Текст книги "Ошибка Выжившего 2 (СИ)"

Автор книги: Лемор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

В руках твари появился глиняный нож.

– Мистер Стивенсон назвал это «Универсальным Ножом». Он очень особенный. Настоящий, хех, «дар океана»! Ты сейчас почувствуешь. Где мой рабочий стол? Ах, вот же он, прямо тут!

На месте шезлонга действительно оказался стол, на котором уже были заготовлены все нужные инструменты для моей пытки: гончарный круг, губка, разные ножи поменьше и, конечно же, глиняный нож в руке самого ублюдка.

Следующий час можно описать очень и очень лаконично: боль.

Каждая моя частичка тела, даже став жидкой глиной, продолжала всё чувствовать, и я не мог абстрагироваться от этой боли. Под весёлые напевания безумца он месил меня, замешивал, отрезал от меня куски и потом вновь смешивал всё. Его действия были удивительно точными, принявшее женскую форму существо казалось удивительно нежным.

Ему нравилось его хобби.

Постепенно моё тело начало приобретать форму. Форму маленькой глиняной скульптуры. Всё лишнее он убирал, отрезая своим ножом. В какой-то момент я понял, куда делись мои подчинённые: их смешивали вместе со мной. Их отдалённые крики иногда доходили до меня, но так, будто мы находились за непроходимой стеной.

В какой-то момент у меня появилось чувство того, словно моё восприятие естественным образом изменилось. Сжалось, перекрутилось, потеряло чёткие границы также, как мир видит Редди. Мне казалось, будто я в любой момент могу дотянуться куда угодно, но это было жестоким обманом: покорёженная глиняная статуэтка не может двигаться. Всё, что я мог – это послушно принимать форму, которую задавал гончар.

К боли невозможно привыкнуть. Боль можно научиться терпеть, можно повысить болевой порог до такого уровня, когда, кажется, любые пытки становятся для тебя лишь несмешной шуткой. Но это нельзя назвать «привыканием». Скорее, принятием. Я всегда ненавидел боль, всегда пытался убить себя как можно более быстрым способом, всегда подсознательно благодарил Мистера Стивенсона, словно та жертва стокгольмского синдрома, когда он убивал меня быстро. Это не страх. Просто естественное желание избежать чего-то неприятного.

Боль помогла мне осознать ошибку. Я должен был быть хоть чуть-чуть терпеливее к самому себе, несмотря на всю ненависть. В конце концов, я не Мистер Стивенсон.

Мы можем иметь одно происхождение, но это совсем не значит, что мы должны быть одинаковыми по сути. Мои желания причинять страдания старому ублюдку не должны были без лишней на то причины причинять страдания другим «я», как бы мне не хотелось обратного.

Нужен был идеальный баланс, про который, кажется, мне с самого начала говорил Мистер Стивенсон.

– А ты удивительно крепкий, – уважительно присвистнул Клейтон, разглядывая меня в руках. – Вижу, ты всё понял. Очень быстро. Крупный осколок? Счастливчик. Скажи, ты видишь сны о былом?

Я не мог ответить. Ни ртом, которого у меня больше не было, ни собственным разумом, потому что всю мою сущность сковали. Этот безумец выжидательно смотрел на меня, думая, будто я действительно смогу ответить.

– Не понимаешь, о чём я говорю, тупица? – пробормотал потерянно другой «я».

Торчок в виде голой женщины ещё какое-то время смотрел на меня, после чего в его глазах мелькнуло осознание.

– Нет, всё же, тупицы мы все. Признаю, моя ошибка, приятель.

Клейтон засмеялся. Его голова взорвалась, а за ней и моё новое «вместилище».

Одновременно во всех трёх вариациях реальность, наконец-то, мигнула.

Я медленно выдохнул, вновь уставившись на Клейтона. К счастью, он вновь принял мужскую форму, видимо, поняв, что я ещё недостаточно обезумел и сношаться с менявшим как перчатки пол существом мне не слишком хотелось, несмотря на всё обещанное удовольствие.

