Текст книги "Граф Рысев 2 (СИ)"

Автор книги: Леха

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Что это? – полковник с любопытством смотрел на содержимое банки.

– Летяга. Правильно сваренная со всеми положенными добавками, – скучающим тоном проговорил Игнат. – Обычно с неё только печень берут, но, можно и так.

– Я знаю про печень, – медленно произнёс Пумов. – Но никогда не слышал, что с летяги можно использовать что-то ещё.

– Можно, только редко применяется. Жрать-то её и так можно, мясо чем-то на баранину по вкусу похоже. И даже полезными свойствами оно обладает. Но небольшими. А вот если правильно его приготовить с добавлением порошка из макра этой же летяги, то просто в волшебный эликсир превращается. При болезнях каналов и источника самое то. – Ответил Игнат.

Он говорил скучающим тоном. Словно прописную истину рассказывал. Не учитывая, что, живя в зоне постоянного риска они сами эмпирическим путем дошли до этих знаний. Так же, как их молодой граф пришёл к этим же выводам, когда от этого стала зависеть его жизнь. А для большинства других граждан Российской империи эти знания оставались недоступны.

– Вот как, – Пумов продолжал задумчиво смотреть на банку. – А скажи, Игнат ПроРысев, обычные раны этим составом можно лечить? Ускорит заживление?

– Но так, смотря какая рана. Хотя, одарённому точно поможет. Если регенерация родовая хорошая, то очень хороший совместный эффект. Его сиятельство даже мозг положил. Да, точно ускорит. Простому человеку, скорее, нет. Но общее укрепление всё-таки будет, что тоже немаловажно. При ранениях-то организм слабый становится. Всякую заразу так и норовит к себе притянуть.

– А вот это для одного человека? – Пумов указал на банку.

– Нет. Для Чижикова вообще полбанки бульона, да печени хватит. Ну, половинку мозга надо дать, чтобы наверняка. Просто его сиятельство всё что есть перелил из кастрюли. Не захотел разбираться. – Игнат уже устал отвечать на эти вопросы. У них что целителей здесь нет? Уж они-то должны разбираться. Лебедев вот, вполне разбирается. Правда туши у них не было, когда Евгения Фёдоровича ударили по голове. Так что пришлось бедняги мучиться. – Его сиятельство чувствует на себе определённую вину, за то, что не предупредил Чижикова, что такой эффект возможен. Да про его каналы ничего не спросил. Поэтому я здесь.

– Спасибо, – совершенно искренне поблагодарил Пумов. – Передай графу, мою искреннюю благодарность. Думаю, что и курсант Чижиков, и капитан Сусликов оценят его заботу.

– Я передам, – и Игнат пошёл к машине про себя думая, при чём здесь вообще Сусликов? Он же не вышел к нему, а пришёл этот полковник. Ладно, задание он выполнил, его сиятельству наказ полковника передаст. Не его Игната дело в нюансах разбираться. Пускай его сиятельство сам решает, что с этим посланием Пумова делать.

Глава 19

– Ты обещал меня нарисовать, – Маша ковырялась в мясе, поглядывая при этом на меня.

– Доешь всё, что я тебе принёс, и сразу начну рисовать, – пообещал я, доедая свою похлёбку. Рана под повязкой жутко чесалась. Заживление едва ли не более неприятный процесс, чем получение раны.

– Я не хочу. Мне уже лучше, правда. – Несмотря на свои слова, Маша закинула в рот кусочек мяса, тщательно пережёвывая его.

– Есть такое слово «надо». Маш, ты будущий офицер, и должна гораздо лучше меня понимать, что такое дисциплина. Я-то простой художник, мне всё можно. А вот тебе нет. Так что просто съешь эту проклятую летягу и не будем вступать в дискуссию. Я, межу прочим, только благодаря им выжил. Правда, мясо долго потом есть не мог, но сейчас всё нормально. Я же не заставляю тебя питаться только ими, да ещё и без соли в течении нескольких месяцев.

– В меня не лезет. Я не привыкла есть столько, – она вздохнула и закинула в рот очередной кусочек.

– Тем не менее, постарайся. Тебе не так уж много осталось, а я пока приготовлюсь писать твой портрет.

