Текст книги "Кровь у всех красная (СИ)"
Автор книги: Ктая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)
– Ага. И на ани-чана он не действует, – Тобирама быстро анализировал всю известную ему информацию, пробуя сложить кусочки в мозаику. – А у тебя он настолько силен, что пробирает даже других Учих… Или других Учих – особенно пробирает?
– Есть люди с полной или частичной устойчивостью к определённым видам шарма, – кивнул Мадара. – Ты, к слову, один из них. И да, у нас, Учих, нет иммунитета перед друг другом. Кое-какую защиту может дать собственный шарм, и то если он значительно сильнее, чем у окружающих.
– Вот как… Значит, у Изуны шарм на порядок сильнее, – кивнул сам себе Тобирама. – И ещё… Чем сильнее шарм, тем привлекательнее те, у кого есть к нему иммунитет, я прав? Хотя бы потому, что мозги не плывут?
– В бою, конечно, обидно, что у тебя руки не трясутся при виде меня, – ухмыльнулся Мадара. – Но для общения удобнее, когда собеседник не норовит упасть в обморок.
– Не дождешься, Учиха, – хмыкнул Тобирама. – Ешь давай, а то остынет, и все жертвы будут напрасны.
– Конечно, мамочка. Носик мне ещё подотри.
– Могу с ложечки покормить, мне нетрудно, – ничуть не смутился Тобирама. – И в лобик поцеловать за хорошее поведение.
Мадара только улыбнулся. И это жуткий беспощадный враг? Едва не убивший Изуну… Мысль неприятно скользнула в голове, но… Не в этом ли смысл? Хорошие люди убивают хороших людей, чтобы защитить других хороших людей.
– Кстати о родственниках. Видишь вторую с края стопку? Она условно называется «Наорать позже». Обычно ею занимался Изуна, от его выволочек процент самоубийств меньше…
Тобирама крутанулся на пятках так, что доски пола скрипнули под ногами. Губы Сенджу неудержимо расползались в предвкушающей ухмылке:
– Отдашь? Мне?
– Почему бы и нет? Вчера ты весьма убедительно пинал бездельников. Подрессируешь котят, может, хоть чему-то научатся.
– Дрессировать – много чести, а вот устроить выволочку… – Тобирама почти нежно погладил стопку документов. – Ах, да. Разрешаешь взламывать ваш шифр или приставишь консультанта?
– Возьми Аю, – предложил Мадара. – Шифр всё равно взламывать слишком долго.
– Ага… – Сенджу подтолкнул к нему чистый лист бумаги. – Пиши, что разрешаешь, повелеваешь, приказываешь… Короче, что это ты меня послал. А то переубеждать накосячивших идиотов я буду ещё дольше.
Мадара хмыкнул, активировал шаринган, набросал приказ.
– Заодно и для цветочного фестиваля котиков организуй.
В послании фигурировали фразы как «…для развлечения Сенджу-дзина…», «…глава клана недоволен и видеть косячников не желает ради их собственной безопасности…», «…любые склоки и подрывная деятельность будет классифицироваться как диверсия против интересов клана…» и для подслащения пилюли: «…докладывать о любой подозрительной активности».
Тобирама прочитал, усмехнулся, прикинув количество докладов о той самой «подозрительной активности». Посмотрел на Мадару. Перегнулся через стол, мазнул по губам намеком на поцелуй. Несколько секунд поколебался, преодолевая внутреннее сопротивление, потом все же коротко выдохнул:
– Спасибо.
Так же резко, почти со скрипом развернулся и решительным шагом направился искать пресловутую Аю.
– Мне развеяться? – уточнил забытый клон.
– А доиграть не хочешь?
– С тобой? Было бы интересно.
– Тогда садись, продолжаем, – мотнул головой Мадара.
***
Идея провести совместный фестиваль цветов пришла в голову Изуны задолго до того, как в селение Сенджу прибыла птица с посланием от Тобирамы. Воистину надо было быть Мадарой, чтобы отослать его из дома в такое время. Поэтому Изуна пристал к Хашираме с вопросами, мол, а чем Сенджу развлекаются, кроме войны и связанных с ней проблем.
Как оказалось, жизнь вражеского клана тоже развлечениями не блистала – слишком много сил отнимало постоянное противостояние. Но праздники Сенджу всё же устраивали.