Помотал головой, понимая, что искажённого восприятия мира, сильно похожего на восприятие мира Редди, избежать полностью не удалось. Оно маячило где-то на краю сознания, ещё больше стирая навязанные изначальной природой человека границы.

Кажется, торчок сделал что-то не с моим телом, но сознанием.

Я помотал головой. На миг мне показалось, будто мир обратился в краски. Многоцветные, переливающиеся между тем, что было, тем, чего не было, тем, что есть, тем, чего нет, тем, чего не будет и тем, что будет. Эти краски проходили сквозь все мои вариации, которые, кажется, стали более независимыми.

«Меня» будто стало ещё больше.

Кажется, меня захватило Вдохновение.

Я безумно захихикал, чувствуя, что этот ублюдок совершил большую ошибку. Стоит ли удивляться очередной ошибке?..

Живы?

«…»

«…»

«…»

Понял.

– Ты говоришь про сны того неудачника? – нахмурился я.

– Значит, видишь, – беззлобно хмыкнул Клейтон. – Да. Про сны Художника. Если ты видишь их, то должен быть крупным осколком.

– И что это даёт?

– В сущности, не так уж и много, – пожал плечами Клейтон. – Чуть больше потенциал, чуть лучше работают мозги, чуть ближе к одному из Старейших. Но это не меняет того, что все мы так или иначе покалеченные, ограниченные, неполноценные ублюдки, так что не слишком задумывайся над этим. Гордиться здесь, хех, точно нечем. Не говоря уже про побочные эффекты, ха-ха!

– Побочные эффекты?

– В древе реальности существует много древних тварей, которые с радостью откроют на тебя охоту. Я осколок поменьше, уже не так интересен. Ты же – особо желанное лакомство.

Я задумался, вспоминая про Вторую Луну и фальшивые звёзды, которые нарисовала Сэнди.

– Ясно. Спасибо, приятель.

– Вот бы ты так вёл себя с самого начала, – захохотал Клейтон. – Честно говоря, я начинаю уставать от тебя, дружище. Предлагаю нам на сегодня потихоньку закругляться. Я отвечу ещё на несколько вопросов и на этом мы закончим. Если ты не хочешь потрахаться, конечно.

Неуловимо тварь вновь приняла женскую форму, видимо, думая, что вновь сможет меня этим спровоцировать.

Я устало вздохнул, чувствуя, что меня и без того, кажется, эмоционально поимели. Должен сказать, я отделался ещё очень и очень легко. В каком-то смысле.

– Какая может быть у Мистера Стивенсона цель? Настоящая, не хобби.

– Настоящая? – поднял взгляд на солнце Клейтон, уставившись на него всё тем же пустым взглядом. – Мне бы знать. Мы грешники, обречённые на вечные муки за грехи, которые когда-то совершил один неудачник. Возможно, Мистер Стивенсон ищет способ как-то исправить это, но я бы на твоём месте не надеялся на это.

Ублюдок перевёл на меня пустой взгляд.

– Отчаяние ещё успеет поглотить тебя, пока ты не преодолеешь его, чтобы оно вновь однажды тебя поглотило. Веселись, пока можешь. Хотя, видя, что тебя преследует…

Клейтон издал короткий смешок.

– Очередные эксперименты Мистера Стивенсона?..

Мне не нужно было отвечать.

Другой «я» в очередной раз поднялся с шезлонга, подойдя к самому берегу, остановившись рядом со мной. Очевидно, оно уже собиралось уходить. Вероятнее всего – в другую ветвь.

– Куда делась вся жизнь на Земле? – наконец спросил я то, что изначально меня интересовало.

Сейчас это уже, конечно, мелочь.

– Не на Земле, – покачал головой Клейтон. – Во всей галактике. Её поглотили. Всю. Остался лишь я. У нас опять не получилось. Чем сильнее мы стараемся – тем сильнее получается откат.

По лицу ублюдка было понятно, что это его совсем не удивило или расстроило. Рутина.

– Что на этот раз? – спросил я.

