Текст книги "Математик боя. Становление легенды (СИ)"
Автор книги: Кровь и Чай
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 46 страниц)
Идущие за ним Узумаки-телохранители, пришедшие вместе с джонинами и юхеями из Конохи, почтительно кивнули юноше. Теперь его статус определился и был, в общем-то, лишь немногим ниже, чем у Узукаге. Его уважали, но не перебарщивали.
– Это были Пятые, – улыбнулся перерожденный в ответ, помогая Урю подняться. – И мне и правда стало легче их открывать и… переносить их действие. За годы я привык, конечно, но раньше это было явно больнее…
– Пятые! – фыркнул пораженный Хатаке. – Это были всего лишь Пятые! А у него их восемь…
– Не парься, Урю, – Хирузен, подойдя сзади, похлопал друга по плечу. – Мы с Энмой даже разогнаться до такой скорости не смогли. Это, кстати, звоночек – мне нужно найти технику, которая исправит этот недочет.
– Могу поделиться фуин, облегчающими для вас ваше тело, – предложил Тоширо. – Правда, на реакцию они не влияют, так что придется привыкать к новым скоростям. Но они довольно хороши, и вы вряд ли найдете подобные где-нибудь еще.
– С чего вдруг такая щедрость, Тоширо? – вместо друга спросил Сенсома.
– Просто подарок, – Узукаге развел руками. – Прощальный подарок. Мне пришло письмо из Листа. Вам двоим, и еще Шимуре-сану, нужно явиться в деревню. Каруми тоже идет с вами.
– В Коноху? – Сарутоби встрепенулся. Выглядел он немного удивленным. – А почему сразу не на фронт? Битвы уже идут повсюду. Мы смогли бы помочь!
– Чего не знаю, того не знаю. Но Тобирама-сан не стал бы жертвовать вашим драгоценным временем по пустякам, – Узукаге протянул Хирузену свиток. – Все здесь. Кстати, настоятельно рекомендую выйти пораньше, если и правда хотите попасть на фронт быстрее.
И пока Сарутоби вдумчиво читал приказ Тобирамы, Сенсома становился все мрачнее и мрачнее. Шиконад, подошедший к нему после спарринга, чтобы извиниться за свою маленькую подлость, не сдержал удивленного возгласа:
– Сенсома, блин! У тебя такая рожа, будто тебе запретили сражаться! А, точно – тебе же, по сути, и запретили… Ну ты это, не расстраивайся так. У тебя вон, даже волосы обратно поседели.
Достав кунай, перерожденный полюбовался на свое в нем отражение. Действительно мрачный, на зависть Данзо и Тобираме, и действительно седой наполовину. Краска, которой он красил свою белую половину волос, сошла, не оставив следов. Будто испарилась.
– Она начала исчезать после открытия Врат, – поделился Урю, подойдя к юноше. – Но ты и правда слишком мрачен. Что стряслось?
Сенсома тяжело посмотрел на него, понимая, что этот секрет, как и многие другие, ему он рассказать не сможет. А ведь месяц, о котором говорил Второй Хокаге перед тем, как отправить команду из Данзо, Хирузена и Сенсомы, уже прошел…
– Я знаю, зачем мы нужны ему в Конохе…
***
Прощались тепло, но недолго. Провожать своих спасителей и героев пришли почти все незанятые Узумаки. Люди были очень благодарны парням из Конохи, что немного смутило их. Тоширо, раздав кое-какие свитки Хирузену и наказав Данзо пристально следить за Каруми, подошел к Сенсоме:
– Не забывай о моем предложении. Мой клан всегда будет рад видеть тебя здесь, среди нас. И… спасибо тебе. Спасибо еще раз.
– Надолго ты от меня не отделаешься, Тоширо, – перерожденный, которому просто дико нравилось панибратски общаться с такими личностями как Мадара, Тобирама и Узукаге, легонько пихнул его в бок локтем. – Не обещаю переселения, но заглядывать буду. Мы еще не раз с тобой сразимся!
– Главное – не пить после этого, – улыбнулся другу старый Узумаки. – Мы будем ждать тебя, Сенсома. Все мы.
Красноволосый клан еще очень долго смотрел вслед убегающим шиноби. Своим героям. Своим спасителям.
