Текст книги "Меценат и бродяга (СИ)"

Автор книги: Lazar Moravsky

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Максим, окончательно обезумев от этого шепота, уже срывал скудные остатки одежды с Андрея, непрерывно пожирая его распухшие губы и втягивая в себя его мягкий язык. Мёд этих поцелуев и горячее дыхание Максима пронзали тело Андрея электрическими разрядами, от чего он тихо застонал и опустив руку вниз, стал ласкать твёрдый как камень член Макса.

Жар прилил к щекам Максима, когда он прислушался к этим новым ощущениям, блуждая руками по стройному телу Андрея. Рука пианиста творила с его дружком такие вещи, что Макс проваливался в седьмое пекло, без возможности возвращения. Чувственно нежные и в то же время сильные прикосновения вырывали из груди Макса страстные стоны.

– Ты такой голодный, – шептал Андрей между поцелуями его разгоряченных губ, – ты такой сильный, такой горячий, такой вкусный... Я хочу тебя...

Безумие Максима охватило его с новой силой.

– Я кое что делал пару дней назад в ванной, – шепотом признался ему на ухо Максим, – и я представлял при этом тебя.

– И что же ты делал там... со мной? – продолжал страстно выпытывать Андрей.

– Я тебя жестко трахал, прижав лицом к стене, – прямолинейно заявил Максим, поглаживая его упругие ягодицы.

– Ах... – выдохнул Андрей, покусывая губы Максима, – ты даже не представляешь, насколько сильно я этого хочу...

Рука Андрея действовала всё изощрённей, вызывая острое, почти болезненное возбуждение в каждой клетке тела Макса, который робко и немного грубовато коснулся мокрого члена Андрея. Твёрдый, ровной формы и влажный от смазки член музыканта задрожал от напряжения в горячей руке Макса.

– Да... да... – шептал Андрей, прижимаясь к сильному телу Макса, – вот так, вот так, потрогай меня ещё...

Новые ощущения были столь волнующе острыми, что Макс, поглощённый этим занятием, окончательно потерял разум. Окружающее перестало существовать, ничего больше не было, кроме этого желанного тела, жаждущего его ласк. Он двигался мягко, нежно и сильно, от головки к основанию, заставляя Андрея вскрикивать в голос.

– Хочу тебя, хочу... – в беспамятстве шептал Андрей, растворяясь в этих ощущениях.

Резко уложив Макса на лопатки, он расположился сверху, быстро и влажно покрывая все его тело поцелуями. Играя ловким языком с затвердевшими сосками Максима, он заставил его сдавленно и хрипло застонать от наслаждения. Спускаясь все ниже и ниже, Андрей прильнул лицом к его лобку, вызвав у Максима приступ дрожи в предвкушении. Гуляя языком в области его лобка и внутренней части бёдер, Андрей щекотал его член своими мягко ниспадающими волосами, вызывая стоны и мольбы о продолжении.

Добравшись наконец до заветного сокровища, Андрей, облизнув губы, взял его в рот. Осторожно, нежно и влажно поцеловав головку, он стал втягивать в себя каменный член Макса во всю длину. Обильно увлажняя его слюной, Андрей делал с Максовым достоинством такие вещи, что тот уже стонал в голос, нетерпеливо толкаясь в мягкий рот Андрея, обхватив его голову руками. Глубоко захватывая его мошонку и яйца, Андрей сосал с таким упоением, что Макс, потеряв всякое стеснение, выкрикивал вслух такие вещи, которые он не позволял себе раньше даже в самых своих грязных фантазиях. Однако через несколько минут он, с силой сжимая его голову, хрипло прошептал:

– Я сейчас кончу, сейчас кончу... Аааах, иди скорее ко мне, я хочу тебя, хочу тебя до конца, я не хочу так быстро....

Андрей послушно поднялся к нему и от его нежного мокрого поцелуя, Макс едва не лишился чувств. Андрей играл с его языком, нежно проникая в его приоткрытые губы, слегка покусывая их.

– Иди скорее сюда, – шептал Макс в беспамятстве, покрывая его лицо и грудь поцелуями.

