Текст книги "Время вьюги (часть первая) (СИ)"
Автор книги: Кулак Петрович И Ада
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 28 страниц)
– Что было потом?
– Много чего. Потом он вышел из себя, поклялся повесить меня на одном столбе с тобой и всей твоей шайкой, затем долго ругался, взывал к Создателю и кому-то еще, даже плакал под конец, кажется. После этого глотнул чего-то прозрачного из графина – я не думаю, что это была вода – и подписал приказ. Западная Рэда остается за нами. Войска встанут на границе с Эйнальдом.
Дэмонра до сих пор не могла поверить, что все разрешилось так просто.
– И все?
– Почти. Где-то в промежутке между облаиванием моей скромной персоны и молитвами мы почти подрались, если тебе так уж интересны детали. И еще одно, – Рейнгольд нахмурился. – У тебя есть еще сорок восемь часов, чтобы покинуть Каллад.
– Покинуть Каллад? – переспросила Дэмонра. Она как-то настраивалась на эшафот, но совсем не ожидала изгнания. Мать за подобный же поступок только из столицы выставили.
– Да, – голос Рейнгольда стал жестким. – Покинуть Каллад. У меня есть два билета до Виарэ и дом там. Поступай как знаешь. Сейчас восемь вечера. Поезд отходит в четыре утра. Я на нем уезжаю. Как потомок белокрылых мразей, я, разумеется, ни минуты не навязываю тебе своего мнения. Но, если через сорок восемь часов ты все еще будешь находиться на территории Каллад, можешь считать себя врагом государства. Я сказал.
– Рэй!
Зиглинд поднялся и похромал к дверям.
– У тебя восемь часов до поезда и сорок восемь до... очень нехорошего финала.
12.
Магрит, подавляя зевки, сидела в гостиной и прислушивалась к ночной тишине. В кресле у камина свернулся Наклз. Маг спал и дышал так тихо, что рэдка периодически вставала и подносила к его губам зеркальце. Зеркальце, по счастью, туманилось, но ей все равно было очень страшно.
Все неприятности начались прошлой ночью. Где-то в час пополуночи к магу заявился взволнованный незнакомец со ссадиной на лице и почти белыми волосами. Пока Магрит гадала, впускать его или не впускать, на верху лестницы показался Наклз, проснувшийся из-за шума. Маг, едва взглянув на гостя, изменился в лице и попросил мужчину подняться. О чем они говорили потом, Магрит не знала, но незнакомец ушел через четверть часа, по всей видимости, успокоенный. А вот на Наклза было страшно смотреть. Маг спустился в кухню и принялся лазить по своим таинственным жестянкам на полках. Рэдка сразу почуяла нехорошее, потому что все нужные лекарства, включая успокоительное, давно хранились у Наклза в спальне. Следовательно, искал он не лекарство. А спускаться во Мглу Сольвейг ближайшие три месяца запретила категорически. Когда Магрит попыталась об этом заикнуться, то получила в ответ такой взгляд, что сама не помнила, как вылетела из кухни.
Маг ушел в спальню со своими жестянками, щелкнул замком, а потом часа три его было не видно и не слышно. Когда на рассвете он сполз в гостиную, Магрит впервые за последние две недели всерьез испугалась, что Наклз умрет. Таких белых лиц у живых людей быть не могло никак. Но маг просто тихим голосом попросил Магрит разжечь камин. В доме было тепло, однако рэдка быстро сделала, как сказали. Наклз из-под ресниц смотрел на огонь и молчал. Когда Магрит уже решила, что он без сознания, негромко сказал:
– Я сейчас могу отключиться, причем надолго. Если придет Дэмонра, обязательно меня разбуди. Если... не получится, скажи ей, чтобы бросала все и ехала в Виарэ. Скажи ей, что я позабочусь о ее... бездомных котятах, так и передай, слышишь?
– Конечно, – быстро пообещала Магрит. – Не получится? Наклз, ты ведь не...