Путь до родной деревни был недолгим – всего четверо суток. Юноши могли бы двигаться и быстрее, но у них в команде неожиданно оказалась Каруми, которая поддерживать темп трех (по сути) джонинов не могла. Девушка не жаловалась и не просила ее щадить, но парни все равно делали ей поблажки. Больше всех, конечно, старался Данзо, ну, а Сенсома с Хирузеном его поддерживали.
Чисто из мужской солидарности.
– По ним и не скажешь, что идет война, – заявил Сарутоби на одном из привалов, сделанном вблизи деревни. – Такие мирные. Кое-кто даже откровенно веселится.
Говорил он, конечно, о крестьянах, как раз вышедших в поле после обеденного перерыва. Работали мужики и их сыновья долго и тяжело, но это было для них привычно, так что, действительно, несчастными они не выглядели. А вот довольными – да. На улице стояла прекрасная солнечная погодка, не изобилующая ни жарой, ни холодом. Вот и ковырялись себе в огромных полях крестьяне, то тут то там сверкая улыбками, а то и похохатывая над собственными шутками.
– И правда – будто не эту страну хотят уничтожить все остальные, – Каруми нахмурилась. – Может мы чего-то не знаем?
– Ничего удивительного и секретного, народ, – Сенсома развел руками, привлекая к себе внимание. – Эти люди не знают войны. Разборки феодалов и передел власти между кланами – да, но в таких ситуациях их не трогают – незачем просто. Феодалам будут нужны рабочие руки, так что с ними всегда удастся договориться, а шиноби… нас крестьяне вообще волнуют мало.
– Хочешь сказать, что война их не тронет? – недоверчиво уточнил Хирузен.
– Нет, почему? Тронет как и всех, – юноша пожал плечами. – Только они об этом еще не знают. Вот когда мы понесем первые серьезные потери, тогда-то и придут сюда вербовщики, набирать самое натуральное мясо – смазку для клинков шиноби. И налоги поднимут так, что хоть сразу помирай – всяко быстрее и легче, чем с голоду. А пока люди будут веселиться и жить обычной жизнью. Эта война, она не для них. Она для нас – шиноби. Уверен, нас ждет много потерь…
– Но и их, получается, тоже, – задумчиво посмотрел на беззаботных крестьян Данзо. – Обычные люди… Мы слишком далеки от них.
– Может быть это даже и не плохо, – Сенсома поднялся, убедившись, что все отдохнули. – Когда я жил в приюте, меня избивали все, кто только мог, из-за того, что я мог использовать чакру. Мы-то им нужны, так же как и они нам, но лучше быть как можно дальше друг от друга. Чтобы не завидовать.
– Интересно, чему бы из их жизни я мог завидовать? – невесело усмехнулся Сарутоби.
– Подумай, – неожиданно серьезно кивнул Томура. – Это – главный вопрос.
Дальнейший путь они проделали молча – деревенька, у которой случился этот разговор, была совсем уж близко к Листу, так что и на болтовню растрачиваться не было смысла. Троих парней тянуло домой, а Каруми не терпелось посмотреть на легендарную Коноху, так что последний их рывок отличился рекордной скоростью.
Первое из Скрытых Селений встретило их неприветливо. Все огромные ворота, круглосуточно открытые в мирное время, были надежно заперты, и у каждых дежурили четверки шиноби из, как минимум, одного джонина и рангов помладше. Просторные леса, окружающие Лист, стихли, перестав радовать уши стрекотанием насекомых и песнями птиц. Лишь монотонно стучали топоры дровосеков, заготавливающих дрова на зиму, да редкие переклички охотников, обирающих природу до нитки, ради выживания деревни.
Голода пока не видели, но готовились к нему уже основательно. Второй Хокаге пытался учесть все риски и предупредить все неприятности. На карту поставлена мечта его старшего брата и жизни десятков тысяч людей, доверившихся ему.
– Пароль, – коротко потребовал джонин команды, охраняющей Восточные ворота.
– Нету, – Хирузен развел руками. – Давно ввели, Рамо-сан?
– Не вводили, – знакомый мужчина, бывший одним из преподавателей ребят в Академии, кивком поприветствовал всех. – Но в том и суть.