– Осенью время сбора урожая, и голод никому не грозит, – Хаширама говорил негромко, и это странным образом делало хрипотцу в его голосе заметнее. – А вот весной… То, что есть силы и ресурсы устраивать праздник, означает не только, что мы выжили. Это значит, мы победили. Отвоевали у Шинигами еще один год.
– Поэтому состязание кулинаров?
– Ну, устраивать соревнование бонсаев было бы слишком жестоко, не находишь?
– Ну… Да. Столько времени зря потратить. А у нас долгое время вообще не было праздников, – вздохнул Изуна. – Разве что эпизодические – чей-то день рождения, какая-то победа… Фестиваль цветов вообще случайно зародился. У нас соседи были. Дом слева и дом напротив. Там жили парни чуть старше нас, на дух друг друга не переносили. И однажды они передрались, чуть не устроив пожар в селении и нанеся существенный ущерб друг другу. Им жутко влетело, а их родители заставили всё ремонтировать, несмотря на то, что сами всегда подогревали этот конфликт. Мне так обидно стало, но пойти помочь – это сто пудов нарваться на насмешки. И я принялся за ремонт сам. Знаешь, у любого дома найдётся, что подновить и покрасить. Мадара меня молча поддержал. И девчонки из дома напротив. Мы помогали друг другу, иногда советом, иногда инструментом… А потом, видя результат, подтянулись другие соседи…
– Это здорово, чувствовать поддержку и единение с другими, – улыбнулся Хаширама. – И чем же все закончилось, кроме всеобщего ремонта?
– А на следующий год, примерно в то же время, соседский мальчик умер. Родители их всё ещё конфликтовали, поэтому его соперник не смог прийти на похороны… И он устроил в пику всем ремонт. Я поддержал, девчонки – тоже. А скоро и весь город. Потом люди решили, что это хорошее время для ремонта и обновления – весна, ещё один прожитый год… Затем начали украшать обновлённые дома цветами, устраивать негласные конкурсы песен во время работы… Так и пошло. Наверное, никто и не помнит, с чего всё начиналось.
– Ты помнишь, – возразил Сенджу. – Этого уже достаточно, чтобы они все жили вот здесь, – рука мягко коснулась груди напротив сердца. – Чтобы здесь жили вы сами…
Хаширама прикрыл глаза, губы дрогнули, утрачивая четкость очертаний.
– Знаешь… Иногда мне кажется, что, взрослея, мы убиваем в себе нечто прекрасное. То, что заставляет нас делать глупости, смеяться от всего сердца и помогать с ремонтом вечному сопернику, с которым день назад чуть не подпалил город. Я когда-то поклялся, что не позволю себе потерять это. Не буду считать недостойными любые порывы, если они идут от души или же от сердца. Наверное… Наверное, у меня все же получилось.
Хаширама открыл глаза, обласкивая Учиху тёплым взглядом карих радужек:
– А для Мадары это сделал ты.
Изуна шмыгнул носом и бросился обниматься. На него никто никогда так не смотрел. Тепло, ласково… Понимающе. Мадара хоть и понимал всю полезность кавай-Изу для манипулирования людьми, но никогда не видел этого изнутри. Не понимал, каково это, когда быть ребёнком можно.
А Хаширама… Хаширама подтвердил, что да, действительно можно. Что не обязательно превращать сердце в камень.
Изуна разрыдался.
Хаширама обнял его, прижимая к себе, ласково, понимающе. Он даже что-то утешающее шептал и баюкал Учиху – словно и впрямь ребёнка. Но не говорил успокоиться и взять себя в руки – или же наоборот, отпустить себя и выплакаться.
А Хашираме было слишком сложно сдерживаться, да он и не пытался. Когда-то Мадару повергали в изумление его слишком открытые и искренние реакции… Как же тяжело было Изуне, когда приоткрытое сердце принимали за искусную манипуляцию. Раз за разом, снова и снова…
– Ты очень сильный, Изуна, – Хаширама шмыгнул носом. – Невероятно.
Изуна разрыдался ещё пуще. Сильным он себя совсем не чувствовал, скорее, маленькой сопливой тряпочкой. Он даже успел испугаться, что Мадара его обратно такого расклеившегося не примет. Это ж надо так умудриться…
В окно постучала птица.
