Текст книги "Математик боя. Становление легенды (СИ)"
Автор книги: Кровь и Чай
сообщить о нарушении
Текущая страница: 43 (всего у книги 46 страниц)
И тут ей впервые, с тех пор как она активировала чакру Лиса, по-настоящему ответили. Ее атака завязла, а уши уловили еле слышное шипение. Такой звук был бы, если бы кто-то, допустим, вылил бы ведро воды рядом с костром, и жидкость бы неспешно тушила огонь. Или, если бы умелец Стихии Огня схватился бы с умельцем противоположной – Водной Стихии. Поток Ревущего Пламени, например, встретил бы Горную Реку Будды.
Ну или если бы столкнулись ядовитые сущности огненно-алой и глубоко-синей чакры Девятихвостого и Треххвостого Биджу. Что и имело место быть.
– Я тоже так умею, Мито-сама, – чуть взрыкивая, произнес Сенсома, глядя Узумаки прямо в измененные трансформацией алые глаза.
Три Хвоста против Трех Хвостов. Хотя паритетом даже не пахло – Сенсома был сильнее и чакры своего Биджу высвобождал больше.
– Так что, за тебя всю работу Треххвостый сделал? – усмехнулась Узумаки, демонстрируя острые клыки. – Хорош питомец, ничего не скажешь! Хотя от Орои я ожидала больше…
– Победил я с помощью Исобу – правда, – кивнул Сенсома. – Я покажу. Врата Направления – Сила!
Мгновение, и его напор увеличился в несколько раз! Будто он вошел в Седьмые Врата. Однако, Мито прекрасно знала, что он не входил. Как и то, что раньше он такого не умел.
– Скорость! – выдохнул Сенсома, мгновенно… исчезая?
Благодаря звериной чувствительности, Мито даже смогла ответить – она на максимальной скорости обернулась, параллельно с этим полоснув по воздуху когтями.
– Прочность! – ответил Сенсома, продолжая двигаться.
Атака, должна, как минимум, тяжело его ранить, не нанесла ему урона! Он даже не замедлился, пусть и двигался теперь с «нормальной» скоростью. Для джонина, конечно.
Мито усмехнулась. Победил, гаденыш… и даже стал сильнее. Что, впрочем, она и хотела узнать – сделала ли его эта битва сильнее. Убежал без ее ведома и втянулся в опаснейшую разборку с Цубаки – придурок! Узумаки знала Орои лично, пусть и никогда не сходилась с ним в битве. Тем не менее, она прекрасно осознавала, что победить его не смогла бы даже до того, как он присвоил себе Мокутон. Ладно – пусть хоть разок врежет ей. Она изобразит из себя пострадавшую – мелкая пакость, а неприятно. Ему, конечно же. Будем считать это его наказанием за то что сбежал.
Сенсома не врезал. Вместо этого он, не деактивируя Хвосты, подошел к женщине и обнял ее.
– А ты подрос… – выдавила из себя сбитая с толку Мито.
Сенсома действительно подрос. Просто стал выше. Старше. А ведь она его еще «вот таким» помнит. Мелким смышленышем, бегающим хвостиком за Мадарой. Почти не имевшим своей родной чакры. Умнейшим и гениальнейшим ребенком из всех, что она видела.
– Похоже на то, – кивнул Сенсома. – Так и запишем – Мито-сама признала поражение словами «а ты подрос». Знаете, не самая худшая фраза.
– Сейчас дошутишься, – пихнула его Узумаки, снимая Покров. – Пошли – поможешь мне онигири лепить. До прихода Цуны.
И они пошли. Со стороны их даже можно было бы принять за парочку – молодой статный мужчина в очках и очаровательная женщина, в глазах которой читался многолетний опыт, а в походке – энергия. Но ни у кого в Конохе не возникло бы таких иллюзий, потому что эти шиноби были известны всем.
Жена Первого Хокаге и носительница Девятихвостого и ученик Второго Хокаге и носитель Треххвостого. У них было множество и других регалий, званий, прозвищ и имен, но перечислять их все было бы слишком долгим делом.
Но прохожие все равно останавливались на миг, дабы лишнее мгновение лицезреть их. Представителей разных поколений шиноби.
