Текст книги "По ошибке (СИ)"
Автор книги: KurosakyK
Жанр:
Фанфик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)
Чикагский блюз. Кривое зеркало
Alex Vargas – More (Usher cover)
https://vk.com/audios115755283?q=alex%20vargas%20usher
«Вы когда-нибудь задумывались, как сложно принимать решения? Как сложно стоять на перепутье, смотреть за многочисленными тропами выбора, и пытаться предугадать, какая из них приведет тебя к счастью?
Наступает момент, когда мы начинаем задумываться, правильную ли тропу выбрали когда-то. Некоторые решения, на первый взгляд такие незначительные, могут привести к необратимым последствиям. Как поход в магазин с утра, когда на тебя напал какой-нибудь псих с пушкой.
А некоторые кажутся невероятно сложными.
Выключить от аппарата искусственной жизни близкого человека. Развестись. Переехать в другую страну. Они сложны, но в какой-то момент, живя не с тем человеком или погрязая в тяжелой рутине, ты просто должен что-то поменять. Такие решения необходимы.
А есть глупые, необдуманные порывы, которые при этом кардинально меняют ход твоей судьбы.
Ссоры по пустякам. Необдуманные слова. Действия, которые оставляют отпечаток навечно.
Наша жизнь целиком и полностью состоит из решений, начиная от заварки по утрам и заканчивая выбором спутника жизни. Принятые решения определяют ваш дальнейший путь, и не всегда мы выбираем прямую и спокойную дорогу. Вот только я хочу вам сказать что: разве весело ехать по прямой, чувствуя только легкий бриз в волосах? Иногда жизненно необходимы ухабы и молнии над головой. Ведь только благодаря им мы набираемся опыта в выборе следующей дороги».
© Люси Хартфилия. «NY’s mistakes».
***
«Даже у самой крепкой стены есть слабое место».
Горячие стенки пластикового стакана обжигали ладони, но Люси не обращала на это внимания, отпивая терпкий напиток. На белом листе Word’а была начатая статья. Несколько слов, пришедших в ее голову прямо сейчас, когда она наблюдала за сидящими поодаль Леви и Гажилом, которые устроились на кислотно-зеленом пуфе с iPad’ом в руках и открытым сайтом «Тысяча и одно имя для вашей малютки». На Леви было до смешного большое платье, которое делало ее похожей на миниатюрную фарфоровую куклу со всеми этими бантиками и кружевами. Серебряные цепи на кожаной куртке Рэдфокса создавали мелодичный перезвон, когда он наклонялся вперед, чтобы что-то показать жене. Его рука непроизвольно поглаживала округлый живот Леви, и это незначительное движение было пропитано такой невероятной нежностью, что Люси почувствовала невольный укол зависти.
Хартфилия поправила очки и сделала еще один короткий глоток.
«В большом городе вроде Нью-Йорка самая большая слабость в ваших стенах – одиночество».
– Ты же шутишь? – рассмеялась Леви, толкнув мужа под бок. – Мы не назовем дочь Робби!
– А почему бы и нет? Крутое же имя!
Леви усмехнулась.
– Не выкручивайся, Рэдфокс, я прекрасно знаю, что под этим скрывается, и я не назову дочь уменьшительно ласкательным от имени солиста «Led Zeppelin»*. Это даже хуже той идеи, назвать ее Тыковкой!
Мужчина насупился, положив голову на плечо жены.
– Но все твои Эллис, Мари и Трейси – банальны. Она должна выделяться.
«Даже не находясь на необитаемом острове, а стоя посреди людного Таймс-сквер, вы можете почувствовать себя одиноким.
Одиночество – не количество окружающих вас людей. Одиночество – отсутствие понимающих».
– Трейси звали маму в «Как я встретил вашу маму»**. Тебе же нравился этот сериал? – улыбнулась Леви, чмокнув Гажила в колючую щеку.
– Сериал супер, никто не спорит. Но я не буду называть дочь в честь кого-то! Она должна быть такой единственной.
– А как же Робби?
– Роберт Плант – исключение! – воскликнул мужчина.
Леви рассмеялась.
– Окей, но то, что ты хочешь индивидуальное имя для нашего ребенка, еще не значит, что ее стоит называть в честь овоща, характеризующего день ее зачатия? – воскликнула девушка.