Руки его нетерпеливо блуждали по спине и попке Андрея, осторожно трогая его сокровенные места, заставляя музыканта выгибаться от желания. Эти округлые и упругие ягодицы Максиму хотелось кусать до крови, но больше всего он сгорал от желания проникнуть в Андрея. Всадить свой обезумевший от этих ласк член ему по самые яйца, и как можно скорее. Быстрым движением уложив его на спину, Макс порылся в прикроватной тумбочке, и, нетерпеливо вывалив на пол половину её содержимого, нашёл там масло для рук.

Не отрываясь от его губ, Максим дрожащими руками обильно смазал свой член и, широко раздвинув ноги Андрея попытался проникнуть в него. Это оказалось не таким уж простым делом, но опытный Андрей, укладываясь под ним, помог ему руками, подложив под себя подушку. Обхватив спину Макса ногами, он совершил несколько движений, позволив Максу проникнуть глубже. Провалившись в бездну на неопределённое время, они медленно двигались, привыкая к неожиданно острым ощущениям. Внезапно Макс ощутил тугое и сладкое тепло по всей длине члена, что заставило его задрожать и с тихим стоном откинуть голову назад.

Горячая теснота и мягкость Андрея пробуждали в нем первобытную дикость. С силой обхватив его округлые упругие бёдра, Максим, забыв обо всем на свете, стал упоительно трахать его, ритмично и ненасытно. Андрей уже не сдерживая своих стонов, впивался в его поясницу гибкими пальцами, заставляя его двигаться быстрее и жёстче.

Опираясь на одну руку, Макс обнял его прекрасное лицо свободной рукой, проникая пальцем в его влажный рот. Ему хотелось стать многоруким Шивой, чтобы иметь возможность ласкать возлюбленного во всех местах одновременно. Изнывающий под ним Андрей ещё сильнее подначивал его своими страстными выкриками и стонами, от которых у Макса мутился рассудок.

– Так сладко... Макс... Так сладко... – шептал Андрей, ища его губы, – ещё... ещё... ещё... ещё... Мой мальчик, мой сладкий, возьми меня ещё... Так глубоко и так сильно... да... да... да....

Приподняв его на постели, Макс уже потеряв все остатки нежности жестко насаживал его на член, растворяясь в ощущении горячей тесноты его попки. Резко уложив его на бок, Макс обхватил рукой его член и мошонку, лаская его так, что Андрей выл, умоляя его продолжать. Двигаясь в нем всё быстрее, Макс почувствовал, как член Андрея с силой напрягся и через несколько мгновений бурно пролился в его руку.

– Макс.... Макс... Ах, так хорошо, так хорошо... Так сладко... – стонал Андрей в беспамятстве, насаживаясь на его член.

С силой схватив его за волосы, и впившись зубами в его шею, Макс сделал ещё несколько ритмичных толчков и почувствовал, как он извергается внутрь Андрея с такой силой, как будто он не кончал уже лет двести. С громким стоном: «Аааааах, ёб твою мать, как же охуенно, я щас сдохну просто!! Андрюш, так хорошо, не могу.... ааааах....!!!!», он прижал Андрея к себе, целуя его затылок и ту часть щеки, до которой он мог дотянуться.

Андрей тихо рассмеялся этому до боли искреннему восторгу, и, повернувшись к Максу лицом, нежно целовал его лицо пока тот приходил в себя. Через пару минут Макс прижал его к себе, нежно целуя в губы, в глаза, в лоб, нос, щеки и шепча что-то нечленораздельное, но очень страстное. Ещё несколько минут они тихо целовались и Андрей шептал Максиму такие нежные слова, что у того сжималось сердце от тихой эйфории этого момента.

– Мой мальчик... мой хороший, такой необыкновенный, такой горячий... – шептал ему Андрей, целуя его влажное от пота лицо.

И целовал его, и ласкал его, бессильно лежавшего в полутьме и с блаженством принимавшего эти ласки.

Едва придя в себя от этого экстатического полусна, Максим потянулся к тумбочке за сигаретами. Подкурив сигарету, он подал её Андрею и закурил следующую сам. Некоторое время они молчали, куря и обнимаясь одновременно.

– Я ведь староват для тебя, не находишь? – неожиданно сказал Андрей, нарушая это умиротворенное молчание.

