Текст книги "Тёмная потерна (СИ)"

Автор книги: Луми Йоханнес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 28 страниц)

ГЛАВА 10.

И снова знакомая уже дорога, сейчас разбитая, разъезженная, расквасившаяся под дождями, а ведь они всего неделю как идут, и то через раз. Но сегодня его, дождя в смысле, день – сыплет с утра. Как там у Владимира Семёновича – «с неба мразь, словно бог без штанов»? Вот такая погода. «Скаут» забран тентом, остаётся лишь выглядывать в щель между ним и бортом и поплотнее кутаться в бушлат. Это такая куртка с воротником из искусственного меха, тоже нового, не местного покроя, но за основу взят знаменитый ватник военных времён. Говорят, со свитерком можно носить и в холода, но на зиму есть ещё полушубки. И валенки.

Зимы тут суровые, это не наше питерское бесснежье, или "морозы" до минус десяти градусов – тут Зима, снегу по самые помидоры, и мороз по минус тридцать. Кстати, зимой предстоит вспомнить, как кататься на лыжах, точнее бегать, причём в буквальном смысле слова, здесь есть правильная, в общем-то, традиция, устраивать раз в полгода зачёты для личного состава, именуемые "вздроканами". Такое вот словечко. Чтобы не расслаблялись и жирком не обрастали, ничего сложного, на самом деле, норматив по физо, стрельба общая и специальная. Это если я пулемёт получил в качестве "общественной нагрузки", то посмотрят, как я из него поливаю, а вот Дима из карабина палить будет, после того, как из пистолета и автомата отстреляется. А Пы-Пётр Ишеев, стало быть, снайпинг демонстрировать будет.

Синие Броды, или просто «Точка», встретили нас хмурым небом, причём близость Тьмы усилила этот эффект многократно, деревья уже стояли частично голые, краски поблёкли, и всё затянула серая кисея дождика. Любимая погодка для выходов Призраков днём, так что все в очках, постоянно приходится протирать стёкла рукавом, иначе видимость резко падает. Приехали, водители быстренько перекусили, пока мы, вместе со сменяемыми коллегами разгрузили машину, затем обменялись рукопожатиями, да и расстались, отсидевшие тут две недели укатили домой, ну а нам размещаться.

"Гарнизон" невелик – смена, обслуживающая объект, это повар, трое рабочих и что-то типа завхоза, имеющего должность дежурного коменданта. У них свой график пребывания, не совпадающий с нашим, что логично. А наша смена – это как раз отделение Валеры Суходола. Здесь же постоянно находится тяжёлый броневик М-3, а так же запасной "Скаут", "Виллис" и некая шестиколёсная открытая машина, предназначенная, такое ощущение, для перевозки отделения солдат и небольшого груза. При этом шесть колёс, из которых четыре задние ведущие, видимо тягач какой-то. А это и оказался тягач, немецкий, "Шнауцер", как раз для артиллерии и расчёта, грузоподъёмность всего тонна, зато тащить за собой прилично может. Свои машины мужики в командировки предпочитают не брать, да и смысла нет, тут достаточно всего.

Повар, на этот раз узбек Миша, он же Мирсадор, приготовил, в честь нашего прибытия, нечто восточное. Лагман, это такой весьма плотный суп из самодельной лапши, хотя, насколько я знаю, считать его супом неправильно, это, вроде как, отдельная категория. Когда бульона много, он похож на суп и Миша приготовил именно такой, а я ел и нечто, напоминающее второе блюдо с густой подливой. Правда, он двадцать раз извинился, что нет нужных специй и трав, так что это "не самый лучший лагман, хорошо хоть барашька привезли". На второе было главное блюдо узбекской, да и вообще всей среднеазиатской кухни – плов. Здесь Миша снова рассыпался в извинениях – мол, нет здесь всего, что нужно для настоящего плова. Но вкусно, вкусно, слов нет, особенно если учесть, что рис здесь самая дорогая крупа, рис, гречка и... пшено. А всё потому, что рис не растёт вообще, гречка растёт только в паре мест и урожайность низкая, а с пшеном, оно же просо, ещё хуже, чем с гречкой. Так что рис прямо королевская крупа здесь, только со складов если где найдут. Мы такую заботу о личном составе оценили и даже выпили за это. Немного.

