Текст книги "Меценат и бродяга (СИ)"

Автор книги: Lazar Moravsky

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

– Кто опять курит тут? – послышался недовольный женский голос, – я должна тут задыхаться, мальчики!? Сколько раз повторять, чтобы выходили в коридор!?

Максим протиснулся между людьми, направляясь к Андрею, Санни с Аней приветствовали какого-то другого парня из бэнда, а на разгневанные крики певицы никто не обращал внимания.

Максим подошёл ближе и остановился позади Андрея, улыбаясь его отражению в зеркале. Тем временем Андрей вёл какую-то ожесточённую словесную перепалку с подпитым гитаристом, сидевшим на диване тут же. Другие люди были заняты распитием шампанского, и что-то бурно обсуждали между собой.

– Я тебе говорил, что твои пятиминутные соло там ни к чему, – недовольным тоном наседал на Андрея гитарист, – сыграл сам, дай сыграть другим.

– Я играю только то, что мы уже прогоняли на репетиции накануне, – спокойно отвечал Андрей, смывая грим салфетками при помощи какой-то жидкости, – я не выхожу за рамки формы и времени.

– Если тебе так необходимы твои импровизации, – не унимался гитарист, выпуская сигаретный дым в сторону Андрея, – то играй их отдельно, в своих инструменталах.

– Я так и делаю, – отвечал Андрей с закрытыми глазами.

– Нет, ты сегодня всех подзаебал своими невъебическими соло, если честно. Ты наверное считаешь, что они охуеть как классно звучат? Но это не так.

Андрей психанул. Отшвырнув грязную салфетку, он крикнул кому-то за своей спиной, глядя в зеркало:

– Миша, я тебя сегодня заебал?

– Нет! – отозвался скрипач между разговором с кем-то.

– А тебя, Катя? – обратился Андрей к певице.

– Вы о чём вообще? – подошла певица и, посмотрев на гитариста, сказала, – Костя, ты опять начинаешь? И если вам так важно моё мнение, то ответ – нет. Андрей меня «не заебал».

– Видишь? – спросил его Андрей раздраженно, – чё ты доебался ко мне?

– Потому что у тебя нет чувства меры в группе, – злобно заметил гитарист, – ты хочешь один тут звездеть!

– По-моему здесь «звездю» только я! – рассмеявшись, отозвалась вокалистка. Все поддержали её шутку дружным смехом.

– Костян, тебя белка накрыла? – весело спросил Миша, – чёт рановато, мы ещё даже за стол не садились!

– Я не пойму, мне одному не похуй, что он зашпиливает свои уродские соляги куда ни попадя?

– Про уродские – это ты зря, Костян... – прокомментировал саксофонист.

– Так грубо... – отозвался кто-то.

Андрей посмотрел в его глаза спокойно и твёрдо, ничего не отвечая. Макс начинал нервничать, но он не смел вмешиваться в эту профессиональную «драку», хотя и с большим трудом сдерживался от того, чтобы не прописать в торец гитаристу прямо сейчас.

– Нашёлся тут Дюк Эллингтон****, – злобно продолжал гитарист, – тебе до него как до Луны...

– Да заткните его уже кто-то, – послышался чей-то мягкий голос.

– Больно, да, Костян? – спросил неожиданно появившийся перед ним Санни, – понимаю, чувак, очень больно...

Внезапно все затихли, предвкушая что-то очень внушительное, но пока не понимая, что затеял малыш Санни. Они не сразу заметили в руках Санни куртку Кости, из которой Санни что-то ловко выхватил.

– Эй, ты чё охерел, крыса мелкая! – завопил Костян, бросаясь к нему, – ты по карманам у меня лазишь!?

Но Санни с проворством тушканчика уже отпрыгнул от него в другую сторону комнаты. В руках у него был айфон, который он поднял над головой, показывая всем.

– Прикупил айфончик, Костян? – спрашивал его Санни, ловко минуя его погоню.

– Отдай, крыса! Он не твой! Не, вы видали, что он творит?

– «Пидорский» айфончик по твоим словам, правда, Кот? – продолжал Санни, – ты изменил свои вкусы в последнее время, надо полагать?