– Ты что всё это время думал об этом? – спросил Максим, бережно укрывая его ноги своей рубашкой.

– И всё-таки? – прогуливаясь кончиками пальцев по груди Макса, вопрошал Андрей.

– На сколько лет ты себя ощущаешь? – в свою очередь спросил его Максим.

– С тобой? На пятнадцать....

Андрей искоса взглянул на Макса, сверкнув глазищами в темноте.

– Ну вот, – улыбаясь, ответил Макс, – видишь, я сейчас практически растлил малолетнего. Какой же я мудак...

Андрей тихо рассмеялся.

– Теперь тебе крышка, – заявил Андрей с деланной серьёзностью, – я заявлю в полицию, дяденька. Тебя посадят в тюрьму.

– Меня закуют в наручники, ммм... – томно сказал Максим, со смаком выпуская дым, – и посадят на цепь... как дикое животное...

– Наручники? – мечтательно произнёс Андрей, – я передумал звонить копам. Лучше я сам пристегну тебя ими к кровати, моё дикое животное....

– Я опять хочу... – рассмеялся Максим, прижимая его к себе.

– Даже в тюрьму не страшно? – укусив его за губу, спросил Андрей, веселясь.

– Ради тебя мне и в аду сгореть не страшно, – невозмутимо заявил Максим, целуя его в глаз.

– Ты ненасытный.... – коснувшись пальцами его носа, прошептал Андрей.

– Только с тобой, – серьёзно сказал Максим.

Андрей улыбнулся той мягкой улыбкой, которая свела Максима с ума ещё на заре их отношений, и которая вызывала в нем бурные приступы ревности, если Андрей дарил её кому-то ещё.

– Я люблю тебя, Шопен. Вот так-то. – выпалил Максим на одном дыхании.

– Макс....

– Не продолжай, – Максим закрыл ему рот рукой, – всё это дерьмо не имеет значения. Возраст, работа, социальный статус, бабло, что люди скажут, что они, блять, подумают, и ещё тысяча и одна дерьмовая проблема, которая сидит тут...

Максим постучал ему пальцем по лбу.

– Ты просто должен знать, что если я чего-то хочу, я это получаю в конечном итоге. И я не отпущу тебя так просто. И я понял это ещё в тот вечер, когда пришёл в кафе Мюзен.

– Макс... – попытался сказать Андрей, но Максим быстро поцеловал его в губы.

А затем продолжил:

– Хотя, если ты хочешь сейчас признаться мне о твоей любви к другому, то я тебя внимательно слушаю. Как знать, может быть, сейчас выяснится, что любовь всей твоей жизни – это какой-нибудь Аркадий....

– Глупый ты... – прошептал Андрей, блаженно улыбаясь – но от этого я тебя ещё сильнее люблю.

В следующее мгновение Макс уже страстно целовал его куда ни попадя, а Андрей смеялся, теребя его за волосы.

Краем сознания Максим понимал, что теперь его больше не существует. Без Андрея. В какой-то момент его воспалённый мозг сообщил ему эту радостную новость. То, что он ощутил здесь и сейчас с Андреем, с ним не случалось никогда прежде, и никогда больше не случится. Ни одного дня прежде он не был так счастлив, как сейчас.

В отблесках фонарей из окна он рассматривал стройное и точеное тело Андрея, и хотел обладать им все оставшиеся минуты своей жизни. Пианист был словно тенью из безвременья, человеком без возраста, словно и не человеком, а каким-то космическим существом, ворвавшимся в жизнь Максима без предупреждения, преображая её яркими красками.

– Люблю тебя, люблю... – шептал ему Максим, засыпая и прижимая его к себе, как тяжело добытое сокровище.

Сонно смыкая веки, он держал его в объятиях, поклявшись себе никогда больше не отпускать. Умиротворённое и возвышенное лицо Андрея в отблесках уличного света улыбалось ему нежно и ласково, словно обещая бесконечное счастье.

====== 9 ======

В конце рабочего дня Максим заехал в «Musin», чтобы забрать Андрея, который обещал ему сегодня отыграть только один сет. Уже долгое время они собирались перевезти вещи Андрея, но то концерты, то непредвиденные ивенты у кавер-бэнда, то Максимовы завалы на работе мешали им осуществить задуманное.

