Текст книги "Крыши и дороги (СИ)"

Автор книги: Льдинка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Джаред неохотно выпустил свое сокровище, попытался одновременно схватить полотенце и одежду, естественно, выронил и присел на корточки, тихонько ворча. Дженсен закатил глаза. Кто бы мог подумать, что поднебесная птичка Летун может быть такой неуклюжей! Вот что нормальная человеческая застенчивость с пафосными занудами делает! Хотя скажи кто, Дженсен не поверил бы, что мальчик с обложки способен так стесняться.

– Вот мыло. Если хочешь, мочалку мою возьми.

Джаред угукнул. Теперь он прижимал к животу полотенце с одеждой.

– Да не стой ты с этими тряпками! Скамейка же есть, – Джаред сделал шаг назад, но вещи не отпустил. Замер, неловко растопырив локти. Влажная прядь, прилипла к шее, капли пота собрались между ключиц. По коже тянулись красные полосы, словно Джаред уже посидел под горячей водой. Дженсен осознал, что снова пялится, и отвернулся, сердито фыркнув.

– Что угу? Говори, что непонятно.

– Да все понятно, – ответил Джаред. – Справлюсь!

– Смотри, – Дженсен хмыкнул. – Или придется тебя мыть, как маленького.

Джаред улыбнулся.

– Ты мне постоянно что-то обещаешь.

– Гляди, дождешься выполнения! – Дженсен вернулся в комнату, но не успел толком лечь, как в душевой раздался грохот, шум воды и отчаянный вопль:

– Дже-енс!

Он ворвался туда, готовый ко всему, кроме потока горячей воды в лицо.

– Ты сдурел?!

Выбравшись из зоны поражения и проморгавшись, он обнаружил эпическую картину, достойную запечатления в веках. В виде статуи, например, или порнофильма. Джаред укрощал поток, бьющий из сорванного крана. Вспенившаяся от напора вода разбивалась о грудь, стекала по узким бедрам, спина напряглась так, что подрагивали ягодицы. Дженсен встряхнулся и бросился к вентилю.

Результат – он мокрый насквозь, трико противно липнет к телу, а рядом стоит золотой мальчик, мать его так, Джей-Ти в чем мать родила и хлопает ресницами.

– Я нечаянно...

– Идиот, – простонал Дженсен. – Откуда ты такой взялся?!

– У меня дома краны сенсорные, – пробормотала ходячая катастрофа, встряхивая мокрой шевелюрой.

– И силушкой тебя природа не обделила! – Дженсен отобрал у него сорванный кран.

– Да, я сильный, – отозвался Джаред и с ноткой паники спросил. – Ты что делаешь?

– Раздеваюсь, не видишь? – огрызнулся Дженсен. – Я мокрый!

– Но...

– Что? Терпеть не могу мокрую одежду! – Дженсен перекрыл испорченный душ, открыл вентиль, и подошел к соседнему. – Придется мыться сейчас. К тому же я что обещал? Вот. Теперь не жалуйся.

Дженсен спиной почувствовал, как Джаред смущенно прикрывается ладонями, и раздраженно прибавил:

– Иди сюда.

В конце концов, бравая компания часто принимала душ вместе. Хотя все знали, что тому же Музыканту плевать, какого пола “детку” снимать на ночь, и Молчуну, да и самому Коту, раз уж на то пошло. И никаких проблем не возникало. С чего бы сейчас должно?

Да Дженсену в страшном сне не пришло бы в голову сравнить красивого, сильного, высокомерного Джареда с доступной “деткой”.

Джаред послушно подошел. Замер рядом, затаив дыхание. Он действительно пытался прикрыть ладонями пах. Дженсен подчеркнуто отвел взгляд.

– Вот, смотри, придурок. В эту сторону горячая вода, в эту холодная, мощность вот так... Давай сам. Давай-давай! – злясь и на себя, и на Джареда, он потянул его за руку. – Ну?

Джаред судорожно вздохнул. Кран он все равно повернул слишком резко – на спину обрушился поток прохладной воды, потом почти горячей.

– Легче! – Дженсен положил свою ладонь поверх, отрегулировал температуру. Плечо Джареда казалось раскаленным, только что пар не шел. Дженсен потянулся за мочалкой. Он почему-то твердо вознамерился исполнить свою угрозу и вымыть это чудо в попугайских перьях. А то кто его знает, поскользнется еще! Джаред вздрагивал, неловко вдвинув один бок под водяные струи. Дженсен успел только раз провести мочалкой по твердому плечу, как Джаред коротко выдохнул сквозь зубы и тихо проговорил:

– Ты нарочно издеваешься?

