Текст книги "Кровь у всех красная (СИ)"
Автор книги: Ктая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)
– Совсем не хотелось бы…
Учиха улыбнулся и потянул его на себя, усаживая Тобираму к себе на колени и снова пробуя его на вкус. Целоваться Мадара любил. Может, дело в том, что в этом процессе задействованы три органа чувств, которые обычно редко получают на свою долю информации – вкус, запах и тактильные ощущения. Может, дело в том, что в области рта находилось его самое развитое тенкецу – то самое, через которoe огненными шарами плюются и которое от такого дела даже подрабатывало сенсорным. В любом случае, ему о-о-очень нравилось пробовать «на вкус», распробовать, ловя оттенки вкуса, запаха и чакры… Жалко, что получалось редко.
– Хочу тебя, – тихо произнес он в губы.
Тобирама толкнул его в грудь, роняя на пол. Провел ладонями по торсу, задирая водолазку. Прижался, как ползущая на тепло змея. Сжал коленями бедра. Потрепетал кончиком языка между губ, словно дразнясь, широко лизнул кадык, прикусил подбородок. Мадара, как и ожидалось, был горячим, почти раскаленным. А вот со вкусом Сенджу не угадал. Ему казалось, кожа Учихи будет отдавать металлом – скорее всего, медным привкусом свежей крови, но нет. Мадара оказался солоноватым с чуть заметным острым послевкусием – словно по коже мимолетно мазнуло жгучим перцем.
Впрочем, если подумать, кровь как раз солёная…
Но сейчас это волновало Тобираму меньше всего. Хотелось распластать Учиху на полу, сжать запястья, перекрывая возможность к бегству – и ме-едлено, тща-ательно вылизать. Дразнясь, прикусывая, провоцируя, пока бешеный темперамент не покажет себя во всей красе.
Тобирама любил поиграть с огнем, долго и безуспешно пытаясь избавиться от этой черты характера. Или хотя бы направить её в полезное русло вроде разработки новых дзюцу.
Но сейчас… Когда под руками был Мадара…
Удержаться было просто невозможно.
Только вот оказалось внезапно, что огонь не обжигал, как его не верти. Вспыхивал – манил язычками – сладкими вздохами, легкими движениями, извиваясь слегка… Но ни одной попытки перехватить инициативу, отобрать контроль или как-то поменять существующий ход событий. Томный Мадара, податливо следующий за руками, с удовольствием принимающий ласки и такой расслабленно разнеженный… Как будто для него это было привычным делом – отдавать контроль в руки вчерашнего врага. Подставлять шею под губы, позволять рукам скользить рядом с болевыми точками… Эта призрачная власть над жарким тренированным телом пьянила и кружила голову, и Тобирама с каким-то мстительным удовлетворением сомкнул зубы на плече, оставляя яркий отпечаток. Под одеждой не видно будет, зато саднящая боль не пройдет несколько дней.
Вот за это его схватили за ухо и совсем неэротично потянули.
Тобирама накрыл запястье своей ладонью, погладил большим пальцем, нащупывая биение пульса.
– Не любишь боль?
– Не сегодня. И не такую. Да и… – Мадара помедлил, оглядывая его внимательным взглядом. – От тебя боли я не хочу.
Тобирама выдохнул с нескрываемым восхищением:
– Идеален…
Коснулся губами все того же пойманного запястья. Приласкал языком бьющуюся жилку пульса. Снова заскользил руками по телу, избавляя его от остатков одежды.
И с удовольствием втянул в рот упругий и горячий член.
Учиха охнул сладко, выгнулся. Такого он не ожидал и ожидать не мог – не было ровным счетом никаких предпосылок. И тем слаще и приятнее оказался сюрприз. Можно плавиться. Можно постанывать тихо, расплавляясь жидким золотом.
Тобирама обласкал его со всех сторон – губами, языком, дыханием. Такая реакция, не бурная и страстная, а податливая, почти покорная, отдавалась гулкой дрожью где-то за грудной клеткой. Совсем не так представлялся ему секс с Мадарой. Воображение рисовало почти схватку, борьбу за доминирование, жгучую страсть и яростный напор. Но такого Учиху, который открылся сейчас, хотелось нежить. Заласкивать. Доводить до состояния желе, когда все мышцы блаженно расслабленны.
