Текст книги "В пустыне или друзья Джанджигита (СИ)"

Автор книги: Ланиус Андрей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

   Эти слова дети, несомненно, передавали своей матери.

   Отчего же она не беспокоилась?

   Любопытная соседка однажды напрямую спросила ее, не волнуется ли она за Джанджигита, который стал пропадать где-то допоздна.

   На что та ответила с улыбкой:

   – Джанджигит уже взрослый, он старший мужчина в доме и сам знает, что ему делать и когда возвращаться домой.

   Соседка божилась, что в глазах этой простодушной, бесхитростной женщины, тысячу раз на дню молившей Аллаха, чтобы он уберег ее мальчика от беды, не промелькнуло даже облачка тревоги.

   Объяснение, увы, напрашивалось само собой: видимо, несчастная израсходовала все свои душевные силы на борьбу с тенью беды, когда же на порог явилась настоящая беда, рассудок бедняжки не выдержал и помутился.

   Глава 15

   В тот самый четверг, когда Мумин-бобо видел хохочущую Мухаббат, а Салима-апа прознала про звонок Сановника в дом под Большими Чинарами, ближе к вечеру отцы вновь призвали к себе своих сыновей, друзей Джанджигита. Накануне те в общих чертах поведали отцам о постигшей их неудаче. (При этом, к чести друзей, они ни словом не обмолвились об оскорбительных выпадах Джанджигита в отношении семейных долгов, отнеся эти выпады на счет его временного помешательства.)

   Отцы выглядели встревоженными.

   – Усиливается слух, – сказали они, будто заключенного действительно собираются привезти в Т. Если так, то не связан ли его тайный замысел с появлением Сановника? Случайно ли тот прилетел в наш город именно сейчас? Не собирается ли Черный Хасан совершить жестокую месть руками это человека, чьи возможности поистине безграничны? Если наше предположение справедливо, то опасность будет теперь подстерегать вашего друга с двух сторон.

   – Но разве Джанджигит мог хоть в чем-то провиниться перед Сановником? – удивились друзья.

   – Как знать?! – вздохнули отцы. – Ведь такой человек, как Черный Хасан, не побрезгует ни клеветой, ни подтасовкой деталей, лишь бы добиться желаемого...

   Помолчав, они добавили с невыразимой печалью:

   – Видимо, Джанджигит слишком высоко вознесся в своих мечтах и уже не в силах здраво оценивать то, что происходит вокруг него. Вас, своих верных друзей, он слушать не желает. В нас, очевидно, видит только заимодавцев. Собственные дядья для него не указ. И всё-таки нельзя отступаться от парня, который упрямо идет навстречу своей гибели. Надо использовать малейшую возможность для его спасения. Нам известно, со слов его матушки, что Джанджигит уважительно относится к русскому механику Михаилу Васильевичу из своего гаража, считает его домуллой – своим учителем. Быть может, Джанджигит, ополчившийся вдруг против своих земляков, прислушается к доводам пришлого русского? Может, в языке русского найдутся более убедительные слова, который дойдут, наконец, до разума Джанджигита? Может, Михаил-ака владеет каким-то особым ключиком к душе Джанджигита и сумеет открыть ему глаза? Мы поручаем вам незамедлительно встретиться с этим человеком и попросить его оказать влияние на Джанджигита. Поторопитесь, ибо времени остается всё меньше.

   Да, времени оставалось мало, но всё же друзья не сомневались, что несколько дней в запасе у них еще есть. По крайней мере, до следующей среды. Им бы пойти в гараж в тот же четверг, но, прикинув, они решили перенести визит на завтра. Ведь сначала нужно было всё хорошенько обсудить между собой в чайхане под тремя карагачами. Откуда им было знать, что завтра будет уже поздно?

   Глава 16

   Михаил Васильевич, Михаил-ака, оказался пожилым кряжистым мужчиной в массивных очках, с металлическими зубами, широкими залысинами и вытянутыми трубочкой губами, делавшими его похожим на многоопытного сыщика из популярного кинофильма. На тыльной стороне его ладони красовалась наколка в виде паруса, скользящего по тройной волне. Чувствовалось, что в гараже он полный хозяин и слов на ветер не бросает.