Хаширама даже не подумал разжимать объятия. Повел плечами, заставляя отпочковаться древесного клона, отправил его получить письмо. Коснулся губ Изуны легким поцелуем:
– Эй, мир не рухнул всего лишь от того, что ты позволил себе немного искренности… Отото.
Всё. Это было последней каплей, что унесла к чертям всё здравомыслие и устои. Изуна зацапал Хашираму покрепче и окончательно разрыдался, думая, что никогда и ни за что не отпустит. И будет висеть до скончания времён, во.
Хаширама попытался улыбнуться, продолжая поглаживать Изуну по спине. Чуть ли не впервые протянутое на ладони сердце не сбили в сторону, опасаясь подвоха, а приняли. Полностью, безусловно. Ведь сколько гадостей можно было вообразить в ответ на это признание братом. Сколько подвохов, выгод и хитростей…
Кто бы еще поверил так искренне, полностью, безоговорочно?
И как тут самому удержать кривящиеся губы и норовящие брызнуть слезы?
Клон тем временем прочитал письмо, деликатно коснулся плеча оригинала, делясь с ним информацией.
– Нас приглашают на встречу по поводу фестиваля. Оценишь место… Хотя ты должен помнить. Мы там обычно встречались с Мадарой.
Услышав имя брата, Изуна шмыгнул носом и попытался взять себя в руки. Как он там? Ему должно быть очень, очень сложно… Нии-сан сильный, конечно, но иногда такой дурак…
– Когда? – тихо уточнил Учиха, с тихим ужасом понимая, что соскучился до боли в груди.
– Вообще, завтра, но могу поспорить, Тобирама притащил туда кучу народу – вымерять место будущего лагеря.
– Притащит? – уточнил Изуна, у которого со временем что-то не сошлось.
Хаширама прыснул:
– Нет, именно притащил. Раз на завтра назначена встреча, к встрече все должно быть вычищено, симметрично расставлено и готово к работе. Тобирама – ужасный перфекционист, он даже сандалии всегда ровно ставит!
– А-а-а… это хорошо. Нии-сан будет смотреть и умиляться, – проговорил Учиха, и не думая отпускать кого-то из объятий. – Я, наверное, тебя от чего-то отвлекаю…
– Пошли в долину сходим? – просто предложил Хаширама. – Бумаги и клон посмотрит, они умеют передавать информацию на расстоянии.
– Пошли.
– Держись крепче, о-то-то, – хмыкнул Хаширама, поднимаясь на ноги.
Изуна восторженно запищал, повисая на нём всем телом. Сенджу качнулся с носка на пятку, приноравливаясь к лишнему весу. Собственно, весил Изуна не настолько уж больше его доспехов – чем они там вообще в клане питаются? Откармливать Учиху и откармливать, чтобы костями не гремел. Вот Тобирама тоже худощавый, но рёбра у него не прощупываются точно…
– Тяжело? – уточнил Изуна.
– Кормить тебя до «тяжело» и кормить… – буркнул Хаширама. – Мадара так же погано готовит, как и ты, или все-таки от голода перед ларём продуктов не умрет?
– Нет, конечно! – немного даже обиделся за нии-сана Изуна. – Он обязательно найдёт кого-нибудь, кто ему приготовит.
Хаширама рассмеялся:
– А ты нет?
– А я попытаюсь приготовить сам, – вздохнул Изуна. – И умру от отравления.
– Ну, бутерброды ты уже освоил, так что шанс есть, – Сенджу чмокнул его в кончик носа. – И вообще, не обижай меня, ладно? До сих пор никто не жаловался на то, что у меня получается невкусно.
– Ты очень вкусно готовишь! – возразил Изуна и вернул чмок в нос.
– Ну вот и ешь тогда, – усмехнулся Хаширама.
Их отбытие так никто и не заметил – он лучше всех знал, как тайно выбраться из селения, а мокутон и сендзюцу только усиливали способности к маскировке. Да что говорить, если даже в детстве его прогулки смог проследить лишь Тобирама.
– Было довольно весело сбегать ото всех и уходить к реке, – поделился Хаши. – Ты знаешь, что Мадара не умел бросать «блинчики»?
– Мадара что-то не умел? Ты шутишь?!
– Он быстро научился. Но это было так забавно. Особенно когда он оправдывался тем, что камень утонул, потому что я на него смотрю.
Изуна захихикал.