– «Поглотитель», – безэмоционально произнёс Клейтон. – Не парься по этому поводу, в древе реальностей такого слишком много. Он уже во многих ветвях побывал, та ещё заноза в заднице. Так обидно, приятель. Мы, твари океана, можем быть бесконечно могущественными, все наши желания могут исполниться по щелчку пальца, но при этом мы такие беспомощные и сла…

Торчок потянул в сторону океана руку, что-то попытавшись схватить. Не получилось. Попытался вновь.

Кажется, начал осознавать.

– Что ты со мной сделал?

– Благодаря малышке Сэнди я стал с намного большим удовольствием писать пейзажи, – без лишней скромности похвастался я, закинув удочку на плечо. – Она стала моей музой, которая пробудила во мне желание развиваться и совершенствоваться. Зря ты меня вдохновил. Я отпущу тебя, приятель, но… Ты уж прости, но я тот ещё урод, ты ведь знаешь, да?

Мир начал погружаться в краски. Нет, весь мир и был красками. Всё, что нас окружало, было лишь красками. Это ведь картина, в конце концов.

Я был лишь одной из вариаций. Другая моя вариация сейчас писала на пустом пляже картину, участником которой я стал. Другого «я» лишь ненароком затянуло. Реальность и нереальность смешались, понятия подменились.

– Ты захватил лишь одно из моих отражений, Феликс.

– Да, я знаю, – теперь уже я пожал плечами. – Я и не хочу тебе по-настоящему вредить. Но это ведь не помешает осознать другим «тебе», через что ты сейчас пройдёшь?

Я закинул удочку в океан, надеясь на удачный улов. С каждой секундой картина была всё ближе к завершению.

Существо, превращаясь в краски прямо на глазах, уже понимая, что его ждёт, улыбнулось по-настоящему нежной, любящей улыбкой.

– Вы не сможете написать Совершенство. Даже если будете вместе.

– И вновь я знаю, – беспечно ответил я. – Но мне всё равно нравится то, что выходит. Какая тогда разница, Совершенство это или нет?

В конце концов, даже реальность не совершенна. Чем меньше иллюзорных границ остаётся для моего разума – тем очевиднее это для меня становится.

В пустых глазах ублюдка впервые за всё время что-то появилось. Нет, не надежда. Откуда там взяться надежде? Скорее, огонёк интереса.

– Я начинаю понимать, что мог задумать старый ублюдок, Феликс. Сомневаюсь, что мы будем в восторге от этого. Он – в первую очередь.

Это было последнее, что сказал бесполый торчок прежде, чем картина была завершена.

Я моргнул, осознавая себя на абсолютно пустом пляже, видя уже начавшее заходить солнце. Передо мной была картина, на которой был изображён я же, стоящий с удочкой в руках. На крючке уже дёргалась пойманная рыбка, и одному только рыбаку на картине было известно, что он с ней сделает.

Словом, ничего хорошего.

Придирчиво осмотрел готовый результат, недовольно цыкнув.

– То ещё дерьмо. Ладно, мы возвращаемся к стиляге, пора сваливать отсюда.

«Возможно, к вашему личному Тёмному Бо…»

Размечтался.

Не слушая отчаянные попытки меня вразумить, одним лишь взмахом кисти разрезал пространство перед собой. Из дыры вытекали чёрные краски, распадаясь в ничто.

Я поморщился, понимая, что моя сущность стала ещё немного тяжелее. Когда дело доходило до океана, сознание было ключевым параметром.

Грёбаный источник всего безумия.

* * *

Конечно, малышка Сэнди была расстроена, что Феликс не пришёл сегодня в школу. Изначально она не собиралась идти в гости к своему другу, помня, о чём он предупреждал её, но из-за одного крайне странного сна, в котором было два Феликса, один из которых не Феликс, который вообще превращался в женщину, в девочке что-то перемкнуло.

Она передумала.