– В обнажённом виде, – у Маши глаза загорелись. Не понимаю, почему она так хочет, чтобы я рисовал её голой.

Она старательно доела остатки варева и прислушалась к себе. Да, девочка. Твоим каналам сейчас значительно лучше. Их больше не разрывает эта отчаянная боль от переполнения, потому что они начали равномерно расширяться. Возвращая часть неиспользованной энергии в источник, объем которого тоже увеличился.

Унеся поднос с грязной посудой, я вернулся в комнату и принялся устанавливать мольберт. Рисовать Машу в блокнот, как я делал это почти всегда, не хотелось.

– Раздевайся и ложись, – сказал я, оттачивая карандаши.

– Как ложиться? – я поднял глаза и на секунду замер. Маша стояла передо мной полностью обнажённой.

– На бок, и руку над головой закинь. – Наконец, я отмер и принялся распоряжаться. Выбросив из головы все неприличные мысли, полностью погрузился в процесс создания картины. – Подвинься чуть-чуть правее.

– Вот так? – она тоже стала серьёзной. Я посмотрел, как играет свет и тени на её теле, и кивнул.

– Да, вот так. И бедра прикрой одеялом. Обнаженная натура не подразумевает пошлости, – добавил я.

– Ты так говоришь, будто можешь в обнаженной женщине невинную девушку изобразить, – Маша улыбнулась.

– Вообще-то, могу. Но, для тебя немного поздно об этом говорить, – я взял в руку карандаш. – Ну, а теперь, постарайся не шевелиться. Пока я набросок, по крайней мере, не завершу.

Работал я минут сорок. Работал вдумчиво и тщательно. За это время сделал только набросок с дополнительными линиями, и примерными границами света и тени. Наконец, удовлетворившись полученным результатом, положил карандаш на полочку.

– Всё? – спросила Маша, опуская руку.

– На сегодня да, – я подошёл к кровати и поставил на неё одно колено. – Обычно я быстрее рисую. Но, похоже, когда я называл тебя своей музой, то нисколько не преувеличивал.

При этих словах все мои музы в голове возмущенно начали вопить, но я шикнул на них. Достали, будете мешать, найду хорошего мозгоправа, и он сотрет вас всех к демоновой бабушке из моей головы. Они дружно заткнулись и затаились, предоставив мне возможность не обращать на них внимания.

– Покажи, что получается, – попросила Маша.

– Ты, конечно, можешь посмотреть, но я всё же хочу сначала закончить, – я говорил предельно серьёзно. – Мне уйти в другую спальню? – Хоть я и говорил себе, что не собираюсь больше спать в библиотеке, но всё же решил дать ей шанс отказаться.

– Нет, – она покачала головой. – Только вот слуги…

– Они знают. Настасья сразу поняла, когда я к тебе голый по пояс завалился, – я схватил одеяло, прикрывающее её бедра и потянул на себя. – Надо будет тебе каналы прокачать, чтобы не дёргаться каждый раз. Нам ещё повезло, что летяги не все пошли на корм той чувырле, которую я приговорил, когда на них охотился.

– Эта рана… – она обеспокоенно посмотрела на мою перебинтованную руку.

– Ерунда, почти зажила. – И я начал расстёгивать ремень. – Когда мы сообщим родственникам?

– Ты предлагаешь сделать это прямо сейчас? – Маша поднялась на колени и отвела мои руки от ремня, начав расстегивать его сама.

– Нет, – я прикрыл глаза. – Точно не сейчас, – и погасил свет ночника, падая вместе с Машей на подушки.

Утром мне удалось выспаться. Потянувшись, я с удовольствием наблюдал, как встаёт с постели Маша, и идёт в ванную. Она совершенно не стеснялась своей наготы. Наверное, сказывалось почти часовое позирование, когда я пристально разглядывал каждую чёрточку её тела.

Решив не торопить девушку, я поднялся и пошёл в соседнюю комнату, чтобы там спокойно привести себя в порядок.

Когда я шёл обратно в свою комнату, то встретил Тихона.

– Ваше сиятельство, ваша гостья задержится у нас? – спросил он тихо.

– Да, похоже на то. Возможно, она задержится навсегда. Нужно только с дедом и её дядей все нюансы согласовать. – Ответил я.