Но в одном Учиха был все же прав – подобными вещами лучше заниматься на кровати. Тобирама с некоторым сожалением выпустил изо рта возбужденную плоть, подхватил Мадару под лопатки и колени. Поцеловал в висок, донес до спальни. Порадовался, что память его не подвела и флакон с чем-то, весьма похожим на масло, там действительно стоит. Полюбовался раскинувшимся Учихой. Плеснул на руки из откупоренного флакона, в котором действительно оказалось масло, провел ладонью по бедру, оставляя блестящую полосу.
Живот, грудь… Замысловатыми лентами, нежа и поглаживая, разминая и лаская.
– Перевернись.
Мадара послушался, переворачиваясь с ленивой томной грацией. Он чувствовал себя невероятно усталым, скорее, даже вымотанным. Словно весь этот день нервотрепки стоил больше, чем целый день непрерывной битвы. Сопротивляться? Проявлять инициативу? Зачем, ведь и так хорошо-о-о…
Тобирама медиком не был, но кое-что о человеческом теле знал. Когда на каждое твоё движение не следует непроизвольное напряжение, хоть ласкать, хоть массаж делать – одно удовольствие. А уж если на твои действия ещё и одобрительно постанывают…
– Только не вздумай уснуть, Мадара…
– Думаешь, мне хватит наглости заснуть? – уточнил Мадара лениво. – Ка-а-ак хорошо…
– Ты ж мало того, что Учиха, так еще и Мадара, – усмехнулся Тобирама. – Разнежишься… Расслабишься… – он наклонился, почти укладываясь грудью на спину, – и заснешь… – одновременно с дыханием, обдавшим ухо, пальцы погладили ложбинку между ягодицами.
– М-м-м… А уж если ты мне расскажешь сказку на ночь… Ах! Точно усну. Несмотря на то, что всему есть предел… М-м-м… Даже моей наглости. Хочу тебя. Можешь не нежничать особо…
– Не-ет… – Тобирама прошелся языком по кромке уха. – Так неинтересно…
Растекшийся патокой Мадара был слишком соблазнителен, чтобы отказаться от этого или же испортить торопливостью. Поэтому медленно. Плавно. Притираясь к горячей коже, почти влипая в неё. Прихватывая губами позвонки и оглаживая плечи. Разминая и растягивая мышцы. Добираясь по скулам и щекам до губ. И погружаясь в расслабленное жаркое тело легко, без малейшего сопротивления.
Мадара тихо, протяжно застонал, чувствуя накатывающие волны удовольствия. Что может быть лучше для растрёпанных нервов, чем хороший секс в стиле «йа сексуальная тряпочка, трахайте меня»? Разве что отличный секс в таком стиле с небезразличным и новым человеком.
Кстати, об этом.
– Завтра тебе будет о-о-чень плохо…
– Это будет завтра, – хмыкнул Тобирама. – И на крайний случай есть ани-чан.
– Договорились, кои.
Сенджу озадаченно хмыкнул, укусил себя за палец до крови. Убедился, что не гендзюцу и не галлюцинация. Зачем-то сложил «Кай». И решил отложить вытрясание из Учихи истины до утра. Все равно сейчас мозги напрочь отказывались мыслить трезво.
Да и портить такой момент было бы откровенно глупо.
========== Часть 9 ==========
На следующее утро Мадара поднялся бодрым и весёлым, чего нельзя было сказать о Тобираме: тот мало того, что не бодрый и весёлый, так ещё и просыпаться отказался.
– Подъём, Сенджу! Утро пришло, птички поют, Учихи непуганные бегают. Разве жизнь не чудесна?
Ответом стало невнятное мычание и попытка зарыться в легкое покрывало, которое ночью так и не пригодилось. Тобирама проснулся ровно настолько, чтобы понять, что вот прямо сейчас его не убивают, и категорически отказался просыпаться дальше. Ощущения были такие, словно он неделю уходил от погони, периодически вступая в бои, перекусывая на ходу и не смея даже замедлиться, чтобы перевести дыхание. То есть ничего критичного, но сил нет вообще. И организм властно требует его не трогать, а дать восстановиться.
– Тобирама, встава-а-ай, – нежно, но коварно позвал Мадара. – Завтрак.