– Что? – Дженсен не понял. На языке уже вертелись реплики о принцессах и нежной коже, когда Джаред медленно, нехотя обернулся и посмотрел вниз.

Не замечать, что с ним творится, стало невозможно.

Дженсен ничего не сказал. Даже подумать ничего не смог. Из головы все вымело начисто.

– Это насмешка такая, да? – Джаред вздрагивал все сильней, и Дженсен видел, как снова напряглись его плечи. Только на этот раз вода была ни при чем.

– Не, – отозвался Дженсен онемевшими губами. Мелькнула мысль, что его сейчас разложат прямо тут. К горлу подступало – не паника, нет, другое чувство. Похожее на спирт и газировку. Дженсен сглотнул, шагнул ближе, но Джаред уже отворачивался:

– За что ты так...

Нужно было оставить его в покое. Извиниться и выйти, и забыть – мало ли что и у кого стоит! Но некстати рваным эхом в ушах прозвучало: “Даже трахнуть!..” И Дженсен, под звон чего-то, безнадежно лопнувшего внутри, рванул Джареда за намыленное плечо – на себя.

Пальцы соскользнули по коже, но это было уже не важно. Потому что у Джареда тоже лопнуло, Дженсен знал, видел, чувствовал телом, притиснутым к ледяной стене. Джаред навалился всем весом, зашарил бестолково ладонями. От звуков, которые он издавал, просто нельзя было не рассмеяться. Дженсен сразу оборвал себя, но Джаред не обратил внимания или вовсе не заметил. Он тыкался губами куда попало, отирался, грозя расплющить Дженсена к чертям, жмурился сладко – и поскуливал!

– Ну, чего? – шепнул Дженсен. – Успокойся!

Он не сразу понял, что отвечает, так же бестолково и нелепо – потираясь в ответ, оглаживая, цепляясь за скользкие плечи, смыкая руки на бедрах. У Джареда оказались узкие бедра, удобные, будто специально вылепленные, чтобы Дженсен мог ухватиться и прижать такого большого, горячего Джареда к себе поплотней. Внутри пузырилось то самое бешеное, искрящее нечто, которое било в голову во время спарринга, во время каждой их драки, только сильнее в тысячу раз. Хотелось смеяться. Хотелось сделать что-то невозможное. Просто так.

Дженсен потянул Джареда за волосы, отлепил от себя, чтобы впиться в губы, заглушить наконец скулеж. Целоваться Джаред не умел. Дженсен сам вылизывал его, прихватывал зубами губы. Джаред отвечал тем же, прикусив Дженсену язык от старательности, но это опять таки было неважно, потому что стоило Дженсену провести ладонями снизу вверх, от бедер до груди и обратно, как Джаред снова заскулил, жалобно и голодно. Звук отдавался во всем теле, в паху пульсировало. Дженсен снова погладил, уже осознанно, по бокам и спине, чуть нажимая ногтями вдоль позвоночника, и Джаред в ответ содрогнулся так, что они едва не рухнули.

– Твою мать, – Дженсен судорожно вздохнул. Ухватил Джареда за загривок, снова поцеловал, почти нежно. – Эй. Эй-эй!

Джаред посмотрел на него – глаза съезжали к переносице, взгляд был мутным. Дженсен тряхнул его легонько, потянул за ухо:

– Ну-ка, пусти.

– А? – Джаред моргнул. Дженсен высвободился из его хватки, по дороге лизнув плечо, и уже сам прижал к стене, обрушивая все накопленные небогатым опытом умения.

Выяснилось, что если прикусить легонько Джареда между плечом и шеей, он всхлипнет, а если ущипнуть за бедро, то подастся навстречу руке. Что он сглатывает, пока ставишь ему на шее засосы, так, что губами чувствуешь, как ходит кадык, а если смять соски, то он в ответ обнимет до хруста в ребрах. И еще – Дженсену нравится, когда его так обнимают. Джаред не пытался увернуться, не принимал никаких поз, почти не мешал, только время от времени притягивал к себе и тискал, как игрушку, теребил, прихватывал губами кожу. Он действительно был очень сильный, Джей-Ти, Летун, закадычный враг, и этот красивый, сильный парень сейчас себя не помнил, плавясь от каждого прикосновения. Его, Дженсена, прикосновения.