   Он всё время находился в движении: указывал ремонтникам, перешучивался с диспетчершами, докладывал начальству, наставлял учеников. Распоряжался насчет запчастей, и отвлечь его от всех этих важных дел было непросто.

   Но, наконец, друзьям удалось завладеть его вниманием.

   Тщательно подбирая русские слова, они попросили повлиять на упрямца, потому как Черный Хасан уже точит свой нож.

   И вот тут-то им пришлось немало подивиться.

   Оказалось, что Михаил-ака ничего, то есть совершенно ничего не слышал об истории, о которой в Старом городе досконально знал любой мальчишка! Он понятия не имел ни о клятве Черного Хасана, ни о проказах Мухаббат, ни о тайной комнате в доме под Большими Чинарами! Конечно, всем известно, что у русских свои взгляды на происходящие события, но... Выходит, их даже не достигли слухи о том, чем живет весь Старый город? В неведении остается даже человек, которого Джанджигит считает своим учителем! Воистину, живя в одном городе, они обитали в разных мирах! Друзья почувствовали неловкость.

   Пришлось им скороговоркой пересказывать собеседнику всё с самого начала, что было непросто, потому как работники гаража постоянно отвлекали того вопросами, да и сам он в мыслях витал где-то далеко.

   Выслушав, механик крякнул, затем протер свои запыленные очки краешком клетчатой безрукавки – погода в тот день стояла теплая – и вскинул голову, близоруко щурясь на солнце.

   – А знаете, что я вам скажу, ребятки? – неожиданно весело вопросил он. – Полюбил я вашу землю, такие вот пирожки! Да, зной, да, соль, да, песок, а мне в радость! И что дождей нет, тоже в радость! Насмотрелся я на всякие-разные болота непролазные, на слякоть да на грязь – ну их к лешему! А уж намерзся – на всю оставшуюся жизнь! А еще мне нравится приучать к технике вас, чертенят! И вообще... Может, здесь я еще и сам женюсь? – он широко улыбнулся, показав ходокам свои железные зубы. – Здесь я человек, здесь я на месте, здесь я и пущу корни, такие вот пирожки!

   Он подмигнул и продолжал:

   – А Джанджигит ваш – парень с головой. Думаю, к весне пересадить его на большегрузную. Пусть зарабатывает себе на свадьбу, раз у вас иначе нельзя. Такие вот пирожки!

   Они плохо его понимали – при чем тут большегрузная? какая большегрузная? а пирожки? – и принялись втолковывать главное: появится Черный Хасан и тогда быть беде, большой беде!

   Михаил Васильевич внимательно посмотрел на свою наколку и вздохнул:

   – Да-а... Восток – дело тонкое. Может, и впрямь отправить парня в дальний рейс, а? Надо покумекать.

   В этот момент в распахнутые ворота влетел пропыленный уазик и резко затормозил рядом. Водитель крикнул, высунувшись в окошко:

   – Васильич, айда скорее! У ремонтной летучки движок застучал!

   Михаил Васильевич тут же принялся изощренно ругаться и топать ногами, затем распахнул дверцу и плюхнулся на сиденье. Уже из машины крикнул:

   – Ребятки, ладно, не дрейфьте! Не так страшен черт, как его малюют! Вот вернется Джанджигит из отлучки, я с ним потолкую по-мужски!

   – Из отлучки? – удивились они. – Из какой отлучки?

   – Да ведь он еще вчера вечером отпросился у меня на три дня! Сказал, что... – последняя фраза утонула в реве мотора. Машина сорвалась с места и исчезла за воротами.

   Глава 17

   Назавтра с самого утра (суббота, базарный день, ровно неделя, как Джанджигит и Мухаббат дали пищу бесчисленным пересудам) Старый город снова был накрыт целой лавиной слухов. Самой громкой стала весть о скоропостижной кончине одной из тетушек. Хотя в городе так и не научились различать между собой этих затворниц, но было известно, что одна из них страдает повышенным давлением и глотает таблетки горстями. Вот она-то и умерла. Причем, как выяснилось, ее кончине предшествовали некоторые события.

