Текст книги "Время вьюги (часть первая) (СИ)"
Автор книги: Кулак Петрович И Ада
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)
– Ну ты и врун! – возмутилась Магрит, когда Наклз вышел из ванной. – Ты это нарочно сказал!
– Мои поздравления, Магрит, ты начала мыслить логически. Ни в коем случае не останавливайся на достигнутом.
– Ты и вчера так сделал?
– Что сделал?
– Я не сама себе морду разбила, Наклз!
В принципе, если Наклз видел ходящую куклу, он мог и Магрит ударить, хотя маг сильно сомневался, что стал бы это делать. Несмотря на аллергию на кошек, желания шпынять котят он никогда не учувствовал.
– Магрит, перестань кричать. Ты все равно поедешь учиться. С осени. И не пытайся рассказывать мне страшные сказки, – отмахнулся от всех возможных возражений Наклз.
"Моя жизнь – самая страшная сказка на свете, деточка, и ты все равно ничего лучше не придумаешь: здесь фантазия нужна. И ненависть".
* * *
С Милиндой Маэрлинг Наклз был знаком очень шапочно. Они едва ли перекинулись в жизни парой фраз. Все знания мага об этой милейшей белокурой графине сводились к тому, что так очаровательно и убедительно изображать дуру может только очень умная женщина и тонкая актриса. У графини Маэрлинг имелся полный боекомплект «светской львицы», начиная с кипенно-белых локонов и тоненького смеха и заканчивая крохотным лысым чудовищем неопределенной породы, постоянно дрожащим и издающим визгливый лай. Такие жертвы эволюции среди продвинутых дам отчего-то считались собаками. Наклз крыс видел крупнее. И симпатичнее. В довершение всего, означенную «собаку» звали «Фифи». В общем, Милинда знала, что делала.
О том, что она действительно была дура, Наклз даже мысли не допускал по двум причинам. Во-первых, Эвальда Маэрлинга он считал умным человеком, а умный человек не женился бы на женщине, которая была ровесницей его сына только из-за ее прекрасных глаз. Проблем с состоянием у Маэрлингов не было, следовательно, Милинду граф выбрал за душевные качества. Во-вторых, Милинда не держала либерального салона и не прикармливала дурно воспитанную молодежь, распираемую прогрессивными идеями. От стареющих меценаток, ищущих ключ к сердцам и душам юного поколения, Наклза мутило. У этих дам, уверенных, что молодежь предана им беззаветно и фанатически, еще хватало глупости удивляться, когда из дома пропадали серебряные ложки.
Принимая во внимание светские условности, в идеале следовало получить приглашение, прежде чем наносить графине визит. Времени разыгрывать коленопреклоненного рыцаря у Наклза не было, так что маг решил пренебречь этикетом, насколько это было возможно. В итоге он послал Милинде корзину свежих, как весна, белых роз и прилагавшуюся к ним любезнейшую просьбу о беседе, меру приватности которой ей предлагалось определить самостоятельно. Записка вернулась вечером того же дня. Сделанная изящным почерком приписка лаконично сообщала, что друзья Эвальда – так же и друзья графини, а своих друзей она принимает после пяти, независимо от дня недели. Далее следовало галантное и невинное приглашение на чай.
В прихожей маг был практически атакован дворецким, уверенным, что благородный господин не способен выбраться из плаща самостоятельно. Пока Наклз пытался наиболее деликатным способом высвободиться из цепких рук седого как лунь старика в идеальной ливрее, из гостиной послышался женский голос:
– Мессир, прошу вас, не огорчайте Фредерика.
Фредерику, судя по всему, было лет сто, не меньше. Наклз мудро решил, что огорчать его и впрямь будет некрасиво. Маг передал дворецкому шарф с перчатками и прошествовал в гостиную.
В особняке Маэрлингов Наклзу бывать приходилось, большей частью по делам. Правда с тех пор, как граф вторично женился пять лет назад, он перестал принимать гостей в доме. Поговаривали о ревности, которая вообще присуща бракам между зрелыми мужчинами и юными красавицами, но Наклз был об Эвальде лучшего мнения. Скорее всего, у него имелись куда более веские причины оберегать свою супругу от посторонних глаз. После эпизода на чердаке маг даже догадывался, какие именно это были причины.