– Перестань думать всякие глупости. Разумеется, я не умру. Просто от лошадиной дозы виссары клонит в сон. – Наклз даже изобразил улыбку, по которой Магрит окончательно поняла, насколько плохо дело. – Не бойся. Все запомнила?
Девушка кивнула. Потом, наплевав на все фанаберии мага, устроилась на подлокотнике и положила его голову к себе на колени. Наклз, вопреки ее ожиданиям, ничего не возразил. Серые глаза с расфокусированными зрачками еще несколько минут шарили по потолку, а потом маг уснул.
Больше всего Магрит напугало то, что спал он весь день, не меняя позы, не шевелясь и, если смотреть со стороны, даже как будто не дыша. Дэмонра все не приходила. Рэдка была готова ее за это убить.
Часы на каминной полке показывали уже без пяти минут два часа ночи. Если бы рыжая нордэна собиралась прийти, она бы давно пришла. Магрит раздраженно потрясла сонной головой и покосилась в кресло. Маг и не думал просыпаться.
В дверь тихо постучали. Настолько тихо, словно гость не был уверен, хочет ли он, чтобы его впустили. Магрит пулей метнулась к входной двери. За ней, как и ожидалось, обнаружилась Дэмонра. Нордэна, не здороваясь, скинула плащ и сапоги, миновала коридор, вошла в гостиную и замерла, как вкопанная. После короткой паузы отрывисто спросила на рэдди:
– Магичил?
– А то, – не без раздражения ответила Магрит.
– Ну, намагичил он хорошо, – вздохнула Дэмонра. Обошла кресло, в котором спал Наклз, по кругу. Магрит думала, что нордэна его разбудит, но та даже не попыталась. Она встала спиной к свету, так что на ее лицо падала густая тень, и с минуту молча смотрела на мага.
"Налюбовалась на то, что сделала?" – хотела спросить Магрит и молчала. Не нужно было быть гением, чтобы догадаться, кого Наклз спасал от крупных, видимо, неприятностей, рискуя головой.
– Я сейчас навсегда уезжаю из Каллад, Магрит, – наконец произнесла Дэмонра. Рэдке показалось, что голос у нее подрагивает. – И оставляю тебе самое дорогое, что у меня здесь есть. Ты ведь не собираешься вернуться?
Магрит поджала губы:
– Куда мне возвращаться? Знаешь, что я в отряде делала?
– Знаю. Кашеварила. Боевиками туда идут девушки сплошь образованные, начитанные и умеющие умно рассуждать о добре, зле и легитимности насилия. Дуры безмозглые, если короче.
Рэдке осталось только подивиться, откуда рыжая нордэна так хорошо знает быт и нравы революционеров.
– Я здесь останусь.
– Хорошо. Тогда слушай меня очень внимательно, это крайне важно, и ты имеешь право знать. Все маги, рано или поздно, сходят с ума.
– Я знаю.
– В Каллад мага класса Наклза, если такое случится, немедленно усыпят.
Магрит стало холодно.
– Усыпят? – поразилась она. От таких новостей она даже злиться на нордэну перестала. – Как собаку?
– Именно. Что бы ни происходило с Наклзом, на людях он не должен вести себя подозрительно, запомни это накрепко, пожалуйста. Он достаточно умен и осторожен, но когда против тебя играет твой собственный разум – случиться может всякое. Следи за ним. И пиши мне, если тебе просто покажется, что что-то пошло не так. Когда что-то по-настоящему пойдет не так, писать будет уже поздно, поняла?
– Поняла, – кивнула Магрит.
– Условимся вот о чем. Письма перлюстрируют, и вряд ли наша с тобой переписка будет исключением. Если что-то случится, начни письмо описанием погоды. Если ты напишешь "было солнечно и ветрено", я пойму, что дело совсем плохо и примчусь немедленно, всеми правдами и неправдами. Благо, солнечно и ветрено здесь бывает часто. Поняла?