– О да, очень на него похоже. Не признавать поражения, пока все окружающие не сочтут это победой. Тогда он больше улыбался…
– Ага, и каждый раз впадал в растерянность, когда его слова вгоняли меня в депрессию, – поддержал веселье Хаширама. – Тора, наоборот, сердился. Он считает, что такая эмоциональность не положена наследнику и уж тем более главе клана, – Сенджу слегка погрустнел. – Но… Он всегда поддерживал меня. Даже защищал перед отцом. Помнится, мне здорово влетело за ту выходку с камнем.
– Странно было бы, если б не влетело, – вздохнул Изуна. – Родители хотели нам добра. Хотя сами не совсем понимали, что это такое.
Хаширама сжал губы в резкую черту:
– Я понимаю, почему меня после этого заставили убить пленника. Но то, что если бы я не смог, его выпустили бы против Тобирамы… Этого я так до сих не понял. И не простил.
– Жестоко, – вздохнул Учиха, прижимаясь ближе. – Нельзя… Против брата.
– Такой вот… Клан любви, – жестко усмехнулся Хаширама. – Мы почти пришли.
– Надо слезать, – ещё раз вздохнул Изуна. – А то если там действительно есть кто-то из наших…
– Решат, что я коварно тяну руки к их сокровищу?
– Да… И такого тебе точно не простят.
– Верю, – Хаширама улыбнулся снова легко и открыто.
Сенджу остановился и разжал руки, давая Изуне возможность слезть на землю и заодно – время Тобираме, чтобы подготовиться к встрече. Отото ведь гораздо лучший сенсор, и наверняка заметил его чакру уже давно.
Учиха сполз с явной неохотой и за вдвое большее время, чем требовалось даже самому медленному гражданскому ребёнку. А до сборища горе-строителей осталось буквально два шага. Прыжка.
– Привет-привет. К фестивалю готовитесь? – дружелюбно поинтересовался он.
– Изуна-кун! – дружный вздох начисто убил рабочую атмосферу.
Справедливости ради надо признать, что разулыбались, как дебилы, всего двое, остальные как были с каменными мордами, так и оставались. Но невольно потянулись к нему – все.
– Куда работу побросали?! – Тобирама был единственным, кто в сторону новоприбывших качнулся по другой причине. Но поговорить с братом можно будет и когда к Учихам вернется хотя бы подобие дисциплины.
– Иди к биджу!..
– Изуна-ку-у-ун…
– Да, мы готовимся к фестивалю! Жаль, что без вас…
– Ну, он же будет совместный, – разулыбался Изуна. – Я с другой стороны помогаю… Это такое важное событие, я так рад, что ответственность за него доверили именно вам… Так давайте не опозорим клан и сделаем всё в лучшем виде?
– Хай! – дружно согласились Учихи и принялись работать куда как с большим энтузиазмом.
– Тьфу, – Тобирама, что неожиданно, повышению производительности не обрадовался. – Весь воспитательный эффект испортил. Это вообще-то были провинившиеся. Ани-чан, что-то случилось?
– Нет, я просто решил тебя проведать.
Тобирама одарил брата подозрительным взглядом:
– Просто так?
Хаширама улыбнулся и пожал плечами:
– Почему нет?
Изуна тонко улыбнулся. Уж больно ему это что-то напоминало…
– А где Мадара? – озадачился он. – Неужели он тебя одного отпустил?
Тобирама ухмыльнулся:
– Теоретически эта орава должна докладывать обо всех моих подозрительных шевелениях. Интересно, сегодняшних доносов на месяц хватит, или бумагу пожалеют?
Изуна приподнял бровь. Провинившиеся – регулярные его клиенты, к слову – были ещё весьма юными и заметить действительно подозрительные движения Тобирамы просто не смогли бы. С чего бы это такое доверие?..
Изуна активировал шаринган и внимательно рассмотрел Сенджу.
– Вот гад! – сделал вывод он, прижмуриваясь. – Скотина даже… А я за него ещё беспокоился…
– М? – озадачился Хаширама. – Ты о чем?
– О том, что мой брат – наглая скотина, – признал Изуна, гася шаринган. – Поздравляю, Тобирама, надеюсь, ты рад.
– Хм… А как ты определил? – заинтересовался Сенджу. – На мне чакра осталась или что?
