сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
Потому что именно сейчас Рома понял: Черкасов весь, целиком, без остатка должен принадлежать ему. И плевать, что будет! Это ЕГО мужчина, которого никто не посмеет забрать. Никогда. Ведь ни одна девушка и ни один парень не нужен был ему так сильно, так жизненно.
– У тебя невероятная улыбка, – проговорил Черкасов, погладив ладонью щёку Ромки, и сам улыбнулся в ответ. – Такая тёплая… Почему улыбаешься?
– Я счастлив, – просто ответил Попов.
Он слегка повернул голову и, блаженно прикрыв глаза, поцеловал ладонь любимого. И только потом почувствовал, как второй рукой Серёжа залез ему под майку, самыми кончиками пальцев лаская живот. Рвано выдохнув, Ромка слегка отстранился и быстро стянул с себя лишнее. Пофиг, пляшем! Гулять, так гулять!
И, откинув майку куда-то в сторону дивана, Рома вновь наклонился, прокладывая дорожку поцелуев вниз по животу, а с губ так и не сходила эта счастливая улыбка – Серёжа неосознанно изгибался навстречу каждому прикосновению, и это казалось воистину важным и нужным. В какой-то момент, не удержавшись, он зарылся пальцами в волосы Ромки, нежно массируя голову, а сам Попов от такой простой ласки едва не задохнулся от восторга. Чё-ёрт…
Спустившись до самого пояса джинсов, Рома замер и прижался щекой к животу Серёжи, крепко его обнимая. Черкасов всё так же гладил его по голове, перебирая длинные тёмные пряди, и тяжело дышал, но инициативу перенимать не спешил. Впрочем, Попов и не хотел. Сегодня, сейчас… всё должно было остаться в его руках. Хватит дурацких волнений, тридцать первое декабря – которое давно настало, ведь уже глубокая ночь! – в этом году станет самым лучшим, тёплым и запоминающимся днём. Настоящим праздником.
– Только посмей сейчас из-за чего-нибудь переживать, – пробормотал Рома, потёршись щекой о живот Черкасова, и провёл рукой по его паху – Серёжа однозначно был возбуждён. Впрочем, как и сам Ромка.
– И что тогда? – глухо рассмеялся тот.
– Зацелую, – буркнул Попов. – До смерти.
Смех Черкасова стал громче, словно бы парень не верил угрозам, а Ромка в ответ просто поцеловал так соблазнительно выступающую бедренную косточку. Смех мгновенно прервался, сменяясь коротким стоном – кажется, Серёжа был слишком чувствительным. И это возбуждало ещё больше.
Рома быстро расстегнул ремень джинсов любимого и потянул вниз замок ширинки, высвобождая возбуждённую плоть из плена узких штанов и сразу накрывая её рукой, чувствуя жар сквозь тонкую ткань белья. Осталось только избавиться от него – и всё, можно приступать. Как же давно Ромка такого не делал, кажется, целую вечность! Да и раньше-то всего пару раз, если быть совсем честным… Опыта в ноль.
Он поджал губы, не желая отступать, и попытался стянуть с Черкасова джинсы.
– Эй! – возмутился тот через плотно сжатые зубы, порываясь подняться. – Сначала сними са…
Но оказался со всей силы придавлен обратно руками Ромки. Серёжа и мог бы спокойно вырваться, он это прекрасно понимал, но Попов выглядел так решительно, просто до умиления…
– Сначала лежи и не рыпайся, – проворчал Рома, и Черкасов подчинился, позволяя всё же стянуть с себя джинсы, только проворчал по-доброму:
– О да-а, "не рыпаться" – это очень сексуально.
Но на самом деле, главное, что дверь закрыта, телефон – выключен, а если будут стучаться… посреди ночи никто и никому не откроет. Точка. Баста! До самого утра ночь принадлежит только им одним.
Когда на Серёже остались одни только боксеры, Рома рвано выдохнул, собирая в кулак всю свою решительность, которая куда-то улетучилась. А вдруг Черкасову не понравится? Что тогда?
– И какой у нас план? – фыркнул Черкасов.
Видимо, волнение действительно перешло к Попову, потому как Серёжа лишь ухмылялся, вольготно развалившись на кровати и закинув руки за голову. А стоило только Ромке не ответить вовремя, как Сергей молниеносно сел, и эти самые руки оказались уже у Попова на бёдрах, плотнее притягивая их к себе. Секунда – и губы пойманы чужими в долгом, мучительно тягучем поцелуе, от которого закипала кровь.
– Я хотел… – попытался ответить Рома, когда, наконец, смог отстраниться и перевести дыхание. Спина горела под ладонями Черкасова.