– Да.
– И еще одно, – Дэмонра бросила быстрый взгляд на кресло. Наклз спал. – Если тебе покажется, что он говорит с людьми по имени Элейна или Маргери, пиши "солнечно и ветрено" немедленно.
– Кто такая Маргери? – этот вопрос интересовал Магрит с первого дня. Но спросить Наклза она не решалась. Маг вообще не был склонен обсуждать с ней свою жизнь. – Он грохнул две чашки, когда я представилась.
Дэмонра дернула щекой:
– Не знаю, кто такая эта Маргери. На самом деле не знаю. Но знаю, что в живых ее нет. Зондэр Мондум останется в столице. Ей ты можешь доверять, как себе. Если что-то случится, сразу беги к ней. Вот адрес.
Магрит взяла протянутую ей бумажку и сунула в карман. Нордэна нервно поправила волосы.
– И еще одно. У Наклза дис..., – нордэна осеклась. – Впрочем, неважно. Просто следи за ним очень внимательно. И пусть отправляет мне весточки дважды в неделю. Иначе я за себя не ручаюсь, так ему и передай. Адрес пришлю сразу, как приеду. По счастью, меня сослали, но право переписки оставили. Все ясно?
– Все. Наклз велел мне тебе сказать, чтобы ты сразу уезжала. И еще он обещал поухаживать за твоими котятами.
– За моими котятами поухаживают Мондум и Магда. У него аллергия на кошек, так что пусть он не лезет в это дело. Прощай, Магрит. Счастливо тебе.
Нордэна дернулась, словно хотела подойти к Наклзу, но в последний момент развернулась и поспешила в коридор.
– Мне ему сказать, что ты его очень любишь? – у дверей спросила Магрит.
Дэмонра поморщилась:
– Такие вещи, Магрит, запомни накрепко, стоит говорить только лично. И то не всегда стоит. И вообще, истории роковых ошибок не рассказывают за пять минут. Прощай.
Не дожидаясь ответного прощания, нордэна торопливо спустилась вниз по ступенькам и скоро растаяла в холодной сырой ночи. Магрит зачем-то поглядела ей вслед, а потом вернулась в гостиную. Маг по-прежнему спал и по-прежнему очень мало походил на живого человека. Рэдка поднялась в спальню за пледом, накрыла Наклза, а сама устроилась на диване и, наконец, с чувством исполненного долга провалилась в темноту. Безумные сутки закончились.
13.
Когда Дэмонра вылетела на платформу, до отправления поезда оставалось минут семь, не больше. Платформа, освещенная мертвенно-желтым светом газовых фонарей, была почти пуста. У дальнего конца Дэмонра увидела Зиглинда, прислонившегося к перилам и глядящего куда-то в темное небо. Нордэна понятия не имела, что он хотел там высмотреть.
– Я думал, ты не придешь, – сообщил он, когда Дэмонра приблизилась.
Нордэна хотела честно ответить: "Я тоже", но вовремя прикусила язык. В конце концов, Рейнгольд ломал свою карьеру и, вероятно, жизнь, попутно подставляя рожу, не совсем для того, чтобы она сдохла под дверью Наклза в лучших романных традициях. Вступиться за человека, обругавшего кесаря на чем свет стоит, было подвигом. Чудом. Таким же чудом, как и то, что выкинул Наклз, только, может, еще более ценным, потому что простые люди чудес не творили.
– А ты тоже сослан? – вместо ответа поинтересовалась Дэмонра, глядя мимо.
– Разумеется. Но это тебя ни к чему не обязывает, – ровно проинформировал Рейнгольд. Дэмонра даже отдаленно представить себе не могла, как он должен на нее злиться сейчас. Но догадывалась, что она на его месте непутевую невесту убила бы на месте, а не пошла бы вместо этого героически получать зуботычины от сильных мира сего. И совсем уж ей не хотелось думать, как всю эту историю восприняли родители Рейнгольда.