– Тч. Разумеется. Даже если бы прогнал свою чакру десять раз, всё равно заметно было бы: огонь на воде хорошо виден, – Изуна ещё раз досадливо цыкнул.
Братишка дуболом дуболомом, а как приспичило – вмиг вражеского воина соблазнил. Вот это надо, а? Где он, сволочь такая, умения-то прятал? Тьфу. А ведь он переживал, действительно…
А нии-сан опять самый сильный и крутой, да.
Тобирама оглянулся, убедился, что никто из Учих уши на их разговоре не греет, хотя явно хотят. Хмыкнул. С его точки зрения недовольство Изуны выглядело очень забавно – словно он волнуется, как бы заложника не обидели непристойными предложениями. Конечно, дело совсем не в этом… Хотя не стоит сбрасывать со счетов Хашираму. Ани-чан ведь вполне мог повлиять на Учиху. А что так быстро – объективно Мадара на него влияет не меньше, как бы ни хотелось заявить обратное.
– Если ты переживаешь о репутации Мадары, могу утешить – я первый начал.
С губ Изуны сорвался возмущённый писк.
– Ещё и так?! Да он издевается!!! Я ему уши начищу, чтоб неповадно было!.. – он глубоко вздохнул, пытаясь сосредоточиться и успокоиться. Хотя от осознания того, что его брат развёл его врага в кратчайшие сроки, хотелось бегать и ругаться нехорошими словами.
– Блин, ну ты же мой вра-а-аг… – почти жалобно закончил Учиха.
– Учиха, я не улавливаю твоей логики, – Тобирама наклонил голову набок. – Я твой враг и поэтому не должен целоваться с Мадарой?
Со стороны Хаширамы послышался смешок. Он вообще уже несколько минут изо всех сил сдерживал веселье, потому как помнил растрепанного и растерянного отото, в панике удравшего от Мадары, которого поцеловал, а тот – вот ужас! – не стал сопротивляться. А сейчас такая непрошибаемая уверенность в себе.
– Ой, да ладно, хрен с ним, делайте что хотите, – надулся Изуна.
– Ты что, обиделся? – не поверил Тобирама. – Нет, подожди, ты ревнуешь? Ты?!
Возглас получился слишком громким, так что ближайшие Учихи вскинулись, готовясь защищать обожаемого Изуну-куна от злобных Сенджу, один из которых, как внезапно вспомнилось, чуть не угробил его в бою.
– Всё в порядке, не отвлекайтесь, – замахал руками Изуна, слабо улыбаясь. И отошёл к Хашираме.
Дуться.
Тобирама задумчиво хмыкнул. Кажется, он понял, что именно имел в виду Мадара, говоря о шарме – даже у него шевельнулось смутное желание утешить обиженную няшечку. Каково приходится Учихе, этим иммунитетом не обладающим… Тора еще раз хмыкнул и перевёл взгляд на брата.
Увиденное его порадовало – Хаширама, конечно, умилялся, но не было ни следа той зачарованности, с которой среагировали на Изуну Учихи. Ани-чан… Ну, это же ани-чан, он по-другому не умеет. Иногда делает ужасные глупости, но вот тот загадочный «иммунитет» его стороной не обошёл, так что глупости он делает исключительно самостоятельно.
– Глупо, – наконец, вынес вердикт Тобирама.
Мимолётно брошенный на него взгляд Изуны обещал долгую и мучительную смерть. А потом он взгляд отвёл и бочком-бочком спрятался за Хашираму.
– Глупо ревновать того, для кого всегда будешь на первом месте, – слегка конкретизировал вывод Сенджу. – Ани-чан же не ревнует. И не боится, что я его забуду.
Хаширама фыркнул:
– Вот уж точно нет. Особенно после утреннего.
Тобирама фыркнул и демонстративно отвернулся, очень надеясь, что кончик левого уха, всегда предательски выдававший его эмоции, не покраснел.
Изуна хмыкнул, обнял Хашираму за пояс со спины и задумался, говорить или нет, что ревнует он тут вообще-то не брата. Если у Мадары конструкцией не было предусмотрено терпение, то Изуна остался без чувства меры. Да и чисто по спортивным меркам обидно было: брат взял и захапал себе Сенджу первым.
– Кстати, отото, а ты? – вдруг спросил Хаширама.
– Что я? – Тора обернулся.
– Ты не ревнуешь?