– Что тут происходит? – спросил Миша, поглядывая на Санни.

Музыканты занервничали, многие уже догадались, что Санни стремится им показать, но с ужасом гнали от себя эти мысли. Костян гонялся за проворным Санни по всей комнате, но его резко кто-то усадил обратно на диван со словами:

– Не дёргайся, дай ему сказать!

– Вы будете слушать эту мерзкую крысу? – вопрошал гитарист срывающимся голосом, указывая рукой на Санни, – он у меня по карманам шарил!

– Я всё думал, отчего же ты его не продашь, или не выбросишь? – продолжил Санни перед затихшими музыкантами, – это твой фетиш, Костян, или ты боишься его включать, потому что Андрей сможет увидеть местоположение и отследить его?

В комнате послышался ропот. А Санни опасно мягким голосом продолжал:

– И ты уже несколько раз признался вслух перед свидетелями, что этот айфон я достал у тебя из куртки.

С этими словами он подошёл к Андрею и положил перед ним на столик айфон. Он вопросительно посмотрел на Андрея, задумчиво жуя губами.

– Это мой... – тихо сказал Андрей, замерев в оцепенении, – тут на уголке... немного... я его повредил так ещё до нападения...

Музыканты напряжённо молчали, глядя то на Костю, то на Санни, то на Андрея. Максим чувствовал, что ещё минута и он взорвётся.

– Я долго думал о том, каким надо быть мудаком, чтобы растоптать кость пальца на руке пианиста, – продолжал Санни, обращаясь ко всем присутствующим, – и ответ пришёл ко мне внезапно. В тот вечер, когда я заметил краешек этого айфона во внутреннем кармане твоей куртки, Кот. Ты доставал для меня сигаретку, помнишь? Я тогда ещё удивился, помню. Ведь я знал, что ты не любишь айфоны. Я помнил об этом. Ах, старушка память – моё самое страшное проклятие. А, когда днём позже, я увидел твои прекрасные ботинки, которыми ты топтал руки Андрею, у меня уже не осталось никаких сомнений в том, что это был ты.

– Заткнись, заткнись! – повторял Костя, глядя на него с презрением, – ты какой дрянью накачался, обкурок?

– Что вы его слушаете!? – взвизгнул Костян, обращаясь к музыкантам.

– Я не спал ночь, – продолжал Санни, – пытаясь мысленно воссоздать предполагаемый сценарий событий той ночи. Ты хочешь, я расскажу тебе, что ты делал в ночь с двадцать восьмого на двадцать девятое декабря? Впрочем, мне глубоко похуям, хочешь ты этого или нет. Потому что я всё равно расскажу.

– Да захлопни ты уже свою варежку, – нервно смеясь отвечал Костян, – кому нужны твои сумасшедшие истории, наркоман ебаный.

– После репетиции, – невозмутимо отвечал Санни, пропустив его необоснованные оскорбления мимо ушей, – после репетиции, Костян, ты отвёз ребят и инструменты в бар. После этого ты привёз всех обратно к театру и оставил их там. Ты дождался, пока ребята разойдутся в разные стороны, после чего ты, на машине, направился за Андреем. Потому что ты хорошо знал его маршрут к дому. Выбрав переулок потемнее, а мы все знаем, какой именно из них, там он всего один такой, ты сбил Андрея. Ты знал, что там идёт ремонт внешнего фасада зданий, ты знал, что Андрей свернёт на проезжую часть рано или поздно, чтобы обойти металлоконструкции. Я был там недавно, Костян. И я пробовал воссоздать маршрут Андрея в ту ночь. И знаешь, я тоже свернул на проезжую часть.

Музыканты, находясь в полнейшем шоке от происходящего, слушали эту речь, не в силах вымолвить и слово. Гитарист наигранно расхохотался, окидывая напряженным взглядом всю компанию.