– Хвала рыси, – Тихон возвёл глаза к потолку. – Неужто я дождался, чтобы Евгений Фёдорович, наконец-то, нагулялся. А то, грешным делом нам думалось, что не рысь ваш тотем, а какой-нибудь кролик. Ежели не всех молодых замужних дам в форте перебрали, то совсем немного не хватило до сотни.

– Тихон, – произнёс я угрожающе.

– А что, Тихон? Тихон, между прочим, трясся каждую ночь, чтобы домой ваше сиятельство живым вернулся, а не был пристрелен, как пёс шелудивый одним из рогатых муженьков. После такого, то, что с невестой до свадьбы вместе живёте, почти нормальным считается. Тем более, что на изнанке нравы всё-таки попроще. Слишком опасная здесь жизнь, чтобы на всякую ерунду размениваться, на условности разные.

– Тихон, кончай его сиятельству нотации читать. Он всё понял, осознал и будущую жену в дом привёл, а не одну из высокородных шлюшек, как обычно бывало, – перебил Тихона один их егерей, Игнат, кажется. Тем самым он спас старому денщику жизнь, потому что меня от смертоубийства отделяло ровно полминуты. – Ваше сиятельство, уделите нам немного времени. У нас появилась проблема с разделкой туши, которую вы вчера притащили. Через два часа придёт закупщик, а у нас ничего не готово.

– И какие у вас проблемы с тушей? – я смотрел на него с удивлением. Не припомню, чтобы у егерей были какие-либо проблемы с разделкой тварей и подготовкой их к продаже.

– Мы не можем снять шкуру, – признался Игнат.

– Что? – я уставился на него. – Вы что не можете сделать?

– Снять шкуру. – терпеливо повторил Игнат. – И нам хотелось бы узнать, чем именно был нанесён разрез, потому что кроме него, никаких других разрезов сделать не получается.

– Пошли, – я развернулся и направился к выходу из дома. Игнат поспешил за мной. А позади него бежал Тихон, которому лучше мне пока под руку не попадаться.

Во дворе егеря столпились вокруг туши, и задумчиво разглядывали её. У каждого в руках был зажат нож или кинжал. Когда я вышел из дома, все головы, как одна, повернулись в мою сторону.

– Ваше сиятельство, – командир отступил в сторону, позволяя мне подойти к туше.

– И чем вы пытаетесь работать? – со всех сторон мне протянули рукоятки кинжалов.

Музы в голове встрепенулись и тут же подсунули мне картинку: симпатичная блондинка заходит в какую-то комнату, вокруг одни мужчины. Она садится, берет в руку сигарету и тут же со всех сторон ей протягивают огоньки из зажигалок. Тряхнув головой, прогоняя хулиганское видение, я взял первый попавшийся кинжал и попробовал им продлить мой разрез. Мышцы резались прекрасно, но, когда лезвие доходило до шкуры, то возникало ощущение, что я начинаю пилить металлическую решётку. Делать это ножом – удовольствие довольно сомнительное. Так что я быстро остановился, чтобы не тупить прекрасное оружие. Следующий нож показал примерно такой же результат.

– Ваше сиятельство, так чем вы разрез сделали? Может уже возьмёте это оружие или кому-нибудь из нас отдадите? – спросил командир, наблюдающий за моими попытками, скрестив руки на груди.

– Это невозможно, – я покачал головой, поднимаясь на ноги. – Отдать кому-нибудь невозможно, – я вытянул руку в сторону, и в ладони практически сразу начал формироваться меч.

– Да, действительно передать невозможно, – признали мою правоту егеря. – Ну, тогда, давайте мы вам покажем, где надрезы сделать, чтобы мы зацепиться смогли. Саму то шкуру снять проблем нет.

Так мы и поступили. Я своим мечом, который трансформировал в приличный нож, сделал несколько разрезов там, куда мне указали. Дело сразу же пошло на лад. Шкуру стащили и отложили в сторону, и принялись потрошить тушу дальше. Внутренние органы уже убрали через разрез на брюхе. Каждый коготь отделяли вместе с фалангой, и сразу же обрабатывали, чтобы на косточки ни следа плоти не осталось. Клыки, череп в целом, каждый фрагмент обрабатывался отдельно.