Быстро переговорив со «стражниками» и узнав последние новости, отряд направился прямиком в резиденцию Хокаге.
Каруми смотрела на красивые улицы, разнообразные здания, парки, скверы. Несмотря на начальную неприветливость, уже с первых минут Лист стал самым красивым городом, в котором побывала девушка за свою жизнь. Веселое и мирное – селение строилось, будто по характеру своего первого правителя – Хаширамы Сенджу. Редкие посты полиции и общее количество шиноби, быстро проносящихся по улицам, в то же время говорили о могуществе деревни, что тоже отсылало мысли к Первому Хокаге.
И пусть война, пусть прохожие, встреченные отрядом по пути, были не так веселы, как те беззаботные крестьяне, пусть кварталы шиноби опустели – Коноха была хороша. Взгляды ее жителей были наполнены решимостью – переживут, помогут шиноби, не дадут разрушить. Место, в котором обычные люди, десятки разных кланов и просто безродных шиноби впервые начали сосуществовать, поразило девушку из Узушио до глубины души.
Почти у самой резиденции, ребята встретили двух парней, неспешно направляющихся туда же и, к тому же, носивших традиционные и клановые одежды.
Каруми изумилась, увидев спокойно беседующих между собой молодых людей, принадлежавших к, когда-то яростно враждующим, Хьюга и Учиха. Два неимоверно древних клана, особая сила которых заключалась в их додзюцу и прекрасной наследственности, во времена Сенгоку Дзидай не просто сражались друг с другом, а вели взаимное планомерное уничтожение. Тем удивительнее было увидеть подобную парочку девушке, никогда не бывавшей в Листе!
– Йо! Сэдэо, Кагами! – Хирузен приземлился рядом с одноклассниками. – Вы куда?
– Вернулись? – оба юноши тепло поприветствовали друзей и довольно официально поклонились Узумаки.
– А, Каруми, позволь представить, – Сарутоби, широко улыбаясь, положил свои руки на плечи обоих, ничуть не смущенных его поведением, парней. – Это – достопочтенные главы кланов Хьюга – Сэдэо, и Учиха – Кагами. Достопочтенные главы кланов, перед вами – племянница Узукаге-сама и просто прекрасная девушка – Каруми Узумаки. Ну вот. А теперь пошли.
Введя девушку в ступор, Хирузен задумчиво погладил бородку, но больше ничего смешного не сочинил, а потому просто пошагал вперед, возглавляя пополнившийся отряд. Данзо, успокоив, как мог, Каруми, рассказал встреченным одноклассникам официальную версию того, что произошло в Узушио: нападение двух сильных отрядов, ловушка, выведшая Узукаге из боя и тонны взрывчатки, не сдетонировавшие только благодаря Хирузену и Сенсоме.
– Одним додзюцу в Конохе больше? – с мирной улыбкой поинтересовался Кагами, смотря в правый глаз Томуры. – Где взял?
– Где взял, там больше нет, – отшутился юноша и выдал, опять-таки, официальную версию. – Пришлось влезть в такой шторм чакры, что мой очаг искорежило до неузнаваемости. Сами поймете, если активируете свои глазки – я, можно сказать, ходячая аномалия.
На пару секунд оба юных главы своих кланов продемонстрировали завороженной Каруми свои додзюцу. Чистейший Бьякуган главной ветви Хьюга и Мангеке Шаринган Учиха увидели изменения, произошедшие в Сенсоме, и подарили своим хозяевам пищу для ума, так что последующий путь они лишь задумчиво молчали.
Кабинет Второго Хокаге встречал его бывших учеников все тем же холодком и легким сумраком. Сам Тобирама тоже выглядел мрачным – уставший, вечно сидящий здесь, да еще и загруженный проблемами мирового масштаба выше возможного, он, тем не менее, встретил учеников достаточно дружелюбно.
– Миссия в Узушио закончена, – доложил Хирузен сразу после отмашки, на языке жестов третьего класса означавшей «без формальностей». – Тобирама-сенсей, ваш клон вам все доложил?
– И даже больше, чем нужно, – хмыкнул альбинос. – Вы молодцы. Сенсома!
– Я! – юноша подскочил со стула.
