Текст книги "Три сердца в унисон (СИ)"

Автор книги: Liticia09

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 33 страниц)

«Скажу, что от принципа „волшебники – прежде всего“ один шаг до принципа „чистокровные – прежде всего“, а там и просто „Пожиратели смерти“, – ответил Кингсли. – Все мы люди, верно? Каждая человеческая жизнь бесценна».

«Отлично сказано, Равелин! Если мы всё-таки выкарабкаемся из этой заварушки, я буду голосовать за тебя на выборах министра магии. А теперь послушаем Ромула в нашей постоянной рубрике „Друзья Поттера“».

«Спасибо, Бруно», – послышался голос Люпина.

«Ромул, ты по-прежнему утверждаешь, как и в каждое своё появление на нашей передаче, что Гарри Поттер до сих пор жив?»

«Да, – твёрдо ответил Люпин. – Я ни на минуту не сомневаюсь, что о его гибели Пожиратели смерти кричали бы на всех углах. Они не упустили бы такой случай подорвать боевой дух противников нового режима. Мальчик, Который Выжил воплощает всё то, за что мы сражаемся: торжество добра, силу чистой души, необходимость продолжать сопротивление».

«Ромул, а что бы ты сказал Гарри, если бы знал, что он сейчас нас слушает?»

«Я сказал бы, что все мы мысленно с ним, – ответил Люпин и добавил после короткого колебания: – И ещё я сказал бы ему: всегда следуй своему инстинкту, он почти никогда не ошибается».

«И, как всегда, новости о друзьях Поттера, пострадавших за свои убеждения?» – спросил Люпина Ли Джордан.

«Наши постоянные слушатели уже знают об арестах нескольких наиболее заметных сторонников Гарри Поттера. Среди них – бывший главный редактор журнала „Придира“ Ксенофилиус Лавгуд…»

– Папа? – испуганно пискнула Луна.

Т/И обняла подругу.

«Также за последние часы стало известно, что Рубеус Хагрид едва не был арестован на территории школы, где он, по слухам, организовал вечеринку в поддержку Гарри Поттера. Тем не менее захватить Хагрида не смогли. Насколько нам известно, теперь он в бегах».

«Надо думать, спасаться от Пожирателей смерти намного сподручнее, если у тебя есть сводный братик в шестнадцать футов ростом?» – ввернул Ли.

«Это, безусловно, большое преимущество, – очень серьёзно согласился Люпин. – Хотелось бы только добавить, что, хотя все сотрудники „Поттеровского дозора“ восхищены отвагой Хагрида, мы настоятельно советуем сторонникам Гарри Поттера воздержаться от подобных мероприятий. Устраивать вечеринки в поддержку Гарри Поттера – не самая разумная линия поведения в настоящий момент».

«В самом деле, Ромул, – согласился Ли Джордан. – Поэтому мы предлагаем вам, дорогие радиослушатели, выражать свою верность парню со шрамом в виде молнии, продолжая слушать нашу передачу!

А теперь перейдём к новостям о волшебнике, столь же неуловимом, как и Гарри Поттер. Мы обычно называем его Главным Пожирателем смерти, и сейчас с нами поделится своими взглядами на некоторые безумные слухи по его поводу наш новый корреспондент Грызун!»

«Грызун?!» – послышался такой родной для Т/И голос.

– Фред! – воскликнула Джинни.

«Я не желаю быть Грызуном! Я сказал, что буду Рапирой!»

«Ну хорошо, Рапира, ты можешь прокомментировать для нас разнообразные истории, которые рассказывают о Главном Пожирателе смерти?»

«Да, конечно, Бруно, – сказал Фред. – Как известно нашим радиослушателям – если они не прячутся от жизни на дне садового пруда или где-нибудь вроде этого, – Сами-Знаете-Кто предпочитает оставаться в тени и тем успешно создаёт панику среди населения. Правда, если верить всем слухам о его появлениях, выходит, что по нашей стране разгуливают не меньше девятнадцати штук Сами-Знаете-Кого».

«Это его вполне устраивает, – сказал Кингсли. – Атмосфера тайны наводит куда больший ужас, чем открытые появления».

«Согласен, – ответил Фред. – А потому, народ, давайте-ка немножко поспокойнее. Всё и так довольно скверно, ни к чему ещё придумывать разные страхи. Например, эта новая идея, якобы Сами-Знаете-Кто умеет убивать взглядом. Дорогие мои, это василиск! Простая проверка: посмотрите, есть ли ноги у существа, которое сверлит вас взглядом. Если есть – можете смело смотреть ему в глаза, хотя, если вы и вправду столкнулись Сами-Знаете-с-Кем, это, возможно, окажется последним, что вы увидите в своей жизни».