Сенджу не отреагировал, игнорируя способность шиноби ползти в сторону еды даже в коме. И жевать, не выходя из неё. Учиха вздохнул. Ну, раз даже этот аргумент не действует, то даже он ничего сделать не сможет. Разве что предпринять последнюю попытку:
– Тобирама-а-а… Хотя бы оденься. Я тебя на диван в кабинете перетащу. И покормлю с рук, когда ты немного отоспишься.
Вялое шевеление показало, что Сенджу его все-таки слышал. На ощупь отыскав одежду, Тобирама, всё так же не открывая глаз, натянул на себя штаны и измятое косоде, после чего снова затих. Это чтобы болезненно аккуратный Тобирама, у которого доспехи даже после боя всегда были чистыми, не озаботился пояс завязать!
Хотя после нулевой реакции на завтрак уже и не удивляло.
Мадара вздохнул, сам завязал пояс, оправил одежду, поднял страдальца на руки, захватил одеяло и потащил в кабинет. Ему было нисколько не стыдно, что он уделал Сенджу до такого состояния, хотя справедливости ради нужно признать, что это не совсем сексуальная победа. Взаимодействия чакр, адаптация друг к другу, да и просто нервную усталость за таким делом передать – раз плюнуть. Но он же Учиха, да ещё и Мадара, отложить он это дело до более подходящих условий… Не стремился.
Зато и Тобирама выяснять отношения не спешит.
– Риота, скажи Ае, чтобы принесла завтрак на двоих, – обратился он к помощнику. – И пусть посетители подождут до обеда.
– Хай, Мадара-сама, – поклонился Риота.
Он, к слову, был третьим по силе бойцом клана, но сам об этом не знал. Третьим официально считался Учиха Кенджи, тот самый, который регулярно устраивал перевороты. Несмотря на его имя*, умом, как и силой, он не блистал, но зато гонору-то, гонору… Он благодаря ему даже во внутриклановых спаррингах выигрывал. Противникам было проще сдаться, чем объяснить, почему он проиграл.
Зато перевороты устраивал часто, вскрывая гнойники до того, как недовольство успевало накопиться до действительно серьёзных масштабов.
Кенджи – интеллектуальный правитель.
Свою прикормленную оппозицию Мадара берег.
Он позавтракал, попытался впихнуть еду в Тобираму – ноль реакции – и занялся бумагами. Учихи серьёзно злоупотребляли своей фотографической памятью. На личном уровне это выражалось тем, что никто не вёл дневников и никаких записей вообще – что превращалось в проблему, когда «потом запишучку» убивали. Но на уровне клана это принимало противоположный оборот – кучи и тучи отчётов, записки по любому поводу, подробнейшие летописи… А что главу клана жалеть? У него тоже шаринган, как-нибудь прочитает.
Но проблема была в том, что одно дело – читать и запоминать, а совсем другое – понимать прочитанное. И как уж без вдумчивого чтения обойтись, чтобы по стандартным фразам и формализированным иероглифам выяснить, что где действительно сломали, где накосячили, а где вкусная перспектива, которую, разумеется, кроме главы клана замечать-то и некому.
Старейшины, кстати, поняв, что Мадара не совсем дуб, всё больше скидывали на него свои обязанности. Тот охотно их брал и ждал момента, когда старейшин можно будет упразднить за дармоедство.
Тобирама мирно дрых на диване, всем своим видом возмущая посетителей. Зато плести словесные кружева и изворачиваться, когда тебя распирает от возмущения, было на порядок сложнее, так что Мадара мысленно присвоил ему статус почетного отвлекающего фактора. Самого его сладко спящий Сенджу скорее умилял своей непосредственностью.
К обеду Тобирама проснулся и, хоть бодростью не цвёл, репутацию своего клана как самых выносливых вполне подтвердил. Потянулся, оглядел кабинет, Мадару, кипу бумаг. Хмыкнул:
– Это всегда так, или персонально для меня расстарался?
– М? Ты о чём?
– Я про свое состояние. Это не физическая усталость – не тот уровень нагрузки. А вот ты бурлишь и полон сил. Побочный эффект или запланированный результат?
– Случайно запланированный результат, – хмыкнул Мадара. – Уставший я – страшная сила. Надеюсь, ты не очень обиделся.