   Будто бы ей стало плохо вскоре после полуночи, но поскольку подобное случалось и прежде, то две другие тетушки не особенно переполошились, однако же, оделись и неотлучно находились рядом, выполняя все пожелания больной, которые сводились в основном к просьбе подать ту или иную таблетку да пиалу с кипяченой водой.

   Обычно через час-полтора лекарства приносили облегчение, но на этот раз недуг оказался сильнее. Разбудили Мухаббат, которая тут же напомнила, что больной помогали горячие ножные ванны. Разогрели воду, приготовили таз.

   В разгар этих хлопот, а было уже полчетвертого утра, в ворота раздался сильный стук.

   Оказалось, это приехали на пропыленной «Ниве» тетушкины племянники из долины – два джигита лет тридцати, такие же молчаливые, как и тетушки, – проведать, помочь по хозяйству. Соседи знали этих людей, те несколько раз гостили в доме еще до ареста Черного Хасана. Приезд их был как нельзя кстати. К медицине они, конечно, касательства не имели, но сам факт их появления произвел на больную, как утверждали, благотворное воздействие.

   Вскоре она уснула. Домашнее уже решили, что дело пошло на поправку. Но перед самым рассветом у нее носом хлынула кровь, которая текла всё сильнее, и уж тут Мухаббат вызвала «скорую».

   Поскольку квартал под Большими Чинарами числился на особом счету, то бригада приехала очень быстро, но помочь уже было нельзя. Кровь изливалась не только из носа больной, но еще из ушей. И даже из глаз потекли кровавые слезы! Зрелище было ужасное. Опытные врачи, приехавшие на «скорой», признавались позднее, что никогда прежде не видели ни у кого из пациентов кровавых слез. Но из тетушки они изливались даже не каплями – двумя тоненькими ручейками! Конечно, врачи не сидели сложа руки. Делали всё, что положено. Вызвали даже реанимационный автомобиль. Но когда тот подъехал, всё было кончено. Тетушка так и умерла на руках у врачей. Для порядка старший врач расспросил, что давали больной до вызова, посмотрел те самые таблетки и лишь развел беспомощно руками. Сильнейший гипертонический криз при слабом сердце!

   Тем временем подоспели соседи, разбуженные ночной суетой в доме. Начались расспросы, причитания, послышался женский плач.

   Как справились бы две другие тетушки с похоронными хлопотами, не объявись внезапно племянники?! Ведь по обычаю хоронить нужно в тот же день, а они, тетушки, никак не могли опомниться от произошедшего. Будто сама судьба привела в дом да еще в нужный момент этих молчаливых, но расторопных родственников.

   Пытались дозвониться до тюрьмы, но телефон дежурного не отвечал. Впрочем, на линии часто случались перебои.

   Тогда Мухаббат решительно открыла гараж и помчалась на белой «Волге» в сторону зиндана, чтобы сообщить Черному Хасану новую недобрую (черную!) весть.

   Смерть – очень важное событие. Неудивительно, что оно, это событие, отодвинуло на задний план внимание ко всем прочим происшествиям. Особенно поразил людей образ кровавых слез, что текли из глаз несчастной двумя ручейками. О Аллах! Неспроста это! Неспроста! Это знамение! Грозное предостережение свыше тем, кто задумал зло! А может, это знак того, что смерть лишь начала свою кровавую жатву?

   До самого вечера в городе только и было разговоров, что об этих кровавых слезах и заключенном в них тайном смысле.

   Тем временем, благодаря прямо-таки неукротимой энергии двух племянников, прошли похороны, а затем и поминки. Во дворе были заложены два больших котла плова. Как и полагается, ворота дома были распахнуты настежь. Приглашали зайти каждого, кто проходил вблизи, пусть бы даже это был случайный бродяга. Каждый получал миску плова с большим куском мяса и чай лучших сортов со сладостями. Уважаемым мужчинам предлагали водку, но без огласки, из заварочного чайника. Говорят, за вечер тетушку помянули несколько сот человек, абсолютное большинство которых не знали толком, какая же из трех померла.