С появлением женщины, что ни говори, в особняке стало уютнее. Классическую для богатого дома обстановку – тяжеловесную мебель красного дерева, плотные гардины, витые канделябры старого золота и потускневшие портреты предков в духе великой кесарии – разбавили приятные мелочи, вроде фотографий и цветов в вазах, отличавшие театральную декорацию от обитаемого места.
У ног Наклза раздался визгливый лай. Только хорошее воспитание помешало магу от души пнуть скалящуюся Фифи. Пока он раздумывал, можно ли как-то отделаться от этого уродливого существа, по возможности, не пачкая об него даже сапог, с лестницы донесся тихий шелест платья. Милинда не торопясь спускалась в гостиную.
Графиня была хороша собой до степени, замужней даме с безупречной репутацией просто неприличной. Скорее полная, чем худая, с роскошной копной льняных волос и лазурно-голубыми глазами, она несколько напоминала красавиц позапрошлого столетия. В ней не было ровным счетом ничего жесткого и хищного. Эмансипация, прогресс и прочая новомодная дурь прошли мимо Милинды Маэрлинг, ее не коснувшись. Женщина улыбалась загадочной улыбкой, какую теперь можно было встретить разве что на старинных портретах, и двигалась медленно и плавно, как вода. От кремового шелка платья, гораздо менее декольтированного, чем можно было ожидать в такой час, разливался легкий аромат жасмина.
Даже Наклз, довольно равнодушный к красоте, сообразил, что перед ним стоит изумительной прелести дама, нисколько не напоминающая куклу, которую ему доводилось встречать на балах.
Милинда, не переставая улыбаться, протянула магу руку для поцелуя. Прогрессивные и современные калладки за такое непременно бы заклеймили графиню ретроградкой. Наклз коснулся губами кончиков пальцев Милинды и снова ощутил запах жасмина.
– Рада, наконец, увидеть вас в нашем доме. Эвальд всегда отзывался о вас исключительно хорошо, – мягким контральто проговорила Милинда.
– Благодарю вас, графиня, что уделили время, – более-менее сносно мурлыкать Наклз при необходимости умел, но делать этого принципиально не стал. Маг отрешился от витающего в воздухе жасмина и перешел на свой обычный, отстраненно-вежливый тон. За таким тоном, в том числе, было удобно прятаться от роковых красавиц всех мастей, а Милинда, несмотря на демонстративно "уютный" и мирный вид, явно принадлежала к их породе.
Первое впечатление, которое производила Милинда Маэрлинг, было без малого сногсшибательным. Но где-то на задворках сознания у Наклза засела мысль, что в этой ослепительной красоте есть нечто неестественное.
Этикет не допускал пристального разглядывания лица дамы. Маг перевел взгляд на прыгающую у его ног жертву калладской моды.
– Фифи, брысь! – возмутилась графиня. – Ну что за несносная собака? Она вас не укусила? Безобразница! Вон отсюда, Фифи!
Фифи, пронзительно взвизгнув напоследок, потрусила прочь.
– Вы не любите собак, – констатировала Милинда, не переставая улыбаться.
– Это декоративная собака. Я просто ничего не понимаю в декоре, – отозвался Наклз. Он пришел сюда вовсе не собак обсуждать, но начинать разговор о "Зимней розе" прямо в гостиной было немыслимо.
– Думаю, вы считаете ее довольно уродливой. Не отрицаю. Тем не менее, она вполне справляется со своей чисто декоративной функцией.
"А вы со своей – нет", – подумал Наклз. Милое воркование графини уже начало его несколько нервировать. Он до сих пор терялся, когда красивые женщины начинали с ним кокетничать без какой-то явно видимой цели.
– Не откажетесь выпить чаю?
– Благодарю вас. С огромным удовольствием.
– Пройдемте в кабинет. Сейчас все подадут.