– Твою же мать! – Дженсен отстранился слегка – отдышаться, но Джаред мгновенно притянул его к себе снова и принялся вылизывать переносицу. Никто так на Дженсена не реагировал. Никогда. И отчаянно хотелось быть по-настоящему опытным. Сделать что-нибудь классное, специально для Джареда.

Идея в голову приходила только одна.

Вообще-то, Кот нещадно бил по зубам за один намек на что-то подобное. Но Джаред снова прижмурился, сжимая его ягодицы:

– Ну-у!

И Дженсен решился.

Не пытаясь отстраниться, он соскользнул вниз. Больно стукнулся коленями о кафель, обнял Джареда за бедра. Улыбнулся, услышав недовольное хныканье:

– Сейчас, сейчас. Тише.

Джаред посмотрел на него абсолютно невменяемым взглядом и послушно присел, раздвигая колени, а Дженсен открыл рот и сразу поймал налитую головку губами.

Джаред даже не заскулил – заорал, но почти сразу подавился воздухом и дернулся, едва не уронив Дженсена на пол. Потом едва не упал сам – Дженсен чувствовал, как у него слабели колени, видел поджавшиеся пальцы на ногах. Было жутко неудобно и стремно, но Дженсену стоило только на миг поднять голову, чтобы стало плевать, насколько больно ногам и неуютно горлу. Джаред всхлипывал, разводил ноги шире, и так легко было просунуть ладонь между ними и сразу нащупать тугое кольцо мышц. Такое горячее – Дженсен протолкнул внутрь мизинец, и понял, что не может больше, совсем. Он поднял глаза. Джаред смотрел на него:

– Джен...сен...

А потом кивнул.

Наверное, если бы он подумал, то прекратил бы это с самого начала. Проблема в том, что Джаред не мог даже сказать, какой момент этим самым началом считать. Когда Дженсен закручивал вентиль в мокром трико? Когда начал его снимать? Когда предложил принять душ, а Джаред согласился? В любом случае, после первого же прикосновения стало поздно, потому что Джаред не мог, просто не мог думать ни о чем.

Как же это хорошо, оказывается, когда у тебя в ладонях что-то настоящее, податливое и жесткое, и подвижное, отчаянно живое и теплое, такое теплое, до помутнения в глазах. Как здорово, когда можно стиснуть, не беспокоясь о собственной силе, прижать и самому прижаться губами, и не бояться наткнуться на холодный взгляд, полный презрения или расчета. Как это чудесно, когда тебя трогают, просто трогают, всего. Гладят по-разному – жесткими подушечками пальцев, мягкими прохладными губами, языком, нежным и шершавым, щекотным ежиком волос, просто кожей, а еще членом, гладким и таким горячим, что Джаред вздрагивал от каждого прикосновения. Дженсен, кажется, что-то говорил, но Джаред не слышал ничего и почти ничего не видел. Перед глазами как в калейдоскопе мелькали руки со сбитыми костяшками, нахальные зеленые глаза, кожа в россыпи веснушек – они даже на плечах у него, у Дженсена, эти веснушки, они сладкие на вкус, сама кожа соленая, а веснушки сладкие. А еще губы, и нахальная усмешка, и бусинки сосков, маленькие, аккуратные пятнышки – Джаред все пытался дотянуться до них, но не получалось, потому что еще сильнее хотелось обнимать и впиваться пальцами в ягодицы, такие упругие, Джаред просто не мог отлепить ладони. Разве что ради спины или плеч. И член – Джаред изнемогал от невозможности потрогать все и сразу. Но потом Дженсен вытек из его рук, встал на колени, поглядывая снизу вверх и ухмыляясь, и Джаред понял, что сейчас не просто кончит – взорвется. Потому что это же Кот. Нахальный террорист-недоучка, самозваный Зорро, мерзавец и насмешник, с невыносимой этой, наглой улыбкой и губами, которые еще недавно так хотелось разбить и которые сейчас... что?

Дженсен ему подмигнул и подался вперед, а дальше у Джареда даже ассоциаций вразумительных не осталось, ему ведь никто, никогда...

Он ведь до этого и целовался-то только в школе.