– Теперь ты джонин. Поздравляю, – Хокаге вновь перевел взгляд на Хирузена. – А ты получаешь премию, в виде трех дополнительно зачтенных миссий ранга S. Куда деть деньги решай сам. К премии прилагается назначение – будешь заместителем командующего на фронте с Облаком.
– Кто командующий?
– Сарутоби Саске, ты его знаешь, – Тобирама усмехнулся. – Сэдэо, кстати, тоже направляется туда вместе с отрядом из клана. Сэдэо – Хирузен, конечно, старший, но ты там за ним приглядывай. Хотя бы пить не позволяй.
– Рассказал-таки… – состроил кислую мину Сенсома.
– Рассказал, – Второй кивнул. – Кагами!
– Я! – Учиха подскочил, как до этого Томура.
– Отряд клана Учиха идет на фронт с Песком. Командующим общими силами юхеев и шиноби назначаю тебя. Твоим замом будет… Сенсома!
– Я! – вновь вскочил со стула парень, а потом сделал удивленные глаза. – Я?
– Ты, – Тобирама махнул рукой, предлагая сесть. – Ситуация с Песком сложная. Кагами… Я введу Сенсому в курс дела, не волнуйся. Данзо!
– Я!
– Вы с Каруми нужны мне здесь. Пока я буду в Конохе, будете со мной. Кагами!.. Да хватит уже подскакивать!
Молодой глава Учиха замер в полуприсяде, настороженно смотря на раздраженного учителя. Ну да, бесит, наверное, когда вот такие вот попрыгушки перед носом делают, да только как же их не делать, когда напротив аж целый Хокаге сидит?
– В общем, – Тобирама поморщился. – Клан Учиха станет военной полицией селения. Пусть и внутренние дела, но решать их надо уже сейчас. Передай там своим, чтобы готовились.
– Это большая честь, – юноша поклонился учителю. – Пришлите мне свиток с обязанностями и полномочиями. Уверен, мой клан сможет доказать, что это назначение он получил по праву.
– Еще бы, – Хокаге открыто улыбнулся парню. – Благодарю тебя за поддержку. Свитки с официальными буквами и информацией я пришлю в ваши дома утром. Сейчас всем – отдыхать. Сенсома, задержись.
На этот раз никто ободряюще похлопывать юношу по плечу и не вздумал – сейчас всем было не до шуток. Учитель однозначно будет интересоваться здоровьем ученика, вводить его в курс дела и все такое прочее. Поэтому, коротко попрощавшись с Тобирамой и Сенсомой, «посетители» покинули кабинет Хокаге.
Как только они вышли, Тобирама будто расслабился и напрягся одновременно, что выглядело крайне необычно. Перерожденный не мог до конца это объяснить – Хокаге просто вдруг… перестал быть Хокаге?
Присмотревшись, Сенсома решил так и думать. Сейчас Тобирама был больше похож на себя, до занятия высшей должности в деревне – он будто бы сбросил с себя весь груз ответственности за крупнейшую страну мира. Насильно, с явной неохотой, но он сделал это. Зачем? Перерожденный понял ответ на этот вопрос еще до того, как его учитель сказал первое слово. Сейчас перед Сенсомой сидел не глава деревни, а обычный (пусть и чудовищно сильный) шиноби из нее.
Не Хокаге, но отец…
– Он здоров? – начал первым юноша.
– Здоров, – с видимым облегчением выдохнул альбинос, явно обрадованный тем, что начинать этот разговор пришлось не ему. – Даже слишком здоров – мои… кхм… В общем – доверенные люди сообщают, что он точно будет шиноби. Многого узнать не удалось, но огромные запасы чакры ему уж точно обеспечены, как и белые, как лунь, волосы.
– Ваш характер ему не передастся, надеюсь? – Сенсома изобразил на лице кислую мину. – Вот уж кого я не горю желанием воспитывать…
– Это мне говорит величайший укротитель демонов в мире? – Сенджу позволил себе легкую улыбку. – Слушай, Сенсома… Ты молодец.
– Чего? – не понял перерожденный.
И правда не понял. Тобирама никогда не был скуп на похвалу, особенно когда она действительно была заслужена, пусть и создавал себе образ вечно недовольного мрачного наставника. Он часто хвалил и самого Томуру, как ученика Академии, как создателя запретных техник, как… да много как!