– И когда я позвонил тебе утром, ты так задёргался, помнишь? – с опасной улыбкой продолжал Санни, – но у тебя было настолько прекрасное алиби, что ты даже подвёз Андрея в мастерскую, несмотря на то, что было раннее утро, и при других обстоятельствах ты бы его просто послал. Что двигало тобой в тот момент? Желание отвести от себя подозрения или... Чувство вины? А когда ты топтал ему руку ботинками, что ты чувствовал? Когда кость хрустнула, у тебя какие ощущения были?.. Как она хрустнула: тихо или громко? Или ты не услышал?

– Да заткнись ты уже, Макконахи** ебаный! – заорал на него гитарист, – ты реально больной ублюдок! Послушай со стороны свой бред! Тебе никто не поверит!

– Айфон-то у тебя в кармане был, – глухо отозвался кто-то, – это вещдок, уже не отмажешься...

– Я его купил! – из последних сил попытался возразить гитарист, – это мой! Что вы уши развесили! Как будто не знаете его наркоманских историй! Он же псих! Кого вы слушаете! У него с башкой непорядок! Он вообще ненормальный! Оно!

– Ты что о себе возомнила!? – продолжал истошным голосом гитарист, обращаясь к Санни, – ты думаешь, если сиськи себе отрезала, то мужиком после этого стала, сука?! Ты думаешь, что это сделает тебя полноценным мужиком, уёбище ты тупорылое! Ты ещё извиняться тут передо мной будешь за свои обвинения! И логика у тебя кривая, тварь ты подзаборная!

После этой невероятно насыщенной ненавистью речи, все в один голос ахнули и громко что-то запротестовали в ответ, но Санни, расплываясь в улыбке, подошёл ближе к Косте, со словами:

– Что-то у меня сегодня со слухом плохо... Наверное уши не помыл. Что ты там говорил, Костян? Ну-ка повтори...

– Ты – ебаная баба, вот что! – в сердцах выкрикнул ему Костян, – тупая и сумасшедшая баба! У тебя мужика нормального не было, от того наверное крыша и поехала!

В следующую же секунду Санни зарядил в глаз Костяну с такой силой, что тот откинулся на диван, но тут же вскочил, отталкивая от себя озверевшего Санни, который лупил его кулаками по чём зря.

– Санни! – в один голос воскликнули Макс с Андреем.

Максим было ринулся на помощь, но Аня, крепко зажав его руку в своей дрожащей и мокрой руке, прошептала:

– Максим, пожалуйста, не нужно, это вопрос чести. Санни потом тебе не простит, если ты сейчас вмешаешься.

– Отпусти меня, – шептал Максим нервно, – он же здоровый урод, он убьёт Санни...

– Эй-эй, Костян полегче, – крикнул кто-то, когда Костя швырнул вцепившегося в него скульптора об стену.

Началась ужасная неразбериха, их попытались разнять, но это было бесполезно. Сделав лёгкую подсечку ногой, Санни свалил Костяна на пол, вцепляясь пальцами в его горло. Со стороны это выглядело будто Давид оседлал огромного Голиафа, молотя его кулаками и в то же время получая глухие удары по лицу от гитариста. С разбитым в кровь носом Санни яростно душил его, приговаривая:

– Удивлён, сука? Ты забыл, что я – резчик по металлу, и мои руки видали некоторое дерьмо. Я тебя удушу сейчас ими, хочешь, мужик? Настоящий мужик ты, Костян. И тебя сейчас удушит «баба»...

Ошеломлённо глядя на эту схватку, музыканты чудом оторвали от задыхавшегося Костяна побитого Санни и окружили его, стараясь успокоить. Костян поднялся на ноги, но не решался напасть на окружённого друзьями Санни, который всё же вырвался от них и сказал:

– Тихо все! Я спокоен! Я не хотел начинать этот разговор сегодня! При таких обстоятельствах, когда у вас концерт. Но он меня вынудил.

Он значительно посмотрел на гитариста, растирая сочащуюся из носа кровь.

– Ты сам спалился, лох, – продолжал Санни, обращаясь к нему, – нужно было избавиться от телефона в первый же день, а лучше вообще не прикасаться к нему. Что тобой двигало тогда, мы никогда не узнаем. Жадность это была, или какой-то одному тебе понятный фетишизм... Но теперь тебе хоть так, хоть так крышка. Полная комната свидетелей и вещдок. Пришли тебе пиздарики, если не сказать грубее.