Вообще, я не особый поклонник что восточной, что кавказской кухни, и не разделяю мнения, что узбекская кухня не уступает той же французской. Это, да простят меня, фанаты шурпы и бешбармака, мнение дилетантов. Вы знаете, сколько должно быть складок на колпаке повара? Таком, классическом, французском? Отвечаю – столько, сколько он умеет готовить блюд из яиц. Нормальным, подчёркиваю, нормальным, считается ... 100. Сто блюд из яиц! Я встречал цифру 146. И теперь сколько знаете вы? Без Гугла, или какой у вас в слое приличный "поисковик"? Я уже не говорю про умение эти блюда готовить. Нет, кто спорит, и плов у них хорош, и лагман, и самса. Но и у казахов они есть, и у уйгуров, и у киргизов. Нюансы... так они у каждого повара свои. Я эти национальные кухни воспринимаю по принципу "это нравится, это так себе, а это вообще есть нельзя". У кавказцев, по большому счёту, только люля-кебаб уникальный. Вот мексиканская и вообще латиноамериканская кухня, это да, это нечто! Хотя, вынужден признать, вкус тортилий, гуакамоле и сальсы мне нужно забыть – не растёт тут ни перца, ни кукурузы, ни авокадо, ни помидоров. Хотя нет, помидоры, вру, растут. Их здесь зелёными в бочках солят, как огурцы. Как закуска канает, но не более того.

Скудно, конечно, это же Россия, причём уже ближе к северу, очень много привычных фруктов и овощей тут нет по определению. Бананы, манго, ананасы, апельсины... Да, короче, легче перечислить, что есть – яблоки, причём неплохие, сейчас вот ем одно, груши – мелкие, сладкие, но "ватные", их или сушат, или в компоты консервируют. Из фруктов всё. Ягоды – вишня, слива, тернослив, черноплодка, смородина, ну и лесные, в том числе морошка. Из них и морсы, и вина делают, клюкву и бруснику морозят, холодильников тут нет, зато есть погреба-морозильники, там минусовую температуру поддерживают не тающие даже летом глыбы льда, у нас здесь такой тоже оборудован, древняя технология и минимум затрат.

Ещё из дикоросов орехи и грибы, последних много, очень много, самый дешёвый продукт, лещину тоже продают недорого, она как-то хранится плохо, червячки жрут, так что или дешёвая в скорлупе, или уже очищенная и обжаренная. И лещина – это единственный орех, хотя иногда продают чилим, он же водный орех, вкусная штука, только мало его здесь. С овощами чуть лучше – картошка, капуста, свёкла, морковь, репа, редька, и такой неведомый мне овощ как брюква. Вполне съедобный, между прочим. Ещё огурцы растут, помидоры до зелёной спелости, горох, кабачки, тыквы даже. Дыни и арбузы увы... Зато с зерновыми порядок – самая главная троица пшеница, рожь, овёс, ну и примкнувший к ним ячмень, из которого варят пиво и перловую кашу. Что радует, это обилие мяса, прямо праздник для нас и страшный сон вегана.

Так, между прочим, назывался, мясной магазин в Питере и прославился он тем, что мирные веганы периодически расписывали его угрожающим надписями, а однажды вообще погром учинили. И угрожали физической расправой владельцу, что очень хорошо демонстрирует всю лицемерную сущность всяких новомодных течений.

Вегетарианство не зря развилось именно как культ, как явление, на югах, в Индии. Принцип ахимсы, неубийства, очень хорошо лёг на обилие растительной пищи, и ведическая кухня действительно вкусная и поражает обилием рецептов. А вы знаете, что чёрный рис или красная чечевица по цене сопоставимы с мясом, а то и дороже? У нас в слое, в смысле. Я не думаю, что здесь есть хоть один вегетарианец, возможно, народ, кинувшийся в религию, и соблюдает пост, и то у меня сомнения, слишком скуден стол, чтобы пренебрегать животными протеинами.