– А что такого? – мягко улыбнулся мужчина, медленно потершись кончиком носа о нос жены и выдохнув в самые губы. – После того Хэллоуина наша жизнь уже никогда не будет прежней. У нас появится наша Тыковка.
Гажил склонился над женой, вовлекая ее в нежный, трепетный поцелуй.
«Одиночество разъедает душу, и, порой, даже самые близкие люди не смогут увидеть, что с вами что-то происходит. Иногда они настолько ослеплены счастьем, что в их головах автоматически появляется уверенность и в счастье других».
– Хорошо, – прошептала Леви, проведя кончиками пальцев по колючей щеке мужа. – Робби так Робби.
– Ваша дочь вас возненавидит, – хмыкнула Люси, делая еще один глоток уже остывшего кофе. Горький привкус неприятным осадком остался на языке.
– Я умею убеждать, – прошептал Гажил, словно и не услышав комментарий журналистки.
Хартфилия горько усмехнулась.
«И даже когда одиночество стало верным другом, так хочется почувствовать себя нужной и желанной, ощутить чужое тепло и вспомнить давно забытое чувство защищенности».
Именно поэтому она обхватила плечи Нацу, запустив руку в розовые пряди, а не оттолкнула его. Именно поэтому сумочка из ее рук выскользнула, а губы ответили на требовательный поцелуй. Именно поэтому, из-за разъедающего душу одиночества, которое одарило ее своими крепкими объятьями, она стояла здесь, в Центральном парке, чувствуя, как чужие теплые ладони держат ее талию и шершавый язык исследует кромку ее зубов.
Люси провела рукой по оголенной шее Нацу, с трудом оторвавшись от желанных губ. Их глубокое дыхание смешалось. Люси сжала в руках ворот кожаной куртки парня, опустив взгляд и попытавшись привести в порядок сбившееся со своего ритма сердце. Мысли в голове смешались, образуя склизкую субстанцию, но Нацу, кажется, это не волновало. Он сильнее прижал ее к себе, столкнувшись лбами, и медленно, словно стараясь не спугнуть маленького олененка, коснулся ее подбородка. Взгляд Люси встретился с ним.
Кислород решил покинуть легкие.
– Так, – улыбнулась Хартфилия, положив руки на грудь Нацу, останавливая напор парня, – мы должны остановиться.
– Почему? – выдохнул он, придвинувшись ближе, и даже баррикада из вытянутых рук не могла помешать ему.
– Потому что нам, наверное, стоит…
Дальнейшие слова Люси потонули в новом поцелуе. Не мягком и не нежном. Напористом, страстном, нуждающемся. Хватка Нацу усилилась до боли в мышцах, губы с силой сминали ее, проталкиваясь языком внутрь, и на какое-то время Люси позволила себе утонуть в этих ощущениях. В крепких объятьях и вкусе терпкого амаретто на кончике языка, в жаре чужого тела и аромате дорогого парфюма. Раствориться в мыслях, в движениях… в Нацу.
Люси улыбнулась сквозь поцелуй. Одиночество ослабляло свою хватку, и небывалое чувство чужого (родного) тепла заполнило ее до краев. Оттолкнув ненужные мысли о мотивах, о последствиях, о недосказанности, она обхватила «Баристу» за шею, полностью отдавшись новым ощущениям.
Казалось, что они оба были опьянены, хотя никто из них не пил. Они громко смеялись, не обращая никакого внимания на косящихся на них прохожих. Люси подхватила лежащую на асфальте сумочку, а Нацу с мягкой улыбкой притянул ее к себе, словно не мог прожить ни минуты без чувства мягких губ девушки. В такси, полностью пропахшем неприятным запахом дешевых сигарет, Люси аккуратно вытирала из уголков губ Нацу алые разводы ее помады, и она боялась представить, во что превратился ее макияж. Но парня это, кажется, не смущало. Он вновь и вновь посасывал ее губы, запуская пальцы в идеальную укладку, и поцелуи его были похожи на жадные глотки разморенного жарой путника.
И невольно в голове поселилась настойчиво стучащая мысль, что что-то здесь было не так. Неправильно. Что-то, что она не учла.