Когда всё было разобрано, егеря снова взялись за шкуру. Они все дружно пытались проткнуть её хоть чем-то. Один из них даже притащил молоток и попытался прибить шкуру к доске гвоздём. Ничего не получилось.

– Удивительные свойства, – я почесал висок. Затем посмотрел на меч. – Сдаётся мне, что сработал яд, который по идее растворяет всё, что только можно, чтобы паучихе было легче питаться. А, может быть, добавление огня усилило разрушительное действие яда. Не знаю, надо поэкспериментировать.

– Женя, продай мне эту шкуру, – голос Маши заставил меня вздрогнуть. Как давно она здесь стоит? Ну, что я могу сказать, моя невеста, надо бы привыкнуть к этому понятию побыстрее, не из брезгливых дамочек. Вот только сама постановка вопроса.

– Зачем она тебе? – спросил я, разглядывая её.

– Я хочу сделать себе нашивки на куртку. Это же прекрасная защита…

– Машенька, защита из этой шкуры прекрасная, не спорю. Вот только, объясни мне, радость моя, каким образом ты хочешь что-то нашить? Ты разве не видела, что эту шкуру ничего не пробивает? И да, пули эту дрянь тоже не брали. Я вчера проверил, когда эта шкура была ещё живая и очень шустро за мной гонялась, – Маша закусила нижнюю губу. Я же подошёл к ней. – Я придумаю, как сделать из неё защитную накидку, чтобы защитить грудь и спину. Шкуру же возможно выделать? – спросил я у егерей.

– Да, выделать можно. – Кивнул Игнат. – Я примерно представляю, как можно будет сделать. Баронесса не обладает выдающимися формами, так что всё получится. Но, вам придется поработать, ваше сиятельство.

– Поработаю, раз надо, – кивнул я.

– А обрезки мы приклеим на вашу куртку с помощью хорошего клея. Какая-никакая, а защита. А то, что-то вы для скромного художника слишком много и часто жизнью в последнее время рискуете. – И этого паразита поддержали другие егеря одобряющими возгласами. Да что меня все сегодня воспитывать вздумали?

– Маш, мы про покупку шкуры потом поговорим. Я даже знаю, как именно ты со мной расплачиваться будешь, – я довольно похабно ей подмигнул, а девушка густо покраснела. Она бросила быстрый взгляд на егерей, но те дружно сделали вид, что ничего не видят, ничего не слышат и вообще, заняты обсуждением выделки шкуры.

– Я даже не знаю на что больше обижаться: на отсутствие форм или на то, что все они молчаливо одобряют то, что между нами происходит, – вздохнула Маша. – Наверное, я не буду обижаться ни на что. Так будет лучше.

– Очень мудрые слова, – я подхватил её ручку и поцеловал.

– Ты одолжишь мне машину с водителем? – тихо спросила Маша. – Мне нужно собрать дома кое-какие вещи. Вчера было как-то не до них. И заехать в училище, узнать, что у нас с занятиями.

– Разумеется, – я кивнул. Похоже, Машке привыкать к тому, что она уже не чужая в этом доме надо будет гораздо дольше, чем мне. Ничего, привыкнет. – Кузьма! Отвезешь Марию Сергеевну куда она скажет и привезешь обратно.

Кузя кивнул и побежал к гаражу, чтобы выгнать машину. Я проследил за тем, как Маша садится в машину. После этого повернулся к егерям.

– Что решили делать с когтями? – я поднял один из них. Необычный черный материал. И это не кость и не коготь в привычном для меня понимании. Необычайно острый, и имеющий с обоих сторон режущую кромку.

– Попробуем собрать тэккокаги, – сказал Игнат, поднимая второй коготь и рассматривая его. – На обе ваши руки. Пускай подсохнут немного. Чуть позже мерки снимем, и попробуем собрать. Если получится, будет прекрасное оружие. В виде перчаток сделаем, чтобы можно было быстро надеть и снять.

– Ну, попробуйте, – я сделал отметку в памяти. Нужно попросить Дроздова показать мне несколько приёмов с этим смертоносным, но чрезвычайно сложным в управлении оружием.