И в этом плане тут, пожалуй, разнообразия не меньше, чем в растительном меню. Куры, утки, гуси, яйца, молоко, творог, сметана, сыр, сливочное масло, говядина, свинина, баранина, кролики, козы (и их продукты, то есть молоко и сыр), рыба, пусть только пресноводная, но тут её много, очень много. Дичь – утки, гуси, рябчики, тетерева, глухари, даже дикие голуби и всякая мелочь типа бекасовых. Зайцы, кабаны, олени (!), лоси, медведи. А, как? Слюнки не текут?

Миша, кстати, настоящий, дипломированный повар и умеет многое, в частности, с рыбой обращаться, которой в традиционной кухне у них удручающе мало, и даже суши умеет делать. Он провалился из слоя, где псевдояпонская кухня тоже была популярна, а на работу старались брать азиатов, чтобы создать видимость аутентичности. Суси-повар, у них там сразу правильно название этого блюда произносили, а не как у нас – через английскую транскрипцию. Это я к тому, что на ужин что рыбное будет, судя по ароматам.

Служба на «Точке» отнюдь не синекура, как может показаться на первый взгляд. И неважно, что сейчас нет выездов с клиентами, дел у нас довольно много. В первую очередь это разведка, задач много и мне сразу не понравился подход к решению этих задач – на разведку мы катаемся одной машиной. То есть, случись чего, «и никто не узнает, где могилка моя». Командование же считает, что чем больше народу, тем больше шума, а суть разведки – тихо спи***л и ушёл, называется – нашёл. Ой, это меня уже несёт, сказывается тлетворное влияние господина Шишкина, истинного мародёра в душе. Но в чём-то я описал нашу миссию верно – мы выезжаем в обозначенный квадрат, проводим рекогносцировку, затем пешим порядком обследуем район, удаляясь на пару километров от броневика, потом снова в машину и к следующей точке. Ищем, прежде всего, склады. Склады, возможно, перевалочные базы, базы МТС, не той, что обеспечивает не очень хорошее качество связи, а машинно-тракторные станции, такие раньше обслуживали разом несколько колхозов, там и техника может быть, и запчасти, и горючка. А техника здесь на восемьдесят процентов военная, либо полуторки, либо ленд-лизовская, либо трофейная. По тому бездорожью, что здесь именуется дорогами – самое оно. Отечественный автопром в войну ведь почти целиком был под танки заточен, только ГАЗ– АА с индексом "В" и гнали, но это же ГАЗель местная, что по убожеству, что по проходимости.

А союзники очень много техники сюда поставили, я так понял, Коба тут тоже кидалово планировал с ленд-лизом, как и у нас в слое. Условия же какие были? Они нам товар сейчас, мы им доллары потом, если победим. Что потрачено в войну, то потрачено, не считается, что осталось – или возвращаем, или выкупаем. Мне кажется шикарные условия, нет? Да, страна от войны сильно пострадала, просто капец как, но и про контрибуции нельзя забывать, ведь эшелонами вывозили то, что немцы награбили и ещё всё, что можно было взять.

А что нам, вообще, дал ленд-лиз, если абстрагироваться от воплей разного рода "потреотов" и горе-экспертов? А например: оружие победы под названием гвардейский миномёт "Катюша" целиком на американских Студебеккерах катался, потребности по мясным консервам были перекрыты на 110 %, то есть что-то и населению перепало, треть авиационного бензина, процентов сорок, по моему, пороха, тысячи танков, самолётов. Неприятно признавать, да, но ас Покрышкин свои подвиги на американской "Авиакобре" совершал, такая вот петрушка. И таких примеров бесконечно много.