Ученики хохотали впервые за много месяцев. Т/И остро почувствовала необходимость быть рядом с близнецами. Ей их так не хватало.

«А слухи о том, что его несколько раз видели за границей?» – спросил Ли Джордан.

«Кому не захочется устроить себе небольшой отдых от трудов праведных? – отозвался Фред. – Главное, люди, не поддавайтесь ложному чувству безопасности: он, мол, далеко, и всё в порядке. Может, он и далеко, но не надо забывать, что он умеет перемещаться быстрее, чем Северус Снейп от шампуня, так что избегайте ненужного риска. В жизни не думал, что могу сказать такое, и всё-таки: безопасность прежде всего!»

«Спасибо тебе за эти мудрые слова, Рапира, – сказал Ли. – Дорогие радиослушатели, вот и подошёл к концу очередной выпуск „Поттеровского дозора“. Мы не знаем, когда удастся снова выйти в эфир, но не сомневайтесь – мы обязательно вернёмся. Крутите ручки! Пароль следующего выпуска: „Грозный Глаз“. Берегите друг друга! Не теряйте веры! Спокойной ночи».

Голоса друзей подействовали на них, как какой-то невероятный тоник.

– Хорошо, а? – радостно спросил Невилл.

– Потрясающе, – ответила Т/И.

– Они такие молодцы, – восхищённо вздохнула Джинни. – Если их поймают…

– Ты же слышала – они всё время перемещаются, – сказала Т/И.

***

Ей холодно.

Т/И куталась в тёплую иссиня-чёрную мантию, кусая бледные губы, на которых остался приятный привкус бальзама для губ.

Она вздрогнула от очередного ветра, который прошёлся по ступням девушки. Т/И одета совершенно не по погоде. И…

Ей всё равно.

Канун Рождества.

Многие подруги и друзья уехали домой, к своим семьям, а она…

Она осталась в Хогвартсе.

Т/И могла приехать в Нору, но это слишком опасно. Тем более, она нужна здесь, в Хогвартсе. Кто защитит первокурсников от Кэрроу? Волшебница не может оставить их в беде.

Конечно, у девушки был Малфой.

Почему-то сейчас ей вспомнилась их первая ссора.

Холодные серые глаза, светлые волосы. И усмешка. Он смотрел на Т/И, как на букашку под ногами. А потом едко выдал, презрительно сморщив аккуратный нос: «Ещё одна грязнокровка!».

– Почему ты не уехала?

Т/И обернулась.

Перед ней стоял Драко Малфой собственной персоной. Тёплая мантия, серебряно-зелёный галстук, аккуратно заправленный в белую рубашку. Т/И посмотрела на него долю секунды, а потом пожала плечами, отворачиваясь обратно.

Астрономическая башня– прекрасное место для раздумий. Даже в ужасный холод зимними вечерами.

Она слышала, как Малфой медленно подошёл к ней, и почувствовала тепло его тела сбоку от себя. Он так же смотрел вперёд, прямо на полную белоснежную луну, которая будто издевалась, омывая своим холодным светом всё вокруг.

Они молчали.

Через пару минут бывшая когтевранка почувствовала, как на её плечи опустилась тёплая материя. Она вздрогнула, а потом повернула голову к Малфою, слегка приподнимая уголки губ:

– Спасибо, Малфой.

Его глаза сверкнули, кажется, чем-то похожим на добрую насмешку, а потом он кивнул и перевёл взгляд вперёд:

– Не за что, Т/Ф.

Они шли по тёмному коридору Хогвартса в полной тишине. Слышались их тихие медленные шаги.

После начала войны всё изменилось.

Слишком изменилось.

И неизвестно, насколько в худшую сторону.

Они подошли к двери, ведущей в гостиную “серых”.

Т/И повернулась лицом к Драко.

Как всё изменилось.

А когда-то они были лучшими друзьями.

Жаль, что Малфой выбрал не ту сторону.

Но волшебница не боялась слизеринца.

Сейчас она ничего не боялась.

– С Рождеством, Т/И Т/Ф.