Обычно рано утром она включала свою любимую передачу с двумя весёлыми ведущими, которые рассказывали про что-то мистическое и паранормальное, но сегодня она решила отложить свою любимую ежедневную телепередачу и отправиться пораньше к дому друга. К сожалению, обычный звонок родителям Феликса для неё был физически невозможен: она банально не сможет задать нужного вопроса, а просить родителей девочка почему-то стеснялась.

Ей вообще иногда казалось, особенно последние годы, что их в её жизни даже и не существует. Они есть, конечно есть, но их словно и нет!

По крайней мере, они хотя бы никогда не против, когда она рано утром или поздно вечером отправляется исследовать Реинвелл на предмет чего-то мистического или таинственного. Как известно, монстры никогда не появляются вот так днём на людных улицах! В этом же нет никакой атмосферы таинственности!

Быстрым шагом, прикрываясь зонтиком от дождя, прорываясь сквозь небольшой туман, Сэнди добралась по пустым улицам до дома своего друга, с огромной радостью для себя увидев только уезжавшего на работу Мистера Фишера. Девочка, хлюпая по лужам, быстро-быстро побежала в сторону только собиравшегося уезжать мужчины.

Сказать, что уже было хотевший сесть в машину Джим удивился выбежавшей из-под небольшого слоя тумана подруги сына, значит ничего не сказать.

– Сэнди? Что ты здесь забыла в такую рань?

Запыхаясь, зная, что родители её друга не говорят на амслене, девочка достала из рюкзака со стилизованным кошаком уже заготовленную тетрадь с текстом, тут же протянув её Джиму. Тот, неуверенно приняв послание, прочитал его.

Джим, уже думая ответить, на миг запнулся. Его взгляд будто на секунду опустел.

– Феликс? Он сейчас не в Реинвелле, на несколько дней отправился в поездку к своей тёте по линии Молли. Она давно хотела с ним повидаться, да и он хотел посмотреть на другой городок. Можешь дать номер своих родителей? Я передам им, когда он вернётся, чтобы ты первым делом смогла с ним встретиться.

Джим против воли довольно улыбнулся, чувствуя небывалую гордость за сына.

Голубоглазая блондинка какое-то время над чем-то думала, после чего медленно покачала головой, одними лишь жестами, прижимая зонтик головой, извинилась, попрощались и пошла назад.

Странная реакция Мистера Фишера.

Она обратила на неё внимание.

Джим, провожая уходящую в сгущавшийся туман девочку, почесал голову, думая над тем, что ему, пожалуй, тоже уже пора учить амслен.

– Наверное, нужно взять с собой зонтик, – пробормотал мужчина, понимая, что дождь стал немного сильнее.

Эти странные шляпы с зонтиками ему, как и Феликсу, совсем не нравились.

Глава 53

Чарльз нашёлся в том же доме, где я его и оставил. Стиляга был во всех смыслах расстроенным, пусть и старался не показывать этого. Знал, что я его как открытую книгу читаю, но это ему совсем не мешало просто по привычке закрываться в собственном коконе и прятать эмоции. Во всяком случае, пытаться.

– Где ты был? – хмуро спросил он меня.

Если бы он ненароком узнал, что мне только что пришлось пережить, но не пережить, то заметно бы приободрился.

– Пытался узнать, что произошло с местной живностью.

– Узнал?

– Да. «Поглотитель».

– «Поглотитель»? – нахмурился стиляга. – Это прозвище? Какое-то существо смогло поглотить всю жизнь на Земле?

– Не на Земле. В галактике. Забей, с этой проблемой уже разбирается один бесполый торчок. Лучше морально себя подготовь к следующему прыжку, мало ли что может произойти?..

Брови моего напарника скакнули вверх, он уже думал было что-то сказать, но у меня больше не было настроения здесь находиться. Скажем так, меня слегка гнала мысль, что за мной в любую секунду могла прийти другая вариация торчка. Опыт превращения в статуэтку, с полным сохранением всех болевых ощущений и всепоглощающим чувством беспомощности, оказались достаточно отрезвляющими, чтобы как можно быстрее брать ноги в руки и сваливать отсюда.