Война закончилась, Трумэн говорит: "Слышь, Иосиф, чё там с баблом-то?" А тот: "Такое дело, мы щитаем эти цены зауышены, давай в семь раз меньше и уэто будет нормально." И трубкой, такой, движение снизу вверх сделал. Американцы говорят: "Вы чё, ребят, у нас же вот, государственный, мада фака, контракт!" А Сталин им: "Да-а? Вот вы какие алчные? Ну так кхле* вам, а не деньги" [*Кхле, груз. руг. – мужской половой член]. И расплатились мы по этим долгам только в двадцать первом веке, оплатив всего 6,5% от суммы поставки, причём в ценах 1940-х годов, хотя инфляция на тот момент увеличила стоимость поставленного по программе ленд-лиза в двенадцать с лишним раз. Кидалово? Как по мне, так самое что ни на есть.

Вот и тут слишком уж много армейской техники в тылу, не военной, типа танков, а именно армейской, грузовички, «Виллисы» всякие. Удобно же народнохозяйственные грузы потом на них перевозить? А джипы председателям колхозов можно выдавать, за особые заслуги. Ох, хитёр был отец народов, ох коварен!

Ну а мы рыщем по окрестностям, глядишь, что-то и найдётся, на что мародёров наших навести можно, и это, как я понял, и есть главный источник дохода господина Ромодановского. Большую часть информации по этому вопросу я получил от вездесущего Димы, который, если ему надо, залезет без мыла в любую дырку. На дырки у таких людей вообще чутьё, особенно на те, через которые можно поиметь систему. И наш шеф об этих дырках тоже в курсе, я думаю, он и лапу приложил, что бы эти дыры возникли.

Если кратко – все брошенные товарно-материальные ценности, как я уже говорил, являются собственностью государства. Разумеется, если какой-нибудь крестьянин найдёт в лесу грузовик и разберёт его на запчасти, то это дело вряд ли дойдёт до "органов", но вот с парком таких машин уже сложнее. Ты обязан всё сдать государству. По твёрдой, фиксированной цене. Машину утаить невозможно, нужен регистрационный номер и даже если сделать левый, то рано или поздно попадёшься, а это каторга. Однако есть такая штука, как рынок запчастей, например. Там товар откуда берётся?

У всех машин в первую очередь выходят из строя одни и те же детали и узлы, и взять их, кроме как с новых машин, просто негде. Да, есть такие сладкие склады, на которых ещё и запчасти лежат, но уже редкость здесь, всё выбрано. Поэтому делают так – часть машин отгоняют в город и сдают, как и положено, в заготконторы, а вот другую часть, зачастую большую, отгоняют в сервисы, расположенные в глухих местах за высокими заборами и там они превращаются в очень нужный всем и каждому товар, который через свою же сеть расходится по стране. Причём кое что из этих запчастей умудряются продать родному же государству, только уже по другим ценам.

Это машины. А есть ещё продукты, оружие, патроны, да много всего есть, и вот здесь и происходит процесс первоначального накопления капитала. Подпольный рынок огромен, до неприличия огромен и он испытывает настоящий голод по всему, что когда-то было сделано руками человека, а ныне является недоступной технологией.

Из всех необходимых ресурсов мы, провалившиеся, научились лишь делать бензин из угля, да оживить известное ещё со времён римлян производство цемента и кирпичей. Всё остальное – это лишь переработка вторичного сырья, вплоть до кузниц, или примитивное производство на коленке, типа колючей проволоки или крышек для консервирования. Но и с ними проблема, нет резинок, так что всё консервируется по старинке – или засолкой, или копчением. Энергетический ресурс республики – это торф, на нём работают местные ТЭЦ и котельные. Уголь привозной, но его практически нет, всё, что можно, меняют на бензин, который из угля и делают. Технология известная, ещё Гитлер от безысходки гнал керосин для своих танков из этого твёрдого углеводорода. Дорого, конечно, но техника жрёт, даже ездит на нём, и октановое число довольно высокое, до 70 бензин, и до 100 у солярки (цетановое число, разумеется), как раз по ТТХ для местной техники. И другого нет! Всё, что было, уже сожгли до нас, кроме... Правильно! Кроме того, что было скрыто Тьмой, причём бензинчик там качественный, свежий, время-то вспять идёт, никакого вам расслоения на фракции.