Он выпрямился, а потом засунул бледные руки в карманы своих чёрных брюк и направился прямиком в гостиную Слизерина. И, возможно, он услышал слова девушки, брошенные в его спину:

«И тебя с Рождеством, Малфой. И тебя».

***

Потерян.

Оставлен всеми.

Будто волкам на съедение.

Он просто мальчишка.

Мальчишка, который сглупил, который запутался.

Вокруг столько людей, и все из них Пожиратели. Они насмешливо смотрят на Драко, мол, что этот паренёк может? И Малфой в какой-то степени с ними согласен. А что он может? Вот, что? Зачем его в который раз позвали сюда?

– Драко.

Голос отца донёсся до парня и он облегчённо обернулся. Хоть кто-то из родных.

– Отец, что здесь творится? – спросил тихо Драко.

Люциус встретился с ним взглядом, и Драко понял, что отец слишком сильно взволнован. Раньше он никогда не видел его в таком состоянии.

– Драко, сын, послушай, – хриплым голосом произнёс мужчина, касаясь плеча сына. – Тебе нужно будет применить пару непростительных.

– Значит пытать, да?

Кивок Люциуса. Малфой отступил на шаг и с неприязнью посмотрел на отца. Неужели тот хочет, чтобы его сын пошёл против себя? Чтобы причинил боль кому-то? Он же…

Он же не хочет.

Он даже никогда не хотел кого-то убить.

Даже Дамблдора…

Даже Поттера.

Одно дело угрозы, а другое…

– Я не буду этого делать, – произнёс Драко, а затем снова повторил. – Я не буду. Не буду.

– Драко, тише… Тише. Ты должен, – отец пытался успокоить Драко.

Должен? Кому он должен? Тёмному Лорду, который уже съехал с катушек? Хочется вырваться из объятий отца, убежать куда-нибудь, хоть на край света. Но Драко стоит.

Нельзя.

Он и так уже однажды поставил свою семью под угрозу.

Больше такого быть не должно.

– Ну что, юный мистер Малфой. Вы готовы? – спрашивает с ухмылкой один из Пожирателей.

Драко кинул на него взгляд, полный презрения. Для этих идиотов всё это просто развлечение. А для него грань. Он не готов, нет. Но разве можно отступать?

– Драко, мы просим, – послышался холодный голос Лорда.

Малфой сделал шаг вперёд. Он старался не смотреть на отца, в глазах которого столько эмоций. А главная из них – сожаление. Ведь только он виноват, что всё так вышло.

Драко вдохнул в грудь побольше воздуха.

Он сможет.

Чего трудного?

Бросить пару заклинаний, услышать пару криков.

Зато вся его семья останется жива.

Он прошёл в середину, где уже образовался огромный круг Пожирателей. Они все окружили маленькую хрупкую девушку. И стоило только Малфою её увидеть, как решительность куда-то испарилась.

Перед ним на полу лежала Луна Лавгуд, его однокурсница и лучшая подруга Т/И.

Он вспомнил, как когтевранка отказалась убивать его в прошлом году, как позволила жить.

Он сделает то же самое.

– Я не буду этого делать, – тихо сказал Драко.

– Что, Драко? Повтори, – прошипел Волан-де-Морт.

– Я не буду этого делать! – громче и увереннее произнёс Малфой.

– Уведите девчонку, – приказал Тёмный Лорд и повернулся к Драко. – Жаль, очень жаль, мой мальчик. Круцио!

***

– Джинни! – Т/И обняла подругу. – Я думала, ты не станешь возвращаться, останешься в Норе.

– Мама уговаривала меня, но я решила, что нужна вам здесь.

– Это точно.

– Слышала, что случилось с Луной?

– Нет. Что с ней? – испугалась девушка.

– Её сняли с поезда перед рождественскими каникулами и держат в подвале Малфой-Мэнора, – сообщила Джинни.

– Какой ужас! Почему её никто не спасает?

– Никто не знает, как туда пробраться и выбраться живыми.

– Бедная Луна!

– Она сильная. Я уверена, что она выдержит это.

***

Ночь. Такая тёмная, таинственная. Небо, полностью покрытое бесчисленным количеством ярких звёзд, Луна, что выглядит, как огромный кусок сыра, да тихое спокойствие везде. Мир словно окунулся с головой в крепкий сон. Т/И нравилось всё это.

Никаких криков. Никаких Пожирателей. Только тишина и спокойствие. Т/И готова была вечность сидеть в Башне Астрономии и наблюдать такую красоту вплоть до утра, гадая, что же скрывает этот безграничный космос. Но всё рано или поздно кончается.