– А теперь не хочешь? – выдохнул Серёжа, легонько сжимая зубами мочку уха, прикусывая кожу на шее…
Рома и не заметил, когда тот успел расстегнуть ремень джинсов, понял только, что те безбожно с него сваливаются. Говорил Дэн: "Купи домашние джинсы поуже, чтоб не спадали", – а он, дурак, не послушал!
А потом горячие ладони стиснули его ягодицы, и пришлось подчиниться – подать бёдра вперёд, ощущая чужое возбуждение собственным. Ромка охнул и со свистом втянул воздух, если и дальше пойдёт такими темпами, ему снесёт бошку и всё, прощайте планы! Впрочем… раз уж Черкасов решился сейчас, почему бы нет?
– Смазка слева валяется, – выдохнул он, запрокидывая голову и позволяя Серёже дальше изучать поцелуями шею.
Было заметно, что Черкасов улыбнулся, но полуприказ-полупросьбу не исполнил – ладони его всё так же массировали ягодицы, заставляя Рому шипеть от возбуждения и тереться пахом о его пах. Он что, продолжает издеваться? Решил просто довести их до оргазма так? В белье? Потому что, кажется, ещё немного, и Ромка точно позорно кончит от такой простой близости.
Увернувшись от очередного поцелуя, Попов вновь толкнул Серёжу на кровать и сполз чуть ниже, по пути пробуя выпутаться из чёртовых джинсов. Получилось с трудом, зато после удалось ухватить свежий тюбик смазки и впихнуть его в руки Черкасову, а самому вернуться к запланированному. Если хочется, нужно обязательно сделать!
И Рома склонился к паху Серёжи, прихватывая губами возбуждённый член сквозь плотно натянутую ткань боксеров. Порывающийся уже что-то сказать Черкасов лишь тихонько матюгнулся и упал обратно на подушки, крепко сжимая в руке тюбик со смазкой. Использовать его по назначению в ближайшие минуты он явно не собирался. Что ж, не страшно, теперь Ромка понимал, что добьётся секса сегодня в любом случае. Даже если растянуть его будет особо некому, и завтра ходить получится с трудом. Фа-ак, да он пару дней назад был готов использовать вместо этого дурацкого клубничного тюбика подсолнечное масло! Что уж говорить теперь?
Избавив уже не сопротивляющегося Черкасова от белья, Ромка с неуместным восторгом уставился на возбуждённый член своего партнёра. Нет, не огромный – что и к лучшему, а то сидеть бы потом было нереально целую неделю, – но аккуратный, с сеточкой оплетающих его вен… и напряжённый до предела. Счастливо улыбнувшись, Попов поцеловал головку и обхватил член рукой, наслаждаясь ощущением бархатистой кожи под пальцами.
И это он считал, что предпочитает девочек, когда сейчас млеет от вида члена? Да-а, спасибо, насмешил! Или просто всё дело в том, с кем ты находишься в одной постели?
Ромка вскинул взгляд – Серёжа широко распахнутыми глазами смотрел в потолок, рука всё так же сжимала тюбик, пальцы другой нервно комкали простыню – и вздохнул, ощущая, как душа наполняется безграничным счастьем. Кажется, теперь Черкасов ещё больше "не верит в происходящее", но… ничего, сейчас поверит. Идея с минетом была внезапной, но почему-то теперь Ромка не желал от неё отказываться. Серёже нужно понять, что их, чёрт возьми, никто больше не прервёт! Это их ночь. Их жизнь. И их любовь.
Попов покачал головой. Он слабак, если уж быть совершенно честным. Он не может взять и сказать три простых слова "Я тебя люблю", хотя хочет этого больше всего на свете. Серёжа-то признался, а Ромка… он признается позже, а сейчас – просто немного иначе.
И он взял член в рот, лаская головку языком, стараясь быть как можно аккуратней. Плотно обхватив ствол губами, Рома помогал себе рукой, облизывая возбуждённую плоть и стремясь доставить партнёру удовольствие. Почему-то было страшно. Когда Ромка впервые делал минет, ему было… лет пятнадцать, если не соврать, и тогда действо это проходило через дикие слёзы и принуждение. "Ты же хороший мальчик, Ромочка, открой ротик…" Тогда минет получился чертовски поганый.