И люди постарше, которым довелось видеть еще, как молодая женщина-Узумаки прогуливалась по строящейся деревне с мужем, а мелкий бесклановый паренек бегал в компании Мадары, смотрели дольше всех с какой-то непонятной, даже для самих себя, светлой грустью.
И говорили вслед:
– А он подрос…
Комментарий к “А он подрос…”
Арина Евгеньевна И. – просто что?) был горяч?) так он всегда горяч) как и ваша поддержка – она согревает меня)) спасибо!
Arsenalom – пасиб, бро) я не злой демиург, я начинающий))
Александр Вадимович Л. – спасибище, как и всегда) как и обещал – вот вам глава!
И всем остальным тоже глава. Прошу любить и не жаловаться – социалка. Это, скорее, как отсечение от истории с Цубаки, которая зашла не всем :)(:
В паре следующих глав обрисую любовные похождения Сенсомы и бытовуху Саннинов и их друзей. Не забуду и про Дая с его новым учителем. Вторую книгу завершим битвой Математика Боя и Профессора, думаю. Или гулянкой на свадьбе.
А потом будет третья книга. А пока ее нет. Ведь “пока” – не “потом”. Все, ладно, побежал я) А вы, если хотите, мне задонатьте. Здоровья!
Здесь был Бета.
========== Похоже, что… ==========
Он шел по коридору особняка, в который Сенсома вернулся прошлой ночью после чаепития у Мито. Шаги тихие и уверенные – такой должна быть походка шиноби. Изредка он сбивал ритм своего движения, когда та или иная служанка или домработница проходила неподалеку. Тогда приходилось скрывать себя от чужих глаз. Хотя это и было просто – рабочий персонал особняка – всего лишь обычные люди.
Свою комнату на ключ Сенсома никогда не запирал. Смысла не было. Он никогда не хранил и даже не имел ничего по-настоящему ценного. Любой элемент его снаряжения шиноби мог быть заменен. Обширный гардероб, состоящий из лучших выходных и походных одеяний, сделанных на заказ специально для него, так же мог смениться любой рваниной – ему никогда не было большого дела до своего внешнего вида. Единственная полка в его личном шкафчике, которая могла бы стать интересом случайных или профессиональных воров, хранила десятки разнообразных очков. Круглые, прямоугольные, узкие и широкие – все они были разрисованы разнообразнейшими фуин, и именно эти чакросодержащие рисунки и могли бы стать целью для ловкачей всех мастей. Однако, Сенсома бы не сильно расстроился бы, похить их у него из-под носа какой-нибудь хитрый воришка. Математику Боя ничего не стоит пойти в любой магазин и купить себе там новые и тем же вечером вывести новые фуин.
Математик Боя не привязан к вещам.
Толкнув дверь, незваный гость на мгновение остановился, смотря на спящего Сенсому. Один из величайших шиноби в мире, создатель запретных техник высочайшего ранга и просто живая легенда.
А спит как обычный человек…
Подумав об этом, «вторженец» нахмурился. Ну не должен вот так, по-обычному, спать великий шиноби! Вообще никакой шиноби не должен так спать! Как какой-нибудь крестьянин или бродяга, дорвавшийся до лежанки. Бесит! Хотя и не так сильно, как, например, выскочка-Орочимару. Тот бесит еще сильнее. Но и этот… старик… бесит.
– Ты меня бесишь, старик! – в голос выкрикнул Джирайя, прыгая Сенсоме на живот обеими ногами. – Хватит дрыхнуть!
Когда-то давно Сенсома заметил за собой, что он часто просыпался в присутствии Тобирамы. Даже, пожалуй, слишком уж часто. Потом он стал просыпаться не просто «в присутствии», а в тот самый момент, когда Второй Хокаге входил в то помещение, где он спал. Для себя перерожденный решил, что он каким-то чудным образом наловчился чувствовать чакру великого Сенджу. Может быть даже не чакру, а лишь ее мельчайшие частицы, неуловимые никем, кроме него. Как бы то ни было, просыпаться в тот самый момент, когда Тобирама оказывался в одной с ним комнате, Сенсома умел уже давно.
И его не особо удивило то, что он проснулся за целую секунду до того, как Джирайя закричал.
– Яблоко от яблони! – выдохнул Сенсома, перехватывая ногу мальчика и изменяя траекторию его полета.
