Текст книги "Мантикора (СИ)"
Автор книги: Kuro
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
– А как же ты?
– А что я? Я один из них, Бэк… Не человек, а зверь. Я грязен, мои руки в крови. Я уйду вместе со своей семьей, потому что так же не заслуживаю жизни. И уж точно не заслуживаю тебя, – Чанёль ласково провел пальцами по щеке Бэкхёна. – Уходи. Вернись домой, и постарайся забыть все ужасы этого дома.
– Нет, нет, нет, – словно в забытьи бормотал Бэк. – Ты не такой, как они, слышишь? Ты… ты…
Бэк не находил слов, и слезы стояли в горле, заставляя задыхаться и мешая говорить. Он готов был умолять Чанёля не умирать, но понимал, что это так глупо. И уже поздно. Жизнь медленно покидала Чана с каждым вздохом.
Пак Чанёль разжал руку, словно без слов требуя от Бэка, чтобы тот ушел. Но тот не пошевелился, больше не в силах сдержать дрожь беззвучных рыданий, и лишь прислонился лбом к груди Чанёля, пытаясь услышать угасающее сердце.
– Чанёль, не надо… – прошептал он. – Я не хотел, чтобы все так закончилось. Пожалуйста… Пожалуйста. Не вздумай умирать сейчас. Прошу, скажи, что мне надо сделать. Что же мне сделать, чтобы... Чанёль?
Бэк внезапно вскинул голову и поднялся на ноги, смахивая слезы. Вот он, последний шанс. Он схватился за соломинку, и если это не поможет, то уже ничто. На окаменевшем лице Чанёля появилась тень беспокойства.
– Бэк, что ты… – он протянул руку.
– Только дождись меня, – на ходу крикнул Бэк и поспешил прямо по коридору, а затем скрылся за углом. Рука Чанёля бессильно упала на пол. Он тяжело вздохнул, пытаясь сфокусировать взгляд, но глаза закрывались сами по себе. Возможно, он не дождется Бэкхёна, но просто хотелось бы увидеть его еще раз…
Веки Чанёля опустились, и он погрузился в темноту.
Тем временем Бэкхён пулей вылетел из дома, и, выбежав за калитку, устремился по знакомой лесной дорожке. Ветки хлестали его по ногам, но он не обращал на это внимание, и только бежал вперед, глотая все подступающие слезы.
Боже, не дай Чанёлю умереть. Да, порой он несносный тип, который не умеет держать себя в руках. В его комнате и голове постоянный бардак. Он не умеет по-человечески выражать свои чувства. На нем не мало грехов, но он… Он…
«Ты нужен мне. Я перегрызу горло любому, кто обидит тебя».
«Ты мне давно и сильно нравишься, Бён Бэкхён. Будешь моим?»
«Как я позволил человеку украсть свое сердце?»
«Я бы хотел остаться здесь на целую вечность, если бы ты тоже остался. Меня дерет изнутри. Вот как ты мне нужен».
«Наверное, если бы я мог такое предвидеть, то я бы никогда не хотел встречаться. Тогда я не узнал бы, какого это чувство, когда хочешь разодрать себе грудную клетку и поместить тебя туда, чтобы ты всегда был как можно ближе».
«Я люблю тебя».
Почему-то Бэкхён хочет спасти его.
Он уже начинал задыхаться, но тут между деревьями показался заветный просвет. Бэк буквально скатился вниз к пруду, пачкая колени влажной землей. Он встал, и, не отряхиваясь, начал быстро искать что-то в траве. Пусть надежды и мало, но лучше пусть Бэкхён попытается, чем будет корить себя всю оставшуюся жизнь.
Наконец, он увидел их – маленькие фиолетовые цветочки, которые некогда появились на его заборе в аккуратном букетике. Лесные звезды – единственное противоядие, о котором со слов Чанёля знал Бэкхён. Может, они ничем не помогут, но… Надежда – последнее, что осталось у Бэка.
Он в спешке нарвал пучок цветов, помня, что Чанёль упоминал то ли о листьях, то ли о лепестках, и побежал назад к дому.
Солнце садилось за горизонт, и издалека казалось, что в окнах плещется пламя. Отблески заката плясали на черепице дома, чьи хозяева, наверное, уже никогда его не покинут.