   Мухаббат не успела на похороны, но на поминки попала. Все почему-то были уверены, что она вернется с Черным Хасаном, что того отпустят на похороны, пускай бы даже с конвоем. Но Мухаббат вернулась одна. Что-то прошептала на ухо двум тетушкам, затем их племянникам. Испуганной она не казалась. Выходит, никаких последствий свидание с повелителем для нее не имело?

   К этому времени некое оцепенение, вызванное жутким образом кровавых слез, чуточку ослабело, и люди принялись обсуждать другие весьма странные события, имеющие, похоже, прямое отношение к ночной драме в доме под Большими Чинарами.

   Выяснились подробности одного любопытного происшествия, о котором поведала вездесущая Салима-апа, имевшая дар оставаться незамеченной, успевая повсюду.

   Так вот: откройте ваши уши!

   Вчера, то есть в пятницу, в самом конце рабочего дня в приемной главной конторы появился Джанджигит! Он вошел туда, держа перед собой на вытянутых руках огромный ляган, наполненный отборными фруктами! Виноград трех сортов, айва, гранаты, инжир, персики... Всё было умело уложено внушительной горкой, так что сверху или сбоку не уместилась бы даже одна виноградинка! Опустив блюдо на приставной столик, он обратился к секретарше с просьбой провести его к Сановнику.

   Секретарша, еще не старая женщина, с интересом посмотрела на красивого, модно одетого парня и покачала головой: «Это невозможно, молодой человек! Идет важное совещание!»

   «Можно, я подожду?» – он кивнул на диван для посетителей.

   «Не рекомендую. Закончат они не скоро, а затем сразу поедут на ужин. Вас просто не подпустят к нему».

   Джанджигит, по словам Салимы-апы, и поначалу-то выглядел неуверенным, а после такого ответа совсем растерялся. Куда только подевалась его кичливость, которой он щеголял еще недавно?!

   (Сама Салима-апа находилась в тот момент в коридоре, всё видя и слыша через приоткрытую дверь приемной.)

   «Хорошо, тогда передайте ему фрукты...» – эта просьба Джанджигита сопровождалась вздохом обреченности.

   «У них фруктов в избытке, – сочувственно проговорила секретарша. – Лучше увезите их обратно».

   Джанджигит потоптался еще немного, размышляя о чем-то, видимо, неприятном, ибо непрерывно хмурился и кусал губы.

   «Пусть тогда они останутся у вас. Угощайтесь, пожалуйста!» – воскликнул он, наконец, и порывисто покинул приемную, так и не заметив Салимы-апы, которая успела притаиться за кадкой с пышным фикусом.

   Так-так-так...

   Эге, а дело-то совсем непростое! Ну-ка, вспомним еще раз, как всё было.

   Существует, как это принято говорить у русских, некий компромат. На Сановника. Неприличные фотокарточки с его лицом и всем остальным. С помощью этих снимков Черный Хасан надеялся повлиять на сановника, чтобы тот устроил его на вакантный министерский пост. Но Сановник оказался хитрее. Усыпив бдительность черного Хасана сладкоголосыми посулами, он посла в Т. доверенного человека, который сумел завладеть фотографиями и негативом. Черный Хасан сел в тюрьму, якобы за хищение итальянского мрамора. Но и там он не сдался. У него остался еще один компромат на Сановника, которым он не смог воспользоваться во время следствия. Но теперь Черный Хасан вознамерился восстановить с помощью этого компромата – некой вещи, о которой в точности никому ничего не известно, – свое былое положение. Недавно он послал Сановнику весточку. И вот сановник тут как тут.

   Хм! Но ведь Сановник, как мы уже убедились, человек изворотливый. Он мог пообещать Черному Хасану хоть луну с небес, а сам принял срочные меры, чтобы отвести от себя новую беду, а уж затем окончательно добить обнаглевшего узника.