– Мне понравилось, – пожал плечами Тобирама. – Да и потом, ты предупреждал.
Гораздо больше незапланированного упадка сил Сенджу интересовало другое. Мадара не походил на человека, способного разбрасываться словами ради пущего эффекта – но и заподозрить, что вчера он от и до всего лишь играл свою роль… Не то чтобы нельзя, но не хотелось.
Однако именно касательно этого Тобирама предпочитал проявить осторожность. Люди, задетые за живое, вообще непредсказуемы, а уж когда они ещё и Учихи…
– Всё в порядке? – уточнил Мадара. – Обнимашек? Приветственный поцелуй? Пожрать?
– Хм… Пожрать и честные ответы на два вопроса. Остальное опционально.
– Обед уже скоро должны принести. Задавай свои вопросы.
– «Кои» – это от общей влюбчивости или же ты серьёзно?
– И то, и то, – незамедлительный ответ.
Сенджу наклонил голову набок. Это вовсе не было попыткой уклониться от ответа, как могло показаться на первый взгляд. Мадара совершенно спокойно признал свою… Можно сказать, что и слабость – привязчивость среди шиноби не самое удобное чувство. Другое дело, что реакция окружающих оставляла Учихе не так уж много объектов, достойных проявления этой черты натуры.
И второе – подтверждение того, что не играет, не шутит и в самом деле воспринимает любовника как… Здесь Тобирама поспешил оборвать мысль.
– Хорошо. И когда это «серьёзно» стало относиться ко мне?
– М-м-м… – Мадара честно задумался, пытаясь вспомнить момент, когда эфемерная идея Изуны обрела под собой все основания. – Когда ты на предложение не связывать тебе руки молча улёгся.
Тобирама удовлетворенно кивнул. Такой вариант в его картину мира вполне укладывался. Но от подколки Сенджу все-таки не удержался:
– Действительно, влюбчивый. Поцелуй?
– Поцелуй, – согласился Мадара. – И обнимашки.
Он встал из-за стола, подошел, обнял, потянулся к губам. Тобирама на поцелуй охотно ответил, что ценно – без внутреннего напряжения или излишней задумчивости, которая выдавала бы сканирование собственного состояния на предмет всё того же коварного упадка сил.
Внезапно Мадара напрягся и отшвырнул его в сторону. В окно, разбив стекло на весёлый фейерверк осколков, влетел арбалетный болт и прошил место, где они только что стояли.
– Какого?.. – поразился Учиха. Чтоб посреди его селения, да так беспардонно?..
Тобирама тратить время на разговоры не стал, рыбкой выметнувшись на улицу прямо сквозь остатки стекла. Как бы ни был быстр стрелок, взвинченный адреналином и выбросом чакры организм не намного медленнее той самой стрелы. Потому, собственно, дальнобойное оружие у шиноби и не пользовалось особым спросом. Максимум ловушки…
Место выстрела оказалось по-хамски близко к кабинету, да и стрелок не спешил улепетывать, испуганно таращась на разряженный самострел. Сенджу разбираться не стал, скрутил идиота, судя по всему, попавшего под гендзюцу, и потащил к Мадаре.
Как бы ни хотелось лично разобраться, в данном случае это будет перегибом, даже несмотря на то, что покушались на него.
– И какого хрена? – дружелюбно поинтересовался Мадара у своего соклановца.
Тот никаких попыток к атаке больше не предпринимал, наоборот, упал на колени и начал биться лбом об пол в извинениях.
– Я виноват, Мадара-сама. Я проверял ловушки на соседнем здании. И палец… Случайно… Сорвался. Признаю свою вину и готов понести наказание.
Оправдание было так себе. Палец случайно сорвался. У шиноби! Прямо тогда, когда арбалет был направлен в окно главы клана. Когда его почетный пленник как раз был на линии атаки. Но в том-то и дело, что врать Мадаре в такой ситуации… Это надо быть не Учихой.
– Прерви ток чакры, – потребовал глава клана.
Преступно неловкий Учиха сложил печати и произнес «Кай».
– Что-то изменилось?
– Н-нет, Мадара-сама…
– Ясно. Иди. О своем наказании узнаешь позже.
– И что это было? – хмуро поинтересовался Тобирама.