Гитарист молчал, исподлобья поглядывая на окружающих.

– Костя... – наконец послышался голос Андрея из ниоткуда.

Обстановка накалилась до предела, все взоры теперь были обращены к Андрею, который поднялся со своего места и подошёл к гитаристу. Он молча смотрел в его глаза, отчего у Костяна на скулах заиграли желваки. Он был подобен взведённой до упора пружине, готовой взорваться в любую секунду.

– Ты мог бы просто попросить меня покинуть бэнд, – тихо продолжил Андрей, – я ушёл бы в этот же день.

– Пусть сам съебывает! – крикнул кто-то, не сдержавшись.

– Тихо, тихо... – прошептал ему другой голос, – пусть сами разберутся...

– Если ты хотел устроить сюда твою сестру, – сказал Андрей серьёзно, – то тебе достаточно было меня об этом попросить. Я бы с радостью уступил ей место. Но то, что ты сделал... Теперь ведь тебя ждёт наказание за это... Ты хоть понимаешь?..

– Да пошёл ты, – тихо сказал Костян, – педик слащавый. Прямо видеть не могу твою омерзительную рожу. Проститутка ебаная! И я ни секунды не жалею о том, что я сделал.

– Понятно вам всем!? – крикнул он в сторону музыкантов, – я и сам уйду! Заебали вы меня все, твари! Играйте сами своё тупое допотопное говно! И пошли вы все нахуй!

Максим уже не мог устоять на месте от всего услышанного и дернулся было к этому товарищу, но Миша с Виталиком загородили ему путь.

– Не марай руки, – шепнул ему скрипач, – с него станется.

– Я ему сейчас ебало разорву, – прошипел Макс, вырываясь.

– Тихо, друг, стой ровно, – удержал его Виталик, – не трогай эту мразь. Ему всё равно теперь не укрыться от правосудия. Не опускайся на его уровень...

Макс, сгорая от негодования, послушался их, но мысленно уже разрабатывал планы кровавой расправы над ублюдком.

Несколько минут все молча наблюдали, как гитарист собирает свои вещи и надевает куртку. Одарив их презрительным взглядом, он произнёс напоследок:

– Успехов вам, неудачники! Я рад, что сваливаю из вашей пидорской тусовки!

Громко хлопнув дверью, он удалился.

Комментарий к 19 *Фрэнк Синатра – американский киноактёр, кинорежиссёр, продюсер, шоумен, певец. Славился романтическим стилем исполнения песен и «бархатным» тембром голоса. Песни в его исполнении вошли в классику эстрады и стиля свинг стали наиболее яркими образцами эстрадно-джазовой культуры.

Бинг Кросби – Га́рри Ли́ллис «Бинг» Кро́сби – американский певец и актёр, один из самых успешных исполнителей в США. Основоположник и мастер эстрадно-джазовой крунерской манеры пения. Известен как исполнитель многих «вечнозелёных» джазовых шлягеров и хитов в стилях свинг и диксиленд.

Речь об Элле Фитцджеральд – американской певице, одной из величайших вокалисток в истории джазовой музыки, обладательницы голоса диапазоном в три октавы, мастере скэта и голосовой импровизации.

****Дюк Эллингтон – американский руководитель джаз-оркестра, джазовый композитор, аранжировщик и пианист. Один из наиболее известных джазовых музыкантов XX века.

Отсылка к сериалу «Настоящий детектив», в котором снимался Мэттью Макконахи.

====== 20 ======

Падал мягкий снег за окном объятой лиловыми сумерками комнаты, в которой Андрей, сидя за фортепиано, дописывал очередной кавер. Тихо мурча себе под нос, он то и дело делал какие-то поправки в нотах. Он был настолько глубоко погружён своим занятием, что даже не расслышал тихий щелчок входной двери, которую открыл Максим.

Швырнув ключи на столик, Макс быстрым шагом вошёл в комнату, принося с собой морозный запах улицы и своего свежего парфюма. Чмокнув Андрея в макушку, он непонимающе уставился в ноты.