В кабинете Милинды было что-то от кукольного домика. Вышитые подушечки, канарейка в клетке, ни единой книги. Наклз, впрочем, не торопился с выводами. Он опустился в предложенное мягкое кресло и выжидательно посмотрел на графиню. Маг не слишком представлял, как ему следует начать разговор.
"Не состоите ли вы в заговоре, за который нас всех перевешивают, любезнейшая?" – вряд ли было наилучшим вариантом, а других вариантов ему на ум пока не приходило.
К счастью, как только слуга принес поднос с чаем и закрыл за собою двери, графиня взялась за дело самостоятельно. Она оправила кремовое платье, зачем-то коснулась и без того идеально лежащих локонов и спокойным тоном произнесла:
– Итак. Раскрою карты. Я знала, что раньше или позже, вы придете, и знала, зачем. – Милинда улыбнулась и пригубила чай. – И вот вы здесь.
Наклз откинулся на спинку кресла и кивнул:
– В проницательности вам не откажешь.
– Как и вам. Дэмонра ведь ничего не сказала?
– Разумеется, нет.
– О да. Она не склонна посвящать кого-либо в свои личные дела.
Наклз был вынужден мысленно с Милиндой согласиться. Даже если в проблемы Дэмонры было втянуто полгорода, она все равно упорно продолжала считать данные проблемы своим сугубо личным делом. В принципе, это можно было списать на национальные особенности характера.
– Я надеюсь, меня в них посвятите вы. Вернее, я могу озвучить некую гипотезу.
"И мне остается только молиться, чтобы ты ее опровергла".
– Попробуйте.
– "Зимняя роза" – операция по вывозу зараженных так называемым "вампиризмом" людей из Рэды в Каллад. Я имею в виду, не разовая благотворительная акция, а полномасштабная операция.
– Вы очень мило называете их "людьми", – тонко улыбнулась графиня. – Обычно их называют кровососами, вампирами и другими еще менее лестными словами. – В тусклом свете свечей ее глаза все равно оставались ярко-голубыми и очень блестящими. Эта странная шутка освещения Наклза настораживала. По идее, глаза у графини должны были быть черными.
– "Кровососы" – неточный термин. Питье человеческой крови им никак не помогает. Я прав?
– В том, что кровь не помогает? Отчасти.
– В том, что Дэмонра и вы покупаете зараженных рэдцев.
Графиня перестала улыбаться.
– Не покупаем. Покупают скот. Выкупаем. Допустим, вы правы.
– Список действительно существует?
– Нет. Вернее, не в бумажной форме.
Наклз был рад, что у них хватило ума хотя бы на это. Оставалось выяснить безрадостные детали:
– Как вы объяснили рост закупок сыворотки Асвейд? На Дэм-Вельде не могут не заметить, что...
– Никак, – отрезала Милинда.
– Значит, ее синтезируют нелегально.
Женщина мелодично рассмеялась:
– Можно подумать, нелегальный синтез сыворотки и промышленный шпионаж – наше самое большое преступление.
В этом Милинда, безусловно, была права. Учитывая все прочие их подвиги, нелегальное производство защищенной патентом сыворотки вправду никого бы не волновало.
Техническая сторона вопроса сделалась Наклзу примерно понятна. Разумеется, будь заводы действительно так убыточны, как следовало из отчетности, Дэмонра давно бы от них избавилась.
Принципиально непонятным оставалось только одно.
– Да зачем же? – без особенной надежды уточнил маг.
– А что, гипотезы у вас кончились? – уколола Милинда, поблескивая глазами.
– По поводу смысла данного... предприятия? Да у меня их и не было никогда.
– Вы считаете, то, что творится в Рэде – справедливо?
Если бы перед Наклзом повесили географическую карту и попросили ткнуть пальцем туда, где "справедливо", в юности он бы ее поджег. А сейчас просто стал бы смеяться.
– Я считаю, что обостренное чувство справедливости свойственно подросткам и людям, так и не вышедшим из подросткового возраста.