А вот жидкий уголь мы меняем на цемент, зерно и... мёд, который в Отстойнике вместо сахара, натур продукт, здоровье и долголетие, буряк же с тростником не растёт, так что опять мы в средневековье оказались. С этим республике, для разнообразия, немного подфартило, а то с полезными ископаемыми ну вообще труба – у соседей и уголь, и руда, и соль, а у нас только известняк. И пчёлы.

В результате какого-то выверта местной экосистемы, не без участия Тьмы, я полагаю, эти насекомые очень сильно подвержены разным заболеваниям. Исключение составляют северные районы, где пчёлы, наоборот, вполне здоровы, хорошо кушают и производят очень большое количество мёда. Как известно, отличными медоносами является всё та же гречиха, а так же клевер, рапс, люцерна, то есть растения, не очень хорошо произрастающие без вмешательства человека, кроме, разумеется, клевера. Но в наших, более северных областях, где обитает эта очень продуктивная пчела, оказалось довольно много диких медоносов, как по заказу цветущих с апреля по сентябрь. Район этот, медоносный пояс, его так и называют, сравнительно узкий, от 20 до 30 километров шириной и вот здесь и начинаются трудности – людям очень тяжело здесь находиться.

Я, прожив тут всего три дня, понимаю, за что нам так хорошо платят, ибо мысли только одни – валить отсюда! Тьма давит. ДАВИТ! Постоянное чувство тревоги, страха, не испуга, а именно ожидания чего-то плохого. Самое тяжёлое, это стоять на вышке, мы втроём, я, Дима и Мансур несём службу по очереди, каждый по два часа, это постоянный караул. А если один в разведке, то службу несут двое. Деньги неплохие, да, но с нас имеют по полной за каждый рубль. Спиртное помогает мало, вообще, оно чаще провоцирует депрессию, говорят, помогает красное вино и натуральный коньяк, вроде как "гости" по 3-4 бутылки выжирают за сутки лечения. Но вина здесь нет, а если и есть остатки, то нам оно недоступно. Надо покопаться в памяти, это же всё связано с обменом веществ и давлением, если виноградные спирты помогают, надо вспомнить замену, может, народное средство изобрету, озолочусь.

И выходит, что Синие Броды, фактически, последнее место, где пчеловоды могут жить. Севернее уже никак, слишком близко к Тьме, но именно здесь получают самый большой урожай мёда, и государство из кожи вон лезет, чтобы заманить сюда людей. И военная база есть, правда это тоже постоянно сменяемый гарнизон из полубатальона солдат, батареи миномётов, да танковой роты. Они даже разведку почти не проводят, сидят у себя за забором и считают дни до смены. Я не представляю, чем их загружает командование, мы, всё же, если не каждый день, то через день в рейде, всё какое-то занятие, и чувство опасности мобилизует, забываешь об этом кирпиче на душе, а как вояки выживают, я даже не представляю. Хотя пострелять им тоже удаётся, мы вот летом на адаптантов нарвались, так военные потом операцию "Возмездие" проводили. Потеряли шесть человек убитыми и один танк – утопили в реке. А синерожие сдёрнули под покров Тьмы, только что деревню у них сожгли дотла.

Узнал, кстати, про любопытную традицию – люди никогда не берут в качестве трофеев ничего, что вырастили или произвели адаптанты. Оружие или патроны – без проблем, а вот остальное, даже шмотки – всё сжигают, словно это может служить источником заразы. «Профэссор» Загорский, который Загор, ничего такого не говорил, что можно, откушав адаптантского хлеба, например, козлёночком стать, или уши ослиные отрастить, так что это, наверное, брезгливость или суеверие. Или мы опять движется по витку некой исторической спирали. Доблестная американская армия, во времена покорения Запада, уничтожала индейские деревни полностью – всё, что там было, то есть ВСЁ, палатки-типи, шкуры, меха, запасы пищи, луки-копья, утварь, всё складывалось в огромную кучу и поджигалось. Совсем как у нас здесь. Правда всякие сувениры янки себе брали не брезгуя, а тут нет, «зашквар», хоть я и не люблю это словечко.