– Я до сих пор не видел списка людей, которых ты считаешь белокрылыми суками, и, следовательно, ничего конкретного не могу сказать о своем положении в данном списке, – тем же тоном продолжил он.
– Тебя там нет. Это могу тебе сказать я.
– Мне представляется очень неправильным ненавидеть людей только за то, что пять сотен лет назад они удрали из страны, после которой им даже этот ледяной ад на радостях раем показался.
– Вероятно, ты прав. Я прошу прощения. Не за кесаря и всех твоих родичей, а лично у тебя. Мне стоило аккуратнее выбирать выражения. Вот уж тебя я никогда бы так не назвала.
Паровоз пронзительно свистнул и выбросил клуб дыма.
– Идем, – бросил Рейнгольд. Дэмонра молча проследовала за ним в купе. Едва они успели сесть, как поезд тронулся. Освещенная желтыми фонарями платформа медленно качнулась и поплыла назад. Потом замелькали редкие огоньки на каких-то складских помещениях. Поезд набирал ход. Не считая мерного перестука колес и позвякивания стаканов о подстаканники, в купе висела тишина.
Дэмонра прекрасно понимала, что кругом виновата она и никто другой. Но все равно начинала злиться. Вся ее прошлая жизнь, ее дело, друзья, даже Гребер с Матильдой, с каждой минутой оставались все дальше.
Наклз оставался все дальше. А если бы Магрит где-то ошиблась?
А если бы где-то ошиблась Зондэр?
А если бы даже никто не ошибся, но правда о Зимней розе все-таки всплыла бы? Если бы Иргендвигнанден перестали бояться и начали копать – что стало бы тогда?
Дэмонре захотелось закричать. Перевернуть что-нибудь. Высадить стекло. И просто вернуться в Каллад, абсолютно любой ценой.
Рейнгольд молча смотрел в окно. В темном стекле отражалось напряженное лицо. Нордэне даже стало интересно, а что сейчас уплывало в черную ночь от него? Карьера? Успех? Спокойная старость?
– Может, ты уже скажешь мне, что ты очень сердит? А я тогда напомню тебе, как с самого начала предупреждала, что не хотела ломать тебе карьеру! – прошипела Дэмонра. Ей не столько нужен был ответ, сколько хотелось разбить тишину. Начать скандал. Что угодно, только не сидеть и не считать потери. И так было ясно, что она потеряла все, что может потерять человек, и даже чуть больше.
Результат у этой фразы был на свой манер потрясающий. Рейнгольд отвлекся от молчаливого созерцания темных далей за окном и сверкнул глазами. Дэмонра резко осознала, что он кесарю хоть и седьмая вода на киселе, а все-таки родственник. И умение морозить взглядом у них фамильный талант.
– Ты мне жизнь чуть не поломала, дура, – совершенно спокойно, если не брать в расчет выразительного взгляда, сообщил Зиглинд. – Тебя собирались повесить. Пожалуйста, осознай эту фразу. Повесить, Дэмонра. Вульгарно вздернуть за оскорбление величеств на тюремном дворе, понимаешь? И, если бы не Наклз, думаю, так оно бы и вышло. Я не знаю, что за существо этот маг, но он не человек, потому что человек сквозь дворцовую защиту не пробился бы. Когда я шел к кесарю, я был почти уверен, что мы с тобой покойники. То, что мы живы – чудо, Дэмонра. Я не разбираюсь в вероятностях, я только знаю, что после некоторых поступков люди не живут.
Нордэна слушала молча.