Честное слово, другой «я» оказался ко мне ещё безумно добр: просто думая над тем, что эта тварь действительно могла со мной сделать, её физическое и психологическое насилие надо мной оказалось до смешного милосердными.

Останется ли это милосердие с тварью после того, как рыбак разделает рыбу?

Камера услужливо легла мне в руки. Я уставился в объектив, нажав на кнопку.

За что другого «меня» следует как поблагодарить, так и возненавидеть всей моей неполноценной душой: специально или нет, он заставил моё сознание ещё больше раздвинуть человеческие границы восприятия бытия. Сама реальность для меня обратилась в краски, и как-то я незаметно пришёл к тому, что у каждой вселенной был свой оттенок. Эти оттенки нельзя было описать человеческим языком: это всё равно, что объяснить с рождения слепому человеку, как выглядит красный. Он просто красный.

Я видел оттенок нужного мира, на который указал Редди. Точка, дверь, к которой нужно дотянуться. Нечто обманчиво далёкое и до абсурдного близкое. Но этот оттенок ускользал, смешивался с другими оттенками. Движение нельзя было остановить и наша цель заключалась в том, чтобы обогнать этот бесконечный поток. Ну и потом глупо не убиться об Вторую Луну. Хотя, стоит признать, в случае Второй Луны смерть будет самым простым, что с нами может произойти.

И особенно со мной.

Думаю, ещё пары прыжков хватит.

Нас уже привычно погрузило в океан, практически моментально выкинув в иной вариации. Так как наше расположение в пространстве относительно других вариаций сохранялось, мы оказались в том же доме Чарльза. Я же говорил своему дружбану морально себя подготовить, не так ли?

Видимо, нескольких секунд ему не хватило.

Передо мной стали развиваться крайне забавная сцена: шокированный стиляга, стоящий напротив какой-то женщины.

– Д-джесс?

Шатенка была симпатичной. Ухоженная, в лёгком свитере, подчеркивающем неплохую фигуру, с большими карими глазами и небольшим носиком. Аккуратное лицо, мягкое, приятное. Конечно, эту «какую-то» женщину я по фотографиям в гостинной иной вселенной и собственной памяти стиляги узнал моментально.

В конце концов, это была вариация его потерянной жены. Семья Чарльза была его самой большой слабостью. Если знать, куда и как давить – сломать его было легко. Мистер Стивенсон бы воспользовался этим в первую очередь. Да и я, наверное.

– Чарльз? – сделала шаг назад перепугавшаяся женщина. – Что ты здесь забыл?

– Что? – вздрогнул мужчина, начав оглядываться, видимо, пытаясь найти меня. – Я… здесь не живу?

– Что? Ты опять выпил?!

Специальному инспектору словно дали поддых.

В отличие от мужчины, я подготовиться успел. Моё тело размылось в красках мира, смешавшись с его оттенками. Почему-то у меня было понимание, что в таком состоянии меня не смогли бы обнаружить и одни из страшнейших тварей вселенной.

Раньше я и подумать не мог, что всё это время был способен на такое. Всё-таки, знать про несуществующие рамки и осознавать, чувствовать, видеть их отсутствие – это совсем разные вещи. Нельзя вот так просто осознать отсутствие ограничений, в это действительно нужно поверить, прикоснуться к этому, буквально сойти с ума. При этом каким-то образом этот же «ум» нужно сохранить, чтобы не превратиться в напрочь поехавшую, зацикленную на каком-то конкретном желании тварь.

Честно говоря, меня даже удивляет моя относительная стабильность. Стоит сказать спасибо Мистеру Стивенсону? Или это действительно «я» такой особенный?..

«Босс, глядишь, такими темпами и до вашего босса сможете добраться!» – своеобразно меня поддержал Ред.

«Я бы не рисковал, Мистер Фишер…» – осторожно пробормотал Пит.

«Конечно, без нашего участия, – послышался в голосе красно-розового ублюдка страх. – Мистер Фишер справится и без нас».

«…!..!..»

Я задумчиво кивнул.