Мередит не повела бровью, когда они ворвались в холл дома запыхавшиеся, с растрепанными волосами, шальными взглядами и размазанной по лицам помадой. Не отпуская руки Люси, Нацу широко улыбнулся консьержке и без слов потащил девушку в сторону лифта.
Он тут же припер ее к зеркальной стене, склонившись над оголенной шеей. Шарфик, любимый и дорогой сердцу, скользил между его пальцев, в то время как Нацу мокро втягивал кожу на ее шее, наверняка, оставляя свои метки. Люси безвольно стонала, впиваясь алыми ногтями в кожаную куртку, уже рисуя у себя в голове, как она этими самыми ногтями впивается в обнаженную спину Нацу.
Лифт остановился, впуская в себя прохладный воздух. Они не обратили на это ровным счетом никакого внимания. Хартфилия притянула его для нового жаркого поцелуя, тихо постанывая от требовательных ласк парня.
Они ворвались в его квартиру, кое-как сумев вставить ключ в замочную скважину. Он тут же стянул с нее черное пальто, и с почти звериным рыком припал к бледным ключицам, судорожно пытаясь справиться с маленькими пуговицами на блузке. В какой-то момент до ушей Люси донесся звук рвущейся ткани и удара пуговиц о паркет. Она откинула в сторону его кожаную куртку, запуская руки под рубашку и оглаживая теплые бока. Нацу опалял своим горячим дыханием мочку уха, шептал какие-то глупости и вновь накрывал губы поцелуем.
Люси чувствовала расползающийся жар от прикосновений Нацу, скользящее гладкой змеей возбуждение, которое срывало все тормоза, заставляя ее желать только одного – жаркого шепота, страстного секса и яркой разрядки.
Нацу стягивал с нее одежду, обволакивал жаром дыхания и ароматом парфюма, оставлял собственнические укусы и красные цветы засосов, и Люси полностью отдавалась умелым ласкам, погрязнув в тумане возбуждения. Та противная мысль все продолжала раздражающе что-то шептать, но она не могла прорваться сквозь плотный туман острого наслаждения.
Холод аккуратно заправленной постели слегка отрезвил девушку, но именно в этот момент губы Нацу накрыли поцелуем чувствительный сосок, обведя ореол горячим шершавым языком, отчего тысяча импульсов прошибли позвонок, заставляя пальцы на ногах поджаться. Желание, управляя телом, направило ее руку в мягкие волосы Нацу, притягивая ближе, и ей нестерпимо захотелось сделать приятное и ему. Люси завозилась руками по мягкому покрывалу, словно ища хоть что-то, за что можно было зацепиться и не утонуть в наслаждении окончательно, когда ее рука нащупала что-то гладкое, лежащее на кровати. С трудом открыв глаза и разогнав застилавшую пелену, Хартфилия притянула предмет к лицу.
Вдох.
«Даже у самой крепкой стены есть слабое место».
Выдох.
Атласная розовая ленточка – такая знакомая, напоминающая о чем-то далеком и практически забытом, – заскользила между пальцев.
«– Ваш знакомый просил передать, что это гипоаллергенная порода».
В голове эхом раздался далекий голос старушки-продавщицы, которая широко улыбалась, показывая сидящее на подушке белоснежное чудо.
«Его зовут Плю».
Она отчаянно пыталась сбежать от собственного прошлого. Она задыхалась, била коленки об острые углы и размазывала по щекам слезы. Она бежала от запаха кофе, но все равно купила спустя три года ту самую кофейню. Она надежно спрятала от других маленькую сим-карту, но все равно спустя столько лет вытащила ее из тайника. Она поклялась не сближаться со своим Прошлым, но вот, она здесь, чувствует мокрый язык и жар ладоней, позволяя своему Прошлому вновь войти в ее жизнь.
Люси сжала в руках ненавистную ленту, окончательно избавившись от действия пьянящего дурмана. Мысль, которая так стремилась вырваться наружу, наконец, полностью сформировалась в ее голове.
– Нацу, постой!
Девушка резко села, высвобождаясь из объятий Драгнила. И, смотря на непонимающий взгляд Нацу, Люси как никогда поняла, что чуть не совершила свою самую большую ошибку. А она их совершила и так много.