Тобирама фыркнул, скрещивая руки на груди:
– А есть к чему?
Изуна выглянул из-за его плеча, намекая, что даже если сейчас нет, то очень скоро будет.
– А то ты первый, – припечатал Сенджу.
И пошел стращать Учих, которые так и норовили подобраться поближе и все-таки подслушать разговор.
– Твой брат – засранец, – пожаловался Изуна. – И хочет меня обидеть. Почему?
– М? – удивился Хаширама. – Он не хотел тебя обидеть. Целенаправленно, во всяком случае. Он просто попереругивался в свое удовольствие.
– И он всегда такой?..
– Обычно он более суровый, – с едва уловимой грустью отозвался Хаширама.
– Бедный нии-сан…
– Ты неправ, – качнул головой Сенджу. – Мадара как раз с этим как-то справляется, раз отото начал оттаивать. А вот у меня так и не получилось толком.
– Я даже знаю, как… Но не уверен, что его самого после этого лечить не придётся. Пойдём, а?.. В селение нам всё-таки лучше не заходить, а с Мадарой я завтра увижусь.
– Я думаю, все будет хорошо, – Хаширама улыбнулся той самой своей теплой улыбкой, от которой собеседники обычно теряли нить разговора. – Мы ведь смогли положить первый кирпичик в основу моста.
– Главное, чтоб теперь этим кирпичом никого не убили, – пробурчал Изуна.
– А вот для этого и нужны старшие братья, – хохотнул Хаширама. – Чтобы вовремя кирпич отобрать и положить на место.
========== Часть 7 ==========
Комментарий к
Авторы умилостивлены. Разрешается дрочить, так что убедитесь, что дети в монитор не заглядывают)
Возвращение в поселение Сенджу прошло так же буднично, как и уход. Остаток дня Хаширама посвятил обязанностям главы клана, а Изуна – организации фестиваля. Собственно, Хаши порядком удивило, что Учиха после прогулки от него не просто отлип, а словно бы старался избегать. С этим стоило разобраться, и Сенджу собирался поговорить с Изуной вечером… Но реальность, как всегда, внесла свои коррективы.
– Добрый вечер, Хаширама-доно.
Девушка была красива, обладала очаровательными ямочками на щеках, смущённо теребила край пояса и мило покусывала губу белоснежными зубками. Хаши вздохнул. Прямо заговаривать с ним о женитьбе не решались, но периодически появлялись вот такие гостьи под самыми разными предлогами. Кто-то приносил ему выпечку и домашнюю еду, словно опасаясь, что глава клана оголодает, кто-то просил о помощи. Некоторые, полыхая щеками, дарили вышитые шарфы или даже пояса. Иные говорили прямо, что хотят ребенка с его генами.
Чаще всего Хашираме хотелось их выслушать и утешить.
Разжечь в нем страсть не удалось ни томным, словно пахучие южные цветы красавицам, ни резким и прекрасным в своей опасности куноичи – таким, как Сенджу Тока. Об одних хотелось заботиться, иные вполне были достойны, чтобы сражаться плечом к плечу…
Хаширама вздохнул и открыл двери, не дожидаясь, пока ему изложат причину визита.
Изуну серьёзно задели слова Тобирамы. «А то ты первый?», надо же… Каково это – открыть сердце, впервые получить поддержку и понимание, а потом… Потом предположить, что это особое и единственное поставлено на поток.
А ещё кому-то из работающих на фестивалe пришло в голову спросить: «Что куксишься? Влюбился, что ли?». Только долгие годы тренировок позволили Изуне не закопать шутника на месте, а даже улыбнуться и сказать что-то вроде: «По дому скучаю…»
Но Хаширама, пьющий чай с какой-то девицей в совсем не рабочее время?!! Спокойно, Изуна, спокойно… это не твоё дело, Хаширама запросто может иметь подружку. И даже быть женат. Он тебе не обещан и вообще не в курсе твоих намерений.
Учиха тенью скользнул на дерево в соседнем дворе, откуда открывается хороший обзор. Далековато, конечно, но для шарингана не проблема.
В какой-то момент Хашираме показалось, что он чувствует направленный взгляд, причем еще и очень внимательный. Потом это ощущение пропало, но ненадолго – словно наблюдатель отвлекся на что-то, но быстро вспомнил о своей цели. Сенджу вздохнул. То есть мало того, что ему подсылают девушек, так теперь еще и наблюдать за процессом собрались? От того, чтобы выйти и устроить разбирательства прямо сейчас, Хаши удержало только нежелание обижать гостью.