Всё-таки, Шеди самый рациональный среди нас. Если бы только тяги к культам и порабощению детских сознаний не было – был бы отличным парнем.

На наших глазах разворачивалась настоящая драма. Альтер-жена моего напарника, что совсем не удивительно, спутала его со своим настоящем мужем, с которым у них возникли определённые разногласия. Из контекста стало понятно, что недавно они развелись и альтер-Чарльз, громко захлопнув дверь, ушёл, но через какое-то время начал донимать бывшую супругу, принявшись ей часто звонить и, кажется, даже следить за их дочерью.

Совсем недавно он попытался открыто к ним проникнуть, что очень хорошо совпало с появлением специального инспектора.

– Я… я всё могу объяснить…

Хмыкнул.

Впервые вижу своего дружбана настолько мягким и даже ранимым. В реальности, во всяком случае. Удивительно, как сильно может меняться в зависимости от ситуации человек.

– Ещё шаг ко мне сделаешь, и я вызову полицию! – закричала женщина. – Пошёл отсюда и больше не возвращайся! И прекрати следить за нашей дочерью, больной психопат!

И без того заметно потерявший в красках стиляга совсем посерел, неверящим взглядом уставившись на свою альтер-жену. Медленно выпрямился, уверенно переходя в режим «специального инспектора».

– Фишер… – холодно прошептал Чарльз, точно зная, что я здесь. – Ты можешь помочь мне?

– С кем ты говоришь? – воскликнула перепугано Джессика. – Боже мой, нет, я так больше не могу, я вызываю по…

Тело женщины подкосило и она едва не упала. Её взгляд остекленел. На негнущихся ногах женщина отправилась на кровать вздремнуть: по пробуждению она уже ничего не вспомнит. И почему никто не говорил, что у мыслей тоже есть свои оттенки красок? Всё можно размыть, всё можно перерисовать, замазать. Это намного проще, чем напрямую что-то приказывать или куда-то вмешиваться, да и для моего сознания интуитивно понятнее.

Я едва сдержал истерический смех.

Что-то мне кажется, что торчок намеренно запустил в моём сознании какие-то необратимые процессы. Было ли это в том числе частью плана Мистера Стивенсона, или другой «я» немного отклонил задумку старого ублюдка? Есть ли на нынешнем этапе у ублюдка вообще какая-то конкретная конечная цель для меня, или же «я» всего лишь очередной эксперимент без какой-то конкретной цели?

– Я думал, что ты будешь рад встрече с ней, – прокомментировал желчно я, перестав размывать вокруг себя оттенки реальности. – Ты меня удивил, приятель.

Чарльз напрочь меня проигнорировал. Тяжело описать, какое разочарование и боль он только что испытал.

А ведь я всего лишь помог исполнить его желание.

– Она не вспомнит эту встречу?

– Словно сон, – пожал плечами я. – Это самый безопасный метод, который я знаю. Не волнуйся, мы же друзья, как я мог навредить альтер-жене моего друга?

По правде сказать, чисто теоретически, если ситуация потребовала бы, очень даже мог. Но ситуация не требовала, так смысл? Я же не садист совсем без мозгов. По крайней мере, не «я».

Мужчина покачал головой. Я ясно видел, что у него было на уме.

– Ты…

– Да, до твоего альтер «я» будет легко добраться, – широко улыбнулся я. – Хочешь поговорить с менее удачливым собой? Прекрасно могу понять. Я дам тебе несколько часов. У меня, между делом, самого есть небольшое дельце в этом мире.

– Этого хватит, – серьёзно кивнул Чарльз.

Жаль его альтернативную версию. Самую малость. На самом деле, ничуть.

– Отлично, – достал я камеру. – А теперь скажи «СЫ-Ы-ЫР». Давай, не стесняйся. Иначе ничего не сработает.

Мужчина обречённо вздохнул, уставившись в объектив.