Траектория изменилась знатно, так что вместо того, чтобы приземлиться на относительно мягкое тело крестного, юный Джирайя полетел до ближайшей стены. Столкновение подвижного и неподвижного объектов произошло внушительное – Сенсоме даже на миг почудилось, что здание тряхануло. Хотя это, наверное, были остатки сна. Наверное, ага…
– Ты пытаешься меня подловить всякий раз, когда я сплю дольше тебя, – проинформировал Сенсома медленно сползающего по стенке Джирайю. – Не то чтобы я был против, но мне кажется, что твои попытки успехом не увенчаются. Особенно, если ты будешь так орать перед прыжком.
– Ты – джонин, – слабым голосом потянул мальчик. – А я – ученик Академии…
– И что это значит? – поддержал верную мысль Сенсома.
– Что ты не должен спать дольше меня! – тут же вскинулся Джирайя. – Ты – взрослый, а я – ребенок! К тому же, ты – шиноби уровня Каге! А спишь дольше меня! Значит ты – слабак!
Сенсома мрачно выдохнул и протер глаза. Верной мыслью в этой маленькой беловолосой головешке и не пахло. Человеку скоро девять лет, а ведет себя… Впрочем, чего еще можно ожидать от ребенка, которого пытается воспитать Сенсома Томура? Можно еще порадоваться, что, несмотря на худшего из возможных опекунов, Джирайя свято верит и чтит Волю Огня. Хоть это в него удалось вбить.
– Сейчас я умоюсь, оденусь и выйду в додзе, – смотря в стену, сказал Сенсома. – Там я разомнусь. И если ты, вдруг, окажешься там, я надеру тебе зад.
– Такой слабак как ты не надерет мне зад! – фыркнул Джирайя, прекрасно, впрочем, понимая, что не прав. – Так что давай! Вали! Умывайся и одевайся! Я буду ждать тебя в додзе!
Преувеличено сильно размахивая руками при ходьбе (будто бы это помогало выглядеть круче), Джирайя покинул комнату крестного. Спина ощутимо побаливала – тупой старик бросил его в стену, но настроение, не смотря на это, было хорошим – слабый тупой старик сам придет к нему в додзе за порцией тумаков!
Сенсома, догадываясь о мыслях крестника, только покачал головой. Что-что, а одержимость схватками Джирайе все-таки передалась, пусть он этого и не хотел. Впрочем, если подумать, то каждый ребенок в Академии желает сойтись в тренировочном поединке с самим директором. А не пользуется ли этим Джирайя, хвастаясь одноклассникам своими спаррингами с крестным?
– Хитрюга, – мрачно поделился со своим отражением в зеркале перерожденный. – Хотя, Тобираму-сенсея тоже можно было бы назвать хитрюгой…
– Я бы с удовольствием посмотрел на то, как Сенджу называют хитрюгой его ученики, – усмехнулся внутри Исобу. – Ох и содрогнулась бы Коноха от его выражения лица…
С Треххвостой древней демоно-черепахой спорить было трудно. Тем более, что она права.
Сенсома сполоснул лицо, прошелся зубной щеткой по зубам, почистил уши и ополоснулся в холодной воде. Задумчиво повертев в руке кунай и посмотрев на небольшую щетину, он отложил оружие в сторону. Почему бы и не попробовать что-то новое? Очки на сегодня он выбрал с рисунком взрыва – штука простая и надежная, да еще и красивая, ко всему.
Джирайя как раз закончил с разминкой, когда Сенсома ступил на дощатый пол додзе. Тренировочный полигон, на котором обычно проводились спарринги между крестником и крестным, в это прекрасное утро был недоступен – он находился под открытым небом, а небо, в свою очередь, было заполнено тяжелыми черными тучами, которые, непрекращая, изливали на землю воду.
Из-за стены дождя на улице, куда было сунулся Сенсома перед походом в додзе, волосы Математика Боя были мокрыми, а настроение – низким. Войдя в помещение, он фыркнул и мотнул головой, сбрасывая на пол капли влаги.
Джирайя тут же решил воспользоваться преимуществом того, что его оппонент отвел взгляд, и тут же бросился на крестного! Скорость он сходу набрал очень и очень достойную, так что у него даже могло что-нибудь получится.