Но он никогда не хвалил так… беспомощно…
– Я восхищен тобой, Сенсома, – Тобирама откинулся на спинку своего кресла, уперев взгляд своих алых глаз в потолок. – Ты достиг уровня, который… Я не думаю, что когда-нибудь смогу оказаться там же. Видишь ли, у меня есть четкие границы. Границы возможного. Я сам их создал. Ограничил себя. И не могу выйти за них. Я сильный… Я не сплю уже вторую неделю, разгребая проблемы с войной, экономикой, политикой и сыном. Работы слишком уж много. При этом мне нельзя забывать и о своем развитии как шиноби. И я развиваюсь – Теневые Клоны, улучшенная версия Летящего Бога Грома… есть задумки над новой техникой, связанной с тем демоном, что сейчас находится у Узумаки. Я – Второй Хокаге. Но у меня есть границы…
Не в силах высказать хоть что-то, перерожденный слушал наставника. Несгибаемый, великий человек и воин сейчас сидел перед ним и признавался в своей беспомощности сухим и тихим голосом. Он устал. Устал от того, что ему приходится спасать детище своего брата от всего мира практически в одиночку. Устал от своих знаний – потому что Тобирама точно знал, что смерть всего клана Сенджу, так пугающего другие страны своей силой, может остановить эту войну или сделать ее максимально бескровной. Устал от груза тяжкой вины, лежащей на нем перед сыном, ведь мальчик никогда не узнает настоящей отцовской заботы.
И он дьявольски устал от своей слабости перед всем этим…
– Мои границы – предел для меня. Если честно, в этом мы похожи с Хирузеном, – Хокаге пожал плечами. – Мы верим, что наша сильная чакра в огромных количествах решит все проблемы. Что наши мощные ниндзюцу, идеально исполненные в полную мощность, сметут наших врагов разом. Хаширама был не таким. Мадара был не таким… И ты… не такой. Вам плевать, есть у вас какие-то рамки или нет – вы просто идете к своей цели напролом, прогибая весь мир и не спрашивая у него, чего же он хочет. Что он готов вам позволить. Вас это никогда не волновало. Вы не ограничены ничем, даже самой логикой этого мира. Сенсома, это ведь нелогично – уничтожать бешено регенерирующий труп Рикудо, пока из него пытается вылезти тварь из-за кромки. Но тебе было плевать на это, ведь ты просто поставил цель. Ты не исходил из ситуации, глобально говоря. Ты просто бил тело Бога, пока твою душу пытались вывернуть наизнанку, а твое тело рассыпалось на части от чудовищных перегрузок и силы ударов, которых оно просто не должно было наносить. Но оно наносило. Я бы так не смог… И поэтому ты молодец. Я рад, что сейчас на стороне Листа есть такой… невозможный шиноби. Совершай и дальше невозможное, пока я буду делать все возможное. И я тебе обещаю – я сделаю.
И Сенсома понял…
Второй Хокаге не жаловался на жизнь. Он не плакался ученику о сложностях, преследующих его. Более того – он воспринимал все эти чудовищные трудности как данное. Как то, что обязано находиться на его пути. Он не смирился, он с самого начала знал, что так будет. Война, ответственность, ребенок – Тобирама был готов к сложностям, так как понимал себя.
Сильная личность. Именно так можно было описать этого величайшего человека. Того, кто поведет людей на смерть, умрет вместе с ними, а после восстанет из ада и, прихватив оттуда же остальных, вновь ринется в бой. Тот, кто сделал выбор – Тобирама Сенджу, решивший, что отдаст все ради Деревни Скрытого Листа.
– Твоя неограниченность – редкий дар, и я не хочу, чтобы ты растратил ее зря, – Хокаге сел прямо и вперил взгляд красных глаз в ученика. – Жаль, на самом деле, что я не встретил тебя раньше. Может быть и я бы поспел за всеми вами… уникумами. И ведь знаешь, что обидно – что я понял это лишь после того, как ты спас Узушио. Мой брат, ты и даже Мадара – вы совершенно другие.
– Ну вы уж совсем не перехваливайте, – нашелся, наконец, Сенсома. – В ваших словах есть истина, но уж поверить в то, что я обскакал Тобираму Сенджу.