– Тебе кажется, мирно стариться у моря в моей компании – плохой финал? Что ты все теряешь? Что с тобой несправедливо обошлись? Что ты достойна лучшей доли? Очень возможно. Но сегодня ты стояла в шаге от еще менее героического финала. Наклз сказал, вероятность твоего повешения подкатывала к девяноста шести процентам. Мы с ним на пару организовали чудо, Дэмонра, самое настоящее чудо, о каких в сказках рассказывают! А ты сидишь и проявляешь большое недовольство, что злобная белокрылая бестия вышвырнула тебя из Каллад. Чем очень наглядно демонстрируешь свое отношение и ко мне, и к Наклзу, и к этому чуду. Так вот, я-то как-нибудь это переживу, а Наклзу ты будешь писать письма. Регулярно. И в этих письмах ты будешь сообщать, что невероятно счастлива и высоко ценишь оказанную тебе услугу. Надеюсь, ты меня очень хорошо поняла, потому что повторять я не буду.
– Вы, два героических чудотворца, могли бы меня вначале спросить, что мне кажется более подходящим финалом, – огрызнулась Дэмонра.
– Могли бы. Но Наклз сразу сказал, что мнение героических дур следует спрашивать только постфактум.
Дэмонра прижалась лбом к холодному стеклу. За ним мелькали последние предместья столицы. Дальше будут пустынные поля и редкие огни больших городов. А через тридцать часов они увидят цветущую Виарэ.
– Ты все сказал?
– Да.
– Тогда я испорчу тебе настроение. Я не жалею ни об одном своем поступке за последние два дня.
Рейнгольд устало покачал головой:
– Я, Дэмонра, очень надеюсь, что тебе и впредь не придется ни о чем таком пожалеть. Но насчет писем в Каллад я не пошутил. Они должны быть сплошь веселыми и жизнерадостными. Потому что неблагодарность – это порок. А чаще просто свинство.
– Пиши ему восторженные письма сам! Это будет бесконечно либерально и современно, с оттенком эдакого высшего благородства... С поцелуями только поаккуратнее – он все-таки рэдец, может с перепугу в морду дать...
– Дэмонра. Или ты сейчас закрываешь рот, или я выхожу из купе и все свои дальнейшие проблемы в жизни, которую мы с Наклзом на пару тебе так изгадили, ты решаешь сама. С этой самой секунды.
– И ты этим меня думаешь напугать?
Рейнгольд вздохнул, скорее устало, чем печально:
– Я вообще не думаю, что тебя возможно напугать. Именно поэтому людям, которые тебя любят, очень сильно не повезло в жизни.
– У вас был выбор, мученики вы святые.
– По счастью, нет. Не было. И это – твоя удача.
– Расскажи мне про мою удачу, когда я стану стареть в этой бардачной Виарэ! Полюблю сладкое, куплю себе десяток юбок, заведу левретку, начну вышивать салфетки и сплетничать. Хотя нет. Если ты меня любишь – просто пристрели меня прежде, чем это случится.
– На следующем "если ты меня любишь", я тоже встану и уйду. Мне, кажется, только на лбу осталось написать, что это так, а ты все не веришь.
– Предположим, верю. Что это сейчас меняет?
– Ничего. Ты же сама говорила – любовь ничего не меняет. Ложись и спи. Не то чтобы завтра будет лучше, но завтра хотя бы будет. Какая ни есть, а радость.
Эпилог.
За окнами орали калладский гимн. Орали уже, наверное, битый час. Наклз нервничал и даже злился. Игристое было давным-давно откупорено и стояло во льду у крыльца, салаты пахли на весь дом, Госпожа Стужа сверкала из угла недобрыми синими глазищами, часы готовились бить полночь, а Дэмонра до сих пор не явилась. Мага несколько удивляло спокойствие Рейнгольда и остальных, а также поведение Дэмонры – еще немного, и по милости нордэны Красная ночка прошла бы мимо. В конце концов, она почему-то попросила ее непременно дождаться, и теперь опаздывала, а ему приходилось исполнять все обязанности радушного хозяина, игнорируя усиливающуюся головную боль и вопли с улицы.