– Тогда мне очень жаль. У "Зимней розы" нет никакого далеко идущего практического смысла. Мы занимаемся спасением бездомных котят. Прямо как девочки и мальчики в фиолетовых бантиках. Почему вы не смеетесь, Наклз? По-вашему, это должно быть бесовски смешно.
Ничего смешного Наклз не видел. Зато он очень отчетливо видел виселицы, которые за все эти дела светили.
– И давно вы... котят спасаете?
– Я – пять лет. Дэмонра, думаю, все десять.
"Двенадцать", – мысленно поправил Милинду Наклз. Считая его собственный долгий и полный приключений путь в Каллад, выходило все двенадцать.
– Дэм-Вельда, надо думать, очень огорчится, получив остатки "наследства Рагнгерд", – предположил маг.
– "Наследства Рагнгерд" уже года два как не существует. У Дэмонры остались только фабрики. И да, Дэм-Вельда огорчится. Можете считать это дополнительным стимулом к спасению котят.
– Эвальд, конечно, знает?
– Конечно. А вот Витольд – нет. Я посчитала неправильным втягивать в это его сына. В конце концов, он весьма достойный юноша. Сожалею, что не прихожусь ему родной матерью. Я, как вы понимаете, тоже попала сюда по "Зимней розе".
– Теперь понимаю. Хотя сам – в жизни бы не догадался.
– Я считаю, что мне невероятно повезло. И, в меру своих сил, возвращаю долги. Создатель, мессир Наклз, учил делать добро. А не выяснять, какому возрасту свойственно болезненное чувство справедливости и почему.
– Тогда мне остается только спросить, понимаете ли, что вас ждет, если... если что-то пойдет не так.
Милинда улыбнулась. На это раз, возможно, даже искренне.
– Я никогда не занималась вероятностными манипуляциями и, по счастью, понятия не имела, что меня ждет. Иначе бы повесилась лет в тринадцать и никогда не встретила бы Эвальда, к примеру. Я допускаю, что "Зимняя роза" сведет в могилу меня и, при плохом исходе, Эвальда также. Но все в мире имеет свою цену. В устах графини это, вероятно, звучит смешно, но я графиней была не всегда, мне и полы драить доводилось.
Милинда поднялась из кресла и прошлась по кабинету, шелестя шелковой юбкой. Замерла против Наклза и продолжила:
– Вы знаете, я недавно с компанией "дам из высшего общества" навещала один приют. "Благотворительность", раздача значков, сюсюканье, шелковые платочки к сухим глазам и все такое прочее. Думаю, вы представляете. Так вот, там было четверо ребят из наших первых "бездомных котят". Теперь это две воспитательницы, повар и дворник. И они выхаживают еще пятерых. И, думайте что хотите, Наклз, но там цвела верба. Я посмотрела на вербу, этих детей и поняла одну простую вещь: даже если моя жизнь прошла, это – не пройдет.
Списка не существует. Тайна умрет со мной. А всех – не отловят. Сейчас в Каллад живет уже второе поколение, да и синтез сыворотки неплохо поставлен. И, кстати, своей родиной они считают Каллад, давший им шанс на жизнь. Вот вам и третья причина, по которой котят спасает Дэмонра. Подумайте об этом на досуге, Наклз.
– Что ж, графиня, я благодарен вам за разъяснения, – Наклз отодвинул чашку. У него голова шла кругом от свалившихся новостей. – Примите мое восхищение. Вы очень отважная женщина.
Милинда взмахнула красивыми полными руками:
– Да что вы. Я ужасная трусиха. Бывает ночью проснусь, так заснуть не могу. Но здесь нам с Эвальдом ничто не грозит. Мы всегда успеем уехать.
– Никуда эта дура уехать не успеет, – сообщил за спиной Наклза спокойный голос. Магу стоило большого труда не обернуться. Он прекрасно знал, что за креслом – стена, оклеенная цветочными обоями. Наклз, стараясь успокоиться и не обращать внимания на явную чушь, перевел взгляд на чашку. По тонкому белому фарфору причудливо вились золотистые прожилки.