– Почему? – со странным свистящим звуком спросил Нацу, попытавшись вновь придвинуться. Люси качнула головой.
– Что случилось?
– В смысле?
Люси пыталась выровнять сбившееся дыхание, но тяжелый взгляд Нацу не помогал ей в этом. Сейчас она чувствовала себя невероятно обнаженной под этим взглядом.
Прикрыв грудь, она направилась в сторону коридора в поисках своей блузки и юбки. Позади раздавались мягкие шаги Нацу, и пока между ними стояла эта тишина, Люси пыталась сформулировать в своей голове предложения.
– Люси? – позвал парень.
Девушка накинула на плечи блузку, посетовав на вырванные пуговицы. Ну, хотя бы так.
Развернувшись, она отметила, что Нацу накинул на плечи рубашку, но застегнуть ее не потрудился. Вид обнаженного торса никак не способствовал мысленной деятельности Хартфилии.
– Нацу, я не глупа, – твердо проговорила она, надевая юбку. – Ты не мог просто так сорваться. Что-то произошло, и я хочу знать, что именно сподвигло тебя на случайный секс с первой подвернувшейся бабой.
Нацу поморщился.
– Ты не баба.
– Не суть, – отмахнулась Люси. – На моем месте с такой же легкостью могла оказаться Дженни Реалайт или Флер Колонна. Или любая другая мало-мальски знакомая тебе персона? Я даже не исключаю возможность борделей и прочих питейных заведений.
– Почему ты так думаешь? – спросил Нацу, практически не выражая эмоций. Люси с горечью поняла, что была права.
– Потому что я знаю тебя достаточно долго, чтобы осознавать, что ты не из тех людей, которые внезапно набрасываются на прохожих на улице с домогательствами.
– Ты не особо была против, – хмыкнул парень.
Главная защита – это нападение.
– Я была застигнута врасплох. У меня давно никого не было, а ты мне нравишься. Я потеряла концентрацию, и слава богам, я успела взять себя в руки, – спокойно выговорила Люси. – А теперь я хочу знать, что у тебя произошло.
Нацу встретился взглядом с девушкой, и Люси выдержала несколько секунд этого поединка, после чего Драгнил со вздохом скатился по стене на пол, зарывшись руками в растрепанные волосы. Казалось, он ломался у нее на глазах.
– Кое-кто из моего прошлого напомнил о себе, – выдохнул он себе в колени практически неслышно, но Люси услышала, и сердце, все еще облаченное в ледяную корку, встревоженно застучало. – Я… я просто, наверное, пытался доказать себе, что это для меня ничего не значит. Что она для меня ничего не значит.
Она знала об этом. Та раздражающая мысль на периферии кричала об этом, но Люси так надеялась, что она будет неправильной. Она боялась этого. Боялась момента, когда две ее жизни столкнутся друг с другом, когда «Странная» из СМС и Люси из жизни встанут друг напротив друга, и им проведут очную ставку. Сейчас ей казалось, будто та самая «Странная», нахально улыбаясь, сидела рядом с Нацу на полу, держа в руках телефон и стаканчик кофе. В ее голове «Странная» была еще девятнадцатилетней студенткой в ярком берете и окрашенными в черный ногтями, с блеском на губах и парой ярких браслетов, опоясывающих запястья. У этой «Странной» было пристрастие к сериалам и комиксам, она пила приготовленное ее парнем какао и жила верой в План. Эта «Странная» не боялась держать «Баристу» за руку, не боялась раскрыться ему, пусть даже в сообщениях. Она была тем фантомом, по которому сейчас страдал Нацу. Она была ее отражением в кривом зеркале, которые было в миллион раз ближе к сидящему на полу парню, чем она могла бы быть.
Это осознание накрыло ее с такой силой, что она почувствовала прошибающую ее слабость.
Даже зная ее, настоящую Люси, Нацу был ближе к «Странной». Все самые страшные кошмары девушки ожили. Те самые, которые заставили ее шесть лет назад упаковать посылку и написать прощальное письмо. Люси Хартфилия не была той «Странной» из сообщений. Люси Хартфилия была серьезной и расчетливой, она знала себе цену и шла к своей цели напролом, и если даже «Странная» была частью ее самой, эта часть была запрятана настолько глубоко, что ее уже невозможно было отыскать.