– Не обскакал, – альбинос сложил руки на груди, встретив заявление ученика с чуть высокомерным видом. – Откуда столько наглости? У тебя будет шанс через пятерку лет, не раньше. А пока и ты, и все твои «преодолевающие свой предел» друзья еще послушаете мои приказы.
– Ну вот, весь настрой сбили, – пошутил юноша. – Так хвалили, хвалили…
– Но я и правда горд тобой, – Хокаге кивнул куда-то за спину молодому шиноби. – Теперь ты джонин, так что забери жилет и продолжай совершать нереальное на благо деревни и дальше. А я буду делать реальное. Например – назначу-таки Учих полицейскими.
– Это оградит их от власти в будущем? – Сенсома стоял к альбиносу спиной, рассматривая новый жилет. – Боитесь пришествия нового Мадары?
– Не сильно, – Второй отмахнулся. – Эта должность важна, особенно во время войны. Дезертиры, предатели, шпионы… Учиха просто созданы для того, чтобы ловить их всех. Но и та функция, о которой ты говорил, будет явно не лишней. Кагами я уважаю – он преодолел проклятие ненависти, преследующее всех сильных Учих, но вот его потомки… кто знает…
– Что, кстати, с Джирайей?
– Отцовский инстинкт? – Тобирама шутливо удивился. – Мне казалось, что ты должен быть рад смене темы…
– И все же, – Сенсома сдержался от того, чтобы нагрубить.
Вздохнув, Второй Хокаге поднялся с кресла и прошел к окну:
– Возможно, именно мысли о нем дали жизнь моему, хм… хвалебному монологу к тебе. Он ведь тоже невозможен… Мой сын… Ближайшее время он будет жить со мной. Пока я не уйду из деревни на поле боя. За ним… присмотрят. Но когда ему будет два или три года, ты должен будешь быть где-то поблизости. То есть – у тебя есть два-три года относительно спокойной холостяцкой жизни.
– Это печально, – вздохнул юноша. – Но такова уж моя ноша. Знаете, я даже рад, что вы возложили её на меня, – Тобирама недоуменно взглянул на него. – Ну, в смысле – вам же и правда тяжело. Война, в которой не победить. Клан, который не защитить. Сын, которого не воспитать. И должность, которую не бросить. Давайте так – про пункт с сыном можете больше не думать – я все сделаю настолько хорошо, насколько смогу. Джирайя не останется без присмотра. Невозможный человек обещает.
Несколько секунд Сенджу сверлил взглядом юношу, что в свои двадцать лет совершил и пережил столько, что любому другому хватило бы на несколько жизней. Он говорил серьезно. Ему можно было верить.
– Спасибо.
Одно слово, которое на дню люди слышат по многу раз. Всего одно слово, а перерожденный тут же ощутил тяжесть ответственности, которую Хокаге переложил на него. Он не бежал от нее, он не желал ее отдавать, но был должен. И он отдал, а Сенсома принял. И теперь Второму легче.
И это было правильно.
– Что там по ситуации с Песком? – сразу перешел к следующему делу Томура. – У меня тут есть одна жилетка подтверждающая то, что теперь я – охренительно грозная ударная сила Деревни Скрытого Листа. Сколько шиноби должна потерять Суна, чтобы вы вновь вздохнули с облегчением?
Комментарий к Первая Мировая Война – тяжесть ответственности
Арина Евгеньевна И. – и вновь благодарю) действительность, как видите, мы приняли)
И последняя “мирная” глава перед очередным экшоном. Немного обмозговали плюшки, малость поболтали между собой и пришли к Тобираме…
На самом деле, я даже готов переписать их диалог, если вам покажется, что я его… сделал не так. Но предупредю, что я хотел им донести!
Тобирама осознает, что он – человек. В смысле, что ему никогда не было дано победить Мадару или, например, хоть что-то противопоставить Рикудо и демону. Он понимает это и восхищается Сенсомой. Ему трудно – сейчас на нем слишком много ответственности. Самый крутой Хокаге – он решит все проблемы, но ведь не с лицом робота и пофигизмом ко всему. Нет, Тобирама – человек. Человек реальный.
Хаширама был не таким и Мадара был не таким. А теперь еще и Сенсома оказался не таким! Альбинос в шокинге!