Прожилки стали медленно распускаться в какие-то диковинные цветы и переползать на скатерть.
"Спокойно. Ничего не происходит".
– Мессир Наклз, с вами все в порядке? – голос Милинды долетел как из-за толстого слоя ваты.
– Да, – кивнул маг, не отрывая взгляда от вьющихся по скатерти цветов.
– Врать плохо. Тебе мама в детстве не говорила? – доппельгангер вышел откуда-то из-за кресла и присел на стол, так близко к Милинде, что она вполне могла коснуться его, если бы вытянула руку.
Женщина, конечно, ничего не видела.
– Скажи ей, что она – обчитавшаяся романтических сказок дура. Бывшая шлюха в придачу, кстати, ты же не поверил в сказку про поломойку? Кольцо с ядом на ее пальце. Такая чушь помогает только в романах про отравителей прошлого века.
"Спокойно. Я же прекрасно знаю, что нас здесь двое".
– Спроси, кого она отравить собралась? Пьяную солдатню?
– Мессир Наклз!
– Все в порядке, извините. Голова закружилась.
– Да неужели? – доппельгангер наклонился над Наклзом. Видеть собственное лицо без зеркала было жутковато. – Ты прямо как нервная девица. Но, вообще, нервничать стоит ей. Ты проживешь еще восемь лет, если не умрешь через полгода. А вот ее с муженьком разорвут в той самой комнате, где она тебя встречала. Кстати, в том самом платье.
– Сидите спокойно. Я сейчас принесу лекарство. Или кликнуть доктора?
– Не стоит. Я...
– Посоветуй ей все-таки повеситься. Это будет очень кстати. Трупу конечно все равно, но у пьяной черни бывают очень широкие понятия о прекрасном и...
– Прочь, – сквозь зубы процедил Наклз. Доппельгангер тихо фыркнул.
– Вот молодец. Осознание проблемы...
Дослушивать Наклз не стал. Он схватил чашку и швырнул ее в улыбающееся лицо. Чашка разбилась о стену. Осколки попали на платье Милинды. Женщина тихо вскрикнула, но потом быстро сжала губы, подошла к Наклзу и как следует встряхнула его за плечи.
– Вы меня слышите?
"Да. И, по счастью, теперь только тебя". Мысли текли как-то заторможено. Наклз с удивлением осознал, что ему очень холодно. Зуб на зуб не попадал.
– Мне точно не стоит принести вам чего-нибудь от головы?
– Нет, спасибо, не стоит, – Наклз, тяжело опираясь о стол, поднялся. Скатерть была так же бела и чиста, как и в начале беседы. – Прошу прощения за чашку. Я... извините меня, – маг быстро направился к выходу. В висках у него бешено стучала кровь.
Милинда с неожиданной для женщины силой схватила его за руку.
– Ну нет, никуда вы не пойдете, я вызову извозчика, – не терпящим возражения голосом заявила она.
Маг ловко вывернулся, почти бегом спустился по лестнице, подхватил плащ и выскочил на улицу. Фредерик с перчатками и шарфом в руках проводил его изумленным взглядом.
Как Наклз добрался домой, он не помнил. Дверь открыла Магрит, потому что сам он в замочную скважину ключом попасть не мог, как ни старался. Маг осел на пол прямо в коридоре. Коридор явственно раскачивался из стороны в сторону, и удержать в нем равновесие никак бы не получилось. Где-то над ним промелькнули круглые от ужаса глаза Магрит.
– Врача! Кто-нибудь, ради Создателя, врача позовите! – испуганный голосок звучал как из густого тумана.
– Посоветуй ей лучше позвать тебе исповедника. Толку одинаково, так хоть посмеемся напоследок.
Глава 5.
1.