Максим ужасно тосковал и злился, если Андрей вдруг уходил к себе, чтобы провести вечер за игрой на пианино или написать аранжировку для какого-то коллеги. Каждый раз Макс разгневанно грозился «купить ему новое пианино и перевезти его сюда», на что перепуганный Андрей кричал ему «Нет!» и целовал его так, что у Максима земля из-под ног уходила.

Через месяц этой непрерывной кровавой войны, Андрей все-таки согласился переехать к Максиму окончательно. И вот сегодня они направились в квартиру Андрея прямо с работы, даже не перекусив. Властный Максим больше не мог ждать и с нетерпением высчитывал минуты, когда же их раздельная жизнь закончится.

Маленькая квартирка на окраине города была обставлена хоть и со вкусом, но весьма и весьма скромно. От нахлынувшей откуда не возьмись тоски Максим готов был поколотить Андрея за то, что тот так долго жил здесь один и ни разу не обратился к нему за помощью.

Квартира больше походила на монашескую келью, чем на обычное человеческое жильё. Сказать, что это выглядело аскетично – это не сказать ничего. В скромном, пахнущем старым деревом жилище было чисто, как в хирургическом отделении больницы. Но внимание Максима привлекло не это, он знал о чистоплотности своего возлюбленного с тех пор как они стали жить вместе. Нет... То, другое было настолько вопиющим, что у Максима перехватило дыхание от возмущения.

– У тебя что... кровати нет? – смущенно спросил Максим, изучая глазами эту пещеру отшельника.

– Она мне не нужна, – простодушно ответил Андрей.

– То есть, как это?

– У меня есть прекрасная циновка, – Андрей указал глазами на лежанку в углу комнаты.

– Андрей! – только вырвалось у Максима, – но так же нельзя!

– Это ещё почему? – покосился на него Андрей, смущённо улыбаясь, – на ней можно спать и видеть прекрасные сны...

– Нет...

От захвативших его эмоций Макс присел на стул и обхватил пальцами лоб.

– Ты определённо сумасшедший... – тихо констатировал он, – спать на полу... Зимой.... Ты же мог простудиться!

– Ничего ты не понимаешь, друг мой, – лучезарно улыбаясь своими глазами-омутами, говорил Андрей, усаживаясь перед ним на корточки и беря его руки в свои, – когда ты спишь на полу, тебя озаряют прекрасные идеи, ты свеж и чист, как бутон лотоса и ты видишь сны наяву....

– Господи... – вздохнул Максим, – слушай меня сюда, «бутон лотоса», я наверное чего-то не догоняю в этой жизни, но я реально не могу понять, почему ты просто не купил себе кровать. Она вроде не космических денег стоит.

Андрей только улыбался, собирая свои вещи в большие сумки. Максим, едва отошедший от своего первого шока, стал рассматривать это странное жилище дальше.

Пианино, синтезатор, ноутбук, голые стены, выкрашенные водоэмульсионкой, кипы книг и нот, одно единственное кресло, два стула, письменный стол, заваленный теми же нотами, и небольшой красного дерева раритетный шкаф, («интересно, где он его взял?»), вот и всё убранство. Вся стена напротив пианино и синтезатора сплошь завешана нотными листками и какими-то заметками, которые невозможно было понять. Нескольких высоких башен из старых книг о музыке и искусстве было бы вполне достаточно, чтобы открыть маленькую тематическую библиотеку.

Пять-шесть сценических костюмов плотно упакованных в полиэтилен, заняли одну сумку. Остальные носильные вещи, книги и нотные тетради вошли во вторую. Часть книг Андрей решил оставить, упаковав и спрятав в шкаф. Ещё какое-то добро по мелочи заняло третью сумку. В конечном счёте весь его скарб представлял собой три сумки, на которые задумчиво смотрел Максим, втайне пообещавший себе, что Андрей больше никогда и ни в чем не будет нуждаться.

Однако, к удивлению Максима, его юродивый возлюбленный выглядел вполне счастливым человеком, хоть не имеющим брендовых шмоток, дорогого авто и остальных атрибутов роскоши.