Попов сглотнул, уверенней принимаясь за дело: расслабил горло и постарался заглотить член глубже, свободной рукой лаская яички. Ответом ему был долгий, протяжный стон и вскинутые навстречу ласкам бёдра. Значит, не всё так плохо! Черкасов запутался пальцами в волосах Ромки, сжимая их в кулак и задавая темп. Быстрее, ритмичней… и стоны становились сильнее, с их "шикарной" вентиляцией соседи сейчас явно слышали каждый звук, но Ромке было плевать. Абсолютно. Потому что на этот раз минет доставлял ему истинное удовольствие, а главное – доставлял удовольствие Серёже, который, казалось, потерял от возбуждения голову.
Это действительно многое значит – с кем ты занимаешься подобным. Слишком многое.
Сильные руки заставили Ромку отстраниться в самый последний момент. Изнывающий от напряжения член призывно подрагивал, приглашая продолжить, но вместо этого Попова вздёрнули выше и затянули в потрясающий поцелуй.
– Эй, я же только что… тебе… – пробормотал Ромка, отстраняясь.
Черкасов тяжело дышал, глаза его шально блестели, а щёки покрывал неровный румянец. Наверное, и сам Ромка выглядел не лучше. Хотя "не лучше" – дерьмовое определение для Серёжи. Этот румянец, глаза, припухшие от поцелуев губы… он был сейчас нереально красив и Ромке казался истинным воплощением греха. А уж руки! Их действительно было две? Потому что всего две ладони не могли быть везде и повсюду, касаться каждого участка тела, срывая с губ тихие всхлипы.
– Я знаю, – хрипло отозвался Черкасов, вновь затягивая Рому в поцелуй. – И что ты предлагаешь? Сбежать в такой момент отмывать рот или отказаться от поцелуев?
– Но…
– Я слишком люблю тебя целовать.
Серёжа целовал губы, шею, плечи… а Ромка практически таял в крепких объятиях и даже не мог поверить, что пару минут – секунд? – назад мог трезво мыслить и пытаться одержать над партнёром верх. Какая борьба за главенствование?
– Возьми меня, – выдохнул Рома на ухо Черкасову, обвивая руками его шею. – Прошу-у…
И в этот раз, впервые за всё время, Серёжа всё же подчинился. Правда, не совсем так, как хотел Попов, который просто жаждал ощутить любимого в себе. Плевать, как это будет больно, – а оно всяко окажется просто адски без нормальной растяжки, – но иногда моральный оргазм гораздо сильнее и яростней, чем обычный, физический. Рома же был уверен: когда они дойдут до конца, именно моральный оргазм в любом случае снесёт ему голову. Последствия будут уже потом.
Только вот Сергей, стянув с Попова бельё, всё же смог отыскать тюбик смазки и даже как-то его открыть. Пальцы, коснувшиеся ануса, оказались холодными и скользкими. Ромка дёрнулся от неожиданности, но был пойман и завлечён в очередной поцелуй, пока первый палец проникал внутрь. Спешить Черкасов не собирался.
– И вот это называется: ну же, возьми меня, я всё выдержу? – задыхаясь, поинтересовался Серёжа, когда Ромка всхлипнул от боли, почувствовав внутри второй палец.
– Именно, – прошипел Попов, в ответ стараясь сильнее насадиться на пальцы и морщась от дискомфорта. – Видишь, всё отлично, продолжаем.
– Угу, – горячо выдохнул Черкасов и улыбнулся, когда Рома вдруг застонал во весь голос. Нет, не от боли, а от наслаждения. Пальцы нашли правильный угол.
Сергей и сам едва не застонал от звука голоса Ромы, ощутив очередной наплыв возбуждения. И снова слегка вытащить пальцы, продолжая растягивать, а вместе с ними новый поцелуй-укус в шею. Попов вновь всхлипнул и выгнулся, прижимаясь бёдрами к паху Серёжи, и тот не выдержал: стоны, тонкое, важное, такое нужное тело в руках и нереальный запах страсти… Кончить удалось без рук, хватило лишь того, что член оказался плотно зажат между их телами. Оргазм вышел бурный, невероятный, просто кружащий голову – сводящий с ума.
– Черкасов-Черкасов… – тяжело вздохнув, протянул Ромка, потёршись носом о его щёку, – я же просил взять меня…
– Я слишком тебя хотел, – содрогаясь от остаточной волны оргазма, отозвался Серёжа. По телу разливалась приятная прохлада, а голос был слишком хриплым и сексуальным, словно чужим. – И поверь, ты меня тоже.
Черкасов вновь нажал пальцами на простату и прижался губами к шее, ловя бешеный пульс в бьющейся венке, а после – и дрожь партнёра, изливающегося в оргазме. Они с Ромой – почти одинаковые. Одинаково свихнутые.