– Расскажи о ней, – она слышала свой голос словно сквозь плотную преграду.
Перестав сопротивляться нарастающей слабости, Люси опустилась рядом с Нацу. По другой бок от него продолжала сидеть «Странная».
– Я… я не знаю, что говорить.
Люси медленно опустила руку, и через несколько секунд с сомнением накрыла руку парня, сжимая в поддержке. На том, кому именно сейчас нужна была поддержка, она пыталась не заострять внимание.
– Говори, как есть, – прошептала Люси.
«Странная» хмыкнула, а Хартфилия прикрыла глаза, пытаясь прогнать навязчивый фантом.
– Я познакомился с ней, когда еще жил в Нью-Йорке, – начал свой рассказ Нацу. – Знаю, это прозвучит глупо, и ты, наверное, посмеешься, но я ошибся номером… и с этого все началось.
Нацу говорил и говорил. Слова продолжали нескончаемым потоком литься его воспоминаниями из прошлого, а Люси только сжимала в своей руке руку Нацу, физически чувствуя, как ее сердце покрывается новым слоем льда.
Ей казалось, что она смотрела в кривое зеркало и видела напротив себя «Странную». Она видела эту девушку, которая смотрела на нее с пугающим пониманием в глубине карих глаз, и осознание прошибло ее холодным потом.
«Даже у самой крепкой стены есть слабое место. Моим слабым местом оказалась я сама».
Творчество
Стих от замечательной Cheshir-chik
http://ficbook.net/readfic/2885229
Арты.
Хочу сказать огромное спасибо артерам. Вы просто не переставали меня радовать своим творчеством, и мне невероятно приятно знать, что мои работы вдохновляют. Обещаю и дальше стараться <З
ЗЫ: я так понимаю народ устроил культ красной помады? :D
Потрясающие арты от AlphaN
https://vk.com/albums-42331042?z=photo-42331042_357139614%2Fphotos-42331042
https://vk.com/albums-42331042?z=photo-42331042_360234831%2Fphotos-42331042 – обязательно прочитайте комментарий артера к этому арту. Действительно, прекрасная фантазия и задумка :З
Замечательная серия артов от котика Tanomi Hosi
https://vk.com/albums-42331042?z=photo-42331042_358066404%2Fphotos-42331042
https://vk.com/albums-42331042?z=photo-42331042_360718342%2Fphotos-42331042
https://vk.com/albums-42331042?z=photo-42331042_360718364%2Fphotos-42331042
https://vk.com/albums-42331042?z=photo-42331042_360862819%2Fphotos-42331042
От Карины Хошино
https://vk.com/albums-42331042?z=photo-42331042_353840604%2Fphotos-42331042 – просто невероятная рисовка!
https://vk.com/albums-42331042?z=photo-42331042_353841352%2Fphotos-42331042
https://vk.com/albums-42331042?z=photo-42331042_353841353%2Fphotos-42331042
От Юлии Успенской.
https://vk.com/albums-42331042?z=photo-42331042_353968662%2Fphotos-42331042
От Юлии Айроне
https://vk.com/albums-42331042?z=photo-42331042_353892893%2Fphotos-42331042
https://vk.com/albums-42331042?z=photo-42331042_353992608%2Fphotos-42331042
От Karinka Mazur
https://vk.com/albums-42331042?z=photo-42331042_358397002%2Fphotos-42331042
От Люси Сердаболии
https://vk.com/albums-42331042?z=photo-42331042_360554628%2Fphotos-42331042
https://vk.com/albums-42331042?z=photo-42331042_360570805%2Fphotos-42331042
Уголок автора.
Что ж, хочу сказать огромное спасибо моей Тигре, которая поделилась песней, вдохновившей меня в последующем. Честно, спасибо! Я уже думала, что проторчу над чистым листом Word'а вечность.
Также хочу сказать спасибо всем своим котонам, которые отозвались на мою просьбу в группе и просто закидали прекрасной музыкой! Честно, я не ожидала такого напора! (мой пополненный плей-лист вам благодарен).