– Я знал, что найду тебя здесь, – услышала она голос за спиной и вздрогнула от неожиданности.

– Что ты здесь делаешь, Драко? – спросила девушка, когда блондин встал рядом с ней, облокотившись о старые железные перила.

– Тебе повезло, что Филч тебя не поймал, – проигнорировал её вопрос парень.

Т/И посмотрела на Малфоя, поплотнее укутавшись в свою мантию из-за холодного ветра в башне, и стая мурашек пробежала по её спине. То ли от страха, что сейчас он здесь, или же из-за низкой температуры, Т/И не поняла.

– Когда всё это закончится? – спросила она безжизненным голосом.

– Надеюсь, что скоро, – устало сказал Драко. По его внешнему виду было понятно, что ему ничуть не легче, чем ей. Т/И отметила, что он похудел и, вероятно, плохо спал.

– Как ты? – нарушила затянувшееся молчание девушка.

– Жить буду, – усмехнулся Малфой. Губы когтевранки дрогнули в подобии улыбки. – Завтра ночью не приходи сюда, – тон парня резко стал серьёзным, – вообще не выходи из гостиной. И всем скажи не высовываться.

– Почему? Завтра что-то планируется?

– Я не могу сказать всего. Просто сделай, как прошу. Для твоего же блага, – последние слова парень произнёс намного тише, а после развернулся и ушёл, не дожидаясь ответа девушки.

Что ж… Возможно, его ещё можно спасти. Драко ещё не превратился в одного из безнадёжных последователей Волан-де-Морта, не растерял свою человечность. Он готов помогать другим, рискуя своей жизнью. Или только ей? В любом случае, Малфой предоставил ей ценную информацию, и Т/И намеревалась воспользоваться ею. Сейчас не время геройствовать. Нужно пережить ещё одну ночь.

========== Глава 3 ==========

Никто из нас не выберется отсюда живым…

– Скажите, мистер Оливандер, а вы… умеете петь?

– Петь? – тихий, хриплый старческий смех гулко отражался от каменных стен их персональной камеры, и Олливандер тут же резко умолк, испуганно озираясь по сторонам. – Ну что вы, милая моя, это дело ваше, молодое – петь, а старикам вроде меня остается лишь сидеть в стороне и услаждать свой слух.

– Но ведь одному петь совсем-совсем не интересно. Я могла бы попросить нарглов составить мне компанию, но, кажется, им здесь не нравится – за всё время ни одну мою вещь не стащили…

– Нарглы? – рассеянно переспросил старик, и голос Луны тут же ожил.

– Вы никогда о них не слышали? – поспешно переспросила она, и в ответ на тихое Олливандерово «нет» начала тараторить. – Но ведь волшебные палочки из омелы – одни из самых сильных в любовных чарах, вы должны это знать, а нарглы живут именно…

– Милая моя, омела совершенно не подходит для изготовления волшебных палочек, она не способна пропускать магию волшебника и давать ей выход в реальный мир.

– Но мой папа говорит… – упрямо продолжала Луна, но старик опять её перебил.

– А Ваш отец когда-нибудь изготовлял волшебные палочки?

– Нет, но…

– Тогда, я думаю, Вам стоит довериться мнению человека, вся семья которого занималась этим, – ломкий голос Олливандера сменился тяжёлым, надрывным кашлем, и Луна тут же подвинулась к нему, нежно поглаживая дрожащую спину.

– Когда-нибудь мы с Вами отсюда выберемся, мистер Олливандер, и тогда я обязательно познакомлю вас с нарглами. Они… не слишком дружелюбны, хотя, возможно, так происходит только со мной, но Вы-то точно должны им понравиться!

– Милая моя, Вы правда верите, что нам удастся выбраться отсюда живыми? – грустно спросил старик, откашлявшись и украдкой вытирая рот тыльной стороной руки.

– Ну конечно же! Нас обязательно спасут, я в этом уверена. Вы ведь хороший человек, мистер Олливандер, и никогда в жизни не делали ничего плохого, разве Вы заслужили умереть в этом подземелье? Нет, а значит, обязательно найдётся кто-то, кто заступится за Вас. Я обязательно сделала бы это сама, если бы только могла, но, к сожалению, Вам досталась лишь моя компания.