Хотя в данный момент в опасности было не её душевное состояние, а её жизнь.
Изуна как раз прикидывал, как бы половчее закопать девицу. Да, это грозило скандалом и даже провалом миссии, но если сделать всё достаточно аккуратно… Он уже успел заметить, что она Хашираме никто и даже попыток сделать её кем-то со стороны самого Сенджу не предвидится. Просто симпатичная девушка зашла попить чаю с главой клана, ничего криминального.
И всё криминальное.
Хаширама нахмурился. Если наблюдение он еще мог отложить на потом, то Ки, причем направленное, уже ни в какие ворота не лезло.
– Прошу извинить меня, Хитоми-сан. Дела требуют внимания, и даже ради столь милой красавицы их нельзя отложить. Надеюсь, вы не обидитесь на меня за это.
– Что вы, Хаширама-доно! – девушка просияла улыбкой. – Я так рада, что вы смогли уделить мне время…
Мужчина улыбался, говорил положенные слова, но всё же постарался выставить Хитоми как можно быстрее. Повезло, что в этот раз была не куноичи, потому что Ки усиливалось очень быстро. Стоило девушке шагнуть за ворота, как Хаширама одним прыжком перемахнул забор и почти взлетел на дерево, от которого чувствовалось давление.
– Что всё это… Изуна?!
Выглядел Учиха неважно. Напряжённая поза, полубезумный взгляд алых глаз с крутящимися запятыми… В таком состоянии его точно нельзя было показывать другим Сенджу: вчерашний парень-милашка превратился в жаждущего крови демона.
И самое главное – непонятно, из-за чего он вдруг так.
– Да-а-а? – спросил Изу, растягивая гласную.
Хаширама перевёл дух. На вопросы отвечает – относительно вменяем. А то мало ли что могло произойти…
– Что-то случилось? Почему ты сидишь здесь? – одновременно с вопросами Хаширама бегло сканировал окружающее пространство.
Выплесков недавней смерти, всегда взбудораживающих ровное течение сен-чакры, не ощущалось – уже хорошо. Шума или выбросов от применения дзюцу тоже – еще лучше.
Но почему Изуна пришел в такое состояние, непонятно совершенно.
Изуна чувствовал себя потоком чакры, готовым вот-вот сорваться в технику. Только шиноби ещё не решил, какое именно дзюцу он будет использовать, пока прощупывает противника разговорами.
– Ну, ты же был за-а-анят… – протянул он. – Не хотел тебе меша-а-ать…
Из этого состояния было только два выхода. Но почему-то он ещё говорил.
Сенджу недоуменно нахмурился:
– Глупости. То, что ко мне кто-то пришел, не значит, что ты должен шататься непонятно где, как будто тебе нет места.
Хаширама подался вперед, касаясь руки Учихи, и с искренней тревогой спросил:
– Изуна, что случилось? Почему ты фонишь Ки на всю округу? Кто-то тебя… Разозлил?
Прикосновение было словно печатью, выпускающей наконец технику на врага. Учиха качнулся вперёд и впился в рот Хаширамы отчаянным поцелуем. Языком напористо толкнулся в рот, раздвигая губы, зубы… Рука сама собой ухватила за затылок, не давая отстраниться.
Хаширама потрясенно охнул, но вырваться не попытался.
Может быть, потому что его никогда не целовали так категорично, каждым движением давая понять, что при попытке сбежать жертва будет скручена, связана и использована по назначению, невзирая на сопротивление.
Это… Будоражило?
Хашираму еще никто так откровенно не хотел.
Вот только – точно ли его?
У Изуны ещё не совсем Инь за Ян зашёл, и, после того, как первый порыв прошёл, он всё-таки немного отстранился, проверяя реакцию. Его не убили – уже хорошо. Но вот что вежливо терпели – плохо. Ему бы больше хотелось, чтобы Хаширама отвечал…
– Изуна… – Хаширама нервно сглотнул, облизывая губы. – Кого ты ТАК хочешь?
«…может быть, и убить?» осталось не озвученным, но такого варианта Сенджу тоже не исключал.
– Тебя, – ответ без капли сомнения и промедления.