От ворот раздался сигнал, оповещающий о том, что кто-то к нам хочет войти. Тихон быстро посеменил к калитке. Опасность ещё не конца миновала, и поместье накрывал мощный защитный купол. Так что открывалось всё только изнутри, и только после частичного снятия купола.

– Закупщик приехал, – сообщил денщик, виновато заглядывая мне в глаза. Понял, что накосячил, теперь извиниться пытается.

– Тихон, приведи мой гардероб в порядок. Там, похоже, крупная недостача всего. Посмотри, может нужно будет портного навестить. – Вздохнув отдал я распоряжение. Ну не могу долго злиться на этого преданнейшего мне человека.

– Будет сделано, ваше сиятельство, – он это сказал так радостно, будто я его рублем одарил, а не заставил заниматься нудной, тягомотной работой. Просияв, Тихон убежал в дом. Сделал он это с куда большей прытью, чем, когда шел к воротам.

Пока я разбирался с денщиком, на небольшом грузовике подъехал закупщик. Сам за рулем, других людей я не увидел. Или дела у него не очень идут, или же он новичок в этом бизнесе, который может быть чрезвычайно прибыльным. Но на нём вполне возможно и прогореть.

– Савелий Павлов, – представился невысокий, плотный мужчина, который, несмотря на свое плотное телосложение оказался чрезвычайно подвижным и шустрым. Он сразу же зацепился взглядом за разделанную тушу. Каким-то невероятным образом узнав, кем при жизни были эти аккуратно упакованные куски, он сложил руки на груди и с придыханием произнёс. – Каменная росомаха. Шкура…

– Не продаётся, – тут же ответил командир егерей.

– Когти…

– Не продаются, – он снова покачал головой.

– Хорошо, давайте так, вы сейчас мне сразу скажете, что именно не продается и мы начнем деловой разговор. – Сказал Савелий. Я поднялся на крыльцо, прислонился к стене дома спиной и приготовился смотреть, не пропуская ни секунды из этой встречи. Мне понравилось, как быстро он определил вид твари. Всего лишь по шкуре и когтям. Всё-таки этот торгаш разбирается в том, что делает.

– Не продается шкура, когти и клыки. Клыки пойдут в охотничью коллекцию графа Сергея Ильича. – Ответил командир. – Всё остальное продаётся.

– Отлично, – Савелий потёр руки. – Начнём, или вы мне сразу ещё что-нибудь предложите?

– Шкуры летяг, малый крабообразный жмыр, с него не продается только желчь.

– Клешни на продаже? – деловито поинтересовался Павлов.

– Да, – кивнул командир. Не понял, они что, убитую мною тварь умудрились притащить домой? То-то Игнат от Галкина не отходил некоторое время, что-то выспрашивая у него. Но, всё честно. Забрали исключительно мой трофей. Мелочь или не нашли, или просто внимания не обратили. – Две зубатки. Полный комплект на продажу.

– Макры? – продолжал интересоваться Павлов.

– Сам понял, что спросил? – хмыкнул командир.

Савелий развел руками.

– Ну, а вдруг. Я обязан был спросить. – Он широко улыбнулся. – Но, нельзя сказать, что я приехал сюда зря. Если я так скажу, то все боги, какие только ещё живы, обозлятся на меня и покарают. А зачем мне злить богов? – Он ловко вытащил из грузовичка складной столик, стул, разложил всё это прямо посреди двора и сел, достав кучу блокнотов, весы и огромную лупу. – Ну что же, приступим. Я вижу, что вы вполне профессионально всё подготовили. Это не может не радовать. Нас сегодня всех ждёт весьма прибыльный день.

На меня он только иногда поглядывал, но обращаться напрямую или не решался, или не считал нужным. Я же не собирался уходить. Ни разу ещё не видел продажу. Надо же мне понять, сколько мы зарабатываем таким вот непростым, надо сказать, способом. А то, может, и правда, выгоднее будет картинами в итоге торговать.

Глава 20

– Итого, двенадцать тысяч рублей, за всё, – резюмировал Савелий, и вытащил чековую книжку. Я посмотрел на командира егерей и кивнул ему, подзывая к себе.

– Что скажешь? – спросил я тихонько.