– Ваша компания – это лучшее, что я мог бы получить в своей жизни. Боюсь, если бы не Вы – дряхлый старик по имени Гаррик Олливардер уже провёл бы свои последние дни здесь и давно отправился в другой мир, – грустно улыбнулся он, и прежде, чем Луна успела что-то ответить, продолжил. – Но, кажется, вы хотели спеть, разве нет? Уж будьте добры, порадуйте старика, у него и без того осталось слишком мало хорошего в жизни.

– Знаете, думаю, это очень грустно – петь самой себе в день рождения. Вот если бы Вы всё-таки составили мне компанию…

– Так у Вас сегодня день рождения, милая? Почему же вы молчали? Если вам так хочется – в честь праздника я могу сделать исключение…

– Правда? – Олливандеру казалось, что даже в темноте подземелья видно, как большие, вечно удивленные глаза Луны засветились счастьем. – Это было бы лучшим подарком для меня!

– Ну что же, если перед смертью старик ещё может сделать что-то хорошее в этой жизни – то почему бы не попробовать?

***

Представьте себе мальчика.

У этого мальчика есть семья, он обеспечен и любой его каприз исполняется тут же, стоит лишь озвучить желание. Его друзей сложно назвать друзьями, но мальчику достаточно их внушительного присутствия, а почему они рядом – совсем неважно. У мальчика есть определённые идеалы, определённые взгляды на жизнь, которые веками царили в его семье, и он уверен в истинности этих убеждений. А потом упорядоченная, правильная жизнь мальчика вдруг оказывается хрупка, как карточный домик, но он осознает это лишь тогда, когда лежащая прямо под ним карта уплывает из-под ног, и мальчик стремительно летит вниз, теперь лишённый возможности выбирать, потому что совсем недавно уже сделал свой неправильный выбор.

Мальчик вляпался, по самые уши вляпался.

Он был уверен, что силён. Был уверен, что пытать, убить человека ради достижения цели – это очень просто, но реальность вдруг показала, что все совсем не так. Его жизнь больше не его жизнь, его дом больше не его дом, он сам – слаб, труслив и беспомощен. На каждом шагу мальчика поджидают те, к кому он сам когда-то мечтал принадлежать – Пожиратели смерти, кровожадные, плотоядно ухмыляющиеся, требующие, чтобы он был таким же, как и они.

И мальчику страшно.

Страшно поворачивать за угол, страшно заглядывать в глаза тётушке, страшно от разочарования, сквозящего во взгляде сломленного отца. Страшно испытывать боль. С некоторых пор он – никто, а «никому» нигде нет места.

«Отнеси еду – ты только на это и годен…» – брезгливо бросает тётушка, и мальчик не знает, куда девать глаза. Если он поднимет взгляд на тётушку – она увидит страх, если потупится – она всё равно осознает, что мальчик боится. Но тётушка только фыркает так, что по коже бегут испуганные мурашки, и отворачивается, а мальчик спешит убраться оттуда подальше.

Он знает, куда нести еду.

Подземелья промозглые и сырые, Драко практически чувствует, как влажный воздух продирает путь через его горло к легким, но продолжает спускаться. Странным образом ему вдруг становится… легче? Здесь за каждым углом не таятся ни осуждающий взгляд отца, ни брезгливо поджатые губы тётушки, ни обречённые глаза матери, ни насмешки Пожирателей, ни гнев Тёмного лорда…

А чего ещё он может желать?

Но когда мальчик подходит к двери, ведущей в нужное ему подземелье, он слышит это.

Пение.

Нестройное, не попадающее в ноты.

Два голоса: один – по-старчески хриплый, другой – по-девичьи звонкий.

Драко застывает, не в силах слушать этот признак продолжающейся жизни от людей, которые давно должны были отчаяться. В его душе поднимается зависть – почему, ПОЧЕМУ они, пленники, измученные, изголодавшиеся, столько раз подвергавшиеся пыткам чувствуют себя свободнее, чем он в родном доме?

Почему в их голосах слышится надежда, которую потерял он?!

Мальчик опускает поднос на пол, прижимается к двери и съёживается в комок. Жалость к себе отчаянной волной затапливает его душу, но мальчик ещё не осознает, что нашёл в этом чужом ему месте маленький уголок, где не так страшно, не так тоскливо, не так одиноко. Где ему, продрогшему в согретом заклинаниями доме до самой глубины сердца, вдруг становится чуточку теплее.

***

– Они говорят, что поймали Поттера, – сказала Нарцисса сыну. – Драко, подойди.