Бэк забежал в дом, полный тишины, и устремился в темный коридор, где оставил Чанёля. Рукой он нащупал где-то на стене переключатель и зажег лампы. Чанёль сидел, прислонившись к стене, и его глаза были закрыты, а лицо напоминало маску. Бэкхён упал перед ним на колени и потряс за плечо.
– Чанёль. Чан, слышишь меня?
Липкий страх пополз по спине Бэка. Он схватил Чана за запястье, пытаясь прощупать пульс. И ничего не почувствовал. Бэкхён не знал, что же ему делать. Нет, этого не могло произойти на самом деле.
– Чанёль! – Бэк срывающимся голосом позвал, обхватывая руками холодное лицо и пачкая его в земле. Не угасай. Не уходи.
Но тут веки Чана дрогнули, и парень слабо приоткрыл глаза.
– Бэк… хён?
– Чан, – обрадовался Бэк. – Чан, посмотри на меня. Ну же, смотри на меня. Видишь, я здесь? Я никуда не уйду, и ты не должен здесь оставаться.
Пак провел рукой по волосам Бэкхёна, словно пытаясь утешить. Ему остались считанные минуты, что уж говорить о том, что у него нет сил даже встать. Только вот, почему руки Бэка перепачканы в земле?
– Смотри, что я принес, – Бэк поднял в руках и показал Чанёлю маленький букетик лесных звезд. – Ты сказал, что это противоядие от многих ядов.
– Некоторых…
– Что? – севшим голосом. – Значит, это не поможет?
– Нет, они… – собрался с силами Чан. – Еще могут, так как это вторичное отравление. Антидот в лепестках… Но еще нужен спирт. На кухне.
Бэк опрометью побежал на кухню, но остолбенел на пороге. На одном из стуле сидел Шин, положив голову на стол и пустыми глазами смотрел на Бэка. Несомненно, дворецкий был еще жив, но, как и остальные, был почти парализован действием яда.
Бэкхён переборол себя и все же вошел на кухню. Он принялся открывать все ящики подряд, в одном из которых нашел открытую бутылочку с соджу. Бэк бросил последний взгляд на Шина, покинул кухню, стараясь отогнать и эту жуткую картину.
Вернувшись к Чанёлю, он вылил содержимое в стакан, но не знал, как нужно поступить с лепестками, чтобы добыть эссенцию. Но медлить было нельзя, и поэтому Бэкхён просто начал обдирать цветочки со стеблей и бросать их в алкоголь, надеясь, что противоядие так или иначе попадет в организм Чана.
– Выпей, – Бэкхён поднес стакан ко рту Чанёля, и тот, жмурясь, начал глотать, ловя белыми губами размокшие лепестки. Он понимал, что уже поздно, и яд разнесся по всему организму, но хотел только успокоить Бэкхёна. Одна мысль о том, что Бэк пытается его спасти грела сердце. Может, Чан не так безразличен Бёну? Вот только странно, что Чанёль все еще жив.
Наверное, потому что все еще не может отпустить Бэкхёна.
Опустив стакан на пол, Бэк прижался к телу Чанёля, и тот обнял его. Устроившись на груди у Пака, Бэкхёну ничего не оставалось, кроме как ждать исхода.
– Я не хочу умирать, если ты будешь так плакать, – усмехнулся Чан и прикрыл глаза, чувствуя как невидимые железные обручи больно сжимают его голову.
Он действительно не хотел умирать. Они с Бэкхеном еще раз бы посидели на берегу пруда. Узнали бы друг друга лучше. Может, еще раз занялись бы любовью. Если бы прошлое можно было перечеркнуть.
А Бэкхён ни о чем не думал в этот момент, растворяясь в тишине. Дом тихо умирал за закрытыми дверями – некогда отнявшие жизни у других теперь сами стали жертвами своих пороков. Никто не может сказать, справедлив этот суд или нет. Все оказались равны перед смертью. Но Бэк мог судить только со своей точки зрения. И следуя велению сердца.
Медленно текли минуты.
Руки Чанёля расцепились и безвольно повисли вдоль тела.
Бэкхён испуганно встрепенулся и поднял голову. Схватил запястье Чана, нащупывая пульс. Под кожей слабо билась тонкая ниточка. Чанёль был жив и, судя по размеренному дыханию, он всего лишь спал.