– Нормальная цена, – Пётр задумался. – В Ямске больше бы вышло, тысяч пятнадцать-шестнадцать, я думаю. Всё-таки в фортах цены на тварей ниже. Ну, и надо учитывать, что особо ценные части туш мы себе оставили. Так, вроде, клан не бедствует. Оптом опять же всё сдавали.

– Понятно, – я задумчиво смотрел на закупщика. – А он в Ямске работает, или только здесь в форте?

– Работает. Контакты с ним есть. Вы бы уже, ваше сиятельство, мобилет приобрели, что ли. Я ещё могу понять, что его сиятельство Сергей Ильич не доверяет всем этим новомодным штучкам, но вам-то сама рысь велела попробовать. В форте, правда, он особо не нужен, но, вы ведь не собираетесь жить здесь всё время. А у Савы он есть, и вполне можно быстро с ним связаться, если потребуется. – Выпалил Пётр.

Я задумался. Название прибора или, скорее, артефакта было мне незнакомо. Но, как только я задумался, одна из муз сразу же подсунула мне образ небольшого переговорного устройства с экраном, на котором можно было посмотреть новости, забавные картинки… Да и название созвучное. Где-то получается эти мобилеты я видел. Почему не приобрёл – это другой вопрос, возможно, просто не успел.

– Надо подумать. Постоянная связь – это очень важно. Нужно обсудить с дедом. Чтобы у каждого командира отряда такая штука появилась. – Сказал я, и, проигнорировав скептический взгляд командира, подошёл к закупщику, который в это время следил, как егеря загружают в грузовичок его покупки.

– Прорыв пошёл на пользу вашему кошельку и развитию, ваше сиятельство, – проговорил Савелий, поворачиваясь ко мне. – Полагаю, большинство трофеев на вашем счету, – он окинул цепким взглядом мою фигуру.

– Правильно полагаете, – я кивнул. – У меня к вам есть деловое предложение. Летом, когда начнутся каникулы мы можем встретиться в Ямске?

– Да, – он кивнул. – У вашего егеря есть мои координаты. Пётр сказал, что шкуры с летяг вы лично снимали. – Я кивнул. – Мои комплименты. Очень хорошее качество. Минимум повреждений. Я впечатлён. Можно даже сказать, что буду ждать с нетерпением, что же вы сможете мне ещё предложить.

– Хорошо, – я задумался, а затем решил спросить. – А вот, чисто теоретически, сколько может стоить шкура радужного песчаного василиска?

Шкура эта удивительно красивая, словно осыпанная россыпью драгоценных камней. А вот добыть её было совсем непросто. Этот чертов василиск – тварь третьего уровня, был очень шустрым. И почему-то очень хотел меня убить. Я, кстати именно на нём третий уровень получил. И шкура прекрасна, лежит в хранилище в изнаночном кармане, ждёт, когда же я её, вон, Савелию Павлову продам.

– Ха-ха, – Савелий рассмеялся так, что хлопнул себя по бедрам. – А вы шутник, ваше сиятельство.

– Да, я такой. Люблю, знаете ли, пошутить. – Ответил я и улыбнулся кончиками губ. – И всё же, чисто теоретически, сколько такая шкура может стоить?

– Чисто теоретически, – Павлов задумался. – Если бы кто-то сумел добыть шкуру этой твари, да ещё и с гребнем, то… от пятидесяти тысяч. В зависимости от качества шкуры. Вот только последнего василиска торговали на императорском аукционе в Москве дай боги памяти, ровно семьдесят три года назад. Слишком уж они редкие. Даже для третьего уровня изнанки.

– Ну, возможно, мне когда-нибудь повезёт, – я криво улыбнулся. – Всего хорошего, господин Павлов, встретимся в Ямске.

И я отошёл от него, не мешая погрузке. Теперь мне очень интересно, на какую сумму у меня на складе тварей хранится. Там ведь не только эта проклятая шкура, кстати с целым двойным гребнем. Я вытащил блокнот из сумки, которую по привычке таскал с собой, и посмотрел на рисунок. Да, точно, двойной гребень. Кажется, это указывает на довольно почтенный возраст твари. А ещё, мне кажется, что все те, кто видел эти рисунки не приняли их всерьёз на сто процентов. Может, думали, что часть тварей я рисовал, увидев в каком-нибудь справочнике. Не знаю, и выяснять не собираюсь. Не верят, ну и хрен с ними, я за славой суперохотника не гоняюсь.