Так что деревня Синие Броды живёт мёдом, выращивают что-то уже чисто для себя, "на пожрать", как говорится. И зимой здесь почти всё опустеет, даже скотину скоро перегонят в другое место, южнее километров на сорок, у них то ли договорённость с другой деревней, то ли у каждого там типа второй дом, я не вдавался в подробности. В деревне останется пяток мужиков, которых тоже будет сменять пару раз в месяц, за ульями приглядывать. Я вот думаю иногда, что раньше кончится – пули или люди? Ну, в смысле, мы же тут сотни лет жить будем, теоретически, так? Патроны, ружья, да те же механизмы износятся и кончатся, чего тогда делать-то будем? Луки и стрелы? Или возродим промышленность? Могли бы, наверное, если бы не Тьма.

Сегодня едем на разведку одной деревни в трёх десятках километров северо-западнее нас, это уже Первая Зона. Знаете, какая тут ещё проблема? Видимо из-за войны, опасаясь шпионов и СМЕРША, засекретили, к хренам собачьим, все карты! То есть вот карта Вышинского края есть, он же Вышинская народная республика, причём мы даже кусочки соседних областей прирезали себе. На карте этой отмечены крупные и мелкие населённые пункты, реки, озёра, дороги. Но не все. Половины, как не больше, мелких деревень нету, как нет и дорог между ними, просёлков всяких. Топографических карт не существует как класса, видимо все у вояк и «гебни», даже у нас какая-то более подробная карта района, но не топографическая. Что говорит, между прочим, о том, что военные двери Сан Саныч пинком открыть не может.

Смешно, но нет карты СССР. Есть географическая, в учебнике, или глобусы, я там и Москву, и Ленинград, и Новосибирск нашёл. А также Австро-Венгрию. Но вот понять, чему соответствует Вышинский у меня в слое, я так и не смог. Есть подозрение, но даже соседние области называются незнакомо, и помечены на карте не целиком, а куском, непосредственно прилегающим к нашим границам. Видимо, их поэтому и присоединили, мол всё, что на карте, наше, а дальше... А дальше живут драконы. Любопытно будет найти подробную карту, это ж загадка, прямо где я? Про слой или что это за место, я молчу уже, но где я здесь-то? А кто-то ведь знает, не могут не знать, ВЧК-МГБ наверняка в курсе и всё засекретили ещё больше, чтобы мы даже не промышляли о бегстве. Есть остров – Вышинская республика, а вокруг Тьма и пассивные гомосексуалисты.

Нашли, вот, на карте деревню, Ерохино. Село, выходит, если по названию, хотя чёрт его знает, как тут топонимика работала. А в скобках пометка (нежил.), нежилое, значит. Почему? Возможно, колхоз умер, хотя область плотно сидела на зерне (юг), и мясе с молоком (север), плюс лес. Или там какой секретный военный объект был? Надо скататься.

Пасмурное, как обычно, утро, внезапно передумало переходить в дождливое, и, к нашему удивлению, выглянуло солнце. Ну как выглянуло, низкая дождевая облачность рассеялась, но та дрянь, что прикрывает Тьму и её созданий, никуда не делась, для неё обычные законы природы не писаны, так что сейчас светит себе круглый фонарь на небе, как сквозь матовое стекло. Но всё равно, стало чуть теплее, возможно это иллюзия, но ощущения есть, и на душе, вроде, полегче.

Я так понял, ультрафиолет эта пакость пропускает свободно, потому что растениям Тьма побоку, только деревья на неё реагируют, корёжит их на самой границе с Аномальной Зоной. И выглядят они, словно сплошь из кап состоят, уродство сплошное, а древесина там не плотная, как в обычных наростах, а, наоборот, трухлявая. Такие деревья очень быстро гибнут, уступая место молодой поросли, а вот однолетнему разнотравью Аномальная Зона вообще фиолетово. Зверя, вот, здесь мало, не любят животные у самой Тьмы обитать, хотя во Второй Зоне его полно уже, а тут даже птиц нету. Только вороны, словно заключили с Тьмой союз, и она их признала своими, даже перекрашиваться не надо.