Андрей нежно погладил пианино, словно это было живое существо. Максим следил за ним глазами, расположившись в кресле у окна. На прощание Андрей открыл крышку и заиграл прекрасную джазовую мелодию, от которой Максим мысленно улетел в заоблачные дали. У Андрея было это свойство – погружать своей игрой в гипнотическую дрему всех своих слушателей. Может быть то, что он говорил о снах наяву было не просто красивой метафорой, но и имело какую-то долю истины.

Медленная и умиротворенная сначала, но подвижная и аритмичная во второй части мелодия заставляла Макса мечтать с открытыми глазами. Он любовно смотрел на тонкий с раздувающимися ноздрями профиль Андрея, и обожал его в этот момент до безумия.

Нет уж, нет на свете кого-то более прекрасного во всех смыслах, чем его Андрей. Максим падал в пропасть своих чувств без возврата, чувствуя как его тело покрывается мурашками. Никто и никогда не заменит ему Андрея. Никто и никогда не сможет проникнуть в его сердце и в его разум с такой глубиной.

Андрей закончил играть и затих, положив руки на клавиши. Несколько минут они наслаждались молчанием. Потом Максим подошёл к пианисту и нежно поцеловал его волосы.

– Что это было такое? – тихо спросил Макс друга, всё ещё парящего где-то далеко.

– Оскар Питерсон, – отвечал Андрей, поглаживая клавиши, – Гимн свободе. Нашей свободе, Максим. Свободе духа и разума.

Он поднял голову и нежно поцеловал Макса в губы.

– Никогда не слышал этого раньше, – задумчиво сказал Максим, – благодаря тебе я столько узнал...

Андрей скромно улыбнулся, слегка краснея.

– Это правда, – продолжал Макс, – ты делаешь меня лучше.... Ты делаешь лучше весь мир.

– Максим...

– Не отпирайся, – серьёзно говорил Максим, обнимая его голову, и прижимая его к себе.

Дома Максим радостно наблюдал, как Андрей распаковывает вещи. Теперь он чувствовал себя спокойнее, потому что большая часть вещей была здесь, а это значит, что Андрей не уйдёт от него надолго.

Максим наводил порядок в ванной, когда Андрей крикнул ему из соседней комнаты по поводу куда ему сложить его костюмы, на что Макс прокричал, чтобы тот сложил их куда заблагорассудится, в любой шкаф. А через пару минут Андрей появился перед ним, смущённо на него глядя и указывая рукой куда-то в сторону комнаты. Бросив уборку, Максим направился за ним. Андрей привёл его к шкафу и распахнул дверцы, после чего Максим быстро осознал, что его так обеспокоило.

Максим захлопнул дверцы и сказал, слегка улыбаясь и покусывая губы:

– Просто выбери другой шкаф, милый.

– Максим... – с волнением в голосе, начал было Андрей, – но это же...

– Да ничего страшного, не нужно драм.

– Максим, я могу понять дробовик, но... гранаты... Откуда у тебя гранаты? А главное – зачем?

– Я сейчас приберусь здесь, – загадочно улыбаясь, сказал Максим, – этот шкаф тебе понравился, значит, забирай его себе.

Андрей только тяжко вздохнул, и искоса поглядывая на Максима, вернулся к своим вещам.

Максим ничего больше не комментировал на эту тему, но был особенно задумчив в этот вечер. Андрей возился с ужином, весело что-то рассказывая, и иногда ласково поругивая Максима за то, что тот снова «толсто почистил» овощи, а Макс, восседая на своём высоком табурете, мечтательно и с обожанием смотрел на его спину. Андрей любил готовить что-то вкусное для Макса, а тот с удовольствием уплетал его стряпню. В те дни, когда у музыканта были ночные смены, Максим ужасно страдал и, напиваясь в одиночестве, мечтал, что в один прекрасный день Андрей больше никогда не уйдёт от него в ночь.

Завтра грузчики должны были перевезти пианино и синтезатор Андрея. И Макс уже планировал, как бы провернуть, чтобы Андрей отказался хотя бы от какой-то части своей работы, чтобы почаще бывать дома. Он чувствовал, что это будет тяжёлый разговор и откладывал его со дня на день. В те мерзкие ночи он не мог сомкнуть глаз, пока не слышал как щёлкала входная дверь. И когда через какое-то время замёрзший Андрей приходил в спальню, целуя его и шепча что-то вроде:

– Мой милый волчонок, спи, спи, я дома...