Малфой медленно двинулся в сторону троих ребят.

Неужели они действительно поймали Поттера? Но это значит, что… Тёмный Лорд победил… Нет, нет, Поттер не мог попасться.

– Ну, что скажете? – проскрежетал оборотень.

Лицо Поттера раздулось до невероятных размеров. Чёрные волосы доставали до плеч, на подбородке лежала тёмная тень.

– Ну что, Драко? – с жадным интересом спросил Люциус Малфой. – Это он? Это Гарри Поттер?

– Н-не знаю… Не уверен, – ответил Драко.

Он старался держаться как можно дальше от Сивого и явно боялся посмотреть на Гарри, точно также как Гарри боялся посмотреть на него.

– Да ты погляди хорошенько! Подойди к нему поближе! Драко, если мы передадим Поттера в руки Тёмного Лорда, нам всё прос…

– Давайте-ка не будем забывать, кто его поймал на самом деле, а, мистер Малфой? – с угрозой проговорил Фенрир.

– Конечно-конечно! – нетерпеливо отозвался Люциус.

Он сам приблизился к Гарри, так что тот, хоть и заплывшими глазами, во всех подробностях мог разглядеть обычно такое равнодушное бледное лицо. Гарри смотрел из-за раздувшейся маски своего лица, как из-за тюремной решётки.

– Что вы с ним сделали? – спросил Фенрира старший Малфой. – Почему он в таком состоянии?

– Это не мы!

– На мой взгляд, похоже на Жалящее заклинание, – объявил Люциус.

Серые глаза внимательно осмотрели лоб Гарри.

– Здесь что-то виднеется, – прошептал он. – Может быть, и шрам, только туго натянутый… Драко, иди сюда, посмотри как следует! Как ты считаешь?

Теперь лицо Драко тоже оказалось прямо перед Гарри. Они с отцом были удивительно похожи, только старший Малфой был вне себя от волнения, в то время как Драко смотрел на Гарри неохотно и даже, кажется, со страхом.

– Не знаю я, – пробормотал он и отошёл к Нарциссе, стоявшей у камина.

– Мы должны знать наверняка, Люциус! – крикнула она мужу холодным, ясным голосом. – Нужно совершенно точно убедиться, что это Поттер, прежде чем вызывать Тёмного Лорда… Эти люди сказали, что взяли его волшебную палочку, – прибавила она, разглядывая палочку из терновника, – однако она совсем не подходит под описание Олливандера. Если тут ошибка и мы зря побеспокоим Тёмного Лорда… Помнишь, что он сделал с Долоховым и Роулом?

– А грязнокровка? – прорычал Фенрир.

– Постойте, – резким тоном произнесла Нарцисса. – Да! Она была с Поттером в ателье у мадам Малкин! Я видела фотографию в «Пророке»! Смотри, Драко, это Грейнджер?

– Не знаю… Может быть… Вроде да…

– А это – мальчишка Уизли! – вскричал Малфой-старший, остановившись напротив Рона. – Это они, друзья Поттера! Драко, взгляни, это действительно сын Артура Уизли, как его там?..

– Вроде да, – не оборачиваясь, повторил Драко. – Может, и он.

За спиной у Гарри открылась дверь. Послышался женский голос, при звуке которого Гарри окончательно перепугался.

– Что здесь происходит? В чём дело, Цисси?

Беллатриса Лестрейндж медленно обошла пленников кругом и остановилась справа от Гарри, глядя на Гермиону из-под тяжёлых век.

– Это же та самая грязнокровка! – вполголоса проговорила она. – Это Грейнджер?

– Да, да, Грейнджер! – откликнулся Люциус. – А рядом с ней, похоже, Поттер! Поттер и его друзья попались наконец-то!

– Поттер? – взвизгнула Беллатриса и попятилась, чтобы лучше рассмотреть Гарри. – Ты уверен? Так нужно поскорее известить Тёмного Лорда!

Она засучила левый рукав. Гарри увидел выжженную на коже Чёрную Метку и понял, что сейчас Беллатриса коснётся её и вызовет своего обожаемого повелителя…

– Я сам собирался призвать его! – Люциус перехватил запястье Беллатрисы, не давая ей коснуться Метки. – Я вызову его, Белла! Поттера привели в мой дом, и потому моё право…

– Твоё право! – фыркнула Беллатриса, пытаясь вырвать руку. – Ты потерял все права, когда лишился волшебной палочки, Люциус! Как ты смеешь! Не трогай меня!