Так что когда пальцы Дженсена проникли между ягодиц, ввинтились внутрь, разрабатывая и раскрывая, Джаред уже не мог ни от чего отказаться. Инстинкт самосохранения не подал ни единого сигнала, Джареду было абсолютно все равно, как продолжится дело, – лишь бы продолжалось. Дженсен был ниже него, уже в плечах, но вертел, как куклу, туда и сюда, пытаясь пристроить поудобнее, наконец просто развернул лицом к стенке и снова раздвинул ягодицы пальцами, скользкими от мыла.

– Джей, ты, ну, не могу я, Джей...

Джаред послушно прогнулся, а дальше все стало хреново.

– Ой...

На самом деле не больней перелома после неудачного прыжка или судороги на испытаниях. Но обидно нестерпимо – ведь только что было так хорошо!

Дженсен за спиной дышал тяжело и не двигался. Потом всхлипнул:

– Черт...

И снова принялся трогать. Одной рукой гладить спину и бок, другой – массировать живот, кругами, по часовой стрелке. Джаред чуть не упал, но Дженсен уже обхватил приопавший член, сжал легонько, и Джаред вопреки здравому смыслу понял, что хочет податься назад. Прижаться к Дженсену поплотнее. И плевать на то, как больно это будет.

– Дженсен... Дженс.

– Сейчас, – Дженсен толкнулся совсем легонько. Снова всхлипнул. – Сейчас!

Джаред старался дышать глубоко и ровно, но Дженсен снова провел ладонью по спине, снова толкнулся, и дыхание сбилось. Еще толчок, и еще один, ноги подгибаются и скользят по кафелю, но ягодицы наконец прижимаются вплотную к теплому, а мысли не могут пробиться к сознанию, кроме одной-единственной: “Ближе!”

– Ближе, – и Дженсен толкается всерьез, и боль накладывается на удовольствие, а удовольствие – на коктейль из прикосновений. Джареду кажется, что с него сняли кожу. Все такое острое, будто Дженсен трогает его изнутри, самую сердцевину.

– Дже-енс... – перед глазами темно. Джаред и не хочет ничего видеть, он и жить не хочет, он хочет остаться здесь. А потом Дженсен не то вскрикивает, не то стонет, Джаред не слышит, скорее, чувствует оголенными нервами это протяжное: “А-а!” Внутри становится нестерпимо горячо, а потом так же нестерпимо пусто. Джареду не дают упасть, снова вертят его, безвольного, и на члене опять смыкается влажное, нежное и шершавое, и нестерпимая, пронзительная сладость накрывает с головой.

Как Джаред сел на мокрый кафель, он не помнил. Сколько так сидел – тоже. Задница болела – если там и добавился еще один синяк, едва ли это что-то изменило. Он упирался в стену плечом, неловко подвернув под себя ногу, и Дженсен был рядом – навалился на спину, обхватив руками за шею. Они оба молчали, не находя сил даже на мысли, не то что на движения.

Дженсен очнулся первым – кто бы сомневался? Ничего не сказал, просто потянул несоображающего Джареда за руку. Заставил подняться на ноги, поддержал. Виновато сморщился в ответ на громкий ох. Джаред прикусил губу – было неловко за охватившую его слабость. Он неуверенно посмотрел на Дженсена. Кот бы после того, что произошло, высмеивал Джареда всю оставшуюся жизнь. Дженсен молчал и смотрел виновато. А потом взял мочалку и продолжил то, на чем они остановились, когда накрыло, – мыть Джареду спину. Он скользил мочалкой по коже так, будто чувствовал, где нужно тереть сильней, где ослабить нажим, чтобы кожа загорелась, а мышцы растаяли воском. Джаред прикрыл глаза, а бережные касания спускались все ниже и ниже. Дженсен осторожно стер все следы с ягодиц и бедер, а потом втолкнул Джареда под душ и сделал воду похолодней.

В ушах запульсировало. Джаред постоял под тугими струями, вздохнул глубоко и свободно, запрокинул лицо навстречу прохладной воде и подумал, что теплее ему не было ни разу за всю его жизнь.

Дженсен осторожно подвинул его в сторону – успел, оказывается, намылиться сам и теперь смывал пену, быстро проводя ладонями по коже и разбрызгивая воду с волос. Он быстро закончил, перекрыл воду, сходил за полотенцем и закутал Джареда в кусок ткани. Уткнулся носом в плечо, глубоко вздохнул. А потом боднул макушкой. Джаред усмехнулся и провел ладонью по мокрому ежику волос.