Макс успокаивался и почти моментально погружался в сон. Но он ненавидел эти дни больше всего на свете. И в то же время робел и боялся начать этот неприятный разговор, который мог испортить их отношения.

Из раздумий его вывел звуковой сигнал на новеньком айфоне Андрея, который Макс подарил ему накануне, сочинив историю, что это якобы к годовщине их отношений длиной в один месяц. Андрей только посмеялся, но все же был очень рад подарку.

На минуту оторвавшись от готовки Андрей открыл сообщение, и Макс увидел, как по его лицу пробежала тень. Затягиваясь сигаретой и по-волчьи следя за ним глазами, Макс понял, что в сообщении было что-то крайне неприятное для Андрея. Но он невозмутимо вернулся к плите, лишь украдкой вздохнув. Макс про себя отметил это обстоятельство, но ничего не сказал.

Андрей выключил газ под конфоркой и, сообщив Максу, что «ещё пять минут, милый, и будем кушать», отошёл в ванную. Спрыгнув с табурета со скоростью пантеры, Максим схватил его айфон со стола, и быстро пролистал все последние сообщения в нескольких мессенджерах. Через пару секунд он уже ошарашено читал сообщение, которое бросило его в жар с такой силой, что у него даже в глазах потемнело и намокли ладони.

«Кинулся на молодое мясо? Я подожду, пока он наиграется с твоей сладкой задницей и выбросит тебя вон. Да, только замечу, что раздолбанные молодыми стволами задницы совсем не в моем вкусе, дорогуша. Удачно тебе сгнить на свалке жизни в полном забвении. Бездарность.»

Отправителем значился какой-то Alfredo de Mortain. Максим задумался всего на пару секунд, но, быстро «сложив два и два», понял, что это никто иной как Аркадий. Кто ещё мог писать мерзости в столь высокопарном стиле? И это его неизменное «дорогуша» вызывало ощущения сходные со звуком пенопласта по стеклу.

Максим быстро пролистал переписку Андрея с ним, и увидел лишь многочисленные грязные намёки Аркадия вперемешку с двусмысленными комплиментами, и несколько лаконичных ничего не значащих ответов Андрея. Вся кровь прилила к его лицу, но он тут же овладел своими чувствами, и положил айфон на место, услышав, что Андрей закрыл воду в ванной.

– Боже мой, ты голодный уже два часа, – улыбаясь, говорил Андрей, вернувшись в кухню.

Максим на пределе своих психических возможностей изобразил самую нежную и милую улыбку. Сердце его колотилось, руки дрожали, а внутри разливалась такая невиданная по силе ненависть к Аркадию, которой он не знал прежде. Он настолько погрузился в размышления, что не заметил, как перед ним оказалась большая тарелка с едой. И в реальность его смогли вернуть только ангельские глаза Андрея, который смотрел на него немножко удивлённо.

– Я здесь, – прошептал Андрей ему чуть взволнованно, – ты почему не ешь, милый?

Максим, проникновенно глядя его глаза, протянул руку и ласково коснулся его узкого подбородка. Андрей удивленно посмотрел на него.

– Я люблю тебя больше жизни, Андрей. И я никогда тебя не оставлю, – тихо сказал Максим.

– Я тоже люблю тебя, волчонок, – ласково ответил Андрей, – ешь, пожалуйста. У тебя, похоже, голодные видения.

Он легко рассмеялся и Максим притворно вторил ему.

Весь остаток вечера он был погружён в тягостные раздумья. А ночью он был нежнее и внимательнее с Андреем более, чем когда бы то ни было. Он и сам не знал, что может быть способным на такие нежные изощренные ласки, доводя ими Андрея до изнеможения. Максим чувствовал, как его ежедневно растущая любовь делала его более чутким и понимающим человеком. Он изучал тело возлюбленного и дарил ему столько нежности и любви, что Андрей в минуту восторга благодарил и боготворил его.

Глубокой ночью Макс лежал без сна, глядя широко раскрытыми глазами перед собой, время от времени целуя спящего у него на груди Андрея, который спал тихо, как цветок.