– Опять в темноте сидишь, – констатировал Макс. – Ты глаза себе испортишь...

– Увлёкся немножко, – мягко отвечал Андрей, – даже не заметил, что стемнело.

– И, конечно, забыл поужинать, – улыбнулся Макс.

– Я ждал тебя, милый.

Они направились в кухню под аккомпанемент Максовых будничных рассказов о работе, которые Андрей каждый раз ждал с интересом и лёгкой тревогой. Буйный нрав Максима частенько заставлял пианиста волноваться о безопасности своего неугомонного возлюбленного. Но в этот раз всё обошлось без происшествий, поэтому Андрей облегченно вздохнул, подавая ужин на стол.

После всего случившегося, он решил покинуть кавер-бэнд, в чём Макс его горячо поддержал. Плохо скрывая своё ликование по этому поводу, Максим не смог сдержаться от того, чтобы сообщить Андрею насчёт нового рояля, который он уже заказал в Италии. Растроганный этим поступком Андрей поначалу бурно возмущался и протестовал («Это же целая куча денег, и у нас нет места, и вообще, я этого недостоин, и это чудовищно дорогой подарок, Макс, о, боже мой!»), но потом, под мягким давлением Макса он сдался. Ещё бы, о таком рояле ведь можно только мечтать! Чего Макс, в силу своего блаженного невежества, даже не осознавал до конца.

Поужинав, они откупорили бутылку вина и продолжили свои вечерние беседы на кухне. Макс не хотел портить вечер неприятными темами, но это было необходимо, потому что после всего случившегося, Андрей вот уже длительное время делал вид, что ничего не происходит. И это напрягало Макса, склонного форсировать события. И который, ну просто горел желанием восстановить справедливость. Поэтому он снова мягко, но настойчиво начал разговор о том, что они должны сообщить в полицию о случившемся.

Андрей поначалу лишь умело увиливал от этого разговора, стараясь отвлечь Макса на другие темы, но тот был непреклонен. Улыбаясь и сглаживая острые углы, Андрей пытался успокоить разгневанного возлюбленного. По всем канонам Максова взрывного темперамента, тот довольно грубо вернул Андрея в реальность словами:

– Я тебя не понимаю, Андрюш. Чего ты добиваешься? Что происходит? Когда мы пойдём в полицию?

– Я не знаю, милый...

– Чё, будем сидеть и мечтать? Ждать следующего нападения? Он же тебя покалечил. Можно сказать, что и ограбил. Нападение с ограблением и нанесением телесных повреждений средней тяжести! Ты сейчас о чём думаешь вообще!?

– Максим... Я просто... Даже не знаю, что сказать...

– Ты рухнул с большого дерева, милый! – продолжал бушевать Макс, – что именно ты не знаешь, как сказать? Ты обалдел? Я скажу всё за тебя. В полиции. Раз уж ты не можешь. Скажу, что он тебе голову повредил, и ты теперь не можешь связно разговаривать и объяснить им твою проблему! Это уже на тяжкие телесные тянет!

– Максим, успокойся, пожалуйста... – Андрей слегка коснулся его руки. – Видишь ли... Я подумал, что... Я хочу забрать это заявление.

– Что!?

От возмущения Макс на мгновение лишился дара речи. Его сердце колотилось так сильно, что отдавало пульсом в висках. Он стал глубоко дышать, стараясь успокоиться, не обращая внимания на ласковый шёпот Андрея, который держал его за руку.

– Меня когда-нибудь хватит удар, – едва дыша, проговорил Макс, – серьёзно. Меня разобьёт паралич на этой почве. Когда я тебя слушаю... Такие вот вещи... Это сводит меня с ума...

– Максим, любимый... – прошептал Андрей, сжимая его руку в своей, – успокойся, пожалуйста...

– Так... – медленно начал Макс, едва отдышавшись, – теперь по порядку. К нам пришёл великий «обоснуй». Я хочу услышать какие-то внятные объяснения этого решения. Очень внятные, Андрей.