– Ты здесь ни при чём, не ты поймала мальчишку…

– С вашего разрешения, мистер Малфой, – вмешался Сивый, – Поттера поймали мы, так что нам и получать золото…

– Золото! – расхохоталась Беллатриса, продолжая вырываться и свободной рукой нащупывая в кармане волшебную палочку. – Забирайте своё золото, жалкие стервятники, на что оно мне? Мне дорога милость моего… моего…

Она вдруг застыла, устремив взгляд тёмных глаз на что-то, чего Гарри не мог видеть. Люциус взликовал, выпустил её руку и рванул кверху свой собственный рукав…

– Остановись! – пронзительно крикнула Беллатриса. – Не прикасайся! Если Тёмный Лорд появится сейчас, мы все погибли!

Люциус замер, держа палец над Чёрной Меткой. Беллатриса отошла в сторону и пропала из поля зрения Гарри. Он услышал её голос:

– Что это такое?

– Меч, – буркнул кто-то из егерей.

– Где вы взяли этот меч? – прошипела она, вырвав волшебную палочку из обмякшей руки Фенрира.

– Как ты смеешь? – зарычал он в ответ. Только губами он и мог шевелить, злобно глядя на неё снизу вверх и оскалив острые зубы. – Отпусти меня, женщина!

– Где вы нашли меч? – повторила она, тыча клинок ему в лицо. – Снейп отправил его на хранение в мой сейф в Гринготтс!

– Он был у них в палатке, – прохрипел Фенрир. – Отпусти меня, я сказал!

– Драко, убери отсюда этот сброд, – приказала Беллатриса, указывая на лежащих без сознания людей. – Если самому их прикончить характера не хватает, оставь их во дворе, я потом займусь.

– Не смей так разговаривать с Драко! – вспыхнула Нарцисса, но Беллатриса прикрикнула на неё:

– Помолчи, Цисси! Положение серьёзнее, чем ты думаешь!

– Если это в самом деле Поттер, нужно позаботиться, чтобы ему не причинили вреда, – пробормотала она как будто самой себе. – Тёмный Лорд желает сам разделаться с Поттером… Но если он узнает… Я должна… Должна знать! – Она снова повернулась к сестре. – Пусть пленников запрут в подвале, а я пока подумаю, что нам делать.

– Нечего распоряжаться в моём доме, Белла!

– Выполняй! Ты даже не представляешь, какая опасность нам грозит! – завизжала Беллатриса.

Она словно обезумела от страха, тонкая огненная струйка вырвалась из её волшебной палочки и прожгла дыру в ковре.

Нарцисса после короткого колебания приказала оборотню:

– Отведите пленников в подвал, Фенрир.

– Постойте! – вмешалась Беллатриса. – Всех, кроме… Кроме грязнокровки.

Сивый радостно хмыкнул.

– Нет! – закричал Рон. – Лучше меня, меня оставьте!

– Если она умрёт во время допроса, тебя возьму следующим, – пообещала волшебница. – Для меня предатели чистокровных немногим лучше грязнокровок. Отведи их в подвал, Сивый, и запри хорошенько, но зубы пока не распускай.

Малфой поспешил убраться из дома, не желая видеть пытки. Если Поттер у них в доме, значит, всё потеряно.

Надежды на спасение больше нет.

***

Драко чувствовал, как его колотит нервная дрожь. Он ведь знал, что это Поттер, конечно же, знал – столько лет учиться бок о бок, никакое жалящее заклятие его бы не провело. А то, что рядом были Грейнджер и Уизли, Малфой тем более понял без проблем.

Но Драко и сам не смог бы сказать, что заставило его невнятно мямлить и говорить, будто не уверен, действительно ли это его бывшие однокурсники. Ведь отец прав, отдай они Лорду Поттера – и им всё было бы прощено, все их прошлые ошибки и провалы были бы забыты!

Вот только…

Что-то в нём самом изменилось, надломилось. Теперь каждый раз, когда Драко смотрел на Тёмного Лорда – он понимал, что не испытывает никакого желания служить ему. Им движет лишь всеобъемлющий страх. Понимал, что два года назад был всего лишь глупым, самодовольным мальчишкой, который ничего не знал о жизни. И если когда-то Драко был уверен: он хочет собственными руками уничтожить и запытать как можно больше грязнокровок, чтобы они не пятнали мир своей поганой кровью – то теперь он не уверен уже ни в чем. В конце концов, убивать и пытать людей оказалось не так легко, как думалось когда-то.