А в полдень следующего дня Максим уже гулял по сайту художественной галереи Аркадия, выискивая его координаты. Злой и мрачный от недосыпа и тяжких дум, он задумчиво смотрел на веб-выставку пост-модернистов и с упоением мечтал о кишках Аркадия, примотанных к люстре.

Он не мог припомнить ни одного человека в этой жизни, которого он ненавидел бы больше, чем этого чванливого мудилу. Сама мысль о том, что какой-то урод может в таком тоне разговаривать с Андреем, (с ЕГО Андреем) приводила его в бешенство. Он мог только догадываться, каких душевных сил стоило Андрею скрыть всё это от него, Максима. И думая об этом, Макс чувствовал жгучую боль и обиду за Андрея.

Поздним вечером он подогнал машину к галерее и стал дожидаться окончания её работы, выкуривая бесчисленные сигареты, и высматривая Аркадия на входе. Он туманно написал Андрею в сообщении, что вечером просто необходимо смотаться в дальний магазин, чтобы проконтролировать переучёт. Андрей только ласково поругал его за то, что он не ужинает дома. А потом отправился на работу в кафе. И Макс знал, что он не вернётся домой раньше полуночи.

Ожидание Максима оказалось не напрасным. Ближе к девяти вечера из массивных чёрного дерева дверей действительно показался Аркадий. В элегантном дорогом костюме, но странно кричащей рубашке алого цвета, он неспешно направился к своему автомобилю. Он покосился на Максима из-под затемнённого стекла очков, и хотел было пройти мимо, но Максим, исподлобья следя за ним глазами, окликнул его.

– Эй, Альфред де Мюссе недобитый, можно тебя на пару минут?

Максим позабыл его ник в мессенджере, и имя великого французского поэта, сходное по звучанию, было первым, что пришло ему на ум. Аркадий сделал вид, что не расслышал его, и быстрым шагом направился к своему авто.

– Эй, алло, господин в уродской рубашке! Беруши из ушей сам вынешь или тебе помочь? – с дьявольской улыбкой прикрикнул Максим.

Изображая спокойствие и невозмутимость, Аркадий остановился,и изящно приспустив очки, посмотрел на Максима.

– Вы ко мне обращаетесь, молодой человек?

– К тебе, высокочтимый господин великой пост-модернистской империи! – театрально поклонившись, сказал Максим, – желаю прикупить какого-то редкого авангардного дерьма от ваших подзаборных художников руками, и взять ваш автограф, на который планирую мастурбировать остаток моих жалких дней.

Он подошёл ближе к Аркадию, который немного испуганно отступил от него на шаг.

– Да не ссы в трусы, я тебя ещё даже бить не начал – сказал Максим грубо, окидывая его взглядом с головы до ног.

Аркадий посмотрел на него с выражением крайнего отвращения, словно он обожрался лимонов и запил их серной кислотой.

– Я же ссыкливых мамкиных воинов, которые могут только грязью в сообщениях поливать, не трогаю, – продолжал измываться Максим, – вас и так жизнь обидела.

Аркадий презрительно хмыкнул и попытался улизнуть, но Максим его снова грубо одернул.

– Не так быстро, уважаемый. Ты какого фаллоса Андрею свои низкопробные поэмы строчишь, м? Тебя зависть снедает или какие-то иные низменные чувства, с которыми ты, в силу своей слабой человеческой природы не можешь справиться? Может поведаешь мне о твоих душевных муках, дружок? Я ж целых 2 года на психолога учился, пока меня за хулиганство не исключили. Видишь, шрамы всё ещё остались? Так что, полечить я тебя могу быстро, качественно и, главное – бесплатно! Давай не будем терять времени, раз уж мы тут собрались?

Максим подражал слогу своего приятеля Диогена-Рудольфыча специально, для пущего эффекта, чтобы спровоцировать Аркадия на контакт, потому что тот всем своим видом изображал презрение и избегание. Максиму до тошноты надоело его надутое лицо, Аркадий смотрел на него как на какое-то уродливое и невиданное насекомое, даже не желая вступать в диалог.