Дэмонра раньше всех лихо соскочила с подножки поезда и едва не поплатилось за свою дурость первоклассным падением: лед не был сбит. Платформу тускло освещали газовые фонари. Толпы встречающих с венками и флагами, по счастью, не наблюдалось. Собственно, для этого канцлер Рейнальд, старый лис, и позаботился о том, чтобы составы приходили в столицу ночью. Победоносного возвращения никто не ждал раньше начала мая. Да и сама Дэмонра искренне полагала, что день рождения Рейнгольда – а тот появился на свет точнехонько в первый день апреля – она будет встречать в чистом поле, с шашкой и пистолетом. Но они серьезно недооценили рэдцев. Или переоценили совесть их аристократии – это уже как посмотреть. Западную Рэду сдали со скоростью, которую даже Дэмонра с ее широкими взглядами на вещи сочла неприличной. Пять дней. Даже путь туда-обратно занял больше времени.
– Да тебя, гляжу, встречают, – хмыкнула Магда, приземлившись рядом. – Вон, стоит твой, гм, гражданский. За букетом спрятался. Но я его и с такого расстояния узнаю.
Дэмонра пригляделась. Метрах в тридцати, на кругу, где обычно крутились извозчики, действительно скучал Рейнгольд.
Магда не то чтобы не любила господина Зиглинда. Пожалуй, она даже очень хорошо к нему относилась. Но все никак не могла поверить, что подруга выходит не за генерала с большими усами и косой саженью в плечах, и даже не за Наклза, что, конечно, придурь сумасшедшая, но этого хоть можно было ожидать, а за тихого и вежливого юриста. То есть за человека сугубо мирного, без казарменного красноречия, командного голоса и твердого представления, что правильно – это "вон туда и быстро!" По мнению Магды, Дэмонра практически губила свою жизнь. Майор Карвэн имела совершенно определенное мнение о том, как, куда, когда и с кем ходить – хоть в нумера, хоть замуж. По ее мнению, настоящей нордэне пристало бегать на свиданки с дворянами, поскольку те умеют красиво ухаживать и, в случае чего, понимают слово "нет" без сопутствующего перелома чего-нибудь. А также, в отличие от экзальтированных представителей иных сословий, не станут трясти пистолетом перед носом несостоявшейся дамы сердца, обещая застрелиться – все-таки поколения породистых папенек страховали от подобных глупостей, отбор, все дела. Коротать ночи было позволительно с творческими личностями, поскольку так можно было разом и время хорошо провести, и знания об искустве подтянуть, а при большой удаче еще и музой оказаться. Правда здесь следовало тщательно выбирать, потому что частые хождения в искусство могли закончиться больницей. Но вот замуж выходить можно было только за военных. При крайней необходимости – за умников вроде Наклза, но и то исключительно в целях улучшения породы. Причем только в том случае, когда потенциальное улучшение породы было возможно и планировалось. Поэтому конкретно для ситуации Дэмонры Магда Наклза решительно не одобряла.
– Зависть грех, – добродушно фыркнула нордэна в ответ. Высокого начальства не наблюдалось, и хвала богам. С тем, чтобы проследить за тем, как рядовой состав покидает поезд, справились бы и без нее. Победа была такая расперкрасная, что выпить за нее не решился даже Гребер, а уж он был тот еще барометр народной души. Так что должно было обойтись без эксцессов. Дэмонра поспешила к Рейнгольду, пока на платформу еще не набилась толпа. Тот, сконфужено улыбаясь, протянул ей замотанный в оберточную бумагу букет.
– По правде говоря, поздравлять меня не с чем, – пожала плечами Дэмонра, принимая цветы и попутно пытаясь нарисовать на своей хмурой морде хоть какую-то радость. Формально они привезли победу. Если победой можно было назвать такую ситуацию, когда победители даже не постреляли, а побежденные большей частью удрали, а меньшей – пострелялись сами. Не то чтобы нордэну так уж тянуло в очередной раз радикально попортить рэдцам поля или города, но как-то все равно вышло мерзко. Хотя, если подумать, кесарь должен был быть доволен.
– Я просто рад видеть тебя живой и здоровой. Хотя, бесспорно, никто не ждал так рано.
– Какой ужас. Ни там нас не ждали, ни здесь нас не ждут, – посетовала нордэна. – Как ты здесь оказался?
– Воспользовался служебным положением.