– Видишь ли, – в своём вкрадчивом стиле начал Андрей, – я считаю, что в этом есть и моя вина. Ведь я знал, что его сестра хотела получить это место. Но я игнорировал этот факт. У меня всегда было много работы. Но в бэнде я работал не из-за денег... Ради удовольствия. А они... Они очень бедные люди, Максим. Они живут в коммуналке. Вдвоём. Я очень мало знаю о них, но мне кажется, что им приходится не сладко...

– Пожертвуем им денег!? – взбешённо воскликнул Максим.

– Макс... Дай мне закончить...

– Не продолжай! Я понял твою мысль! – крикнул Макс в сердцах, – что ж, это пиздец как трогательно сейчас было! Я готов пустить скупую слезу и вырезать собственную почку по такому случаю! Толкану её на чёрном рынке и помогу бедным нуждающимся музыкантам из коммуналки! А они пусть и дальше нападают на моего мужчину, смешивают его с грязью, унижают! Но я же добрый! Я их всех прощаю!

– Максим, пожалуйста... Дай мне сказать...

Макс нервно бросил пачку сигарет на стол и быстрыми шагами стал бродить по комнате.

– Я думаю, что эти люди и так уже наказаны, Максим, – продолжал свою речь Андрей, – посмотри на них. Сколько злобы, ненависти, зависти... И страха. Я не знаю, зачем он взял мой телефон, это действительно странно, ведь он им не пользовался. Но я думаю, что он носил его с собой, потому что он боялся обыска дома, если на него падут подозрения. К нам ведь на репетицию приходил следователь и допрашивал всех... Он мог выбросить телефон в любой момент, если бы почувствовал опасность... Так я думаю...

– Ну, и? – грубо спросил Максим, – что дальше?

– Я не хочу наказывать их больше, – продолжал Андрей, – я думаю, что этого достаточно. Он потерял работу. Его сестра тоже перебивается случайными заработками. Они злы на жизнь и очень несчастны. Бог и так наказал их слишком тяжко.

– Аминь, – отрезал Максим, перекрестившись по-католически, чему он научился у Андрея. – Шикарная проповедь. Что дальше, падре?

– Мы заберём заявление.

Максима аж передёрнуло от бешенства после этих слов.

– То есть, – усаживаясь напротив него и соединяя пальцы рук, нервно продолжил Максим, – твоё мудрое решение – это «простить и отпустить» ублюдков? Слушай, ну ты чокнутый. Прости меня, милый, но ты у меня какой-то слегка ударенный. Немножечко. По головушке.

– Да, у меня и справка из травматологи есть, – тихо ответил Андрей, улыбнувшись.

– Он орал тебе в лицо «проститутка», – напомнил ему мстительный Максим, – и другие вещи. Освежить тебе память, душа моя?

– И что? – рассмеялся Андрей, отпив немного вина, – ну, и?

– Это обидно вообще-то!

– Максим... – нежно улыбаясь, продолжил Андрей, – рассказать тебе сколько раз я слышал в свой адрес подобные вещи? И гораздо более худшие... Проститутка, педик, гомик, педрила, гомосятина, петушок, заднеприводной, голубок, гомосек, мужиковед, гомошлюха, ахтунг... Дальше продолжать? Всех и не припомнишь. Мне кажется, что меня так стали обзывать гораздо раньше, чем я вообще осознал свою сексуальность. Грубо говоря, ещё со школы.

– Это ещё почему? – растерянно спросил Максим.

– Ну хотя бы из-за моей внешности, – вздохнул Андрей и значительно посмотрел на него.– Давай будем откровенны. Ведь я не выгляжу достаточно маскулинно. Лицо, волосы, фигура... В школе я вообще был похож на девочку. Да ещё и на пианино играл. Очень хорошая мишень для насмешек хулиганов, не так ли?

– Эти парни... – немного взволнованно произнёс Максим, – они... Каким-то образом трогали тебя? Я имею в виду... действия сексуального характера...

– Нет, – ответил Андрей, – никто меня не трогал.

Максим облегченно вздохнул, нервно глотнув вина.