Исключать того, что Учиха оказался гениальным актёром, не стоило, но как-то слишком уж все не складывалось. Было… Излишне демонстративно? Или чересчур нелогично?
Попытка убедить в том, что покушение задумал безумец – или же предупреждение? Не собирались же его всерьёз убить одной-единственной стрелой, да ещё и с таким дурацким исполнением.
Как-то это все выглядело… Неправильно?
– Покушение, – отозвался Учиха. – На меня. Посмотри, что было среди отчетов… Только аккуратно, снизу не трогай.
Тобирама бегло осмотрел груду бумаг. На его взгляд, содержание отчетов на покушение влияло в последнюю очередь, значит, Мадара искал что-то еще.
– Почему ты думаешь, что покушались на тебя? – взгляд зацепился за очередную неправильность.
Учихи как на подбор обладали ровным аккуратным почерком, по всей видимости, копируя его друг у друга. И как бы небрежно ни был составлен отчет или ещё какой документ, расстояние между строчками, отступ от края листа, размер иероглифов выдерживались идеально.
Чёткий отпечаток кружки на одном из листов выглядел почти оскорбительно.
– Это?
– Угу. Ради интереса проверил – это нейротоксин, впитывается через кожу. Один из немногих ядов в нашем арсенале. Но ты представляешь, чтобы кто-нибудь специально пропитывал ядом письмо… Так? Тем более Учиха? Равномерно не судьба было сделать, что ли? Ясно же, что это трагичная случайность. Как и с самострелом. Хм… Интересно, если я пройдусь по улице, на меня все ловушки сработают или только половина?
– Это больше похоже на какую-то игру, чем намерение всерьёз убить, – заметил Тобирама. – Как бы показывают, что ты на крючке, чтобы выбить из колеи… Или расчёт на то, что за всем этим валом глаз замылится и ты пропустишь настоящую атаку?
– Примерно, примерно… – Мадара в задумчивости отошел к столу. – Можешь связаться с братом? Проверить, как там дела у Изуны.
– Насколько срочно?
– Я бы предложил отложить до обеда, но есть шанс, что он тоже отравлен.
Тобирама поморщился и всё-таки спросил прямо:
– Достаточно будет отправить птицу, или лучше сходить Хирайшином?
– Хирайшином.
– Его привести сюда? – с каждой секундой происходящее не нравилось Тобираме всё больше.
– Если Изуну не найдете, – кивнул Мадара.
Тобирама не стал уточнять, что имел в виду как раз Изуну, молча сложил печати и исчез. Если окажется, что Учихи и впрямь нет на месте, то ситуация уже не дурно пахнет, она натурально смердит.
Хашираму его приход удивил и встревожил, ещё больше удивил вопрос касательно Учихи:
– Где-то здесь. Не волнуйся, его никто не обидит.
– То есть, где он, точно ты не знаешь? Когда его в последний раз видели… Нет, когда ты сам его видел?
– Утром, за завтраком, – Хаширама, хоть и встревожился, причин напряженности брата не понимал. – Он не обязан всё время находиться рядом со мной.
Тобирама выругался сквозь зубы:
– Найди его, срочно!
– Отото, что случилось?
– Мадару пытались убить. Слишком нагло и демонстративно, чтобы именно это было целью.
Хаширама нахмурился. Согласился, что для душевного спокойствия Учихи второго Учиху нужно найти и даже ненадолго показать брату. Но почему-то не допускал даже мысли, что основной целью мог быть как раз Изуна. У Тобирамы же волосы дыбом вставали, когда он пробовал представить реакцию Учих, если окажется, что Сенджу угробили их «Изуну-куна», причем не в бою, а подло используя статус заложника.
А уж когда способности сенсора обнаружили только следы чакры, но не самого Изуну… Тобирама был достаточно опытен, чтобы накрыть обширную территорию. И то, что Учиха вдруг совершенно случайно оказался за пределами круга сканирования, больше походило на насмешку.
Хашираму, благостно заявившего, что волноваться не стоит, и Изуна где-то рядом, захотелось натурально придушить.
– Да приди ты в себя, наконец! – рявкнул Тобирама, встряхивая брата за плечи.
На секунду замер, осененный догадкой, толчком влил порцию чакры.