– Адвоката? – усмехнулась Дэмонра.
– Ну ладно, родственными связями. Можешь считать, мне очень стыдно.
Судя по счастливым глазам, сделавшимся ярко-голубыми, Рейнгольду нисколько не было стыдно за свою информированность.
– За злоупотребление связями, сдается мне, бывают всякие неприятные последствия..., – задумчиво протянула Дэмонра, оглядываясь. Встречающих было мало. В основном здесь находились те, кого обязывала к тому служба. Из вагонов споро выходили люди, платформа потемнела от шинелей. Покрикивали. Хрустел снег, скрипел лед. Вокруг становилось шумно.
Дэмонра бы лично пристрелила каждого, кто сказал бы ей, что она стесняется связи с Рейнгольдом. Если уж кому и следовало стесняться, так ему: для него это был бы мезальянс, для нее – великолепная партия, с точки зрения светских условностей по крайней мере. Но стоять и болтать с ним при постронних нордэна не любила. Пожалуй, лучше всего это можно было описать как чувство, будто она у кого-то что-то украла. И вроде бы доказать нельзя, но все знают, кроме самого обкраденного.
– Будь добр, подожди меня, мне надо... получить последние инструкции и нагоняи. И подержи извозчика, пожалуйста.
Зиглинд дернул плечами и кивнул, разом как-то потускнев.
Правда на то, чтобы не пихнуть букет обратно Рейнгольду и не сунуть его подбежавшему Греберу, Дэмонры все же хватило.
Она направилась назад к платформе. Ее сильно смущало, что нигде в поле зрения не было Наклза. Вот уж кому, а ему доступ к информации позволял знать, что она приехала, безо всяких родственников и прочих утечек. Не то чтобы маг был уж прямо обязан явиться ее встречать, но обычно Наклз поступал именно так. Он вообще не любил, когда Дэмонра находилась в толпе, а его при ней не было, и чем более мирным и невинным предполагалось событие, тем сильнее маг нервничал. А потому исправно таскался по театрам, пока Дэмонра не решила прекратить это измывательство и не свела выходы в свет к самому минимуму. Возможно, это у него остался такой профессиональный заскок со времен, когда они служили вместе. Или, что вернее, Наклз просто знал что-то такое, чего не говорил. Меньше всего Дэмонра собиралась пытать лучшего друга на предмет того, когда и как она умрет. Для этого существовали всяческие профессионалы и профессионалки, публикующие свои адреса на последних страницах газет. И судьбу бы предсказали, и на коне объехать ее бы помогли, а заодно сняли бы родовые проклятия, венец безбрачия и тягу к спиртному.
Вторый тревожный колокольчик прозвенел, когда у перил обнаружилась скучающая Сольвейг Магденгерд. Ее присутсиве и отсутствие Наклза вовсе не были обязаны иметь между собою какую-то связь, но Дэмонре все равно сделалось не по себе. Решив не воевать без толку с дурными предчувствиями, нордэна направилась прямиком к Сольвейг. Та заметила ее издали и кивнула в знак приветствия:
– Ну здравствуй, орел ты наш боевой, – Сольвейг расцвела в иронической улыбке, больше похожей на оскал какого-то не очень крупного, но вполне хищного зверька. Обижаться на нее за это не стоило: работа накладывала известный отпечаток на личность. Дэмонра не помнила ни одного человека, по долгу службы регулярно откачивающего полумертвых магов, которому к тридцати годам удалось бы сохранить хоть сколько-нибудь доброжелательный настрой. Это было почти то же самое, что катить в гору тяжелый валун, который все равно бы сорвался назад за пару шагов до вершины. Только в этом случае валун еще мог жаловаться на набитые синяки, плакать и просить оставить его в покое.
– И тебе не болеть, защитник глубокого тыла, – в тон ответила Дэмонра.
– Мне, конечно, интересно, почему вас так рано принесло. Но это, видимо, военная тайна и завтра я все в газетах прочитаю, – Сольвейг все делала преувеличено быстро и четко – ходила, жестикулировала, разговаривала. Ее слова сыпались как бисер, стучащий по полу. – Поэтому удовлетвори мое любопытство по другому вопросу. Где ты достала это конопатое нечто по имени Магрит?