– Кому я нужен, – рассмеялся Андрей, – они всё же уважали меня, по-своему, потому что я хорошо играл на пианино. Но это не мешало им периодически кричать мне вслед «петушок» или «гомодрила». Я думаю, что таким образом они выражали мне своё внимание.

Андрей тихо засмеялся, поглаживая Макса по руке.

– Поэтому у меня иммунитет к таким вот проявлениям «внимания», – говорил Андрей странно притихшему Максу, – Да, я – «педрила». Выражаясь их языком. И чего дальше? Проститутка? Здесь не соглашусь. Хотя в фантазиях Кости – возможно. Не могу его винить за это. Он же скорее всего думает, что ты мне платишь за секс по прейскуранту, и я такой сказочно богатый педрила отнимаю место у его сестры в бэнде. Последний кусок хлеба у них изо рта вырываю, можно сказать. Вот такой я мерзкий педрила-гомодрила.

Максим слушал его очень внимательно, что-то обдумывая. Глядя в пустоту, он машинально поднёс руку Андрея к своим губам и несколько раз поцеловал её.

– Как жаль... – задумчиво сказал Максим, – что меня не было с тобой в школе в то время...

– Ты бы там навёл порядок, да? – весело рассмеялся Андрей.

– А то... Я бы задал жару ублюдкам...

– Бедная школа! – продолжал веселиться Андрей, – я представляю. Мой Максим бы там камня на камне не оставил!

– Всех бы стёр в порошок! – тоже засмеявшись, сказал Максим.

– Макс, у меня был конфликт с учителем физики, – хохоча говорил Андрей, – какая же он был сука! Поставил мне тройку в четверти. А потом позорил за длинные волосы. Давай найдём ублюдка и отыграемся? Если он, конечно, ещё не на кладбище. Хотя что-то мне подсказывает, что ты способен надругаться даже над могилой!

Невозможно было разговаривать серьёзно в таком духе. Андрей абсолютно любой разговор мог превратить в шутку. И Макс, зная эту особенность, не дал ему в этот раз спрыгнуть с темы. Он снова несколько раз поцеловал его руки, после чего сказал:

– Ты действительно хочешь забрать заявление?

– Да.

– Тебе не кажется это несправедливым?

– Наоборот, – загадочно произнёс Андрей, – мне это кажется справедливым. Пусть Бог вершит правосудие над ним, а не полиция. Поверь, это будет гораздо строже, чем обычный людской суд.

– Люди, сдохшие на электрическом стуле с тобой бы не согласились...

– За сломанный палец его никто не посадит на электрический стул, – рассмеялся Андрей, – хотя я уверен, что ты сделал бы с ним именно это. Да и подумай сам, нужны ли нам судебные разбирательства? Это так утомительно...

– Ужасно прозаично, – с иронией подметил Максим, – для такой высокой натуры, как ты. Но я голосую за наказание по закону. Он избил Санни, не забывай. Он сломал ему нос.

– Санни хотел этой драки, – отозвался Андрей спокойно, – он сам её затеял. Они сцепились бы в любом случае, рано или поздно. Да и не только с Санни. Слишком многие люди ненавидят Костяна. Так много желающих набить ему морду... Вот поэтому я и не хочу пополнять их ряды. Я выбираю жить в любви с тобой, чем вариться в каких-то мелочных грязных разборках.

Максим не нашёлся с ответом. Он не понимал Андрея в его всепрощающем отношении к людям, но и не смел перечить его решению. В глубине души он проникался ещё большей любовью к пианисту, хотя и не понимая до конца мотивов его поступков.

Они забрали заявление.

А ещё через несколько дней в один из тех тихих домашних вечеров, когда они были вместе, Андрей нашёл Максима на кухне, увлечённо и с улыбкой копающемся в своём ноутбуке. Пианист стал заваривать чай, бросая беглые взгляды в ноутбук, в котором Макс увлечённо с кем-то переписывался. Наверное снова обычная бесконечная работа, подумалось Андрею, когда Макс огласил кухню дикими радостными криками:

– Я продал её! Продал! Господи! Еб твою мать! Я чёртов гениальный торгаш!