– Сы-ы-ыр…

Я весело засмеялся, нажав на кнопку. Тело специального инспектора исчезло, отправившись прямиком к его копии. Оставшись стоять в чужом доме, задумчиво осмотрелся, понимая, что могу пожалеть об этом, но, кажется, меня было уже не остановить.

– Пойдём посмотрим на очередную вариацию?.. – пробормотал я, направившись на выход. – Всего одним глазком.

От моих напарников распространился ощутимый страх. С другими «мной» они встречаться совершенно не хотели.

Но кто их будет спрашивать? Какой начальник в здравом уме будет слушать некомпетентный персонал?..

Ну а то, что и само начальство некомпетентно – это уже проблемы кого угодно, только не начальства…

* * *

Этот мир отставал от моего мира где-то на год, из-за чего казался каким-то более… спокойным. Не трудно было заметить, что смерть человечества наступала где-то в начале двухтысячных от Рождества Христова. Конкретных дат, очевидно, не было, что не мешало даже мне заметить определённую закономерность. И чем дольше человечество существовало вопреки незримому таймеру, чем больше мы делали для того, чтобы помочь обречённым людям – тем сильнее получался откат. Единственный способ как-то его компенсировать – заставлять людей трепыхаться самим, влияя лишь окольно.

Предварительно, получалось, прямо скажем, хреново. Я-мы явно не командный игрок.

Встретил альтернативный Стивенс-Пойнт я с лёгким чувством ностальгии.

Спасибо, что не Дерри, штат Мэн.

В моём мире судьба Стивенс-Пойнта оставалась для меня непонятна и крайне запутана, чего нельзя сказать про эту вариацию. Здесь всё ещё выглядело так, как я это запомнил. Обычная спокойная провинция, в которой, казалось, никогда ничего не происходило. Даже нашёл минутку навестить альтер-родителей, совершенно не удивившись тому, что моя маман опять не работала, несмотря на другую внешность и историю жизни. Тут и другая личность с фамилией ей не помогли.

Кажется, все её вариации только влияние Тёмных Богов и может исправить.

Благодаря дару ведущих найти другую частицу съехавшего с нарезки неудачника было легко. Более того, на этот раз это была не безумно опасная, окончательно обезумевшая тварь, а…

Практически самая обычная тринадцатилетняя девочка, Эмма Айзек Уивер.

Седины на блондинистой голове у неё не было и в помине (что вызвало во мне лёгкую зависть), в голубых глазах не было и намёка на ту самую «бездну». Это был практически самый обычный ребёнок, который вообще понятия не имел, что из себя представляет. Училась чуть выше среднего, отношения с «одногодками» были самыми обычными. В конце концов, для неё они не были теми же туповатыми раздражающими детьми, как для меня.

Более того, малышка даже заглядывалась на некоторых парней постарше. Меня слабо успокаивало, что мы были двумя независимыми личностями с разным жизненным опытом – от чувства непринятия меня это не спасало. Одна мысль о том, что наши души с личностями можно было сплавить вместе, вызывала настоящий страх и даже ужас.

Но при этом по какой-то причине мне не хотелось её убивать. Более того, по какой-то причине я испытывал к женской версии самого себя неестественную симпатию и желание защитить.

Задумавшись над странным феноменом, я с шоком для себя осознал, что относился к «женской» версии торчка намного терпимее, чем к мужской. Это точно не относилось к женщинам в целом, скорее – именно к женской версии самого себя. Почему? Неужели таким странным образом проявляется упомянутый Клейтоном нарциссизм изначальной души?

В какой-то момент ещё «полноценный» Художник мог перестать видеть в себе мужчину или женщину. Его стало настолько много и в нём возникло столько противоречий, что его восприятие «другого себя» в разных ипостасях попросту разделилось. Нарцисс мог любить в себе женщину, если был мужчиной, и наоборот – любить в себе мужчину, если был женщиной, при этом ненавидеть женщину, если был женщиной, и мужчину – если был мужчиной.

Учитывая, что тот же торчок уже не имел конкретного пола и мог менять его как перчатки, я…

Я чувствую, что могу окончательно поехать крышей, если продолжу пытаться разобраться в психологии древней твари. Многие знания – многие печали.