   Зачем Сановник звонил в дом под Большими Чинарами? Не оттого ли что уже столковался с тетушкой относительно компромата, заручился ее поддержкой?

   Но тетушка вдруг умерла... Говорят, гипертонический криз. Очень может быть. Вот только странно, что буквально перед ее смертью в дом приехали два решительных джигита. Уж не те ли это ястребы, что прилетали к черному Хасану перед тем, как в Затоне утонул его родственник – начальник контейнерной площадки? И откуда известно, что тетушка промучилась всю ночь? Может, кровавые слезы потекли у нее лишь тогда, когда она увидела этих ястребов? Позднее врачам показали правильные таблетки, но ведь неизвестно, какое зелье она пила в действительности.

   С другой стороны, тетушка и вправду хворала. Но всё-таки странно, что умерла она вскоре после звонка Сановника. Приезд Сановника тоже очень странно совпал с решением тюремного начальства провести следственный эксперимент и доставить Черного Хасана в Т. Уж не по указке ли Сановника принималось это решение? Наверное, этим двоим и вправду надо встретиться и кое-что обсудить.

   Очень странно и то. Что угрозы Черного Хасана относительно Джанджигита также совпали с приездом Сановника. Уж не собирается ли Черный Хасан привести в действие какой-нибудь особо коварный план, отомстив парню руками Сановника?

   Странно всё это, очень странно... Как будто чья-то твердая рука всё время направляет разрозненные события в единое русло.

   Лишь относительно незадавшегося визита Джанджигита в главную контору не было разнотолков. Все сходились в том мнении, что к Сановнику – ярому врагу Черного Хасана – Джанджигит приходил за помощью, о чем свидетельствовало и его нервное поведение в приемной. Потому и фрукты принес – в знак своего глубокого почтения. Жаль, что Сановник его не принял. Но сильные мира сего обычно не находят времени для нас, простых смертных, говорили в Старом городе.

   Глава 18

   В воскресенье произошло еще два важных события.

   Рано утром москвич направился на вертолете в столицу республики. Ходили слухи, что там полетят некоторые головы, после чего Сановник прямиком отбудет в Москву на своем особом самолете, оборудованном персональным туалетом. (А как же его предполагаемая встреча с Черным Хасаном?)

   А вскоре после полудня стало известно, что в шестидесяти километрах отсюда, в соседнем городке Н., где заканчивалась действующая железная дорога (ветка на Т. только еще строилась), в глухом тупичке рядом с вокзалом обнаружен синий самосвал Джанджигита. Похоже, что брошенный. Стекла подняты до упора, дверцы закрыты на ключ. Но гаишники уже открыли их и обнаружили в бардачке путевку, по которой и определили фамилию водителя, а также принадлежность машины. Там же, среди всякой мелочи, нашли футляр от дорогих импортных очков.

   Собственно говоря, этот самосвал приметил еще с ночи дежурный по грузовому двору.

   Вообще-то, к ночным поездам пассажиры прибывали на самом разнообразном транспорте, кто как сумел договориться: и на каретах «скорой помощи», и на подъемных кранах, и даже на колесных тракторах. (Случалось, что и на арбе, но это редкость.) Особой же популярностью пользовались самосвалы, которые считались у местного населения чем-то вроде такси. Все эти средства обычно выстраивались на привокзальной площади, по возможности ближе к перрону. Но тот самосвал почему-то въехал в тупичок рядом с грузовым двором, да еще погасив фары. Оттого-то наблюдательный дежурный и обратил на него внимание. Зачем такая скрытность, притом ночной порой? Из темной кабины выбрались двое – мужчина и женщина. Скудное освещение позволяло их рассмотреть лишь в самых общих чертах. Женщина была в национальных одеждах и укрывала лицо темным платком, но всё же оставалось ощущение, что она молода и движется легко, как танцовщица. На ее спутнике была шляпа с широкими полями, тень от которых начисто скрадывала черты его лица.