А ещё Драко с ужасом понимал, что завидует Поттеру, Грейнджер, Уизли, завидует Т/И, Лонгботтому, Финнигану и другим студентам, которые все еще борются против Кэрроу в Хогвартсе – они сильные, они знают, чего хотят от этой жизни, они чётко следуют собственным убеждениям.

Два года назад Драко ничего не знал о жизни.

А теперь он знает ещё меньше.

***

Рассказать вам о 1997-1998 годах в Хогвартсе, о боли, страхе и обречённости, о детях, которые взрослеют так рано, так неправильно и так сломлено, о взрослых, которые лишены возможности их спасти?

Рассказать вам о первом уроке маггловедения у Кэрроу, рассказать о Симусе, у которого руки сжимаются в кулаки от бессильной злобы и челюсти стискиваются до боли, когда он слышит очередное «магглы глупое отребье», очередное «магглы как животные», очередное «магглов нужно истреблять»? А в голове у него в это время воспоминания о Дине. О его смехе и улыбках, о его дружеских похлопываниях по плечу и раздражённом закатывании глаз, о его умении часами до хрипоты спорить, что лучше – квиддич или футбол. И под ребрами у Симуса кто-то воет от тоски и боли, и он бы с радостью выдрал глотку голыми руками и Кэрроу, и Снейпу, и даже Волан-де-Морту, если бы это дало гарант того, что лучший друг, презираемый и гонимый новыми порядками магглорожденный, будет рядом. Будет в безопасности.

А может рассказать вам о Лаванде, которая иногда ночами перебирается на кровать к Парвати, сворачивается рядом клубком и тихо плачет ей в ночную рубашку, чувствуя, как знакомые руки бережно гладят по волосам? И ненавидит себя за это, так яростно, пылко ненавидит, ведь она такая слабая, слабая, слабая, и сильная Парвати заслуживает подругу получше, и Гриффиндор заслуживает борца получше, и весь мир тоже заслуживает кого-то получше. Но вместо этого у них всего лишь Лаванда. Поэтому утром Лаванда в очередной раз встанет. Лаванда приведёт в порядок заплаканное лицо. Лаванда улыбнется Парвати, возьмет её за руку и потащит за собой из гостиной. Даже если на самом деле больше всего на свете ей будет хотеться спрятать себя и её под одеялом, подальше от монстров и страхов, наполнивших их жизни.

И о Минерве расскажу, о том, как она смотрит на Северуса – и её внутренности скручивает от смеси жгучей ненависти и отчаянной грусти. Грусти по одинокому, нелюдимому одиннадцатилетнему мальчику. Грусти по начинающему преподавателю, который сжимал губы в тонкую линию и отказывался показывать, в какое отчаяние его приводит то, что никак не удается сладить с толпой упрямых, неуправляемых детей. Грусти по коллеге, с которым они обменивались колкостями, спорили, у какого из их факультетов в этом году окажется кубок по квиддичу и пили чай вечерами в уютной тишине. И часть Минервы отказывается принимать, что этот ребенок, выросший у неё на глазах, стал предателем и убийцей – а другая часть ненавидит Северуса ещё сильнее за ту веру в него, которая продолжает тлеть где-то в сердце. Ненавидит за то, что он – причина страданий десятков, сотен невинных детей, которых Минерва не может спасти от Северуса так же, как не смогла спасти Северуса от него самого.

Мы можем поговорить о Колине, о фотографии Гарри у него под подушкой, на которую он смотрит каждый раз, когда смелость изменяет, и парализующий страх начинает сочиться с кончиков пальцев. Смотрит и вспоминает, что Гарри победил Темного лорда, ещё когда был младенцем. Что встретился с ним лицом к лицу в одиннадцать. Что убил василиска в двенадцать. Что сейчас он тоже где-то там, выживает и борется, смело и преданно сражается за каждого из них. Колин верит, что это так. Колин знает. Когда Колин находится в шаге от того, чтобы сдаться – он черпает храбрость в мыслях о храбрости Гарри. А потом смотрит на своего брата Денниса, такого маленького, такого хрупкого, осунувшегося и непривычно посеревшего и думает – если Гарри сражается за целый мир, я могу найти в себе силы сражаться хотя бы за своего брата. И он находит. В первый, десятый и сотый раз, беря брата за руку и становясь стеной между ним и враз ожесточившимся миром.