Вопрос, надо признать, поставил Дэмонру в тупик. Ее удивлял сам факт знакомства Сольвейг с Кассиановым подарочком на ножках. Наклз вообще не то чтобы вел активную социальную жизнь или принимал гостей без необходимости. И уж конечно он не пустил бы в дом и самого надежного человека, зная, что под одной крышей с ним находится инсургентка прямиком из Рэды. Не говоря уже о том, что некромедиков он недолюбливал на профессиональной почве, и на единственное исключение – оборотистую дамочку по имени Абигайл Фарессэ – Сольвейг не походила ни внешне, ни внутренне.
– Магрит. Гм. Она не моя внебрачная дочь от Наклза. Как бы тебе ни хотелось это услышать.
– К сожалению, да. В твою защиту говорят ее румяные щечки и арифметика. А ты только представь, какая отменная вышла бы сплетня. Правда меня больше забавляла та, где утверждалось, что вы – родные брат и сестра, к тому же состоящие в кровосмесительной связи.
Дэмонра слышала много сплетен на предмет их с магом загадочных отношений. Пару раз даже наносила сплетникам травмы разной степени тяжести.
– Надеюсь, здесь в мою защиту тоже что-нибудь да говорит?
– Та же арифметика. И еще то, что я хорошо помню Вигнанда.
Дэмонра скривилась, как от зубной боли. Своего старшего брата она тоже хорошо помнила. К сожалению, теперь старшей была она, потому что Вигнанду навечно осталось двадцать. То ли очень глупая братнина дуэль, то ли очень умные мамины враги. Вот этого она бы уже никогда не узнала.
– Ладно. Так где ты встретила конопатое нечто?
– В опере, – фыркнула Сольвейг. – Дэмонра, ну сама подумай, где бы...
Дэмонре показалось, словно ей за воротник бросили пригоршню льдинок.
– Что с Наклзом?!
– Он уже в порядке, да слушай же...
"Боги мои, не так..."
На улице как-то резко похолодало, а горящие над в небе крупные звезды стали еще дальше, чем всегда. Дэмонра поежилась, сунула руки в карманы шинели и внутренне собралась. Наклз мог сколь угодно долго и убедительно врать, будто все в порядке. Не могло быть все в порядке у сильно потрепанного жизнью и службой в двух армиях тридцатисемилетнего мага. Она была почти уверена, что у него больное сердце. Рано или поздно это должно было случиться. И, видимо, случилось.
– Удар? Когда? – безнадежно уточнила Дэмонра, чувствуя, что мир несет куда-то в сторону. Неизбежность пришла, чего было удивляться, но люди каждый раз такому удивляются.
Сольвейг скривилась:
– Дэмонра, ну ты прям как та крестьянка из сказки. Только с парнем поцеловались, а она уже думает, кого на свадьбу приглашать и где люльку вешать. Не было никакого удара. Выдохни и слушай. Маг твой в рубашке родился. Честное слово, Дэм, не будь я уверена, что мне потом придется срочно паковать вещички и удирать от тебя на Архипелаг, сама б его убила. Потому что такого придурка...
– Сольвейг.
– Хорошо, все поняла. Перехожу к делу. Твой маг...
– Он не мой маг! – взвилась Дэмонра. Ее колотило. – Что случилось?!
Сольвейг и бровью не повела.
– Ну допустим бегающий за тобой как привязанный маг все-таки не твой. Итак, этот не твой маг поймал отличнейшую пневмонию. Качественную такую, левостороннюю, с жаром, бредом, галлюцинациями и прочими полезными надбавками за храбрость и глупость. Мало того, судя по рассказам Магрит, он благополучно провел на ногах не меньше трех-четырех дней, прежде чем окончательно свалиться в прямом смысле этих слов. Ты уже ощущаешь глубокую гордость за него? Не каждый день встретишь такую выдающуюся придурь на своем пути.