   При них был чемодан и две большие сумки. Опять вопрос: почему, имея столько поклажи, укатили так далеко от платформы? Притом, особой спешки парочка не проявляла, хотя поезд в столицу республики уже был подан для посадки, а у касс, как всегда, происходило столпотворение. Либо эти двое уже имели билеты, либо, что вероятнее, надеялись столковаться с проводником. Наконец, они подхватили свой багаж и двинулись к выходу из тупичка, тихо переговариваясь о чем-то. Когда они проходили мимо ворот грузового двора, до дежурного донесся обрывок их разговора: «Мы не опоздаем, Джанджигит?» «Не волнуйся, Мухаббат, любимая, теперь всё будет хорошо...»

   Дежурный всё-таки предположил, что поездом уезжает только женщина, а мужчина попросту провожает ее. (Хотя очень странно, что он поставил машину так далеко от вокзала.)

   Но вот поезд ушел. Миновал час, другой, третий, а к самосвалу никто так и не вернулся, хотя весь транспорт с площади давно разъехался. Вот тогда-то добросовестный дежурный и позвонил в милицию: уж не угнанная ли машина стоит перед его глазами?

   Независимо от дежурного, версию бегства парочки подтвердил и старый гадальщик Мумин-бобо. Минувшей ночью он, как и всегда, не спал, бродил по своему саду и смотрел на звезды. Далеко за полночь с бетонки донесся гул приближавшейся машины. Мимо калитки вихрем промчался самосвал. На какую-то секунду в затемненной кабине вспыхнул свет, и Мумин-бобо узнал водителя и его пассажирку. Мухаббат была, что называется, вся увешана драгоценностями. На Джанджигите была шляпа, низко надвинутая на лоб. Ее глаза были закрыты, голова покоилась на его плече.

   Итак, всё сходилось. Видимо, загадочная смерть тетушки окончательно отрезвила влюбленных, и они сочли за благо немедленно покинуть город. Может, и визит Сановника сыграл какую-то роль, ведь не зря парень искал с ним встречи! Да и приезд диковатых тетушкиных племянников, наверняка, подлил масла в огонь.

   Кто знает! Но, видит Аллах, они избрали наилучший из выходов. Пускай теперь Черный Хасан приезжает на следственный эксперимент! Пташки упорхнули! Сто путей ведут из столицы республики на север, на юг и на восток, в самые дальние концы большой страны. Уж, наверное, влюбленные сумеют обосноваться в таком месте, где до них не дотянется рука озверевшего ревнивца! А там постепенно всё как-нибудь утрясется...

   Между прочим, многие в городе опасались, что сейчас, после побега парочки, два племянника тетушек бросятся рыскать повсюду, искать следы и разнюхивать, а то и угрожать бедной матушке Джанджигита. Но ничего подобного не произошло. Джигиты смирно сидели в доме, как будто их ничего не касалось. Впрочем, нельзя исключить, что им поневоле пришлось ухаживать за двумя оставшимися тетушками, которые после всех потрясений, обрушившихся на дом, слегли с нервным расстройством.

   В этот же период случилось странное происшествие в доме Джанджигита. Ночью во двор забрался вор и переворошил всё в старом сарае. Сарай этот стоял в глубине участка. Мать Джанджигита и ее дети спали по ночам крепко, так что шум их не разбудил. Однако кто-то из соседей заметил вора. Вмешиваться сразу побоялись, ибо все знали, что эти воры не останавливаются даже перед убийством. Через какое-то время темная фигура выскользнула из сарая, перебралась через дальний дувал и скрылась во мраке.

   Только тогда соседи разбудили хозяйку, которая тут же зажгла светильник и бросилась во двор. Впрочем, она сразу заявила, что в том сарае не хранилось ничего ценного. Так, всякая шара-бара: ржавые листы железа, обрезки труб для виноградника, несколько листов черепицы... Но даже всё это было на месте, хотя и раскидано по сторонам. Очевидно, вор обманулся в своих надеждах. Быстро понял, что угодил в бедный двор, и поспешил покинуть его.