– Эй. Чтобы у тебя, языкастого, не нашлось что сказать?

– У меня есть, – тихо отозвался Дженсен. – Но ты будешь ржать до конца жизни.

– Я думал, ты будешь, – Джаред сглотнул. – Это же я, ну...

– Заткнись.

– Угу.

– Я думал, ты... – Дженсен кашлянул. – Думал... ты же видел Данниль... а я...

– Заткнись! – Летун улыбнулся.

– Ага. Да. Пошли в комнату?

– Пошли.

Матрас не понадобился – на диван они рухнули вдвоем. Дженсен завозился, недовольно сморщил нос, но Джаред физически не мог его отпустить. Наконец Дженсен сдался, глубоко вздохнул, сбросил на пол полотенце и стащил со спинки дивана плед. Укрыл обоих, еще поерзал, пристраивая голову у Джареда на плече. Зевнул.

– Спать надо.

– Угу, – отозвался Джаред. – Надо.

– Ты, что ли, вообще не спишь?

Джаред ответил не сразу, по крупицам перебирая собственную память:

– Почти. Час, не больше. Потом только ворочаюсь. Пустая трата времени и сил. Могу по трое суток вовсе не добираться до постели.

– Оно всегда так начинается, – Дженсен поежился. – Электронка, я имею в виду. Человек не хочет спать. Вместо этого идет искать, где бы подключиться.

– Я не знаю, Дженс, правда. – Джаред снова накрыл ладонью колючий ежик на макушке, усмехнулся ощущению. – Меня же исследуют постоянно. Физически ничего не поменялось.

– Или тебе и тут соврали. Или не знают, что искать.

– Или не знают, – Джаред снова вздохнул. – Я проводил сутки без подключения и ничего такого не чувствовал. Просто... скучно. Нужно провести вне костюма хотя бы месяц.

– Только кто тебе даст, – хмыкнул Дженсен. – То тесты для ученых, то презентация для журналистов... то я.

– То крыши, – тихо отозвался Джаред. – Думаю, не в костюме дело. Я же прыгал с высоток и без него, просто это опасней. Высшая Лига – это ведь тоже зависимость. Мне, правда, казалось, что я делаю серьезную работу. Но им всем... нам всем так кажется.

– Крыши, – Джаред кожей почувствовал, как Дженсен улыбнулся. – На трассах лучше.

– На высоте воздух свежий. Ветер сдувает смог.

– На хорошей скорости смог просто не чувствуешь.

– Да, – Джаред тоже улыбнулся. – И драки.

– И драки, – Дженсен потерся носом о его плечо. – Молчун говорит: крыши и дороги – мой наркотик.

– Боюсь, он прав.

– Знаю.

– Мне тоже говорили, – пробормотал Джаред. – Про наркотик. Что с крыш не возвращаются. Что бессмертие Высшей Лиги – сказки, а меня убьют.

– Твои друзья по университету?

Джаред кивнул.

– Я хотел быть полезным, – сказал он. – Очень хотел.

– Я думал, мальчики и девочки из высшего света все полезные, – хмыкнул Дженсен.

– Нет, – просто ответил Джаред. – Чаще всего они только для обложек. Как вывеска, что ли. На самом деле самому нельзя решить даже к кому пойдешь на вечеринку. И с кем. Ты не представляешь, что твориться, Дженсен! – вырвалось у него вдруг. – Электронная наркомания? Хватает и обычной. Все виды и типы, любые галлюцинации, все, что захочешь, – только играй по правилам и молчи. И такая тоска... Вечеринки эти, приемы бесконечные, а самоубийств сколько! – Джаред задохнулся. – Я хотел быть полезным. Чтобы меня слушали, по-настоящему. Но все равно стал вывеской.

Дженсен снова потерся носом о плечо, и Джареду стало немного легче.

– По-крайней мере я не переставал учиться.

– Тебя не выгонят-то за прогулы, студент? – фыркнул Дженсен.

– Меня вообще не выгонят. Но я занимался, по утрам. Я же не сплю. Пропустил только сегодня.

Тишина. Даже интерком отключен. Собственное дыхание кажется Джареду слишком шумным.