– Ну что молчишь-то, дядя? – вздохнул Максим, – только в грязных пописульках ты видать силён. Доставай уже язык из жопы.

– Съебни отсюда, шавка, – медленно произнёс Аркадий, – плохо ты кончишь, помяни моё слово. Такие всегда дохнут рано, как собаки. Уж больно язык длинный.

– Ты наверное это в книжке прочитал? – ядовито улыбаясь, спросил Макс, – твои познания воистину легендарны.

Аркадий посмотрел на него с такой нескрываемой ненавистью, что Максима передернуло. Аркадий это заметил и, решив подлить масла в огонь, продолжил:

– Таким как ты только и достаются раздолбанные шлюхи, типа Андрея. А сосёт он неплохо, это весь город знает.

Стрела попала в цель. Аркадий бил злобно, глупо и недальновидно, по больному, не задумываясь о последствиях. От ярости у Максима кольнуло сердце и сжались челюсти. Но он перевёл дух и медленно, с расстановкой ответил.

– Эх, Аркаша... Вот оно твоё истинное лицо. Любуйся на него каждый день, не забывай о нём ни на секунду. Всегда помни, что какой бы прекрасный костюм ты ни надел, ты будешь всего навсего грязноротым, недостойным любви и счастья ублюдком, который противен всем. Жри это и наслаждайся.

– Аминь, – саркастично ответил Аркадий и картинно зааплодировал, – твоя высокоморальная лекция уже закончилась или ты ещё что-то хочешь сказать? Можем подробно обсудить твою дешевую шлюху. Мне это никогда не надоедает. Он все ещё любит, когда его натягивают в два хуя одновременно?

Максим принюхался. Аркадий покосился на него с непониманием.

– Слушай, Альфред, а чем это так запахло? – странно посмотрев на Аркадия, спросил Максим с недоброй улыбкой.

Аркадий молчал и лишь морщился от ненависти.

– Мне кажется, тут запахло пиздюлями! – с лучезарной улыбкой медленно сказал Максим.

И в следующую секунду Аркадий уже получил такой удар в челюсть, что у него из глаз посыпались искры. Закрываясь руками от града Максовых ударов, он даже не собирался давать отпор, а лишь визгливо уворачивался. Он попытался было убежать к своей машине, но Максим схватив его за шиворот, повернул обратно.

– Куда ты, любовь моя!? – спросил его Максим, впечатывая лицом в капот своей машины, – мы же только начали!

Держа его за затылок и заломив ему руки назад, Максим прошипел ему в шею:

– Слушай меня ушами теперь, и очень внимательно, гондон.... Ещё хоть раз ты напишешь Андрею или я увижу тебя рядом с ним в радиусе десяти километров, я оторву твою кривую руку, которой ты строчишь ему твои гадкие сообщения, а потом забью тебя ею насмерть... Ты уже понял, что я отбитый на всю голову. Сунешься к нам ещё раз, и я покажу тебе истинный уровень моей отбитости.

Он отпустил Аркадия, с силой толкая его вперёд. Тот отряхивался и ощупывал своё лицо на предмет повреждений. Но ничего серьёзного там не было, Максим бил его аккуратно, вполсилы.

– Можешь писать заяву, – сказал Максим, наблюдая за его манипуляциями, – с радостью пожертвую на ремонт твоего кривого ебла. Хотя что-то подсказывает мне, что лучше оно после этого не станет.

– Мудак! – бросил ему Аркадий, – нужны вы мне больно! Знал бы, что он сошёлся с таким конченым отморозком, в жизни бы и слова не сказал!

– Вот и захлопни хайло, – сказал Максим, – живее будешь.

– Да пошёл ты!

Аркадий направился к своей машине, отряхиваясь от пыли находу, как бродячий щенок от грязи. Максим проводил его взглядом, размышляя, повлияла ли эта профилактика? На душе у него было неспокойно. Он чувствовал, что это не конец. Такие, как этот Аркадий никогда не останавливаются. И ведь кулаками с ними работать бесполезно.... Такие пауки любят плести очень длинные и грязные сети. Несколько раз в жизни Максим уже сталкивался с подобными типами. И сейчас он испытывал липкое и мерзкое чувство, будто вляпался в какое-то отвратительное говно.