Павлов уехал, а я решил пройтись до Академии. Может быть, мой преподаватель магии огня рискнул прийти. В крайнем случае, над картиной поработаю. На том этапе в котором она сейчас находится, натурщица уже не нужна. Все оставшиеся детали и нюансы можно и без Наташи проработать. Да и мешать никто не будет. Потому что я ни за что не поверю, что кто-то вроде Куницына притащится в студию в такое время, чтобы продолжить работу над своим проектом.

Предупредив егерей, я пошёл к калитке, но тут вернулась Маша.

– Что-то ты быстро, – сказал я ей, останавливаясь возле машины.

– В училище дым коромыслом стоит. Всех курсантов собрали в казармах. Никого не выпускают с территории. Там что-то происходит. Ждут открытия портала. Ожидают прибытие каких-то чинов из Новосибирска. Чуть ли не сам Тигров должен приехать. Но я так и не поняла, что же происходит. – Она закусила нижнюю губу. – Нас, кто подготовительные курсы посещает, выгнали. Заданий надавали и пнули за ворота. Я хотела с Лёней Ондатровым встретиться, сказать ему, что разрываю помолвку, но мне не удалось его увидеть.

– Давай договоримся, ты не будешь пытаться встречаться с Ондатровым наедине, – я пристально смотрел на неё. – Твой дядя сам сообщит этому семейству о разрыве.

– Женя… – наши взгляды встретились. Наконец, она кивнула. – Хорошо. Предоставлю решить этот вопрос вам с дядей. А ты куда-то собрался?

– Я всё ещё учусь в Академии, и мне тоже надо наведаться туда, чтобы узнать, когда возобновят занятия.

– Тогда я позанимаюсь и вещи разберу. – Маша проводила взглядом большой чемодан, который вытащил из багажника Кузьма и потащил в дом.

Я же направился прямиков в Академию.

В коридорах было пусто. Никто из студентов прийти сегодня не рискнул. Не могу их винить. Мало приятного встретить на улице кого-нибудь, вроде той росомахи. И очень мало шансов после этой встречи остаться в живых. Так что, я их понимаю. Вот, когда улицы полностью зачистят, тогда здесь будет не протолкнуться. Конец учебного года, как-никак. Всем нужно курсовые проекты сдавать. Экзамены опять же.

Спустившись в подвал, я толкнул дверь класса. Архаров оказался на месте. Он стоял у доски и что-то чертил на ней.

– Проходи, – он кивнул мне, продолжая чертить. – Я так и думал, что ты придёшь. Сейчас на улицах почти безопасно, а дома сидеть – так скиснуть можно.

Он был трезв и гладко выбрит. Я прошёл в класс и сел за первую парту, ту, что стояла поближе к доске. Всё-таки это довольно странно – ощущать себя единственным учеником. У Дроздова таких ощущений не было. Всё-таки боевые искусства не воспринимались мною, как полноценное обучение. Здесь же была именно школа.

– Так, надеюсь, ты всё узнал про свои каналы и источник. И научился чётко отмерять необходимое количество энергии. Не будем на этот останавливаться, а перейдём сразу к заклятьям. Сегодня рассмотрим построение различных щитов. Огненный щит хорош тем, что он динамичный. Из-за него вполне можно нападать. А ещё можно наслаивать один слой или даже полноценный щит на другой. Вплоть до создания вокруг себя полноценного огненного кокона. Прелесть этого кокона в том, что самый наружный слой одновременно является элементом нападения, – Архаров заканчивал свой, довольно сложный чертёж

– Александр Никитович, а я, случайно, не приготовлюсь в собственном соку внутри такого кокона? Что-то мне твоя постановка задач не внушает доверия, – осторожно заметил я.

– Рысев, как ты думаешь, зачем я тут пытаюсь рисовать, хоть к художникам имею отношение только тем, что являюсь преподавателем одного из предметов в Академии изящных искусств? – Архаров посмотрел на доску, удовлетворённо кивнул и положил мел. После чего начал поворачиваться ко мне, продолжая говорить. – Ну, ты и так не поджаришься. Это твой дар, порождение твоего источника, так что тебе самому собственного огня бояться не стоит. Если только ты намеренно не прикажешь ему оказать определённое воздействие.