– Я тоже хотел быть полезным, – сказал Дженсен. – Сделать хоть что-то... В трущобах на самом деле вообще никакой наркоты не надо, дурь у всех своя. Заняться-то нечем. А нас было много, выпуск Музыканта, мой выпуск, и мы старались держаться вместе. Не так тоскливо было. Вроде как... семья. Защищает. И от чужой дури, и от своей. – Дженсен судорожно вздохнул. – Почти все погибли на Третьей, а те, кто остались в живых, – срывались один за другим. Остались только Музыкант, Весельчак и я. Те, у кого узлов не было. И Дани. – Дженсен замолчал. Потом хмыкнул. – Молчун считает, я немного поехал крышей.

Молчание. Нечего на такое ответить.

– Джаред. Почему все-таки нельзя их закрыть? Фабрики?

– Потому что безработица. Представь, что все, кто сейчас там занят, оказались не у дел. Другой-то работы нет, зарплаты тоже не будет. Снова еда только из автоматов, медицина только социальная, пособие... – Джаред вздохнул. – Тем, кто не сможет без подключений, еще и реабилитация нужна. “Роботик” понесет убытки, нормальные заводы строить будет просто не на что. Даже если захотеть. Зону перепродадут, но на это потребуется не один десяток лет. И все это время двум третям населения будет очень плохо – и... нечем заняться. Совсем.

– Думаешь, кончится тем же бунтом?

– Не думаю – знаю. Так уже было не раз. В Двадцать Четвертой зоне – всего восемнадцать лет назад, когда “Бу-Бу-Кола” перемудрила с пищевыми добавками. Резня, захват оружия гражданскими, Высшая Лига... Мои родители погибли.

И не только его, но об этом говорить было бессмысленно. Дженсен молча сжал его запястье.

– Кроме того, – добавил Джаред. – Если не мы, то “Интерком”, не “Интерком” – так военные. Или “Бу-Бу-Кола”. Это тоже не раз было. Невозможно запретить изобретение, как слишком опасное, все равно кто-нибудь узнает, разберется и повторит. Можно только продумать его как следует, а не как получится.

Дженсен молчал.

– Прости? – неловко спросил Джаред.

– Я понял, – сказал Дженсен, – про изобретения. Еще там, у Доктора.

Он не отстранился, и Джаред облегченно вздохнул.

– Вы об этом с Алоной говорили, – сказал Дженсен.

– Да. И еще о нормальном обмене технологиями, и как будет проходить суд. Но прежде всего о том, что пора бы его все-таки начать, – Джаред хмыкнул. – Думаю, у нас может получиться что-то не совсем бестолковое. Если, конечно, мы оба выживем.

Дженсен вздохнул. Джаред прижался щекой к его макушке, и почувствовал, как он вздрогнул.

– Как думаешь, Джаред. Если бы я пошел на твою фабрику...

– Не думаю, – сказал Джаред. – Ты сильный. А если бы каждый сходил с ума, это бы точно замять не смогли.

Дженсен прошептал почти неслышно.

– Я не знаю, что может быть хуже, чем нечто, что пожирает тебя изнутри.

Джаред знал, о чем он думает. О ком. Что хотел бы сказать, но не решается и, возможно, не решится никогда.

– Дженс, я всего лишь третьекурсник. И то авансом. И не генетик совсем, даже не биолог. О таком не слышал никогда. Только на литературе как-то “Остров Доктора Моро” задавали.

– Это что?

– Классика. Фантастика начала двадцатого века. Я тебе залью на коммуникатор, если хочешь. Не уверен, правда, что поможет. Это же не научная информация.

– Угу. Залей.

– Хорошо, – Джаред помолчал. – Дженс, если я узнаю что-нибудь, хоть что-то...

– Угу.

– Ты же не дашь себя исследовать.

– Не дам.

– Да, – Джаред крепче прижал его к себе. В комнате было отчаянно, беспросветно темно.

– Почему она ничего не сказала? – задумчиво спросил Дженсен. – Почему? Я бы придумал что-нибудь.

– Она красивая, – Джаред даже мысленно не добавил “была”. Дженсен кивнул. Спросил неуверенно:

– Хотела, чтобы я догадался?

– А ты бы – сказал? Ей, вообще кому-нибудь?

Дженсен надолго задумался. Потом ответил:

– Тебе бы сказал.

У Джареда сбилось дыхание.

– Спасибо.

И снова тишина. Джаред пробормотал в темноту:

– Джефф играл на всем этом, почти постоянно. На том, что я хочу быть полезным. На том, что крыши – это наркотик.

– Это он все придумал? С фабриками?