Колокольчик за дверью зазвонил неожиданно и как-то тревожно. Маг быстро прошел в прихожую. У Дэмонры были свои ключи, и он не понимал, с чего бы ей звонить в дверь.
За порогом действительно стояла нордэна, счастливая и сияющая, как именинница.
– Рыжик, ты посмотри, кого я привела! Надеюсь, все в сборе? У меня такой замечательный сюрприз!
Наклз удивленно посмотрел на "замечательный сюрприз". Им оказалась девочка лет десяти, одетая ну совсем не по погоде. Маг сразу же обратил внимание на ее легкие белые ботиночки. Это была не та обувка, чтобы щеголять в ней по заметенной снегом калладской столице.
– Заходи скорее, застудишь барышню, – Наклз отошел с прохода, пропуская обеих гостий в прихожую. – Все в сборе, мы только тебя ждали.
Девочка стянула шапку и сбросила платок, в который до этого кутала голову и плечи. Наклз едва удержался, чтобы не спросить Дэмонру, чем она думала, вытаскивая практически раздетого ребенка на улицу в такой мороз. Под платком у гостьи обнаружилась только вязаная белая кофточка и платьишко, едва прикрывающее колени. И причесана она была как-то нелепо: одна косичка лежала на груди, вторая была вовсе распущена, как будто про нее забыли. Даже Наклз, скверно умевший заплетать косички и вообще обихаживать детей, и тот понимал, что дело плохо.
Девчушка, видимо, замерзла, потому что сразу же подняла воротник кофты на манер шарфа, наклонила голову и приобняла себя за плечи.
– Пойдемте скорее в гостиную, там натоплено, – не слишком ласково предложил маг. Он злился на Дэмонру, хотя и не помнил, почему. Что-то она то ли сделала, то ли собиралась сделать, то ли, наоборот, не сделала, а теперь еще и какую-то девчушку чуть по дороге не заморозила. К гадалке не ходи, маленькая гостья тоже была чем-то из категории ее гражданских подвигов, от которых пахло пеплом Волчьего поля.
Спрашивать об этом при Рейнгольде и остальных Наклз, конечно, не стал. Под бой колоколов он честно опрокинул бокал игристого, не почувствовав ничего, кроме холода, поковырял вилкой салат – большей частью для приличия – и стал думать о том, когда будет можно подняться к себе и лечь спать. Головная боль донимала его все сильнее.
Наклз сам не понял, в какой именно момент он сообразил, что на улице стало тихо. Как будто все гуляки разом то ли вымерли, то ли осуществили его мечту и завалились спать. Маг бросил взгляд на окно, но увидел только темноту за морозными узорами понизу. Всех прочих людей в доме это явно ничуть не волновало. Кто-то успел завести граммофон и теперь три пары – Дэмонра с Рейнгольдом, Зондэр с Эрвином и Магда с Витольдом – неторопливо закружились в вальсе.
"Откуда у меня пластинка с вальсом?" – отстраненно удивился маг, а потом его взгляд накнулся на лишнюю деталь. Девочка на стуле. Она сидела во главе стола, все так же обняв себя за плечи, и тряслась. Губы у нее были почти белые. И никто как будто не обращал на нее внимания.
"Ну мы и скоты, однако", – Наклз понял, что сам успел почти позабыть про Дэмонрин "сюрприз". Даже имени не спросил, хорошо же он гостей принимал. В конце концов, малышка вряд ли были виновата в том, что его добивала мигрень.
Маг поднялся и направился к девочке. Улыбнулся ей. Опустился на корточки возле стула и как мог мягко начал:
– Давай я передвину твой стул к камину? Если тебе хо...
И не закончил. Потому что девочка неловко передернула плечами, и под воротником Наклз необыкновенно четко разглядел широкий красный след. А потом и вещь, которую в скудно освещенном коридоре принял то ли за ленту, то ли за какое-то украшение.
Удавка.