   На том и порешили.

   Глава 19

   Весь воскресный вечер друзья Джанджигита обсуждали произошедшее.

   После жарких споров они сошлись во мнении, что их ошна, вероятнее всего, сейчас уже на пути в Россию. Вместе со своей избранницей. Ну, так что же? Разве мало других земляков перебралось на север и пустило там корни? Некоторые устроились очень хорошо, получили квартиры, обставились, создали семьи и не помышляют о возвращении в родные места. Значит, и в России можно жить, если только привыкнуть к долгой зиме и тамошней кухне. Впрочем, плов и лагман можно ведь готовить и там?

   Нет, правильно поступил Джанджигит! Значит, никакой он не маймун, всё видел и понимал. Одно плохо: почему не попрощался с ними, своими друзьями? Ведь они ему не чужие. Не мог же он вообразить, что они выдадут его планы? Но, может, накануне произошло что-то такое, что помешало ему объяснится с ними?

   Помнится, механик Михаил-ака что-то говорил об отлучке Джанджигита. Но последнюю его фразу они не расслышали. Джанджигит якобы отпрашивался у него на три дня, но с какой целью? Может, тут и скрывается причина его странного поведения?

   Решено было завтра же снова наведаться в гараж.

   Разговор с Михаилом Васильевичем поначалу складывался трудно. Механик не скрывал своей обиды на Джанджигита. Решил бежать – беги, но машину-то зачем бросать где попало?! А если бы ее раскурочили?! А врать зачем?! Не ожидал он такого от Джанджигита, которого всегда считал хорошим и скромным парнем! На большегрузную собирался его перевести! Всегда готов был поддержать. А он?! Эх!..

   Наконец, отведя душу, механик успокоился и объяснил, что Джанджигит отпросился у него вместе с машиной на выходные дни. Дескать, умер дальний родственник, семья бедствует, денег нет, а без машины на похоронах не обойтись. У родственников покойного вся надежда только на его самосвал. Этот разговор состоялся у них в четверг вечером. Механик дал согласие под свою личную ответственность. Слишком уж убитым выглядел паренек. Да оно и понятно, смерть в семье, хотя бы и дальнего родственника – всегда горе, а у них тут, на Востоке, по местным обычаям, горе втройне. Кстати говоря, он, Михаил Васильевич, целиком одобряет такое вот полновесное проявление родственных чувств.

   Уговор у них был такой: в пятницу Джанджигит работает по графику, в конце же дня отбывает по похоронным делам без заезда в гараж и возвращается утром в понедельник к началу работы. И вот какой фортель он выкинул! Соврал! Соврал, как последний алкаш, из тех, кто не стыдится объяснять очередной прогул смертью какого-нибудь несуществующего родственника. Неужели не мог сказать по-людски?! Нехорошо поступил парень. Неуважительно.

   Из гаража друзья Джанджигита возвращались с тревогой в сердце.

   Что-то не так, что-то неладно было во всей этой истории.

   Механик возмущается, что Джанджигит не захотел открыться ему. Знал бы, что тот не открылся даже лучшим своим друзьям, с которыми вместе рос с детских лет! Но дело даже не в этом.

   Смерть родственника... Очень плохую причину придумал Джанджигит! Нельзя хоронить, пусть и на словах, своих живых родственников – дальних, ближних, всё равно. Нельзя хоронить и несуществующего человека, раз уж назвал его своим родственником. Всевышний не прощает такого кощунства.

   Каковы, однако, могли быть намерения Джанджигита?

   Отпросился он в четверг, то есть накануне выходных. Значит, имел уже заднюю мысль о побеге. Уже высчитал, что машина должна быть под рукой. Но если бы мысль о побеге была единственной. То бежать было удобнее в ночь с пятницы на субботу, когда из Н. уходит еще и московский поезд, курсирующий два раза в неделю. Да и надежнее было бы садиться именно на московский поезд, который сразу отворачивает на север, чем ехать на восток через долину, где у Черного Хасана немало своих людей, способных перехватить беглецов.