– Частично. Его лаборатория. Что-то украдено у “Интерком”... не в этом дело, Дженсен. Идея все равно была одобрена попечительским советом. Джефф мог скрыть детали от меня, но не от них. Он просто, – Джаред хмыкнул, – вывеска более высокого уровня.

– Но он знал про наркоманию?

– Знал, – Джаред вздрогнул. – Тот грузовичок, что захватила Алона... Джефф много работал над каким-то частным проектом. Анализировал продажи, – Джаред грустно рассмеялся. – Я только на днях догадался данные с монитора считать. Не уверен в том, кто исследовал рабочих по ночам, но кабины в бары продавал точно он. И дела шли не очень хорошо. Я знаешь, что думаю? “Чистое небо” предназначено для монотонной работы, а с полноценной виртуальной реальностью получается не очень. Кривые какие-то образы, бредовые. Джефф боялся, что “Интерком” первыми поймут, что не так. Отсюда и люди на фабриках по ночам, и грузовичок. И я. И попытки выйти на Крипке. Джефф... ставил опыты.

– Опять мы кролики, – пробормотал Дженсен.

– Он мне и половины не говорил. А я не спрашивал, – Джаред снова повторил. – Прости.

– Не за что, – ответил Дженсен.

Джаред его поцеловал, и Дженсен улыбнулся.

– Он для тебя важен, – это не было вопросом.

– Я думал, он заботится обо мне, – сказал Джаред. – Ну, знаешь... будто я его сын. Он и правда заботится. Как о собственности.

– Которую можно выбросить за ненадобностью, – снова не спросил Дженсен.

– Угу.

– Тебе надо поспать.

– Опоздаем на концерт, – Джаред улыбнулся.

– Не опоздаем, – и как-то сразу верилось, что нет, не опоздают.

– Но я не смогу...

Новый поцелуй, и от тяжести чужой головы на плече теплей, чем от пледа.

– Сможешь.

И Джаред опять поверил. Закрыл глаза и сразу соскользнул в глубину, будто Дженсен нажал на секретную кнопку.

Обычно Джареду болезненно ярко снилась реальность, так что он не всегда мог понять, действительно ли уснул. Но сейчас это совершенно точно был сон. К тому же, в реальности превратившаяся в кошку Алона не могла с гордым видом пройти мимо него, а Джефф не курил сигары, а значит, никак не мог сплюнуть на землю окурок, прежде чем отвернуться. И уж конечно в реальности Рыжая Кошка и Джаред никогда не разговаривали.

Хотя, наверное, для того, чтобы остановиться и, глядя в глаза, произнести: “За все надо платить, сладкий!”, повод у нее был.

Проснулся Джаред резко, будто вынырнул. По комнате плыл звук тревожной сирены.

– Че-ерт! – Дженсен сделал попытку спрятаться ему подмышку.

– Это...

– Будильник у нас такой, – Дженсен все же поднялся, добрел до интеркома, не открывая глаз, отключил сирену, ругнулся на всплывший новостной канал и вернулся назад. Упал на приподнявшегося было Джареда.

– Спи дальше.

– Концерт, – сказал Джаред. – Я обещал.

– Угу, – Дженсен закрыл глаза.

– Вставай! – Джаред ткнул растопыренными пальцами в живот, и получил в ответ сонное мычание. Джареду не хотелось спать. Ему хотелось смеяться. Зеленый даже в темноте глаз – один – предельно недовольно на него посмотрел и закрылся.

– Гиперактивный....

– Да, я такой! – Джаред подскочил, высвобождаясь из объятий, полюбовался на то, как Дженсен сворачивается в уютный клубочек, с наслаждением натягивая на себя освободившийся плед, фыркнул и с боевым кличем рухнул сверху:

– Не выйдет!

– Ууу!

Возможно, Дженсен и дрался лучше, хотя, по мнению Джареда, одного спарринга для выводов было маловато. Но сонного Дженсена можно было брать голыми руками. За минуту шуточной возни Джаред подмял его под себя, придавил колени и прижал обе руки к дивану над головой.

– Сдаешься?

– Вот еще! – теперь на Джареда недовольно смотрели оба глаза, но тело все еще Дженсена не слушалось, и попытка освободиться не удалась. – Пусти, облом!

– Не-а, – ухмыльнулся Джаред и лизнул усыпанную пятнышками переносицу.