– Боже мой, милый, – улыбнулся Андрей, – что же такое ты там продал?

– Гребаную Психею! Я продал эту кучу говна! Это успех, сука, ёб твою мать!

– Максим! Ты что продаёшь скульптуры Санни? – удивлённо спросил Андрей, с интересом заглядывая в ноутбук.

– Да! – Максим воодушевлённо вцепился в Андрея и с жаром его поцеловал, – я намерен продать этого маленького ублюдка! Он и сам не понимает, насколько он ценный! Его скульптуры пользуются популярностью в Европе. А один тип из Франции мне все уши прожужжал по поводу того, что он желает видеть нашего мелкого на каком-то там их местном слёте в следующем месяце! Это гребаный успех, шах и мат, Аркашка, соси восьмиметровый, сука нахуй!

Андрей расхохотался при виде столь искреннего восторга. Он с интересом смотрел на экран ноутбука, в котором Максим продолжал переписываться с покупателем на английском языке.

– Я создал ему сайт незадолго до вашего феерического концерта в ресторане, – объяснял по ходу Максим, – он прислал мне много фотографий и 3D моделей его «поделок», ну, я и решил, чем чёрт не шутит... Залил его на все искусствоведческие площадки и понеслась... Я и сам не думал, что кто-то обратит на это внимание. Ах, Санни, мелкий говнюк, гениальный скульптор, но такой бездарный бизнесмен! И чего ж он тут сидел столько лет и сражался с ветряными мельницами?

Андрей слушал его с большим интересом, поглаживая по волосам.

– И вот... – Максим показал пальцем на экран, – Видишь? Этот усатый тип хочет ещё несколько скульптур. Он тут чуть весь экран не обкончал на Саннину Психею! Он, короче, дофига умный, но торговец из него никакой. Поэтому я заломил цену в два раза! И ему похер на это, он всё равно готов брать! Будет теперь мелкому нашему прибыль! Ну, и нам перепадёт. Хотя я бы с него вообще ничего не брал, если честно!

Андрей только улыбался, нежно целуя его волосы.

– А хочешь... – задумчиво спросил Максим, отвлекаясь от ноутбука и глядя Андрею в глаза, – хочешь, мы тоже в Европу поедем? Во Францию? Санни повезём и себя за одно выгуляем? Мы же ещё нигде толком не были вместе... Вот я и подумал...

– За тобой – хоть на край света... – мягко улыбаясь, отвечал Андрей.

====== Послесловие ======

Через несколько лет Максим и Андрей переехали жить в Чехию, где купили небольшую квартирку в пригороде Праги. Максим вложил свои деньги в покупку пивоварни и маленького паба, в котором на своём новом рояле играл по вечерам Андрей.

Максим не забыл своего обещания Богам искусства и вложил треть капитала в развитие галереи своего лучшего друга Санни во Франции. Тем самым оправдав невольное пророчество Жорика, который в пылу красноречия назвал его «меценатом».

Санни стал известным скульптором и спустя несколько лет заработал много денег, что позволило ему жить спокойно и безбедно с его возлюбленной, вдали от насмешек и издевательств.

Перед отъездом в Чехию, Максим и Андрей убедили Георгия Рудольфовича закодироваться и пройти профилактическое лечение в наркологии. После чего Максим нанял людей, которые отремонтировали квартиру Георгия, превратив её в прекрасное для жизни место. Диоген больше не жил в «бочке». Теперь он снова преподаёт в университете. И совсем недавно, по слухам, он повстречал прекрасную женщину, с которой у него завязались отношения. Но это уже совсем другая история.

Аркадий закрыл галерею и всерьёз занялся живописью. Он больше не конфликтует с Санни и другими скульпторами. По абсолютно достоверной информации, его видели недавно в обществе других художников на выставке во Франкфурте, куда он возил свои работы. Он выглядел очень счастливым.

...Несколько дней назад в ясную майскую ночь на Карловом мосту можно было увидеть двух молодых мужчин, которые воодушевлённо что-то обсуждали. После чего они, весело смеясь, направились в сторону утопающего в мягком свете фонарей ночного города.