Сенсома криво усмехнулся и сложил печати, отступая на шаг. Капли под его ногами расширились, подпитываемые чакрой, и превратились в небольшие лужицы. Следующая серия распальцовок заставила все лужицы разом заледенеть, из-за чего разогнавшийся Джирайя поскользнулся и пролетел мимо мужчины, проваливаясь на пол.
– Следи за равновесием, Джи, – поднял указательный палец вверх Сенсома. – Шиноби должен быть готов бежать не только по льду, но и по воде, деревьям и даже головам врагов.
– Я это знаю! – огрызнулся мальчишка. – Просто не успел сосредоточиться…
– В бою у тебя не будет времени сосредотачиваться.
Джирайя не ответил. Он резко выдохнул, собираясь с мыслями, и вновь бросился на крестного.
Теперь его движения были куда более продуманными. На парочку мелких провокаций он не повелся, а на новый трюк с размораживанием льда прямо под его ногами, казалось, даже не обратил внимания. Сенсома довольно улыбался, отбивая его атаки, уворачиваясь и принимая удары на блоки. Мальчик был энергичным, веселым и очень-очень наглым, но он определенно станет превосходным шиноби. Его чакра с рождения была сильна и велика. Его идеалы, сформированные Сенсомой, Мито и учителями Академии, были крепки. Разум его, несмотря на молодость, ребячество и некоторую лень, был остр, а воображению могли бы позавидовать многие писатели.
Дерзкие выходки – данность малому возрасту. Когда он вырастет, он станет хорошим шиноби. Или, может быть даже великим…
Пока же, правда, шансов против Сенсомы у него не было. Перерожденный сосредоточился, напрягая мышцы и чакру, и сделал настолько качественную обманку-имитацию удара, что Джирайя выгнулся дугой, лишь бы не подставиться под страшную атаку. Мальчик почти физически ощутил силу, с которой кулак крестного прилетел бы в его бок.
И именно это его и отвлекло. Он зашипел, со страхом смотря на левую руку Сенсомы, и пропустил удар правой, отправивший его на пол.
– Неплохо, как для ученика Академии, которого может победить даже такой слабак как я, – усмехнулся Сенсома. – Но любой мало-мальски достойный генин порвал бы тебя, как Некомата мышку.
– У генинов никогда в жизни не будет такого же большого выбора техник, как у тебя, – потирая ушибы, простонал Джирайя. – К тому же, я не применял ниндзюцу…
– Пф! А кто же тебе запрещал?
– Твоя безумная скорость, тупой ты старик! Ты же джонин! Конечно я не успевал за тобой!
Вообще-то, крики Джирайи были даже немного оправданными – Сенсома и правда меньше сдерживался в этом спарринге, чем в прошлых. Сказывался небольшой перерыв между ними – после миссии с Цубаки, перерожденному было немного непривычно поддаваться беловолосому комку наглости. Впрочем, извиняться за то, что недостаточно сильно поддавался, Сенсома даже и не подумал.
Еще немного размявшись (уже не в спарринге), крестный и крестник прошли на кухню, где работящие поварихи оставили завтрак на двоих.
– Через три года я стану шиноби, – мечтательно пробормотал, вдруг, Джирайя, ковыряясь вилкой в тарелке. – Три года…
– Что, невтерпеж? – усмехнулся Сенсома. – Хочешь поскорее окунуться в мир битв?
Мальчик наградил крестного кислым взглядом, от которого перерожденному вдруг стало неловко, и, выдохнув, помотал головой:
– Это только тебе настолько драться нравится, что ты бежишь на первую попавшуюся миссию или пропадаешь на полигонах. Нормальные люди другим местом думают. Я вот – головой. И чуть-чуть сердцем еще…
– Почему это сердцем? – заинтересовался Сенсома.
– А мне грустно потому что, – ответил, неожиданно, Джирайя. – Грустно, что люди не хотят понять друг друга. Они все спорят, дерутся и еще что-нибудь… А понять друг друга даже и не пытаются.
– Ну, вот есть я, – Сенсома призадумался, формулируя мысль. – Я же тебя понимаю, например. Или, хотя бы, пытаюсь понять. И Мито-сан тебя, засранца, понимает. И меня. И Цуну.
– То – семья, – важно ответил Джирайя.