Наклз отлетел от девочки. На ее белом как пудра лице стала медленно проступать улыбка, детская, простодушная и милая. Труп даже не скалился, как положено трупу в кошмаре, а именно улыбался, словно происходило что-то веселое.
В гостиной вдруг стало холодно. Наклз понял, что его дыхание вырывается изо рта клубами пара.
– Что... что ты такое?
Девочка все молча улыбалась, а воздух все выстывал. Наклз подскочил к ней, схватил за руку – холодную, окоченевшую – потянул на себя и стал целенаправленно волочь прочь из комнаты. Что бы это ни было, его здесь не должно было находиться.
– Что ты такое?! – прорычал он, уже вытащив непонятную тварь в коридор. Тварь, правда, не нападала и вообще не демонстрировала никаких агрессивных намерений. Только снова прикрыла руками передавленное веревкой горло и уставилась на Наклза не мигая. – Что ты такое? – уже тише повторил маг, перекрывая ей путь в гостиную. У него зуб на зуб не попадал от холода. – Это ты делаешь? Немедленно прекрати!
– Это не я, – на рэдди ответила девочка. – И здесь теперь всегда будет холодно.
– Что происходит?
– Я не за тобой пришла. Отойди.
Наклз, пожалуй, достаточно выжил из ума, чтобы говорить с какой-то потусторонней тварью в прихожей собсвенного дома, но все же не настолько, чтобы впустить ее в комнату, где танцевала Дэмонра.
– Убирайся вон!
– Но я уже здесь, – просто ответила девочка. Безо всякого вызова, буднично, даже, пожалуй, грустно. Тон ответа настолько не вязался с происходящим, что Наклз оглянулся через плечо и оторопел. Гостья с удавкой на шее сказала правду: гостиную, где все еще танцевали пары, заметал снег. Маг очень четко видел иней на столе и стульях, сосульки на канделябрах, лед на полу и медленно оседающие снежинки. Как пепел во Мгле. Как кошмарный сон.
Дэмонра, оставив Рейнгольда кружиться одного, как заведенную куклу на карусели, быстро шла к дверям.
– Что ты такое сюда притащила?! – прошипел Наклз.
Нордэна уже стояла в проеме. Она пожала плечами и как самую очевидную вещь на свете сообщила:
– Так это справедливость, Рыжик. Все ее звали, ну вот она и пришла. – И с извиняющейся улыбкой добавила: – Ты прости меня, пожалуйста. – А потом резко захлопнула створки дверей у Наклза перед носом.
По стеклянным вставкам почти мгновенно зазмеились снежные узоры.
– Дэмонра! – рявкнул Наклз и дернул ручки. – Немедленно открой, Дэмонра, ты что творишь?!
Створки не шелохнулись, только ледяные цветы и перья поползли выше. Маг еще видел лицо нордэны. Виноватую улыбку. Грустные глаза.
Наклз выворачивал ручки, бил кулаками в стекло – все было бесполезно. Лицо по ту сторону исчезало за слоем льда. В конце концов, нордэна приложила ладонь к стеклу, Наклз сделал то же самое и не почувствовал ничего. Ни гладкости поверхности, ни ее холода – как будто перед ним вообще не было никакого препятствия. Но пройти вперед он не мог.
– Дэмонра!
Перед магом осталась только заиндевевшая дверь да перья, горы и леса, нарисованные морозом по стеклу.
Появившийся откуда-то из-за спины доппельгангер встал с ним рядом, почти коснувшись плечом, и небрежно поинтересовался:
– Ну что, герой, дай угадаю, ты снова сделал все, что мог?
"А что я мог?"
Наклз потерянно оглянулся. Пустой коридор. Никакой девочки. Конечно, девочка же осталась по ту сторону, там, где теперь не было ничего, кроме льда и снега.
– А я что-то мог?
– Конечно же, нет. Ты что, принципиально никогда ничему не учишься? Давай, это же упражнение для двоечников. Ты его уже проходил. Неужели забыл главное утешение профессиональных неудачников? Подсказываю. Мир... всегда... остается...