Но рад)
С утра был Арсений (ха!) и Арсений хотел кушать. Кушать Арсению можно завезти сюда 2202 2018 3381 7907
Как-то так. А теперь я пошел спать, а вы – читать. Спишемся завтра (сегодня). Всем здоровья и добра!)
Здесь был Бета.
========== Первая Мировая Война – начало жесткой войны ==========
Война началась немногим больше месяца назад, но ситуация уже была аховой.
Мелкие страны, усиленно пытающиеся держать нейтралитет, не могли просто препятствовать своим Великим соседям воевать с Огнем, а потому в каждой стране, граничащей с ними (кроме страны Железа, самураи которой хранили нейтралитет), расположились военные базы врагов.
Коноха, находящаяся почти в центре страны, то и дело отправляла своих шиноби на фронт, разбившийся на четыре куска: фронт с Водой, находящийся в странах Лапши и Волн; фронт с Молнией, открытый на странах Горячих Источников и Рисовых Полей; фронт с Землей, сражения на котором велись в странах Водопада и Травы, ну и фронт с Ветром, расположившим свои базы в стране Рек. Страна Дождей, тоже граничащая и с Ветром, и с Огнем, фронтом не стала. Вернее стала, но не для Огня, а для Земли, которую Ветер вяло трепал.
Страна Земли и Страна Молнии заключили союз против всех остальных, да и то – только потому, что их границы оказались слишком неудобны для ведения войны. Ветер, в свою очередь, объединился с Водой, почти по той же причине, и теперь их союз уверенно давил на союз Молнии и Земли. Ну и на Огонь тоже. Причем оба союза сражались друг с другом спустя рукава, стараясь не допускать важных лишних потерь. Их война была чем-то вроде выгула молодняка в реальных боях.
А вот бедный Огонь осадили серьезно – война на уничтожение целой страны – не шутки. Когда Тобирама показал Сенсоме карту событий, юноша по-настоящему понял, как тяжело приходится родине и Хокаге вести военные действия. Везде, буквально на каждом фронте, шиноби Листа и союзного Узушио сдерживали натиск врага, но больше на морально-волевых, чем всерьез.
Было ясно – Огонь продержится еще максимум полгода. Дальше – один из фронтов окажется-таки проигран, просто потому, что врагов больше, и страну разрушат. Не захватят, нет – такой кусок не удержать ни одной стране, разве что союзу из сразу трех, но такого союза не будет. Ее даже не уничтожат полностью – экономика будет страдать, если торговать станет не с кем. Уничтожат только Лист, оставив обессиленный и ограбленный Огонь сиротливо восстанавливаться после поражения.
Но Второй Хокаге был полон решимости не дать этому случиться. У него были идеи, наброски планов, стратегии, но ему нужно было время. Год. Год непрерывной войны и сотни тысяч жизней ополчения, юхеев, наемников и шиноби родной страны, ради того чтобы победить.
Он сказал это сухим, ничего не выражающим голосом и дал Сенсоме приказ. Приказ удержать границу с Ветром и выстоять против сил Песка. Сейчас основной пласт шиноби Конохи уходит от фронта с Ветром – они слишком нужны в других местах, а вот Сенсома, Кагами и двадцать шиноби из клана Учиха, рангом выше генина, нужны именно там.
После военного брифинга, Тобирама отвел его в тайное место, в котором их ждал его клон. Но не просто клон, а клон с ребенком на руках… С маленьким, совсем уж крошечным мальчиком, мирно спящим на руках своего отца.
Отца, которого он никогда не узнает…
– Когда ты так задумчив, я начинаю думать, что у мира проблемы, – Кагами, хлопнув друга по плечу, присел рядом. – Скажи мне, друг мой, что тебя тревожит?
Сенсома посмотрел Учихе в глаза. Молодой глава красноглазого клана, как всегда, прямо светился дружелюбием и какой-то надежностью. Он и Тецу (тоже оказавшийся в отряде) – единственные Учихи, которые хорошо относились к Томуре. Остальные слишком уж привыкли враждовать с ним. Конечно, открыто ему никто ничего не говорил, но юноша знал, что в отряде его терпят лишь из-за авторитета главы клана и его друга.