– Эй, Чанёль! – громко позвал его Бэк, похлопывая по щеке. Тот недовольно поморщился и открыл глаза, пытаясь сфокусировать взгляд.
– Меня тошнит просто ужас, – наконец пробормотал Пак, кривя губы.
– И это… В остальном ты в порядке?
– Не знаю, – честно ответил Чан, разминая отекшие плечи. – Не поможешь встать?
При поддержке Бэка Чанёль поднялся на ноги, выпрямляясь в полный рост. Он медленно прошел до конца коридора, и Бэк последовал за ним. Парни вышли на крыльцо, где Чанёль спустился по ступенькам и вышел за калитку. Он побрел прямо по лужайке перед домом, отходя все дальше. Бэкхён не выдержал и подался вперед, обнимая Чанёля со спины, тем самым заставляя его остановиться посередине лужайки.
– Чан, – выдохнул Бэк, комкая в пальцах ткань его футболки, словно боясь, что он сейчас исчезнет. – Не могу поверить, что ты чуть не умер из-за своего идиотизма.
– А я не могу поверить, что еще жив. Что ты спас меня. Ведь мантикора стала жертвой собственного яда. Они все мертвы.
– Ты сказал, что чудовище заслуживает смерти… – Бэк опустил руки, подбирая слова. – Пусть сегодня оно навсегда умерло в тебе. Оставь свое прошлое. Теперь ты можешь поступать, как ты сам того хочешь, не оглядываясь на других.
Да, прошлое не изменить, и оно навсегда останется частью Чанёля, оставив в его душе уродливый след. Только вот не изуродует всю.
– Бэк, – Чанёль развернулся и сгреб его в охапку. – Спасибо тебе. Не представляю, как мне быть дальше. В любом случае, знай, что я люблю тебя. Слышишь?
Его горячее дыхание опалило щеку.
– Да… Я… – Бэкхён замялся. – Я просто хочу быть рядом, пока ты здесь. Хочу помочь тебе. Я знаю, что ты хороший человек, даже когда ведешь себя как эгоистичный придурок.
– Ты уж реши идиот я или придурок? Впрочем, не важно, – усмехнулся Чанёль и, не удержавшись, легко поцеловал Бэкхёна в губы. – Ну и что теперь мы будем делать?
– Не знаю, – честно ответил Бэкхён. Они стояли посередине лужайки перед особняком, в котором жила семья каннибалов. Солнце опускалось, забирая с собой все события прошедшего дня, сгорающего на горизонте. Отблески пламени играли в волосах Чанёля, который напомнил Бэку… Нет, не мантикору, а феникса, который возродился из пепла.
Что принесет завтрашний день, было неизвестно, но думать об этом не хотелось. На данный момент Бэкхён желал только одного.
– Идем домой, Чанёль.
Домой.
Конец.
epilogue
Восемь месяцев спустя.
Декабрь пробирался под куртку Бэкхёна, заставляя ежиться и потирать руки, чтобы сбросить чувство оцепенения. Хотя Бэк все равно чувствовал себя каменным изваянием, примерзшим к скамейке. Ему следовало одеться теплее, но об этом он думал в последнюю очередь, когда выходил из дому. Зима уже хорошо вжилась в роль, полноправно рассекая по улицам.
Бэкхён потер замерзшие пальцы и подул на них, чтобы немного согреть, но все равно ничего не почувствовал. Все кости Бэка, казалось, были скованы тонкими проволоками, мешающими двигаться. Вот только он уже привык к этому чувству, и продолжал упорно сидеть на скамейке, периодически шмыгая носом в шарф. То и дело Бён поглядывал на большие часы над будкой билетера, чтобы не потерять счет времени.
Стоило ли ему вообще приходить сюда? О чем только думал… Надо было спросить Чондэ в лоб, напрямую, но вот только не факт, что друг раскололся бы. Он слишком печется о Бэкхёне, порой больше, чем он сам, и тут, видимо, еще замешан и шериф Ким. Спроси Бэкхён друга, так его вообще никуда бы не пустили, как это было в первые две недели после его возвращения. И если бы не случайно подслушанный разговор, то Бэк не сидел бы здесь, и не мерз уже четвертый час.