* * *
– Мир всегда остается прежним... Всегда остается прежним..., – Магрит не поняла, что так сильно напугало Наклза, но очнувшийся маг повторял эту немудреную фразу, как молитву. Да еще прижав правую руку к груди характерным жестом, будто хотел схватиться за висящую там ладанку. Конечно же, у профессионального строителя светлого калладского будущего ничего подобного на шее болтаться не могло. Магрит быстро поднялась с дивана и подбежала к Наклзу. Взяла его ладони в свои. Поняла, что мага трясет.
– Наклз, Наклз, все хорошо. Ты дома. Все в безопасности. Все получилось. Все кончилось. Она уехала. Слышишь?
Слышал Наклз или нет, но колотило его знатно. Взгляд мага прыгал с лица Магрит куда-то на стены и потолок, потом обратно. Наверное, прежде чем он пришел в себя окончательно, прошло около минуты.
Сообразив, в каком мире он находится, Наклз вывернулся из хватки Магрит. Потер виски. И вдруг озадачил рэдку просьбой, в его устах звучавшей почти невероятно:
– Расскажи что-нибудь.
– Что? – опешила Магрит, не веря своим ушам.
– Расскажи что-нибудь. Таблицу умножения. Сказку. Молитву – что угодно.
– Наклз...
– Нужно прогнать отсюда эхо! Говори.
В своем твердом знании таблицы умножения дальше восьми Магрит уверена не была, поэтому бодро затараторила молитву. Даже если она и допускала какие-то ошибки и меняла слова местами, маг этого не замечал. Он сидел и словно напряженно прислушивался к чему-то, как прислушиваются собаки перед грозой.
У Магрит запершлило горло. Ей казалось, что она говорит уже с час, хотя прошло, наверное, минут пятнадцать. Наклз, наконец, успокоился. Суховато поблагодарил. С трудом выполз из кресла, держась за подлокотники. Поковылял к лестнице.
– Тебе помочь?
– Нет.
– Что-нибудь принести?
– Нет.
– Все уже в порядке?
– Нет.
– А можно все-таки относиться ко мне как к человеку?
Магрит была готова услышать все то же ровное "нет", но Наклз обернулся через плечо и снизошел до другого ответа:
– Прости. Я видел дурной сон. И испугался.
– За Дэмонру, да?
– Да.
– Она уехала, с ней все будет в порядке. Велела тебе не трогать каких-то котят и писать ей каждые две недели, вот. Мне кажется, она храбрая и она точно тебя очень любит, так что вряд ли даст себя в обиду. Не бойся за нее. Тем более, как маг может бояться? Это я могу бояться, а ты же будущее видишь и все знаешь. Знаешь же? – Магрит старалась щебетать как можно веселее и улыбаться как можно шире. Внутреннее чутье подсказывало ей, что так будет лучше.
При ее последних словах маг, держащийся за перила, отчетливо скривился.
– Будущего не существует, Магрит. Только ряды меняющихся цифр. Я не вижу ни цели, ни правды. Мы так же ничего не знаем, как и вы. Только вы боитесь войны или инфляции, а меня до полусмерти напугала девочка с распущенной косичкой и в белых башмачках. Потому что вы нормальные, а мы – нет. Вот и вся разница, на самом-то деле.
– Никакая девочка сюда не приходила, пока ты спал. Ни с одной косичкой, ни с тремя, – заверила Наклза Магрит. – Я дежурила!
Маг все-таки улыбнулся:
– Я понял. Спасибо, Магрит. Если к нам сюда вдруг заявится какая-нибудь Справедливость, Необходимость, Необратимость или любой другой выкидыш нордэнского рока, я вежливо отправлю их к тебе, договорились?
– Ну да. Метла стоит в чулане, рогатки делать умею. Разберемся, вот увидишь.
