпочитают помалкивать, потому что, в отличие от русских или американцев, запускавших в ракетах собак и обезьян, немцы сразу ставили опыты на людях, так что первым космонавтом был некий Исаак Капнер, польский еврей, улетевший навсегда к звёздам.

За зверем ходили втроём, только мужской частью компании, подстрелили олешка, хороший такой самец оказался, полтуши отдали хозяину, нам с Димой остаток. Была настоящая русская баня, "жёны" Олимиевича приготовили очень вкусное тушёное мясо с можжевеловыми ягодами и сушёными яблоками, из ледника достали настоянный на травах самогон, очень душевно посидели.

Что касается охоты, возможно, читатель вспомнит, что я вроде как даже проникся у себя в слое идеями ахимсы, то есть неубийства, а тут вовсю истребляю животный мир в своё удовольствие. Отвечаю – дело не в развлечении, чем являлась охота Там, дело именно в добыче. Слишком скудный здесь ассортимент и я, да и не только я, никак не можем привыкнуть к практически пустым полкам. Да, можно покупать дичь на рынке, но, по сути, мы тогда платим за то же самое убийство, так что разницы нет. Мне просто захотелось оленины, вот и всё. Моральный аспект следует оставить в стороне, ибо его вовсе не существует, мы, человеки, созданы таковыми, нам свойственно лишать жизни других для собственного выживания.

Как-то я прочитал одну книжку, "Трое против дебрей"*, рассказ о том, как мужик поселился в канадской тайге [*Кольер, Эрик, Трое против дебрей. Издательство "Мысль", 1973 г.]. Дело было в первой половине двадцатого века, у него была жена, на четверть индианка по крови, и ещё большая "белая" чем он сам, потом родился сын, вот почему трое. Интересная повесть, но мне запомнилась одна фраза: "человек не может прожить в лесу не убивая". Этот постулат, среди некоторых других, решили проверить несколько молодых учёных, возможно, это были студенты старшекурсники, я сейчас уже не помню. Наши, из Новосибирска, что ли. Где-то в семидесятых-восьмидесятых годах они пошли в лес как бы за грибами, но цель была заблудиться и посмотреть что из этого выйдет. Снаряжение, как для "грибалки", лукошки, термосы с чаем, бутерброды, ножички, клеёнки от дождя. Хотя в лесу было полно грибов, и они не голодали, уже на третий или четвёртый день они помышляли только о мясе. Никакой картошки и макарон – мясо! Плоть! В конце концов они убили змейку и как-то сумели её приготовить. Это я к тому, что легко быть веганом в изобилии двадцать первого века, но на самом деле все знают, что "вегетарианец" в переводе с одного из индейских языков означает "хреновый охотник".

Несмотря на явное Машкино нежелание, я, всё же, решил научить её стрелять, хотя бы из пистолета.

– Маш, – увещевал я свою супругу, – здесь нет ничего сложного. Знаешь, как учили раньше фехтовать? Берёшь меч за тупой конец, а острым тыкаешь в людей. А с пистолетом...

– Не, не, не! – перебивала меня упрямая девчонка. – Ты умеешь стрелять, вот ты меня и защитишь.

– А если меня рядом не будет? – вопрошал я.

– Тогда я буду кричать, – парировала она. – Знаешь как я умею кричать?

Я знал, правда это были крики несколько, гм, иного характера, и мне даже нравилось, что она не сдерживает себя. Однако мы оба знали, что никакие крики не помогут, потому что в её жизни уже была ситуация, едва не закончившаяся плачевно. Об этом мы, не сговариваясь, не вспоминали никогда, но это не значит, что мы не помнили. Будь у неё тогда законный ствол, смело могла бы валить этих уродов.

Девушка она отнюдь не хрупкого телосложения, и руки сильные довольно, "баранку" без ГУРа* вон как ловко крутит, а тут, ну прямо я не знаю [*ГУР – гидроусилитель руля]. Хорошо, не хочет Кольт или Браунинг, есть вон Вальтер ПП, с которого наш Макаров свой ПМ слизал, или Зауэр 38Н. Вполне компактные, вмещающиеся в ридикюль, пистики, правда с патронами у них проблема, коротышей 9х17 всё меньше и меньше, а я думаю, что ей нужно тренироваться именно на своём оружии. Если психологический барьер преодолеет, а она его преодолеет, тогда и будет у неё ещё и запасной ствол. А пока, вон хоть Люгер бы освоила – пистолет мощный достаточно, машинка довольно надёжная, эргономика потрясающая.