Деревня Ерохино действительно была заброшена, причём давно, собственно, от деревни осталось всего два дома и несколько поросших кустами и бурьяном холмиков, обозначивших места, где раньше были другие избы. Однако кое-что мы, всё же, нашли – следы. Следы от колёс, судя по всему, телеги, запряженной в крестьянскую лошадку.

Это был тревожный знак, неведомая сила, выполняющая в этом мире роль демиурга, видимо с бодуна решила немного уравновесить нас с Тьмой в плане транспортных средств – нам дали машины, движимые превращённым в жидкость угольком, а нашим антиподам-адаптантам – лошадок. Чёрных таких, вороных, почти копия как у назгулов были во "Властелине колец", только сколопендры в ноздрях не живут. Наверное. А нас лошадей нет, от слова совсем, те, что попадают к нам в результате нападения на поселения адаптантов, дохнут как, гм, кони. Не помогает ничего, ни ласковое слово, ни кнут, ни свежайшее сено, ни торба овса. Сивки-бурки, вернее, вороные, там масть одна, ложатся на землю и издыхают, категорически отказываясь идти на контакт. Так что живые кони доступны только им, а нам металлические, такой вот расклад.

Между прочим, это привело к одному забавному казусу – за десятки лет сюда провалилось достаточно людей из некой, как бы это сказать, социальной группы под названием казаки. В своё время мне довелось пообщаться с одним таким, в форме, лампасах и медалях раз так в семь-восемь больше чем у меня. Дело было в поезде, делать было нечего, и я спросил:

– Мужик, ты вот мне объясни – казаки это кто?

Казак, огладив казачьи усы, разразился пространственной речью об истинно русских истоках казачества, о славном пути, о верности долгу, о чести, о защите государя, о том, что казаки всегда верно стояли на страже границ государства и так далее. Но вот кто такие казаки, он так и не сказал.

Я спросил снова:

– Это я понял, но кто вы? Что такое казак? Вот есть байкеры, есть продавцы пирожков, есть геи, и про всех можно сказать – байкер, это тот, кто гоняет на мотоцикле и спит с ним в обнимку, продавцы пирожков – это те, кто продаёт пирожки, геи – это те, кто сношает друг друга в зад. А казаки – кто?

Казак, не знаю его звания и принадлежность к войску, слегка напрягся, от того, что я поставил его в один ряд с такими подозрительными личностями, и даже открыл рот, чтобы ответить, но вынужден был закрыть его, ибо ответа не было. Но затем он вспомнил и радостно выдал:

– Некоторые считают нас субэтносом!

Я понял, что если буду продолжать, то, невольно, могу обидеть в общем-то нормального дядьку. Ну хочет мужик ходить в маскарадном костюме и носить значки, это его выбор, в конце концов. Но потом эти люди встречались мне всё чаще и чаще, иногда я слышал о создании каких-то казачьих дружин, о наведении ими порядка, ещё о каких-то телодвижениях, и всё отчётливей и отчётливей понимал – эти люди играют. Это такой вариант русских толкиенистов, реконструкторов, называйте как хотите. Просто они, вместо выдуманной реальности взяли ту, что была на самом деле, недавно, всего сто лет назад. И каким-то образом убедили себя в том, что если они оденут древние одежды, возьмут тупые шашки и станут есаулами и хорунжими, то случится чудо, прошлое вернётся и они снова будут казаками. То есть особой, именно социальной, группой, находящейся на привилегированном положении и выполняющей реальные военные задачи. Только вот беда – сменилось аж две формации, и в нынешнем государственном устройстве просто невозможно прописать "народ-войско", это, увы, позапрошлый век.