Казалось, прошло не так много времени, но ведь и весна подошла к концу, миновало лето, а затем и осень. Достаточно, чтобы прийти в себя, но недостаточно, чтобы похоронить в себе все воспоминания. Порой, они находили Бэкхёна ночью, и он не мог заснуть до пяти утра. Вновь он возвращался к мыслям об убийствах, о похищении, о семье каннибалов и о Чанёле. В особенности о Чанёле. Бэка бесило, что он не в силах справиться с этим.
Но еще больше бесило то, что никто ему не говорил, где находится Пак Чанёль.
А ведь Бэк имеет право на это больше, чем кто-либо, ведь никто не знал, что их с Чаном связывало кроме того, что напечатано в протоколах, отчетах и колонках новостей. Один человек догадывался, но и он молчал, как и положено лучшему другу, скрывая правду даже от своего отца.
Чанёля с Бэкхёном связывала общая тайна. Только они знали, кем на самом деле была семья Пак, причины их жестоких расправ над людьми, а так же подлинные обстоятельства их смерти.
Официально маньяком, прозванным СМИ «Чольдан», оказался Пак Ильгун – главный хирург местной клиники, приличный семьянин и отец четырех детей. Его старшие сыновья – Пак Чоль и Пак Дан были признаны соучастниками преступлений, так как немногие свидетели позже смогли опознать в них молодых людей, доставляющих почту в дома погибших.
Длинный рапорт о происшествии, однако, не мог сравнится с потоком статей, репортажей и интервью, которые подобно гейзеру прорвались, стоило людям узнать правду. Вот отрывок из масштабного обзора местной газеты со слов очевидцев:
«…Остальные члены семьи не догадывались о жутком хобби господина Пака, который умел не оставлять следов. Трупы он прятал в сарае, где держал собак, не подпускавших никого, кроме главы семьи. Отсюда же был оборудован еще один вход в подвал дома, где господин Пак держал пленников под присмотром дворецкого, опознанного как господин Ноно Шин. Со стороны дома дверь в подвал всегда была заперта, и домашние не имели возможности туда попасть.
Возможно, госпожа Пак Риё что-то подозревала, но была слишком напугана своим мужем, чтобы обратиться за помощью.
Так же свою злость жестокий убийца срывал на младшем сыне – Пак Чанёле, периодически издеваясь над ним и избивая. При медицинском осмотре пострадавшего были так же замечены серьезные увечья, нанесенные бойцовскими собаками Пак Ильгуна. Младшая дочь – Пак Сёрин – менее всех подвергалась нападкам со стороны отца, но и на ее теле были найдены следы жестокого обращения.
Как многим известно, дело о Чольдане было громким, а расследование тянулось бы еще очень долго, если бы все не изменила внезапная смерть семьи Пак во время ужина, которая обнажила все жуткие секреты. В живых остался только младший сын убийцы, которого спас счастливый случай – он не смог спуститься к ужину из-за снотворного эффекта принимаемых лекарств от боли в ноге.
Чанёль проснулся еще до рассвета, и он вышел на задний двор, чтобы подышать свежим воздухом, думая при этом, что его семья спит в такой ранний час.
Однако, что-то показалось ему странным. Собак на ночь отпускали на прогулку, но сейчас дверь в сарай была заперта, и трех псов нигде не было видно. Повинуясь юношескому любопытству, Чанёль снял засов и приоткрыл дверь, заглядывая внутрь, где нашел три трупа любимцев отца. Псы, несомненно, были мертвы, замерев в странных позах. Чанёль хотел было тут же вернуться в дом, однако кое-что привлекло его внимание – люк в полу.
Понимая, что другого шанса может не выпасть, Чанёль открыл люк и осторожно спустился вниз. Люк вел в узкий коридор, который шел в сторону дома, и Чан устремился по нему.
Увиденное в конце пути потрясло его. Скорее всего, он очутился где-то в подвале своего дома. Внизу находился небольшой холл, освещенный длинной люминесцентной лампой, и три запертые двери: две – на замки, а вот третья на металлическую щеколду.
Чанёль подошел к деревянной двери и приложил к ней ухо. За ней было тихо, и, потянув щеколду, он открыл дверь. Но все было не так просто, ведь за ней находилась еще решетчатая дверь с большими прутьями, и заперта она была на большой висячий замок.