Ответил и тут же смутился.
Сенсома дал себе мысленного пинка. Смущается ребенок, хотя, по сути, очевидную же вещь сказал. Ан нет – держит его язык то, что ведет себя Сенсома с ним, порой, преувеличено официально. Словно боится действительно быть ему отцом. Пусть и крестным, но все же. Хотя почему, собственно, «словно». Он же и правда боится. Придурок. А мальчик сейчас, наверное, корит себя, за то, что размечтался.
– Семья, ты прав, – нашел в себе силы ободряюще улыбнуться Джирайе (вместо того, чтобы корить себя) Сенсома. – И ты, и я, и Цуна с Мито-сан – все мы – одна семья.
– Ну и вообще все… – Джирайя сделал неопределенный жест рукой. – В Конохе. Или Стране Огня. Воля Огня – семья. Так говорит Хокаге, и я думаю, что старик правильно говорит.
Сенсома кисло улыбнулся. Не вышло – Джирайя тут же переключился со «своей семьи» на «семью общую». Или обширную? В общем – на родину. Впору собой гордится, прав был перерожденный, заявляя, что будет ужасным отцом.
– Но ведь и в Конохе не всегда люди пытаются друг друга понять, – продолжал мысль Джирайя. – А по-настоящему понимают вообще единицы. Что уж говорить о всем мире…
– И что же ты будешь делать, философ мелкий, когда станешь генином? – такие мудрые мысли от вечно-кричащего Джирайи неожиданно развеселили Сенсому. – Изобретешь технику «Великое Понимание Великого Джирайи»?
– А вот и изобрету! – мальчик прищурился и показал крестному язык. – Но сначала, конечно, наберусь опыта. Попутешествую, да… А может быть стану художником! Или писателем! И люди, которые будут моими поклонниками, узнают друг друга получше. Вот так вот, старик! Я – великий Джирайя, объединю своей жизнью много-много людей! Я буду великим!
– Я надеюсь, – внезапно перестал насмехаться Сенсома. – Очень надеюсь на это, Джи. Но сейчас – ешь! А если опоздаешь на занятия в Академии, станешь у меня тем еще писателем – книги домашней работы заставлю писать!
– Жестокий старик! – в сердцах прочавкал мгновенно занявшийся едой мальчик.
А Сенсома, спокойно завтракая, сидел и посматривал на ребенка Второго Хокаге, так непохожего на него. Или, все же, похожего? Мечтал ли Тобирама когда-нибудь о том, чтобы стать художником? Вроде бы, Сенсома пару раз замечал это – у Сенджу всегда прекрасно выходили наброски и в любом из его рабочих черновиков было полным-полно достойных эскизов и чертежей, например, оружия.
Второй Хокаге, совершенно точно, не исполнил все свои мечты и идеи, и тут уж Сенсома ничего поделать не мог. Но он мог попытаться сделать так, чтобы этот беловолосый наглец, сидящий напротив него, исполнил все свои мечты.
***
Отведя Джирайю в Академию и поздоровавшись, в самых ее дверях, с Цуной, Сенсома быстренько пробежался по аудиториям. Академию ощутимо потряхивало, а совсем скоро начнет натурально лихорадить – выпускной классов, полностью обучаемых под директорством Математика Боя, близился с каждым днем. Оставалось всего несколько недель, и ряды шиноби Скрытого Листа пополнятся генинами, прошедшими через одни из самых тяжелых испытаний за всю историю существования Академии.
Непосредственное вмешательство директора нигде не требовалось. Даже классы, у которых пропали занятия с Озином, прилежно учились у заменяющих его преподавателей.
Так что, убедившись, что работа кипит, а необходимости в его участии в процессе нет, Сенсома поспешил нагло улизнуть с рабочего места.
Дождь закончился, а ему на смену пришло теплое, но, будто несмелое, солнце. Идя по полным луж улицам Конохи, Сенсома поймал себя на мысли, что как-то уж слишком сильно спешит. Он даже зашел в цветочный магазинчик Яманака, дабы хоть чуточку оттянуть время своего прибытия и лишний раз доказать себе, что эта преувеличенная спешка ничего не значила.
– Для девушки выбираете?