В общем, другие слои также имели потомков всяких терцев и кубанцев, и в какой-то момент их критическая масса достигла той точки, что встал вопрос о создании Вышинского войска. Был выбран атаман (убитый, правда, при загадочных обстоятельствах через год), был сформирован круг, и казаки начали пытаться занять свою нишу, своё место под местным солнцем. Традиционные казачьи профессии – война и охрана общественного порядка путём избиения обывателей нагайками и топтания конями – не нашли применения и здесь. Для войны и охраны границ была армия, народ на улицах на митинги не собирался, почти, а дебоширов вполне профессионально паковали менты. Был предложен вариант заняться возрождением сельского хозяйства путём создания станиц, и такие станицы даже есть, и люди там ничем не отличаются от остальных, только одеты странно. Но была ещё одна проблема, вызвавшая язвительные насмешки у плохо воспитанных граждан – абсолютно все казаки ходили пешком. Ну, или ездили на машинах, но вот лошади... Кони, кавалерия, лава, ветер, треплющий чубы, разрубленный на полном скаку ивовый прут – увы, всего этого они были лишены.

След шёл точно посередине того, что когда-то было частью деревенской улицы, и терялся где-то на северной окраине, уходя, как и положено, во Тьму. Первым моим порывом было, разумеется, бежать, причём быстро, поминая добрым словом отцов-командиров, подтянувших мои физические кондиции. Его, порыв, разделял и Валера, схватившийся сразу за карабин и обозревающий окрестности через оптический прицел. Однако в следующее мгновение я понял, что непосредственной опасности нет, я её не чую. Доверять этому «барометру» или, если хотите, «радару» была та ещё авантюра, но тут в действие включился рассудок. След был один, кто-то, возможно даже группа, проехали здесь сидя на телеге, так? А когда? А давно, вот когда. Летом, не осенью даже, тут природа восстанавливается весьма странно – естественные процессы вроде текут сами по себе, а сломай ветку, так на ней и через два месяца листья зелёные будут, словно это вчера случилось. Вот и здесь, трава примята и она короче и ярче, чем окружающая, у той, вон, кое-какие стебли уже пожухли. Не, это было давно, не вчера и даже не в сентябре. Следы копыт... Ну-ка, ну-ка, подкова. И колёса у телеги как от машины, в смысле, с протектором.

– Валер, а адаптанты, они тупые дикари или как?

– Ты это о чём? – с тревогой спросил командир.

– Ну смотри, кто-то же их адских скакунов подковал, так? И у них хватило ума сменить колёса на более удобные, на резиновом ходу. И из ДШК они нас поливали, это тоже уметь надо. Я вот не пойму, у них чего не так в технологиях?

– Блин, Кость, вот ты спросил! – занервничал Валера ещё больше. – Я-то откуда знаю? Мы в их деревни только по трупам заходим, спросить не у кого.

– Ну, это понятно, старый добрый геноцид, но вот кузницы у них есть?

– Нагорнов! – прошипел командир. – Хорош глупые вопросы задавать! Отходим, всё!

– И чего ты в рапорте напишешь? Обнаружили ведущий неизвестно откуда и неизвестно куда след? – задал я, на мой взгляд, резонный вопрос.

– Уж не хочешь ли ты...? – нахмурил брови он брови.

– А почему нет? След старый, смотри, – я изложил ему свои соображения, – давай хоть глянем, откуда они тут появились.

Было очевидно, что Суходол считал это очень плохой идеей, но и резон в моих доводах был, с эти он тоже согласился. Наконец, скрепя сердце он принял решение – сам наблюдает за местностью, я иду по следу назад.

Идти далеко не пришлось, телега выехала из-за наиболее сохранившегося дома, правда, у него совершенно просела крыша, словно некий великан из озорства ударил по крыше дубиной, промяв её посередине и приподняв с торцов, да так и оставил в таком положении. Серые стены и серая дранка, которой была покрыта изба, обросли с одной стороны каким-то лишайником, а окон и вовсе не было видно, настолько всё заросло чипыжами. Но вот вход в хижину кто-то от бурьяна очистил, и не косой, а чем-то типа ножа – брал в руки полынь и крапиву пучками, срезал и отбрасывал в сторону, а потом просто примял остатки ногой, обутой в сапог а-ля кирзач, если судить по отпечатку подошвы.