Усмехнувшись тому факту, что ему совершенно плевать на их отношение, Сенсома ответил:
– Я войны боюсь, Кагами. Просто боюсь войны.
– И это говорит мне наш великий воин? – Учиха улыбнулся. – Неужели ты изменился, как цвет твоего глаза?
– Я боюсь не за себя, – негромко рассмеялся перерожденный. – Я за страну. За сенсея Тобираму. За вас, в конце концов.
– Ой, ой! Если у тебя хватает времени на то, чтобы бояться за нас или за Хокаге, то лучше бы потратил его на свои безумные тренировки! – Кагами шутливо сделал вид, что обиделся. – Кое-кто стал слишком самоуверенным.
– Ну мне-то умереть не стыдно будет, – вновь усмехнулся Сенсома. – Сам сказал, я – воин. Воины умирают на войнах.
– Хочешь сказать, что не боишься, если тебя убьют? – прищурился одноклассник.
– Представь себе, – Томура пожал плечами. – Совсем-совсем.
– Тогда вспомни кое-что, когда вновь ворвешься в битву, – Учиха встал, мигом приняв надменный вид, фирменный для своего клана. – Мы – тоже воины. И мы так же не боимся умереть. Как и Хокаге, мы пойдем на все, чтобы победить в этой войне и дать нашим детям будущее. Ты и впрямь стал самоуверен, если думаешь, что твое бесстрашие уникально.
– Знаешь, Кагами, – перерожденный тоже встал, уперев взгляд своих необычных разных глаз в бездонные глаза Учихи. – Ты абсолютно прав.
И ведь действительно – юный глава клана не ошибся, сказав, что бесстрашие Сенсомы не уникально. Он абсолютно точно был прав, когда сказал, что все шиноби Скрытого Листа готовы продать свои жизни за любую цену, если та цена оплатит их детям светлую жизнь. И Хокаге, как воплощение этой решимости, Сенсома понял только сейчас. По-настоящему понял. Все шиноби – воины, такие же как он, так что его жалость от того, что вот этот, стоящий перед ним молодой парень, может погибнуть в какой-нибудь битве, оскорбительна. Шиноби смогли бы уйти от войны, если бы захотели, но они остались защищать свой дом. И сожалеть об их жизнях, думая, что лишь ты по-настоящему готов к смерти за родину – неправильно и самоуверенно.
Не ожидавший такого Кагами вскинул было брови, но тут же все понял, рассмеявшись:
– Рад, что смог вывести тебя из заблуждения, Сенсома! Ты обращайся, когда нужно будет. Хотя я все еще удивлен, что ты можешь ошибаться и так быстро признавать это.
– Все ошибаются, – Томура пожал плечами. – Пойдем, пора в путь. Скоро мы будем в лагере.
В лагере отряд оказался к вечеру. Эта база была сравнительно молодой – она переехала с предыдущего места дислокации для профилактики заминирования или каких-нибудь полномасштабных нападений. Само место базирования основных сил фронта с Ветром оказалось довольно обширной территорией леса со множеством палаток, землянок, рвов и различных укреплений. Наметанный глаз перерожденного быстро отметил неприлично огромное количество бочек с водой. Людям столько не надо, даже если весь лагерь в полном составе будет совершать омовения каждый день. Хотя в остальном база казалась очень продуманной и функциональной. Даже если ее всю уничтожить, выжившие шиноби быстро организуют такую же.
Тысяча чакропользователей самых разных рангов, из которых джонинов – минимум, как и генинов, сейчас находилась здесь. Еще где-то около тысячи были на вылазках, диверсионных миссиях или сражались в частых мелких стычках. Юхеев было больше – четыре тысячи в общем, но их было много только по сравнению с шиноби. На других фронтах юхеев могло быть по пятнадцать-двадцать тысяч, но на фронте с Ветром, где орудуют шиноби Песка, терять обычных людей бессмысленно – слишком уж хорошо «песчаники» работали по большим скоплениям слабых противников. По этой же причине среди шиноби было так мало генинов.
– Стоять.
Негромкое, но вполне себе однозначное предупреждение заставило весь отряд замереть. На войне с этим строго, а потому даже глава клана Учиха обязан повиноваться тому, кто дежурит на подступах к лагерю.