Свет из коридора осветил темную комнату, и Чанёль смог разглядеть чью-то фигуру на кровати. Парень пришел в ужас, не представляя, что же все это может значить. Он окликнул человека за решеткой, и ответом ему послужило сдавленное мычание.
Чанёль понял, что необходимо позвать на помощь. Бегом он вернулся обратно домой, намереваясь воспользоваться телефоном, но вдруг заметил, что на полу возле входа в столовую кто-то лежит. Приблизившись, Чанёль увидел своего отца. Холодным. Мертвым. В столовой обнаружились остальные члены семьи – его мать и сестра сидели на стульях, а братья-близнецы лежали под столом. Все они тоже были мертвы.
Плохо соображая, Чанёль отправился искать Шина, и нашел его тело в столовой. Отсюда он и вызвал полицию, а после этого запустил руку в карман дворецкого и вытащил несколько связок ключей. В твердом сознании Чанёля удерживала только мысль, что надо помочь тому человеку в подвале. Он сразу отбросил связки от комнат в доме, и попробовал открыть дверь в подвал на первом этаже дома одним из оставшихся ключей.
Это ему удалось, и таким же подбором, Чанёль открыл замок камеры, которая оказалась маленькой комнатой с одной только кроватью. Стоило Чанёлю войти, как человек на кровати испуганно подпрыгнул и вжался в стену.
Это был Бён Бэкхён – пропавший одногруппник Чанёля. В его дальнейших показаниях Бэкхён признался, что не помнит обстоятельств своего похищения в лесу. Очнулся он уже в этой комнатке, и находился в ней такое долгое время, что потерял счет дням. Еду ему приносил неразговорчивый пожилой человек в костюме, а пару раз заглядывал другой мужчина, но ни от того, ни от другого Бэкхён не мог добиться причины, почему его здесь держат.
Парни дождались приезда полиции, в том числе местного шерифа, и расследование приняло новый оборот.
Совершенно неожиданный.
Пак Ильгун оказался каннибалом. Более того, в большей части, ничего не подозревающим членам семьи был неизвестен тот факт, что они тоже питались человеческим мясом, которое много лет Ильгун велел использовать своему дворецкому в приготовлении пищи. Со слов последнего оставшегося в живых Пака стали известны многие подробности, включая то, что глава семейства запрещал кому-либо готовить еду, кроме дворецкого. На вопрос, не замечал ли Чанёль серьезных странностей в поведении отца, парень заметно стушевался. Наш психолог определил нежелание посвящать посторонних в подробности их семейной жизни вызвано у Чанёля серьезной психологической травмой вследствие домашнего насилия.
Дом семьи Пак тщательно обыскали, а в одной из закрытых комнат подвала обнаружили лабораторию с образцами сильнодействующих токсинов.
Позднее выяснилось, что причиной такой странной смерти стало малоизученное наркотическое вещество – одно из немногих, которое Пак Ильгун использовал для умерщвления своих жертв. То же вещество было обнаружено в крови всех погибших.
Наркотическое вещество имело растительное происхождение, и образец так же присутствовал в тайной лаборатории убийцы. Предположительно, что семья Пак стала жертвой ошибки главы семейства, который мало был ознакомлен со специфическими свойствами данного яда.
Однако, в деле остается еще не мало загадок. Мы будем, затаив дыхание, наблюдать за развитием событий. Еще раз хотим выразить соболезнования…»
Собственно, таковой была эта история в глазах остального мира.
Бредовой.
Страшной.
Почти правдивой и почти лживой.
Бэкхёна неоднократно опрашивали следователи, проверяли врачи в клинике, и преследовали назойливые репортеры. Он стоически сносил бесконечный поток вопросов, но сам не мог получить ответа ни на один.
В последний раз Бэк видел Чанёля в клинике, в которую их привезли вместе. Они даже не обменялись взглядами, как их отвели в разные кабинеты.
Шериф Ким, а так же дядя с тетей приложили все усилия, чтобы огородить Бэкхёна от журналистов, чтобы тот мог восстановить свое душевное состояние. Но единственный страх, который теперь мучил Бэка – страх, что кто-то выяснит правду.