Ну, и традиционно хочу извиниться за долгое отсутствие. Я сейчас полностью сосредоточена на последней главе «Пари...», и немного сложно переключаться с разборок с Акналогией на тихий, пропитанный кофе Нью-Йорк. Спасибо вам за ваше ожидание. После окончания «Пари...» я буду полностью сосредоточена на «По ошибке», поэтому продолжение будет уже не таким запоздалым.
Ну, и как обычно, следующая глава будет от лица Нацу.
Еще раз спасибо артерам за потрясающие работы. И спасибо читателям за ваше ожидание!
С любовью, Куро ♥
Примечание к части * Led Zeppelin – британская рок-группа. Шикарная и невероятная. Единственная и неповторимая. Солист: Роберт Плант.
** «Как я встретил вашу маму» – американский ситком, который окончился в 2014 г. Девять сезонов невероятных историй, которые рассказывает отец своим детям, подводящие в конечном итоге к ответу на вопрос: как же Тед встретил Маму. Посмотрите и не пожалеете. Настоятельно советую не смотреть последние пять минут. Честно, сохраните нервы и не испортите впечатление от сериала в целом!
Свинг. Потерянные кусочки пазл
Kelly Clarkson – Because Of You
http://vk.com/audios115755283?performer=1&q=kelly%20%20Because
«А мы все глубже окунаемся в прошлое известного исполнителя и актера в нашумевшей бродвейской постановке Нацу Драгнила. Наш журналист наладил контакт с достоверным источником, который не только близко знаком с певцом, но и был вхож за порог его лофта в то время, когда Нацу был простым баристой из Бруклина.
Хотите узнать неизвестные ранее подробности из личной жизни Нацу Драгнила? Кому именно посвящен альбом «By Mistake» и одноименная песня? Чем жил бруклинский парень? Какие женщины присутствовали в его жизни? Что именно связывало его и «Снежную королеву» Люси Хартфилию? И правда ли то, что шесть лет назад певец потерял любовь всей своей жизни?
Это и многое другое вы узнаете в декабрьском выпуске «The Big Apple». Не пропустите!».
© «The Big Apple». Выпуск №322. 12.11.20.
***
Странная, которую я ненавижу. 14:03.
Возможно, тебе стоит попробовать лунго* с корицей или капелькой коньяка? Взбадривает на отлично.
Нацу. 14:03.
Когда ты стала экспертом в кофейном деле? Кажется, это была моя прерогатива.
Странная, которую я ненавижу. 14:05.
Времена меняются.
На лице Нацу появилась горькая усмешка. Телефон в руке начал давить тяжким бременем, вдруг напомнив о ноющих шрамах. Затянувшихся, давно заживших и напоминающих о себе лишь еле видимыми серебристыми полосками, но ноющих в преддверии непогоды, представая неоновыми вывесками предостережения.
Не обожгись.
Гласили невидимые, высеченные под коркой мозга слова.
Снова.
Кричали царапины в душе.
А он только растянул свою горькую усмешку еще шире, встречаясь взглядом с баристой в красном фартуке с вышитой эмблемой кофейни «Fairy tail» (фея, как объяснял первый хозяин кофейни), и четко, перекрывая голоса в голове, проговорил:
– Мне двойной лунго с амаретто, пожалуйста.
Голос в голове стих. Но это не помогало.
В кофейне стоял привычный для этого места гул, разбавленный приятной мелодией из установленных под самым потолком колонок. Луи Армстронг** пел о любви, разбавляя сахар в словах чарующим баритоном; до носа доносился аромат выпечки (похоже, с новым хозяином кофейня расширилась, и теперь булочки и пирожные готовили прямо здесь). Бариста суетливо бегал от кофе машины до стойки с сиропами, взволновано поглядывая то на часы, то на посетителей, а Нацу неосознанно поглаживал корпус телефона, смотря на висевшую на стене дощечку.
«Если у половины жителей Нью-Йорка разбились мечты, то не значит ли это, что у другой они исполнились?», – гласила надпись на дорогом вишневом дереве.