Улыбчивый пожилой мужчина-продавец оказался шиноби. На пенсии, конечно – ни один действующий шиноби не стал бы просиживать сутками в цветочной лавке, пусть даже и своего клана. Чунин, насколько понял Сенсома. Неужели мысли прочел?
– У покупателей мыслей не читаю, Сенсома-сан, – обезоруживающе улыбнулся продавец. – А дело все в опыте, поверьте. Это же Цветы Яманака – сюда часто заходят шиноби, чтобы купить цветов. Ученики Академии прибегают за букетами для преподавателей. Генины берут один-три цветочка для понравившихся сверстников. Чунины частенько просят подсказать что-нибудь для первого свидания. Джонины, вот, редко заходят, да и то, часто, лишь за букетиками на могилу. Вы же выглядите, простите за сравнение, как чунин, мчащийся на первое свидание.
– Вы меня раскусили, – кисло улыбнулся Сенсома. – У вас действительно большой и богатый опыт. Подберете букет?
– Какие чувства хотите им вызвать? – усмехнулся мужчина, выдвигаясь к наиболее вкусно-пахнущим цветам. – И кто – ваша девушка? Шиноби или нет? Если да, то какое звание? Может быть, она принадлежит к какому-нибудь из кланов? Знаете, Учихам почему-то очень нравятся Азалии – цветы хрупкости и преданности. Удивительно, правда?
Благодаря прекрасному опыту продавца, которого звали Ирумо-саном, Сенсома собрал букет для Юки, которую шел навещать. По мнению Яманаки, букет не покажется ей чем-то грубым или глупым, как часто кажутся цветы на первом свидании, которое даже свиданием называется лишь с одной из двух сторон. Наоборот, сочетая в себе красоту декоративных цветов, букет пестри и цветами целебными, или, как их называли по-другому, «цветами шиноби». Любой куноичи понравится, когда она узнает знакомые травки в красивом узоре букета, подаренного небезразличным человеком.
– Берите букет так, Сенсома-сан, денег не надо, – махнул рукой Ирумо, когда Сенсома полез за кошельком. – Берите-берите, а то обижусь. Вы племянника моего, может быть, помните – он был в девятнадцатом отряде на фронте с Ветром.
– Нао? Я помню его, – кивнул Сенсома. – Он здорово помог мне, отвлекая троих джонинов врага…
– Вы хотели сказать, что вы спасли его зад от трех джонинов врага, раскидав перед этим семерых, – непринужденно поправил его Ирумо. – Поверьте, этот букет стоит куда меньше жизни дорогого мне оболтуса моей сестры, да примет ее Рикудо. Ему еще магазин наследовать. А вам – удачи.
В смешанных чувствах Сенсома вышел из цветочного и почувствовал, что ноги вновь понесли его к дому Озина. Однако, теперь его шаг стал еще увереннее – цветами он вооружился знатно, так чего медлить?
Раннее утро после дождя в обычный рабочий день – лица прохожих, спешащих или не спешащих на работу не были преисполнены радости. Впрочем, большинство из них менялось, многие начинали тепло улыбаться, стоило им только обратить свой взор на радостного молодого мужчину, спешащего куда-то в такую рань с прекрасным букетом в руках. Краем уха, Сенсома даже услышал, как аккуратно и бесшумно, но, все же, упал один из агентов АНБУ, спешащий, видимо, куда-то, но так сильно ошеломленный счастливым видом Математика Боя, что не сумел сбалансировать на очередной крыше.
Адрес Озина Сенсома знал прекрасно. Хотя бы потому, что сам жил здесь до войны. В тот самый день, когда она закончилась, он передал ключи от своей квартирки Цубаки, и тот, с тех пор, так и жил там.
А у Сенсомы даже ключи остались…
Подумав, он решил не стучать, а открыть дверь самому. Застать Юки спящей и как-нибудь эффектно разбудить ее, не забыв где-нибудь установить букет, мол, «так и надо». Отыграться за все те подколки, которыми она его осыпала. Звучит как план!
Предвкушая, Сенсома неслышно вошел в маленькую прихожую, слыша, как шелестит в комнате с кроватью ткань – ворочается Цубаки, видит сны! Возможно даже с ним…
– Проснись и по…
Мир застыл.