После первого утомительного дня к нему заглянул Чондэ, и Бэкхён был ужасно рад его видеть. Посещение могло длиться только полчаса, но Чондэ это не смущало, и он просидел с Бэком намного дольше. Уже перед тем, как уходить, он перестал улыбаться и серьезно спросил у Бэкхёна:
– Ты ничего не хочешь мне рассказать?
– Нет, – повертел головой Бэк. – Прости. Я не понимаю, о чем ты.
– Хорошо. Это останется между нами, но не думай, что я так просто от тебя отстану, – отсалютовал Чондэ.
Бэкхён не мог сказать правду, просто не мог. Вот как он должен признаться, что это Чанёль отравил свою семью, а потом они вместе с Бэкхёном…
– Идем домой, Чанёль, – устало предложил Бэкхён восемь месяцев назад, стоя на лужайке перед домом. Чан замолчал, обдумывая, а затем покачал головой:
– Нет, Бэк, мы пока не можем уйти. Если я решил оборвать этот культ нового вида человека, то должен это закончить. Поэтому пока не могу оставить все так. Смерть моей семьи не останется незамеченной, а когда полиция поймет, кем мы были и по какой причине… Не представляю, что будет.
– Почему ты думаешь, что остальные не имеют права знать правду? Хотя, конечно, семьи погибших это особенно шокирует…
– А представь, если вся правда всплывет наружу, и еще какие-нибудь психопаты решат последовать примеру нашей семьи. Кто может гарантировать, что этого не будет? Тогда все начнется по новой, а этого я допустить не могу. Да и к тому же… Меня посадят за убийство, Бэк, если смогут это доказать. Извини, но я не хочу в тюрьму под клеймом каннибала-братоубийцы, пусть это и правда.
– Но что же ты хочешь сделать в этом случае?
– Надо замести следы, и выставить все немного в ином свете. Если мой опыт тут не поможет, тогда уже ничто не поможет, – развел руками Чан. – Так что я останусь.
– Я с тобой.
– Бэк…
– Знаешь, мне тоже не особо хочется рассказывать, что же было здесь на самом деле. Но наши легенды должны совпадать. Так что я помогу тебе, просто скажи, что делать.
Чан не стал спорить и молча кивнул. Вдвоем они вернулись в дом Паков и принялись за дело. На заднем дворе Чанёль развел костер, и они с Бэком вытащили из дома и сожгли всю литературу, посвященную каннибализму, а так же блокноты, записки и дневники. Сухая бумага горела хорошо, и пламя взлетало в воздух с мириадами искр. Здесь парни и придумали легенду, которую должен был услышать остальной мир. Доказательства на лицо – больная нога и шрамы Чанёля, бледный вид исхудавшего Бэкхёна. Оставалось только правильно сыграть свои роли несчастных жертв. Конечно, любая пропущенная деталь могла вызвать подозрения, но парни тщательно проверили дом, надеясь, что человеческий фактор сыграет свое, и полицейские тоже много чего упустят. Тем более такое событие – маньяк найден, и более того, сам стал жертвой своего извращенного сознания.
Не так много лжи, но вместо патетического рассказа о культе каннибализма получилась жуткая история человеческой жестокости и грязного зверства.
Пока Бэк наблюдал за огнем, Чанёль вновь приготовил яд алииморте из оставшихся ягод и спрятал флакон среди других ядов. Тщательно стер отпечатки с лаборатории, как это проделывалось каждый вечер.
Бэк же за обратной целью направился в подвал. Он нерешительно спустился вниз, вспоминая свой сон, но теперь все казалось еще более нереальным. Бэк зашел в камеру для пленников, сел на кровати и потрогал стены вокруг, ощущая на пальцах легкую сырость. Находись он здесь такое долгое время, что бы он на самом деле чувствовал? Может, воспринимал бы все сейчас иначе. Кто знает.
Под утро все было готово и проверено. Чанёль дремал на диване, вытянув ноги, а Бэк кемарил на его плече. Но вот уже начало светать. Пора было заканчивать этот спектакль и выходить на поклон.
– Я пойду позвоню, – прошептал Чанёль, с трудом разлепив глаза.
– Угу, – буркнул Бэк, откидываясь на спинку дивана.