Нацу нахмурился, сильнее сжав телефон. Слова ничего не значили. Всего лишь чья-то мысль, но почему-то она не хотела покидать его голову. Как назойливая муха, жужжащая у самого уха и не дающая покоя. Ее невозможно было отогнать, невозможно было убить и оставалось только мириться.
– Сэр, ваш кофе, – пробормотал бариста, поставив перед Нацу высокий пластиковый стаканчик. – С вас пять долларов.
Муха на мгновение затихла. Нацу встрепенулся, протянув молоденькому пареньку оплату и, захватив свой заказ, запахнул пальто, выбежав на улицу и на ходу отпив напиток.
Нью-Йорк посетил первый снег. Синоптики разводили руками, говоря о неожиданных сюрпризах, аномалиях и прочей чепухе, к которой парень особо не вслушивался. Сейчас его волновал лишь вкус лунго, в котором было слишком много амаретто.
На Бродвее все проходило в сумасшедшем ритме. В последнее время Нацу перестал высыпаться и из-за этого, порой, засыпал в самых странных местах: стоя в очереди за кофе, между рядами на пыльном полу в театре, на мягкой груди Дженни, которая крепкой пощечиной и громким смехом отбивала весь сон. Он перестал ориентироваться во времени из-за чередующихся дневных и ночных репетиций, целой серии фотосессий и съемок промо-ролика, прочтения в миллионный раз сценария, выслушивания все новых и новых поправок и наставлений по поводу той или иной сцены. В который раз он пел «Come What May», смотря в наполненные слезами глаза Дженни, и в который раз Гилдартс Клайв качал головой, говоря то, что он слышал в последние сто семьдесят три раза:
– Не то.
Самые ужасные слова, которые подобно удару под дых, звучали так отчетливо и громко, разносясь эхом по пустому залу театра «Гершвин», что Нацу приходилось лишь в сто семьдесят третий раз сжимать зубы и начинать выступление заново, чтобы в сто семьдесят четвертый раз услышать те же слова.
Гилдартс говорил:
– Ты не можешь быть с женщиной, которую любишь всем сердцем!
Он сжимал в руках листы со сценарием, смотря прямо в глаза актеру:
– Эта любовь приносит тебе боль!
Он закрывал глаза, будто мысленно становясь на место Нацу:
– Она все для тебя, и эта песня – твой способ сказать ей, что что бы ни случилось, какие бы преграды не стояли между вами, вы будете вместе. Несмотря ни на что!***
Странная, которую я ненавижу. 16:05.
Ты не актер. В этом проблема. Ты певец, и твоя стихия – микрофонная стойка, гитара в руках, орущие фанаты и музыка, но никак не тишина театрального зала и воспроизведение в жизни чьей-то чужой истории. В этом случае, я думаю, тебе просто следует применить свой жизненный опыт. Ты ведь хотя бы раз любил? Попытайся вспомнить каково это. Каково просыпаться с кем-то по утрам, заботиться об этом ком-то, ловить улыбки и взгляды. Вспомни переполняющее тебя счастье. А потом… потом вспомни боль от расставания. Думаю, Кристиан чувствовал нечто подобное, когда не мог быть с Сатин. Что-то среднее между безграничным счастьем и болью утраты.
Нацу усмехнулся, устало посмотрев в свое зеркальное отражение. Любил ли он? Конечно. Любил и нежно, и страстно. Любил приносить Лисанне цветы по дороге в школу, пытаясь скрыть красные щеки за показной безразличностью. Любил петь приторно-романтичные серенады Мелди под палящим солнцем Лос-Анджелеса, вызывая на ее лице широкую улыбку с неглубокими ямочками на щеках. Любил страстно целовать Флер, сжимая в руках ее огненно-красные волосы.
Любил невинной подростковой любовью. Любил нежно с горечью сомнений. Любил страстно, сметая все на своем пути.
Любил и был любим.
Вот только его сердце было целым и невредимым. Лисанна не ответила на его чувства. Мелди распрощалась с ним мимолетным поцелуем в губы. А Флер… Ха. Они просто поговорили. Так обыденно, будто сели попить их традиционный полуденный чай с жасмином. Не было ни криков, ни скандалов, ни битья посуды. Не было ни слез, ни депрессии, ни даже традиционного следующего по всем канонам разговора на тему: «Я больше никого никогда не полюблю». Возникал закономерный вопрос, а любил ли он когда-нибудь?