Дженсен моментально проснулся, дернулся всерьез и замер, будто загипнотизированный. Глаза раскрылись еще больше. Теперь они казались черными.

Джаред потерся головой о его подбородок. Поцеловал кончик носа. Дженсен сглотнул.

– Попался, – шепнул Джаред. – Никуда не денешься!

Дженсен снова сглотнул, облизнул губы. Джаред попытался прихватить губами его язык, не поймал и шепнул тихонько.

– Встаем?

– А? – Дженсен моргнул, а Джаред уже вскочил, пытаясь вспомнить, куда они дели его одежду. Где-то в душевой? А что одеть Дженсену?

– Мы же залили твое трико! В чем ты пойдешь? У вас как-то холодно, ты знаешь? – ходить было неудобно. Джаред морщился, поджимая пальцы на ледяном полу. Одежда лежала в душевой на скамейке, там же на стуле висел его костюм.

Дженсен аккуратист, оказывается. А Джаред даже не помнил, куда положил его...

Он провел пальцем по эмблеме, схватил пакет с одеждой и выскочил, стараясь не думать о том, как теплеют уши от одного взгляда на кафель в углу.

Дженсен встретил его ошалелым взглядом. Он все еще сидел на диване.

– Что? – Джаред наконец рассмотрел, что же ему нашли. “Секонд-хенд” – конечно же, Джефф бы убил за такие шмотки, но его тут нет. Да и идут они не на торжественный прием. Свитер был таким замечательно-мягким. Джаред едва не запутался в белье и попытался влезть в джинсы.

– Маловаты, кажется... эй, ты встаешь? Твоя одежда где?

Дженсен тряхнул головой.

– Ты действительно гиперактивный, – он встал с дивана, потянулся, и Джареду пришлось отвернуться.

Они так и правда опоздают!

– Когда начало?

– Да не важно, – Дженсен рассмеялся. – Мы успеем, Джей.

Джареду вдруг, ни с того ни с сего стало страшно до тошноты. Пришлось сделать вид, что он очень занят. Джинсы оказались впору, может, только чуть тесноваты. Просто ткань слишком жесткая. И, наверное, лучше не портить себе настроение, выясняя, откуда эти вещи вообще взялись. Джаред и так помнил, сколько компании, обслуживающие неблагополучные районы, закладывают в расходы на кражи. Интересно, а кофе у них найдется? Хотя бы автоматный?

– Ну, одевайся ты уже!

Из дома они вышли только через полчаса. Оказывается, сонный Кот – это очень медленный Кот, Джаред решил запомнить на будущее. К тому же такого Кота постоянно хотелось схватить и... Джареду приходилось напоминать себе о том, что он обещал и что у них с Дженсеном еще все впереди. И не только себе:

– Отстань ты от моей задницы уже! Ей и так сегодня досталось! – хотелось сказать сурово, а вышло жалобно, чуть ли не умоляюще. Естественно, Кот не был бы Котом, если бы не усмехнулся плотоядно:

– Тебе нравится, когда тебя трогают! А мне определенно нравятся твои джинсы.

– На себя посмотри!

Дженсен недоуменно себя оглядел. Плотные брюки, рубашка, широкий ремень с пряжкой, который хотелось выдрать из шлевок одним рывком, содрать эти брюки и... черт!

Джаред ограничился тем, что от души хлопнул его по заднице, быстро, так, чтобы увернуться не успел. Дженсен расхохотался:

– И кто теперь пристает?

– Пошли уже!.. Стой. Дженсен, у тебя нет чего-нибудь – кейса, сумки?

– Зачем?

– Как зачем?

Они секунду смотрели друг на друга, а потом Дженсен недовольно хмыкнул.

– Ничего не случится с твоей игрушкой.

Джаред вздохнул. Вот как объяснить, насколько голым он себя чувствует? Но Дженсен, похоже, все понимал, и у него было свое мнение на этот счет.

– Дай я тебе покажу кое-что.

Оказывается, в здании старого приюта имелся подвал, часть которого Дженсен с друзьями переделали под свои нужды.

– Все банально. Бетонные стены, чугунная дверь. Навороченные резаки, наверное, и возьмут, взрывчатка возьмет с гарантией, но у кого она есть в таких количествах? Замка два, – Дженсен с усилием провернул ключ. – Открыть может Молчун и я. Не сопрут твою игрушку.

Упрямый взгляд исподлобья утверждал, что спорить бесполезно. Джаред вздохнул.