– Поздравляю, – проворчал Попов, когда смог-таки отдышаться. – Я кончил от пальцев, ты – без рук, от неполноценного минета. И это называется "раз купил смазку, возьми меня"?
– Мы стоим друг друга, – прошептал Сергей, увлекая Ромку следом за собой на подушки и целуя его во влажный от пота висок. – Разве нет?
– Стоим, – согласился Рома.
Он действительно был счастлив.
– Кофе сделаешь? – спустя пару минут спокойствия подал голос Черкасов. – Я шоколадку купил… – как всегда в своём репертуаре.
"Волк был таким Волком… охотился, слыл настоящим хищником, но в душе он был простым Щенком, жаждущим ласки и готовым подчиняться. К сожалению, Красная Шапочка поняла это не сразу, только когда сама научилась уступать ему во всём. Или к счастью?"
========== Глава 22 - С Новым годом, с новым счастьем ==========
Я всегда любил Новый год, считал его самым ярким и светлым праздником, уютным и семейным. За окном мороз рисует на стекле узоры, снег валит хлопьями, а вы сидите в тепле квартиры и смотрите дурацкие музыкальные шоу, которые всё равно почему-то поднимают настроение. Никогда не умел праздновать иначе, хватило единственной "тусовки" ещё лет в четырнадцать, на квартире у одноклассницы. В тот раз все вдрызг упились, зажимались по углам… а я сидел трезвенником за столом, ковыряясь в салате, и наслаждался музыкой восьмидесятых, так как телевизор одноклассницы просто не показывал ничего иного.
Больше на такие дерьмовые мероприятия я не ходил. Даже с Дэном мы просто наготавливали тучу еды и наслаждались спокойствием!
Но праздник с Серёжей… я надеялся, что он станет самым лучшим, даже вино купил, хотя после того случая ничего крепче сока по праздникам предпочитал не пить. Да и как можно было пить, когда Дэн, с которым мы всегда праздновали, пить не умеет от слова "совсем"?
...
Просыпаться в объятиях любимого было удивительно приятно, так и хотелось полежать подольше, наслаждаясь самой ситуацией. Однако на часах и так было заметно больше полудня – остаток ночи Черкасов упорно пытался накормить Ромку шоколадом и напоить кофе. И даже преуспел после долгих уговоров и заверений, что если Ромка не будет есть что-нибудь калорийное, то совсем превратится в скелета… а со скелетом сексом заниматься совсем не хочется. Бил по больному, гадёныш!
– Проснулся? – сонно пробормотал Серёжа, когда Попов попытался осторожно выбраться из кольца его рук, не разбудив при этом любимого. – Где будем справлять? У тебя? Или ко мне пойдём… ёлку наряжать?
– Ёлку? Настоящую? – Ромка аж подскочил, услышав подобное предложение. Они давно уже не ставили ёлку, даже искусственную. Мама считала, что от неё слишком много мусора, а вся семья её не видит, пропадает всегда, дома не сидит: кто на учёбе, кто на работе. Зачем тогда дерево лишний раз портить и возиться с ним?
– Ну нет, из запчастей, – проворчал Черкасов, которому слишком оживившийся Рома заехал локтём в живот. – Конечно, настоящую! Я, правда, её ещё не поставил, пока у соседа на балконе валяется… но это дело минут на пятнадцать, – тут он осёкся и виновато улыбнулся: – Или ты планировал у себя справлять? Может, с семьёй? А то я как-то…
Ромка тяжело вздохнул, едва не закатывая глаза. О да-а, он обязательно будет праздновать с родителями, как и кучу лет до этого, когда под боком любимый человек… в смысле… Попов отвернулся, пытаясь скрыть алеющие щёки. Да, любимый. Только ведь это Серёжа вчера в любви признавался, а не он.
– Где ты, там и праздник, – пробормотал Рома.
За спиной послышался шорох, а потом Попов почувствовал, как Серёжа уткнулся лбом ему в спину.
– Не говори такие смущающие вещи, – раздался тихий голос.
– Тогда… – Ромка улыбнулся, понимая, что до этого озвучил истинную правду, – празднуем там, где ёлка?
На том и остановились. А уже через пару часов выдвинулись готовиться к празднику. Когда на часах почти четыре, а у вас даже продукты не куплены, почему-то нервы начинают слегка подрагивать. Впрочем, Ромка и сам не знал, зачем спланировал столько разных блюд, к ним всё равно никто не мог заглянуть на огонёк, так что можно было обойтись всего парой порций какого-нибудь интересного блюда, но… нет, Попов решил устроить настоящий праздничный стол. Наверное, просто хотел побаловать Серёжу разнообразием.