Хоть и с неохотой, но Маша всё же стала ходить со мной на стрельбище, тем более, что патроны халявные, только стреляй. Постепенно прогресс наметился, мы перестали зажмуриваться, но теперь, видите ли, нас очень сильно напрягает чистка оружия. И ведь я понимаю, что это игра, и она понимает, что я понимаю, и знает прекрасно, что как только получит паспорт, мы выправим на неё разрешение, причём экзамен она сдаст очень быстро, и знает, что так надо.

Однажды мы как-то случайно нарушили негласное табу и заговорили о том самом происшествии, которое и свело нас вместе. Дело было на кухне, где не любящая готовить Маша готовила блюдо, являющееся в её слое сакральным и способствующим нерушимому браку, и имя этому блюду – зразы. Я исходил слюной и вертелся под ногами, всячески мешая процессу и распуская руки.

– Маньяк! – легонько стукнула она меня по лбу деревянной ложкой с длинной ручкой.

– Ау! – вскричал я, хватаясь за голову. – Синяк же будет!

– Ну иди скорее, я тебя поце... Куда руки тянешь! – щёлкнула она меня снова.

– Кстати, а с чего это вы решили, что я пи...э-э...гей? – вспомнил я произнесённую ей фразу кажется, уже сто лет назад.

– Кто это "мы"? – решила уточнить Маша, но, видимо, вспомнила. – А, девки-то? Ну как, они же всё про всех знают, вы же, мужики, абсолютно не знаете, для чего нужен язык. Не все, не все, признаю! – добавила она, видя мою ухмыляющуюся рожу.

– Но большинство из вас примитивные до ужаса существа, к тому же вся ваша брутальность не что иное, как фарс, причём дешёвый, а так вам нужно чьё-то плечико, чтобы поплакаться. Поэтому девчонки там знают всё и про всех. А вот вы, Константин Александрович, были прям загадкой. Все знали, что ты совершил невероятный скачок по служебной лестнице, что кучу бандитов и Тварей завалил в самый момент прибытия... Кстати, это правда?

Смешно, но об этом мы тоже не говорили, почему-то хватало других тем, она, например, знала просто уйму вещей из самых разных областей, так что было о чём поболтать.

– Было дело, но уж не кучу, – скромно признался я.

– Ясно, отдавил, случайно, лапку бандерлогу, на которого наступил в темноте, остальное довершила народная молва, – тут же сделала она вывод.

– Ну, почти, – не стал я спорить, – тем более, что я тогда был уверен, что брежу.

– Понятно! – девушка хитро посмотрела на меня. – Да не страдай, не страдай! Я всё у Димы выпытала, ты крут, нереально крут!

Меня наградили поцелуем и даже позволили чуть распустить руки.

– В общем, девчонки типа поспорили, гомосек ты, или у тебя просто мужские проблемы? – воспользовалась Маша паузой в моих похотливых поползновениях. – Бойцы ваши, вроде, не подтверждали ни того, ни другого, но все же знают, что Тьма сама по себе афродизиак, а ты – ну никак. И тут вдруг я вижу твою пиратскую повязку и думаю – всё, готова, Мария Александровна уже глюки начались. А ты ещё вытаскивать меня начал, а мне уже тепло стало, не хочу.

Я внимательно следил за её лицом, готовый прервать воспоминания, если увижу хоть намёк на слёзы, но и останавливать не спешил, если говорит – значит уже не болит, это хороший признак, психика у неё крепкая, значит.

– А потом, когда уже в себя пришла, всё равно поверить не могла, что я лежу рядом с тобой. Вот тогда я в тебя и влюбилась, – призналась она.

– А я не понял, – рискнул я спросить чуть погодя, – ты-то когда всё это узнала, ну про меня и вообще? Тебя же в зиндан сразу посадили, нет?