Чан позвонил. В ожидании полицейских парни вышли на крыльцо, окунаясь в утреннюю прохладу. Бэкхёну было страшно. Он не верил, что все закончилось, тем более, таким образом. Он не знал, как после этого вернуться к нормальной жизни. Поэтому сейчас просто ждал, каким боком повернется к нему судьба на этот раз, и что из этого выйдет. Все же домой хотелось, а что будет дальше, уже вопрос времени.
Это время тянулось более, чем полгода. Восемь месяцев телефонных звонков, светлых кабинетов и полного неведения. Только в одном Бэк был уверен насчет Чанёля – он не в тюрьме. Иначе, это точно стало бы известно, а так – полный штиль, как будто и не было такого человека вовсе. Чанёль просто исчез.
Возможно, Бэк хватался за самый мизерный шанс узнать о Паке. Иначе, как объяснить, что услышанные за дверью в доме Чондэ слова «та страшная история», «возвращается в субботу», «станция» и «лучше никому не знать» сложилось в одно единственной слово в его голове. Чанёль.
Только потом, подходя к услышанному более разумно, Бён предположил, что, возможно, господин Ким вовсе и не Чанёля имел в виду – ведь имя так и не было произнесено.
Однако, что-то Бэк все же забыл в субботу на маленькой станции.
Но что, если он просто выдает желаемое за действительное? Неужели ему на самом деле хочется увидеть Чана хотя бы краем глаза – убедиться, что все в порядке?
Бэкхён встал со скамейки, чувствуя как скрипят окаменевшие мышцы, и прошелся несколько раз туда-сюда вдоль перрона. С того момента, как он здесь, на станцию прибыло уже три поезда, с которых сходило по два-три пассажира, и пара экспрессов промчалось мимо. Надежда Бэкхёна таяла, как иней на шарфе. Какой же он сентиментальный идиот. Ну увидел бы он Чанёля, дальше-то что? Все, что их объединяет, так это пара страстных порывов и совместное преступление.
Что Бэк сказал бы Чанёлю? Узнал, как его здоровье? Не жалеет ли он о содеянном? Любит ли еще Бэкхёна?
При последней мысли Бэк яростно пнул близлежащий камешек, откатившийся за край платформы.
Ну вот зачем он мучает себя… Все приложили столько усилий, чтобы он забыл о своем страшном злоключении. А Бэкхён не может, не может забыть. Ему безумно стыдно, потому что, кажется, только один человек способен ему помочь. Рядом с Чанёлем он почувствовал себя по-настоящему защищенным от внешней опасности, и даже перестал бояться самого Пака.
Бэк просто чувствует себя брошенным, словно он все еще блуждает по лесу, и не может найти оттуда выход.
Сейчас Бэк уже ненавидел себя за проявленную слабость. Надо вернуться домой, выпить согревающего чая и писать курсовую. А все остальное не важно, все пройдет в скором времени.
Бэкхён уже подошел к лесенке, спуститься от станции вниз к дороге, как услышал гудок, предвещающий о прибытии следующего поезда. Ноги сами повели Бэка, и он бросился обратно. Навстречу ему шла супружеская пара в пальто примерно одного оттенка, пожилая женщина с чемоданом и мужчина с тонким кейсом. Больше никого.
Бэк устало обвел перрон глазами, но понимал, что это бесполезно. Два студента показали свои билеты и зашли внутрь поезда, который обычно не стоял на маленькой станции дольше десяти минут. Бён вздохнул, поражаясь глубине своей глупости, развернулся и побрел обратно.
Придурочный Пак, свалил, и даже никакой весточки от него нет. Уж давно нашел бы способ написать. Ну и пусть живет себе, как знает, эта шпала-людоед, этот…
– Бэкхён? – за спиной раздался удивленный бас, и Бэкхён врос в землю. Затем медленно повернулся.
За спиной стоял Чанёль в парке цвета хаки с меховым капюшоном, придерживая чемодан на колесиках и как на восьмое чудо света пялясь на Бэкхёна. Волосы, кажется, стали еще темнее и неряшливыми лохмами торчали в разные стороны.
«Чанёль?», «Откуда ты взялся?», «Где ты был?», «Ты что, красишь волосы?» – эти и другие вопросы роем крутились в голове Бэкхёна, образуя гудящий вихрь, который мешал сосредоточиться и выдать что-то осмысленное.