– Ну? В мозгах прояснилось?
Хаширама нахмурился, мгновенно суровея, кивнул.
– Это не мог быть кто-то посторонний. Такое тонкое гендзюцу не наложишь с большого расстояния.
– Если не брать в расчет шаринган, – возразил ему Тобирама. – Идем, Мадара хотел тебя видеть, если мы не найдем Изуну.
Мадара сидел за столом, грустно подперев подбородок ладонью. На щеке у него красовалась набухающая кровью царапина, а аппетитно пахнущие тарелки оказались нетронуты. У него в руках взорвалась чашка. Подумаешь, дефект стекла, крохотный пузырёк воздуха, не различимый глазу, но видный шаринганом… Подумаешь, помыли студёной колодезной водой. И налили горячий чай.
– Йо. Изуны, как я понимаю, нигде нет? – поинтересовался Учиха, нетерпеливо постукивая по столу.
– Ты знаешь, где его искать? – требовательно спросил Тобирама. – И кто все это устроил?
– Изуна и устроил, конечно. Его отсутствия в лагере не заметили?
– Он наложил гендзюцу. Филигранная работа, я даже не понял, когда, – покаялся Хаширама, стыдливо опуская голову.
– Но зачем? – младший Сенджу недоуменно нахмурился. – Сбежать, оставить нас с носом, ещё ладно, но вот эта вся свистопляска вокруг тебя?
– Давайте сходим и спросим, – предложил Мадара. – Мне в любом случае здесь оставаться опасно, как минимум половина селения запрограммирована меня невольно убить. Звучит смешно, конечно, но вы не поверите, насколько эта техника изобретательна. Мне надо ещё экипироваться… Можем встретиться на той самой скале. Если хотите пойти со мной.
– Предлагаю сделать проще, – Тобирама говорил медленно, словно не до конца уверенный в собственных словах. – Я могу и тебя провести Хирайшином. Уж тамошние ориентиры у меня есть.
– М-м-м… Ладно, тогда подождите меня тут. И не крадите секретные документы, пожалуйста, – кивнул Мадара и двинулся к выходу. – Хаширама, ты как, в порядке? Может потребоваться помощь ирьёнина.
– Пострадало только мое душевное равновесие, – отозвался Сенджу.
Хашираме и в самом деле было ужасно стыдно, что не уследил, прохлопал, упустил… Настолько, что он даже не впадал в депрессию по своему обыкновению – сначала нужно было всё исправить.
Мадара кивнул и ушел за обмундированием. Вернулся через две минуты, но уже полностью готовый к борьбе с собственным братом. Доспехи, гунбай, кусари… Всё донельзя серьёзно. Тобирама поджал губы, Хаширама смотрел расстроено и виновато. Младший Сенджу нахмурился ещё сильнее и коснулся руками их плеч, создавая якорь для техники.
– Хирайшин!
Оказавшись на месте, Мадара потратил секунду на оглядывание, а затем сорвался с места в карьер на такой скорости, что Сенджу чуть не отстали. Все эти покушения… Изу-чан хотел его убить. Вот прям насмерть. Техникой случайного убийцы он бы ради простой шалости не воспользовался бы. Что перемкнуло в мозгах отото, не стоило и гадать – все равно не угадаешь.
– Пожалуйста, будьте чуть в стороне, – попросил Мадара. – Хотя бы первое время. Всё-таки братские разборки.
– Понимаю. Далеко нам ещё? Я все еще его не чувствую…
– Ближе, чем ты думаешь, – произнес Учиха и загородился гунбаем.
Как раз в тот момент, когда в него полетел огненный шар.
Мимо пробежал испуганный олень – именно на нем передвигался Изуна, скрываясь от сенсоров, способных чувствовать через землю и древесину. Он же делал поток чакры ровным-ровным, почти мгновенно сливающимся с общим фоном сен. Делал.
А сейчас чакра бурлила.
Земля вздыбилась под ногами Мадары, грозя переломать их в труху. Он отпрыгнул, принимая тот факт, что братишка обучился Дотону втайне от него. Каменные техники перемежались с огненными, только и успевай уклоняться.
Почему-то Мадара не контратаковал.