– Интересно будет посмотреть на её реакцию, когда наступит конец света, – пробормотал задумчиво я, немного удивившись тому, как исказился мой голос.

Он словно сливался с окружающими красками, в которых я же сам себя и размыл. Напоминал вездесущий звон, терял любые намёки на человечность, представляя собой нечто внеземное, глубинное, чарующее.

«Мистер Фишер?»

Я проигнорировал Редди, потерев горло. На миг у меня возникло такое чувство, будто там ползали черви.

Нет, я не верю, что торчок ничего дополнительного со мной не сделал. Не верю.

Эмма, не имея ни малейшего представления, что за ней следит ненормальный ублюдок, мирно сидела за партой, скрупулёзно занималась своим маленьким хобби. То и дело поправляя круглые очки, она прямо за школьной партой, пользуясь свободным временем, вышивала куклу. Небольшую, довольно симпатичную, пусть и просто сделанную. С копной тёмных волос, двумя небольшими пуговицами на месте глаз, в явно собственноручно сшитом маленьком платьице.

«Жуткая же кукла, Мистер Фишер! – воскликнул у меня в голове Пит. – Словно оживший кошмар!»

Я удивлённо моргнул, не увидев в кукле ничего необычного.

Что-то как-то сомнительно.

Всё-таки, стоило признать, что она, даже будучи обычным ребёнком, как и смертное воплощение Немое, всё ещё была такой же тварью, как и я: Эмма вздрогнула, начав удивлённо оглядываться. Каким-то образом услышала отголоски смешавшегося с красками мира голоса, почувствовала нахождение рядом с собой чего-то потустороннего, испугалась. С таким восприятием она либо уже, либо в ближайшем будущем начнёт замечать «неправильности». Её барьер неверия исчезнет, открывая её тело и душу для бесчисленного числа разных нематериальных ублюдков.

Очевидно, она не была ни «рыбаком», ни «гончаром». Возможно, «кукольник»? Были ли у Мистера Стивенсона на неё какие-то планы?..

Я определённо слишком помешался на вездесущем старом ублюдке. Как будто только сейчас?..

Пока у меня было время, я наблюдал. Аккуратно считывал оттенки образов малышки Эммы, узнавал получше её личность, историю, её мелкие радости и печали. Мне было интересно, настолько ли она была нормальной и обычной. Пока что, во всяком случае. Мне стало интересно, можем ли мы, осколки древней твари, если потеряем память и осознание собственного фальшивого безграничного могущества, вообще быть нормальными.

И чем глубже я погружался, всё лучше различая оттенки мыслей и эмоций Эммы, тем лучше понимал, что…

Всё-таки, нет. Мы, покорёженные океаном и собственным безумием осколки, кривые зеркала друг друга, не можем быть полностью нормальными, как бы ни старались, чем бы ни были. Склонности есть у всех, просто в разных формах.

Тем более не в «таких» ситуациях.

Вскоре у девочки начался последний урок, что уже совсем скоро подошёл к концу, давая школьнице временную свободу. Было видно, что собиравшая быстро вещи девочка куда-то спешила. Другие дети совсем не удивлялись этому: это было уже обычной практикой. Некоторые ребятки попрощались с поспешно уходящей Эммой, не имея ни малейшего представления о том, почему она куда-то вот так постоянно торопится куда-то.

Всё ведь было таким мирным, таким обычным, таким знакомым и… Правильным.

Я хмыкнул, последовав за кривым зеркалом. Возникло желание помочь. Я примерно понял, откуда оно шло, но, всё же, не стал противиться собственному безумию.

Почему-то у меня возникли мысли, что другой мой осколок попал в настоящий Ад и сейчас варился в котле, даже не осознавая этого. Словом, это была не метафора, а практически буквальное описание ситуации.

Мне нужно кое-что быстро проверить.

Заодно можно попытаться воспользоваться ситуацией себе на пользу и подготовиться к встрече со Второй Луной более основательно.