Нацу знал ответ. Смотрел на корпус телефона, который притягивал взгляд подобно мощному магниту, и понимал, что уже давно знал ответ на этот чертовски глупый вопрос.
И он не знал, что делать. Он вновь впустил ее в свою жизнь и позволил сделать вид, будто ничего и не было.
– Может, ей стоит дать шанс объясниться? – прошептала Люси в ночь, когда они чуть не совершили ошибку. Она слушала его историю терпеливо, крепко сжимая руку и вселяя в него силы, которых на тот момент у него просто не было. В ее голосе не было ни грамма мягкости, ни грамма тепла. Лишь жесткая констатация фактов. Но как ни странно именно это нужно было его запутавшимся мыслям.
На следующий день он, наконец, ответил «Странной» на ее вопрос…
Нацу. 09:15.
Ристретто.
…но так и не решился потребовать от нее объяснений. А она, кажется, и не торопилась что-то объяснять.
Порой ему хотелось написать: «Почему ты вернулась? Зачем снова рушишь мою жизнь? Одного раза тебе не хватило?!». Ему хотелось в ярости бросить телефон об стенку, в надежде, что это спасет его от новых сообщений, которые даже спустя шесть лет вызывали в нем бурю чувств. Ему хотелось обессиленно сползти на пол, удалить ее номер и больше никогда не слышать вибрацию телефона.
Но больше всего ему хотелось вновь и вновь видеть на экране:
Странная, которую я ненавижу. 07:07.
Здравствуй, Бариста.
И неважно, что он уже не был баристой, а она, наверняка, не была той «Странной», которую он помнил. И неважно, что все это походило на какое-то наваждение. Важно было лишь одно.
Даже ни разу не видя ее в лицо, он полюбил эту девушку. Не подростковой, не нежной и не страстной любовью. Он просто полюбил ее. Без высокопарных метафор и прилагательных. Он полюбил ее настолько сильно, что даже и не заметил, как это произошло, а когда заметил, его сердце уже было старательно изранено письмом с ароматом кофе. Только она смогла всего лишь парой слов ввергнуть его в пучину отчаянья, заставила уехать из города, который он считал своим истинным домом, подарила ему месяцы апатии и тонны исписанных страниц с песнями. Он познал вкус боли и смог из него сотворить вдохновение. И только лишь музыка смогла вырвать его из того кокона одиночества, которым он себя окружил в первые месяцы, проведенные в Лос-Анджелесе. Только она открыла ему глаза, толкнув в сторону Города Ангелов. И он неожиданно понял, что мир не разрушился, а жизнь продолжала идти полным ходом.
Нацу помнил тот день так отчетливо и ясно, будто это было вчера. Он стоял на побережье Тихого океана, чувствуя, как песчинки щекотали ему пятки, когда пенистые волны окатывали его ноги. Он вдыхал свежий морской воздух, подставляя лицо палящему солнцу, и впервые в своей жизни он понял: какое бы дерьмо не происходило в его жизни, какие бы подножки не ставила судьба, нужно было лишь быть достаточно сильным, чтобы вырваться. С боем, раздирая руки в кровь, но вырваться. Потому что если в одной части света происходит катастрофа, то в другой идет тихая и мирная жизнь, ведь так? Нужно лишь было напоминать себе об этом почаще.
Он поклялся себе, что не будет оборачиваться назад. Не будет грезить городом с высокими шпилями небоскребов и вечно пасмурным небом. Не будет жить воспоминаниями о горячем кофе и куда-то торопящихся посетителях. А самое главное, не будет замечать преследующий призрак прошлого в виде девушки, которую он никогда не видел.
Но людям свойственно нарушать клятвы. Особенно данные в минуты отчаянья.
Он не будет думать об этом. Он будет жить сегодняшним днем, не вспоминая о прошлом и не грезя о будущем. Было лишь здесь и сейчас, и новое сообщение, которое грело душу.
Странная, которую я ненавижу. 16:42.
Как там твой Хэппи? Ты его слишком откормил!
Нацу улыбнулся, печатая ответ.
Он будет жить сегодняшним днем. А все остальное пусть катится к черту.