Более того, его даже успело задеть, а он только принимал на гунбай самые мощные удары и уворачивался. Блокировал, уворачивался и молчал. Учихи сражались абсолютно молча, страшно. Лицо Изуны застыло фарфоровой маской, а в его движениях четко прослеживалось желание убить.
– Какого биджу тут происходит? – не выдержал Тобирама.
Одновременно с его восклицанием из земли выметнулись деревянные брусья, складываясь в две клетки, отсёкшие Учих друг от друга. Толстый ствол дерева, поднявший эти клетки над землёй, не давал использовать большую часть техник Дотона, а поглощение выпущенной чакры должно было свести на нет попытку использовать Катон.
Впрочем, Хаширама не обольщался – если Учихи ударят в полную силу, дерево сгорит раньше, чем успеет что-то там поглотить.
– Изуна, что случилось? – мягко спросил Сенджу, запрыгивая в клетку.
– Отойди, пожалуйста, – дружелюбно попросил Учиха. – Не мешай мне убивать брата.
Хаширама качнул головой:
– Прости, но не могу. Даже если не затрагивать личные вопросы, я всё ещё глава клана, и Мадара в качестве лидера Учих гораздо лучше резни за власть и междоусобицы. Особенно сейчас, – Сенджу шагнул ближе. – Почему ты решил его убить?
– Развлечения у них, видимо, такие, – съехидничал Тобирама. – По средам устраивают перевороты и свержение главы клана, по пятницам его немножко убивает брат…
– Как метко замечено-то, – приподнял бровь Мадара.
Изуна зашипел и двумя техниками взломал клетку, стараясь достать брата.
– Да оставьте, ну, убьёт он меня, ничего страшного, – поведал Мадара. – Будет сам со старейшинами разбираться. Разве я могу отказать брату в такой малости?..
– Кажется, я начинаю понимать, чем можно было довести до такой степени злости. Остаётся вопрос – когда? – задумчиво сообщил Тобирама.
От того, чтобы собственноручно прописать Мадаре хороший удар поддых, останавливали только остатки клетки – Изуна взломал лишь свою, но не успел изничтожить вторую.
Хаширама покачал головой, шагнул вперед, обнимая взъерошенного Учиху:
– Так зачем? Или Тора прав и это у вас традиционное развлечение?
– Отпусти, – потребовал Изуна.
– Это двадцать восьмой раз, – поведал Мадара. – Так что да, можно считать традиционным.
– Ррр…
Маленький няшный отото выскользнул из объятий и начал методично уничтожать клетку.
– Тобирама? – Хаши чуть ли не впервые не знал, как поступить.
Вроде бы нужно спасать Мадару – но он ведь не сопротивляется. Да и двадцать восьмой раз…
– Мне так обоим хочется в морду дать, – честно признался младший Сенджу. – А потом ещё взять за шкирку и хорошенько постучать лбом об дерево. Вдруг сработает и мозги на место встанут?
– Хм… – задумался Хаширама. Техника тем временем отращивала новые ветви, восстанавливая крошимую Изуной клетку.
Некоторая логика в словах брата была. Переклин Изуны бросался в глаза, но и Мадару с его несопротивлением и вполне себе искренней решимостью дать себя убить адекватным назвать было сложно. Он ведь ничуть не шутил, говоря о том, что не может отказать брату в такой малости. И вполне могло статься, что Учихи как-то влияли друг на друга, усиливая этот самый слёт с катушек.
– Думаю, сначала стоит попробовать более мягкий вариант?
– Это какой? – скептически хмыкнул Тобирама.
– Удиви его, – Хаширама тонко улыбнулся.
Младший Сенджу фыркнул, выбросил вперед руку, ловя Изуну за чуть ли не встопорщенный хвост. Дёрнул на себя, отбил технику Катона прямым выплеском чакры, и впился в губы кусачим поцелуем.
Учиха незамедлительно ответил, да так, словно огонь, требовавший от него уничтожить всё живое, особенно Мадару, вдруг обратился в другое, более мирное, но не менее сильное желание. Изуна ухватил его за затылок, прижался… Отвёл руку с мечом чуть за спину, про себя подумав, что если Тобирама вздумает отступить… Список на немедленное закапывание расширится, а не закончится.
Тобирама ещё успел мимолетно порадоваться тому, что не смог восстановить свои блоки. Воспринимать Учих холодным разумом было решительно невозможно, а так получалось просто не думать, а действовать.