Глаза Хаширамы удивленно распахнулись. Он моргнул, осознавая факт, что вот эта вся страсть – ему, для него, на него направлена.
– На землю, – отрывисто выдал он. – Пока не упали.
Изуна кивнул, с трудом отнимая руку. Снова кивнул, отвёл взгляд. Спрыгнул. Он чувствовал, как забилось сердце Хаширамы от такого открытия. Видел едва заметный в сумерках румянец. Больше всего Учихе хотелось закинуть его на плечо и утащить в спальню, но если вдруг кто увидит… Шансы, что его правильно поймут, равны нулю.
Хаширама вовремя сообразил, что выяснение отношений под деревом – идея тоже не слишком хорошая. Здесь, конечно, упасть уже сложнее, но чужой двор, да и шанс, что кто-то выйдет в самый неподходящий момент, достаточно велик.
А ему не хотелось ни с кем делиться ни крупицей происходящего. Даже позволять увидеть – потому что сначала хотелось распробовать самому. Понять, ощутить…
Хаширама подхватил Изуну в охапку и метнулся домой.
Тому план понравился, и он как хороший пленник провисел весь путь – те удивительно долгие три прыжка. А затем вырвался, прижал Хашираму к стене всем телом и снова поцеловал. Жадно. Пьяняще. Голодно. Оглаживая шею и пробираясь горячими руками под отворот косоде.
Сенджу тихо застонал – остаться равнодушным к такому было невозможно по определению. Сама мысль о том, чтобы разорвать поцелуй и повести Изуну пить чай, расспрашивая о причинах такого поведения, казалась кощунством. Как можно оторваться от этих жадных губ? Как можно не ответить на такой поцелуй?
Кому удастся сдержать дрожь наслаждения, когда тебя так жгуче желают?
Хаширама зарылся руками в лохматые черные волосы, упоенно отвечая на поцелуй.
Кажется, всё это время его неправильно соблазняли.
Ответ. Жадная дрожь. Чужая ласка. Взаимность. Это сносило и без того не особо крепкую крышу Изуны. Руки пошли в стороны, заставляя ткань косоде сползти, оголяя плечи. Смуглая нежная кожа на шее, чуть горьковатая на вкус – то ли какое-то мыло с травами даёт горчинку, то ли специфический след чакры. Сбившееся дыхание. Такого Хашираму хотелось залюбить до полного нестояния. Заласкать так, чтобы даже стонать не мог.
Очаровать так, чтоб ни на кого кроме него смотреть не хотел.
Хаширама сладко выдохнул, запрокидывая голову и подставляя шею под эти поцелуи. Губы Изуны оказались очень горячими, почти обжигая – но поэтому же каждое прикосновение отдавалось короткой вспышкой внизу живота. Не хотелось спешить, чтобы распробовать каждое прикосновение, каждый оттенок эмоций – но и одновременно желалось больше. Всего и сразу. Прикосновений, поцелуев, укусов, бурлящей, словно озеро лавы, чужой чакры.
Хаширама скользнул ладонями вниз по гибкой спине, нажал, вжимая в себя еще плотнее. Чтобы ощутить жар кожи и подрагивание тела даже сквозь одежду, чтобы еще раз убедиться, что вот этот неистовый огонь – для него.
Чтобы раздраженно дернуть рубашку, которая мешает ощутить это полностью, и позволить себе чуть ли не впервые в жизни потерять голову.
Изуна чуть отстранился, отошёл, дёрнул его на себя, чтобы в следующий момент развернуть, сделать подсечку… И бережно подхватить за спину, опуская на футон. Одежда полетела в угол, а взгляду открылись нецелованные просторы.
Учиха предвкушающе облизнулся.
Карта тела была новой, совершенно неизведанной – и тем интереснее было пробовать, чутко отслеживая реакцию. Щадить Хашираму Изуна не собирался – полный бой с Мадарой он вполне выдерживал, так что как-нибудь и полный цикл любви должен пережить.
Сначала – довести до ровной, расслабленной горячей неги, что в первый раз так сложно, ведь здравый смысл перебивает жадность. Самое простое – это отдрочить или отсосать, но это… Удовольствия как от чиха. Не-е-ет, нужно, чтобы удовольствие захватило всё тело – от паха до кончиков пальцев, от вздоха до последней мысли.