Бац! – это с треском шлепнулся на бок дорожный чемодан Чанёля, потому что тот обеими руками обхватил Бэка за плечи, сгребая его в охапку.
Слава Богу, на перроне было пусто, и никто подозрительно не косился на то, как один парень практически душит другого в неловких объятиях. Бэк слабо пискнул, глотая воздух, и Чан отстранился, разжимая руки.
– Прости, не рассчитал. Я замерз в этом поезде из-за того, что у них что-то там сломалось, и заснул, даже мышцы затекли. Хорошо, что мой сосед разбудил меня… Похоже, я еще сплю и точно проехал свою остановку.
– Да нет, все в порядке, – повел плечами Бён. – Добро пожаловать, вроде как.
Повисло неловкое молчание. Только тихий шум поезда нарушал тишину.
– Зачем ты пришел? – хрипло спросил, наконец, Чанёль. – Не думал, что кто-то еще знает о моем прибытии. Я просил не говорить.
– Ты просил не говорить мне? – Бэку тяжело было контролировать свой голос, который чуть не дрогнул на этих словах. В груди что-то неприятно перевернулось. Зря все же он пришел.
Чанёль кивнул, поднимая свой чемодан на колесики.
– Возможно, я бы нашел тебя сам, чтобы посмотреть, как у тебя дела, но я не хотел, чтобы ты беспокоился из-за моего присутствия. Не знаю, задержусь ли я здесь. Возможно в конце месяца я вернусь обратно в Сеул.
– Ты был все это время там?
– Да, я… – Чан чуть откинул голову назад, разминая плечи. – Мне нужно было уехать, чтобы спокойно переждать, пока все более или менее утихнет. Ну и в общем. Знаешь, ты совсем продрог.
Он коснулся плеча Бэкхёна, чувствуя насколько холодным стала его одежда.
– Я ждал, – ответил Бэкхён. – Я подслушал разговор господина Кима по телефону, он говорил о тебе, я это понял. И мне просто хотелось узнать, правда ли это, а то эта неизвестность просто убивала меня. Я ждал хоть какой-то вести от тебя все это время.
– Эм… Я не знал, – с неподдельным удивлением сказал Чанёль. – Хотя в первое время я много раз порывался, правда, но что-то останавливало меня. А потом стало как-то поздно… Идем уже скорее, не могу смотреть на тебя, дрожишь как лист на ветру. Нам надо сесть на автобус.
– Куда ты сейчас? – спросил Бэкхён, спускаясь вслед за Паком и отсчитывая каждый стук колесиков о ступеньки.
– Господин Ким предоставил мне временное жилье. А там посмотрим.
– А почему ты не хочешь остаться здесь?
– В смысле? – Чанёль остановился у подножия лестницы и поднял голову, глядя на Бэка, который замер у перил.
– В смысле жить. В смысле навсегда, – пояснил Бэкхён. – Зачем тебе теперь возвращаться в Сеул?
– Сейчас я прохожу курсы при университете, мне осталось еще полгода. Надо бы доучиться, а там и найти работу. Много всего, – неопределенно пожал плечами Чанёль и быстро спустился по оставшейся части лестницы, у подножия которой была остановка.
Здесь уже ждал небольшой автобус, который шел до города. Чан первым прыгнул на ступеньку, затаскивая за собой чемодан, а потом, словно само собой разумеющееся, подал руку Бэкхёну.
Автобус тронулся, и за окном побежали одноцветные полосы дороги.
Бэкхён сел у окна, сложив руки и наблюдая за мелькающими вдали домами, и отогреваясь после зимнего воздуха. Чан встал рядом, придерживаясь одной рукой за поручень, а другой не отпуская чемодан.
Через пятнадцать минут автобус добрался до города и пришло время сойти с него. Бэк вышел первым, а следом и Чан.
– Нам по дороге, так что я провожу тебя, – сказал он, и Бэкхён просто кивнул головой.
Они пошли рядом по тротуару. Беспорядочно постукивали колесики.
– Как ты живешь? – нарушил молчание Чанёль.
– Нормально. Все еще с дядей и тетей. Особенно ничего не изменилось, вот только иногда косятся в коридорах универа, или шепчутся.
– Тебя это задевает?