И надеяться, что в случае чего Хаширама успеет его если не прикрыть, то хотя бы вылечить.
Старший Сенджу тем временем свернул клетку и спеленал Мадару уже точечно, закатав Учиху в толстый слой дерева, фиксирующий даже пальцы. Условно свободными осталось только лицо – волосы Хаширама от греха подальше тоже накрыл.
– Ну и что за дурость мы только что наблюдали? – миролюбиво поинтересовался Хаши.
– М-м-м… Братские разборки? – предположил Мадара, задумчиво прощупывая технику чакрой.
– Я сейчас говорю исключительно о тебе, – Сенджу сел рядом, прислонился спиной к запакованному в Мокутон Мадаре. – Какого биджу ты не сопротивлялся?
– А зачем?
Хаширама тяжело вздохнул.
– Надо же, действительно не понимаешь… Ты же обижаешь этим Изуну. Оскорбляешь даже, до глубины души и сердца, – Сенджу помолчал, подбирая слова. – Самим отношением – пытайся, деточка, ничего у тебя не выйдет. Презрением. Двадцать восемь раз, говоришь? Может быть, он и не хотел убить тебя вот совсем уж всерьёз, но все равно выглядит так, будто ты насмехаешься над братом. И ещё кое-что… Когда я пришел лечить Изуну, он сказал, что лучше ему умереть, чем довериться мне. Ты был против… И позже он согласился.
Хаширама задрал голову, глядя прямо в глаза Мадаре:
– Так какого биджу ты – сам – хочешь бросить брата в одиночестве? Позволить себе умереть, зная, что завтра, через неделю или месяц он взвоет от одиночества и сойдет с ума? Если уж ты впереди – так будь впереди до конца. Сражайся. Доводи его до полусмерти. Лечи, помогай становиться сильнее… А не вот так, когда Изуна даже не может выплеснуть злость, потому что ты переживаешь, как бы отото палец не поранил.
– Ой, да ладно мне нотации читать, – поморщился Мадара. – Я бы попрыгал, давая ему выдохнуться, потом бы обнял, и снова бы стало всё хорошо. До следующего срыва. Когда смысл жизни пытается тебя убить, что ещё можно сделать?
– Подраться с ним насмерть, – серьёзно ответил Хаширама. – Чтобы в следующий раз он пытался убить тебя уже за что-то более конкретное, чем просто «бесишь». То, что ты не сопротивляешься, только больше раскачивает его психику.
– Смеёшься? У меня рука не поднимется. Отпусти, а?
Хаширама несколько секунд вглядывался в глаза Учихе, потом качнул головой:
– Не отпущу. Сиди так пока.
Мадара вздохнул, двинулся, разрывая деревянные оковы равномерным и мощным выбросом чакры. Сидеть на месте он совершенно не собирался.
Хаширама всё с той же невозмутимостью запаковал его снова, добавляя дополнительный слой и поперечные укрепляющие кольца.
Мадара снова сломал с едва заметной тенью недовольства на лице.
Сенджу ухмыльнулся, вызывая тройной древесный барьер достаточно быстро, чтобы не дать пленнику шагнуть в сторону.
Да над ним просто потешаются!
Барьер взорвался ошмётками, отлетая от действительно взбешённого Учихи.
– Да, Мадара! Вот так! – Хаширама почти смеялся, отскакивая от раздробившего скалу удара.
Причем смеялся не язвительно, а легко и свободно.
– Вот это – ты, а не та снулая рыба!
Изуна, до этого не обращавший на шум никакого внимания, вдруг оторвался от Тобирамы и оглянулся. Глаза Учихи расширились, и он зайчиком поскакал из зоны боевых действий.
Мадара налился чёрной аурой, активируя Сусаноо.
– Ани-ча-ан, – простонал Тобирама, звучно прихлопывая ладонь к лицу.
Сенджу смутно подозревал, что через полчаса по ближайшим окрестностям будут тесниться оба клана, прикидывая, уже можно друг друга резать, или подождать, пока главы закончат дружескую разминку.
– Да, Мадара! – Хаширама все-таки расхохотался, кружась между выпадов великана из чакры и даже не пытаясь активировать своего древесного голема.