Юки Цубаки, выгнув обнаженную спину, как раз заканчивала снимать с себя ночнушку, невесть откуда взявшуюся у Озина в квартире. За исключением затылка, лба и плеч, прикрываемых той самой ночнушкой, все ее остальное было обнажено. Сенсома, сам удивляясь своему спокойствию, провел взглядом от стройных ног до крутых бедер, взглянул на плоский живот, задержался на упругой груди и, наконец, остановился на темно-карих глазах.
Любая нормальная девушка в такой ситуации сначала бы покраснела. Потом… потом, вероятно, она бы закричала что-нибудь. Дальше уже зависит от характера, но варианта всего два. Первый – девушка бьет парня. Второй – девушка убегает.
Нормальная? Проведя в тесном знакомстве с Озином почти восемь лет, Сенсома приобрел некоторую устойчивость к проявлениям «ненормальности» различных людей. Даже окажись он в психбольнице – мало что смогло бы его по-настоящему смутить.
Взгляд Юки не был нормальным для такой ситуации. Он был абсолютно спокоен. Лишь мелькнуло в нем узнавание: «Сенсома пришел». «Ненормальный» взгляд, который, почему-то, даже и не пытался смущать.
– Привет, Сенсома, – поздоровалась первой Юки. – Не знала, что у тебя есть ключи.
– Я жил тут раньше, – пояснил перерожденный, все еще удивляясь своей хладнокровности.
Хотя… нашел чему удивляться! Цубаки ведет себя как Цубаки! Он к этому уже давно привык. К тому же, он сильно сомневался, что любая «нормальная» девушка смогла бы понравится ему настолько, насколько понравилась Юки. И в этом была большая заслуга его собственной «ненормальности».
– Вы отлично друг другу подходите, – голосом эксперта отозвался Исобу. – Два ненормальных, да?
– Вообще-то, в Стране Огня с утра принято говорить «доброе утро», вместо банального «привет», – поделился Сенсома, отворачиваясь все же. – Так что – доброе утро, Юки.
– Доброе утро, Сенсома, – послушно исправилась девушка и зашуршала одеждой с новой силой. – Скажи мне, что еще принято у вас тут, чего я могу не знать? Знаешь, в одной деревеньке, рядом с границей с Дождем, я узнала, что перед тем как входить к кому-то, нужно постучать кулаком по двери. Тут, похоже, такого правила нет.
– Есть, – вздохнул «признавая вину», Сенсома. – Но это же все-таки мой дом. Пусть и бывший.
– Если это оправдание, то забрось это в стирку, – со спины на Сенсому налетело слегка влажное постельное белье. – Меня всю ночь знобило – я пропотела с ног до головы!
Вздохнув, Сенсома еще раз пришел к выводу, что «нормальной» девушкой Юки не является, и совсем успокоился. Послушно бросив белье в бадью, предназначенную для вещей на стирку, он обернулся к закончившей одеваться девушке.
Оделась она, вопреки ожиданиям, не в свою боевую форму, а во вполне себе приличный выходной наряд: аккуратные темные ботинки с вырезом для пальцев, светло-синие свободные штаны и простую черную водолазку. Смотрелось это все на ней очень органично, а, что больше всего понравилось Сенсоме, универсально – и прогуляться по улицам можно и в ресторан забежать не стыдно.
– Я тебе цветов принес, – «вспомнил» Сенсома, подходя.
– Зачем это? – Юки выгнула бровь, осматривая букет. – А, ага, понимаю. Давай ка мне его сюда.
Девушка приняла творение Яманака и вышла из спальной комнаты, оставляя за спиной довольного Сенсому. Прав был Ирумо – молодая куноичи не восприняла букет как нечто смешное или грубое и, похоже, даже узнала целебные травки.
– Вот! – вернулась обратно Юки.
В ее руках растерявшийся Сенсома заметил вырванные из общей картины ярко-желтые цветочки. Сами по себе они мало украшали букет, но зато, как объяснил Ирумо, давали просто поразительный по силе и вкусу запах. И действительно – всего пара цветочков, а Сенсома уже почувствовал сладость их аромата. Приятную сладость.
– Отлично, – Юки, тем временем, безжалостно сдавила цветы в ладонях, потом поплевала на них и принялась вытирать их о постель. – А ты молодец, Сенсома! Прямо как знал, что у меня после боя в мирной обстановке ночная лихорадка! Теперь постель хоть нормально пахнуть станет.