– Например, рану прижечь, – пробормотал я.

– Да, неплохой пример, между прочем. А вот, чтобы не поджарить своего спутника, которого ты захочешь накрыть щитом, и необходимо знать, как именно направить магические потоки, чтобы они отдавали жар наружу, а не во внутрь щи… – Он прищурился, разглядывая меня. – Рысев, ты что, издеваешься надо мной? Четвёртый уровень? Четвёртый! Я досконально продумал план для загрузки третьего уровня, а ты мне такую свинью подложил! – Архаров отшвырнул тряпку, которой вытирал руки.

– Ну, извини, я не собирался дать себя убить, только чтобы не нарушить твои далеко идущие планы, – развёл руками, разглядывая план направления магических потоков. Затем достал блокнот и принялся переносить его себе.

– Кого хоть завалил? – мрачно поинтересовался Архаров.

– Каменную росомаху, – ответил я, не вдаваясь в подробности.

– Молодец, – буркнул огневик. – Эту тварь нелегко убить. Ладно. Давай основной каскад щитов разучим и попрактикуемся их накладывать.

Магия защиты оказалась гораздо сложнее, чем магия нападения. Мы занимались три часа, прежде чем мне удалось построить каскад из четырёх слоев огня. Когда я разобрался с направлениями потоков, дело пошло куда быстрее.

– Ну вот, всегда приятно учить того, кто хочет научиться, – Архаров поднял палец вверх. – Задание на дом – отработать наложение щита в автоматическом режиме. Чтобы первый слой накладывался за пару секунд, в то время, пока ты эти пару секунд обдумываешь тактику нападения. И второе – то же самое, но на соседний объект. Защитить себя нетрудно, труднее защитить того, или ту, кто находится рядом.

– И не поджарить, что немаловажно, – я швырнул блокнот в сумку.

– Это само собой. А я пойду заново пересматривать план. Нужно будет сразу давать что-то более энергоёмкое. Чтобы деградация источника не началась. М-да, удружил ты мне, Рысев.

– Стараюсь, – я хмыкнул.

– Вижу, что стараешься. Только, ради архара, не приди послезавтра с пятым уровнем, – он закатил глаза.

– Не могу обещать, вдруг снова прорыв, и пробиваться придётся домой с боем. – Я хохотнул, увидев его кислую мину. – Я постараюсь надежно спрятаться за чью-нибудь достаточно широкую спину, чтобы не нарушать твоих планов.

– Иди уже, шутник. – Махнул рукой Архаров и принялся стирать с доски чертеж направления потоков.

Выйдя из класса, я поднялся на первый этаж, посетил комнату для мальчиков и задумался: идти домой, или всё-таки посвятить какое-то время картине. Так как тренировки не было по вполне объективным причинам – комендантский час, чтоб его, никто не отменял, я решил закончить работу, или по крайней мере приблизить её к завершению.

Какого же было моё удивление, когда я зашёл в студию и увидел, что как минимум половина студентов спряталась за мольбертами. Щепкин ходил мимо и как обычно тихонько кое-что подсказывал. Даже Куницын присутствовал в классе. Вот это тяга к знаниям. Точнее, боязнь не успеть доделать проект. Наташи, правда, не было. Но у многих картины уже находились на той стадии, когда натурщица была не нужна.

Увидев меня, Щепкин кивнул, и продолжил медленно прохаживаться мимо своих учеников.

Я подошёл к мольберту. Картина стояла перевёрнутая, как в тот раз, когда я её вот так оставил. Бросив сумку на стул, я рывком развернул свою работу и… замер. Долго смотрел, и не мог понять, какого хера?

– Ты что замер, Рысев? – ко мне неспешно подошёл Щепкин.

Я же почувствовал, что мне становится плохо дышать от нахлынувшей ярости. Кончики пальцев закололо, и я с трудом заставил себя не выпустить когти. Преувеличенно аккуратно поставил картину на мольберт. Потёки красной краски выделялись на светлом фоне особенно ярко. Ни у кого не возникло ни грамма сомнений в том, что картина безнадёжно испорчена.