– Это у них летом яма где-то в огороде, а зимой это подпол в доме. Клиентов было мало, чуркобесы с кем-то из девчонок резвились, ну а остальные развлекали меня разговорами, мол держись, и всё такое. Так и узнала всё. Много чего порассказали, – глаза у неё потемнели. – Мрази они, Заза этот и все его ублюдки бородатые.

– Согласен, – поддержал я.

– Ты знаешь, что у них чуть не две трети девчонок в рабстве?

– Догадывался.

– И я могла бы... Хотя нет, меня, наверное, до смерти этот урод укатал бы тогда. А многих ломают. Кого наркотой, кого угрозами, кого... Это у них называется прогнать через взвод. Привозят девочку куда-нибудь в казарму, или в барак, вон, на торфяные делянки. Двадцать-тридцать мужиков. Делайте что хотите.

– Я слышал про такое, – тихо произнёс я. И решился спросить: – А тебе наркоту не давали?

– Нет, она, как это... В общем, то, что дают там девчонкам, это скорее релаксант, что-то из грибов местных, он просто притупляет все эмоции, отходняк от него жестокий, говорят, но так он безвредный. В плане привыкания, я имею ввиду. Подсаживают на морфий, но это редко, сам знаешь, его мало.

Здесь Маша была немного не в курсе, морфия, оригинального, который тут был практически единственным обезболивающим действительно осталось мало, практически ничего. Был ещё новокаин, но его запасы уже исчерпали, зато где-то на югах наладили производство опия из мака, причём как в фармакологических целях, так и для удовлетворения пагубных привычек. В республике любые наркотики находятся под запретом, но до нас уже довели информацию, что Заза получил первую партию героина. И это могло перерасти в огромную проблему.

Грибы же, тут Машка была абсолютно права, относились к так называемым лёгким наркотикам, всякие торчки у нас в слое вообще поднимали периодически волну, чтобы не считать их, вместе с коноплёй, наркотой вообще. Приводя в пример прогрессивные Голландию и США. Даже слово изобрели – "легалайз", хотя это просто "легализация", не суть важно чего, но чаще всего кричат о ней нарики и те, кто хочет на них заработать. Зависимость от этих наркотиков всё равно есть, так уж наш метаболизм устроен, что в цепочку легко встраивается и алкоголь, и никотин, и наркота. Вот только выходить не желает.

– А представляешь, есть твари, которые заманивают девчонок в бордели, – продолжала делиться воспоминаниями Маша, – причём сами вроде как и работу имеют, и живут неплохо, но вычисляют тех, кто попал сюда недавно, слово за слово, вроде как намекают, что можно подзаработать. Причём сразу видят, готова девчонка на панель идти, есть и такие.

Я покивал головой. Есть. И были, и будут. Это тоже наше, человеческое, свойство.

– Ну а те, кто просто растерян, или глупенькие, тем предлагают типа встретиться с состоятельными, как их называют, мужчинами. Мол, ничего такого, клуб, бл***, знакомств! – выругалась моя супруга.

– И что? – намекнул я на продолжение.

– Что, что? Всё! Зиндан, побои, насилие. И ведь их никто не ищет, понимаешь! Всем похрену!

– В смысле, не ищет? – не понял я.

– А в прямом! Кому они нужны здесь, без году неделя? Думаешь, меня искал кто-то? Девки в общаге подивились, что я вещи бросила, а так, решили что я мужичка себе нашла, чё, внешние данные есть. А может, Тварь какая задрала меня, кто знает? Но я им кто? Даже не подружка. На работе чухнутся если через месяц, может я на больничном, кто знает. Да и то, просто поставят в прогульщицах и всё, да зарплату перестанут начислять. Ты понимаешь?

Я понял. Только сейчас понял, что в системе есть огромная дыра и ублюдки ваххабиты ей вовсю пользуются.

– Кость, а говорят, твой дружбан с такой курвой шашни водил, – серьёзным тоном произнесла Маша, глядя мне прямо в глаз.

По спине пробежал неприятный холодок.

– Я тоже слышал, – осторожно ответил я, – но, мне кажется, это просто совпадение какое-то.