Вновь пройдя мимо ошеломленного такой практичностью Сенсомы, девушка вернулась уже с другими цветами. Одними из тех, что Яманака назвал целебными.
– Держи! – она протянула их ему и повернулась спиной, когда он их принял. – А теперь давай – разжевал и три. Показывать не буду – синяки и так видно.
Сенсома стоял, задумчиво растирая кусочки целебных травок «для молодых куноичи» по оголенной спине Юки и думал, хорошо это или плохо? Озин – женская версия? Хотя едва ли – он бы букетом просто пол бы вытер. Демонстративно так. Но все равно – необычно.
Пожалуй, больше хорошо, чем плохо.
– Хороший ты комплект принес, – оценила Юки, когда Сенсома, наконец, обработал все ее синяки, оставленные ей Орои. – Спасибо. Теперь я тебе, наверное, должна?
– Не особо, – ответил Сенсома. – Считай это просто знаком внимания.
– Ладно, – легко согласилась девушка. – А теперь чего? Ты вообще зачем пришел? Внимание оказать?
– Если грубо, то да, – кивнул Сенсома больше самому себе. – Ну, а вообще – пригласить тебя прогуляться по деревне. Она большая, красивая…
– Нет, – просто ответила Юки, сбивая Сенсому с мыслей.
И пояснила, видя вопрос в нахмуренном лице Математика Боя:
– Мне же к Хокаге надо в шесть.
С Хокаге вопрос решили быстро. Быстро и не в шесть. Усмехающийся Хирузен, которого требовательный Сенсома выловил перед официальным визитом в дом главы клана Инудзука, легко и просто поставил подписи на бумагах, приготовленных ему канцелярией и доставленных Сенсомой. По ним выходило, что Юки являлась шиноби Скрытого Листа в звании джонина со всеми вытекающими. Мудрить не стали, сделав ей, по сути, копии тех документов, что имелись у Озина.
А после Сенсома повел девушку гулять.
Она заинтересовалась. Коноха действительно была большой и красивой. И даже удивительной, в каком-то роде. Они прошли по общедоступным улочкам, заглянули в булочную, когда Юки захотела перекусить, и побыли на полигонах. Сенсома с готовностью показал Юки Академию, в которой «учит мелких плохому придурок-Озин». Провел до реки, неожиданно сильно понравившейся девушке.
– Она маленькая, – пояснила Юки. – Маленькая и спокойная. Мне всегда нравилось что-то такое. От нее прямо веет этим. Спокойной свободой.
Юки очень нравилась свобода. Она родилась в клане Цубаки, так что была лишена ее с рождения. Потом она официально была изгнана, но свободы не обрела – она стала привязана к своему младшему брату. Из-за него же стала выполнять миссии Мито, до войны. А потом… хитро улыбнувшись, Юки отказалась рассказывать, чем она занималась в послевоенные годы.
Сенсома тоже рассказывал о себе. Не тая ничего. Да ему и не нужно было – он не стеснялся ни секунды своей жизни.
– Клановая территория, – мрачно объявили два Учихи-дозорных, стоящих перед вратами, действительно ведущими на территорию их клана.
– Коноха – свободная деревня, – спокойно ответил им Сенсома, подчеркнув интонацией слово «свободная». – Мы можем гулять там, где захотим.
– Еще я бесклановых не пускал, – не побоялся скривиться один из стражей. – Пускай даже и героев войны.
Сенсома пожал плечами. Не хотят пускать – пусть. Не до драки же дело доводить. Хотя, Юки хотела посмотреть на то, как живет легендарный клан Учиха…
Вздохнув и улыбнувшись стражам, Математик Боя «полыхнул» своей чакрой в окружающее пространство. Не угрожая, не давя. Просто – в воздух. Учихи напряглись, а Юки довольно оскалилась – сила чакры Сенсомы ей нравилась. Было в ней что-то свободное от всех предрассудков и правил. От всего того, что ее так тяготило.
– Вы что, приказ Хокаге не слышали, олухи? – холодно спросил из-за спин стражей незаметно подобравшийся к ним Кагами. – Уже полгода любые шиноби могут посещать любые кварталы селения. Хотите меня опозорить?