   Значит, имелось еще какое-то дело, которое могло решиться только в субботу. А уж от результатов этого дела зависело, как поступить дальше. Теперь уже ясно, что дело закончилось неудачей. Притом, в доме под Большими Чинарами появилась новая опасность в лице этих угрюмых племянников. Видимо, Мухаббат тоже устрашилась нежданных гостей, о которых наверняка имела более подробные сведения. В конечном счете, вся бравада влюбленных испарилась, и в ночь с субботы на воскресенье они бежали сломя голову. При этом Мухаббат изловчилась прихватить с собой все свои драгоценности.

   Вот так, наверное, всё и происходило. Непонятно только, где же скрывался Джанджигит с машиной всю пятницу? Самосвал ведь не куриное яйцо, в рукаве не спрячешь. Во дворе машины не было. На улице тоже. Так где же он выжидал? Ведь не в Городе Мертвых? А где они встретились с Муххабат? Каким образом той удалось обмануть бдительность домашних, ведь в доме под Большими Чинарами ночью не было никакого переполоха?

   Факты должны были бы накрепко сплетаться между собой в некий правильный узор, но они расползались по сторонам, как змеи из плохо завязанного мешка. Одно и то же событие можно было толковать и так и этак. Каждое объяснение плодило новые загадки. Всё нескладно!

   А хуже всего – кровавые слезы умершей тетушки. Дурная примета! Очень дурная!

   Глава 20

   Приехавшие племянники так и остались жить в доме, ухаживая за тетушками, которые расхворались настолько основательно, что лишь изредка выходили во двор погреться на всё еще ласковом осеннем солнышке. Впрочем, злые языки поговаривали, что тетушки лишь притворяются немощными, чтобы разжалобить Черного Хасана, который всё равно спросит с них и за побег Мухаббат, и за интриги умершей, в коих еще следовало разобраться.

   И вот что любопытно: племянники совершенно не интересовались беглецами. Верные Черному Хасану люди сами приходили к дому, предлагали свои услуги, их молча выслушивали у калитки, но даже не пускали за порог.

   А может, эти племянники были просто бестолковыми? Они вели размеренную, незаметную, почти сонную жизнь: поддерживали порядок в доме, готовили участок к зиме, вели хозяйство. Иногда они по одному появлялись на базаре, чтобы закупить продукты, но ни с кем в разговоры не вступали, почти не торговались и не отвечали ни на какие вопросы, даже самые невинные.

   Раз в неделю кто-нибудь из них отправлялся на видавшей виды «Ниве» на свидание с Черным Хасаном, вез тому передачу. О каких-либо подробностях этих встреч в Старом городе не знали, тем более, что после них вокруг дома ничего не менялось. Белая «Волга» всё это время так и стояла в гараже.

   Черный Хасан не появился в Т. ни в среду, ни через неделю, ни через месяц. Видать, важный следственный эксперимент решили отменить. Оно и понятно.

   Не было слухов и о новых угрозах со стороны Черного Хасана. Складывалось впечатление, что он затаился в ожидании какого-то важного для себя известия.

   Ничего нового не было слышно и о Сановнике.

   Зато выяснилось, где именно Джанджигит провел сутки перед побегом. Оказывается, он находился у дядьев (впрочем, многие это и предполагали), которые пасли чужие отары так далеко в степи, что туда уже не долетал грохот великой стройки. Об этом рассказали сами дядья, когда их подменили на несколько дней, чтобы они смогли навестить свои семьи, которых не видели с весны.

   Поначалу соседи отнеслись к рассказу дядьев без особого интереса. Было ясно, что перед побегом в чужие края парень решил попрощаться с родственниками, которых по-своему любил. Только и всего.

   Но в ответ на вежливые расспросы простоватые дядья замахали рукавами: нет-нет, Джанджигит ничего не говорил им о своих планах и даже не попрощался! Они сами узнали о его побеге только сейчас, когда приехали в Т., и так удивились, что до сих пор не могут придти в себя.